Текст книги "Трагедия ошибок"

Автор книги: Александр Больных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

«Воздушная война» на Босфоре

Соединение британских гидроавианосцев начало действовать на Средиземном море в

1915 году. Новый "Арк Ройял" был отправлен туда еще до начала Дарданелльской

операции. Он имел на борту 8 гидросамолетов. 17 февраля 1915 года он прибыл к острову

Тенедос, находящемуся в 15 милях от входа в Дарданеллы. Уже через 2 часа после

прибытия один из его гидросамолетов вылетел на разведку. Главными задачами

английских гидросамолетов были разведка и корректировка артиллерийского огня во

время обстрелов турецких позиций с моря. 5 марта в воздух поднялся гидросамолет,

который должен был управлять огнем линкора "Куин Элизабет", обстреливающего

турецкий форт. Самолет набрал высоту 3000 футов, и наблюдатель приготовился

корректировать стрельбу с помощью беспроволочного телеграфа, но внезапно оторвался

пропеллер самолета. Машина села на воду под яростным огнем форта. Оба летчика были

спасены.

Гидросамолеты "Арк Ройяла" уступали по своим характеристикам колесным самолетам и

не подходили для ведения разведки над сушей. Эта задача была возложена на эскадрилью

прославленного подполковника авиации Сэмсона, которая прибыла на Тенедос в конце

1915 года. В состав этой эскадрильи входили всего 6 самолетов, однако она стала

настоящим ужасом для турок. Самолеты летали над турецкими позициями днем и ночью,

сбрасывали бомбы на лагеря и марширующие колонны, корректировали огонь кораблей.

Большое значение имели полеты капитана авиации Г.К. Батлера, который проводил

фотографирование турецких позиций. Он сделал более 700 снимков турецких укреплений,

не видимых невооруженным глазом во время обычных разведывательных полетов. Сам

Сэмсон во время одного из вылетов повредил автомобиль, который вез Мустафу Кемаль-

пашу Ататюрка. Сэмсон также вылетал на бомбежку турецких позиций с 500-фунтовыми

бомбами, которые в то время были самым мощным оружием авиации.

В июне 1915 года "Арк Ройял" покинул район боев, так как скорость 10 узлов делала его

слишком заманчивой целью для вражеских подводных лодок. Вместо него в августе 1915

года в Эгейское море прибыл гидроавианосец "Бен-Май-Шри" (24,5 узла). Именно тогда

лейтенант Артур Лонгмор взлетел на гидросамолете, несущем 356-мм торпеду, и успешно

сбросил ее. Этот удачный эксперимент привел к созданию гидросамолета-торпедоносца

Шорт-184. 2 таких самолета находились на борту "Бен-Май-Шри". Сначала они

использовались лишь для ведения разведки. 11 августа у северных берегов Мраморного

моря был замечен турецкий транспорт. Он и должен был стать жертвой первой в мире

воздушной торпедной атаки. 12 августа "Бен-Май-Шри" вошел в восточную оконечность

залива Ксерос, и гидросамолет Шорт-184 с подвешенной торпедой был спущен на воду.

Командир звена Г.К. Эдмондс после относительно короткого разбега поднял тяжелый

самолет в воздух. Машина набрала высоту 800 футов и направилась на север.

Эдмондс заметил свою цель – транспорт водоизмещением 5000 тонн – и вышел в атаку.

Выключив мотор, пилот сбросил торпеду с расстояния 300 ярдов, скользя над водой на

высоте 15 футов. Затем он снова включил мотор и начал подниматься. Эдмондс видел, что

атакованное судно накренилось и тонет.

Победа морской авиации? Но тогда пилот не знал, что английская подводная лодка

атаковала это судно еще до появления гидросамолета. По утверждению командира лодки,

транспорт торпедировал именно он.

5 дней спустя была проведена еще одна торпедная атака турецких транспортов в Ак-Баши-

Лимане, прямо в узостях Галлиполли. В этом налете участвовали 2 гидросамолета. Один

из них пилотировал командир звена Эдмондс. Он выполнил свою атаку безукоризненно, и

торпедированное судно взорвалось. Другой самолет, который пилотировал лейтенант

звена Дж. Б. Дэкр, из-за неполадок в моторе, возникших во время полета, был вынужден

сесть на воду. Заметив вражеский буксир, Дэкр повел свой самолет к нему, скользя по

воде. Он сбросил торпеду с близкого расстояния и добился попадания. Затем Дэкр повел

самолет назад. Мотор начал набирать мощность, и облегченный гидросамолет сумел

взлететь. Он благополучно вернулся на "Бен-Май-Шри". Корабельные самолеты

потопили свои первые жертвы.

Позднее была проведена еще одна операция. На сей раз гидросамолеты "Бен-Май-Шри"

вместе с колесными машинами эскадрильи Сэмсона бомбили железнодорожный мост в

Болгарии. Решение завершить Дарданелльскую операцию прервало полную событий и

боев главу истории воздушных сил Королевского Флота.

После Дарданелльской операции капитан 2 ранга Сэм-сон был назначен командиром

"Бен-Май-Шри". Одновременно он командовал "эскадрой авианосцев", состоящей из

"Бен-Май-Шри" и более мелких кораблей "Анни" и "Рэйвен II". Оба маленьких

гидроавианосца ранее были германскими грузовыми пароходами и могли нести по 4

гидросамолета. Всего на кораблях эскадры базировались 14 гидросамолетов. Трио

действовало в Восточном Средиземноморье и в Красном море против турецких войск на

Синае, в Аравии и Палестине. Обычно гидроавианосцы прикрывали французские

корабли.

Сэмсон командовал доблестным маленьким соединением в ходе нескольких операций.

Однако в январе 1917 года его флагман "Бен-Май-Шри" был потоплен. Корабль стоял на

якоре возле острова Кастеллориццо у южного побережья Турции. Внезапно хорошо

замаскированная турецкая береговая батарея открыла по нему огонь. Уже четвертый

снаряд попал в ангар на корме корабля. Самолеты в ангаре вспыхнули. "Бен-Май-Шри"

был буквально засыпан снарядами, запылал от носа до кормы и вскоре затонул на

мелководье. Капитан 2 ранга Сэм-сон продолжал руководить английскими воздушными

операциями в этом районе. Его штаб находился в Порт-Саиде. В марте и апреле он

выходил в Индийский океан на "Рэйвен II", чтобы принять участие в охоте на германский

рейдер "Вольф". Но рейдер в это время действовал в другом районе.

Однако все это были фронтовые операции, проводимые одномоторными "этажерками".

Когда у англичан появились двухмоторные бомбардировщики с большой дальностью

полета, они начали задумываться о более серьезных целях. Особенно лакомым кусочком

был, разумеется, все тот же "Гебен". И весной 1917 года английские летчики начали

готовить атаку линейного крейсера прямо на якорной стоянке в бухте Золотой Рог.

Последнее время "Гебен" стоял в маленьком заливчике Стения Крик. Туда же он привел

русский пароход "Ольга", захваченный во время одной из вылазок в Черное море. Этот

пароход стал плавучей казармой. На нем жили германские экипажи эсминцев, когда их

корабли находились в порту. Теперь известно, что на верфи Стения работали несколько

германских инженеров. Там же были поставлены несколько барж, между которыми были

натянуты сети заграждения. Они должны были обезопасить "Гебен" от атак подводных

лодок. "Ольга" стояла у пирса верфи вне сетевого заграждения. "Бреслау" и турецкие

эсминцы тоже стояли внутри сетей, но их стоянки все время менялись. Рядом с

"Гебеном" обычно стоял угольщик, на котором находилось около 4000 тонн кардиффа.

Этот высококачественный уголь адмирал Сушон берег на случай особо важной операции.

Предложение командира звена Сэйвори было принято, и он для подготовки операции

отправился обратно в Англию. Там он получил новый двухмоторный бомбардировщик

Хэндли-Пейдж, оснащенный моторами Роллс-Ройс. Они позволяли самолету развить

скорость целых 60 миль/час! Для проведения этого смелого рейда требовались

исключительная отвага и большие технические знания. Сэйвори обладал и тем, и другим.

Весной 1917 года план операции был утвержден, и с самого верха поступило указание

предоставить Сэйвори "все необходимое".

В мае он провел последние испытания своего огромного самолета и завершил подготовку.

В состав экипажа Сэйвори входили: инженер лейтенант Роулингс, второй пилот

лейтенант МакКлелланд и двое рядовых в качестве механиков. Но кроме этих 5 человек

самолету предстояло нести все их пожитки, инструменты, 3 запасных колеса, боеприпасы,

2 запасных пропеллера и многое другое. Ведь им предстояло жить практически на

самообеспечении. Самолету предстояло пролететь около 2000 миль, причем часть

маршрута пролегала над территориями, где ранее самолетов не видели. Поэтому перелет

был сопряжен с довольно серьезным риском.

На всякий случай англичане приложили колоссальные усилия для соблюдения

секретности. В приказе командира авиабазы флота в Гендоне говорилось, что 3 офицера

выедут с вокзала Чаринг-Крос в Булонь, где и встретятся с Сэйвори, хотя на самом деле

все они вместе вылетели на Хейндли-Педже из Гендона. Маршрут Сэйвори пролегал

через Париж, Лион, Марсель, Тулон, Фрежюс, Пизу, Рим, Неаполь, Отранто и Салоники.

Конечным его пунктом являлся Мудрое. Во Фрежюсе полет едва не закончился.

Бомбардировщик при посадке на песчаную полосу чуть не перевернулся. Чтобы вытащить

его на относительно твердую землю, понадобились усилия сотни человек. Но пока

летчики ждали благоприятного ветра, чтобы взлететь, тяжелый бомбардировщик снова

утонул по самые оси колес. Только 29 мая Сэйвори сумел вылететь из Фрежюса. Чтобы

пересечь Адриатику, пришлось облегчить самолет на 650 фунтов. Однако самая опасная

часть маршрута пролегала над горами Албании. Сэйвори не имел никаких карт, ему

приходилось облетать кругом горные пики, поднимающиеся на 9000 футов, и молиться,

чтобы не отказал мотор. Наконец, 9 июня бомбардировщик приземлился в Мудросе, и

Сэйвори отправился к адмиралу Тэрсби за свежей информацией о германских кораблях.

Уже сам этот перелет протяженностью 1995 миль в то время являлся рекордным

достижением по дальности, продолжительности, поднятому весу. Но Сэйвори было не до

этого. Последние данные указывали, что "Гебен" и "Бреслау" все еще находятся в Стения

Крик. Рядом со зданием военного министерства в Константинополе были установлены 4

зенитных орудия, еще несколько были установлены на берегах бухты Золотой Рог.

Сэйвори начал учения по бомбометанию. Он атаковал цель с размерами "Гебена" с высот

от 200 до 1500 футов. К своему разочарованию, Сэйвори обнаружил, что в Мудросе нет ни

бомб, ни взрывателей, хотя они были отправлены из Англии на пароходе еще 2 месяца

назад. Время шло. Сэйвори хотел атаковать "Гебен" ночью, используя полную луну,

поэтому первым удобным днем являлось 3 июля, а последним – 12 июля. Он планировал

взлететь примерно в 20.30. Полет до Константинополя, который находился в 210 милях от

Мудроса, и обратно при скорости 60 миль/час должен был занять около 7 часов.

Главной целью Сэйвори являлся "Гебен", на который планировалось сбросить по крайней

мере 10 бомб весом 50 кг. Остальные планировалось сбросить на пароход "Генерал", на

котором находился штаб адмирала Сушона. Сегодня можно лишь удивленно спросить: на

что рассчитывали англичане? Серьезно повредить линейный крейсер с помощью снарядов

калибра 152 мм? Ведь именно столько весит этот средний снаряд. В конце концов все

приготовления завершились, и 9 июля в 20.47 командир эскадрильи Сэйвори (теперь он

имел это звание) поднял свой Хэндли-Пейдж с аэродрома Мудроса. Кресло бомбардира

занимал МакКлелланд, Роулингс был наблюдателем.

Моторы бомбардировщика работали нормально, и в 21.45 он пролетел над Сувлой.

Примерно через 2 часа залитый лунным светом Константинополь оказался перед ним.

Сэйвори быстро нашел бухту Стения Крик и описал над ней 3 круга, чтобы точно

определить место стоянки "Гебена". После этого он сбросил на линейный крейсер 4

бомбы с высоты 800 футов. Бомбы не попали в "Гебен", хотя легли всего в нескольких

футах от его борта, где стояли турецкие миноносцы. Во время второго захода были

сброшены 2 бомбы, и Сэйвори увидел разрыв в носовой части корабля. Разрывы первых

бомб вызвали большие пожары, и турецкие орудия открыли беспорядочный огонь. Потому

Сэйвори повернул на запад и с высоты 1300 футов сбросил 2 бомбы на "Генерал",

который получил попадание в корму. 2 бомбы попали прямо в здание военного

министерства. Сэйвори израсходовал все бомбы, и больше у него не было причин

задерживаться над Константинополем.

В течение 35 минут, пока самолет находился над турецкой столицей, его обстреливали из

орудий всех калибров, даже из пулеметов. Однако турки почему-то не использовали

прожектора. "Гебен" оставался в темноте, но зато Сэйвори отчетливо видел "Бреслау",

освещенный береговыми огнями. Маяки в Мраморном море тоже не были погашены.

Поэтому определение обратного курса оказалось детской задачей, и уже в 3.40 самолет

сел в Мудросе. При осмотре выяснилось, что в бомбардировщик попали 26 пуль, но ни

один из летчиков не получил ни царапины.

Каковы же были результаты этого дерзкого налета?

"Гебен" и здание военного министерства получили повреждения, хотя броневые палубы

линейного крейсера защитили его. Он по-прежнему оставался серьезной угрозой флоту

союзников. Хуже пришлось маленьким и хрупким миноносцам. Бомбы, сброшенные во

время первого захода, не попали в линейный крейсер, зато отправили на дно 2 миноносца.

По крайней мере, именно так думала британская разведка. Турецкие источники рисуют

нам несколько иную картину.

Самолет Сэйвори был замечен и опознан во время пролета над Дарданеллами. Однако из-

за неразберихи в системе связи это сообщение потерялось по дороге в Константинополь,

поэтому воздушная тревога была объявлена только с разрывами первых бомб у военных

заводов Маккрикой и Сан-Стефано. Но даже после этого не все части столичного

гарнизона получили извещение о налете. 2 бомбы разорвались во дворе военного

министерства и причинили зданию незначительные повреждения. 1 бомба упала в бухте

Золотой Рог рядом с базой подводных лодок. На "Гебене" никто не подозревал о

появлении англичан, поэтому летящий над Стения Крик самолет никого не

заинтересовал. 2 бомбы упали вне бухты, а третья, нацеленная в "Гебен", попала в

носовую часть эсминца "Ядигар-и-Миллет", который стоял у борта линейного крейсера.

Эсминец получил пробоину, на нем начался пожар. Потушить огонь не удалось, так как

котлы эсминца были погашены и противопожарная система не работала. Через полтора

часа "Ядигар" затонул, на нем погибли 29 человек. Кажется, это был первый военный

корабль, потопленный в собственной базе вражеской авиацией. У стоящего рядом

эсминца "Нумуне" осколками была изрешечена вся носовая часть, но с течью удалось

справиться. На нем были ранены 17 человек. В результате налета туркам пришлось

рассредоточить корабли по бухте, устанавливать дополнительные зенитные орудия,

налаживать действия системы наблюдения и связи.

Заключительная крупная воздушная операция на Средиземном море была проведена в

начале 1918 года. Гидроавианосцы "Арк Ройял" и "Манксмэн" вместе с самолетами

Королевского Летного Корпуса участвовали в атаках против турецкого линейного

крейсера "Явуз". "Явуз" сел на мель и на какое-то время превратился в мишень для самых

мощных воздушных атак против корабля за всю Первую Мировую войну. Всего летчики

армии и флота сбросили на него около 15 тонн бомб, но корабельная броня выдерживала

попадания 65-фн и 112-фн бомб. Гидроавианосцы попытались было использовать против

линейного крейсера торпедоносцы, но атаки были сорваны плохой погодой.

Последний выход «Гебена»

Пока в ноябре 1917 года большевистский переворот не снял русскую угрозу

Константинополю, преемник Сушона вице-адмирал фон Ребейр-Пашвиц не мог позволить

себе выходы в Средиземное море. К этому времени англичане рискнули сократить свою

эскадру в Эгейском море до броненосцев "Лорд Нельсон" и "Агамемнон", 8 легких

крейсеров, флотилии старых эсминцев и горстки маленьких мониторов. По мнению

командующего Эгейской эскадрой контр-адмирала Сиднея Фримантла, выход "Гебена"

из Дарданелл мог преследовать 3 цели:

1. Соединиться с австрийским флотом в Адриатике.

2. Совершить набег на коммуникации между Дарданеллами и портами Смирны.

3. Атаковать британские базы в Мудросе или Салониках, или даже в Порт-Саиде и

Александрии.

Фримантл постарался принять необходимые меры предосторожности. На островах

Тенедос и Мавро были созданы наблюдательные посты. Гидросамолеты с базы на

Имбросе совершали ежедневные разведывательные полеты над Дарданеллами. Между

Галлиполли и Имбросом были поставлены минные заграждения. От 4 до 6 эсминцев

постоянно патрулировали перед выходом из пролива. Броненосцы "Лорд Нельсон" и

"Агамемнон" стояли в часовой готовности к выходу в Мудросе.

Но 12 января 1918 года Фримантла сменил контр-адмирал Артур Хейес-Садлер, который

был капитаном "Оушена" в день его гибели 18 марта 1915 года. Это был "хороший

средний офицер, не имеющий ничего выдающегося". 16 января он должен был прибыть в

Салоники и избрал для этой цели броненосец "Лорд Нельсон", хотя мог использовать

любой из эсминцев или штабную яхту "Триад", специально стоящую в Мудросе для таких

целей (Мы еще увидим, как в 1942 году адмирал Кратчли отправится на совещание на

тяжелом крейсере, лишив адмирала Микаву в бою у Саво совершенно законного трофея.

Похоже, британские адмиралы корабли менее крейсера считали просто недостойными

себя). Он разделил броненосцы, сделав положение эскадры очень опасным. Более того,

Хейес-Садлер ухитрился раздробить свою небольшую эскадру на целых шесть отрядов,

разбросанных по всему морю. "Гебен" без большого труда мог уничтожить любой из них,

или даже все поочередно. В результате выход немцев, к отражению которого готовились

несколько месяцев, застиг англичан врасплох. Хейес-Садлер надеялся, что немцы будут

тралить выходные фарватеры, что позволит англичанам спокойно сосредоточить силы. Он

ошибся.

Главным ограничением действий германо-турецкой эскадры была снизившаяся за годы

войны скорость кораблей. "Гебен" мог развить 22 узла, а "Бреслау" сейчас с трудом

выжимал 20 узлов. И все-таки командир эскадры вице-адмирал фон Ребейр-Пашвиц

решил атаковать британские корабли возле Дарданелл и обстрелять их базу на Мудросе. К

операции были также привлечены турецкие миноносцы "Муавенет", "Басра", "Самсун",

"Нумуне" и подводная лодка UC-23. В результате вылазки фон Ребейр-Пашвиц

рассчитывал оттянуть к Дарданеллам дополнительные силы союзников и ослабить их

давление на палестинском фронте. Кроме того, он хотел поднять моральный дух турок,

пошатнувшийся после падения Иерусалима 10 декабря 1917 года.

Энвер-паша согласился с его предложением, но подчеркнул, что эти 2 корабля имеют для

Турции такое же значение, как для Англии ее Гранд Флит, поэтому следует избегать

ненужного риска.

Рано утром 19 января 1918 года "Гебен" и "Бреслау" вышли из Босфора якобы для

проведения учений в Мраморном море. Союзники на выходе из Дарданелл поставили

плотные минные заграждения, которые представляли серьезную опасность. Однако

немцы полагались на карту, найденную на разбившемся английском пароходе, решив, что

на ней показаны вражеские минные заграждения. Для сохранения секретности операции

контрольное траление не велось. В 5.41 немецкие корабли вышли из пролива.

Наблюдатели союзников на острове Мавро из-за плохой видимости и тумана противника

не заметили. В 6.10 "Гебен" подорвался левым бортом на мине. Повреждения оказались

незначительными, и операция продолжалась. На месте подрыва был сброшен буй, и в 6.32

отряд взял курс на Имброс. Так как якорная стоянка Алики была пустой, германские

корабли повернули на север вдоль восточного берега Имброса. Первым в 7.20 их заметил

эсминец "Лизард", патрулирующий северо-восточнее Имброса. "Бреслау" шел впереди

"Гебена". Так как немецкие радисты глушили радиопередачи, эсминец лишь через

несколько минут установил визуальный контакт с "Рагланом" и передал прожектором

условный сигнал "ГОБЛО". Почти одновременно противника заметил "Раглан". В 7.45

монитор сумел по радио сообщить о выходе немцев "Агамемнону", стоящему в бухте

Мудрое. Тот передал сообщение Хейсе-Садлеру в Салоники, куда адмирал ушел на "Лорде

Нельсоне" 4 дня назад.

Мы приведем свидетельство одного из очевидцев этих событий, командира эсминца

"Лизард" лейтенанта Оленшлагера.

"В момент выхода "Гебена" и "Бреслау" из Дарданелл вблизи пролива

патрулировали только 2 британских эсминца. Первоначально патруль был

гораздо сильнее, однако эсминцы требовались для сопровождения конвоев,

и их отзывали один за другим. Поэтому силы патруля постоянно

сокращались. Днем один из эсминцев оставался севернее Имброса – это

называлось Северным патрулем. Другой эсминец отвечал за проход между

Тенедосом и Имбросом. Этот корабль носил титул Главного патруля. Ночью

оба эсминца крейсировали севернее Имброса.

Нам было запрещено переходить с главной позиции на северную восточнее

Имброса из-за опасности попасть под огонь береговых батарей. В

результате нам приходилось обходить кругом большой остров для того,

чтобы соединиться с товарищем, находящимся на расстоянии всего 15 миль.

Воскресным утром 20 января эсминец "Тайгрисс", на котором находился

командир отряда, в 6.30 отделился от нас и повернул на запад, чтобы обойти

Имброс и занять место на главной позиции. В 7.20, когда я зашел в

штурманскую рубку, мой вахтенный офицер сообщил, что видит возле

выхода из Дарданелл крейсер и считает, что это "Бреслау". После эвакуации

наших войск с полуострова все эсминцы ждали именно такого случая. Но

недели превращались в месяцы, те плавно перетекли в год, и вероятность

столкновения казалась нам все более сомнительной. Мы начали думать, что

выход "Гебена" и "Бреслау" из Дарданелл еще менее вероятен, что выход

Флота Открытого Моря из своих баз для генерального сражения с Гранд

Флитом в Северном море.

Откровенно говоря, когда я услышал это сообщение, то не сразу понял, что

настал долгожданный час. Но я быстро поднялся на мостик, чтобы отчитать

своего вахтенного начальника за глупую ошибку и выяснить, кого же он

принял за германский крейсер. В это время "Лизард" находился в 2 милях

от мыса Уэлкам. Утро было тихим и солнечным. Находившиеся восточнее

берега полуострова Галлиполли казались черными на фоне голубого неба. В

бухте Кусу 2 монитора стояли на якоре, предаваясь обычному воскресному

отдыху. Единственные признаки жизни подавал дрифтер "Суперная",

медленно ползущий вдоль линии сетей. Мыс Кефало выглядел как обычно.

Но там, где мы привыкли видеть чистую морскую гладь, все всяких

сомнений находился "Бреслау". И он шел прямо на нас!

Загремели звонки боевой тревоги, защелкали створки прожекторов,

посылающих срочные сообщения. По трапам зазвенели каблуки матросов,

разбегающихся по боевым постам. Лязгнули замки орудий, глотая снаряды.

Эсминец задрожал, увеличивая ход до полного. Мы еще не успели ничего

сделать, как огоньки пробежали вдоль борта "Бреслау" и "Гебена", который

виднелся в миле за кормой своего маленького товарища. Невероятное в

конце концов случилось!

Наша рация еще не успела передать сигнал общей тревоги, как с глухим

ревом снаряды "Бреслау" подняли столбы воды у нас под бортом. Снова

замигали прожектора, мы пытались предупредить мониторы в бухте Кусу.

Противник все еще был скрыт от них скалами. После показавшейся

бесконечной задержки мы сумели привлечь их внимание и сообщили, что

видим противника, идущего на север. Командир отряда эсминцев не раз

повторял нам, что в случае подобного выхода наша главная задача —

поддерживать контакт с противником и сообщать о его передвижениях.

Поэтому мы не должны были без крайней необходимости подставляться под

огонь вражеской артиллерии. Я вспомнил это наставление не без

облегчения. Решив, что немцы пытаются под прикрытием берега прорваться

на север, я лег на курс N30°O и дал полный ход, чтобы оказаться впереди

них и поддерживать контакт.

Залпы "Бреслау" начали ложиться в неприятной близости от нас. Расчет

кормового орудия даже обдало водой, когда снаряд лег у нас под бортом.

Хотя противник находился слишком далеко от нас, я приказал старшему

помощнику открыть огонь, чтобы хоть как-то занять матросов. Наши

орудия, как я помню, имели прицелы, рассчитанные только на 7000 ярдов, а

противник находился в 5 или 6 милях от нас, поэтому наш огонь просто не

мог быть эффективным. "Бреслау" накрыл нас 2 или 3 раза, но попаданий

не добился. Я приказал идти зигзагом, поворачивая на место падения

предыдущего залпа. Поэтому, если только не случится несчастье, мы могли

считать себя в полной безопасности от попаданий.

Мой суб-лейтенант, который отвечал за торпедные аппараты, настаивал на

немедленной торпедной атаке. Он с затаенной надеждой сообщил, что его

люди находятся в полной готовности к немедленному пуску торпед. Но я

все еще думал, что германские корабли пытаются сбежать, поэтому решил

сберечь наши драгоценные торпеды до наступления ночи. Тем временем

противник заметил наши мониторы и завязал бой с ними.

Я не слишком беспокоился за мониторы, полагая, что они смогут постоять

за себя. Поэтому с огромным удивлением я увидел, что бой завершился уже

через несколько минут. Оба корабля пылали, прекратив стрельбу. Я решил

попытаться укрыть их дымовой завесой, нажал кнопку сигнала "дым" и

направился к бухте Кусу. За нами тянулся хвост жирного черного нефтяного

дыма. Когда мы подошли ближе к бухте, то увидели, что вся она усеяна

всплесками падающих снарядов. Я понял, что прикрывать мониторы мы

сможем пару минут, после чего сами погибнем. Мы прекратили ставить

дымзавесу, и почти в тот же момент немцы прекратили огонь. В этот

момент показался "Тайгрисс", который перехватил наш сигнал тревоги.

Эсминец шел на большой скорости прямо под берегом. Я продолжал идти к

Кусу и обрезал корму командиру. Кранцы были вывалены за борт, и экипаж

вельбота стоял наготове возле шлюпки. Когда мы прошли сетевое

заграждения и вошли в бухту, нашим глазам открылось печальное зрелище.

"Раглан" затонул, над водой возвышался только мостик и развороченный

марс. М-28 был весь объят огнем.

Я уже был готов послать на помощь вельбот, когда увидел, что возвращается

патрульный дрифтер. В этот момент "Тайгрисс", по которому открыл огонь

"Бреслау", приказал присоединиться к нему. Когда я развернулся, чтобы

выйти из бухты, со страшным грохотом взорвался М-28. Обломки и

изуродованные тела падали вокруг нас. Когда дым рассеялся, от монитора

не осталось и следа.

Я соединился с "Тайгриссом" примерно в 8.45 северо-восточнее мыса

Кефало. Командир взял курс на юго-восток, чтобы догнать противника,

который скрылся из вида, обогнув мыс. Как только мы снова увидели

немцев, "Бреслау" немедленно открыл огонь. Однако продолжалось это

недолго. Вскоре после 9.00 мы увидели высокий столб дыма и воды,

взметнувшийся у него над кормой. Через несколько минут мы заметили еще

несколько взрывов. Сначала я подумал, что он попал под огонь каких-то

кораблей, находящихся южнее Имброса. Лишь потом я понял, что он попал

на наше минное заграждение. "Гебен" повернул назад и несколько минут

шел на юг. Мы находились примерно в миле на северо-восток от мыса

Кефало, а "Гебен" находился в 10000 ярдов на юг.

Я начал опасаться, что следующую пару дней мы проведем, гоняясь за ним

по всему Средиземному морю. Поэтому я послал вниз за стюардом и

приказал подать завтрак на мостик. Но прежде, чем завтрак был готов, мы

снова ввязались в бой. 5 маленьких кораблей в 9.20 вышли из Дарданелл. 4

явно были маленькими миноносцами, а пятый я принял за старый крейсер.

Головной эсминец значительно оторвался от остальных. "Тайгрисс"

просигналил: "Приготовиться к бою" и увеличил ход до полного, повернув

на юг. Мы находились на правой раковине командира.

Чтобы атаковать противника, мы прошли прямо над тем местом, где

полчаса назад взорвался и затонул "Бреслау". Море было усеяно обломками.

Сотни людей пытались вскарабкаться на плотики и бревна. Вероятно, они

думали, что мы собираемся подобрать их. Представляю их горькое

разочарование, когда мы промчались мимо, несмотря на их отчаянные

крики. Полагаю что перед ними предстало прекрасное зрелище – идущие в

атаку эсминцы с развернутыми на борт орудиями и торпедными

аппаратами, дым валит из труб, огромные стеньговые флаги развеваются на

мачтах, за кормой кипит высокий белый бурун!

Через 5 минут с дистанции 6000 ярдов мы открыли огонь. Оба эсминца

обстреляли головной эсминец. Весь отряд противника немедленно

развернулся на 16 румбов и помчался назад. Головной эсминец почти сразу

получил попадание и начал ставить дымовую завесу. Он пытался

отстреливаться, но его снаряды летели мимо. Как только мы открыли огонь,

береговые батареи с мыса Хеллес обстреляли нас. Их огонь был достаточно

жарким и точным, хотя нам повезло, и оба эсминца избежали попаданий.

Мы уже находились в опасной близости от линии наших мелкосидящих

мин, поэтому "Тайгриссе" предпочел прекратить бой. Мы повернули на

запад, и стрельба береговых батарей прекратилась. Мы снизили скорость.

По какой-то загадочной причине "Гебен" не пришел на помощь

атакованным нами эсминцам. Все это время мы находились в неприятной

близости от него. Позднее мы узнали, что линейный крейсер тоже

подорвался на мине, хотя взрыв почти не причинил ему вреда. Когда мы

вышли за пределы дальности стрельбы береговых батарей, "Гебен"

проследовал за своими эсминцами в Дарданеллы, поэтому нам не

оставалось ничего иного, как "вернуться и подобрать обломки". Мы

вернулись на минное поле, где погиб "Бреслау", и спустили шлюпки.

Мотор моего моторного катера в лучших традициях миноносных катеров

отказался заводиться, поэтому при шлось отправить только вельбот. Как ни

странно, катер "Тайгрисса" сумел отвалить от борта эсминца вместе с

вельботом. Мы видели в прозрачной воде пару мин, поэтому команда была

выстроена вдоль борта с баграми в руках, чтобы отталкивать их, если

корабль сдрейфует на мины. Сегодня я с ужасом вспоминаю свой

легкомысленный оптимизм! Спасательные работы заняли у нас около часа,

к 12.30 все оставшиеся в живых немцы были подобраны. "Тайгрисс"

подобрал 110 человек, "Лизард" – 62 человека. К несчастью, многие

погибли от разрыва сердца, когда мы пролетели мимо них, чтобы атаковать

вражеские эсминцы. Количество трупов было значительно больше, чем

число оставшихся в живых. Следует отметить, что после спуска шлюпок мы

стояли без хода совсем недалеко от береговых батарей, которые еще недавно

вели по нам достаточно меткий огонь. Но сейчас они не сделали ни единого

выстрела.

Во время последней вылазки катер "Тайгрисса" сообщил, что его

преследует подводная лодка. Поэтому я на большой скорости обошел район,

но ничего не заметил. Тем временем мы получили приказ возобновить

патрулирование на главной станции, и в 13.30 мы снова мирно

крейсировали на скорости 10 узлов южнее Имброса, слегка встревоженные

большим числом пленных. В 18.00 мы получили приказ принять пленных с