Текст книги "Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин"

Автор книги: Александр Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

В Москву прибыл Владимир Буковский, который встретился с Вадимом Бакатиным. Как надо было унизиться, чтобы руководителю спецслужбы СССР выслушивать советы бывшего террориста! Снова на горизонте появилась фигура Олега Калугина. Этот-то знал, как сводить счеты со своим бывшим руководством. Всерьез поговаривали о том, что он может вернуться в строй… Тогда держись контора!

Совещания совещаниями, но официальная точка зрения, пусть даже высказанная председателем комиссии Степашиным, энтузиазма не прибавила. В стране, да и в конторе перестали верить официальным заявлениям. Как правило, все они оказывались ложными. Случалось с точностью до наоборот. Говорят, не будет повышения цен – ан нет! Говорят, что не будет обмена денег – держи карман шире. Говорят, не будет дождя – бери зонт.

Самым надежным флюгером были слухи. К ним прислушивались, их анализировали. Гонцы из разных управлений под разными предлогами заглядывали в приемную Степашина, который к тому же и жил в комнате отдыха своего кабинета. Офицеры приемной охотно, но санкционированно, делились всей информацией. Впрочем, и секретов-то никаких особых не было. И так все знали о участии или неучастии тех или иных лиц в событиях. А потому и предугадать их судьбу было несложно. Всех волновало другое – что будет с КГБ? Из приемной Степашина опера уходили с затеплившейся искрой надежды – контора выживет.

Ночуя в здании на Лубянке, Степашин там же обедал и, естественно, ужинал. Подавали ему официантки, которые пережили многих руководителей. Естественно, что, общаясь с ними, председатель комиссии постигал и иную, теневую для большинства жизнь КГБ. И в этих разговорах он частенько «проговаривался», делясь то планами, то намерениями. Он знал, что сарафанное радио – самое надежное для распространения информации. И она уходила, передаваясь из уст в уста…

У председателя комиссии сложились рабочие отношения с помощником В. Крючкова Сергеем Дьяковым – доктором наук, профессором, который помог Степашину разобраться в отдельных деталях; с начальником инспекции Игорем Межаковым, знающим ситуацию на местах.

Комиссии важно было разобраться не только в том, кто виноват, но и почему это случилось. Почему система, верой и правдой служившая государству (а точнее, ее направляющему органу – КПСС), оказалась по другую сторону баррикад.

Во время работы комиссии из здания были удалены все посторонние, в первую очередь журналисты. Корреспондент газеты «Московские новости» Евгения Альбац взвизгнула и обмякла, навсегда затаив обиду и на Степашина, и на Лубянку, и на многих с ними связанных. Впрочем, свою щепотку славы она получила, собрав не без помощи отдельных «чекистов» досье на многое и многих в тот период.

Оцепенение, а точнее, паралич, охвативший КГБ, требовали решительных действий. Постановление комиссии необходимо было подготовить быстро и объективно. Кому-то это не нравилось. Не нравилось и Бакатину, который неожиданно осознал, что инициатива уходит из его рук. Принятое решение может осложнить его работу. Он несколько раз звонил Ельцину, вопия, что Степашин разваливает КГБ. Тот молчал. И, передавая суть беседы с Вадимом Викторовичем, вновь напутствовал Степашина – сделать все, чтобы сохранить кадры, не допустить демонтажа системы.

Вскоре указом Ельцина все оперативные подразделения были переподчинены КГБ России. Несмотря на спешку, кое-кто из профессионалов там уже работал. Кое-кто.

Докладывая президенту России о ходе работы комиссии, Степашин и Иваненко ставили, пожалуй, самый краеугольный вопрос для спецслужб – ничего из архивов, способное нанести урон личности, обществу и государству, не должно уйти. Ельцин с этим согласился. Он понимал, что если сегодня мы сдадим агентуру, то спецслужбы, как таковой, в России не будет.

Именно Иваненко и Степашин как председатель комиссии исключили разграбление архивов Лубянки, доступ к ним людей нечистоплотных, все идеи и помыслы которых были связаны со стремлением использовать материалы архивов в политических целях.

Не менее важным было провести и структурные изменения. Это было спасением. Выведенная из состава КГБ Служба внешней разведки зажила своей жизнью. Ее менее всего коснулись потрясения, обрушившиеся на Лубянку. Назначенный руководителем СВР академик Е. Примаков сделал все, чтобы вывести разведку из-под удара, максимально убрать ее от посторонних глаз.

Такую же точку зрения на роль и место разведки разделял и Леонид Шебаршин – ее прежний шеф. Но отношения с Бакатиным не сложились. Без согласия начальника разведки ему приказом Бакатина был назначен заместитель. Беспардонность, с какой это было сделано, требовала объяснений.

Трудно предположить, о чем и в каких тонах говорили Шебаршин с Бакатиным по данному вопросу, но уже на третий день царствования Вадима Викторовича Шебаршин ушел в отставку.

В своей книге «Избавление от КГБ» Бакатин это описывает это так.

«Почему ушел Шебаршин? Шебаршин ушел потому, что, будучи умным человеком, захотел уйти. Но заодно проверить, сможет ли мне диктовать. Хотя заранее догадывался, что не сможет. И зная, чем это кончится, хотел разыграть маленькую сцену: кто начальник разведки и почему без его ведома ему назначают заместителей. Я не обязательно должен спрашивать, кого и куда назначать. Разведке свойственна корпоративность. Чужих она не любит. Это мне понятно. Но я специально назначил туда человека со стороны. Честного человека. Шебаршин должен был это понять, если хотел остаться, а он попробовал сделать маленький демарш… Плохо или хорошо, но я никогда не останавливался перед теми, кто устраивает демарши. Не могу работать? Не можешь – не работай. И без обид». Но Шебаршин не обижался… по известной пословице.

Степашин искренне переживал это. Как председатель комиссии пытался говорить с Бакатиным, но нарвался на традиционно грубое: «Надо не рассуждать, а выполнять приказы!» Доложил Ельцину. Но реакция была вялая… Потеря таких профессионалов в своей области, как Карпухин, Шебаршин, Титов и других, могла горько аукнуться системе. Но тогда мало кто думал о последствиях.

Степашин вместе с коллегами по комиссии искал корни проблемы, причины, по которым спецслужба вышла из-под контроля. 23 октября на стол Ельцина и Горбачева легли результаты расследования и предложения по совершенствованию деятельности органов госбезопасности.

Документы Степашин докладывал лично.

Ельцин за прошедшие полтора месяца после событий несколько обмяк и расслабился. Эйфория утомила душу и надорвала сердце. Надо было двигаться дальше… Для него было все ясно. Он был в курсе всех материалов, изложенных эпистолярным жанром. Контакты и со Степашиным, и с другими членами комиссии были постоянными, а следовательно, постоянной была подпитка информацией.

Сегодня перед ним стояла проблема укрепления самой России. Развал СССР, дробление его на множество независимых государств были очевидны. И с этим надо было смириться. Важно было ничего не потерять при разделе имущества и, самое главное, не превратить суверенизацию России в свару развода с нелюбимой женой.

Прочитав документы, Ельцин снова подчеркнул необходимость укрепления российских органов безопасности, прозрачно намекнув, что сегодня им предстоят напряженные дни.

Горбачев, читая материалы, не скрывал досады. Он свято и наивно верил в нерушимость СССР, а потому даже не допускал мысли о возможности его развала. Его больше всего задевало «предательство» людей, которым он верил. А может, он хотел верить в это предательство, перекладывая вину за все происшедшее на своих бывших соратников. Еще тогда, во время приватных бесед с руководителями КГБ и других ведомств, Степашин ловил себя на мысли, что они что-то недоговаривают. Наивно было думать, что старый служака и честный воин Дмитрий Язов был способен на измену. Разве мог «тихий старичок с жестким взглядом» – как его назвал в своей книге Борис Ельцин – Владимир Крючков проявить столь странную инициативу без высочайшего повеления. Этого не мог понять Степашин, не могли понять и другие члены комиссии. То, что ситуация была обречена, ни у кого сомнений не вызывало. Но почему тогда так смело стали действовать «заговорщики»? Значит, в колоде было не четыре туза, а минимум шесть… И истина находится где-то посередине. Между недомолвками генералов и досадой самого Горбачева.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Государственной комиссии СССР о роли органов государственной безопасности в антиконституционном перевороте

Изучение деятельности Комитета государственной безопасности Союза ССР и его правового положения показало, что КГБ СССР как союзно-республиканский комитет под предлогом наиболее эффективного обеспечения государственной безопасности был основан на принципе сверхцентрализации и превращен в структуру, фактически обеспечивающую контроль всех сторон жизни общества. При отсутствии законодательного и общественного контроля в КГБ СССР сосредоточилась в одних руках огромная политическая и военная сила, создалась возможность для влияния на высшие органы власти и управления Союза ССР и республик. Не выполнил своих конституционных обязанностей Верховный Совет СССР, поскольку не были разработаны необходимые нормативные акты и не был обеспечен контроль за деятельностью КГБ СССР. За работой органов госбезопасности не осуществлялся и действенный прокурорский надзор со стороны Прокуратуры СССР. Все это в конечном итоге привело к тому, что КГБ СССР стал самостоятельной политической силой с собственными интересами и объективно превратился в надгосударственный институт.

В течение длительного времени органы и войска государственной безопасности работали под непосредственным руководством и контролем Центрального Комитета КПСС. С принятием Закона об органах государственной безопасности в СССР это руководство и контроль в определенной мере сохранились благодаря расстановке на ключевых руководящих должностях КГБ бывших ответственных работников партийных органов и наличию в центральном аппарате КГБ – УКГБ парткомов. Так, несмотря на конституционное изменение роли КПСС в обществе, действие закона «Об общественных организациях в СССР», Комитет госбезопасности направлял секретные материалы в адрес ЦК КПСС. В архивах секретарей ЦК имелись специальные фонды, которые назывались «документы КГБ СССР», где накапливались информационные справки, в том числе и особо секретного содержания. Секретариат ЦК систематически давал отдельные поручения Комитету государственной безопасности, направлял целевые запросы, в том числе и на политических деятелей, и получал ответы в виде справок. ЦК КПСС использовал структуры Первого главного управления КГБ для передачи денежных средств в валюте за рубеж коммунистическим и рабочим партиям. Все это в совокупности следует расценивать как незаконное руководство со стороны аппарата ЦК КПСС одним из ключевых государственных органов страны, как противоправные и противоречащие Конституции СССР действия.

Особенно опасным для государства, его законодательных структур и структур управления являлось то, что Комитет госбезопасности функционировал в условиях фактического отсутствия правовой базы, сколько-нибудь ограничивающей его деятельность. Принятый Верховным Советом СССР Закон об органах КГБ в СССР при сохранении прежних ведомственных положений и инструкций оставил широкое поле вседозволенности для прежнего руководства Комитета госбезопасности. Именно по этой причине руководство КГБ СССР игнорировало многочисленные предложения по реформированию комитета, переходу на новую нормативную базу. Ряд предложений исходил от сотрудников КГБ СССР, в частности Инспекторского управления и НИИ КГБ СССР, но реакции на них не было.

Все перечисленное позволило руководству КГБ СССР задействовать отдельные подразделения комитета для проведения ряда мероприятий накануне и в период попытки переворота, не объясняя действительных целей своих команд.

Вседозволенность и полное отсутствие контроля привели к тому, что органами государственной безопасности в нарушение собственных инструкций, не говоря уже о действующем законодательстве, проводились оперативно-технические мероприятия в отношении целого ряда государственных и общественных деятелей задолго до попытки государственного переворота. Так, с 1989 года велось наружное наблюдение за народными депутатами СССР Т. Гдляном, А. Ивановым, Б. Ельциным, практически за всеми лидерами межрегиональной депутатской группы. В целях получения информации прослушивались телефонные переговоры как указанных лиц, так и близких им граждан.

В последующем были поставлены на прослушивание телефоны ряда народных депутатов РСФСР, осуществлялись соответствующие мероприятия и в отношении народных депутатов местных Советов. У многих из них была установлена подслушивающая аппаратура в квартирах, прослушивание велось на дачах, в местах отдыха. При контроле за другими лицами, при выходе с ними на связь должностных лиц, прослушивание телефонных разговоров которых не допускается, прослушивание не прекращалось, вся информация фиксировалась.

Контроль продолжался и после принятия соответствующего законодательства о статусе народных депутатов РСФСР и местных Советов, в том числе и за Председателем Верховного Совета РСФСР (апрель 1991 года).

Руководством КГБ СССР давались указания о проведении мероприятий «провокационного характера» в отношении тех или иных лиц с целью их дискредитации. Примером этому может служить широко известное дело о 140 миллиардах.

В соответствии с имевшей место практикой отдачи «устных распоряжений» по указанию Крючкова В. А. от 16 августа с. г. бывшим начальником 12 отдела КГБ СССР Калгиным Е. И. был установлен контроль за абонентами правительственной связи из числа руководителей Союза ССР и России. Такие же указания были получены бывшим начальником УПС КГБ СССР Бедой А. Г. Подробный инструктаж по организации слухового контроля был проведен бывшим первым заместителем председателя КГБ СССР Агеевым Г. Е.

Контроль осуществлялся с 18 по 21 августа. Среди поставленных на контроль были высшие должностные лица РСФСР Ельцин Б. Н., Руцкой А. В., Силаев И. С., Хасбулатов Р. И., Бурбулис Г. Э., Лужков Ю. М., Полторанин М. Н. Контролировались также переговоры известных политических деятелей – Бакатина В. В., Шеварднадзе Э. А., Яковлева А. Н., Афанасьева Ю. Н.

Поставлены на «прослушивание» были также Янаев Г. И. – член ГКЧП, Лукьянов А. И. – Председатель Верховного Совета СССР, Лаптев И. Д. – Председатель Совета Союза, Дзасохов А. С. – член Политбюро ЦК КПСС.

Бывшее управление «З», реформированное из 5 управления (борьба с идеологической диверсией) и сменившее вывеску на Управление по защите конституционного строя, по сути своей продолжало работу, направленную на борьбу с так называемыми деструктивными элементами. Под ними понимались всевозможные демократические движения в СССР. Особый интерес вызывало движение «Демократическая Россия», вновь возникшие демократические партии. Управление собирало сведения о деятельности руководителей этих движений, готовило информацию руководству СССР, суть которой сводилась к тому, что именно эти силы представляют главную опасность для государства.

За лидерами демократических движений, Президентом РСФСР, Первым заместителем Председателя ВС РСФСР, народными депутатами СССР и РСФСР незаконно было установлено наблюдение.

Даже после принятия Верховным Советом СССР Закона об общественных организациях управление «З» в своей деятельности против демократических движений исходило из установок ортодоксальной части руководства ЦК КПСС.

В отчетах КГБ, в том числе и в адрес Президента СССР, постоянно проводилась мысль, что спасти Союз от развала в борьбе с деструктивными силами (демократическими движениями и руководством РСФСР) смогут только решительные, чрезвычайные меры, причем единственной опорой Президента остаются органы КГБ и Армия. Фальсифицировались «опросы», проводимые в ряде воинских соединений и учебных заведений, из которых следовало, что армия готова к решительным мерам. Все эти документы также направлялись в адрес Президента.

В то же время руководство КГБ использовало политические движения, противостоящие «Демократической России», оказывая им всестороннюю поддержку. Об этом свидетельствуют встречи руководства КГБ 30.01.91 с руководителями этих сил – Ворониным, Жириновским, Волковым и др.

Как показало проведенное Государственной комиссией расследование, последовательность действий и событий при подготовке и проведении переворота была следующей.

Бывший председатель КГБ СССР Крючков В. А. еще в декабре 1990 г. поручил узкому кругу своих подчиненных (Жижин В. И., Егоров А. Г.) осуществить проработку первичных мер по «стабилизации» обстановки в стране в случае введения чрезвычайного положения.

С 5 по I7 августа Крючков В. А. неоднократно встречался с некоторыми членами будущего ГКЧП. Планами заговорщиков КГБ СССР отводилась существенная роль в решении следующих задач:

– отстранение от власти Президента СССР путем его изоляции;

– блокирование вероятных попыток Президента РСФСР оказать сопротивление деятельности ГКЧП;

– установление постоянного контроля за местонахождением руководителей органов власти РСФСР и Москвы, известных своими демократическими взглядами народных депутатов СССР, РСФСР и Моссовета, крупных общественных деятелей с целью их последующего задержания;

– осуществление, при необходимости, совместно с частями Советской Армии и подразделениями МВД захвата здания Верховного Совета РСФСР с последующим интернированием оставшихся там после штурма лиц, включая руководство России.

Осуществляя общее руководство мероприятиями по проведению переворота, Крючков В. А. активно использовал приближенных к себе людей из числа руководства КГБ СССР (Грушко В. Ф., Агеев Г. Е., Петровас И. К., Прилуков В. М., Лебедев В. Ф., Беда А. Г., Жардецкий А. В., Воротников В. П., Расщепов Е. М., Калгин Е. И.), которые по его указанию задействовали отдельные подразделения центрального аппарата и войск КГБ СССР на конкретных участках и направлениях.

В период с 17 по 19 августа войска специального назначения КГБ СССР и спецподразделения ПГУ КГБ СССР были приведены в повышенную боевую готовность и часть из них передислоцирована в заранее выделенные места для участия совместно с подразделениями Советской Армии и МВД в обеспечении режима чрезвычайного положения. Силами специально созданных групп 9 Управления КГБ под руководством Генералова В. В. 18 августа Президент СССР был изолирован на даче в Крыму.

20 августа были даны указания к началу подготовки захвата здания Верховного Совета РСФСР группами спецназначения и спецвойск КГБ СССР, подразделениями Советской Армии и МВД СССР. В силу многочисленности защитников Белого дома, а значит, и ожидавшегося значительного числа человеческих жертв, а также отказа от участия в штурме дивизии особого назначения МВД СССР и частей ВДВ, непосредственные исполнители штурма здания – подразделения спецназначения КГБ также отказались от атаки.

За этот же период ряд подразделений центрального аппарата КГБ СССР по прямому указанию некоторых высших должностных лиц Комитета пошли на грубейшие нарушения конституционных положений Закона об органах государственной безопасности в СССР, нормативных актов КГБ, регламентирующих оперативно-розыскную деятельность, использование оперативно-технических средств и службы наружного наблюдения в отношении народных депутатов и руководства страны.

Необходимо отметить, что, несмотря на активное участие в заговоре ряда высших руководителей КГБ СССР, большинство сотрудников Комитета не поддержало заговорщиков. Вместе с тем лишь единицы из них 19 августа открыто заявили об антиконституционности действий заговорщиков.

Проведенные расследования по деятельности КГБ РСФСР и его органов показали, что фактов антиконституционной деятельности с их стороны не выявлено, в дни переворота они руководствовались Законами РСФСР и Указами Президента России. Вместе с тем необходимо отметить, что в некоторых регионах руководство органов занимало выжидательную позицию, показало свою неспособность на четкие действия в защиту Конституции. Так, пассивно-выжидательную, а иногда двойственную позицию в дни переворота занимало руководство УКГБ по Амурской, Брянской, Вологодской, Иркутской, Липецкой, Новосибирской, Псковской, Самарской, Саратовской областям и Приморскому краю. Руководители этих управлений отстранены от должности.

С учетом изложенного и в целях недопущения создания условий, в которых органы госбезопасности могли бы стать инструментом любых антиконституционных действий и тем более заговоров, а также для более эффективного обеспечения безопасности суверенных республик и Союза в целом представляется необходимым незамедлительно упразднить КГБ СССР и осуществить коренную реорганизацию его структур.

В первую очередь проводимая реорганизация должна исходить из принципа недопущения сосредоточения в структуре органов безопасности войсковых подразделений, частей и соединений, способных обеспечить захват власти силой, в интересах каких-либо политических групп или партий; недопущения сосредоточения опасного неконтролируемого потенциала влияния на властные структуры республик и Союза (в частности, имеется в виду монополия на информацию); недопущения контроля над всеми средствами и системами управления и связи, в особенности обеспечивающими руководство страной и ее вооруженными силами в случае войны или других чрезвычайных ситуаций.

Конкретным немедленным шагом в указанном выше направлении может быть формирование межреспубликанских органов на основе делегированных республиканскими органами безопасности функций.

При подготовке новых нормативных актов об органах безопасности предусмотреть соответствующие виды контроля за их деятельностью со стороны уполномоченных органов государственной власти и управления, прокуратуры, внутриведомственных структур, общественности. В правовом положении органов безопасности закрепить принципы их строгого подчинения соответствующим органам государственной власти, исключения возможности их использования в интересах любых политических партий, движений, групп и организаций.

Отстранить от руководства подразделениями органов безопасности лиц, скомпрометировавших себя в период попытки государственного переворота или имеющих низкий профессиональный уровень. В целях формирования межреспубликанских органов безопасности предложить уполномоченным представителям республик вступить в переговоры, в ходе которых определить:

– объем делегируемых им функций и полномочий, предусмотреть согласование межреспубликанских структур и их численность с республиками;

– порядок финансирования и использования материально-технической базы;

– решить вопросы правовой и социальной защиты сотрудников органов безопасности.

Предложения и рекомендации по реорганизации структур государственной безопасности, направленные вместе с этим заключением, впоследствии сам Степашин прокомметрировал в интервью газете «Аналитик-пресс» в сентябре 1991 г.

123