Текст книги "Сын ведьмы. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Седых

Соавторы: В. Седых
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

– Казак сказал сидеть– вот и сидим на попе ровно, – даже не подумал трепыхаться обстрелянный унтер – офицер.

– Ну, до чего же ты чёрствая душа, Берёзкин.

– Потому и живу на войне долго, – важно провёл пальцами по густым усам бывалый воин.

Стрельба и дикие вопли скоро стихли, ночную тишь нарушали лишь трели беспечных сверчков.

– Гляди, Ваше благородие, кажись, ползёт кто?

– Ничего даже не слышно? – бесполезно поводив биноклем из стороны в сторону, попытался засечь хоть шуршание поручик.

– Вот то – то и странно, что неслышно, – почесал затылок унтер – офицер и сжалился над молодым офицером, указал пальцем направление. – Звука нет, а горбатая тень ползёт.

Темнота ночи скрадывала расстояние, но, показалось, что сгусток тьмы движется уже, буквально, в трёх десятках метров.

– К оружию, – шёпотом призвал к бдительности утомлённых ожиданием солдат поручик.

Не успели те продрать глаза и вскинуть на бруствер винтовки, как ночь внезапно прорезали скрежещущие звуки. Чёрная тень колыхнулась. Расплывчатая человеческая фигура встала в полный рост и совершила стремительный рывок вперёд.

И вот уже в окоп запрыгивает чёрная тень с косматой башкой. Следом со страшным скрежетом подлетают сани и застывают поперёк окопа.

Под мохнатой шевелюрой высокого чудища вспыхивают белки глаз. Тёмную маску разрезает белозубый оскал.

– Напугал, чертяка в папахе! – хватается за сердце поручик. Слишком быстро, как чёрт из табакерки, оказался в окопе казачок.

– Всё путём, – докладывает чёрный голем и, легко сняв сани с бруствера, опускает вдоль траншеи. – Двое тут у меня. Одному кисть руки оторвало, но ему товарищ вовремя жгут из ремня наложил– жить будет. А вот сам – то «санитар» крови много потерял. Осколки всю спину располосовали, еле выковырнул.

– Так ты что– прямо в воронке обоих оперировал?! – ужаснулся поручик.

– Не досуг ждать было. И так, еле в последний момент на помощь успел. Культю огнём прижёг– всего делов – то, а вот с осколками долго пошаманить пришлось, целый кисет железных гостинцев насобирал.

– Ну, ты, полевой шаман, даёшь?! – восторженно хлопнул целителя по спине Берёзкин и закашлялся.

От удара, весь тонкий слой бурой пыли взвился в воздух, словно унтер ударил со всего маха ладошкой по пыльному ковру. Пыльная пудра облетела даже с косматой папахи! Перед обомлевшими солдатами вновь предстал казачок в новенькой форме. При этом с кожи лица и рук бурый покров тоже слетел!

– Третьего разведчика спасти не смог, – как ни в чём не бывало, продолжил доклад санитар и, сняв папаху, перекрестился. – Некого уже спасать было– взрывом его разорвало.

Все вокруг стали истово креститься, и не только по загубленной солдатской душе.

– А стреляли чо – о – о? – икнул поручик, одурев от всей нереальности событий.

– Да-а, австрияки полезли, – раздражённо отмахнулся казак. – Дюжину вокруг воронки положил, остальные вдалеке залегли. Сначала по – своему что – то гавкали, потом притаились. Зато из окопов побоялись своих зацепить огнём. Вот я затишьем и воспользовался, уполз из западни. Но пусть товарищи артиллеристов не беспокоятся. Я погибшего солдата по всем православным канонам похоронил, и молитву за упокой грешной души прочитал. Всё путём, Ваше благородие. Даже крест на могилке поставил.

– Раненых, поутру, доставить в лазарет. Караул усилить. Остальному личному составу– отбой! – держась за стенку окопа, отдал насущные приказы поручик Ширков и, пошатываясь, побрёл в штабную палатку. Нет, не на доклад майору, просто– напиться вусмерть, может, тогда наяву бредить перестанет.

А когда ночная тьма над чёрным полем развеялась, то русские солдаты увидели, на месте секретного окопчика, невысокий холмик с православным крестом и пробитую пулями солдатскую фуражку на вершине слегка склонившегося к могиле креста.

Австрийские солдаты тоже приметили христианский культовый символ, но их больше волновала разбросанная вокруг воинской могилки дюжина окровавленных трупов. Убрать до следующей ночи тела было нереально. Хорошо, что хоть не стонали и не сигналили окровавленными тряпками. Не бередили живым душу– спокойно лежали покойнички…

С утра на обратном склоне холма появился высокий флагшток, и утренний ветерок призывно развернул белое полотнище с жирным красным крестом.

– Ишь ты, какой шустрый казачок оказался, – заметив в бинокль обговорённый вчера сигнал, удивился начальник лазарета. – И где только банку краски раздобыл?

Красный крест задорно плясал на ветру, что – то своё семафоря другому, чёрному, на воинском поле. Мрачный собрат лишь скорбно кивал фуражкой, он – то уж точно знал истинную цену таким краскам на войне…

Глава 8 Артиллерия – бог войны

– Еремей! – отстранившись от стекла окна, позвал начальник лазарета. – Отставь пока самовар, дело есть, спешное!

– Чего изволите желать, Роман Васильевич? – вытирая руки о белый фартук, высунулся из соседней комнаты старый денщик.

– Наш буйный казачок с линии фронта сигналит. – Доктор накинул на плечи белый халат, подвинул ближе табуретку и сел у края стола, закинув ногу на ногу. – Готовь телегу, поедешь в пехотную роту поручика Ширкова. И фельдшера толкового с собой прихвати. Вчера с передовой слышалась частая стрельба. Может, раненых много?

– Так, а мне – то, зачем костями трясти? – отмахнулся старый солдат. – Нехай вон, Володька Печкин с санитарами прокатится на передок.

– А разве они уже из госпиталя вернулись?

– Дык, вчерась ещё, только поздненько. Потому и вас будить не стали.

– Зови Печкина, – согласился с предложенной кандидатурой доктор. Этот фельдшер был хоть и молод, но руку набил. Уж сумеет первую помощь раненым грамотно оказать. Ведь, как в первый день на передовой справляется хвастливый мальчишка – неизвестно. Роман Васильевич до сих пор не мог простить казачку дерзких речей. Да как только этот желторотый юнец посмел учить опытного доктора премудростям полевой хирургии?! За плечами боевого капитана дюжина сражений, сотни спасённых солдатских жизней! Подумать только: малограмотный казак вздумал спорить со светилами медицинских наук! Да дикарь даже не знает имён выдающихся учёных!

Когда в комнату торопливо вбежал молоденький фельдшер, то чуть не споткнулся, натолкнувшись на жёсткий взгляд офицера медицинской службы.

– Виноват, Ваше благородие! – вытянулся по стойке смирно, опешивший от столь нетипичного приёма, фельдшер. Из его руки едва не выскользнул тяжёлый бумажный свёрток.

– В чём виноват, батенька? – наклонив голову, строго глянул поверх пенсне доктор.

– Что сразу не доложил о происшествии, – сконфуженно замялся молодой паренёк и, на цыпочках приблизившись к рассерженному начальнику, осторожно поставил перед ним на стол звякнувший стеклом свёрток.

– Владимир, это что? – подозрительно скосил глаза на коричневую обёрточную бумагу доктор.

Печкин аккуратно развернул бумагу, разделив свёрток на две непохожие по форме части, высокую округлую и плоскую угловатую.

– Фотопластина с негативом рентгеновского снимка и… – Печкин замялся, бережно вручил прямоугольный плоский свёрток доктору и смущённо попросил: – Роман Васильевич, вы сперва поглядите, а потом я постараюсь дословно пересказать, что велел вам передать на словах начальник госпиталя.

– Никак, уважаемый Николай Борисович решил удивить старика сюрпризом? – озадаченно проворчал врач, сразу растеряв строгость во взгляде.

Взяв в руки свёрток, он зашелестел вощёной бумагой. Извлёк на свет фотопластину в деревянной рамке и повернул изображение к окну. Внимательно рассмотрев, вынес свой вердикт: – Ну, что же – операция проведена блестяще: пуля, расколовшая ребро, извлечена; кости удачно соединены. Можно поздравить коллегу с очень профессионально выполненной работой.

– Николай Борисович охарактеризовал работу – гениальной, – улыбаясь, закивал фельдшер.

– Гм – м – м, – опять поднёс негатив к свету доктор и повторно внимательно его изучил. – Хорошая работа. А в чём подвох?

Доктор с непониманием на лице смотрел на молодого подчинённого.

– Так, вы же пулю извлекли без разреза грудной клетки!

– Я извлёк?! – удивлённо вскинул брови доктор.

– Так, то же был наш пациент, – не понял замешательства начальника Печкин. – Мы вчера этих троих казаков в госпиталь привезли.

– Троих? – уже совсем ничего не понимал врач.

– Ну, тех казаков, с пулевыми ранениями, – напомнил фельдшер. – Вы ещё сказали, что пулевые раны стерильны и можно их дополнительно не обрабатывать. Только в суматохе я тогда ещё не знал, что вы пациентам уже операции сделали.

– Стоп! Милейший, начните – ка рассказывать по – порядку, – пальцем указал торопыге на табурет доктор. Стоило не спеша разобраться в потоке непонятной информации, вываленной фельдшером на голову старика. – Вы привезли в госпиталь троих легкораненых казаков и?..

– Так рентген показал, что раны – то серьёзные были, – упав задницей на пошатнувшийся табурет, доложил фельдшер. – У кого пули рёбра сломали, кому бедренную кость перебили…

– Сломанные кости действительно были, но от падения с лошади, – не согласился хирург, – а пулевые раны казались неглубокими, и хорошо обработанными.

– Вот и Николай Борисович удивился, как вы аккуратно прижгли раны огнём. Сказал, что так только древние врачеватели умели. А уже когда рассмотрел рентгеновские снимки, то сначала сильно осерчал на «озорного старика», но потом назвал вас, Роман Васильевич, гением полевой хирургии! Только уж очень просил вас больше его так не разыгрывать. Война идёт, времени нет ребусы разгадывать, да и фотопластины расходовать жаль впустую. Очень хотел узнать, как вам удалось извлечь пули, не совершая разреза мышечных тканей – прямо через пулевой канал. Ведь рентгеновскими снимками вы в полевых условиях воспользоваться не могли, а многие пули ушли от костей рикошетом, по непредсказуемой траектории.

– И куда же они делись? – с носа доктора едва не свалилось пенсне, хорошо успел рукой остановить.

– Так санитары потом все пули в нагрудных карманах казачьих гимнастёрок нашли, – улыбнулся такой шутке фельдшер. – Если бы казаки сами знали, то их бы и на рентген не понесли. Но тогда бы и сюрприза никакого не было. Правда, Роман Васильевич?

– Да-а, сюрприз удался, – озадаченно почесал затылок старый хирург.

Печкин вскочил с табуретки, встал по стойке смирно и браво рявкнул:

– От лица начальника армейского госпиталя, полковника Забельского, передаю его искреннее восхищение искусной работой гениального мастера и… – Печкин схватил округлый свёрток со стола, сорвал бумажную обёртку и вытянул вперёд руки с подарком, – в дар – бутылку марочного армянского коньяка.

– Вот так подарок, – принял бутылку старый хирург, но даже не взглянул на красочную этикетку. Мысли его были сейчас далеко не здесь. Опытный хирург в мельчайших деталях видел те закрытые обожжённые входы пулевых каналов, что чёрными метками лежали на телах трёх казаков. Как мальчишка сумел извлечь пули, не совершив ни единого надреза тканей? Один, без ассистентов, без хирургических инструментов, да ещё прямо на поле боя!!!

– Ваше благородие, лошади запряжены, – распахнув дверь, прервал мысли доктора старый боевой соратник, Еремей. – Санитары только Печкина ждут.

– А – а – а?.. Поезжайте, милейший, – вернулся к реалиям потрясённый старик. – Только, прошу, не удивляйтесь ничему. Возможно, вас ждут новые сюрпризы. Да, и обрабатывайте пулевые раны также тщательно, как и колото – резанные.

– Но медицинские авторитеты утверждают, что…

– Забудьте ошибки теоретиков, – небрежно отмахнулся битый жизнью хирург. – Великий практик, Отец Матвей, велит обрабатывать все раны одинаково внимательно.

– Отец Матвей? – попытался вспомнить кого – то из светил медицины с подобным именем грамотный фельдшер, потом даже начал перебирать в памяти святых угодников.

– Не утруждайте память, молодой человек, – покровительственно улыбнулся старый доктор. – Имя величайшего целителя известно только избранным. И вам сегодня выпадет честь познакомиться с одним из его учеников – Алексеем Ермолаевым.

– Разрешите выполнять? – смущённо переминался у стола совсем сбитый с толку молоденький фельдшер.

– Да, только захватите с собой пятилитровую бутыль спирта… Я вчера забыл передать в полевой медпункт. А, если санитар Ермолаев будет отказываться её принять, то скажите, что это приказ капитана Валерьева.

– Так какой же дурак от бутыли спирта может отказываться? – округлились глаза у фельдшера от такого кощунства.

– Гений полевой хирургии! – сурово нахмурив брови, поднял указательный палец старый доктор. – Отныне, всех раненых, прибывших от Алексея Ермолаева, помечать особо. А перед транспортировкой с передовой, обязательно интересоваться у него – прооперирован ли пациент.

– Чего – о – о??? – отпала челюсть у фельдшера.

– Исполнять сей приказ всем неукоснительно!!!

– Так точно, Ваше благородие! – Печкин отдал честь, развернулся и строевым шагом промаршировал до двери.

Фельдшер скрылся с глаз, а Роман Васильевич отставил бутылку коньяка и вперился взглядом в рентгеновский снимок. Ах, как жаль, что офицерская гордость не позволяет вприпрыжку бежать на передовую, упасть на колени и посыпать голову пеплом. Доктор в душе порывался броситься в ноги к великому кудеснику и молить его взять в ученики, но дворянин крепко держал волю в узде – негоже старику идти на поклон к мальчишке.

Теперь они обречены сражаться каждый на своём посту, не пересекаясь. Но ведь главное – каждый по – своему будет спасать солдатские жизни.

Вопреки опасению доктора, казак не отказался принять бутыль спирта в качестве мировой. Заранее предупреждённый фельдшер, конечно, удивился уже прооперированным раненым, но вида не показал. Только передал просьбу начальника лазарета: всегда указывать, чьи раны странный чудо – санитар успел тщательно обработать, а кому просто сделал перевязку. И только, когда уезжал, Печкин завистливо съязвил:

– Небось, всю спиртягу, казачок, сам выжрешь, раз для дезинфекции он тебе непотребен?

– Нет, я с помощью бутыли «огненной воды» построю медпункт в глубине скалы, – удивил чудной фразой паренёк и показал фельдшеру книгу, какую листал на досуге. – «Последнего из могикан» читаю, историю про индейцев.

– Да ты сам, как индеец – дикий, – махнул рукой на паренька Печкин и, уже тронув поводья, ехидно бросил через плечо: – За одну бутыль тебе каменный терем не построить.

– Через три дня приезжай в гости, – улыбнулся в ответ наглец. – С тебя, Печкин, тогда бутылка самогонки.

– А с тебя, грамотей, – две, если каменных хором не возведёшь, – азартно согласился фельдшер. Любил он поспорить, особенно, когда был уверен в правоте. Ну, а книжную беллетристику в свободное время не читал – охочий был по выходным в увольнительной водочкой баловаться.

Алексей отложил в сторону приключенческий роман и, зажав подмышку увесистую бутыль, зашагал на холм. Появился весомый аргумент для решения одной проблемы. На самой вершине располагалась артиллерийская батарея подпоручика Сергея Александровича Щетинина. Утром унтер – офицер Берёзкин посоветовал Алексею обратиться за взрывчаткой к артиллеристам. Он обещал на стройплощадку прислать своих солдат, сколько потребно будет, а вот динамита или тола у пехоты не водилось.

Алексей взобрался по крутому косогору и замер, залюбовался пышущими огнём орудиями. Между пушками суетился коренастый крепенький офицер, тщательно выверял наводку стволов, а затем, встав с краю линии орудий, давал команду взмахом сверкающего на солнце офицерского палаша. В рукопашной пехотной схватке прямой клинок был предпочтительней изогнутого кавалерийского. Отстреляв серию залпов, пушки смолкли. Уже вовсю сказывался снарядный голод. Полк и месяца ещё не отвоевал на линии фронта, а склады пусты, стреляли «с колёс».

Боевое охранение донесло командиру о чужаке на батарее, и подпоручик сам подошёл к гостю.

– Здравия желаю, Ваше благородие! – поставив пузатую бутыль к ноге, вытянулся по стойке смирно Алексей.

– Так вот ты каков, Алёша Попович, – шагнул вплотную офицер и крепко взял казака за плечи. – Спасибо тебе за моих разведчиков. Кабы не ты, сгинули бы все хлопцы.

– Делаю, что могу, – засмущался паренёк и достал из кармана гимнастёрки плотно сложенный лист бумаги. – Вот, тут… я у погибшего унтер – офицера карту с пометками нашёл, может, пригодится.

Щетинин жадно выхватил из рук карту, торопливо развернул, всмотрелся в значки и цифры, импульсивно взмахнул листом бумаги в воздухе.

– Эх, хоть не зря ребят положили! Есть целеуказания! Ну, завтра мы немчуре зададим жару.

– Так и сегодня ведь можно, – с надеждой глянул на стволы орудий мальчишка.

– Небось, пострелять хочешь, – улыбнулся подпоручик, но сразу же огорчил: – Сегодняшний лимит снарядов уже выбрали. Обстреляли вражью батарею за лесом.

– Подавили? – Перевёл взгляд парень на артиллериста.

– Эт, навряд ли, – грустно вздохнул офицер. – Так, погоняли чуток вражин. Уж, какой день мы по ней бьём, а всё без толку. Либо пушки у немчуры в бетонных капонирах запрятаны, либо мы мимо мажем.

– И как вы стреляете «в слепую»? – заинтересовался любознательный мальчишка. – Вы, я гляжу, целитесь не по стволу. На нём даже мушки нет.

– Пушка – не ружьё, – весело рассмеялся наивному вопросу подпоручик. – В артиллерии всё прицеливание на бумаге сперва производится. Тут главное – точно определить расстояние до цели и выставить не только верное направление ствола, но и его угол наклона. Математику в школе хорошо учил?

– Учитель хвалил, – пожал плечами Алексей.

– А физика казаку легко даётся? Или только шашкой горазд махать?

– И с физикой порядок – пушку за колесо приподниму, – пошутил озорной мальчишка.

– Да ты, парень, – не промах! – весело заржал подпоручик. – Эх, пойдём, дам разок из пушки пальнуть.

– В белый свет, как в копеечку, – отрицательно замотал головой хозяйственный казачок. – Не-е, я сперва подучусь чуток. Случайно, нет ли какого простенького наставления по артиллерийской стрельбе?

– Есть очень толковое, но только для унтер – офицеров, – внимательно всмотрелся в лицо серьёзного паренька Щетинин. Похоже, казачок – то не прост.

– Вот изучу, тогда и постреляем, – прямо глянул в глаза казак.

– Наука не из простых, – решил припугнуть нахала офицер. – Артиллерию называют богом войны.

– Отец Матвей говаривал, что казаку нечего бога бояться – с богом дружить надо, – вспомнил старого наставника сын ведьмы.

– Да поймёшь ли ты что в мудрёных схемах и математических формулах? – попытался отговорить от зряшной затеи опытный офицер. – Ты вон, хоть понял смысл в значках и цифрах на карте, что у корректировщика огня взял.

– Цифры все мне знакомы, – кивнул наглец, – но вот почему наблюдатель всё в угловых градусах мерил – непонятно. Ведь в метрах проще расстояние до цели прикинуть.

– В артиллерии просто «прикинуть» – не годится, тут точно отмерить надо. А для наводки ствола орудия на цель необходимо оперировать угловыми величинами. Вот, к примеру, зная стандартную высоту телеграфного столба, можно довольно точно определить расстояние до него.

– А если я у столба верхушку отпилю? – хитро прищурил глаз диверсант.

– Тогда артиллерийскому наводчику цель покажется дальше, и пушка промажет, – разъясняя азы, хлопнул казака по плечу офицер. – Будет «перелёт».

– А наращу высоту ориентира – «недолёт», – вник в тему новичок.

– Вот и получилась классическая «артиллерийская вилка»! – показал два растопыренных пальца подпоручик. – Теперь только пропорционально скорректировать угол стрельбы, и третий снаряд аккурат в цель ляжет.

– Давайте, Ваше благородие, книжку с наставлениями по стрельбе – почитаю со всем вниманием.

– Так ты бутыль в обмен принёс? – предположил подпоручик и улыбнулся глупышу. – Да это я проставляться должен, ты же моих бойцов из-под огня вынес, а теперь ещё и карту с отметками пулемётных дотов принёс.

– Не-а, я на толовые шашки поменяться хотел, – честно признался хитрый казак.

– На кой они тебе?

– На обратном склоне холма, у подножия, в скале пещеру вырубить. С взрывчаткой быстрее бы вышло.

– Место удобное, безопасное, – одобрил грамотный выбор позиции артиллерист. – Жаль, что мы все шашки на оборудование позиции извели, пока площадку выровняли и глубокие блиндажи отрыли. Нечего мне тебе дать, честно, нечего. Разве что… три ящика трофейных снарядов без дела валяются. Австрияки, драпая, свои орудия подорвали, а у нас на батарее крупнокалиберных стволов нет. Может, кайзеровские гостинцы для тебя и сгодятся, жахнешь разом – хоть часть скалы обрушишь.

– Лучше, я снаряды по одному взрывать буду, – сразу сообразил, как эффективней использовать подарок Алексей.

– Лучше оно – то, конечно, лучше, – развёл руками артиллерист, – но чем ты их подрывать будешь?

– С винтовки расстреливать, – хитро усмехнулся казак. – Снаряд он ведь, что большой патрон, тоже от удара по капсюлю срабатывает.

– Вроде того, – почесал затылок офицер и предостерёг: – только метров на пятьдесят отползи, а лучше, вообще, окопчик отрой. Осколки далеко шмыгать будут.

– Ну, так… меняемся? – протянул пятилитровую бутыль довольный сделкой казак.

– Да забирай трофеи от греха подальше, задаром, – отмахнулся Щетинин. – Не ровен час, угодит шальной снаряд в кайзеровскую укладку – вся батарея на воздух взлетит.

Вот так у Алексея и спирт целым остался, и три ящика взрывчатки появилось. А свирепый Берёзкин пригнал на стройку медпункта взвод «невольников» с лопатами и кирками. Только Алексей сильно разочаровал унтера – не стал «по – честному» спиртягу делить (между унтер – офицерами и командиром роты), а решил распределить блага по – справедливости. К неодобрению унтеров, идею коварного санитара поддержал сам Ширков. Поручику очень понравилось совмещение принудительных работ с организацией полевых стрельб. Прошедший бой показал слабую стрелковую подготовку новобранцев.

Новаторская идея заключалась в том, что стрельбу по мишени (торец гильзы снаряда) должны вести солдаты взвода по очереди. Тот, кто с пятидесяти метров попадёт, тот получает чарку водки и расслабляется (Берёзкину приказано «разбодяжить» спирт и наливать честно), а «мазилы» идут разгребать камни и махать кайлом. Потом в выдолбленную нишу закладывается новый снаряд, снайпер перемещается в конец очереди, и стрельба возобновляется, начиная с неудачников. Хочешь интересно жить – стреляй метко. Не умеешь – потей, таскай камни и завидуй счастливчикам. Вся процедура воспитательной работы обильно сдабривалась шутками – прибаутками со стороны метких стрелков, обычно старослужащих, и задорными наставлениями злого унтера. Берёзкину такое распределение призов крайне не нравилось (от запаха, у самого слюни до пупа, а попробовать не смей – Ширков пригрозил гауптвахтой, боялся, что солдатушки, без строгого надзора, спьяну покалечатся).

Зато Алексей освободил себя от рутины. Лишь организовал «весёлые старты», да начертил на клочке бумаги проект каменных хором. Он уже начал постигать вековую солдатскую мудрость, и не рвался закончить мировую войну в одиночку – надо и другим дать в увлекательном процессе активно поучаствовать. Солдаты совсем не обижались на работодателя. Новый санитар сразу показал, на поле боя, свою эффективность. Понимали, что надёжный медпункт нужен для всей роты, и каждому в отдельности тоже. Взрывчатку Алёша Попович раздобыл – не вручную скалу теперь долбить. Старослужащим «снайперам» уважение оказал, молодёжи науку преподал. К тому же, не допустил, как практиковалось в царской армии, унтерам и офицерам всю водку самолично выхлебать. Алёша Попович, справедливый благодетель, аки Христос, сумел одним хлебом (в нашем случае – бутылью спирта) наделить всех страждущих. Не беда, что не все вкусили блаженной пищи (водочки) – зато возможности были у каждого равные.

Пока строили медпункт, у санитаров пехотного батальона работы не прибавилось. Пули в окопы не залетали, а австрийские снаряды весь день лениво клевали окрестности артиллерийской батареи. Но и там урона не было, блиндажи у Щетинина глубокие, и сверху накрыты брёвнами в три наката. Да и достать батарею на господствующей высоте для противника очень проблематично. Точно попасть в орудийный лафет – нереально, а от осколков пушка страдала не сильно, хрупкого прицела нет, остальное всё быстро чинится. Только вот днём отвечать выстрелами на обстрелы врага Щетинину нечем, боеприпасы со станции привозили обычно к вечеру. Вот и хулиганили австрияки до темноты. По утрам тихарились, опасаясь «ответки».

К темноте, задорные снайперы – взрывники вырубили в основании скального холма глубокую пещеру. Алексей отложил в сторону недочитанное «Наставления по артиллерийской стрельбе» и пришёл принимать объект. Солдаты сильно умаялись за день непрерывной тяжёлой работы – прерывались только на эпизодическую «снайперскую» стрельбу и единожды на обед, – однако выглядели бодро, шутки сыпались со всех сторон.

– Ну, что, Алёша Попович, вырыли мы для твоего медицинского змея каменную нору, – гордо указал богатырю на дело своих рук командир взвода Берёзкин, пошатнулся и пьяно икнул. Унтер в конце работы наконец – то жадно дорвался до «остатков» – в одиночку вычерпал «горючие слёзы» со дна деревянной бадейки, не всё взвод успел «сжечь» в ходе учений.

– Полдела сделано, – кивнул довольный работодатель, оценивая объём работ. – Завтра надо будет из камня и глины сложить лицевую стену медпункта. Перед входом соорудить защищённую площадку для накопления раненых. Выкопать прямоугольное углубление, огородить по периметру оставшимся камнем и насыпать сверху земляные валы. По углам врыть опорные столбы для навеса. Добытую из ямы глину внести внутрь помещения.

– А больше тебе, санитар, ничего не надо сделать? – язвительно спросил унтер – офицер.

– Ещё воды в бочках с болота натаскать, – не моргнув глазом, продолжил распоряжаться наглый казачок. – Я стены медпункта глиной оштукатурю, как мазанки в казачьей станице.

– Пещерка, конечно, неказистой получилась, – кисло скривился Берёзкин и пьяно отмахнулся, – но и так сойдёт. Зачем заморачиваться? Да ещё и целый пехотный редут рыть?

– Ладно, только, когда тебя сюда с пробитым пузом приволокут, будешь осенью под дождём в грязи у входа валяться, – безразлично пожал плечами жестокий санитар.

– Так я же тебе эту каменную халабуду строил! – возмутился такой несправедливостью прораб стройки и гордо подбоченился. – Я в неё первый и имею право войти!

– Получишь первую пулю – внесут раньше других, – зло ухмыльнулся санитар.

– Типун тебе на язык! – замахал обеими ладошками суеверный солдат. – Я с господином Ширковым поговорю, он к тебе на подмогу второй взвод пришлёт, пусть камни теперь другие ворочают. Мы за сегодня сильно умаялись. Да и водки у тебя больше нет. Чем строителей заинтересуешь?

– Вечерком книгу занимательную почитаю.

– Армейский устав! – заржал Берёзкин.

– Ну, у меня и поинтереснее книжки имеются, – загадочно улыбнулся молодой книгочей. – Приходи, и ты послушать.

Утром Берёзкин лично привёл второй взвод для продолжения стройки. Бывалый солдат посчитал, что медпункт – сродни языческому храму на войне. На его деревянные лежаки, как на алтарь, приносят жертвы кровожадным древним богам. Может, полевой шаман замолвит перед жестокими идолами доброе словечко за грешную душу раба божьего Тимофея Берёзкина. А Христос, он добрый – простит, от небесного заступника солдат тоже не отказывался. Но стоя перед ликом смерти, поминать надо всех покровителей, авось гуртом и отгонят старуху с косой. Поэтому и угождать надо всем богам – истинным и… не очень, лишь бы в нужный момент не отвернулись.

– Приступим, помолясь, – перекрестившись, напутствовал на трудовой подвиг Берёзкин. – Братья, не жалей сил – для себя строим!

– Да уж – то мы не понимаем? – укоризненно донеслось из группы солдат, и дружно застучали лопаты.

– Как там в роте? Раненых нет? – вспомнил прямые служебные обязанности санитар, вчера «курсант – артиллерист» упорно штудировал наставления по стрельбе.

– Ночью немчура к могильному кресту подползала. Трупаки унесла. – Унтер – офицер зло сплюнул. – Вот же народец, какой пендитный – даже фуражку с креста сняли и утащили, скряги!

– Педантичный, – поправил грамотный казак и задумался.

Прострелянная ветхая фуражка даже хозяйственному немцу не нужна нафиг. Но раз сняли, значит?..

– Пошли вестового Ширкову, пусть поручик роту в блиндажи прячет, – сделал неожиданный вывод казак.

– Что так? – насторожился Берёзкин.

– Сейчас, с утра, наша батарея запас снарядов израсходует, и австрияки свой артобстрел начнут. Только сегодня они не по холму ударят, а наши окопы накроют. Неспроста немчура могильный крест лапала – высоту разведчики измеряли. Любят немцы точность во всём, вот и фуражечку сняли с навершия креста.

– А зачем австриякам – то крест мерить?

– Уж больно ориентир на голом поле приметный, – Алексей помахал в воздухе учебником. – Расстояние можно очень точно определять. Могилка – то от наших окопов недалеко.

– Вот нехристи! Знают же, сволочи, что мы воинское захоронение разорять не станем. Это же, выходит, мы сами для них замечательный прицел поставили. А окопы – то мы ещё, как следует, не углубили. Ой, и раскатают они нас за пару дней!

– За пару дней не раскатают, – хлопнул книжкой по плечу унтера лихой казак, – а там, я их сам закопаю.

– Алёша Попович, в одиночку?! – удивлённо вылупился на сумасшедшего богатыря Берёзкин.

– Война – дело коллективное, – уже кое – чему научился новобранец, – артиллеристов в помощь возьму.

В середине дня, как и предсказывал полевой шаман, окопы первой роты австрияки накрыли плотным артиллерийским огнём. Хорошо, что поручик внял пророчеству и спрятал личный состав в глубокие блиндажи на самых краях позиций. Хоть и в тесноте, да не в обиде – ни одного раненого!

Зато солдаты второго взвода весь световой день резвились с лопатами на свежем воздухе, только к ночи вернулись на линию окопов. Алексей пообещал мужикам почитать вслух увлекательную историю про индейцев, но только, когда медпункт полностью отстроят. И для ускорения сего процесса, решил лично подсобить. В конце дня солдаты закончили возводить земляной редут у свеженькой каменной стены медблока. Внутрь натаскали кучу вынутой из ямы глины, мелких камушков и гранитной пыли от взрывных работ в пещере. Поставили бочки, полные болотной воды. Дверь ещё не установили, и Алексей разложил снаружи, напротив входа, костёр.

Пляшущие алые отсветы влетали сквозь проём в пещеру и нервно метались между изрезанными трещинами, выщербленными стенами. Вообще – то, сыну ведьмы не требовалось для колдовства освещение, Алексей разжёг огонь больше для того, чтобы скрыть творимое им колдовское безобразие от глаз набожных солдатиков. Если бы сторонний наблюдатель сумел заглянуть сквозь яркие всполохи пламени внутрь полутёмной пещеры, то, даже у человека с крепкими нервами, волосы бы встали дыбом от увиденного.