Текст книги "Суперфрау из ГРУ"

Автор книги: Александр Колпакиди

Соавторы: Виктор Бочкарев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

А отца Урсулы в это время назначили председателем Комитета по конфискации собственности князей. Этот комитет занимался тем, что в июне 1926 г. организовывал и направлял кампанию народного плебисцита против выплаты компенсации князьям.

В мае 1926 года Урсула стала членом коммунистической партии – ей не было еще и девятнадцати лет! Ее сразу же отправили на многомесячные партийные курсы, которые она закончила 16 ноября 1926 года. Факты она усвоила уже после прочтения книг, однако гораздо больше ей дала сама форма организации работы курса. Количество работы резко увеличилось. Как-то двадцать четыре вечера подряд Урсула провела в разъездах. Однажды, вернувшись поздно вечером, девушка застала в гостиной отца и мать. Мама выглядела суровой, даже обиженной. Отец смотрел в окно.

– Урсула, ты молодая девушка, а возвращаешься так поздно! У тебя мало работы дома? Мать одна не справляется, – отец упрекал ее грозным голосом, но Урсула видела, что все не так страшно.

– Но папа, это все ради твоего плебисцита!

Отец и дочь взглянули друг на друга и рассмеялись.

После очередного отъезда родителей Урсуле вновь пришлось гораздо больше времени уделять детям. В центре внимания всего дома была младшая сестренка, Рени – ей было всего три года, и те, кому не приходилось с ней возиться, неизменно улыбались, глядя на нее. «Глава семьи» с совершенно взрослыми интонациями писала матери в Штаты: «Ты как мать много теряешь, не имея возможности видеть, какими восхитительными и совершенно иными стали ваши дети. С той поры, как ты уехала, дети ведут себя очень хорошо. Так хорошо быть с малышами, что, если бы не партийные дела, я бы с удовольствием оставалась дома. Малыши меня любят, обижаются, когда я долго отсутствую». Но она все-таки уходила – партийная работа была для нее важнее.

Что значит быть активистом Компартии

…При свете настольной лампы Урсула склонилась над штопкой. Это был один из редких вечеров, проведенных дома. Дети улеглись, и никто не мешал девушке. За работой она обдумывала доклад, с которым скоро должна была выступить. Вдруг в дверь негромко постучали. Отложив рукоделие, Урсула подошла к двери:

– Кто там? – спросила она. Было уже почти десять часов, и никто не должен был прийти.

– Урсула, это Герхард Дегенхардт, друг Юргена. Вы помните меня?

Конечно, Урсула помнила этого высокого светловолосого юношу. Он часто приходил к Юргену, когда тот еще учился в школе. Открыв дверь, Урсула рассмеялась – оказывается, Герхард был совсем невысоким. Конечно, ведь тогда, когда они виделись, Урсула была еще девочкой, и друзья брата все казались ей большими.

– Заходи, Герхард. Только тише, девочки спят, – пригласила она.

Теперь за круглым, покрытым скатертью столом они сидели вдвоем. Чай остывал, а молодые люди увлеченно болтали. От пустяков разговор быстро перешел к любимой теме Урсулы. Они взволнованно обсуждали политическую ситуацию в стране. Оба считали, что необходимо что-то предпринимать. Но что именно? Тут их мнения расходились. Девушка раскраснелась, глаза ее горели. Герхард оказался полным и безнадежным идеалистом.

– Совсем необязательно впадать в крайности, политическая борьба – это только способ для достижения цели. Если бы я хотел вступить в партию, то выбрал бы партию друзей природы, – заметил гость.

– Я считаю, что Организация друзей природы делает нужное и полезное дело, – согласилась Урсула. – Однако мне думается, что если сознаешь необходимость классовой борьбы и революции, то надо вступать в организацию, которая непосредственно ведет классовую борьбу, идет кратчайшим путем к революции.

– Но послушай, Урсула…

Ничего не отвечая, девушка выбежала из комнаты. Через минуту она вернулась с ворохом книг, брошюр, газет. Вывалив все это на стол, она стала объяснять Герхарду основы марксизма, доказывая, что коммунистическая партия и то, за что она борется – единственно возможный путь спасения сотен безработных и нищих от голода и болезней. Немного остыв – Герхард не прерывал ее – она откровенно рассказала и о недостатках Союза молодежи. Гость задумчиво смотрел на круглое пятно от лампы.

– Когда у вас следующее собрание?

И Урсула поняла, что победила. [2]2
  Впоследствии Герхард Дегенхарт стал коммунистом. В годы нацизма его арестовали. Погиб он во время войны в штрафном батальоне № 999.


[Закрыть]Через какое-то время после их разговора один из друзей Дегенхардта написал ему письмо с просьбой разъяснить, что такое коммунизм. Герхард отправился к Урсуле. Молодые люди встретились, и девушка перечислила список литературы, который необходимо купить. По ходу встречи, чтобы голова лучше работала, они съели три молочные шоколадки «Корос» – сказочное лакомство в те трудные времена! Она по-прежнему осталась лакомкой, хотя это и несколько расходилось с ее идеалами. «Рольф подарил мне плитку шоколада, – пишет она брату. И тут же оправдывается. – Но он ее не покупал. Такие глупости мы не делаем. Но если ему кто-нибудь что-нибудь дарит, то он всегда делится со мной».

Вот уже четыре года Урсула дружила с Рольфом – так друзья называли Рудольфа Гамбургера. Он был старше ее на четыре года и давно учился на архитектора. Это был высокий темноволосый молодой человек, с приятными манерами, сдержанный и хорошо воспитанный. Происходя из буржуазно-либеральной семьи, он имел достаточно средств, чтобы учиться в Берлинском университете. Урсуле доставляло удовольствие разговаривать с ним, а Рольф с самого начала заглядывался на высокую стройную девушку. Однако последнее время Урсула казалась ему далекой, ее мысли блуждали совсем не там, где ему хотелось бы. Молодой человек был давно влюблен в Урсулу и имел, как говорится, «вполне серьезные намерения» – но разве его будущая жена может настолько увлекаться политикой?

Поздним вечером Рольф, как это бывало часто, провожал девушку домой. Они разговорились о России, о пролетарской революции: Урсула была возбуждена, горячо спорила, убеждала. Наконец, Рольф не выдержал:

– Урсула, пойми, рабочие не способны что-либо создать! Для этого необходимо образование, умение анализировать, способность оценивать прошлое и будущее.

– Как ты можешь так говорить? Ты подвергаешь сомнению социализм вообще и наши убеждения в частности! Твои взгляды определяются эмоциями и лишены малейшего научного фундамента по такому вопросу, как коммунизм! – горячо возражала девушка. На ум ей приходили многочисленные цитаты Маркса и Сталина, но она была столь возбуждена, что боялась ошибиться, приводя их.

– Хорошо, Урсула, не будем ссориться. Мировая революция не повод кричать друг на друга, – согласился Рольф, пытаясь успокоить девушку. На глазах ее выступили слезы:

– Для тебя это лишь различие во взглядах! Как при оценке картины или книги!

«Ну почему он меня не понимает? Ведь речь идет о самом важном для меня, о мировоззрении! Нет, сейчас он чужой мне». Урсула отвернулась и даже не пожала руки Рольфа, когда он выходил на своей остановке. Поглощенная переживаниями, девушка проехала Целендорф. Опомнившись, она выскочила на следующей станции и в полночь прошлась по чудесной дороге вокруг озера Шлахтензее. Прохладный ветер с озера остудил ее, она успокоилась. Дома Урсула застала письмо от брата из Америки, он писал про свою очередную книгу о Марксе. Воодушевившись, девушка побежала в свою комнату, достала произведения Сталина – все, что у нее было – и выписала ясные и четкие цитаты о диктатуре пролетариата и социализме. Засыпая, уже под утро, она мечтательно думала, как завтра отдаст их Рольфу. Эти цитаты и были ее «научным фундаментом».

Конечно, они помирились. Рольф явился с билетами в Государственную оперу.

– Сегодня мы будем слушать «Разбойников»! Режиссер – Пиксатор.

Эта опера была так называемой «новой» постановкой. От Шиллера осталось не так уж много, но молодые люди были в восхищении.

– Гениальная режиссура! – воскликнула Урсула. И Рольф с ней согласился.

Приближалось 7 ноября. В Линденпарке должен был состояться митинг памяти героев русской революции. Красные плакаты трепетал на домах Целендорфа. Урсула была полностью поглощена подготовкой к празднику: изучала пьесу, где играла русскую крестьянку. Также она исполняла роль руководительницы международного конгресса, проходящего в России. А кроме того, дирижировала передвижным хором и была занята в массовых сценах. Актеров было сорок человек, и бедная Урсула разрывалась, пытаясь навести порядок. К счастью, все репетировали с энтузиазмом и были захвачены своими ролями. Празднование прошло невероятно успешно. Линденпарк, самый большой зал в Целендорфе, был переполнен. Актеры играли превосходно – Урсула была просто счастлива. По пути домой к ней подходили незнакомые люди, жали руку, благодарили.

А дома ее ждали суровые будни. У младших сестер, Бригитты и Пчелки, да и у самой Урсулы, совершенно не было зимней одежды. Попытки сшить пальто Пчелке закончились неудачно – старая материя расползалась по швам. Бригитте материала не хватило вовсе. Пришлось написать родителям в США, попросить у матери совета – сколько можно истратить на зимние пальто.

Родители вернулись, и ее положение в семье стало сложным. Девушка начинала тяготиться материнской опекой. «Мои письма Юргену я должна направлять непосредственно ему самому – оправдывается она, – чтобы не ранить как-либо его и свои чувства». С братом она более откровенна. «Почему вы настраиваете маму против нас? Я разделяю твое мнение о ней как о чудесной женщине, которую можно любить независимо от того, что она наша мать. Однако прошло то чудесное время свободы, когда я в половине двенадцатого ночи уходила от Рольфа и, счастливая, садилась в автобус. К тому же без отца мать всего лишь «полчеловека». Это было, действительно, так. Несколько позднее Урсула описывала брату, как они с матерью встречали на вокзале отца: «Надо было видеть, как они встретились! Пожалуй, в этот момент окружающие за десять миль могли почувствовать, как они любят друг друга. Причем внешне все выглядело обычно, только описать это невозможно».

Как-то брат прислал ей доллар. «Да, – подумала Урсула, – права поговорка: «Чем больше нужда, тем ближе родня». Деньги она потратила с пользой и с удовольствием: дважды сходила в кино, и не одна, а с безработным товарищем, – на русские фильмы «Сын гор» и «Черное воскресенье 1905 года». Оба фильма ей понравились, но, все-таки, с «Броненосцем «Потемкиным» никакого сравнения. Затем, на празднике Союза красных фронтовиков она с восьми вечера до трех утра не пропустила ни одного танца – все-таки Урсуле было только девятнадцать! И, наконец, купила книгу художника Мазереля со 165 картинками, изданную в народном издании и очень дешевую. Сколько удовольствий можно получить всего на один доллар!

Рольф вступил в организацию «Красная помощь». Любовь к Урсуле заставила его задуматься и признать ее правоту. Он радовался любой победе коммунистической партии, готов был поддерживать КПГ делами, деньгами, покупкой партийных марок. Строго следил, чтобы возлюбленная не пропускала ни одного мероприятия.

– Ты не должна не доделывать что-то из-за меня, – убеждал ее методичный и обстоятельный Рольф. – Быть с тобой – коммунисткой – для меня очень много значит.

И у Урсулы становилось легко на сердце. Они собирались жить вместе, и вопрос вступления Рольфа в партию был лишь вопросом времени. К сожалению, прежде ему необходимо было закончить университет.

С декабря 1926 года Урсула возглавила агитпроп партийной организации 10-го района. Ей предстояло организовывать массовое мероприятие – вечер на широкой общественной основе, более широкой, чем 7 ноября, для установления близких контактов с сочувствующими коммунистической партии. И вот вечером, после работы, она сидит на полу перед кучей незаштопанных чулок, на столе лежит «Арбейтер иллюстрирте цейтунг» и начатая книга Полгара «Небесный оркестр», а на стуле – портфель с материалами для подготовки к вечеру памяти Люксембург – Либкнехта – Ленина, который должен состояться в середине января.

Урсула была поистине неутомима. После вечера памяти состоялся костюмированный праздник под девизом «Прочь от грязи и хлама». Девушка веселилась «по полной программе». В ярко-красных облегающих брючках, узком кителе со стоячим воротничком, она танцевала и танцевала.

– Ты поцеловала двадцать парней! – возмущалась «общественность».

– Если не считать Рольфа, то таковых наберется не больше девятнадцати! – весело отвечала Урсула и уносилась в очередной танец. Домой она вернулась в половине седьмого утра. Было воскресенье, и через два часа она выехала в Берлин на курсы, организованные партией при прусском ландтаге. Центральные курсы работали каждое воскресенье с 9 утра до 4 часов дня. Урсула была счастлива, что от Целендорфа на курсы отправили именно ее. «Как здорово, что Целендорф такой маленький район», – думала девушка. – «Где бы что ни происходило, посылают меня». Ведь из каждого района на этих курсах обучалось только по одному человеку.

Урсула устроилась на новую работу – к братьям Ульштайн, которые ничего не знали о ее политической деятельности. Она работала в отделе журналов и архиве отдела пропаганды. Одновременно выполняла новое партийное поручение. К этому моменту у нее уже был богатый опыт работы в партии и Союзе молодежи. Поэтому, получив письмо от брата – он сообщал, что собирается издавать свою книгу и надеялся, что ее с удовольствием будут читать рабочие, – она ответила ему: «Мне было трудно понять даже твою статью. Тем же, кто разбирается в экономике хуже меня, будет еще труднее. Пиши проще, короткими фразами. Тебе не следует упрощать свои идеи, но в то же время надо стремиться к простоте изложения, с тем, чтобы каждый мог понять. Подчас текст лишь усложняется, когда его для большей убедительности повторяют в двух, трех местах, меняя лишь форму и структуру фразы». К чести Урсулы надо сказать, что, окончив только школу-десятилетку, она стремилась понять сложные идеи, изложенные не только в произведениях ее брата, но и Маркса, Энгельса, Ленина. И тому же брату она как-то писала: «Мне, несчастной идиотке, потребовалось три часа, чтобы прочитать двадцать страниц «Вопросов ленинизма».

Без работы

15 мая 1927 года Урсуле исполнилось двадцать лет. К этому моменту через издательство «Ульштайн» ей удалось напечатать в «Роте фане» комментарий к одному политическому труду. 1200 экземпляров раздали бесплатно у подъездов и имели, по замечанию самой Урсулы, некоторый успех.

В конце лета 1927 года Роберт Кучински купил библиотеку у Артура Холлитчера, леворадикального писателя. Урсула с восторгом описывала ее брату, перечисляла авторов: Вассерман, Томас Манн, Фонтане, Лариса Рейснер, Шоу, Эптон Синклер, Голсуорси, все тома протоколов Коммунистического интернационала. Мать Урсулы была вне себя: «Теперь нам придется жить впроголодь!» – восклицала она.

Празднование очередного 7 ноября девушка отметила вместе с отцом – он возглавлял делегацию, членами которой были Иоганнес Бехер и Кетэ Кольвиц. Кстати сказать, отец Урсулы уже побывал в России, но работы в Америке не прервал. Встречая отца на вокзале, девушка услышала от него фразу, которую запомнила на долгие годы: «Раньше я никогда не понимал, почему Англия хочет войны с Россией. Теперь я это понимаю и нахожу позицию Англии оправданной – ни одно капиталистическое государство не может видеть, как расцветает и из года в год добивается новых успехов страна не капиталистическая, а коммунистическая». Урсула почти ревела от радости – «Как было бы ужасно, если бы отец не признал все то, что происходит в России!»

Однако в 1928 г. политическая деятельность Урсулы стала известна ее работодателям – братьям Ульштайн.

– Ты должна уволиться, – заявил Герман Ульштайн.

– Почему? – довольно нахально спросила Урсула, догадываясь, в чем дело.

– На демократическом предприятии коммунисты лишены возможности продвижения по службе.

Девушке были известны некоторые политизированные сотрудники, члены радикальной партии, которые могли «продвигаться по службе» в этом магазине. Но это была не коммунистическая, а национал-социалистическая партия. Она безропотно ушла со службы.

Итак, Урсула оказалась без работы. Роберт Кучински предложил дочери поехать работать в США. Два года, 1928 и 1929, она провела в Америке. Сначала она жила в Филадельфии, где давала уроки немецкого языка детям одной квакерской семьи, потом служила горничной в гостинице «Пенсильвания». Затем ей посчастливилось найти работу по специальности – в книжном магазине в Нью-Йорке. Жила она в еврейском квартале – здесь можно было не платить за квартиру, но надо было два раза в неделю выполнять «социальную работу» в детских яслях и клубах для матерей, или в спортивных клубах. В Штатах ей не понравилась, и Урсула вернулась в Германию, которую она любила, но где так и не смогла найти работу.

В 1929 году берлинское окружное руководство партии поручило ей организовать марксистскую молодежную рабочую библиотеку. Урсула стала ее заведующей. Денег у них не было, приходилось брать с читателей абонементную плату – десять пфеннигов. Они арендовали подвал на Гренадирштрассе, где раньше держали голубей. Книги для библиотеки собирали у товарищей и в издательствах и привозили в свой подвал на ручной тележке. Им помогали товарищи по партии: Эрих Хеншке, Макс Кахане, Герд Дегенхардт. Позднее организованная Урсулой библиотека была присоединена к Марксистской рабочей школе.

В 1929 году старший брат Юрген женился на эльзаске Маргарите – скромной, умной и образованной девушке. Их книга «Фабричные рабочие в экономике Америки» была переведена на русский язык. В это же время Рольф закончил учиться. Несколькими месяцами позже Урсула вышла замуж за архитектора Рудольфа Гамбургера.

Ни хорошей работы, ни каких-либо перспектив в охваченной экономическим кризисом Германии не было, и молодожены решили уехать из страны. Один из лучших друзей Рольфа, доктор Гельмут Войдт, работавший в Китае представителем фирмы «Сименс», пообещал им помочь. Он был честолюбивым коммерсантом, гордился взлетом из самых низов, с интересом и симпатией относился к Китаю. И в один прекрасный день от Вальтера пришла телеграмма: требуется архитектор в городское управление, во главе которого стоит английская администрация. Это учреждение, под названием «Шанхай Муниципал Каунсил», управляло большей частью Шанхая. Рольф послал ответную телеграмму с предложением своей кандидатуры. Все прошло удачно. К большой радости Урсулы, супругам предложили выехать в Шанхай немедленно. Урсула сообщила в ЦК о том, что уезжает и намерена работать с китайскими коммунистами. Она сразу даже не поняла, почему это наивное заявление так взволновало товарищей.

– Только помните: вы должны быть очень осторожны, очень… В Китае быть коммунистом крайне опасно. Нужна строжайшая конспирация. Не надо спешить: когда вы прибудете в Шанхай, с вами будет установлена связь, – предупредил Урсулу один из членов КСМГ.

Но простимся на время с наше героиней…

Глава 2
Далеко на востоке

Гроза в Поднебесной

20-30-е годы были далеко не самым легким временем для Китая. После поражения в войне с Японией 1894-95 гг. и подавления в 1901 году восстания «боксеров» страна попала в зависимость от своего могущественного островного соседа, фактически став полуколонией Японии. В 1911 году революция свергла власть Цинской династии, однако новое правительство во главе с Сунь Ят-сеном контролировало лишь шесть провинций на юге страны (Гуандун, Гуанси, Юньнань, Гуйчжоу, Сычуань и часть провинции Хунань), а реальную власть имело только в провинции Гуандун. Фактически в начале 20-х годов Китай представлял собой конгломерат полуавтономных территорий, каждая со своей властью. Управляли территориями так называемые «провинциальные милитаристы», или «военные лорды» – китайские генералы, власть которых, обеспеченная подвластными им войсками, была бесконтрольна и безгранична. По более поздней аналогии можно сказать, что это было много маленьких Чили со своими маленькими пиночетами.

В 1921 году была образована Коммунистическая партия Китая, которая, после реорганизации правящей партии Гоминьдан в 1923-24 гг., вступила в него. В 1925 году умер вождь Гоминьдана Сунь Ят-сен. Вскоре после его смерти, в 1925-27 годах, в стране начался революционный подъем, в основе которого лежало антифеодальное движение крестьян против крупных землевладельцев, и подпитывала который всеобщая ненависть к японцам. Сформированная в Кантоне национально-революционная армия во время своего Северного похода завоевала политическую власть в Южном и Центральном Китае. Излишне говорить, что революция возле восточных границ СССР не обошлась без советской помощи. В 1924 году в Гуанчжоу (Кантон) прибыла группа советских военных советников, которой командовал Блюхер.

Это было время, когда молодое советское правительство, а в особенности Коминтерн, политика которого была достаточно независима, всерьез взяли курс на «мировую революцию». В 1923 году Коминтерн, при всемерной поддержке Советского Союза, предпринял печально известную авантюру с «германским красным октябрем», закончившуюся провалом. Вторая ставка делалась на Китай и китайскую революцию. Планы «экспортеров революции» были далеко идущими: «советизация» антифеодального и националистического движения и, в перспективе, строительство социализма. Эта политика, в отличие от Германии, в Китае имела определенный успех.

В СССР у этого курса были как сторонники, так и противники. К последним можно отнести наркома иностранных дел Михаила Литвинова, полпреда в Японии Виктора Коппа и других. Самыми рьяными сторонниками китайской революции были глава группы советских политических советников в Китае Михаил Бородин (Грузенберг) и полпред в Китае Лев Карахан (Караханян), которые зачастую действовали по собственному усмотрению, не очень-то советуясь с Москвой. Бородин взял курс на вооруженное восстание в Китае, провозглашение революционного правительства и создание китайской Красной Армии. Даже наши военные советники, не страдающие недостатком коммунистического радикализма, приняли этот план в штыки, а Блюхер прямо заявил, что эти директивы преступны. Однако на сторону Бородина стал Сталин, и план был принят к исполнению. Естественно, в отношения двух стран такая политика ничего хорошего привнести не могла.

В 1927 году отношения между Китаем и СССР резко обострились. Чан Кай-ши узнал о планах Бородина и K° и тут же начал наступление на Шанхай, потопив начавшееся восстание в крови. В результате, план Бородина реализовался с точностью до наоборот. Чан Кай-ши пришел к власти в стране, а советские военные и политические советники вынуждены были покинуть Китай. Начался жесточайший террор.

Работавший в начале 30-х годов в Китае советский разведчик и военный советник Отто Браун писал: «Поддерживаемые международной полицией, ищейки Чан Кай-ши каждый день устраивали облавы на крупных текстильных предприятиях, а ночью – в китайских кварталах. Они охотились за коммунистами. У тех, кого схватывали, был один выбор: предательство или смерть. В то время в Китае тысячи лучших партийных работников были обезглавлены, расстреляны или задушены. Уничтожались не только они, но и их семьи. Эти акции истребления начались в 1927 году, сразу же после поражения национальной революции и разгрома восстаний в Шанхае, Ухани, Кантоне и других городах и проводились систематически, с неослабевающей силой. (Автор цитируемой книги приехал в Китай в 1932 году – Авт.) В них, наряду с полицией, участвовали и гангстерские банды, давно сотрудничающие с гоминданом, и «синерубашечники» – члены фашистской организации, незадолго до этого созданной Чан Кайши. Они загнали коммунистов в глубочайшее подполье». [3]3
  Отто Браун. Китайские записки (1932–1939). М., 1974. Стр.9.


[Закрыть]

В апреле того же 1927 года китайская полиция, в нарушение всех международных норм, произвела обыск в советском консульстве в Пекине. В ходе обыска было найдено огромное количество документов, в том числе и не имеющих ни малейшего отношения к дипломатии. Там были шифры, списки агентуры, документы о поставках оружия КПК, инструкции китайским коммунистам по оказанию помощи в разведработе. Нашли и директивы из Москвы, в которых говорилось, что «не следует избегать никаких мер, в том числе грабежа и массовых убийств», с тем, чтобы спровоцировать конфликты между Китаем и западными странами. После этого налета оперативную работу военной разведки в Китае пришлось практически начинать заново.

Работе в Китае советская военная разведка придавала очень большое значение. Еще в 1922 году Разведупр Штаба РККА направил туда в качестве военного атташе очень серьезного человека – комкора А. И. Геккера, крупного советского военачальника, руководившего до этого военной академией РККА. Он проработал в Китае 6 лет, сначала как военный атташе, а потом – как один из руководящих сотрудников КВЖД.

В 1924 году, вместе с миссией Блюхера, в Китай прибыли и другие военные разведчики, причем их ряды все время пополнялись. В 1926 году там появились, например, такие известные в мире разведки люди, как Христофор Салнынь, Иван Винаров, Иосиф Зильберт, Владимир Горев и другие. Формально их основной задачей была помощь китайской национально-революционной армии в организации разведки и контрразведки, но они вели и самостоятельную работу. Это был не первый «десант» Разведупра в Китай. Незадолго до того, весной 1925 года в страну прибыло несколько десятков кадровых сотрудников советской военной разведки, был создан пекинский разведцентр, который руководил работой всех местных резидентур.

В 1927 году, как уже говорилось, все пришлось начинать заново, в условиях строжайшей конспирации. Если в либеральной Европе разведчикам грозило, в худшем случае, тюремное заключение, то в Китае нравы были простые: провал означал пытки и смерть. Теперь центром деятельности советской разведки стал Шанхай. Это был крупный промышленный город, где находилось четверть предприятий тяжелой и четыре пятых – легкой промышленности, крупные банки и морской порт. В Шанхае существовала легальная резидентура под руководством Алексеева, но основную работу вели нелегалы.

В конце 1927 года в Шанхае начала действовать нелегальная резидентура Салныня. Его помощником был Винаров, а курьером – его жена Галина Лебедева, шифровальщица советского посольства в Пекине. Для прикрытия они организовали крупную экспортно-импортную торговую фирму со множеством филиалов в различных городах, которая, попутно с торговлей и разведкой, занималась и доставкой оружия китайским коммунистам. К началу 1929 года резидентура включила в сферу своей деятельности и Харбин – там прикрытием была консервная фабрика.

Кстати, именно эта группа в 1928 году ликвидировала генерала Чжан Цзо-линя, фактического главу пекинского правительства. После 1927 года позиция этого генерала стала резко антисоветской и прояпонской. Из-за постоянных провокаций против советских служащих под угрозой находилась и работа КВЖД. Поэтому генерала решили убить, причем так, чтобы подозрения пали на японских военных. Для этого к Салныню был направлен из Москвы специалист – Н. Эйтингтон, тот самый человек, который позднее организовал убийство Троцкого. Операция была проведена превосходно: Чжан Цзо-линь погиб во время поездки по железной дороге при взрыве своего спецвагона. (Кстати, Салнынь и Винаров, отозванные в Москву весной 1929 года, внесли весомый вклад в победу СССР в конфликте на КВЖД. Немалую роль тогда сыграли специальные диверсионные группы, которые сумели нарушить переброску китайских войск и боеприпасов в район боевых действий. Руководил этими группами специально прибывший из Москвы Салнынь).

В начале 1930-х годов Шанхай по-прежнему оставался основным местом действия советской разведки в Китае. Самой известной из действовавших там в то время групп была резидентура легендарного советского разведчика Рихарда Зорге («Рамзай»).

Разведка «в стиле казино»

Рихард Зорге, сын немца и русской, родился в 1895 году в России. Образование получил в Берлине. Во время Первой мировой войны воевал, был трижды ранен. В 1917 году, еще будучи солдатом, стал членом независимой социал-демократической партии Германии. В 1919 году вступил в немецкую компартию, в 1925 году стал членом ВКП(б). Он считал, что коммунизм – единственный путь предотвращения новой войны. В 1921 году Зорге женился на Кристине. В 1924 году увез жену в Москву, где она работала в библиотеке Института марксизма-ленинизма. Но молодой немке не понравилось в России, она вернулась в Германию. В 1932 году Кристина получила развод и вышла замуж за американца. В том же, 1932 году, во время кратковременного пребывания в СССР, Рихард женился на Екатерине Максимовой. Их брак был зарегистрирован 8 августа 1933 года, когда Зорге был уже в Японии…

… Он был на редкость хорош собой. Высокий, слегка прихрамывающий – сказывалось полученное на фронте ранение – с красивым породистым лицом, он производил сильное впечатление на всех, с кем общался. «К нему тянулись и женщины, и мужчины, – вспоминала первая жена Зорге, Кристина Герлах. – У него был глубокий, пронизывающий взгляд, привлекающий к себе и от которого нигде, казалось, нельзя скрыться. Если женщина попадала в обозримое им поле, она была уже в его плену. В плену легком, туманном, обаятельном…» [4]4
  Михаил Ильинский, Сергей Голяков. Дамы его сердца. Новое время N 47, 2000 г.


[Закрыть]Многие вспоминают, что это был жизнерадостный человек, полный энергии и оптимизма, остроумный, иногда ироничный. Только очень внимательные люди умели рассмотреть за этим жизнелюбием меланхолию, которая временами омрачала лицо разведчика. Зорге великолепно, с азартом играл самые разнообразные роли, которых от него требовала работа. В жизни он никогда не был аскетом – любил выпивку, женщин, поездки на мотоцикле с недозволенной скоростью. Но работа была важнее всего. Позднее, уже в Токио, как-то раз он, управляя мотоциклом в нетрезвом состоянии, врезался в стену. Авария не была для него чем-то из ряда вон выходящим, но у Зорге были с собой секретные документы. Он вызвал в больницу помощника и не позволял себе потерять сознание до тех пор, пока не передал ему все, что при нем было. Сейчас никто уже не спорит с тем, что этот лихач и красавец-сердцеед был одним из лучших резидентов за всю историю советской разведки.

Зорге начал сотрудничать с разведкой в 1925 году. Сначала это была разведывательная секция Коминтерна, в которой начинали многие деятели «эпохи великих нелегалов». После недолгих командировок в Великобританию и Скандинавию он был переведен в военную разведку и направлен в Шанхай, помощником нелегального резидента Разведупра Александра Улановского. В 1930 году Улановский был раскрыт, ему пришлось покинуть Китай, и вместо него резидентом стал Зорге. «Звездный час» его наступит позднее, в Японии, но и в Шанхае он сделал немало.