Текст книги "Сын ведьмы. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Седых

Соавторы: В. Седых
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Сын ведьмы, зажмурив глаза, стоял в центре пещеры и взмахами рук дирижировал бездушным оркестром. Комья глины отделялись от кучи и по воздуху плыли в угол помещения, где была вырыта яма под очаг. Но вместо языков огня, в каменной воронке кружил пыльный вихрь. В него влетали комья глины, а из бочек выплёскивалась тягучими огромными каплями вода. В бешеную, злобно шипящую круговерть влетали мелкие камешки, а по полу, шурша, вползали, словно серые змеи, полосы пыли. По взмаху колдуна – дирижёра адская смесь воспаряла над полом и жирной хлюпающей соплёй ползла вдоль стен. Незримая сила гравитации придавливала смесь к выщербленной поверхности, и странная штукатурка, с противным чавканьем, вжималась во все щели и выбоины, размазываясь тонким слоем по стене. Заполнив все поры и неровности, глинянно – каменная штукатурка застывала идеально ровной глянцевой облицовкой. Казалось, будто обработанный участок покрыт единой отполированной гранитной плитой, так как верхним слоем на глиняную основу прилипала каменная пыль.

Порции смеси перемешивались в колдовском котле и ложились на стены, не оставляя даже видимых швов стыковки. После стен, пришла очередь обработки куполообразного потолка, затем та же участь постигла и пол пещеры. В конце колдовского действа, сын ведьмы, взмахом руки, вышвырнул прочь пустые бочки, остатки глины и мелкого щебня. Всё действо у ведьмака заняло менее часа. Но чародей на этом не успокоился, силой гравитации поднял пылающий костёр и втолкнул его сквозь дверной проём внутрь помещения. Туда же следом полетели и все припасённые на долгую ночную работу дрова.

В узкую дверь с шипением ворвался нагнетаемый поток воздуха. Внутри жарко полыхнуло адское пламя. Из дымохода повалил густой дым, вырвался сноп искр. Алексей поумерил пыл, и жар внутри чуть спал. Запас дров прогорел быстро, но пламя высушило сырую «штукатурку», а чёрный пепел глубоко въелся, придав зеркально отполированной поверхности угольно – чёрный цвет. Помещение получилось мрачноватым, но весьма стильным.

При свете утренней зари, Алексей ещё раз глянул на дело рук своих и сам пришёл в ужас. Вчера в юношеском запале он творил без оглядки на условности, а поутру осознал ошибку, но портить фасад было поздно – в ночи часовые уже полюбопытствовали, что это там так полыхало в пещере? Слух об очередном чуде разнёсся по всем окопам. Лицезреть творение зодчего выстроилась плотная очередь. Как за ночь из убогой щербатой пещеры получилась комната с ровными стенами, облицованными отполированными мраморными плитами, – никто не понимал.

– А кто это тут так поработал? – задал окружающим насущный вопрос владелец шикарных апартаментов.

– Да не ты ли сам, Алёша Попович, тут всю ночь трудился? – перекрестившись, опасливо покосился на полевого шамана Берёзкин.

– Да бог с тобой, Тимофей?! Я же вечерком успел только глину по стенам размазать, – сделал круглые глаза казак. – Потом, с его благородием, поручиком, до полуночи про северо – американских индейцев говорили, книгу обсуждали. Да ты, вон, сам у Ширкова спроси. Нешто, я бы в одиночку за пару часов успел тут такого наворотить?!

– А остаток ночи, где был? – недоверчиво прищурился унтер – офицер. Шустрый Берёзкин уже успел опросить караульных и знал, что не всю ночку казачок в отведённом на постой солдатском блиндаже коротал, ещё на чуток исчезал.

– Помолиться за упокой солдатской души на могилку ходил, – честно покаялся в самовольной отлучке санитар.

– Ту, что на поле? – опешил от наглости казака унтер – офицер. – Зачем тудысь ползал?

– Змеюки подлые ползают, а я открыто ходил, – возмутился казак. – Крест православный поправить надо было, а то австрияки – безбожники расшатали.

– Поправил? – наклонив голову, осведомился Берёзкин.

– Подправил, – усмехнулся сын ведьмы. – Да ещё помолился, чтобы душа убиенного артиллериста отвела от солдат беду. Теперь не даст погибший разведчик точно прицелиться по русским позициям – немчура мазать будет.

– Ну, в полдень проверим, – обернулся за поддержкой к солдатам обескураженный такой шаманской ворожбой унтер – офицер.

Все с жаром бросились спорить на сей счёт, новость даже затмила появление чёрной комнаты. Она тоже интересовала, но жизни каждого солдата не угрожала, как очередной прицельный артналёт. Как мог погибший разведчик заставить австрияк отвернуть пушки – загадка?

Даже подошедший поручик Ширков переключил внимание на сей непраздный вопрос. Думать о чёрной комнате уж очень не хотелось, психика не выдерживала. Поручик приказал, до выяснения причин, никому за пределами роты о чудесном феномене пока не рассказывать – всё равно на слово никто не поверит, а проверять он не даст, приказал поставить часового у входа. И дверь поскорее сделать, да амбарный замок навесить.

– Шаман, твои штучки? – отведя казачка в сторонку, взял странного казачка за грудки поручик.

– Если австрийская батарея больше ни одного снаряда к нам в окопы не бросит – замнёте инцидент, Ваше благородие? – заключил пари с офицером провинившийся сын ведьмы.

– Сумеешь немчуру от роты отвадить – прощу даже эту дьявольскую выходку, – сквозь зубы прошипел поручик. Вся душа образованного офицера протестовала против творящейся мистики, но жить очень хотелось даже неверующим в бесовщину интеллигентам. – Только больше не надо… громких чудес. Можешь ты по – тихому шаманить? Чтобы штабные потом не цеплялись?

– Ошибку осознал! Исправлюсь, Ваше благородие!

– Так это, всё же, ты – ы – ы!!!

Алексей тяжело вздохнул и, разведя руками, понурил голову. Теперь мальчишка искренне жалел о хулиганской выходке: нельзя набожным людям являть истинную мощь колдовской Силы. Гравитация даже для него самого ещё была загадкой, а он ею с детства владеет и видит окружающий мир в полях этой чудесной Силы. Что уж требовать от «слепых»?

– Честное слово, я больше не буду, – покаялся виновник и еле слышным шёпотом продолжил фразу: – так явно…

– Что ещё задумал? – сразу насторожился командир.

– Пока ещё не придумал, как вражескую батарею извести, – пожал плечами затейник. – А пока, прикажите, Ваше благородие, медпункт продолжить обустраивать.

– Ещё чего хочешь?

– Надо бы ход сообщения с передовой линией прокопать, – указал рукой направление работ заказчик. – Ещё бы досок найти, и изготовить пару широких столов и ряд лежанок. Да и в «редуте» не помешало бы длинные скамьи установить, чтобы раненых укладывать. А от дождя и солнца, на угловые опоры брезентовый тент натянуть. Ещё бы…

– Стоп! Мне бы эти твои запросы удовлетворить, – замахал руками офицер.

– Так я же для всей роты стараюсь, – надул губы мальчишка.

– Понимаю, что для людей, – потрепал паренька за плечо поручик. – Только ты это… ну, не так резко… Помогу, чем смогу.

Поручик поспешил отойти от проблемного подчинённого. Ширков уже не знал: радоваться ли такому кудеснику или креститься начать, чаще. Рационального объяснения творящимся в роте чудесам офицер не находил, а водка тут не помогала – уже проверил. Оставалось только наблюдать и удивляться. Неужели, молитва может даже от вражеских снарядов оградить?

Таким вопросом мучились до полудня и остальные бойцы. А вот обедали уже спокойно. Снаряды австрияк ложились с большим недолётом до позиции русских. Солдаты истово крестились и благодарили душу погибшего разведчика, что заступился за своих – сбил прицел врагу. Про чёрную комнату уже почти и не вспоминали. Мало кто успел внутрь зайти, а теперь часовые вовсе никого не подпускали. О полевом шамане упоминали лишь шёпотом. Было что – то… страшное в молодом казачке, словно таилась в его теле могучая неведомая СИЛИЩА. Словами объяснить это чувство никто не мог, но вот на уровне животного инстинкта ощущали все, кто рискнул прямо заглянуть в бездонные глаза казаку, в надвинутой до самых бровей, чёрной папахе.

На следующий день ротный медпункт был готов к приёму раненых. А то, что они скоро поступят в изобилии, поручик Ширков уже не сомневался.

– Сегодня снаряды уже с «перелётом» за окопами ложатся, – выглядывая из щели блиндажа, отметил поручик.

– А вам, Ваше благородие, не показалось, что вчерась крест, будто бы, из могилы вылез и плечи расправил, – глядя на поле в окуляры бинокля, спросил командира унтер – офицер.

– Ага, Берёзкин, а этой ночью он опять скукожился и в землицу зарылся, пуще прежнего, – кивнул поручик, догадавшись, кто австрийцам прицел сбивает. – А ну – ка, зови сюда штатного полевого шамана – пытать будем.

Через пару минут в блиндаж заявился сам казак – затейник.

– Ну, что скажешь, Алёша Попович? – махнул рукой в сторону могильного креста поручик. – Долго ещё нас святое распятие оборонять сможет? Вчера сплошь «недолёты» были, сегодня весь день «перелёты». Классическая «артиллерийская вилка» получается. Завтра все снаряды немчура точно в цель положит.

– А для них не будет – завтра, – загадочно улыбнулся чудо – казак. – Дозвольте, Ваше благородие, ночью в разведку сходить.

– Одной казачьей шашкой со всей вражьей артиллерией разобраться хочешь? – ехидно ухмыльнулся поручик, а у самого аж мурашки по спине побежали.

– Я всего лишь простой казак, – развёл руками полевой шаман. – Бог войны покарает злыдней, а я только… правильный прицел поставлю.

– От скромности ты, Алёша Попович, точно не умрёшь, – нервно рассмеялся поручик. – Иди, готовься к ночному рейду по тылам противника. В помощь кого возьмёшь?

– В одиночку сподручнее, – отмахнулся богатырь. – К утру, Ваше благородие, улажу проблемку.

– Кто бы сомневался?! – криво улыбнулся поручик и поёжился. – Ты… там это… ну, сильно на рожон – то не лезь… В общем, Алёшка, береги себя.

– Не волнуйтесь, Ваше благородие, я только погляжу, как там у немчуры всё устроено, чтобы богу наводку точную дать, и сразу домой.

– Казак Ермолаев, уйди с глаз моих! – не выдержали нервы у поручика.

Алёшка озорно улыбнулся, развернулся кругом и строевым шагом вышел из блиндажа.

У него уже созрел план действий, надо теперь убедить в его осуществимости подпоручика Щетинина. Вчера Алексей смог настоять на экономии снарядов, чтобы было чем немца крыть. Да ещё попросил командира батареи обратиться к соседям, взять взаймы чуток боеприпасов.

Щетинин был заинтригован и снарядами запасся, хотя в саму идею, уничтожения одним махом всей вражеской батареи, не верил. Но о чудном казаке ходили среди солдат легенды – чем чёрт не шутит?

– Ну, Алёша Попович, удиви меня, – с распростёртыми руками встретил казака командир батареи. – Поведай свои доводы – выводы.

– Прошу, Ваше благородие, подойти ближе к склону холма, – указав ладонью, пригласил казак, – отсюда лучше обзор на театр боевых действий.

Поручик встал за спиной казака, осмотрел окрестности в бинокль. За полосой лесного массива грохотали австрийские пушки, но точно угадать, откуда бьют, невозможно. Позади линии окопов левого фланга русских вздымались чёрные грибы взрывов.

– Мажет немчура! – довольно улыбнулся Щетинин.

– Моя работа, – расправил плечи казачок.

– Как сумел?

– По ночам ходил к могилке вашего разведчика, с крестом баловал, – сдвинул на затылок папаху казачок. – Крестовина – то составная, палки можно раздвигать.

– Ломал ориентир врагу, – похвалил артиллерист. – Только всё равно пристреляются, дай срок.

– А вы, Ваше благородие, не находите странным, что батарейцы, уж какой день, пристреляться не могут? – повернулся лицом к офицеру Алексей.

– Действительно, странно, – опустил бинокль подпоручик и задумался. – Похоже, они каждое утро ориентир заново берут, а ты им картину по ночам портишь.

– А я ещё догадался, почему вы австрийскую батарею подавить, уж неделю как, не можете.

– Так закопались хорошо, а мы вслепую бьём.

– И каждый день по пустому месту, – улыбнулся наглый казачок.

– Поясни, – нахмурился офицер.

– Раз немчура каждый день прицел настраивает, значит… – Алексей сделал драматическую паузу: – каждое утро меняет позиции.

– Летучая батарея, мать твою! – в сердцах хлопнул себя по лбу подпоручик, аж фуражку чуть не сбил.

– Осталось теперь выяснить координаты последней ночёвки и ранним утречком, пока солнце ещё не взошло, накрыть голубчиков. Может, пушки и не разобьём вдрызг, зато от орудийной прислуги перья по всему лугу разметаем.

– Так прогалина за лесом длинная, как узнаешь – где гадюки ночуют?

– Надо сходить подсмотреть, – подмигнул казачок.

– Полковая разведка уж пыталась, – безнадёжно махнул подпоручик. – Не проползти через сплошную линию окопов. У австрийцев за первой, временной, ещё три основных готовится. Колючую проволоку в несколько рядов натянули – надолго окопаться решили.

– А если со стороны заболоченного леса прокрасться?

– Пробовали. По краю болота, тоже проволочные заграждения навертели. Не пройдёшь.

– Так проволокой лес не перегородишь, – усмехнулся казак.

– И как?… – выпучил глазки подпоручик.

– Аки белка, с веточку на веточку, – показал на пальцах прыжки лихой казак.

– Ночью белки не прыгают, – отшагнул от сумасшедшего разведчика Щетинин.

– Так казак – не белка, – бесшабашно рассмеялся пацан, – он и птицей порхать обучен.

– А сквозь сплошную полосу окопов, как пройдёшь?

– Тихонечко, – продолжал, улыбаясь, издеваться пластун. – Вы, Ваше благородие, чуете, кто у вас за спиной стоит?

– Никого не вижу, – резко повернув голову, оглянулся офицер.

Когда он вернулся в исходную позицию, то с удивлением отметил исчезновение казака.

– А я там стою, – положив руку на офицерский погон, испугал Щетинина баловный пластун.

– Тьфу, на тебя, чертяка! – схватился за сердце подпоручик. Он не слышал даже шороха, а ведь у самого под сапогом, при малейшем шевелении, каменная крошка хрустит. – Ох, и бесшумно ты крадёшься, злодей.

– Обучен, – скромно пожал плечами казак.

– Ну, и зачем мне невидимка за линией фронта? Как ты будешь вести корректировку огня батареи.

– Вы, Ваше благородие, в свою биноклю – то на лес внимательно поглядите – ка, – прикинулся малограмотным простаком хитрый казак. – Узрели верхушку самого высокого дерева на краю заболоченного леса.

– Не знаю край ли то, но одинокую сосну из массива выделил, – уставился в окуляры офицер.

– Я её тоже отсюда примечу, – кивнул Алексей. – Это и будет точка отсчёта угловых координат.

– Так я не сова, чтобы в предрассветной мгле её потом разглядеть, – всплеснул руками артиллерист и указал пальцем в сторону ненадёжного ориентира. – У тебя, казачок, компас хоть есть?

– Ага, тут, – постучал пальцем по виску сын ведьмы. Алексей видел потоки Силы, и гравитация наводила его природный компас не хуже, чем подсказывала почтовым голубям, или блудливым котам, путь к родному дому. – А ещё, мне покойный есаул карманные часы подарил. Сверим время?

Подпоручик достал из нагрудного кармана свои, сверился с казацкими – сошлись точно.

– Что ещё тебе понадобится?

– Дайте, Ваше благородие, полевую карту местности. Я на ней каракулей нарисую, – хихикнул озорной паренёк. – И бутылку керосина пожертвуйте на растопку. Я из сосновой кроны маяк сделаю, пару часов погорит.

– Ну, и на кой чёрт мне такой ориентир в кромешной тьме?

– Так он не только вам надобен, огонёк и мне пригодится. Опорной точкой координатной сетки будет, да и подсветка хорошая. Прошу, достаньте карту из планшета.

Офицер присел на корточки, разложил карту, прижал камнями углы.

– Мы – тут, – присев рядом, поставил ладонь по гребню нарисованного холма Алексей, – австрияки за лесным массивом кочуют, – вторая ладонь казака легла параллельно. – Сегодня, в одиннадцать часов ночи, вы разожжёте один костёр на батарее, второй – ровно в ста метрах правее по гребню холма. Это будет мне мерой длины. Я уже умею вычислять расстояние до цели, используя известный эталон.

– Пригодился учебничек, значит, – довольно улыбнулся офицер.

– От сосны – маяка ведём линию обстрела вдоль кромки леса, через всю скрытую поляну, где кочует летучая батарея. Разбиваем зону обстрела на восемь секторов.

– Для точности, лучше бы на двенадцать, – включился в игру азартный офицер.

– Можно и на двенадцать, – махнул ладошкой главный затейник. – Сосну потушить не смогут, да и вряд ли ночью захотят хлопотать. А я по её огню буду ориентироваться и откладывать расстояние по карте. Линию прицеливания я определю по двойным разрывам снарядов. Следует, каждые пятнадцать минут, обстреливать новый сектор, с интервалом двойных выстрелов – в одну минуту. В промежутках, можно хаотично постреливать одиночными, чтобы не показать врагу чёткость системы. Двойными бить по одной линии, но на разную дальность.

– «Артиллерийская вилка», как по учебнику?

– Так точно, Ваше благородие!

– А как же ты, казак, в неверных отсветах пожара и всполохах взрывов, сумеешь точно все места попадания снарядов нанести на полевую карту?

– А мне все и не надо, – улыбнулся разведчик, – только два точных, что ближе всех к батарее лягут.

– Да хоть и два, как?!

– Шагами до батареи померю, – весело рассмеялся мальчишка.

Щетинин внимательно глянул в лицо казака и поверил: этот озорной бесёнок, и вправду, шагами отмерит…

В ночь Алексей ушёл в разведку. Ну, как ушёл, пролетел через заболоченный лес – делов – то, умеючи. Потом, дождавшись появления огней на вершине холма и сигнального выстрела по краю первого сектора, облил крону высокой сосны керосином и запалил огромную путеводную свечу. Австрияки подумали, что хвоя сухой сосны загорелась от попадания снаряда. Пожар тушить ночью никто не бросился, лес сырой – не загорится. А снаряды русских ещё три часа продолжали лениво без толку долбить темноту, лишь нервируя и мешая спать.

Перед рассветом Алексей появился на батарее, отдал офицеру испещрённую значками и веером прямых линий карту. Щетинин лично выставил каждое орудие по головному, которое он загодя установил на ровную каменную платформу, а перед ним начертил мелом линии двенадцати секторов для стрельбы. С «эталонной» пушки он и палил парными выстрелами полночи. Теперь только заштриховал «золотой сектор» и подкорректировал угол наклона ствола, с учётом «артиллерийской вилки».

Забрезжил рассвет. В полевом лагере «летучей батареи» австрийцев засуетилась артиллерийская прислуга, подогнали к лафетам орудий конную тягу. Начали впрягать тяжеловозы в телеги, с ящиками боеприпасов. И тут с неба прилетело!..

Первым же залпом русские накрыли вражескую батарею. Люди, кони, пушки, телеги – всё перемешалось в хаосе огня и дыма! А русские орудия не умолкали – беглый огонь продолжал перекапывать лагерь артиллеристов. Снаряды русских угодили в ящики с боеприпасами – ураган взрывов вздыбил землю, сломал и подбросил, словно поленницу дров, ряды вековых сосен. За чёрной кромкой леса до самого неба выросли клубящиеся грибы дыма.

Алый диск солнца выглянул из – за горизонта, окропив багряным светом мрачный строй тёмно-зелёных лесных исполинов, чёрные шапки адских грибов, кружева облаков. А на гребне далёкого русского холма встала, загораживая спиной рассвет, одинокая фигура казака. Как и пророчил полевой шаман: завтра настало не для всех.

Командир артиллерийской батареи, взмахом сверкнувшего в утренних лучах стального палаша оборвал грохот пушек. Вложил клинок в ножны, снял фуражку и с опаской глянул на тёмный силуэт фигуры на краю площадки, замерший на фоне алого диска светила и полыхающих огнём облаков. Артиллерист истово перекрестился и прошептал, как молитву:

– Воистину – бог войны…

Глава 9. Разоблачение чудотворца

После уничтожения вражеской батареи, Алексей плотно позавтракал и до полудня отсыпался. В обед героя тоже знатно покормили, повар не скупился, да и поклонники угощали наперебой. Солдаты ободряюще хлопали Алёшу Поповича по плечу, поздравляли с Георгиевским крестом– подпоручик Щетинин и поручик Ширков подали рапорт в штаб о награждении храброго разведчика.

Алексею льстила высокая оценка сослуживцев, но излишнее внимание к своей персоне сильно напрягало. К тому же, он беспокоился о проявленной накануне неосторожности при создании медпункта. Логично объяснить появление «чёрной комнаты», с глянцевой облицовкой каменных стен, было невозможно. Поэтому Алексей поторопился замарать шедевр зодчества. Ширков препятствовать вандализму не стал, выдал ключ от амбарного замка и приказал снять с входа караул.

– Жаль, конечно, такую красоту губить, но слухи уже до штаба доползли, – вздохнул поручик. – Алексей, помощь, какая нужна?

– Ломать– не строить, – отмахнулся мастер. – Мне бы гашёной извести или мела, где разыскать.

– Берёзкин не подведёт, всё раздобудет, – отрядил верного человека в помощники командир. – И мебель солдаты к вечеру сколотят из досок. Успеешь, свои художества – то забелить? А то, не ровен час, завтра из штаба проверяльщики заявятся. Больно много шума вокруг тебя поднялось, в полку уж легенды слагают.

– Я же обещал: больше не высовываться, – смущённо потупился возмутитель спокойствия.

– Верится с трудом, – тяжело вздохнул поручик. Ширков отлично сознавал: такое «шило» в мешке не утаишь. Да и прятать полевого шамана от людей было бы ошибкой. – Алексей, ты когда с медпунктом управишься, поговори с солдатами по душам. Не сторонись мужиков, «своим парнем» стань.

– Не могу я с взрослыми дядьками беседу поддерживать, – понурил голову мальчишка. – Мне сказать нечего, а они, когда я мимо прохожу, теперь даже пошутить боятся.

– Ну и что, меня с Берёзкиным солдаты тоже боятся, – ободряюще стукнул шамана кулаком в плечо офицер. – Я слышал: ты обещал солдатам книжку почитать. Вот собери взвод вечерком в «редуте» медпункта и поведай о житье – бытье индейцев. Скамьи уже поставили, тент сегодня натянем, а место за холмом безопасное.

– Ваше благородие, спасибо за книгу– дюже интересная, – заулыбался казак. – Народу должна понравиться.

– Жаль, другой нету, – развёл руками молодой поручик. – Личная библиотека в столице осталась.

– Семён обещал новые истории раздобыть, – похвалился Алексей.

– Мне потом дашь! – улыбнувшись, пригрозил пальцем поручик. – Я тоже любитель приключенческой литературы.

Настроение у Алексея поднялось, решения ряда проблем наметилось. Пока Берёзкин мотался в село за побелкой, Алексей натаскал в «чёрную комнату» вёдра с каменной пылью. А потом, заполучив бочку с разведённой водой известью, запёрся в медпункте и час колдовал над покрытием стен, потолка и пола. Закончив с ремонтом, позвал в беседку солдат первого и второго взводов. Они помогли установить в свежевыбеленный медпункт столы и лежаки, дооборудовали брезентовым навесом «редут» у входа. Получилось что – то вроде большого шатра.

После ужина, малограмотные мужики расселись по скамьям полевой читальни и приготовились слушать первое в своей жизни художественное произведение. Последние летние деньки выдались погожими, тихими. А в этот вечер даже пушки на передовой не грохотали, из – за холма лишь далёкие пулемётные очереди изредка подыгрывали трелям полевых сверчков.

Алексей поставил пустой ящик, от кайзеровских снарядов, к центральной опоре островерхого «полевого шатра», над головой подвесил на вбитый гвоздь керосиновую лампу и уселся на ящик, прислонившись спиной к столбу. Неизбалованные высоким искусством мужики робко перешёптывались, не ведая, что ожидать от театра одного актёра. Но с первых же фраз сказителя, слушатели замерли. Раскуренные цигарки быстро прогорели, однако едкий табачный дым не улетел в поле, а сизым облаком завис в куполе шатра. Казалось, вторя звучному голосу «летописца», над головами зрителей возникали расплывчатые миражи далёкого во времени и пространстве сказочного мира. Голос чародея звучал удивительно проникновенно, рисуя в сознании каждого слушателя свою удивительную картину. И в сизом мареве миража, каждый видел отражение собственного восприятия иллюзорной реальности. Но слова в книге звучали едины для всех, объединяя повествование в общую историю. Слушатели вместе переживали чувства главных героев, воспринимали события, описанные в «волшебной» книге.

Сын ведьмы нараспев озвучивал строки повествования, словно читал чудесную молитву. И в это время вокруг шамана изменялась сила гравитационного поля. Солдаты чувствовали необыкновенную лёгкость, будто их тела медленно плыли в водах тихого озера, а в душе воцарились покой и умиротворение.

Россыпи звёзд густо усыпали небесный купол, уж и полночь наступила, а слушатели заворожённо ловили каждое слово увлёкшегося сказителя и даже не думали расходиться по блиндажам. Хорошо, сам господин поручик пресёк нарушение уставного распорядка. Вынырнул из хода сообщения с линией окопов, и как рявкнул:

– Рота, отбой!

Шаман умолк. Воздушные миражи превратились в хаос завитков сизого дыма. Солдаты очнулись от странного сна. На плечи навалилась привычная тяжесть, но душа ещё парила невесомой птицей в вышине, а в сознании слышалось эхо чудесного голоса.

– Ох и хорошо посидели, братцы! – восторженно выразил общую мысль старый солдат. – Будто бы, после доброй баньки, чарочку холодной водочки в нутро влил!

– Славно Алёша Попович былину читал, – поддержал ветерана Берёзкин. – Душа, будто после молебна, от тяжких грехов избавилась. Ажно, поёт вся!

– А дальше – то, как оно там, с индейцами энтими, пошло? – подал голос шустрый новобранец. – Ведь не зря былина названа: «Последний из могикан».

– Я в журнале старом читал, что поубивали в Америке всех индейцев – то, – попытался сумничать рекрут из заводских рабочих.

– Брехня – я – я, – отвесил смачный подзатыльник кликуше Берёзкин и обратился за поддержкой к самому грамотному – Ваше благородие, обнадёжьте мужиков.

– Отставить разговорчики! – проявил суровость молодой командир и, грустно усмехнувшись, обнадёжил – Война у нас, видно, долгой предвидится– будет ещё уйма времени старые истории послушать. Интересных книг много на свете, главное– чтобы слушатели не перевелись. А для этого солдату сила нужна. Кому сказано: отбой!

Солдаты, шумно споря о диковинной истории, неохотно побрели к местам дислокации. Настроение было у всех праздничное, словно на исповеди душу облегчили. Поручик подошёл к чтецу и хлопнул парня по плечу.

– Классно читал, громко, с выражением. На подходе, я аж сам заслушался, часа два статуей простоял, как зачарованный. Хорошо, вестовой с батареи подбежал, морок развеял.

– Случилось что? – захлопнув книгу, насторожился Алексей.

– «Завернули» штабные крысы наш рапорт, «зажали» медальки, – зло оскалился обиженный поручик. – Говорят, что нет в рапорте подтверждения проведённой разведки. Артиллеристы наугад всю ночь снаряды изводили, и лишь случайно нащупали под утро расположение австрийской батареи. Штабс – капитан Хаусхофер инициировал создание комиссии, чтобы провела тщательное расследование. Когда Щетинин узнал, кто гнилит в штабе, то пригрозил: «Если Хаусхофер заявится на батарею, то получит в морду, и на жопе по склону до самого подножия холма прокатится».

– Это из – за меня Хаусхофер окрысился, – понял истинную причину бузы в штабе Алексей.

– Да уж, без твоей скромной персоны не обошлось, – горестно покачал головой поручик. – Слишком много слухов разошлось о чудном шамане. Мало тебе ратных подвигов свершать, ты ещё и «чёрные комнаты» в недрах гор творить начал. Эх-х, да и с медициной у тебя… не всё, как у людей. Жди завтра комиссию по твою душу. Щетинину уничтожение батареи в зачёт пойдёт– факт неоспоримый, – а вот все чудачества одного казачка будут проверять с пристрастием. Отца Онуфрия пришлют, беса на чистую воду выводить. Из лазарета эксперта в состав комиссии включат. Ну, и главным дознавателем– лично Хаусхофер.

– Бог не выдаст– свинья не съест, – сдвинул папаху на бок лихой казак.

– Ох, и я тут ещё, не вовремя, влез с идеей «избы – читальни», – покаялся в опрометчивом решении поручик. – Я же думал, что ты в полевой палатке просто книгу малограмотным мужикам почитаешь. А ты в шаманском шатре солдат дурманом окуривать принялся, да речами про диких нехрестей народ развращать. Завтра же отцу Онуфрию доложат.

– Так хорошая же книга, интересная, – не признал вины книгочей.

– Хорошо, что не политическая, – с облегчением вздохнул поручик. – А о литературных её достоинствах будешь с отцом Онуфрием дискутировать. Но обязательно скажи, что по моему приказу солдат развлекал, что командир роты репертуар одобрил. Я с утра беседу с солдатами проведу, чтобы лишнего не болтали. Не то они свободными вечерами не сказки про индейцев слушать в курилке будут, а вигвамы, в три наката, из брёвен строить.

Утром, сразу после завтрака, в расположение пехотного батальона прикатил крытый тарантас с комиссией из штаба. Из него первым выбрался тучный батюшка в чёрной рясе, отец Онуфрий. Затем из – за его необъятной фигуры показался щупленький фельдшер в белом халате, Печкин. Последним покинул средство передвижения штабной писарь, Семён.

– А штабс – капитана, где потеряли? – заглянул в крытый тарантас встречающий унтер – офицер.

– Ой, да ну его, Берёзкин, не поминай чёрта, – поправил почтовую сумку на плече Семён и отмахнулся пухлой канцелярской папкой. – Я буду вести протокол комиссии, а господин штабс – капитан после проверит и подпишет.

– Не богохульствуй сын мой, – отвесил писарю смачный подзатыльник поп. – Животом занедюжил председатель, в лазарете у Роман Васильевича остался Хаусхофер.

– А Фрол, что бидоны с кухни привозил, байку сказывал: будто испужался штабной офицерик в гости к подпоручику Щетинину приезжать, – рассмеялся хорошо осведомлённый Берёзкин. – Будто бы у Хаусхофера дворянская спесь взыграла, и он дуэли возжелал, когда узнал, что офицер, ниже по званию, грозил его с холма спустить на жопе. А начальник штаба ему посоветовал: лучше на время оглохнуть, ибо разодранные штаны можно у портного новые купить, а вот, если артиллерист своим палашом развалит Хаусхофера до задницы, то половинки уже даже хирург не сошьёт.

– Какие страсти тут кипят! – удивился Печкин и донёс известную ему версию – А мне господин Хаусхофер сказал, что комиссия должна разобраться только с противоречивой информацией о казаке – санитаре. Потому и медика в эксперты у начальника лазарета попросил. Роман Васильевич сам порывался принять участие, но опасался, вдруг тяжелораненых подвезут. А господин штабс – капитан сказал, что много чести для рядового казака, чтобы им офицеры занимались. Фельдшера и попа будет достаточно, чудотворца разоблачить.

– Выходит, артиллерист свою награду получит, а казака, честно заслуженным Георгием, опять обделить хотят?! – зло прищурился Берёзкин. – Ну, пехота своего разведчика тоже в обиду не даст! Второй раз уж штабные крысы обижают!

– Ты не кипятись, унтер – офицер, комиссия честная приехала, – отец Онуфрий важно погладил окладистую бороду. – Во всём разберёмся, Семён выводы на бумаге изложит.