Текст книги "Хуторянин (СИ)"

Автор книги: Александр Извозчиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

Его Величество Моран I был весьма удивлен и обрадован, когда на пятый год по окончанию Последней войны сборы от Хуторского края превысили налоги от таких же по размеру коронных земель. Литар в купеческие разборки внутри Края обычно не лез, но весьма тщательно следил за всем, что ввозили и вывозили купцы и исправно взимал таможенную пошлину в пользу коронованного владетеля отставляя толику на нужды Края. Особенно много зерна и кукурузы закупало государство. Войска и работников нужно кормить, да и запас на черный день необходим.

Но сейчас сидел Глава не ради выпивки, вина хватало и дома. Сегодня вышел срок возвращения первой после весенней распутицы волны разведчиков и Литар с нетерпение ожидал вестей. После разгрома кочевников король повелел построить по границе новых земель несколько крепостей. Первыми поставили укрепления в степи вдоль края Дальнего леса. Война за столицу смешала все планы и денег в казне отчаянно не хватало. Вместо каменных крепостей возвели земляные сооружения—продолговатый или округлый ров с врытыми на дне кольями и земляной вал, окружавшие сравнительно небольшую территорию, в центре или на краю которой располагался высокий насыпной холм с большой ровной площадкой на вершине. Сверху земляной вал венчался деревянным частоколом. На вершине холма строили огромный деревянный дом и также окружали его частоколом.[53]53
  Опирается на описание раннего (до 1150 года) замка из книги Эварта Окшотта «Рыцарь и его замок. Средневековые крепости и осадные сооружения»


[Закрыть]В доме на холме размещались служебные помещения и жили пограничники. Он же выполнял роль донжона—последнего оплота защитников крепости. Стрелки с его крыши могли держать под обстрелом весь внешний двор, где располагались конюшни, сеновалы и амбары с запасами. Для контроля внутреннего двора служили узкие бойницы. Тяготы Последней войны заслонили впечатления от кровавого набега степняков, а минувшая опасность, вроде как и не опасность больше. Потому в голову короля удалось весьма осторожно внедрить поистине гениальную мысль, и он издал распоряжение и «ради сбережения государственной казны» выкупил крепости у Короны вместе с прилегающими землями. Сразу после исторического указа высокопочтенный Литар получил приказ короля-Владетеля—достраивать и содержать крепости на доходы Приграничного края. Чем и занимался все эти годы, в смысле, делал вид, что строит и ремонтирует королевскую собственность на государственные деньги. В степи Проклятого Отрога за долгие годы успели лишь выкопать рвы да из этой же землёй насыпать земляные валы и центральные холмы. Поскольку строить на «живом» грунте неправильно, то стройки века который год «отстаивались». Впрочем, патрули наемников вдоль границы Глава гонял исправно и в первые же годы кочевников от Проклятого Отрога отвадили, отбивая у них скотину, убивая особо упрямых. Слишком близко расположившиеся стойбища просто сжигали вместе с негодными к работе жителями. Впрочем и остальные заживались ненадолго. Из кочевников плохие землекопы, мрут как мухи. В сельской же работе и вовсе никакого толку. Новопоселенцы в опасные степи тоже особо не лезли.

 За годы правления Литара систему охраны отработали до мелочей, разведывательные десятки наемников шерстили Проклятый Отрог, проникали в степь на десять-двенадцать суточных переходов отслеживая поведение извечных врагов. Тот род, что решился на Большой набег давно поглотили добрые и отзывчивые соседи. Слишком большая добыча. Слишком мало воинов вернулось назад. Слишком жестокой оказалась месть лесовиков. Рода, пришедшие на смену, пробовать Край на прочность не спешили и серьезной угрозы в последние годы не представляли. Так, мелкие волнения. Каждый год, в начале лета достойных молодых юнаков принимали в воины. Те торопились совершить Подвиг Совершеннолетия, без которого юнака не признают взрослым, равным другим воинам клана. Большинство ограничивались набегами на соседей. Красивая невеста, рабыня-наложница, а то и конь неимоверных статей, позволяли добиться благосклонности старейшин. И только самые нетерпеливые и отмороженные отправлялись в ежевесенний набег на Приграничье. Удача поднимала вчерашнего подпеска вровень с самыми могучими и знаменитыми воинами клана. Теперь от его взгляда млела любая красотка, а из глаз старших исчезало пренебрежение. Вот только вернувшихся с удачей за все годы можно было пересчитать по пальцам рук одного воина. А единственная несомненная победа, когда удалось разграбить и сжечь небольшой хутор, обернулась потерей нескольких табунов и десятком сгоревших стойбищ. Ежегодную гибель десяти-пятнадцати жителей при защите поселений Литар воспринимал спокойно, невелика плата за мирную и спокойную жизнь, но явную наглость не потерпел.

«Герои спасшие столицу и государство».Примерно 2987 год от явления Богини.Аренг

Григ и Рэй работали подмастерьями-молотобойцами у собственного отца, члена гильдии кузнецов вольного города. Особыми талантами не блистали, но рабочие умения и сноровку папаша вколотил сыновьям основательно хоть и через задницу. В повседневной работе самому лучшему кузнецу без усердных и старательных помощников никуда. Братцы же предпочитали отрываться по пиву в трактире, чем корячиться в кузне. Должность кузнеца и полноправное членство в гильдии им не светило. Кузня, наверняка, достанется старшенькому. С графским ублюдком даже папаша считался. А им судьба оставаться всю жизнь на подхвате. Когда началась свара с соседями, Григ свинтил в добровольное ополчение одним из первых. Парень с детства был себе на уме и чтобы сбежать из загребущих папашкиных лап за ночь умотал аж в столицу, где и поступил в копейные сотни. Поводил носом, осмотрелся и понял, что судьба дала шанс.

–Рэй, не будь дураком,—кислое разбавленное пиво военного времени словно провалилось в широкую глотку. Григ вытер кудлатую бороду и продолжил:

–Война будет короткая, но пока наши вояки узкоглазых на западе гоняют лепшие соседи нам здесь холку намнут. Армия на наш городишко время терять не будет, сразу попрет на столицу, а фуражиров и мародеров поначалу отпугнут стены…

Рэй хмуро сосал пиво. Этот хитрован пропал неделю назад. Теперь вот припёрся, потащил в кабак, пивом поит. Явно задумал что-то, а одному никак. Отдуваться за сбежавшего братца приходилось ему. Несложной работы для подмастерий магистрат навалил гору. Стряпать наконечники для стрел и болтов гильдейским мастерам невместно, но и от такой работы не откажешься. Железа мало, а для стрельбы со стен годились и деревянные болты. Широких наконечников для копий из хорошего оружейного железа тоже давно не ковали. Зачем такие ополченцам? Смазка для мечей обойдется палками с мягкой железякой на конце.

Парень оторвался от кружки и тоскливо пробормотал:

–За стенами отсидимся, а припрет—в графстве деревень много.

–Куда ты от бати сбежишь, дурило?—Григ покровительственно ухмыльнулся, но продолжил уже вполне серьезно,—Через неделю во все деревни понаедут графские рекрутеры. Всех мужиков сгонят в тренировочные лагеря. Десятник говорил, что и пары месяцев не пройдет, как марривийцы здесь будут. Здесь всех кого можно дочиста выгребут. Думаешь папаша наследничка пошлет вместе с городским отребьем? Не-е-ет, тобой откупится, а старшенький при нем останется. Лучше самому, да подальше отсюда. Всех, кто завербовался учат строю, это не мечом махать в поединке Таким дрыном можно и за седмицу наблатыкаться, а там, глядишь, Богиня вывезет…

Рэй тоскливо обвел глазами зал. Привычный, как собственная задница трактир, изменился. Всегда низкий потолок, сейчас словно давил прокопченными балками. На каменном полу грязь и плохо замытые следы подозрительных луж. Кухонная гарь мешается с вонью давно протухшего светильного масла,  это амбре приправлено вонью прокисшего пива и пота давно немытых тел. Даже крики подавальщиц стали визгливыми, парень присмотрелся и понятливо хмыкнул. Вместо слегка потасканных, но вполне еще товарных, всегдашних девок, меж обряженных в рваную и потертую кожу мужиков терлись бабищи весьма средних лет с необъятными морщинистыми прелестями. Пенсионная армия шлюх вышла на промысел. Солдатне, одуревшей от муштры и малопонятных экзорциссий, пойдет. Все одно, баб видят и щупают раз в седмицу. А молодых хорошеньких шлюх и господам офицерам мало.

–…вное пристроиться в задней шеренге,—прорвался голос брата,—это как раз для нас, силушкой Богиня не обидела, а длинным то копьем орудовать по-привычней будет…

На убой, в первые ряды, генералы отправили, набранное в самые последние дни, перед самой осадой мясо. Вчерашних крестьян едва научили держать тяжелые ростовые щиты и упирать в землю пятки коротких толстых копий. Рэй послушался Грига и им удалось пережить все четыре гибельные атаки тяжелой марривийской пехоты. Григ вперед не рвался и братана попридержал, они неплохо приспособились. Ополчение в атаку не ходило и ражие ребята сперли в оружейке и таскали с собой огромный, ростовой щит. Когда атакующие сминали первые шеренги, младший бросал копье и прикрывал обоих вблизи, ворочая щитом и тыкая в толчее коротким дротиком, пока старшой отпихивался от дальних. Атакующие обтекли с краев шуструю парочку, рубить разорванный строй она им особо то не мешала. После первого же боя десятник приказал братанов выпороть за хитрожопость, но уже в следующей стычке десяток вместе с командиром просто втоптали в землю. Братаны из драки выдрались живыми и не особо сильно помятыми. Так Григ стал десятником.

Гретту братаны встретили в разграбленной графской деревушке. После побега Рэя, папаша отправил дочку к своим родителям, подальше от боев и осад. Марривийцы спешили и серьезно пограбить не успевали, они только похватали мужиков для осадных работ, да оприходовали попавшихся под руку баб. Полных дур оказалось не так много, а искать землянки в ближних лесах солдатне времени не хватило. Промашку исправили славные вояки славных вассалов славного Морана I, деревни, все одно, на счету ворога поганого числятся, а сервы всем нужны. Одна такая шустрая компашка союзничков после прибыльной охоты наткнулась на десяток Грига. Братья по оружию хорошенько выпили и за встречу, и за славного короля Морана I. Потом перепившихся чужаков по тихому прирезали и закидали ветками в ближайшем овраге. Сами виноваты—Богиня запрещает чужое брать и велит делиться. Баб решили отпустить живыми. Свои, чай, жалко. Всё одно, продать-то негде да и возиться некогда. Управившись с ветками Рэй нагнул бабенку помоложе, привычно задрал ей юбку и… чуть не обделался когда та неожиданно заверещала словно ее резали.

Война жестока, потому полонянки[54]54
  Полонянка—рабыня, взятая в полон.
  Отношение к таким рабам было гораздо жестче. Освободиться за выкуп они не имели возможности (выкупали только благородных, если же бывший Владетель деньгами или силой возвращал захваченных на его земле свободных простолюдинов, они оставались рабами и отношение к ним ничем не отличалось от отношения к остальной добыче. Таких рабов, чтобы избежать претензий, как правило, старались быстро продать на сторону. Помимо ошейника, их клеймили каленым железом, нанося личный знак владельца или просто клеймо раба, место клеймения выбиралось хозяином произвольно. Приведенный издалека полон, обычно использовали на господских работах, отвечал за это староста, а кормежка, содержание и охрана шла за счет деревни. Деревенские рьяно следили за выработкой, так как все не сделанное ложилось на их плечи.


[Закрыть]или быстро смирялись с военно-полевыми реалиями, или умирали. В стремлении выжить они рвали любой самый малый кусок. Солдатские «ласки» воспринимали с молчаливой покорностью. Не убудет. Убить, не убьют, а кому нужна лишняя оплеуха. Вот и оторопел Рэй от внезапного визга, даже протрезвел слегка. Потому и сподобился все же признать сестренку.

Младшая в семье, Гретта родилась когда кузнец окончательно огорожанился и даже стал весьма видным членом большой и уважаемой в городе кузнечной гильдии. Свободные жители пусть и не самого крупного в графстве, но вольного города подчинялись и платили налоги самому королю и жили по своим законам. Владетелю магистрат плати из городских налогов лишь за аренду его земель.

Граф жену любил, но "право первой ночи" блюл свято. Для поддержания формы охотно пользовал дворовых девок и селянок. Ну… весьма охотно и не по разу. Вот горожанки в его широкой постели бывали куда реже. Далековато от родового замка до вольного города. Впрочем, в магистрате всегда держали наготове апартаменты. Аренда дело сложное, передоверить некому, а обсуждать различные тонкости приходилось довольно часто. Без качественного отдыха никак.

Гретте мамаша про графские развлечения рассказывала редко и неохотно. Папаша же вообще сразу начинал грязно ругаться и размахивать руками. Да и не жаловал он дочь. Может потому, что та уродилась лицом и фигурой в красавицу мать и мало походила на больших неповоротливых ширококостных Григом и Рэем имела мало общего.

Давно познавшая нехитрые житейские тайны девка, клювом не щелкала и быстро пристроилась маркитанткой при войске. Поближе к копейной сотне ополченцев.  Быстренько исподволь припахала братцев и под их защитой неплохо развернулась. Цепкие и циничные бабьи мозги крутились куда быстрее изрядно проспиртованных мужских. Не прошло и недели, как в не новой, но крепкой повозке Гретты уже пряталась винная захоронка старосты ближней деревни. Сам мужик случайно сломал шею свалившись после пьянки с освободителями в глубокий овраг. Выпивка и шлюхи товар в армии всегда востребованный, а регалии десятника вкупе со здоровенными кулаками бывших молотобойцев скоренько отвадили любителей халявы. Маркитантские заработки быстро превысил мародерские потуги братьев, а сама Гретта ложилась уже только под господ штабных офицеров, для клиентов попроще новоявленная мамка в первой же попутной деревне сговорила пяток послушных девок помоложе с ладной фигурой и не слишком страшных с лица. Дело пошло, а под самый конец войны капнуло самое сладкое. Кого и как ублажила сестренка добиваясь главного приза, Григу было до фонаря, но от наградных королевских грамоток на именные хутора, что выморщила продувная баба, он просто обалдел. Земля в королевстве принадлежала либо благородным Владетелям, либо Короне. Свободные города и коронные деревни ее всего лишь арендовали. А хутор с землёй, да в собственность, да не один, ну два, а целых три. Впервые со времен создания королевства баба официально стала "героем спасшим столицу и государство".

Корчма гудела. Такого размаха гульбы не было даже после Высочайшего Рескрипта о Великой победе. Бывший десятник копейной сотни ополченцев не скупясь, пьян был уже в умат, наливал всем и каждому. Огромный детинушка про Великую победу и не поминал, праздновал немалый свой фарт. Хитрому, но туповатому костолому действительно несказанно повезло. Выжил, а по слухам пятерых из шести ополченцев без особого разбора свалили в общую могилу. Из тех полутора десятков тысяч, что у столицы на себя приняли первый удар осталось меньше тысячи. Этот же мало, что сам жив, брат жив, целы оба, не искалечены, сеструху в кровавой круговерти отыскали, так ещё и от Морана Первого милостей огребли.

У столика возникла короткая потасовка. Главный гулеван высыпал сисястой подавальщице между почти выкаченных наружу дряблых прелестей горсть монет и, слегка помяв лопатообразной ручищей потное мясо, звучно хлопнул бабу по обширной и столь же дряблой заднице отправляя за ещё одним бочонком дешевого пойла. Но та через пару шагов буквально напоролась на невысокую стройную фигурку Гретты. Младшую сестренку бугая в армии знали едва ли не лучше её неразлучных братанов. И побаивались.  Шустрая девка умело рулила табуном шлюх и всегда могла достать неплохую выпивку. Не за спасибо, а за весьма дорого. Зато всегда и везде… Поэтому подавальщица только тихо ойкнула когда маркитантка запустила в её корсаж обе ладошки и ловко, чувствовалась большая практика, выгребла все монетки до последней медяшки.

–Цыц, курва! Пошла вон, чтоб я тебя у столика больше не видела. Будет с вас.

–Но…

Бздынь!

–Ой!

Жесткая ладошка, столь же привычно, резко с оттягом врезалась в дряблую щёку. И баба заткнулась. Гретта вместе с монетами прихватила маленький замурзанный узелок с сегодняшними чаевыми, но подавальщица не возразила, сейчас она внимательно следила за второй ладошкой своей собеседницы между плотно сжатыми пальцами которой поблескивал острый кончик лезвия… Когда Гретта отошла, женщина растерянно оглянулась на вышибалу, но тот расталкивал двух драчунов. Вздохнула и побрела на кухню. Маркитантка внимательно осмотрелась и… побрела к стойке. Сегодня ей по зарез необходима буза с криками, разборками и, обязательно, с пьяной дракой.

–Григ!—Визгливый голос корчмаря прорезался сквозь шум зала словно горячее шило сквозь масло,—уйми свою шлюху, пока я не приказал ее вышвырнуть на улицу.

–Ты уверен, бурдюк с дерьмом?!—Гретта умела визжать и погромче.

–Шлюхами команд…

Бздынь!

Двухлитровая толстостенная кружка подхваченная Греттой с ближайшего стола врезалась в тройной подбородок корчмаря. Вслед за кружкой в деревянную стойку врезалась и сама бузотёрка. Матерясь невнятно, зато во весь голос, Григ подлетел к слабо ворочающей сестрёнке, примерился отвесить ей ещё одну оплеуху, но та неожиданно шустро увернулась и змейкой проскочила между широко расставленных ног. Окончательно озверевший и полностью утративший членораздельную речь Григ взвыл, попытался развернуться и завалился на ближайший к стойке огромный стол. Тяжеленный деревянный монстр вызов принял. Его поддержали сидящие на широких лавках пассажиры. Понеслась душа в Рай…

–Пьянь, совсем мозги бражкой залил! Ты что папаше написал, бугай толстомясый!

Проснувшись от сверлящего мозг визга Григ попытался оторвать гудящую с жесточайшего похмелья башку от подушки, но сразу же бросил бесполезное занятие. А клятая баба продолжала орать. Вымазанный в свежем пахучем навозе сапог лишь бесполезно сотряс хилую межкомнатную перегородку, а осмелевшая баба подскочила к кровати и ткнула мужику под нос кусок замызганного пергамента.

Пока отлетевшая от добротной оплеухи баба с охами и стонами отскребалась от грязной закопченной стены, Григ тупо пялился в заляпаный жиром и вином лист.

"…выходим из под твоей отцовской длани желая и далее служить королю в бранной службе не щадя живота своего. За ради того благого дела отказываемся от наследства и от места в кузнечной гильдии…"

Гретте показалось, что небольшую грязную комнатку наполнил ржавый скрежет с которым ворочались мысли в кудлатой башке старшего брата. Ради того, чтобы впихнуть это состряпанное ещё неделю назад письмо ужравшемуся в умат Григу за пазуху, она устроила вчера в корчме натуральное пьяное побоище. Писульку обнаружила ночная портомойка и уже к утру вся корчма была в курсе семейных перипетий бравого десятника и сейчас Гретта с огоньком исполняла завершающую арию.

Григ сидел обхватив своими лапищами гудящий медный котел в который превратилась похмельная голова. Конец вчерашней пьянки в его мозгах так и не всплыл, но руку базарного писца самолюбивый вояка узнал сразу, потому и вспомнил, что после появления на столе второй четверти "Гвардейской особой"  старый выжига сам приперся в таверну.

От стены донеслось хныканье и воспоминания вильнув на прощание хвостиком окончательно растворились в небытие.

–Ты всех вытолкал из-за стола, притащил грязного базарного писаку и вы на двоих выжрали целую бутыль этого пойла… Писака чего-то корябал по пергаменту, потом сказал, что завтра перепишет набело, но ты вырвал свиток и заорал, что старом грязный пердун не мужик, ему и такой тряпки много будет. Потом схватил кувшин из-под "Гвардейской" и попытался врезать старому выжиге…

Гретта судорожно вздохнула и вдруг тоненько заголосила:

– Чё ты делаешь, братка-а-а. Лишит же батюшка наследства-то… И мне приданного не вида-а-а-ать.

–Цыц, курва! Не бабьего ума дела! Покорячился на папашку молотобойцем и будя! Коротки теперя руки у старого хрена запротив коронных ополченцев. Тут и гильдия не поможет. И неча про наследство вякать… Кузню и дом папашка старшенькому козлу отпишет. Графский ублюдок, чай. Ему и мошну оставит. Хрен бы папашка от ополчения-то откупился… без графского слова,—покачался потряхивая тяжелой головой и уел скандальную сестренку,—А тебя, шалава, папашка и признать-то не пожелал. Написал давеча, что не могла его кровиночка шлюхой стать. Обломилось твое приданное.

Отодрав задницу от грязного тюфяка Григ прошаркал на неверных ногах до затихшей на полу бабы. Цепляясь за колченогий стол попытался ее пнуть, но сил оторвать чугунную ногу от пола не хватило.

 Узрел на узком подоконнике кувшин с водой для умывания и ломанулся к окну через всю комнату. Запрокинув голову жадно выхлебал тухлую воду заливая облеванную еще вчера рубаху. Тупо заморгал фокусируя взгляд на лежащую у стены бабу, запустил в нее опустевшей посудиной и бурча под нос грузно осел на кровати:

–К овцам в задницу старого козла. Моей головой и волей теперя ча життя будем…

Когда Гретта стряхнув осколки осторожно выбралась за дверь, новый глава новой семьи уже сытно похрапывал время от времени пуская смачных шептунов. Женщина сморщила нос и осторожно выбралась из пропахшего перекисшей бурдой логова. Чувствовала она себя не очень, нелёгкая получилась ночка. Привычка к ночному образу жизни, опять же. Решила, что стоит попытаться хоть немного поспать и тихонько пробралась в комнатку где, отсыпались днём шлюхи, заползла на огромный общий топчан и притихла постаравшись поудобней умостить тупо ноющую тушку. Уже засыпая, решила, что базарный писака отработал свой золотой полностью, но… Хотя человек он, вроде как, надёжный и когда подделывал для неё на имя Грига долговые рабские записи на шлюх лишних вопросов не задавал. От серебра, впрочем, не отказывался.

Проснулась далеко за полдень и тут же развила бурную деятельность.

–Ну, козёл толстомясый, говорить будем или мне сразу же идти братика будить?

–Я…

–Ты! Братик с похмела и так злой, а ну как узнает, что твое бабьё толстожопое деньгу из него сосало, а ты с ценами мухрыжил?! Они твою халупу с младшеньким-то на пару по брёвнышкам разнесут.

Корчмарь захлопнул пасть и замолчал наглухо. Дрянь, мразь, грязная шлюха, клейма негде ставить… но ее братцы-отморозки в послевоенной неразберихе забрали немалую силу, да и девка не под рядовых вояк стелется не вязаться дешевле  будет…

«Век бы тебя, козла толстобрюхого, не видеть. В кого ж ты таким трусливым уродился? Или излишне храбрые мужи в корчмарях надолго не задерживаются?! Тьфу на него… пару недель будет от Грига шарахаться и ладно. Главное, батяня любимый до меня и земельки моей теперича никоим разом не дотянется, а с братиками как-никак, да разберёмся. А пока на базар, к переселению закупаться… Да и писака там, если проспался…»

Григ стал старшим в новом роду. За решающий аргумент в семейных спорах он почитал кожаную плеть плетенную из узких ремешков и весьма охотно пускал ее в ход. Но Гретта давно приспособилась к закидонам своих мужиков и неплохо ими рулила. Предусмотрительная баба деятельно готовилась к хуторской жизни и даже не пожалела целого серебряного новому базарному писцу за копию «Списка хозяйственных и погодных хитростей Приграничных Земель», автор которого уверял, что «в сем благодатном месте сеют хлеб и снимают урожай два раза в год». Парнишка не решился просить дороже, поскольку крутился на рынке всего неделю и появился там сразу после того, как его предшественника нашли недалеко от торговой площади в канаве с ржавой железкой в печени. Леденящее душу повествование маркитантка пропустила мимо ушей. Куда больше ее интересовал некий сотник вассальной пехоты. Кувыркавшаяся с ним ночью девка рассказала, что вояка хвастался знакомством с наёмником аж из Пограничного Края. Этим же вечером она послала к тому уже двух девок пообещав каждой по десятку серебрушек. Девки не подвели. Обласканный на халяву мужик в благодарность свел маркитантку с тем самым наемником. Столь ценным источником важнейшей информации, да еще из первых уст, Гретта занялась сама, тем более, что сорокалетний мужик был в самом соку и, в отличие от Грига, за плеть спьяну не хватался, а его увесистые шлепки по заднице и прочие вольности вполне сходили за особенности армейского ухаживания. Сейчас она прямо-таки, чувствовала утекающие песчинки времени.

Литар был, как минимум, не глупее шлюхи-маркитантки, а возможностей имел много больше. С позволения короля и согласия графа д'Лизарда наемники согнали своих и чужих погорельцев и прочих потерявших на войне всё, кроме живота из сожженных и разграбленных деревень в бывшие учебные лагеря ополчения, где уже жили на королевских харчах остатки семей погибших ополченцев. Рабство в центральной части Аренга отсутствовало, но деваться этому сброду было некуда. Литар  объявил свой патронаж над несчастными. Спешить торгаш не стал, перевезти и организовать такую ораву до сева озимых было нереально, да и их долг каждый день становился весомее. Опять же, столько бесплатных рабочих рук умному человеку всегда принесут прибыль. Самых молодых и красивых будущий Глава Хуторского Края рассовал по трактирам и борделям. Договориться с заправилами публично неуважаемого, но весьма выгодного и востребованного промысла, труда не составило. Литар предложил реальный способ заработать Деньги и поклялся не влезать нахрапом в давно отлаженную систему. Местные шлюхи восприняли это с угрюмой покорностью, воевать с собственными сутенерами они были не в силах, а тех вполне устроило молодое, дешевое и покорное мясо. Ещё и донельзя вовремя. После войны мужчин с деньгами, желающих отдохнуть от ратных тягот и лишений, в столице болталось немало. Уважаемые люди быстро пришли к соглашению: стоимость плотских утех осталась неизменной, а вот самим жрицам любви пришлось ощутимо поумерить аппетиты. Самостоятельно работать пореже, с хозяина получать за клиента поменьше—временные жрицы любви вполне справлялись с возросшим непритязательным спросом.

Остальных будущих жителей Приграничья загрузили всевозможной мелочевкой, необходимой для переселения, и общегородскими работами. Долги за зиму выросли—подарков Литар делать никому не желал: жилье, еда и защита и в столице, и в разоренных нападением областях дорогого стоили, а платить достойные деньги за работу на перспективу Литар не желал. Весной, едва прекратились метели и снегопады, по еще крепким от холода дорогам, в Приграничье потянулись караваны. Хоть самые удачливые погорельцы и расплатились с благодетелем, на новые земли поехали все, возвращаться на пепелище без денег смысла не было, а столице своих бездомных некуда девать. Помогли умным уважаемым людям пообломать местных шлюх да прочее рабочее быдло и будя, а то и до смуты недолго.

На повозках, поставленных на корявые полозья ехали старики, малые дети и свободные переселенцы, способные заплатить. Везли припасы и хозяйственную мелочь. Вслед, по наезженной колее, тянулись длиннющие пешие колонны. Распоряжались доверенные из семей ополченцев. Надсмотрщиков с плетями не было, но поводки рабской сбруи привязанные к телегам общими верёвками встречались нередко. Долговых[55]55
  Долговой—взятый в рабство за долги. Таких рабов, не перепродавали и не клеймили. Их запрещалось серьезно калечить и убивать. Они носили кожаные, а не металлические ошейники. Рабство являлось временным, до возвращения долга.


[Закрыть]среди переселенцев оказалось много, большинство задолжали Литару, но и более мелких «благодетелей» хватало. Вместе с обозами ехала и охрана—будущие гарнизоны еще не построенных опорных крепостиц Приграничья. Вояки службу несли за мзду малую и к людям особо не цеплялись, Хорошо выдрессированных в столичных борделях и привычных к солдатскому обхождению баб хватало, провиантом запаслись вдоволь, еще и дальние отряды передовой разведки неплохо промышляли охотой потерявшего за зиму осторожность зверя. Хлебнувшие в войну горя, голода и издевательств переселенки не гоноршились. Заработок, он и есть заработок, и чем платит вояка—медью из невеликого аванса, местом на заводной лошади или развесистой лапшой на уши, дело десятое. И особых моральных терзаний не было. Это потом, в деревнях, блудить будут тайно, не на показ, сейчас—"хозяйская воля и поход все спишут".

Литар рабский промысел в руки взял сразу и предельно жёстко. Тупых и борзых дельцов быстро образумили, самых тупых объявили разбойниками и развесили по лесам. Цены на говорящих животных в столице своего Приграничного Края новый Глава удержал. Прямо в Рейнске он устроил рынок невест. Не проданных баб и мужиков посадил на коронные земли. Пообещав старостам коронных же деревень понимание и дружбу приказал внимательно отнестись к крестьянским тяготам новичков. Им же пристроил под надзор и опеку своих долговых. Никакой аренды за коронные земли Литар не платил. Старосты и сами помалкивали, и чужие рты исправно затыкали так как и самим перепали вполне приличные "крохи".

Гретта.Примерно 2987 год от явления Богини.Аренг

Как только распустили ополчение, троица отправилась в путь. Переселенцы на новые земли шли волнами. Гретта извернулась ужом, но таки сумела не только организовать попойку по поводу перехода к гражданской жизни, но и влить свежеиспечённому старейшине в глотку столько браги, что тот беспросветно квасил целую неделю. Зато новый род Грига отправился в путь по самые брови загруженный всяческими припасами и в аккурат меж двумя волнами. Ехать на некотором отдалении от толпы Гретте присоветовал, тот самый наёмник. Разбойники распуганные человеческим муравейником как и прочие хищники очухаются далеко не сразу, есть неплохой шанс проскочить по-тихому. Вот придорожные трактиры если и не успеют восстановить продуктовое изобилие, то комната или хотя бы сеновал для ночёвки найдутся наверняка. Ехали втроём. Последних четверых уже не нужных, но отменно выдрессированных срамных девок Григ сплавил бойкому трактирщику в ближайшей же большой деревне за бесплатный обед, запас провизии на пару седмиц и малую горсть меди. Тащить их на рынок не захотел—шлюхи стремительно дешевели. Чем ближе к границе, тем больше по дорогам и на пепелищах деревень графства Лизард, бродило баб и девок ненужных своему Владетелю и готовых ради спасения от голода добровольно надеть ошейник и на себя и на своих детей. Это мужиков не хватало. Шлюшно-маркитантский промысел сразу после роспуска ополчения основательно притух. Пасти же баб за гроши имея королевские грамотки резона не было. Гретта сама предложила избавиться от лишних едоков. Умная баба рассчитывала прихватить десяток-полтора баб покрепче позже, поближе к Пограничью. В отличие от высокородных, она-то не брезговала посплетничать с девками утречком, издержки профессии, понымашь, и теперь прекрасно представляла на ком висит львиная доля работ и забот в крепком крестьянском хозяйстве. Григ сразу и наотрез отказался кормить до нового урожая толпу шлюх и их выродков половина которых, все одно, сдохнет от дорожных тягот, холодов и бескормицы, но Гретта не теряла надежды за долгую дорогу обломать тупого барана.

Изрядно разбитая дорога какое-то время плутала по лесу гигантских деревьев зацепив его самым краем. Потом два огромных фургона медленно и плавно проплыли мимо большой окружённой высоким частоколом деревни и попылили дальше по ставшей прямой дороге, что бежала вдоль пустых по весеннему времени полей. Едва светило переползло за полдень, на самом горизонте показалось большое двухэтажное строение окруженное мощным частоколом. Ещё через час фургоны осторожно втянулись сквозь высокие, но узкие ворота на большой огороженный двор. Колёса прогремели по твёрдо утоптанной земле и небольшой караван остановился перед большой конюшней. Управившись с воротами шустрый пацанчик подскочил к передней лошадке, но Григ отрицательно махнул рукой. Задерживаться на ночь он не собирался. Гретта утверждала, и Григ ей в общем-то верил, что если особо не рассиживаться, то до темноты они смогут добраться до следующей деревни. Придорожные деловары ориентировались на скорость неспешных купеческих обозов, а крепко сделанные и хорошо обихоженные фургоны двигались гораздо быстрее. Григ, несмотря на упрямство и дурь к дорожным тонкостям и сложностям отнёсся серьёзно и не давал спуску ни себе, ни Гретте с Рэем, тем более, что фургоны главе рода нравились, он и на постоялый двор заехал больше из любопытства да в пику возомнившей о себе дурной бабе. Ну и горло промочить, как же без этого…