Текст книги "Хуторянин (СИ)"

Автор книги: Александр Извозчиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Выскочил из парилки, шустро взбежал по лесенке и рухнул в ещё не успевшую степлиться колодезную воду. В огромную деревянную лохань. Этакий деревянный бассейн или ванна японус гигантус, ежели хотите. Вынырнул, пофыркал в чистейшей воде и медленно выполз на ступеньки. Никто кроме меня в бассейн залезать не смел. Хуторяне всем скопом и без малейшего моего участия решили, что бассейн дань моему и только моему статусу. Самой большой шишке, самый большой тазик. Пусть их. Переубеждать не собираюсь и вовсе не спеси ради.

«Почти в каждой попаданской фентэзятине автор торопится напялить на главного героя титул. Оно и понятно, выделить требуется. Но почему этот придурок тут же лезет в лепшие друзья первому попавшемуся встречному-поперечному и требует называть себя пусей?! Демократус-идиотус в полный рост. Поимев титул бди, чтоб титул не поимел тебя. Не господин Прутков, но…  Соблюдение статуса в строго сословном обществе не чья-то прихоть, а жизненная необходимость. Примерно, как тёплая одежда на северном полюсе. Голышом побегать можно, но долго не получится. И жизнь этакая посложнее чем в „свободном обчестве“. Титулу соответствовать требуется. Иначе кто-нибудь да сдохнет. Или графья или страна. Были примеры-с.»

Вода охладила тело и смыла пот, прислушался к себе любимому, но желания повторить заход в парилку не ощутил. Нет, так нет, будем мылом грязь смывать.

Вот такая я сволочь. Не пожелал ломать кайф смывая пот под душем и, буквально, изгадил цельный бассейн в единый миг. Имею право. Она же возможность. Ещё и дивиденды поимею. Чем больше идиотской работы, тем выше уровень пресмыкаемости. Увы, обычно так.

Мыло-мыло мягкое, душистое на травах вареное. Земная химия китайско-турецкого изготовления по сравнению с такой няшкой, просто отрава. Зита постаралась. Опять же только для меня. Остальные щелоком и близнецом земного хозяйственного пользуются. И сварить-то мыло не сложно, Лиза влет восприняла его невнятные объяснения, но низ-з-з-я. Буду искоренять злобно и неумолимо. Самодур я или где?!

Намылил голову и нырнул под душ-обливалку. Вода зашумела в ушах. Я с Тащился промывая волосы, когда ощутил спиной чье-то присутствие. Враждебности не учуял, потому и оборачиваться не стал, а вот адреналинчиком пахнуло. Ещё разок наступил на педаль, окончательно опорожняя хитро присобаченную сверху кадушку с водой и застыл под лавиной прохладной воды.

Плечо огладила теплая узкая ладонь и через мгновение спину уже ловко намыливали нежные женские руки. Неслышно потянул носом воздух наслаждаясь тонким и чистым запахом зрелой женщины.

«Гретта! Не утерпела самочка. И, судя по запаху, возбуждена до предела. Бедный маленький волкалчок-серый бочок, тебя же сейчас изнасилуют словно свежую наложницу в гареме. Похоже придется расслабиться для получения всех граней удовольствия.»

Руки сместились на грудь и намыливание окончательно превратилось в жадные ласки. Ладони скользнули ниже и к спине осторожно прижалось нечто большое и упругое. Дыхание за спиной стало неровным, прервалось… Гретта слегка отстранилась и по покрывшейся мурашками спине заскользили твёрдые горошины напрягшихся сосков. Вступая в игру завел руки за спину и пристроил их на аппетитную попку. Гретта на мгновение замерла, а потом ее окончательно осмелевшие руки скользнули к самому вожделенному…

…Возбуждение постепенно сошло на нет, словно ласковая волна на песчаном пляже. Безумствовали мы больше часа и сейчас грозный рабовладелец отмокал в полупустой моечной лохани размером с обычную земную ванну. Из тех, что для людей, а не бандитус-олигахус. Таких, в отличие от японус гигантус, в мойне стояло несколько, на любой вкус и помельче, и поглубже. Плеснула вода. Лениво приоткрыл один глаз, тут же вслед за ним вполне самостоятельно и очень быстро вылупился второй. Уж больно захватывающее открылось видение. Невысокая, всего-то мне по плечо, тоненькая, но совсем не хрупкая… женщина. Хуторская жизнь с Григом, особенно в последние годы, к полноте не располагала, но за пару месяцев нормального питания болезненная худоба плавно перешла в приятную худощавую, но не спортивно-модельную подтянутость. Обычная для мужика приятная расслабленность после разнообразного и насыщенного секса помахала мне ручкой и вильнув хвостом слиняла. Я откровенно и неприкрыто пялился на ушлую бабу.

Ненасытная самка настырно и недвусмысленно требовала продолжения. Её, ну совершенно, случайные позы и откровенно-зазывающие взгляды пробили мою ленивую истому. Уловив просыпающийся интерес, женщина тут же сбросила напускное смирение и напала на бедного меня уже без игр, всерьёз, нагло и неудержимо. Она больше не просила, а требовала… и пробудила Зверя в человеческом обличье.

Эротические игрища схлопнулись не успев начаться, я сгрёб добычу и жестоко её насиловал, не жалея и не сдерживаясь. Но… с несчастной жертвой не выгорело, со мной неистовствовала обезумевшая от страсти самка, возжелавшая лучшего и сильнейшего самца. Отдаваясь, она провоцировала, возбуждала и в бесконечном упоении, жадно требовала ещё и ещё. Бестия царапалась и кусалась в полную силу. Орала, рвала ногтями кожу спины и бедер, впивалась зубами мне в плечи совершенно не чувствуя собственной боли. Распалённая схваткой самка попытаясь подчинить самца, дорваться через его странно-знакомую по вкусу и запаху кровь до бурлящей в нём силы…

 Но природа, мать наша, хоть и не разумна, живёт по своим законам, она допускает ошибки, но с высока плюёт на толерантно-феминистические закидоны человеков разумных. А потому нарвавшись на столь же безбашенного партнёра-соперника женщина уступила. Покорилась мужскому напору сильного Зверя, способного дать могучую кровь потомству. Прокормить, защитить и её, и будущих детей. Его грубость и даже неприкрытую жестокость она уже воспринимала как должное и чуть ли не желанное. Жалостливый слаб, сильный же беспощаден, он не просит, а подчиняет и берет все, что посчитает своим.

Гретта не считала сколько идущих одну за одной волн оргазма она вынесла прежде чем очередной вал подстегнутый горячим вулканом внизу живота перерос в смерч такой силы и продолжительности, что сознание стало меркнуть и Гретта уже не услышала, а ощутила всем телом, как ее собственный бешеный вой раздирает пересохшее горло сплетаясь с хриплым могучим рыком получившего своё Зверя.

Я вынырнул из безвременья куда меня зашвырнула  волна экстаза. Зверь растворился незаметно, по-английски. Мозги работали четко и Человек ясно ощутил насколько произошедшее с ним ново и необычно. Само состояние в котором я пребывал было настолько необычным, что требовало серьезного осмысления. Такого еще не было, от новых способностей и возможностей начинало просто сносить голову. Спонтанные вспышки звериной сущности при первых обращениях, звериная вакханалия во время боя с волками, когда Человек не вмешивался, а словно наблюдал готовый в любой момент перехватить управление, даже частичная трансформация, когда контроль и управление хоть и с ощутимым трудом удалось удержать… Когда приходилось балансировать на грани, давая Зверю опасно много свободы, оставляя ему в полную власть подсознание.

Все что было до того, было совершенно не так. Сегодня Зверь, почуяв достойную самку, жаждущую его принять, всплыл сам. Не захватывая и вытесняя, а сливаясь с возбужденным, расторможенным Человеком. Впервые столь разные сущности одного сознания не выстроились в некую иерархическую структуру. Внешней трансформации не было, но они органически сплелись чудесно дополнив друг друга.

«Как-то нигде не встречал среди прочитанного ничего похожего на бедлам творящейся в моей башке. А ранешняя-то мысля о том откуда у Зверя лапы растут нравится всё больше. Только у такого раздолбая как я могло получится этакое безобразие. Не животина, а сексуальный террарюга, право слово.»

Секс хорошо проявляет и животных, и разумных. Бездумная неистовая схватка с женщиной макнула в эйфорию и захватила настолько, что ни разодранная в кровь и клочья кожа, ни следы зубов на прокушенных до мяса плечах и руках ничуть не волновали. Кости целы, всё остальное нарастёт, да и девоч… женщина моя горячая, кошка драная, хоть и порвала меня по меркам обычного самца сапиенса весьма серьезно, шейку нежную и личико моё светлое сберегла. Эта сук… самка собак… человека не затронула ничего серьезного, хотя и не стеснялась поточить зубки с коготками. Не пожелала, панымаш, ограничиться косметическими эффектами.

Впрочем, и сам хорош, оторвался… Тяжкие телесные минимум, а то, что подруга по м-м-м… активному  безум… отдыху не понесла ни фатального, ни сколь-нибудь серьезного ущерба заслуга Зверя. Синяки от безжалостных захватов и столь же безжалостных засосов мелочь. Судя по тому, как они уже отдают в желтизну, кровь Истинного, моя кровь, хорошенько подстегнула девке регенерацию. А Лизин эликсир обезболил, а вскоре и вовсе заполирует остатки которые пока не слишком гладки. В том числе и четыре глубокие параллельные борозды вдоль соблазнительной спинки. Ах как она выгнулась когда, ломая последнее сопротивление, прихватив за волосы и прижав к полу эту беснующуюся самку, я неожиданно для себя совершенно бездумно полоснул растопыренными пальцами по напряжённой до звона спине. Ладно хоть Зверь оказался на стрёме и смертельно острые ятаганы, лишь показали самые кончики, а пальцы, способные одним движением раздробить кости и вырвать легкие, лишь разорвали кожу слегка зацепив мясо. Грета взвыла, вскинулась… и замерла, стоило коснуться языком окровавленной спины. И потом подавалась на малейшее его движение.

Я лежал и просто млел от удовольствия, доступного немногим. Мне хватило сил и терпения раз за разом возносить свою женщину на самый пик, пока на самом пределе сил вместе не ушли в последнее безумие вдвоём. Сейчас я нежно обнимал ее, выходящую из марева наслаждения. Смотрел как проясняются глаза и появляется неуверенная, чуть виноватая, но полная блаженства улыбка. Как наполняется взгляд благодарностью за все случившееся, за нежную улыбку, за легкие, едва ощутимые ласки. Странно, наши основательно истерзанные тел совершенно не чувствовали боли, но мгновенно откликались на малейшую ласку.

Я осторожно поднялся нежно удерживая Гретту на руках словно невесомую, готовую взлететь пушинку и в несколько шагов оказался под душем. Печь прогорела, но вода остыть не успела и ласковый теплый ливень накрыл обоих. За легкой шторкой в раздевалке, она же комната отдыха, хозяина хутора всегда ждала застеленная кровать. После душа Гретта оказалась на ней, так и не коснувшись больше ногами пола. Я чувствовал ка ее испуг перерос в кратковременную панику, как ее сменило боязливое ожидание, но разбираться ни сил, ни желания не было, сейчас я просто хотел спать со своей женщиной. Так и случилось. Нежность, усталость от любви и теплая вода не подвели, уже через пять минут Гретта сладко посапывала у меня на руке уютно прижимаясь ко мне. А я пока не спал, просто лежал на боку, любовался своей женщиной. Вспоминал…

…Случилась травяная история после драки на вырубке.

К утру я хоть и оклемался едва-едва, но точно уловил, что у привычного травяного настоя очень похожий, но всё же иной вкус. Испуганная Лиза куда-то сбегала и притащила маленький пучок невзрачной высушенной травы. Из нервной скороговорки едва понял, что настой лечебный, с эликсиром и для ран очень-очень хороший, что трава очень-очень хорошая, вот только ее осталось очень-очень мало, а в эликсире она главная, остальные травы есть везде-везде, их достать очень-очень легко…

–Ам!—зубы клацнули и опешившая Лиза мгновенно заткнулась,—принеси ка все травы по-отдельности.

Травница без лицензии шустро подхватилась и поспешила в свои закрома. Лекарка на Аренге куда серьёзнее главврача престижной земной клиники и Лиза очень боялась моего недоверия, но за два месяца я убедился, что всерьёз соврать она по натуре своей не способна. Что до настоя, то запах опасений не вызвал, а после первого же глотка организм оборотня учуял живую силу эликсира. В лесу я такую траву конечно же не искал, но, как оказалось, мимо пробегал, вот и вспомнил где мазнуло таким запахом по носу во время предпоследней охоты. Хитрая травка, очень хитрая… Далекая подружка земной конопли. Сморщился тогда ещё брезгливо. Мдя-с, утерла нос деревенская тетка зазнайке оборотню.

После эпопеи с бунтом пошептался с Риной, потом пообщался с Рьянгой и через день мама Зита круглыми от удивления глазами смотрела, как мама Лиза, неохотно оставив свою пегую любимицу, подходит на зов пастушков и сначала тупо и неверяще смотрит на копну травы, что они притащили, потом жадно втянув воздух, ныряет вперед и словно безумная трясущимися руками раскладывает и перебирает то и дело поднося к носу небрежно перевязанные пуки, пучки и пучочки. Ладно хоть перевязанные, не угляди Сырная Королева издали эти завязки еще при подходе, свежей травкой давно бы хрустели ее ненаглядные коровушки, а с пастухами-лодырями разбирался бы Шейн на конюшне. За целый день вместо приличного стожка несчастная охапка. Еще и в земле вымазались бездельники.

Но трава, трава и есть, чтобы изготовить эликсиры требовалось время, умение и море терпения. Им Богиня щедро одарила женщин, почти не оставив оного мужчинам. Лиза не просто готовила настои, мази, эликсиры и снадобья. Она творила, она священнодействовала. Вскоре все полки маленькой выгородки в прачечной выделенной для зельеварения оказались заставлены маленькими, плотно закрытыми горшочками, а в самом темном углу за глухими деревянными дверцами крепкого низкого шкафа спрятались узкие высокие кувшины с самыми сложными и ценными эликсирами

"Мда, повеселились. Узнай кто на Земле, махом в секссадисты зачислят, а там или остракизм, или девки, не попусти Господи вместе с мужиками, в очередь встанут, а то и обе эти радости хором навалятся. На таком-то фоне Оля-Лена мелочь, почти допустимая шалость.

Хотя… «ещё польска не сгинела»(c)! Я, по возможностям, давно не Homo, хотя и сапиенс. И у Гретты, походу, уже не регенерация, там, гадом буду, омоложение прет во весь рост. То-то, гормоны взбесились как у прыщавой малолетки. Лизкины эликсиры в самую дырдочку легли. Пожалуй сейчас, пока её тушка не переработает и не усвоит всё что на халяву нахапала, баба ко мне ближе, чем к обычным homo. Ещё б впихнуть случившееся хоть каким-то боком в местные реалии. Рабыня! Пусть и боевая, во все тяжкие насилует хозяина! Ещё и на кусочки его рвёт! И кто кого поимел, а?!  

Секс, как полноценное слияние двух здоровых людей, будит в них животные корни. Виновата ли дарвиновская обезьяна или она так, мимо просквозила, но человек выдрался из сомкнутых звериных рядов. Он научился мыслить, и даже, иной раз, исхитряется превратить восхитительную схватку ради удовольствия и продолжения рода в тупое оплодотворение, но никакие соображения морали и воспитания не способны ни отменить, ни заменить выпестованные и отлаженные природой механизмы. Не зря мы почти инстинктивно, чтобы там не писал Хайлайн на пару с Буджолт, [68]68
  Роберт Хайлайн, «Фрайдей», она же «Пятница, которая убивает» и Лоис Буджолт, Цикл о М. Форкосигане.


[Закрыть] враждебно воспринимаем саму идею человека из пробирки. Воспитание и здравый смысл требуют во имя морали признать их равными, не превращать в изгоев. Да здравствует Высокая Мораль! В конце концов, именно она отличает нас от дикарей, но сама идея in vitro, как полная альтернатива природных механизмов для живых неприемлема.

Природа, Мать наша, и шутить с ней чревато… Толстый головастик залезший на верх социальной пирамиды, трахающий послушных продажных баб, имеющий потомство от такой же, но уже светской шлюхи и пыхтящий на тренажерах, не более чем извращение. В слабом теле может быть и здоровый мозг, а косая сажень в плечах, иной раз, позволяет прожить всю жизнь радостным дебилом. Системе необходимы люфты. Излишняя жесткость снижает надёжность, неизбежно приводит к преждевременному износу и деградации, но разболтанность ещё опаснее. Общество, как одну из основных составляющих биосферы, начинает корежить…"

30.04.3003 года от Явления Богини.Хутор Овечий.День

Ариса покрутилась пытаясь устроиться поудобнее. Лежать на дощатом полу амбара было жестковато. Сена или соломы не нашлось, а старые вытертые овечьи шкуры хоть и уложенные в два слоя усталое тело от жёстких досок спасали не очень. В конце концов девушка улеглась на спину и уставилась в потолок. Несмотря на усталость, сон не шел. Да и наломалась сдирая шкуры так, что всё тело, особенно запястья, ломило после работы. Зато сколько наслаждения получила облившись холодной водой возле колодца. А сейчас боль притупилась и стала едва заметной. Чуть ли не домашней. Этакое напоминание о хорошо выполненной работе. Девушка даже тихонько посмеялась. Сейчас, на овчине да под теплой шкурой, все дневные неурядицы виделись мелкими и не страшными, а вот два часа назад у колодца, когда голые плечи ожег удар плети, ей показалось, что камни мощенного двора прыгнули в лицо.

–Совсем с ума сошел?!

–Рот закрой, шалава!

Вместо ответа звук смачного удара и Ариса почувствовала, что рядом с ней валится еще чья-то тушка.

–Вставая, бедолажка.

Тонкие, но сильные пальцы вцепились в худенькие плечи и уверенно потянули ее вверх. Ничего не понимающая девушка боязливо распрямилась. Осторожно открыла глаза и сразу уткнулась взглядом в высокую стройную шею. Вместо давно ставшего привычным рабского ошейника, увидела тоненькую серебряную цепочку и непроизвольно напряглась. Ноги ослабли, но чужие руки не дали упасть на колени. Ее крепко держала худощавая,но крепкая женщина лет сорока или меньше, единственная из виденных на хуторе, чью шею не охватывал ярко начищенный медный ошейник. Ариса похолодела. От рабов, тем более чужих и незнакомых она ничего хорошего не ждала, но и особо не шугалась. Все в одной бочке, а обычная грызня за кормёжку погуще, да место получше давно не пугала. К побоям уже попривыкла да и огрызаться научилась так, что последние полгода в Речном свои предпочитали её не цеплять. Иное дело свободные. Оболтусы хоть под рукой Дедала ходили, а от Чужака там на реке нестерпимо пахнуло смертью.

Гретта с интересом рассматривала новую рабыню. По хозяйски провела узкой ладонью по небольшой, ещё девчоночьей груди. Несильно прищемила розовый сосок.

–Молодец, нам такие шустрые нужны,—довольная увиденным, повернулась к Лизе и усмехнувшись приказала,—забирай родственницу, под тобой пока будет. Сейчас спать определи, она ж едва стоит. Позже объяснишь как у нас живут, чтоб титьками голыми не трясла где не надо.

–Куда ее,—подошедшая Лиза осторожно выцарапала Алису у товарки и приобняла прикрывая ее наготу.

–Пока в амбаре поживет, грязнуля. Пусть отоспится сейчас, заработала. Потом уж Хозяину покажу. Тогда уж как пожелает сделаем.

Лиза ласково повлекла работягу за собой. Внезапно остановилась и заботливо спросила:

–Лопать хочешь?

Ариса только отрицательно помотала головой, сейчас, когда опасность прошла не задев, сон и усталость неподъемным мешком навалился на плечи и она уже с трудом понимала куда ее ведут.

В огромном пустом амбаре из-за прикрытых ворот царили полумрак и прохлада, приятно пахло травами, даже усталость и сон слегка отпустили. Рабыня несмело огляделась. Чистенько, даже запаха грязи и пота не слышно, но увы, нет ни сена ни соломы, только высоко под потолком видно множество травяных пучков, да в дальнем, самом темном углу куча овчин и каких-то тряпок. На голом полу спать очень не хотелось, но парней, девок и женщин с рабскими ошейниками на хуторе много и у более мягких и удобных постелей уже имеются хозяйки, та же Лиза, например… Сзади раздался негромкий смешок и Арису легко подтолкнули в вожделенный угол.

–Выбирай овчину помягче и устраивайся получше, малышка. Ложись и ничего не бойся. Отоспись, все остальное потом…

Она еще копалась в овчинах сооружая постель, когда за спиной негромко заскрипели и закрылись амбарные ворота. Ариса устроила себе очень уютное гнездышко—овчины в два слоя накрыла большим куском плотного чистого полотна, улеглась, спряталась под мягкое овечье одеяло… Наконец-то вожделенно закрыла глаза.

Вот только сон запропал. То ли нервы фокус выкинули, то ли еще что…

Мысли скакали бешеными блохами. Странный хутор. Внезапно до Арисы дошло, что она так и не увидела никого из мужиков, хозяев хутора. Даже Григ за эти дни так и не появился. И страшный Чужак, ее господин, запропал. А хутор жил. Рабы, она видела только подростков не старше четырнадцати, работали так, словно за плечами стоял надсмотрщик с огромной плетью. Ошейники на детях Грига Арису не удивили, Дедал с полгода назад в разговоре с заезжим купцом посмеялся, мол сосед с Овечьего решил весь хуторской молодняк на особых овчарок поменять. Она не раз встречала соседей на ярмарках и узнала всех. Из старших, кроме Лизы, мелькнула лишь Зита, да и то бегом, издали. И ещё та, напугавшая её незнакомка без ошейника со странно-знакомым лицом.

Ариса повернулась на бок и, наконец-то, ее веки начали тяжелеть. Уже уносясь на волнах сна догадалась почему властная незнакомка ходит без ошейника. Это же сестра Грига Гретта, а Дедал как-то сказал, что треть хутора её… Потом накатился сон, но пережитое так до конца и не отпустило, обернулось сновидением.

…С самого начала работа захлестнула ее с головой. Вокруг бурлил аврал. Перед дверью ледника высился целый штабель антилопьих тушами. Впервые она видела столько мяса, а ведь еще десяток с лишним туш остались на берегу. Работала до упада, крестьянская натура вставала на дыбы от одной только мысли, что еда, да еще такая, может пропасть. Лиза сразу после встречи, едва обменявшись с родственницей парой слов, сунула ей нож и пробормотала:

–Потом, малышка, потом поговорим.

Повернулась к офонаревшему оболтусу и приказала:

–Хорош сидеть, хватай туши, да тащи на свою колымагу.

Ткнула в стоящую за спиной телегу и отвернулась, сразу выкинув чужого незнакомого  мужика из головы. Оболтус взбеленился. Ему, сыну хозяина немаленького хутора, смеет приказывать грязная рабыня в медном ошейнике. Но едва зародившийся в горле рык мгновенно угас потерявшись в другом, куда более грозном рычании за спиной и гордый сын хуторянина молча побежал к чужой телеге. Ариса перехватила по-удобнее нож и присела. Вскоре на освободившуюся телегу, на неизвестно откуда взявшуюся толстую мешковину легла первая ободранная шкура. Увидев, как шустро мелькает в ее руках острейший нож, довольная Лиза что-то негромко приказала и на помощь новой рабыне подошли двое подростков. Лиза понаблюдала за их работой и куда-то пошла буркнув в сторону оболтуса:

–Пошел вон отсюда, обмылок.

Освежеванные туши Ариса не сосчитала, бросила отвлекаться на этакую ерунду уже после первой. Сколько есть, все сделать надо. Вот помощники менялись больше трех раз. Ножом махала как заведенная, пару раз отвлеклась и быстро-быстро сжевала по большому ломтю хлеба, с… Не поверила, даже слопав громадный бутерброд с маслом и сыром, не поверила. Когда последнюю ободранную антилопу очередная пара помощников оттащила к компании засольщиков осторожно распрямила затекшую спину и медленно побрела к колодцу.

 31.04.3003 года от Явления Богини.Хутор Овечий.Утро

Проснулась Ариса от шалостей тонкого солнечного лучика. Кто-то вынул деревянную заглушку в маленьком окошке-продухе под самым потолком амбара и занавесил ее чистой, но дырявой от старости тряпкой. Ее несильно, но упрямо шевелил утренний ветерок, вот тоненький проказник и разгуливал в бывшем темном углу как у себя дома. Судя по всему было еще очень рано и Ариса с удовольствием потянулась. Выспалась она просто преотлично! Никто не толкался, не будил на ночную работу или просто сгоняя шмакодявку с козырного места.

Дома такое удавалось не часто, дядя большую часть рабов покупал во время ярмарок и попавшая в опалу родственница пришлась им не по нраву, вот и гадили по мелочам, злость вымещали. Мелкие рабские разборки хозяев не трогали, но за порчу имущества или возникшие совершенно неожиданно трудности с выходом на работу старший среди рабов мог остаться без ногтей, а то и без ушей или носа.

Круговая порука не спасала ибо тупой армейский принцип наказывать всех за одного для хозяйства вреден. Рабы должны грызться между собой, но наказывать имеет право только хозяин. Всяко разные серые кардиналы и прочие паханы способны раствориться только среди позднесоветского, или, позже, российского спецконтингента, да и то, лишь от зажравшегося или ленивого работника оперчасти. Хозяева к ценному имуществу относились гораздо внимательнее. О тайных микрофонах и видеокамерах они  не ведали, хотя нечто подобное, изредка, и использовали. Вот основное оперативно-следственное действо именуемое умелая пытка применялось всегда и обычно весьма умело. Даже самая обычная порка приносила неглупому, терпеливому и умелому разумному немало пользы. Правда, она мало походила на изыски с интернетовских БДСМ порнороликов. Рачительный хозяин крови не боялся, но зря не лил. Он и калечить старался, с толком, чтоб работника не потерять. Ему козлов отпущения чтоб висяки прикрыть да нужным людям помочь не требовалось. Требовалась правда, а не куски кровавого мяса.

Нет, иной раз, возникала надобность, как можно быстрее толпу лишних живых превратить в безопасных мертвых. Мор, там, с черным поветрием или с пленными в бою перестарались… Бывает. Так ям да оврагов что в лесу, что в поле в избытке. Сжигали или закапывали обычно живьем. Горло каждому резать долго, муторно, грязно и стрелы с болтами все не вырежешь, а кузнец за спасибо новых не сделает. Вот и загоняли раздетых догола копьями в яму, потом сверху недобитков, на них хворост. Кто не сгорит, все одно, задохнется. Или землей засыпать, притрамбовать слегка, да камнями и стволами поваленными придавить. Тот же конец. Вот в степи маета, пока всех положишь, семь потов сойдет и кучу времени потеряешь. Разве, новиков в стрельбе попрактиковать, да в кровушку их лишний раз с головой макнуть. Хотя… какие там новики после битвы.

Столь серьезные мысли Арису не посещали, хотя за последний год рабской жизни она хлебнула так, что едва не утонула, правила поведения вызубрила на зубок и как ожигает голое тело рабская плеть узнала слишком хорошо. Сейчас она пыталась вспомнить, действительное ее будили или это ей просто приснилось. Пожалуй один раз ее точно пытались поднять… или нет? На Речном старший раб поднимал ленивых и медлительных сильными тычками толстой палки, а последнему доставался хлесткий удар по заднице. Может быть здесь не так? Ариса вспомнила сильные, но осторожные руки. Полусонной девушке слегка приподняли голову и подсунули к губам кружку с чем-то приятно пахнущим. Совершенно ничего не соображая, она проглотила льющийся в рот незнакомый травяной отвар с вяжущим горьковатым вкусом и вновь окунулась в сон. Точно! Ариса облизала губы. Легкий привкус ночного питья. Сейчас он показался смутно знакомым, но ничего вспомнить так и не удалось.

Значит побудки не было, ее просто напоили. Зачем, в данный момент не важно. А вот где остальные? Рабыня испуганно оглянулась. Поначалу на новом незнакомом месте и так нелегко, а нарваться на порку за невыход на работу совсем плохо, да и остальных злить незачем. Она откинула шкуру и замерла вслушиваясь в чем-то нарушенную тишину. Легко скрипнули ворота, по глазам резанул яркий свет и девушка с трудом разглядела неясную фигуру.

–Привет, малышка. Выспалась? Как ты?

Лиза. По голосу точно Лиза. Узнав двоюродную сестру, почувствовала себя спокойнее и увереннее.

–Здравствуй…—она замялась, не зная как называть собеседницу. Сходу набиваться в сестры к не последнему человеку на хуторе показалось слишком наглым. Это раньше они были почти на равных.

–Называй меня мама Лиза,—женщина мягко улыбнулась,—все так зовут. Маму Зиту и маму Гретту ты знаешь. Остальных зови просто по имени. Старших мужиков пока нет, потом все узнаешь.

–А как женщину зовут. Красивая без ошейника ходит. Она еще на маму Гретту очень похожа?

–Красивая говоришь,—мама Лиза помолчала и Ариса удивилась почти неприкрытой зависти в ее голосе,—а это и есть мама Гретта.

А где все?—девушка поспешила сломать неловкую паузу оставив непонятки на потом.

–Носятся, только что ускакали—мама Лиза похоже справилась с собой. Голос звучал спокойно,—Хозяин совсем с ума сошел, каждое утро по часу вместо работы гоняет, руками да ногами дрыгать. Все голые по пояс и парни, и девки. Совсем стыда нет. Тряпку вокруг титек намотают, а толку? Под душем-то и вовсе голяком и сохнут вместе. Правда когда Шадди начала титьками играть, а Ларг ее лапать полез, Гретка обоим так врезала, что кубарем покатились. А до Хозяина дошло, я думала конец пацанятам. Весь хутор на двор выгнал, этих бедолаг на крыльцовом брусе на вывернутых руках подвесил, да деревяшку в зубы… Шейн их цельный час порол. Да как! Плетью во весь мах. Пока одного Гретта отливает, он другого полосует. Думала или насмерть забьет, или уродами останутся.

Она замолчала и Ариса холодная от ужаса ждала продолжения.

–Обошлось, Шейн плетью старательно махал. Видать, Хозяин ему крепенько мозги прочистил. Кожу с мясом драл, а кости или что иное ни-ни, ни одного удара по опасным местам. Но досталось бедолагам… врагу не пожелаю. Уже после порки сначала водой отливали, пока в себя не пришли, а потом уж Хозяин руки им вправил, на живую. Видать жутко на пацанят рассердился. Орали так, что я думала коровы от страха взбесятся. Палки то во рту, как есть, изгрызли…

–А все?—вопрос вылетел непроизвольно.

–Что все? Смотрели,—Лиза невесело усмехнулся,—парни девок чуть не на руках держали да щипали, чтоб в туман не ушли. А Греттка только скалится. Хозяин её за себя оставил, вернулся лишь когда снимали болезных. Пообещала, что любой, кто смотреть не пожелает, третьим на том же бревне повиснет.

 Помолчав, она бережно раскупорила высокий аккуратный кувшин, что принесла с собой и протянула его удивленной Арисе:

–Пей не спеша, противно, но десяток глотков сделай, а сможешь, так и побольше.

Девушка осторожно пригубила и ошарашенная, опустив кувшин, уставилась на маму Лизу.

–Ты-ты-ты… сколько это…—после рассказа об ужасном наказании за обычную глупую ребячью шалость, она в живую представила, как единственного здесь близкого ей человека после порки сажают на кол. Украсть эликсир жизни! Откуда он только взялся на окраинном хуторе.

–Пей, не бойся,—теперь улыбка  хуторянки светилась гордостью—"знай наших",—Не крала я ничего. А цену… не представляю, я ее точно знаю. Этот кувшинчик не на один золотой в лавке городского лекаря потянет, да вот только не укупишь. Даже высокопочтенный Литар умоется. Нельзя купить то, чего просто нет.