Текст книги "Хуторянин (СИ)"

Автор книги: Александр Извозчиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

Ариса поудобнее присела, не дай Богиня, выронить или разбить кувшинчик. Осторожно сделала аккуратные глотки, облизнула краешек и старательно закупорила. Уроки деревенской травницы даром не пропали, та неприязни к родичам Дедала не питала и учила хорошо, видать самой нравилось с ребятней возиться, или боялась знания в могилу унести. Возраст. Тут никакие эликсиры не помогут. Передавая кувшин осторожно, не обидеть бы, спросила:

–А почему последнюю пропарку[69]69
  пропарка—практически стерилизация на водяной бане.


[Закрыть]не сделала, да и кувшинчик великоват. Удобно, но открытый эликсир больше пары месяцев не простоит…

–Умница,—мама Лиза явно была довольна, понять по вкусу, что лекарство не готовили к длительному хранению не каждый лекарь сможет, а эта пигалица влет и ни капли сомнения. Готовая помощница, фиг она ее теперь Гретке в поле отдаст.

–Все правильно говоришь, но до пропарки эликсир вдвое сильнее, а хранить…—она заговорщицки подмигнула,—нашим оглоедам такого кувшинчика едва-едва на седмицу хватает. С таким-то Хозяином-живодёром. Да и на побегушках этих так достается. Есть у меня пара пропаренных баклажек поменьше—в запас, да с собой если взять, как без этого…

Мама Лиза насмешливо посмотрела на сестренку, но время шло, а заставлять Хозяина ждать… Пришлось приступить к расспросам:

–Ладно, малышка, потом просто поболтаем, а сейчас расскажи как ты в рабство угодила. Григ по пьяному делу хвастал, что уговорился с Дедалом окрутить тебя с Шейном следующей весной. Что-то там насчет овец марковали.

Ариса сразу погрустнела и опустила голову.

–После смерти отца дядя принял меня в семью на правах дочери. С согласия старшего брата, конечно,—она запнулась, но решила, что сейчас не место для семейных нескладушек,—В прошлом году дядя рассказал про Грига и Шейна, ну ты знаешь…

Она беспомощно взглянула на маму Лизу и облегченно увидев ее кивок продолжила.

–Но Шейн… он же… ну…—подобрать обтекаемые необидные слова не удавалось и девушка бухнула,—он же просто крыса и гад!

Нос предательски хлюпнул, но девушка стоически сдержалась и продолжила:

–В общем мы поругались и… дядя меня первый раз выпорол… сильно. Раньше, конечно, давал подзатыльники, а раз даже плеткой по заду перетянул, но то через платье и… в общем, не серьезно, так, пугал. А тут брат твой с пастбища приехал, средний… он давно за мной ухаживать пытался.

Ариса смущенно замолчала не смея поднять глаза на маму Лизу, а та понимающе хмыкнула и насмешливо закончила:

–Цветочки-подарочки, поцелуйчики-обжимания по углам. Короче он тебя отымел.

Вспыхнувшая Ариса покаянно кивнула и тут же часто-часто захлюпала носом.

–Он был такой обходительный, ласковый и нежный. Мы той ночью на сеновале спрятались и долго-долго целовались. Потом он вина сладкого откуда-то достал, видать с вечера еще на сеновале припрятал…

Мама Лиза понятливо закивала:

–Сладкое винцо хорошо привкус и запах некоторых хитрых травок прячет. А Дедал много их знает от Лесной ведьмы… и не только от нее…

–Дядя все узнал уже через седмицу. Откуда, не знаю. Этот гаденыш вместе с братом уже день, как к отаре уехали…

Лиза смотрела на непутевую родственницу уже не скрывая чуть брезгливой жалости, словно на дурочку деревенскую. Строптивая, но глупая. Натворила непоправимых ошибок, а теперь ищет кому на судьбу-злодейку поплакаться. И сюсюкать с ней, нечего, если в голове мозгов мало, приходится добавлять. Кому через задницу, а у этой вот еще одна дырка пригодилась.

–Зареви еще! Сама во всем виновата. А дядьку сынок, полюбовничек твой и просветил, больше-то некому. Он про отцову коммерцию ни сном, ни духом. Потому и к овцам сбежал, когда дошло до пустой башки какое папаше дело поломал.

Ариса уныло пожала плечами и продолжила рассказ без особых эмоций совершенно унылым голосом:

–Дядька почти две седмицы бушевал. Тогда и спину плетью мне расписал. Из дома выкинул. Посадил в хлеву голышом на цепь. Язык грозил вырвать, да, видать, пожалел, но разговаривать запретил, плетью хлестал за каждое слово. Ходила за коровами, свиньями, кормила их, мыла, стойла чистила. Кормилась со свиньями. Повариха у ворот котел с варевом оставляла, да так поставить норовила тварь, чтоб цепи едва-едва хватало кончиками пальцев дотянуться. Еле-еле лежа на спине котел ногами удавалось зацепить. Тащила помаленьку, потом уж руками перехватывала. В  кормушки насыплю, сама на четвереньки и с хрюшками наперегонки из одного корыта… Дядечка первые дни специально приходил, бил если во время еды руки от пола отрывала. Потом, вроде как, злость спустил, отошел, цепь снял, разрешил на сеновале спать. Сделал хуторской шлюхой. Еще и объяснил, что послушного работящего раба стоит изредка бабой побаловать, он после только работает лучше, а молодые еще и рыпаются поменьше. Природа-то свое возьмет, как не крути, не будет бабы, найдут, мол, кому и куда стручок присунуть.

От столь душещипательной истории Лиза растеряла последние остатки сочувствия к малолетке:

"Дур учить требуется. Ладно с дядькой повезло, Григ за такое убил бы под горячую руку. Как ни крути, кругом сама виновата. Какого рожна взбеленилась-то?! Каких уж таких ужасов перепугалась?! Любовь любовью, а обычную бабью долю, понимать должна, не ребенок, чай, тринадцать уж стукнуло. Не о том плачет дура. Шейн, конечно, крысеныш, и в голове не богато, за то телок телком, такой для умной бабы просто клад, она бы его всю жизнь на поводке водила. Ну попотчует мужик вожжами на конюшне сгоряча или спьяну, просто по злобе, наконец. На то Богиня бабу терпением и хитростью одарила. В конце концов, не за поденщика сговорили. Наследник хозяина такого хутора! Совсем не шутка! Еще и, считай, сразу свое собственное, отдельное хозяйство пусть и на отрубе! [70]70
  отруб—отдельное хозяйство вдали от основного хутора, но на его землях и полностью экономически от него зависимое. Филиал своего рода.


[Закрыть] Уж медяки-то считать точно не придется. По жизни, так дурочке впору Дедалу ноги целовать… Жалится тварь. Ну вошла в возраст, зачесалось между ног—терпи! А уж коль не устояла, себя и виновать! Парнишечка видать опытный попался, нож у горла не держал, на ласку взял, считай, сама под кобелька примостилась, сама и ножки раскинула. Ей бы сразу дядьке в ноги повалиться, прощения просить. Улестила бы старика, он мужик умный, Григу не чета, живо бы дворне языки прищемил, а там и нашего пьяницу обортал. Про Шейна и речи нет, его дело старшим задницы лизать тщательно, да благодарить за все со старанием.

Другое дело, что уже огребла за все… своя, опять же, хоть и дура наивная. Да и хозяину ее глупости пока только на пользу. А работать Ариска умеет и выдрессировал ее Дедал неплохо Голод не тетка, да и побои терпеть кому охота.

В обиду не дам, но и поднимать не след, чтоб место своё помнила.  Хуторская шлюха на Овечьем пока без надобности, но вот иметь под рукой не занятую распечатанную молодку совсем не лишне. Не мне ж с Греткой молодых щенков учить. Тут умелая да послушная шлюха милое дело."

—Все! Хватит пустой болтовни. Где это видано, чтоб здоровая рабыня почти двое суток в мягкой постельке валялась. Хозяин скоро в мойне будет, вот там его и подождем. Он решит, что с тобой делать, а свиное корыто, если что, и в нашем свинарнике имеется.

Мойня Арису просто поразила еще на улице, при подходе. Принять, что такое большое строение всего лишь мойня, оказалось выше ее сил. Сейчас она стояла посреди довольно большой комнаты, судя по всему, раздевалки. Удивилась, что больно уж много крючков для одежды вдоль стены. "Овечий", конечно, очень большой хутор, но и на нем не может быть столько старших. Покрутила ещё головой пытаясь перебороть охвативший, пока ждала маму Лизу, страх. Та, втолкнув подопечную в раздевалку, молча заставила опуститься на колени. Быстро скинула свои одёжки и, с трудом приоткрыв плотно пригнанную дверь, нырнула в другую комнату.

Дверь вновь приоткрылась, в щель просунулась женская рука в "рабочем загаре". Странные знаки, Арису удивили но, сообразив, принялась быстро скидывать невеликие одежки.

Скользнув в щель, девушка попала в плотный туман и ее охватила приятная влажная теплота водяного пара. Кожа тут же зазудела. Резкий толчок в плечо направил к смутно видневшемуся в тумане мужчине сидевшему на широкой лавке. Она уже не витала в облаках и, мгновенно сообразив кто перед ней, сначала упала на колени, потом и вовсе уткнулась лицом в пол. Почти сразу сильная рука ухватила ее за волосы и, вздернув вверх так, что голову обожгло нешуточной болью, заставила вытянуться в струнку. Желание вцепиться в продолжавшую сильно тянуть за волосы руку Ариса подавила сразу. Лучше лишиться гривы, чем выказать сопротивление безжалостному Хозяину. Она даже не посмела поежиться или опустить глаза под жестким тяжелым взглядом.

–Гретта сказала, что она хорошо шкурила туши готовила мясо?

Вопрос явно не к ней и Ариса промолчала. Ответила оказавшаяся рядом Лиза:

–Ее хорошо учили, Хозяин. Поначалу, пока людей на хуторе было мало, отец часто продавал мясо в город через старшего брата, да и потом частенько нанимал его семейных помочь с овцами.

Безжалостная рука выпустила волосы и новенькая просто рухнула на колени. Стоять перед Хозяином Ариса не посмела, она и смотреть-то на него боялась и сразу же уткнулась лбом в гладкий деревянный пол.

–Что-то еще?

–Она должна хорошо знать травы и уметь их использовать. Нужно проверить, конечно, но деревенская лекарка хорошо учила, а девка так-то неглупая, просто жизни никто не учил.

–Ишь, заступница,—мужчина помолчал вытирая об мочалку руки.

–На тебе пока будет. Мне на хуторе шлюха по жизни без надобности, ноги раздвигать будете перед кем я скажу. Так и вдолби молодняку. Иначе хлев покажется небесами обетованными. Приведи её в порядок и пусть мясом занимается. За то, что немытой спать улеглась, да грязь у колодца развела на ночь до утра в колодки…

–Хозяин,—Алекс уже отвернулся, но Лиза решилась, все же Ариса только что из чужачки превратилась в свою, да и пнуть лишний раз задравшую нос Гретту милое дело—Это…

–Пасть закрой, заступница. Нечего за Гретту прятаться, у самой башка на плечах. Она девку тебе передала, так неужто ещё и каждую мелочь обговаривать. Пошли вон…

–Жаль,—теперь он словно рассуждал сам с собой вслух совершенно забыв о женщинах,—похоже поротая задница не так уж и надолго обостряет память.

Глава 3
Было ваше, стало наше. Богиня велела делиться.

25/04/3003 года от Явления Богини.Рейнск.Трактир «У дядюшки О»

—Кого я вижу! Старина Джиль! Эй, дядюшка, живо нам сюда кувшин красного!

Джиль едва заметно сморщился, этот крикун ему изрядно надоел еще во дворе гильдейского здания. Но деваться от излишней общительности полупьяного Рэга было абсолютно некуда. Спасти от него могла только хорошая затрещина или бегство в другой трактир, но другого заведения куда десятник гильдии наемников Джиль мог бы зайти без урона авторитета рядом не было, а драться с Рэгом не хотелось в силу практически полной бесполезности процесса, разве что вырубить разом. Пришлось просто сесть за другой стол. Трактирщик мигнул глазом и к нему тут же подскочила малышка Лара. Девушка приняла заказ, увернулась от потерявших сноровку лапищ Рэга, благонамеренно-поощряющие пискнула от щипка Джиля и исчезла в проходе на кухню.

Пока разговаривал с подавальщицей, Рэг благополучно переполз за его стол и уже прицелился своей кружкой в кружку Джиля. С некоторым напряжением попал и, заговорщицки наклонившись, тайно зашептал на весь зал:

–Вчера вернулась десятка Рига. У меня там старый кореш… Так вот, он шепнул, что в дальней деревеньке, той, что ближе всего к горам, знахарка обещала ему свежую кровь оборотня…

Потягивающий вино десятник вида не подал, но про себя тяжело вздохнул.

«Кровь оборотня, свежая, да еще, небось, истинного! Ну почему не тысячу гривеней сразу? Сколько же раз я слышал эту байку. Еще в детстве бабка рассказывала, что свежая кровь истинного оборотня способна исцелить любую рану и справиться с самой тяжелой болезнью. Вот только Истинные ушли из нашего мира так давно, что даже само время ухода забылось. Старики уверяют, что остались оборотни полукровки, они живут в  Дальних горах и изредка спускаются в Дальний лес за Проклятым отрогом, где охотятся на людей.»

Где тут сказки для глупых трусливых детей, а где правда Джиль не знал. После Великой войны по Хуторскому Краю бродили слухи про страшных зверей разрывающих ночами огромных сторожевых собак, о пропадающих из деревень и хуторов людях. Действительно, люди пропадали, однажды исчезла целая семья, не успевшая построить частокол вокруг хутора. Сам Джиль семь лет назад видел у старой, прожившей всю жизнь в приграничье, знахарки странное зелье, способное, по ее словам, поднять почти мертвого или на день-два подарить силу и неуязвимость в бою. Джиль попробовал прикупить этакую ценность, но вредная старуха потребовала за настойку на крови оборотня двадцать золотых, а на попытку сбить цену просто рассмеялась. Прирезать бабку по-тихому не было никакой возможности. Пришлось бы зачищать всю деревушку потому, как десять наемников сила большая, но от арбалетного болта в тесной деревне не убережешься, это не зашуганных сервов гонять. Простолюдинам за убийство наёмников грозили коронные рудники, но до судебных разборок еще дожить надо. Из-за трупов-то огород городить не станут.

Девка принесла мясную похлебку и жаркое спугнув воспоминания. Десятник отсыпал меди, еще разок огладил крутую задницу и принялся за еду. Разносолами у Дядюшки О не баловали, но жратва была сытная, девки приветливые, услужливые и понятливые, а главное, для обладателей гильдейской бляхи трактирщик и сам цены не гнул, и девок держал в строгости. Сам бывший ополченец, он в солдатских радостях толк знал.

Джиль съел поданное, добил кувшинчик. Вытер усы, встал и с внезапно проснувшейся брезгливостью, пнул успевшего набраться вояку. Тот цапнул тяжелый боевой нож на поясе, но узрев начальника, пробормотал что-то невнятное.

–Смотри, послезавтра выходим с обозом почтенного Зиггера. Ждать никого не будем, если не проспишься отберу бляху, пойдешь купеческие склады от крыс оборонять.

Повернулся и не слушая пьяных заверений быстро пошел на выход.

33-35/04/3003 года от Явления Богини.Хуторской край.Дальний Лес

Лошади неутомимо перебирали ногами, телеги равномерно поскрипывали и небольшой караван неспешно плёлся по изрядно заросшей лесной дороге. Одиннадцать наемников—Джиль и его десяток, сопровождали почтенного Зиггера с подручными. Первый летний караван в Дальний Лес. Никаких опасностей не предвиделось и командир охраны все седмицу ограничивался посылкой двух бойцов в авангард. Лес хоть и оделся свежей и буйной зеленью, но смесь из лиственных и хвойных деревьев оставалась довольно прозрачной и неплохо просматривалась по обе стороны дороги. Даже дорога радовала, дождей не было больше трех дней, поэтому копыта и колеса уже не вязли, но и смесь песка и глины еще не пересохла и не пылила. Чесать языками давно надоело, шутить и подкалывать друг друга на трезвую голову наемники не умели вот и покачивались в седлах молча. Впереди ехали четыре телеги с немудреным товаром для сидящих летом без денег крестьян за ними еще одна со сбруей и оружием наемников, а замыкала невеликий караван большая крытая фура, судя по тому, как легко ее тащила пара лошадей, пустая. Поход предстоял недолгий, две-три седмицы не больше. Зират, глава гильдии наемников провожая Джиля, говорил о желании купца привезти на городской рынок раннюю зелень и переговорить со старым знакомцем Дедалом, хозяином хутора Речной, о покупке осенью большой партии овечьей шерсти и зерна нового урожая, а если бабы Дедала не сидели после весенней ярмарке сложа руки, то купить пряденую шерсть и войлок.

Обычно ночевали на давно оборудованных площадках, но дважды караван принимали плохонькие сезонные постоялые дворы. Летняя времянка, ничего капитального, но все же крытый сеновал для возчиков, широкие лавки обеденного зала для ночевки воинов с приказчиками и маленькие, но почти чистые комнатки для командира охраны и хозяина каравана—это в поездке роскошь. Хвойные лапы, оно конечно, не голая земля, но с мягким тюфяком и крышей над головой не сравнить. Вдобавок десяток бочек с колодезной и дождевой водой взамен мойни, наваристую, почти домашнюю, похлебку вместо надоевшей, не проваренной, но ухитрившейся подгореть на костре каши. Купцы и вояки, проводящие едва не треть жизни в дороге, такое ценили.

А еще при таком дворе имелись девки, услужливые и покладистые—"подай, принеси, спинку потри". В Рейнске, у почтенной Файт, красотки, конечно не в пример лучше, но дорога сабля к бою, так, что путники медяков не жалели. Обслужив весь караван, по-очереди, а то и скопом красотки сельского разлива имели неплохой, а по деревенским меркам, так и вовсе отличный заработок. Староста же лежавшего в дневном переходе села, заправлявший этим "мотелем", что строили селяне всем миром на "благо людское", вообще как сыр в масле катался. Девки со своих заработков отстегивали почтенному молча, им лишняя слава в тягость, да и знал староста кого в обслугу верстал.

Бывало, наемнички буянили попьяни, один такой постоялый двор даже сожгли, вот только ухари те потом долго у Рейнского травника лечились, а на ближайшей ярмарке перед пострадавшим деревенским старостой хоть и втихаря, но вполне приличными деньгами извинились. А куда дурням деваться. Сначала им все десятники скопом мораль прочитали… жестами, а потом собственные товарищи доходчиво ногами разъяснили, что если им Дунька Кулакова мила, так пусть, никто особо и не против, но другим "неча сладку ягоду обсирать".

Рэг за дорогу окончательно протрезвел, даже от плохого похмельного настроения излечился и снова стал вполне вменяемым воякой, хоть тереться возле  начальства и болтать лишнего не прекратил. Вот и сейчас, углядев, что Зиггер отстал и переругивается о чем-то  с помощником приказчика, со второй телеги, Рэг толкнул пятками свою флегматичную кобылу и пристроился к оставшемуся в одиночестве Джилю,.

–Слушай, командир, а че эта… пристебай-то Литаровский поперся в начале лета по селам? Траву эту и приказчик закупить мог.

Джиль сделал вид, что не слышит неосторожный треп старого недоумка. Словесный понос изо рта пьяницы, это сотрясение воздуха, на него не обратят внимания, а вот уловив интерес десятника к подобной болтовне, кое-кто может решить, что непонятки привлекли слишком много внимания и… будет плохо.

«Рэг конечно пустозвон, но эта поездочка и правда… того. Неправильная она. Хоть гильдия цены и не гнет… особо, но наем целого десятка, удовольствие не дешевое, тут одним гривенем не обойдешься. Золотыми те помидорчики с ягодками станут. Да и время свое Зиггер ценит не в медяк. Темнит купчина, ох темнит. Железки, что мы везем, гроши стоят, их любой деревенский кузнец за полдня справит, да и войлок с нитками до ярмарки не протухнут, там они конечно подороже встанут, но на гроши с той разницы охрану не наймешь. И вообще, какого Темного, высокопочтенный Зиггер с самого начала поездки распинается передо мной о своих купеческих прожектах и мечтаниях… Тоже мне, нашел себе компанию. Такие только от высокопочтенного мэра Рейнска, он же Глава наш милостивый, приглашения на обед с разговором принимают, я же мелочь, тупой солдафон… пока стрелы свистеть не начнут. Выходит, поездочка вполне может оказаться не просто мэрской, а вовсе даже мерзкой, граница-то со степью не так и далеко. Ладно, до трактира полчаса езды осталось. Там заночуем, а утром велю доспехи надеть, хватит налегке кататься, лошадка упряжная устала, вот с пустой телегой и покатается.»

И не обращая внимания на обиженного пренебрежением Рэга, Джиль дал лошади шенкелей. Стоило догнать передовой дозор и взбодрить спящих в седлах вояк.

Богиня оказалась милостива, до трактира доехали без проблем. Сие заведение только что соорудили и караван Зиггера стал первым. Свежая, только от столяра мебель, чистые, стены и потолок одноэтажного дома, хотя сарай в качестве названия подходило временному строению из тонких вершинок куда больше, почти без копоти. Радостно шебуршащая челядь, трактирщик с улыбкой до ушей в предвкушении неплохого заработка. Джиля удивило число служанок, целый табунок девок носился туда-назад зазывно и обещающе улыбаясь завидным мужикам. Еда ожидания наемников вполне оправдала—быстро, дешево и много. На вкус голодные и усталые мужики особого внимания не обращали, к концу ужина их уже больше интересовали служанки, их плотно наполненные декольте горячили кровь не хуже вина. Впрочем, вино, столь же дешевое, как и все в этой лесной таверне, лилось если и не рекой, то вполне полноводным, хотя и через чур кислым ручьем. Классического второго этажа с комнатами для утех сараюшка естественно не имела, но длинный сеновал разделенный развешенным тряпьем справлялся не хуже.

…Джиля кто-то усиленно расталкивал. Врезать ногой не удалось, просто не смог оторвать от тюфяка. Пришлось открывать глаза несмотря на тяжелую голову. Очень тяжелую голову. Свою временную подружку он выпроводил всего пару часов назад после того как она досуха его вымотала. С трудом удалось поймать утреннего гада в поле зрения и напрягая все силы попробовать понять кто он и какого дерга ему надо.

–Командир, там Зиггер на дерьмо исходит!

–Ты-ы-ы,—закончить не удалось, зато удалось столкнуть собственные ноги с кривого топчана носившего гордое имя кровать. От холодного твердо утоптанного земляного пола начальственных апартаментов неожиданно пошла волна отрезвляющего холода. Командир наемников сумел утвердиться на топчане и уперся босыми ступнями в приятно бодрящий холодном пол. Он даже узнал этого гада…

Общая слабость похмельного организма и громкая ругань на дворе заставили отложить нагоняй и Джиль ограничился коротким приказом:

–Воды дай, гад…

Несмотря на дикий недосып и похмелье собирались наемники недолго. Ругаясь на медленных и ленивых слуг, болезные вояки не обратили особого внимания на то, что с лошадями вместо трактирной прислуги суетились только приказчики и возницы Зиггера во главе с трактирщиком.

Выехал караван непривычно рано. Утренний холод изрядно бодрил пробираясь под одежки и выгоняя остатки хмеля, но когда через полчаса пути за их спинами к небу поднялся столб дыма, мужики явно еще не пришли в норму, только командир наемников сообразил, что принимавшему их трактиру пришел огненный конец.

–Зиггер,—голос Джиля настолько похолодел, что купец только зло выругался про себя помянув идиота трактирщика тихим незлым словом. Но разговора не отложить. Этого шибко самоуверенного козла следовало перетянуть в свое стойло. Зиггер еще раз выругался. Дернул его демон пойти на поводу хитрожопого Зирата, хотя и отказаться не было ну никакой возможности. Этому выкидышу россомы срочно требовалось прижать и окончательно охомутать излишне строптивого десятника. Отказать Старшине Гильдии Наемников Зиггер не мог потому, как слишком много общих дел и делишек связывали их крепче родных братьев. Зират отправил с ним послушный, надежно замазанный десяток готовый при вооруженных разборках выполнять распоряжения купца, а не непонятливого командира. Но доводить до крови не следовало. Неопознанный труп вместо послушного Джиля купца не устраивал. Беды бы особой не случилось, невелика птица, но ручной десятник и ему бы не помешал да и портить отношения с Зиратом не хотелось, а потому толкнул свою лошадку пятками направляя ее к уже начинавшему закипать десятнику.

–Что за дела, твое торгашество?—Десятник даже не попытался скрыть раздражение. Профессиональный солдат-наемник, он зарабатывал на жизнь продавая собственную кровь уже почти два десятка лет, но выше десятника не поднялся. Начинал в армии. После великой войны и присоединения новых земель в изрядно поредевшую королевскую армию охотно принимали новичков. На прошлое рекрутов, их происхождение в те тяжелые годы особого внимания не обращали и Джиль довольно быстро, за каких-то пять лет, выслужился до десятника. Как и большинство людей взявших меч достаточно поздно, мастером мечного боя он так и не стал, но таких уникальных бойцов можно было пересчитать по пальцам, да и не больно любили их в армии, потому свежеиспеченный командир особо и не расстраивался. Он тянул воинскую лямку еще пять долгих лет, пока не понял, что десятник его потолок и офицерский меч сотника в мирное время ему не выслужить.  Благодатное послевоенное времечко миновало и теперь для получения самого низшего офицерского чина требовалось благородное происхождение. Несколько сотников поднявших свой меч на поле битвы погоды не делали. Самолюбивого вояку столь неприятное открытие неимоверно разозлило и в один далеко не прекрасный день Джиль не выдержал и врезал благородному сопляку который приперся командовать сотней прямым ходом из-под мамкиной юбки.

Дело замяли, но из столичного армейского десятнка Джиль в один миг превратился в рядового наемника в Приграничном Крае. За три года, без особой спешки и стараясь не особо портить отношения с новыми сослуживцами, он вновь стал десятником. В армии, стараясь пробиться в офицеры, Джиль дурака не валял и сейчас, попав к падальщикам,[71]71
  падальщики—бытующая в армии презрительная кличка наемников


[Закрыть] наголову превосходил любого из них, даже сотников. Такими не разбрасывались, да и невелика птица десятник, чтоб учитывать его в сложных интригах. Даже провинциальных.

–Чего скрипишь, гроза кочевников?—торгаш наконец-то подъехал и пристроился справа от Джиля. Смешно, но желание доминировать оказалось столь велико, что даже купеческий жеребец шел опережая кобылку наемника на пол головы. С первого же взгляда десятнику не понравилось настроение хозяина каравана. Злость, привычный завистливый страх штатского слизняка перед воином, но особенно удивила и насторожила опытного солдата некая непонятная растерянность или скорее нерешительность, вперемешку с озлобленностью. И хотя явной опасности и готовности к ссоре не ощущалось десятник все же попридержал гнев:

–Думай, на кого пасть разеваешь, не с приказчиком языком чешешь.

Через чур грубить богатому купцу не стоило, но и спускать не след. Хитрость, наглость и пронырливость, свойственная не столько профессии, сколь характеру высокопочтенного торгаша изрядно поднадоели за дорогу, а сейчас этот хмырь, похоже, собрался и вовсе устроиться на шее со всеми удобствами.

–Ну и не с Главой вашей, несомненно, доблестной гильдии…—купца явно тяготили собственный страх и нерешительность, вот он и попытался преодолеть их наглым наскоком. Но ошибся в характере противника да и собственное положение переоценил.

Окованный носок сапога врезался в кость голени. Решив, что окончательно рвать отношения рано и худой, но мир пока ещё нужен, Джиль ударил несильно. Удержался от более резкого ответа на неприкрытую наглость, так, слегка одернул. Но Зиггеру хватило. Захлебываясь от боли, он проглотил так и не сказанные слова и мгновенно растерял весь невеликий кураж. Скрюченная тушка едва не скатилась под ноги кобылки десятника, когда купеческий жеребец прыгнул вперед от непроизвольного рывка поводьев.

В кавалерию Зиггер не годился, но и новичком не был, верховую езду предпочитал телеге и даже комфортному фургону. Не от лихости или гордости, дело требовало. Командовать караваном хлопотно и сидючи на одном месте не справиться. С трудом поймав равновесие и стараясь не обращать внимания на затихающую боль, купец выпрямился и натянув поводья, остановил жеребца. Дождавшись строптивого собеседника вновь поехал рядом.

–Не стоит поднимать шум посреди леса,—купец сделал вид, что конь просто испугался непонятно чего, но тон сбавил и слова прозвучали не заносчиво, а почти примиряюще,—дело сделано, трактир, так и так, был дешевкой, шили на живую нитку.

Джиль понимающе хмыкнул:

–Да говори уж прямо, темнила,—слепили по-быстрому, нас ожидаючи. То-то девок немерено, да все молодки. Трактирщик в доле?

Последний вопрос прозвучал неожиданно, словно выстрел из засады и Зиггер непроизвольно кивнул соглашаясь. И только потом уловил скрытый, истинный смысл вопроса. Но было поздно, а вояка уже вовсю давил, не давая опомнится:

–Значит смерд в доле, а десятника, погань ты хитрожопая, решил на кривой козе объехать?

Вот теперь злости, презрения и неприкрытой угрозы в голосе наемника было хоть отбавляй, но Зиггер только обрадовался и даже слегка успокоился. Такой Джиль был ему совершенно понятен. Вместо глупой фанаберии и идиотского благородства о которых втихомолку посмеиваясь чесали языками все наемники Рейнска, десятник неожиданно проявил вполне понятные и естественные жадность и злорадство едва избежавшего обмана, но вовремя выцарапавшего свое хапуги. Все оказалось намного проще, чем виделось в городе. Осталось только облапошить  недотепу сунувшегося на чужой двор. Зират, конечно, в долгу не останется и окажет немало весьма и весьма ценных услуг, но терять живые деньги?!

–Девки в фургоне?—абсолютно спокойный голос десятника прервал столь приятные мечты и раздосадованный купец нехотя кивнул. Не обращая больше внимания на купчину, Джиль слегка натянул поводья и вскоре уже приподнимал левую переднюю шторку фургона. Просторная большая повозка оказалась набита под завязку, новоявленный компаньон преступной негоции даже не смог сосчитать полон, но прикинул, что связанных по рукам и ногам девок около двух десятков. Сейчас они с заткнутыми ртами лежали вповалку одурманенные сонным зельем. Девки хоть и вскрытые, но все до единой молодые и довольно ладные, почтенная Файт легко заплатит за каждую шлюху по три золотых, а если передать их с отсрочкой оплаты хотя бы на полгода, то цену можно задрать до пяти, а то и шести золотых.  Живой товар в фургоне тянул за сотню золотом если не спешить.

–Насмотрелись, ваше десятничество?—голос полный ехидства оторвал Джиля от созерцания свежего женского мяса. Зиггер вновь почувствовал себя на коне и решил указать долдону его место. Это до отъезда из трактира отрядом командовал неприступный десятник Джиль, честный и неподкупный, сейчас же высокопочтенный Зиггер чуть ли не хлопал по плечу милягу Джи, продажную шавку высокопочтенного Зирата и церемониться с солдафоном не собирался.

Десятник привычно ударил локтем на звук, медленно опустил плотную парусиновую тряпку, повернулся к скрючившемуся новоявленному компаньону и негромко, но четко проговорил:

–Значит так, торгашная твоя душонка, этих шлюх продашь высокопочтенной Файт. Моя доля полсотни золотых.

Он недолго помолчал дожидаясь возражений или хотя бы попытки поторговаться, но ошарашенный Зиггер молчал. Довольный эффектом, Джиль уточнил:

–Полсотни золотых сразу же после возвращения. Со своими подручными шавками разбирайся сам и будь благодарен, что беру всего половину.