355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Михайлов » Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин » Текст книги (страница 9)
Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 21:38

Текст книги "Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин"


Автор книги: Александр Михайлов


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

На пограничном транспортном самолете Степашин вылетел на Итуруп. Еще на подлете было видно, как со всех сторон к аэропорту мчатся какие-то машины.

На бывшем аэродроме полка стратегических бомбардировщиков, выведенного с острова, Степашина никто не встречал. На милицейском «уазике» он вместе с начальником Управления ФСК отправился в поселок. Там царили запустение и разруха. Бывшие жилые дома полка, так и не переданные на баланс местной власти, были разворованы и разгромлены. Ни рам, ни дверей не было. Еще недавно пригодный для жизни жилой фонд был фактически уничтожен. Островная психология! Люди, оставшиеся на острове, потеряли всякую надежду, а разговоры о передаче островов Японии доводили их до полного отчаяния. Что будет завтра? Как жить? Где жить? Скопленные на Дальнем Востоке деньги обратились в прах. Вырваться на материк не было ни материальной, ни физической возможности.

А на взлетную полосу прибывали люди. Самолеты – вчера вполне очевидный вид транспорта – стали редкостью. Отчаявшиеся люди жили на чемоданах, с надеждой поглядывая в небо. А не завернет ли случайно самолет или вертолет, на котором можно вырваться из этого ада.

К приезду на аэродром Степашина на полосе скопилось много женщин и детей. Директор ФСК с удивлением обнаружил непрошеных потенциальных пассажиров. Выяснив, в чем дело, он решительно приказал: «Организуйте посадку!»

Пограничник возражал. Самолет не предназначен для перевозки гражданских лиц, тем более не заявленных в полетном листе. «Сажайте под мою ответственность», – приказал Степашин.

Взяли всех, кого смогли. Многие не верили своему счастью. Кто-то ждал самолета год, кто-то меньше. В иллюминатор было видно, как с отчаянием смотрели вслед люди, которым не нашлось места на борту…

Там же Степашин изучил и еще одну проблему, которая сегодня на слуху, а тогда… Служба ФСК в Находке подготовила любопытный анализ, связанный с приватизацией порта. Вся инфраструктура была оценена в смешную сумму, которую, поднапрягшись, могли даже внести участники поездки со Степашиным. За мизерную цену были скуплены не только причальная стенка, но и терминалы, механизмы – все, что создавалось многие годы тысячами людей и еще вчера было народной собственностью. Вокруг порта образовалась целая плеяда мошенников, жуликов и проходимцев. А борьба за влияние на него стала приводить к кровавым разборкам. Через несколько лет, став министром внутренних дел, Степашин обратил самое пристальное внимание на морские ворота России, вокруг которых переплелись политические, экономические, пограничные и криминальные проблемы. Но тогда для борьбы сил у ФСК и желания у власти не было. ФСК работало на корзину…

Обо всем, что увидел и прочувствовал директор ФСК, побывав в далеком далеке, он докладывал президенту, председателю правительства. Докладывал с болью, осознавая свою беспомощность перед механизмом развала страны.

«Уже с мая 1994 года мы начали как бы возвращать утраченные позиции после 93-го, появилось много оперативных дел, которые без своего следствия реализовать было просто невозможно. Компромисс, связанный с выведением следствия из системы, оказался ошибочным. (Более того, свыше 800 уголовных дел по контрабанде, переданных в другие ведомства, были просто развалены. С невероятной легкостью следователи ГВП (Главной военной прокуратуры) пытались расследовать дела по шпионажу. Как заявил первый следователь, который вел дело Вадима Синцова, ему потребуется не более месяца, чтобы передать дело в суд. В реальности дело расследовалось около двух лет. – Авт.). Мы стали активнее поднимать вопрос о следственном комитете. Начали создавать свое специальное силовое подразделение – пока небольшое (управление специальных операций), которое должно было компенсировать отсутствие группы «Альфа» и переданного в МВД «Вымпела». Уже был готов проект Закона о Федеральной службе безопасности (контрразведка – все-таки более узкое понятие для государства, а тем более для самой системы, решающей огромный пласт задач). Летом 1994 года была повышена заработная плата сотрудникам теперь уже ФСБ, после чего был нелицеприятный разговор с Ериным и Грачевым. И армия, и милиция этой надбавки не получили…

В связи с появлением разного рода экстремистских организаций, в том числе и откровенно фашистского толка, я подумывал о создании структуры, которая бы занималась политическим сыском. Потому что если не защищать конституцию и власть, то для чего нужны органы госбезопасности?»

Ликвидация пятой линии, наивный плюрализм, воцарившийся в обществе, привели к тому, что самые агрессивные группы и группки стали все больше заявлять о себе, шокируя обывателей циничностью заявлений. Деятельность РНЕ, секты Аун Сенрике, т. н. Белого братства стали приобретать угрожающий характер. Общество, незащищенное правовыми и оперативными противовесами, оказалось уязвимым. «Я категорический противник политического сыска в старом его понимании, – говорил Степашин, – но работа по ряду организаций, по отслеживанию обстановки – это прямая задача органов безопасности. Надеюсь, что больше штурмов Белого дома у нас не будет.

Мы подготовили проект указа президента по этому поводу, будем вносить соответствующие изменения в законодательство, будет создаваться определенная организационная структура».

При Степашине началось формирование структур по защите Конституции, которые были призваны активно заниматься экстремизмом, не допуская его перерастания в терроризм. Увы, на тот период были слишком сильны предубеждения, которые не позволили осуществить намеченное. Сам Степашин не раз подвергался нападкам со стороны радикалов, которые требовали борьбы с экстремизмом, но не допускали и мысли о создании структур для борьбы с ним. А тревожиться было от чего, так как основой экстремизма был радикализм. И правый, и левый. И потому все призывы политиков на борьбу с таковым по сути напоминали «науськивание» спецслужб на борьбу со своими политическими противниками. Даже понятие самого опасного явления – фашизма – так и не было закреплено в законе, а потому и борьба с ним напоминала битву с ветряными мельницами. Как известно, РНЕ как организация просуществовала до 1998 года.

Примечательно, что идеализм 1991 и 1993 годов стал рассеиваться к середине 1994, и прежние заблуждения заставляли по-новому посмотреть и на общество, и на власть.

Досье

1994

Март

В Санкт-Петербурге задержан подозреваемый, причастный к умышленному убийству руководителя городского отделения Русской партии Н. Бондарик.

Распространена информация об аресте агента спецслужб Великобритании, передававшего разведке информацию военно-промышленного характера.

Задержаны члены преступной группы, причастные к нападению на караульное помещение НПО «Заря», готовившие покушение на мэра города Анатолия Собчака.

Ивановскими чекистами предотвращен контрабандный вывоз в Литву партии меди на сумму 38 миллионов рублей.

Чекистами Удмуртии задержаны лица, торговавшие оружием, похищенным с завода. Изъято 22 автомата АК.

Задержаны два инициативника, пытавшиеся продать американскому дипломату документацию на танк Т-82.

В Калуге предотвращено хищение денежных средств в сумме 32,6 млрд рублей по подложным авизо.

Обезврежено взрывное устройство в гостинице «Микрон», г. Зеленоград.

В Тюмени задержана группа офицеров 19-й отдельной железнодорожной бригады, занимавшихся хищением боеприпасов. Изъято 10 тысяч патронов, 20 электродетонаторов и большое количество имитационных средств.

В Приморье пресечен незаконный вывоз за границу 42 тонн титана, более 30 тонн меди, 28 кг вольфрама, более 40 кг ртути на сумму свыше миллиарда рублей.

Задержаны три гражданина Эстонии, пытавшиеся проникнуть на один из объектов атомного кораблестроения в Северодвинске.

В Липецке совместно с МВД задержаны военнослужащие-контрактники, похитившие большую партию боеприпасов.

Изъято 4 блока для пуска ракет, противотанковые мины, реактивные снаряды и множество патронов.

В Иркутске задержаны похитители 3 кг самородного золота.

В Липецке пресечен незаконный вывоз 700 кг олова.

Столичными чекистами совместно с РУБОП изъято 200 кг взрывчатки, похищенной с промышленного предприятия.

В Иркутске задержан гражданин США, пытавшийся вывезти партию сибирских самоцветов на сумму 1 миллион 20 тысяч доларов США.

В Приморье явился с повинной агент спецслужб КНР, завербованный во время своей заграничной командировки.

Правительству Израиля передано дело НКВД на бывшего премьер-министра Израиля М. Бегина.

В Якутии задержаны преступники, пытавшиеся сбыть 98 алмазов и 9 изумрудов.

Апрель

Пресечен канал доставки оружия из Литвы в Новосибирск. Изъято 78 единиц огнестрельного и газового оружия.

В Санкт-Петербурге задержан иностранец, имевший при себе шесть пистолетов, около 3 тысяч патронов к ним и несколько миллионов рублей.

В Краснодаре ликвидирован подпольный склад оружия.

Брянскими чекистами предотвращен вывоз культурных ценностей на сумму более 100 миллионов рублей.

Пресечен контрабандный вывоз через аэропорт Шереметьево природных сапфиров на сумму более 100 тысяч долларов.

Учреждена ведомственная награда – знак «Почетный сотрудник контрразведки».

Контрразведчиками у преступников изъято более 1 миллиона доз фенциклидина, изготовленного в подпольной лаборатории профессиональным химиком.

При получении 10-миллионной взятки приморскими чекистами арестован начальник отдела местной налоговой инспекции.

Май

Начальник департамента государственной безопасности Чечни С. Гелисханов обратился с письмом к директору ФСК и министру внутренних дел, в котором излагается информация о группе преступников, занимающихся «контрабандным» вывозом нефтепродуктов из Чечни в Россию.

На Дальнем Востоке началась операция «Иностранец» по предотвращению незаконного въезда граждан КНР в Россию.

В США директор ФБР Луи Фри высказался за активизацию сотрудничества между ФБР и МВД и ФСК России.

Активизировалась информационная работа. Множество аналитических материалов пошло в Кремль и правительство. В прогнозах не ошибались.

Встречи с президентом были очень частыми и регулярными, раз в неделю Степашин докладывал ему обстановку лично, ежедневно по телефону. Организация начала оживать. Большую помощь тогда оказывал помощник президента Ю. Батурин.

В мае в ФСК проходит всероссийское совещание руководителей органов ФСК. На нем с докладом выступает президент. Примечательно, что авторы доклада, который писался на Лубянке, с тревогой следили по тексту, о чем говорил Борис Ельцин. За исключением нескольких малозначащих абзацев он произнес слово в слово все написанное. Значит, облегченно вздохнули авторы, «верной дорогой идете, товарищи».

Президент демонстрировал заботу о чекистах и приязнь к Степашину. После дружеского обеда он убыл в Кремль, оставив обитателей Лубянки подводить итоги и анализировать ситуацию.

«У нас прекратился полностью отток кадров, вновь стал большим конкурс в академию ФСБ. Мы ввели знак Почетный сотрудник контрразведки, знаки трех степеней за службу в органах госбезопасности.

Но тогда уже чувствовалось резкое противодействие со стороны службы госбезопасности, у нас уже тогда существовало как бы два КГБ, появилась ревность, различного рода полунамеки, полудоклады.

Когда Ельцин прилетел из отпуска летом 1994 года, так загадочно улыбнулся, посмотрел на меня:

– Ну, вы активно работаете, но я все про вас знаю, вы должны это иметь в виду.

Я говорю:

– Борис Николаевич, мне нечего от вас скрывать…

А за спиной стоял и загадочно улыбался Барсуков.

Должен сказать, что у нас тогда начали складываться очень неплохие отношения с МВД, мы подписали соглашение о сотрудничестве».

Такого рода документам Степашин уделял много внимания. Одно дело, когда взаимоотношения между ведомствами разграничены законом, другое, когда они строятся на двусторонних договорах, которые не разграничивают сферы влияния, а напротив, создают базу для совместной работы. Это было особенно важно в связи с ростом числа субъектов оперативно-розыскной деятельности. Даже служба безопасности президента стала претендовать на свою нишу. И эта ниша не была связана с их прямыми обязанностями…

12 июня 1994 года в день независимости России был подписан Указ об усилении борьбы с организованной преступностью. Он вызвал много споров и суждений, в основном критического толка, особенно статья, дающая право задерживать членов преступных групп на 30 суток. Демократическая пресса разразилась валом публикаций.

Но жизнь диктовала свои правила игры. Произошло несколько покушений на олигархов, существенный скачок роста преступности, в основном тяжких и особо тяжких ее видов.

Народ выдвинул требование: проблема номер один – борьба с преступностью!

Искали разные меры, но идея указа принадлежала прокуратуре. Ерин и Степашин завизировали проект указа. Это было особенно важно в условиях создания искусственного противостояния ФСБ и МВД. Оно усиленно подогревалось (разделяй и властвуй?). Этого противостояния боялись и Степашин, и Ерин. Разговаривая на одном языке, не пытаясь выяснять, кто главный, они того же требовали от своих подчиненных. У одних же амбиции еще не прошли, у других стали появляться. Можно было понять и тех и других. Указ должен был положить конец и этим надуманным противоречиям.

Он просуществовал недолго. За полтора-два года (трудно оценивать его продуктивность или контрпродуктивность) результат, по мнению Степашина, все-таки был.

Существенно оживились международные связи, были подписаны договоры со спецслужбами Франции, Германии, США. Был введен институт представителей во многих странах для координации борьбы с организованной преступностью, терроризмом и наркомафией. ФСБ вышла на международную арену, так как оперативная обстановка стала осложняться, выдвигая новые задачи.

Плутониевый скандал

К первой информации о задержании 3 мая 1994 года германскими спецслужбами в немецком аэропорту 6 граммов оружейного плутония на Лубянке отнеслись иронически.

Откуда? Каким образом и почему такой скандал всего о шести граммах оружейного плутония? И почему именно 6 грамм? И почему именно Россия называется в качестве страны-«экспортера»?

Попытка выяснить обстоятельства уткнулась в стену отчуждения, воздвигнутую немецкими спецслужбами.

Но не прошло и месяца, как очередной скандал всколыхнул мировую прессу. Снова контрабанда, снова оружейный плутоний и снова страна-экспортер Россия. Теперь уже не 6, а 300 грамм. Ситуация стала приобретать некий фатальный характер, потому что доморощенные российские СМИ стали искать и находить иные факты бесконтрольного движения радиоактивных материалов. Это было естественно, хоть и ненормально, так как во многих отраслях применяются такие материалы как в виде необогащенном, так и в виде изотопов. Радиоактивные материалы применялись даже в быту, хоть и в ничтожно малых количествах.

Август 1994 года стал месяцем борьбы против радиации.

Никто не возражал. Тем более в специальных службах, на которые возложены функции контрразведывательного обеспечения стратегических объектов. Утверждать, что радиоактивные материалы невозможно украсть, было нелепо. Украсть в России можно все. Но чтобы похитить оружейный плутоний?!. Верилось с трудом, тем более что вес заявленной немцами контрабанды не тянул ни для чего-либо серьезного. Даже предметом рассмотрения МАГАТЭ является не менее 18 граммов оружейного плутония.

Кроме того, было важно вообще определиться, а чей собственно плутоний был обнаружен в мюнхенском аэропорту? А может, американский или французский, не говоря уже об индийском или пакистанском… Это требовало уточнения. Но немцы ничтоже сумняшеся заявили его как русский. Специалистам верилось с трудом. Чекистам не верилось вовсе.

Для проведения экспертизы надо было провести изотопный анализ, чего сами немцы не могли сделать. Во всяком случае, в такие сжатые сроки.

Не прошло и трех дней (хотя на такую экспертизу нужно около полугода), как они сделали однозначный вывод: страна-экспортер – Россия.

Впрочем, уже предварительный политический анализ давал почву для подозрений. Активность германских спецслужб в такой, мягко говоря, нелепой форме точно совпадала с кампанией по выборам канцлера Германии. Скандал давал возможность Гельмуту Колю несколько весьма выгодных поводов для PR-кампании.

Информация, которой располагали специальные службы, позволяла сделать и иной вывод, чисто практического свойства. Провокация, об этом уже на Лубянке говорили вслух, помогала решить и иные две стратегические задачи. Первая – скомпрометировать Россию как ядерную державу, представив ее как ненадежного партнера. С другой стороны, можно было выдвигать тезис о необходимости взять Россию под международный контроль, с целью недопущения распространения ею расщепляющихся материалов.

Три задачи решались просто и примитивно.

Но была и еще одна причина столь высокой активности немецкой разведки и контрразведки. За два месяца до скандала в Москве был арестован агент, работавший на БНД (немецкую разведку).

Все это позволило государственному министру Берндту Шмитбауэру (координатору немецких спецслужб) позвонить директору ФСК Сергею Степашину и высказать ему ряд претензий. Это был второй звонок государственного министра. В первый раз Шмитбауэра интересовало, какого именно агента арестовали спецслужбы.

Разговор у Степашина оставил неприятный осадок. Государственный министр потребовал чуть ли не отчета со стороны России… «Кто вам дал право? Кого вы арестовали?»

Об этом разговоре директор ФСК доложил президенту и высказал ряд собственных предложений. В связи с тем, что позиция России была весьма убедительной (оружейный плутоний украсть невозможно), целесообразно осуществить встречу представителей двух стран, на которой расставить точки над i. Россия ничего не теряла, а выиграть могла много. Тем более что в «рукаве» ФСБ было еще кое-что, способное испортить настроение господину Шмитбауэру.

Такое решение было принято. Идею поддержал Гельмут Коль, намекнувший, что был бы «крайне заинтересован в добрых взаимоотношениях между Россией и Германией». Проще говоря, чтобы избежать нежелательных последствий для его выборной кампании. Несмотря на результат, сам факт встречи играл ему на руку.

Шмитбауэр напоминал триумфатора. Его свита, состоящая из президентов БНД и БФФ, а также специалистов иных, связанных с радиоактивными материалами ведомств, была ему под стать. Первая встреча должна была проходить с глазу на глаз.

Степашин был заинтересован в открытости. Шмитбауэр наоборот. Степашин предложил пригласить на протокольную встречу журналистов. Немецкий гость отказался. Тогда директором ФСК было принято решение пригласить российских и не приглашать немецких корреспондентов. Это был для Шмитбауэра прокол. Немецкие журналисты, два часа прождавшие съемки события, были разгневаны. Наши же напротив. Они впервые получили возможность эксклюзива. Со своей стороны ФСК распространило множество материалов о хранении и использовании расщепляющихся материалов. Глубоко оскорбленные в подозрениях атомщики открыли закрома, куда пустили несколько телегрупп, которые смогли убедиться в эффективности системы хранения материалов.

Первое заседание делегаций показало, что немцам есть что скрывать. Они не желали, во всяком случае на этом этапе, допускать сомневающихся российских ученых к проведению экспертизы. Но сомневающиеся имелись и в иностранных научных центрах. Американские исследователи, посвященные в некоторые детали, вообще высказались за то, что плутоний может быть французского или японского производства.

Два дня переговоров и культурной программы для гостей были периодом выработки компромиссного решения. Правила игры определил директор ФСК: мы не оспариваем (пока) появившиеся в прессе утверждения напрямую, а гости не настаивают на своей первоначальной версии. Компромисс выразился в подготовке и публичном подписании некоего меморандума, суть которого сводилась к одному: договаривающиеся стороны осознают опасность бесконтрольного распространения радиоактивных материалов и готовы сотрудничать в борьбе с этим явлением.

Вскоре для германских специальных служб начались трудные дни. Информация о наличие в Германии черного рынка радиоактивных материалов всколыхнула воображение жуликов. Российская контрразведка стала хватать любителей острых ощущений, тащивших все радиоактивное, что плохо лежит. Тащили, рискуя быть пойманными (что было элементарно), впрок ставя под угрозу жизнь и здоровье свое и своих близких. Тащили в коробках, картонках и даже в строительных рукавицах урановую смесь, отработанные материалы и ненужные, но вовремя не утилизированные изотопы из приборов. Их ловили, сажали и снова ловили других. Но черного рынка как не было, так и нет.

То российские, то болгарские, то иные проходимцы везли в Германию всякую радиоактивную грязь. Отсутствие рынка, а также невозможность какого-либо практического использования гранитных стержней либо килограмма урана-235 серьезно разочаровали жуликов и озадачили полицию. Собственно, сбылось то, о чем предупреждали в Москве. Но это было только начало.

Скандал, так триумфально начавшийся, перешел в иную фазу. Отсутствие новой информации о нем заставило немецких журналистов посмотреть на него с другой стороны. И все чаще стал звучать мотив провокации собственно немецкой разведки.

Шмитбауэр пригласил директора ФСК в Германию. Три дня переговоров об организации совместной работы по борьбе с организованной преступностью, терроризмом и наркомафией. О радиоактивной контрабанде вспомнили вскользь. Немцы передали нам материалы о распространении расщепляющихся материалов. Это была подборка… российской прессы о хищении таких материалов и задержании преступников.

На руководство немецких спецслужб члены российской делегации уже смотрели как на людей, дни которых сочтены. Так и оказалось.

Через пару месяцев отраженная волна начатого ими же скандала накрыла их и смыла в историю. Ни Коль, ни его команда не смогли скандал погасить.

Поездка в Германию дала серьезную пищу для размышлений о работе специальных служб. Особенно важной и поучительной была встреча в БФФ – ведомстве по защите конституции. Перед началом переговоров каждому члену делегации был вручен открытый, отпечатанный на русском языке отчет БФФ за год. В нем были отражены результаты работы против правого и левого экстремизма и национализма. В нем назывались партии и движения, по которым, согласно закону Германии, обязано работать БФФ. Назывались и фамилии лидеров, и численность структур, и проведенные ими акции.

Сотрудникам БФФ не приходилось искать поводы для своего внимания к тем или иным партиям. Их ОБЯЗЫВАЛ закон. И поэтому они не краснели и не тушевались перед вопросом о политическом сыске, все было строго регламентировано.

123


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю