Текст книги "Суперфрау из ГРУ"

Автор книги: Александр Колпакиди

Соавторы: Виктор Бочкарев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Это относилось также к самому послу Дирксену (бывшему послу Германии в Москве), который благоволил Рамзаю. Но особенно большое, можно сказать решающее, значение для разведывательной дея тельности Зорге имели его отношения с военным атташе, а потом (с сере дины 1938 года) послом Германии в Токио генералом Эйгеном Оттом. Чтобы в полной мере оценить значение того факта, что Зорге сумел «приручить» этого человека, надо учесть, что сам Отт был крупным немец ким разведчиком. Еще в период первой мировой войны Отт сотрудничал с известным полковником Николаи, тогдашним руководителем немецкой военной раз ведки. В двадцатые годы Николаи отошел от специальных разведыватель ных дел, но с приходом Гитлера к власти вернулся к своей старой профессии, работая под прикрытием Института истории новой Германии в качестве его директора. Николаи и явился инициатором посылки Отта осенью 1933 года в Японию с основной задачей – наладить сотрудничество между герман ской и японской разведками. Отт, тогда полковник, поехал в Японию в качестве «военного наблюда теля». Он вступил в контакт с известным японским разведчиком Доихарп, числившимся начальником «континентальной службы», т. е. руководителем разведывательной службы на азиатском материке. Отт установил тесные связи с теми наиболее шовинистически, профашистски настроенными кругами молодых офицеров, которые впоследствии в феврале 1936 года организовали убийство премьер-министра Инукая. Особенно близко Отт сошелся с одним из представителей этих кругов, полковником Хироси Осима, работавшим тогда непосредственно у Доихара; по поручению по следнего Осима знакомил Отта с «системой и техникой японского воен ного шпионажа». Как мог потом убедиться Отт, Осима рассказал ему да леко не все, наиболее интересные данные он от Отта скрыл. Японцы, вопреки активному желанию немцев, вообще очень осторожно шли на со трудничество своей разведки с германской, хотя в принципе против этого не возражали. Весной 1934 года Отт поехал в Берлин с докладом об установлении свя зей с японской разведкой и о политическом положении в Японии и через несколько месяцев вернулся в Токио в качестве военного атташе. Осима прошел такой же путь продвижения, как Отт: в конце 1934 года он поехал в Берлин в качестве военного атташе, в в 1938 году стал послом Японии при германском правительстве. Как и Отт, Осима за это время достиг звания ге нерала. Отт и Осима приняли самое активное участие в создании «антикоминтерновского пакта» в ноябре 1936 года. Этот пакт, как известно, содер жал ряд секретных статей, относящихся к военному и разведывательному сотрудничеству.

Таков портрет Эйгена Отта, матерого немецкого разведчика. Впервые Зорге упоминает его в письме Центру от 7 января 1934 года: он передает информацию, полученную им в ходе беседы с Оттом. «…» Следовательно, их знакомство состоялось еще в 1933 году. Есть все осно вания думать, что уже тогда Зорге оказал помощь Отту в подведении ито гов его командировки в Японию в качестве военного наблюдателя. В даль нейшем «дружба» между Рамзаем и Оттом неизменно укреплялась, Отт питал к Рамзаю полнейшее политическое доверие. В результате резиденту советской военной разведки открылись буквально все секреты германского посольства в Токио. Как это могло произойти? Решающей базой этой «дружбы» было то, что Зорге стал незаменимым политическим советником Отта. Отт был военным человеком, его политический кругозор был ограни ченным. Между тем, когда он стал военным атташе, Берлин требовал не только чисто военные, но и военно-политические доклады, оценки. Воз можность стать послом и потом закрепиться в этой должности в весьма значительной степени зависела от того, как в Берлине будут оценивать его умение разбираться в сложной политической обстановке на Дальнем Вос токе.

И вот недостающий Отту политический кругозор «восполнялся» его «дружбой» с Рамзаем. Рамзай проделал огромную работу по изучению Японии, поглотил сотни книг не только по современным проблемам страны, но и по ее ис тории, обычаям. В немецкой колонии в Токио, в немецком посольстве Зорге, по общему признанию, был наилучшим знатоком страны. Рамзай считался также хорошим знатоком Китая, а Отт по своему служебному положению интересовался также и этой страной. Как был убежден Отт, Зорге не только прекрасно знал политическую обстановку на Дальнем Востоке, но и вполне владел нацистской идеологией. Отт не сомневался в том, что Рамзай дает такую интерпретацию политических событий, кото рая вполне соответствовала настроениям и установкам гитлеровского правительства. В американском «Меморандуме» говорится, что Отт «пришел в вос торг, обнаружив в своем новом друге Рихарде необычайный источник ин формации о японских обычаях, о японской политике и ее тенденциях, равно как и обнаружив в нем мудрого советчика». Надо еще учесть, что Отт, как и многие другие старые офицеры рейхсвера, не был убежденным нацистом. Правдоподобной является сле дующая политическая характеристика Отта в американском «Меморан думе»: «Отт не симпатизировал программе нацистов, но он выполнял приказы своего правительства.

Он прибыл в Японию в 1933 году, будучи переведенным туда вышестоящими офицерами, опасавшимися за его безопасность перед лицом готовящихся нацистами „чисток"». Это в ос новном совпадает с оценкой, которая дается Рамзаем в процитированном письме от 07.01.34 г.: об Отте здесь сказано, что он – «правая рука Шлейхера», т. е. известного генерала рейхсвера Шлейхера, который был убит на квартире гитлеровцами в июне 1934 года по подозрению в оппо зиции нацистскому режиму. Люди типа Отта недолюбливали «коренных нацистов», «нацистских выскочек». Зорге же в глазах Отта был солидным представителем догитлеровской немецкой интеллигенции, в то же время Зорге был идеологически выдержанным нацистом. Опираясь и полагаясь на Зорге как своего главного политического советника, Отт был уверен, что это создает для него известную гарантию правильной политической линии, что таким образом он, Отт, будет идти в ногу с требованиями на цистской идеологии. Отмечу еще такой момент. В американском «Меморандуме» указывает ся, что Зорге познакомился с Оттом через жену последнего. Радист Клаузен пишет, что последняя «знала, что Рамзай был коммунистом, так как она са ма была коммунисткой после первой мировой войны». Но это утверждение Клаузена никакими данными не подтверждается. Правильно, однако, что жена Отта благоволила Рамзаю и в какой-то мере содействовала его работе. В своем отчете о работе Рамзай в августе 1935 года пишет: «Жена полков ника Отта также протежирует мне и часто приглашает меня, когда у воен ного атташе собирается интернациональное по составу общество». Но эти симпатии жены Отта к Рамзаю имели под собой, по всем данным, не поли тическую, а романическую базу.25 июля 1936 года Центр пишет Рамзаю: «И Кота (кличка Отта. – Я. Б.), и друзей можете снабжать всевозможными статьями и прогнозами касательно положения в Ваших краях. И чем добросовестнее и аккуратнее Вы это будете делать, тем прочнее Вы свяжетесь с ними». И Рамзай так и делал. Это был тяжелый труд, «помощь» Отту требовала очень много времени и нервного напряжения. Как указывает Клаузен, Рамзай «часто должен был работать ночью в немецком посольстве».

Представитель ГРУ в Шанхае «Алекс» (тов. Борович) сообщает в Центр осенью 1936 года: «Рамзай тратит на работу с Котом очень много нервов и приходит от него иногда в полном исто щении». Со временем установился такой порядок: Зорге по утрам приходил к Отту и они вместе просмаривали поступившую дипломатическую почту, советовались между собой, договаривались, как отвечать на ту или иную бумагу. Зорге помогал Отту составлять политические донесения; политиче ские доклады писались главным образом Рамзаем. Алекс 06.10.36 г. сообщает Центру: «Когда Отт получает интересные материалы или собирается написать сам, он приглашает Рамзая и знакомит его с материалами. Менее важные документы он по просьбе Р. передает ему на дом для ознакомления. Более важные секретные материалы Р. читает у него в кабинете». В вышедшей в Лондоне в 1955 году книге. Г. О. Мейснер, бывший третьим секретарем германского посольства в Токио, утверждает, что «Отт показывал Рихарду Зорге секретные бумаги, которые он не имел права по казывать даже первому секретарю посольства». Еще одна интересная деталь: когда Отт был еще военным атташе, Зорге иногда помогал ему также в шифровке телеграмм, узнав таким образом тайну германского шифра. «Дружба» между Оттом и Зорге оказывала свое влияние на других ра ботников посольства: они легко вступали в доверительные отношения с Зорге.

Это относилось и к новому военному атташе Шоллю, к воен но-морскому атташе Веннекеру и другим. Все они охотно делились с Зорге интересными сведениями, которыми они располагали по своему служебно му положению, консультировались с ним по разным вопросам японской и международной политики. Ничего не подозревая, все они, так сказать, по мере сил и возможности, работали «вслепую» на советскую разведку. Как мы видели, и представитель гестапо Мейзингер снабжал Рамзая ценными сведениями. О том, какое положение Зорге занимал в германском посольстве, мож но судить по следующему эпизоду, о котором Мейснер рассказывает в упо мянутой книге. «Вскоре после нападения Японии на Китай посол вызвал к себе сотруд ников посольства, в том числе меня, для заслушивания доклада Зорге о собы тиях. Его интерпретация событий должна была служить нам для информации и руководства». Следовательно, Рамзаю поручили сделать «инструктивный доклад» для работников посольства по такому важнейшему событию, как война Японии против Китая. г) Замечательный подвиг Рамзая по добываниюдокументальной информацииПоложение, которое Рамзай создал себе в посольстве, открыло бо гатейшие возможности добывания ценной агентурной информации. Осо бое значение имела документальная информация. Но как ее передавать в Центр? Не представляло особого труда передавать содержание тех интересных бесед на дипломатические и военно-политические темы, которые имел Рам зай с работниками посольства, прежде всего с Оттом. Но как передавать те документы, которые Рамзаю давали читать в стенах посольства? Переда вать их содержание на память? Конечно, и в таком виде эта информация была бы ценной для Центра. Но человеческая память не всегда надежна. Есть документы, содержание которых относительно нетрудно запомнить, если надлежащим образом тренировать свою память (а для разведчика та кая тренировка обязательна). Но как запомнить большой документ, кото рый вам дается на короткий срок, особенно если в нем приводится много цифровых данных или конкретных фактов?

Ведь достаточно перепутать не которые цифры и данные – и информация разведчика против его воли ста нет дезинформацией. Рамзай пришел к заключению: эти документы необходимо фотографи ровать. Но как это сделать? Выносить материал из посольства было почти невозможно. Подлинно ценные секретные материалы Отт, как правило, да вал Рамзаю для ознакомления только в посольстве. Кроме того, нужно было учитывать конкретную агентурную обстановку в Токио: выносить материа лы было рискованно при существующей системе наблюдения за немецким посольством со стороны японской контрразведки извне и гестаповских уполномоченных внутри посольства. И Рамзай принимает исключительное по смелости решение: фотогра фировать документы в здании посольства! Он это начал делать в 1936 году, использовав для этого имевшийся у него аппарат «лейка». Но снимки не всегда получались удовлетворитель ными. И Рамзай обратился в Центр с просьбой прислать ему аппарат, более подходящий для съемок в подобных условиях. Центр не сразу согласился с этим предложением, учитывая огромный риск, связанный с фотографиро ванием в посольстве: «Вы ни в коем случае не должны недооценивать ак тивной работы нацистов по доскональной проверке всех членов колонии и наблюдению за отдельными ее членами. Именно поэтому мы выражаем большую тревогу в связи с просьбой выслать Вам специальный фотоаппа рат. Простое обнаружение такого аппарата кем-либо из посторонних лиц может поставить Вас под удар… Нет нужды подвергаться такому исключи тельному риску, даже из-за тех материалов, которые Вам удавалось полу чать от Кота». По повторной просьбе Рамзая специальный фотоаппарат был ему, од нако, послан, и в течение пяти лет Рамзай фотографировал секретные доку менты в здании посольства.

Архивные материалы рассказывают, как Рамзай это делал. После встречи с Рамзаем в Пекине Алекс пишет в Центр 06.10.36 г.: «Более важные материалы Рамзай читает у Кота в кабинете. Рамзай говорит, что очень часто Кот, дав ему на прочтение материал, уходит из кабинета по делам. Рамзаю даже удалось установить время, когда Кот отправляется с очередным докладом к Дику (кличка тогдашнего посла Дирксена. – Я. Б.), что у них делается по расписанию. Доклад продолжается от 20 до 40 минут. Используя этот факт, Рамзай выбирает время для посещения Кота таким образом, чтобы оно предшествовало минут 10–15 времени, установленному для доклада Кота. По словам Рамзая, в это время он имеет полную возможность заснять все материалы, которые ему даны для про чтения». В письме Центру от января 1938 года Рамзай нарисовал условия этого фотографирования: «Вы понимаете, что это технически не просто и что обстановка кругом такова, что работать можно только при величайшем напряжении. Быстро та – это единственное, что может немного уменьшить большой сам по се бе риск, с которым связана работа такого рода. Риск тем не менее остается достаточно крупным, и только такие отпетые грешники, как Вике (Вике – одна из кличек Рамзая. – Я. Б.), способны в таких обстоятельствах сохра нить в достаточной мере спокойствие, чтобы сделать фотоснимки». В письме от 26.03.41 г. Рамзай писал: «Большинство посылаемых мате риалов приходит от Викса, который сам снимал их на месте работы. Вике со своей маленькой машинкой в кармане просто пробирался в одну из ком нат этих трех ведомств (имеются в виду «ведомства» посла, военного и во енно-морского атташе. – Я. Б.) и начинал снимать, одним глазом держа под наблюдением дверь и настороженно ловя ухом всякий шорох. Вы можете себе представить, что это работа очень тяжелая, сильно изнуряющая». Со временем условия фотографирования документов в стенах посоль ства становились все более трудными. Но, несмотря ни на что, Рамзай про должал эту работу вплоть до самого ареста. У меня есть свой собственный опыт нелегальной работы, я знаком со многими фактами из истории советской разведки, читал много литературы о деятельности иностранных разведок. И мне неизвестен второй случай по добного рода. Ведь, фотографируя в посольстве, Рамзай был все время бук вально на волосок от смерти: если бы это было обнаружено, то его прикон чили бы тут же, не давая выйти из здания, а потом объявили бы, что «Зорге скоропостижно скончался».

Это было в буквальном смысле этого слова ак том самопожертвования советского разведчика в интересах Родины и со циализма. Вся восьмилетняя деятельность Рамзая в Токио представляется нам теперь как большой подвиг. А фотографирование в посольстве было подвигом внутри подвига.«…» Репрессии периода культа личности, которые привели к уничтожению практически всего руководства ГРУ, не могли не отразиться отрицательно на руководстве Центра резидентурой Рамзая. Врагами народа были объяв лены как некоторые товарищи, в свое время пригласившие Рамзая на рабо ту в Коминтерн (старый революционер-большевик тов. Пятницкий), так и руководители ГРУ, направившие его на нелегальную работу (тт. Берзин и Урицкий). Соответственно, тень недоверия легла и на Рамзая.«…» Агентурные условия в Японии, длительное пребывание в ней тяжело отражались на здоровье Рамзая, на нервной системе. Он тосковал по Советскому Союзу, по коммунистической среде, он все надеялся и стремился по пасть наконец на работу домой, в Москву. Начиная с 1933 года, Рамзай не раз ставил вопрос об отъезде из Японии. Но на все его просьбы следовал резонный ответ, что его некем заменить. В самом деле, позицию, которую занял Рамзай, было невозможно ко му-либо передать. Те тесные доверительные отношения, которые установи лись у него с работникам посольства в Токио, прежде всего и главным об разом с Оттом, с отъездом Рамзая перестали бы существовать. А эти связи были ведь самым крупным капиталом резидентуры, с обострением же меж дународной обстановки их ценность еще больше возрастала. Рамзай это по нимал – и мирился с «горькой необходимостью».

Единственный и последний раз, когда Рамзай после 1935 года имел возможность «отвести душу» со своим человеком, была его встреча в авгу сте 1936 года в Пекине с представителем ГРУ Алексом, которого он знал еще в Москве. Алекс потом рассказывал в письме, что Рамзай, этот «воле вой человек», «чуть не прослезился при прощании со мной». В этих исключительно трудных условиях внимательность и чуткое от ношение со стороны Центра должны были иметь для Рамзая особенно большое значение. Кто из нас, советских разведчиков-нелегалов, не вспом нит, как благотворно действовало, как согревало сердце теплое ободряю щее слово из дома? А Рамзай, в конкретной обстановке его работы, должен был чувствовать и переживать это с особой остротой.«…» Особо следует остановиться на так называемых «мемуарах Зорге». Этот документ, написанный Рамзаем в тюрьме, опубликован в упомянутой книге «Шанхайский заговор» (С. 133–230). Подлинность документа навряд ли вызывает сомнения. Если бы даже не приводилось факсимиле отдельных, отпечатанных на машинке страниц оригинала на немецком языке с руко писной правкой Рамзая, то само содержание документа подтверждает ав торство Рамзая. Возможно, конечно, какая-то доля «творчества» полиции, но, по всей видимости, этот документ в основном написан Рамзаем. Надо прежде всего оговориться, что Зорге в этих «мемуарах» говорит только о людях, уже известных следствию, он не сообщает никаких фактов, которые были бы новы для следствия и которые, следовательно, могли бы ухудшить положение людей, арестованных по делу. Больше того, там, где Рамзаю кажется, что следствие не обладает достаточно определен ными уликами, он пытается запутывать следы, отвести внимание полиции. Приведу три примера. Рамзаю показывали фотографии работников советского посольства в Токио и предложили опознать тех, с которыми он встречался. Рамзай знал, что по этому вопросу следователи могли получить информацию от одного лишь Клаузена и поэтому показания Рамзая были бы ценными для японской контрразведки. И в «мемуарах» он запутывает вопрос, доказывая, что он не в состоянии припомнить лица тех, о которых идет речь.

Так же он поступает, когда речь идет о личности «Коммерсанта», за вербованного Рамзаем в Шанхае. В токийской резидентуре о «Коммерсан те» мог знать один лишь Клаузен, да и тот – не очень много. И Рамзай ста рается возможно более убедительно показать, что «Коммесант» был только его приятелем, что тот ему нравился как умный человек, но никогда к орга низации Рамзая не принадлежал. В третьем случае Рамзай старается дезориентировать контрразведку по вопросу о курьерско-почтовой связи между Шанхаем и Токио. Речь у него идет о том периоде, когда я к нему направлял людей из Шанхая, и все дело у него излагается так, что нельзя получить ни малейшего пред ставления о том, кто к нему ездил: когда приезжала женщина, он говорит о мужчине и т. д. В «мемуарах» не только нет ничего, что можно было бы истолковать как идейное отступничество, но, наоборот, Рамзай с силой подтверждает, подчеркивает свои коммунистические убеждения.«…» некоторые замечания ПО современным вопросамПользуюсь случаем, чтобы поставить некоторые вопросы, которые прямо или косвенно связаны с Зорге.1. Мне думается, что настало время публично сказать о деятелях раз ведки, погибших в период культа личности. Все они реабилитированы, но так как они работали в такой области, как разведка, мы в газетах ничего о них не говорим. Мне кажется, что так же как о работниках других отраслей, надо публично сказать о таких товарищах, как Берзин, Урицкий, Давыдов, Никонов, Стига и др.2. Зорге теперь стал как бы символом мужества советского разведчика. Масса людей, особенно молодежь, жаждет материалов о нем.

Печать же наша кормит читателей перепечатками из иностранных книг, в которых много белиберды, иногда отнюдь не безобидной. До меня дошло, что соби раются даже издать книгу «Шанхайский заговор». Это было бы прямой ошибкой: это книга сугубо антисоветская, антикоммунистическая. Кроме того, мы совершенно не заинтересованы в том, чтобы публиковать «мемуа ры» Рамзая. Мне думается, что назрела прямая необходимость написать нашу со ветскую книгу о Зорге.3. Широко пропагандируя подвиг Зорге, мы впервые стали полным го лосом говорить о советской разведке. Не следует ли подумать о том, чтобы теперь повести продуманную пропаганду, которая разъясняла бы молоде жи, что такое советская разведка, как почетны ее задачи? Все капиталистические страны этим занимаются, создавав ореол вокруг своих разведчиков (особенно умело это делают англичане). А мы о своих разведчиках, которые содействуют не капиталистическому разбою, а помо гают бороться за коммунизм, ничего не говорили. Теперь, в связи с делом Зорге, положение меняется. Не настала ли пора тщательно продумать и развернуть пропаганду со ветской разведки? Ведь в борьбе за коммунизм, против сил империализма, разведке нашей предстоит еще совершить великие дела, а разведчиков на это потребуется ведь очень и очень много.19.10.64 г.

Опубликовано по: Дело Рихарда Зорге: Неизвестные документы/

/Публ., вступ. ст. и комм. А.Г. Фесюна. СПб.; М.,Летний сад, 2000. Стр.139–173, 177–191.Приложение № 2В немецкой энциклопедии Biographisches Handbuch der deutschsprachigen Emigration nach 1933. Bd.II: Politik, Wirtschaft, Offentliches Leben, Munchen (u.a.) 1980. мы обнаружили интересные сведения, напрямую касающиеся первого мужа Урсулы Рудольфа Гамбургера. Это биографии его брата и товарища по учебе и по последующей жизни в Китае и ГДР.ГАМБУРГЕР ВИКТОР Профессор биологии, родился в г. Ландесхут, Силезия, Германия. (Каменна Гора, польск.) 9 июля 1900 г. Протестант. Эмиграция в 1934 г. в США. Гражданство: с 194 °CША; прежнее гражданство немецкое. Отец – Макс Гамбургер, род. в Бреслау, Силезия, Германия. (Вроцлав, польск.) в 1868 г., умер в 1952 г. Еврей. Закончил гимназию. Текстильное производство, владел фабрикой. Эмигрировал в Китай, США, затем в Швейцарию. Член городского муниципалитета. Мать – Эльзе Граденвиц, род. в Бреслау в 1871 г., умерла в 1937 г. Еврейка. Закончила гимназию. Организовала ясли и пансионат для детей из рабочих семей. Братья: Рудольф, род. в Ландесхуте в 1903 г. Архитектор. Эмигрировал в Китай, СССР и ГДР. Отто, род. в Ландесхуте в 1907 г. Закончил университет по специальности промышленный экспорт. Эмигрировал в Китай и Великобританию, в 1928 женился на Марте Фрикке (родилась в Детмолде, Липпе, Германия, в 1898 г., умерла в Беркли, Калифорния, в 1964 г., протестантка, закончила гимназию, эмигрировала с супругом). Дети: Дорис Слоан, родилась во Фрейбурге, Баден, Германия, в 1930 г. эмигрировала с семьей. Имеет научную степень магистра. Геолог. Карола Грингард, родилась в Сент-Луисе, штат Миссури в 1937 г. Доктор философии, до 1978 г. – профессор-консультант (доцент) античной философии, университет Уэсли, Миддлтаун, Коннектикут, 1978 – слушатель Йельской Медицинской Школы. В июне 1918 г. Виктор Гамбургер был призван на службу в германскую армию; демобилизован в декабре 1918 г. В 1918–1924 учится в университетах Бреслау, Гейдельберга и Фрейбурга/ Брейсгау/; 1924 – доктор зоологии, университет Фрейбурга; 1925–1929 – ассистент в области экспериментальной эмбриологии. Институт биологии Кайзера Вильгельма, Берлин – Далем; 1929–1932 – ассистент Зоологического института Фрейбургского университета; 1930 – исследования в области развития нервной системы с использованием методов экспериментальной эмбриологии; 1932 – США, годичная студенческая виза;1932–1935 – член Рокфеллеровского научного общества, преподаватель, Чикагский университет. Весной 1933 отчислен из университета Фрейбурга. В 1934 г. эмигрировал в США; получает помощь от Чрезвычайного Фонда помощи перемещенным ученым Германии (Рокфеллеровский фонд). В 1934 г. получает иммиграционную визу. 1935 – сотрудник факультета отделения зоологии Вашингтонского университета, Сент-Луис, штат Монтана; 1935 – профессор-консультант; 1935 – ассоц. профессор;1941 – профессор; 1941–1966 – химическое отделение кафедры зоологии; 1968–1969 – Маллинкродт. Окр. профессор. Исследования в области экспериментального анализа развития нервоной системы и развитии подвижности и поведения эмбриона и утробного плода; Членство в научных обществах: Национальная Академия Наук; N.I.H.; Американская академия искусств и наук. Членство в других научных обществах: Общество американских зоологов (президент 1955; вице-президент 1960, химико-зоологическое отделение); Общество Развития биологии (президент 1950: 1951). Библиография: Пособие по экспериментальной эмбриологии. Чикаго, 1947, повт. вып. 1966); автор около 100 статей и публикаций в профессиональных журналах, посвященных неврологии и генетике. ПАУЛИК РИХАРД (Псевдоним – Петер Винслоу), архитектор, профессор. Родился в Росслау, Анхальт, Германия, 7 ноября 1903 г., умер в Восточном Берлине в 1980 г. Эмигрировал в 1933 г. в Шанхай, в 1950 г. в ГДР. Гражданство: немецкое, прежнее немецкое гражданство отменено. Отец: Рихард, род. в г. Шарлоттенбург в 1876 г., художник по фарфору, член Социал-демократической партии Германии (СДПГ), член городского совета Росслау, член парламента провинции Анхальт, после 1905 г. – редактор «Фольксблат фюр Анхальт», 1944 г. – в концентрационном лагере Бухенвальд; 1945 – соучредитель отделения Социал-демократической партии Германии (Анхальт). Мать: Хелена. Брат: Рудольф, род. приблизительно в 1907 г.; учился – Балхауз; специальность – архитектура, 1933 – переезжает в Шанхай. Женат: 1.1928. Эльзе Бонгерс, танцовщица, преподаватель актерского мастерства. Развелись. 2. 1939. Теа Данцигер. 3. 1961. Джемма Гейм. Посещает (учится) Фридерицианум в Дессау, член ученического совета; 1923 – абитуриент, 1923–1925 – изучает архитектуру в Техническом Институте в Дрездене; среди преподавателей – Мартин Дюльфер; дружба с архитектором Рудольфом Гамбургером. 1925 – продолжает учебу под руководством Ханса Пельцига и Х. Хансена, Технический Институт, Берлин – Шарлоттенбург. 1926 – временный консультант, студия документальных фильмов «Гумбольдт-Фильм», Берлин. Совместно с преподавателем из Баухауза Георгом Мюхе работал над созданием типовых проектов зданий из стали, Дессау-Тертен. 1927 – получает диплом, работает в Дессау в архитектурном бюро под руководством Вальтера Гропиуса;1928–1930 – после Гропиуса был повышен до должности директора; особо занимался разработкой проекта в районе Берлин-Хазельхорст. В 1930 г. с будущим эмигрантом Германном Цвейгенталем построил Кант-Гараж в Берлине. С Гропиусом и другими спроектировал здание Веркбунд – Выставки в Париже. Член Социалистической Рабочей партии Германии (САП).1930–1933 – владелец архитектурного бюро в Берлине и Дессау; проектирует многоквартирные здания и район ДЕВОГ, Дессау;1932 – активно участвует в организации рабочей забастовки, руководимой Коммунистической партией Германии (КПГ). Весной 1933 эмигрирует в Италию с коллегой-евреем; подвергся аресту, находясь в Мюнхене. Май 1933 – в Венеции садится на корабль, идущий в Шанхай; ему оказывает помощь Рудольф Гамбургер, работавший в Шанхайской городской администрации. 1933–1937 – работает в компании «Современное жилище», мебель и интерьеры, компания Санс-Лимитед; проектирует гостиничные и жилые интерьеры, среди них – столовые в китайском стиле для отеля «Валдорф-Астория» в Нью-Йорке. 1934 г. – работает в информационном агенстве в Шанхае. 1936 – под псевдонимом «Петер Уинслоу» соучредитель газеты «Голос Китая», Шанхай, совместно с писательницей Агнесой Смедли и Хейнцем Гржибом (псевдонимы «Азиатикус», Эрих Меллер).1937 – ликвидируется корпорация «Современное жилище», и Рихард Паулик, кооперируясь со своим братом и неким армянским архитектором, преобразует корпорацию в новое «Современное жилище», а также основывает фирму «Паулик и Паулик»; проектирует частные дома и промышленные объекты; путешествует в Японию. С Эрнестом Ашнером и Герхардом Герехтером – содиректор нелегальной организации – предтечи «Союза демократических немцев» (учреждена в 1945 г.) в Шанхае. Связи в Германском посольстве и Военно-морском флоте. Организует фирму прикрытия для эмигрантской организации и одновременно работает художником-постановщиком в немецко-язычном театре в Шанхае. 1942 – по рекомендации В.Гропиуса – профессор Сент-Луисского университета в Шанхае. В конце 1944(?) – директор городского строительства в Шанхае; конструирует первый генеральный план расширения Шанхая. 1950 – возвращается в ГДР. Член магистрата по расширению Берлина. Работает руководителем отдела Института Строительства Академии Наук Германии, Вост. Берлин, под руководством директора Ханса Шаруна; 1952 – директор Института Домостроительства Академии Наук Германии; специальный представитель по проектированию национальной программы восстановления; участвовал в реконструкции Оперы на Унтер ден Линден и Спортхалле; директор группы по реконструкции Сталиналлее (Восточный Берлин);1953 – особое участие в разработке реконструкции Дрездена;1954–1962 – конструкция и проектирование Института Путей сообщения в Дрездене, руководитель рабочей группы реставрационного совета и преподаватель студии в Министерстве Реконструкции; 1955 – член консультативного совета по строительству Совета Министров; 1955–1965 – вице-президент Академии Строительства Германии; 1956–1968 – директор и главный архитектор строительства новых промышленных городов, среди них: 1956–1961 – Хоерсверда 1962–1964 – Шведт 1963–1968 – Халле-Нойштадт1960 – член научно-технического консультативного совета Министерства Культуры;1963 – член Отделения Стандартизации;1964 – штатный сотрудник Министерства Общественных работ;1967–1969 – заканчивает воостановление Альтес Кронпринценпалас, Вост. Берлин;1968 Главный архитектор района Халле; освобожденный директор городского планирования и архитектуры;1969–1974 – директор моделирования и эспериментальной мастерской Академии Строительства в Берлине. С начала 1970-х гг. – разработки и проекты зданий культуры (среди них Домский собор в Берлине) разработки для исследовательских центров (Академия Научной организации марксиско-ленинских наук, Бенлин-Вюльхейде и Исследовательский центр, Берлин-Лихтенберг). Награды: Премия Гете города Восточный Берлин (1951); Национальная премия первого разряда по архитектуре (совм. с коллективом Сталиналлее, 1952), Серебряный орден Победы (1954); Национальная (Государственная) премия 2-го разряда совм. с проф. К.Хеммерлингом; доктор Академии строительства, Берлин; Медаль «За заслуги», ГДР (1963); Золотая медаль Иоханнеса Бехера (1967); Орден «Знамя Труда» (1968); Государственная премия (с коллективом Халле-Нойштадта (1969).