Текст книги "Объявленный Армагеддон"

Автор книги: Александр Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Зуур эр Шуур уже открыл было рот, чтобы осадить зарвавшегося пришлеца, рискнувшего обвинить самого Всеблагого Создателя в позорном благодушии и равнодушии к судьбам чад своих грешных. Однако утомленный беспредметным спором двух доморощенных философов Зенон не позволил этому случиться.

– Уважаемые, может быть, вы все-таки обсудите тему Господа нашего как-нибудь в другой раз, а сейчас нам не помешало бы понять, в какую сторону следует топать.

– Вот и молодец, Зенончик! – радостно всплеснула руками Эниэль. – Успокоился голубчик, и прям как Херакл древнегрецкий готов к подвигам…

– Геракл, дорогая, – поправил подругу Парацельс, а для прочих присутствующих пояснил: – Весьма популярный на Земле мифический герой-полубог, прославился не только своими многочисленными подвигами, но также неординарным подходом к возникающим проблемам. К примеру, вместо того, чтобы вытаскивать вручную конский навоз из конюшен одного царька Авгия, он перенаправил аж целую реку прямо к загаженным стойлам. Почистил так, что вместе с дерьмом унесло всех лошадей, а заодно и сами конюшни. Впрочем, насчет лошадей я не совсем уверен – вряд ли древние греки простили бы ему гибель ценных животных. – Затем он неожиданно резко поменял тему: – Наш ангел-хранитель Федя сказал, что для ориентирования на Данаибе вполне подходит обыкновенный компас.

– Вот и славненько! – восторженно прощебетала своим звонким голосочком эльфийка. – Компас у нас имеется, жалко карты нет. А, впрочем, ерунда – обойдемся как-нибудь и без карты. Так что можно отправляться в путь-дорогу.

На что штатный чародей группы резонно заметил:

– Вообще-то для начала нам следовало бы хорошенько подкрепиться. Это вам – эльфам худосочным не привыкать на пустой желудок шастать по чащобам да буеракам. Мы же огры – народ степенный и не пожрамши как следует, не любим ввязываться во всякие авантюры, а уж коль речь зашла о спасении мира, так нам подай завтрак по полной программе, желательно с хорошей выпивкой.

– Обойдешься и без выпивки, бурдюк бездонный, – зло сверкнула зелеными глазами Эниэль. – А насчет подкрепиться, ты прав. Кстати, на опушке в подлеске я заприметила весьма упитанного кабанчика. Пойдем-ка, Зенон, поможешь мне его стреножить, а заодно и отвлечешься от грустных мыслей…

Спустя пару часов, когда от добытого ловкой эльфийкой и бравым поручиком полиции и пожаренного над костром молодого кабана осталась лишь груда кишок, шкура, толстые трубчатые кости, да основательно обглоданный хребет, было решено двинуться в путь. Вдвое меньшая нежели на Ультане тяжесть, отсутствие прямых солнечных лучей и наличие легкого освежающего ветерка способствовали достаточно быстрому продвижению группы к намеченной цели. К тому же, путь их как по заказу пролегал по ровному лугу, покрытому невысокой шелковистой травкой.

Парацельс и Эниэль оживленно болтали о всяких пустяках. Землянин рассказывал эльфийке о нравах и быте своих соотечественников. Девушка с нескрываемым интересом слушала, время от времени задавала уточняющие вопросы. Поскольку тема их разговора практически не выходила за пределы моды и прочих мало интересных для огра вещей, Зуур эр Шуур участия в обсуждении не принимал. К тому же, как магу ему приходилось постоянно анализировать любые изменения в окружающей обстановке, дабы не быть застигнутым врасплох плотоядной зверюгой, ядовитой тварью или еще какой неведомой опасностью. Впрочем, ни опасных зверей, ни ядовитых гадов, ни каких-нибудь иных подозрительных объектов чуткие синапсы шамана не улавливали. Кругом царили тишь, да гладь, да божья благодать. Воистину райский сад, где агнцы отделены от козлищ, а трепетная лань пасется на одной лужайке со свирепым львом. Что касается Зенона, юноша был погружен в какие-то свои думы и в увлекательном обсуждении специфических особенностей английского стиля, а также его отличия от моды французской или итальянской не участвовал. Вообще-то по хмурой физиономии юноши нетрудно было догадаться, чем занята в настоящий момент его голова. Конечно же, ему не давали покоя тревожные мысли о судьбе любимой. Излишне богатое воображение Зенона помимо его воли рисовало перед внутренним взором различные малоприятные сцены самых изуверских пыток и издевательств, которым безликие вполне могут подвергнуть Кайлу. Когда подобное самоистязание становилось уж вовсе невмоготу, неимоверным усилием воли Зенон обуздывал свою не в меру разбушевавшуюся фантазию. «Ну что может с ней случиться? – успокаивал он сам себя. – Безликие – существа сугубо рациональные, им незачем пытать пленных, скорее подсадят взамен ее души демоническую сущность». Но подобных аргументов хватало ненадолго и через какое-то время проклятое воображение вновь начинало рисовать перед его внутренним взором искаженное невыносимой мукой лицо любимой девушки.

Зуур эр Шуур будто почувствовал состояние приятеля и, подойдя к нему, как бы невзначай спросил:

– Ну как тебе, Зен, Данаиб?

Энергично встряхнув головой, чтобы избавиться от непрошенных мыслей, юноша посмотрел на огра просветленным взором.

– Вроде бы, совсем даже неплохо, хотя и скучновато. В фантастических романах он выглядит сущим адом, где всякая тварь в борьбе за выживание норовит сожрать другую. Впрочем, там и людоедов и принцесс, коих нужно непременно спасать, видимо-невидимо.

– Вот же никогда не увлекался подобной белибердой, в юные годы прочитал одну книжонку – не зацепило.

– А я в детстве все данаибские серии прочитал и «Диких богов Данаиба», и «Элионг – победитель людоедов», и «Зеннобия – принцесса Данаиба», и «Данаиб пробуждается», а также много всего прочего. С одной стороны, жалко, что никакой особенной романтикой здесь и не пахнет, с другой – преодолевать непролазные джунгли и топи и на каждом шагу сталкиваться нос к носу с дикими голодными тварями – удовольствие ниже среднего. Хотя, на мой взгляд, чудес здесь и без этого вполне предостаточно. Взять хотя бы силу тяжести. Из школьного курса астрономии мне помнится, что масса Данаиба составляет примерно одну сотую от массы Ультана, значит, с учетом радиуса планеты, сила тяжести здесь должна равняться примерно одной пятой от ультанской, но она всего лишь в два раза меньше. А это небо, как бы постоянно задернутое облаками, рассеивающими солнечный свет, точнее, не рассеивающими, а перераспределяющими его равномерно по всей освещенной стороне планеты. Причем, эта плотная облачность с Ультана кажется всего лишь легкой дымкой и не мешает видеть поверхность Данаиба.

– Согласен, Зен, – шаман почесал пальцами кончик своего носа и не без смущения продолжил: – Видишь ли, лет двадцать тому как, мне довелось принимать участие в ликвидации группы контрабандистов. Так вот на одном из их подпольных схронов я обнаружил самый настоящий телескоп. Короче, я его того… изъял в личное пользование и установил у себя на крыше. С тех пор я частенько, а особенно в те моменты, когда мои благоверные изо всех сил мутузят друг друга, поднимаюсь в свою домашнюю обсерваторию и любуюсь красотами ночного неба через увеличительную оптику. Я даже журнал наблюдений завел, чтобы отмечать когда какое знамение на небесах появится. Как вернемся домой, заходи вечерком. Пивка попьем, на спутники полюбуемся. Хотя мне больше всего нравится смотреть на звезды – очень успокаивает нервную систему.

Новость о том, что его приятель занимается любительской астрономией, необычайно удивила и развеселила Зенона. Несмотря на теплые дружеские отношения с Зуур эр Шууром, он всегда считал огров весьма приземленными существами, к тому же угрюмыми и необщительными.

– А стихи ты часом не сочиняешь, Зуур? – поинтересовался юноша без всякого сарказма и издевки.

– Пробовал, но с виршами у меня неважно. Ритм вроде бы чувствую, а вот с рифмой туговато. Вот послушай кое-что из моего:

 
Звени, там-там, ликуй, там-там,
Скачи вокруг костра, шаман,
Колдуй, шаман, на зло врагам,
Обрушь на них ты ураган…
Всю сердца пламенную злость
Излей шаман во вред врагам.
Круши, шаман…
 

Зуур эр Шуур закончил свое выступление и с опаской взглянул на товарища. По всей видимости, он боялся увидеть издевательскую усмешку на его физиономии. Однако опасения огра никоим образом не оправдались – лицо Зенона хоть и выражало крайнюю степень изумления, но это было откровенно-восторженное изумление.

– Это ты сам написал? – наконец-то начал приходить в себя юноша.

– Ну да, – как бы небрежно бросил огр, – накалякал как-то скуки ради. – И, скромно потупив глазки, добавил: – Вообще-то у меня дома в тайничке целая толстая тетрадь. Появится желание, приходи, обсудим за кружкой пива или чего покрепче.

– Вообще-то я не особый ценитель поэзии, но то, что ты сейчас прочитал, на мой взгляд, очень даже недурственно.

– Спасибо, Зенон! Вообще-то ты первый, кому я читаю свои стихи и конечно…

Закончить мысль он не успел, поскольку его прервал звонкий насмешливый голосочек язвительной Эниэль.

– Это кто у нас сочинительством тут балуется? – Бурное обсуждение аспектов и тенденций земной моды не помешало чуткой эльфийке быть в курсе поэтической дискуссии Зенона и Зуура. – Еще один Веселуха – тот все про крестьян «бьющих жестоко друг друга по мордам», воробьев, чирикающих в теплом дерьме, да конях самозабвенно взгромождающихся на своих кобылок, «чтоб лошадиный род не оборвался, и чтоб цвела родная сторона». Знаешь что, Зуур, я также, как и Зенон в поэзии не сильна, но, на мой взгляд, твои стихи вполне способны если не затмить, то, во всяком случае, составить серьезную конкуренцию творениям этих двух зазнаек: Бронзо и Веселухи. К тому же рейтинг нашего отдела резко поползет вверх – как-никак настоящего поэта вскормили и выпестовали. Короче, по возвращении домой немедленно отправляешься в Бе-Моль, одновременно посылаешь свои вирши в какой-нибудь солидный журнал. Да там их у тебя с руками оторвут и добавки потребуют, ежели, конечно, не дураки и понимают свою выгоду.

– И какая же тут может быть выгода? – Недоуменно захлопал глазами ошарашенный напором зеленоглазой бестии огр, которому, по всей видимости, никогда не приходила в голову мысль о возможном извлечении финансовой выгоды из своих поэтических экспериментов.

– Ну как же? – усмехнулась Эниэль. – Ты будешь первым в истории Ультана огром-поэтом. Не каким-нибудь акыном-сказителем, извлекающим монотонное бздэ-бздэ-бздэ из вашего кошмарного данцзура и горланящим о том, что видит вокруг себя, как будто и без него никто не поймет что птица – быстрая, гора – высокая, ручей – прозрачный и так далее.

– Рот закрой! – грозно оскалился Зуур. – И про акынов более ни слова, иначе я за себя не отвечаю!

– Во-во, дубина неотесанная! – огрызнулась Эниэль, но от дальнейшего поэтического диспута отказалась.

Далее группа продвигалась без каких-либо эксцессов. Эльфийка и Парацельс вернулись к обсуждению волнующей темы земной моды. Зуур эр Шуур, добившись поставленной цели – вывести Зенона из подавленного состояния, не выпускал инициативы и поведал другу о том, при каких обстоятельствах он встретился со своей Карикюль и как, в конце концов, добился руки избалованной дочки грозного вождя клана Эдельвейсов.

– Вот так, мой дорогой Зен, – подвел итог шаман, – знать бы, где упасть, заранее травки бы постелил. Знай я тогда, во что превратится моя «трепетная лань», ни при каких обстоятельствах не женился бы на дикарке. Лучше б городскую в жены взял. Жила неподалеку от нас одна девушка и красива, и не взбалмошна, и влюблена в меня по уши… – Огорченный Зуур эр Шуур махнул рукой, дескать, прошлого не воротишь. И с грустью добавил: – А может быть, это я сам виноват – разбаловал на свою голову, потакал всем прихотям, а нужно было всего-то пару раз башкой об стену, да в подвал на отсидку, как это все уважающие себя огры делают с провинившимися женами. Точно, вернусь живым, обязательно займусь их воспитанием.

– Это вряд ли, Зуур, – улыбнулся Зенон, – ты, конечно, мужчина крепкий и вполне способен накостылять кому угодно, но на женщину ты не сможешь поднять руку. Тем более, ты вот уже полвека стоически переносишь все тяготы и невзгоды семейной жизни, поэтому попривык и не захочешь что-либо менять.

– Скорее всего, ты прав, мой друг, – грустно кивнул головой огр, – придется мне терпеть этих двух несносных баб до конца дней своих. Хотя и от них бывает какая-никакая польза – вот придешь ко мне в гости, они сварят специально для тебя такой буляб-хеше, пальчики оближешь. Уж чего-чего, а готовить по древним огрским рецептам они мастерицы. Да что там говорить, и в постели они у меня не хладные бревна с глазами – кое-чему обучены. И вообще…

– Ну вот, видишь? – еще шире заулыбался юноша, – выходит, зря ты ропщешь на судьбу. Как говорится: обладая, не ценим, а потеряв…

Договорить он не успел, поскольку едва не врезался в спину резко остановившейся эльфийки.

– Минутку, мальчики, – доставая из кармана компас, прощебетала девушка, – определимся с ориентирами, чтоб не сбиться с верного пути. – Повозившись немного с вышеозначенным прибором, Эниэль указала рукой на видневшуюся вдали отдельно стоящую купу деревьев и во всеуслышание объявила: – Видите вон ту рощицу? Нам туда…

Ночь застала путешественников едва ли не врасплох. Когда до отмеченной эльфийкой рощи оставалось всего-то с полкилометра, небо на востоке начало резко темнеть. Очень быстро темнота распространилась на весь небесный купол, как будто чья-то огромная рука накинула на него светонепроницаемое покрывало. На какое-то время над Данаибом воцарился кромешный мрак, хоть глаз выколи. Впрочем, наши герои даже испугаться не успели, опять-таки, будто все та же огромная рука сдернула непроницаемый покров, и в небе заполыхали несметные рои ярких неправдоподобно крупных звезд. Но более всего всех изумил и одновременно где-то даже напугал вид огромного висящего над самой головой шара, обрамленного голубоватым нимбом атмосферы. Большая часть этого шара купалась в ярких солнечных лучах и переливалась всеми оттенками голубого, белого и зеленого, будто невероятных размеров самоцветный камень. Погруженная в ночную мглу меньшая часть Ультана вовсе не была сплошным темным пятном. На ней явственно различались крупные города, залитые электрическим светом, какие-то источающие яркое свечение обширные зоны то ли лесные пожары, то ли разливы огненной лавы, слабо мерцали моря и океаны, по всей видимости, отраженным светом ночных светил.

– Смотри-ка, весь Герфандский материк прям как на ладони, а вместе с ним и практически вся Рутания! – в благоговейном восхищении негромко произнесла Эниэль.

– И Оррох и Гаймл – южный континент, и все более или менее крупные острова! – подхватил Зенон, – прям как на глобусе.

– Не, на глобусе четче, облака не мешают и все подписано, – пошутил огр, чем вызвал невольные улыбки на лицах зачарованных наблюдателей.

Немного уязвленный общедоступностью столь сакрального зрелища, или тем, что все эти красоты к его навсегда потерянной родине никакого отношения не имеют, Парацельс поспешил вернуть товарищей к грубым реалиям жизни:

– Ну и что нам теперь делать? Ориентиров не видно, продвигаться мы не можем. Может быть, передохнем немного, поспим минут шестьсот или сколько эта ночь здесь длится?

– Вообще-то парень прав, – поддержал землянина Зуур эр Шуур, – меня вытащили из койки, сами не спали, поди, уже целые сутки. Короче, Эниэль, ты, как старшая по званию, давай-ка объявляй привал!

На что сообразительная эльфийка тут же ответила:

– Вообще-то не помешало бы найти какое-нибудь укрытие от непогоды, костер развести, дежурство организовать, вдруг здесь по ночам такие чудища зубастые шастают, что мало не покажется. Пойдемте к той самой рощице, что служила для нас ориентиром. Там и дрова, и плоды на завтрак какие-нибудь найдутся, и защита от дождя.

Упомянула насчет дождя и как будто накаркала. Едва четверка путешественников оказалась под тенью густых крон, температура воздуха заметно упала, небо над головой затянули густые тучи, из которых вскоре хлынуло как из ведра. Листья и ветви деревьев какое-то время сопротивлялись напору разбушевавшейся стихии, но очень скоро, изрядно потяжелев, прогнулись и начали сбрасывать излишки освежающей влаги на головы наших героев, пытавшихся укрыться от непогоды у подножия одного из древесных гигантов. Около получаса, невзирая на громкие возмущенные вопли промокших насквозь путешественников, равнодушные небеса исторгали из своих недр грохочущие потоки воды. Дождь прекратился столь же неожиданно, как и начался. Непроглядная облачность на глазах рассеялась, воздух заметно потеплел, настроение наших героев значительно повысилось.

– Итак, мальчики, – Эниэль немедленно приступила к выполнению своих начальственных обязанностей, – пока нет дождя и довольно светло, нам нужно собрать как можно больше сушняка для костра, а также соорудить какое-нибудь укрытие.

Сказано – сделано, через четверть часа под раскидистой кроной того самого дерева, что совсем недавно так нещадно поливало их освежающей влагой, лежала впечатляющих размеров гора, состоящая из ветвей, веток, веточек и даже довольно толстых стволов засохших прямо на корню деревьев. Если не удавалось сломать тот или иной сухостойный ствол могучий огр, не мудрствуя лукаво, попросту вытаскивал его из земли вместе с корнями. А еще через пять минут подмоченные сверху, но не промокшие насквозь ветви сушняка дружно заполыхали, разгоняя ночной мрак. К тому времени под чутким руководством Эниэль мужчины возвели шалаш, в котором вполне могли укрыться четверо спящих. Пол устлали мелкими веточками и более или менее сухими листьями

– А теперь нам необходимо составить график ночных дежурств, – сказала Эниэль, когда для отдыха все было готово.

– Это лишнее, Эни, – категорично заявил Зуур, – опасных тварей и прочих кровожадных монстров в радиусе десятка километров не наблюдается, к тому же, я могу наложить отпугивающие чары и сигнальные заклинания.

– Валяй, Зуур, – широко зевнула эльфийка и, не обращая никакого внимания на свою промокшую насквозь одежду, первой полезла внутрь шалаша.

– Утомилась бедняжка, – участливо произнес шаман после того, как шевеления и шуршания в шалаше затихли.

– Не простудится она в мокрой-то одежде? – заботливо поинтересовался Парацельс.

– Насчет этого не переживай, – шлепнул землянина по плечу Зенон, – Эниэль прошла обязательный для всякого эльфа курс выживания, поэтому может запросто переночевать даже в сугробе и ничего с ней не случится. Помнится, в училище была у нас одна штучка по имени Халадриэль… – Не закончив начатую мысль, Зенон как был в промокшей одежде, так и отправился под бочок к сладко посапывающей девушке.

– А я так не могу – спать в мокром, – сообщил огру Парацельс, – пожалуй, просушусь.

– Вот и здорово! – весело потер ладошки чародей. – Я тут разложу на травке свои шмотки, а ты проследи, чтоб не промокли в случае очередного дождя.

С этими словами он скинул с себя промокшие шорты и рубаху, а также невообразимых размеров кроссовки и, оставшись в одних трусах, направился к темному зеву шалаша.

Разоблачившись до полного неглиже (кого стесняться?), Парацельс развесил одежонку вокруг костра на воткнутые в землю палочки и стал дожидаться пока тряпки и обувь подсохнут. От нечего делать он положил себе на колени заветный чемоданчик, откинул крышку, включил питание и, дождавшись когда жидкокристаллический экран нальется глубиной и светом, с головой углубился в понятное лишь для одного его священнодействие.

Глава 8

С трудом разомкнув слипшиеся веки, Зенон обнаружил себя лежащим на куче какой-то непонятной трухи, облаченным в армейскую полевую форму и обутым в высокие ботинки также армейского образца. Сон его был настолько глубок, что, очнувшись, молодой человек не сразу понял, где находится. С минуту он лежал на спине и туго соображал, куда же в очередной раз занесла его нелегкая. Рядом кто-то равномерно посапывал. К тому же что-то острое пребольно впилось ему в правый бок. Скосив глаз, он неожиданно для себя обнаружил спящую Эниэль. С другой стороны от эльфийки выводил носом благозвучные рулады Парацельс. Но более всего он удивился, увидев рядом с землянином массивную фигуру раздетого до трусов огра, также сладко посапывающего в обе дырочки. В состоянии несказанного удивления Зенон находился не так уж и долго, едва лишь его взгляд упал на залитый ярким оранжевым светом входной проем, как воспоминания о драматических событиях прошедшего дня нахлынули на него бурным потоком. Тут же перед внутренним взором юноши возникло печальное, от того вдвойне прекрасное лицо любимой, и сердце будто пронзила раскаленная игла. Боль была настолько реальной, что он едва не закричал во весь голос, но, опасаясь перебудить товарищей, все-таки сдержался.

Продолжать валяться дальше не имело никакого смысла, поскольку всякая праздность была чревата очередным приступом меланхолии, вызванной невеселыми думами о судьбе Кайлы Ноумен. Осторожно, чтобы не потревожить кого-либо из спящих, он выбрался из шалаша и осмотрелся вокруг. Костер давно погас, и жар дымящихся угольков едва-едва теплился под довольно толстым слоем серебристого пепла. Поэтому первым делом Зенон разгреб пепел, положил на обнажившиеся угли тонких сухих веточек и, припав к земле, посредством своих неслабых легких раздул огонь. После того, как пламя взвилось высоко вверх, он накидал в костер веток потолще и, дождавшись, когда все основательно разгорится, навалил сверху самых толстых веток и коряг, запасенных еще с ночи.

Убедившись в том, что костер не погаснет ни при каких обстоятельствах, юноша направился к опушке рощицы, где еще вчера в свете ночных светил он заприметил небольшой водный поток – речушку или ручей – ночью особенно и не разберешь. При этом он не забыл взять с собой трехлитровую стеклянную бутыль из-под минералки. Данная емкость вместе с прозрачным содержимым обнаружилась в одном из рюкзаков запасливой Эниэль и пригодилась еще вчера, поскольку после обеда довольно жирным кабанчиком ужасно хотелось пить. Теперь, когда бутыль опустела, Зенон решил наполнить ее водой из местного источника. Очень жалко, конечно, что эльфийке не взбрело в голову взять с собой котелок, чайник, тарелки с ложками и вилками и, хотя бы немного соли. Без данной приправы даже самая вкусная еда будет оказывать отчаянное сопротивление любым попыткам пропихнуть ее в глотку.

«Ну ничего, – не без оптимизма подумал юноша, – даст Бог дня за три-четыре доберемся до станции, а там…»

Далее мысли молодого человека потекли в русле приятно-волнующего предвкушения предстоящей встречи с любимой. Будучи по своей натуре неисправимым оптимистом, Зенон всеми силами гнал от себя все нехорошее. К тому же, он дал обещание Марысе Ноумен во что бы то ни стало вызволить ее дочь из лап коварных похитителей.

Подойдя к опушке, Зенон увидел несколько косуль, пасущихся в непосредственной близости от воды. Причем, стадо находилось как раз между ним и водным потоком. Данная картина навела юношу на вполне логичную мысль о предстоящем завтраке и где достать для него продукты. Убравшись вглубь лесного массива, он срезал десантным ножом небольшое ровное деревце и несколько тонких прочных лиан. С помощью лиан Зенон примотал десантный тесак к древку импровизированного копья, именно так его когда-то учила незабвенная Халадриэль на полевых занятиях по выживанию. Таким образом, в руках нашего героя оказался великолепный метательный снаряд, коим, обладая определенными навыками, было несложно поразить достаточно крупное животное. Что касается навыков метания копья, ими Зенон владел в полной мере.

Осторожно приблизившись к лесной опушке, он убедился в том, что стадо продолжает пастись на прежнем месте, более того, одна вполне упитанная самочка, отбившись от основной группы животных, оказалась не далее, чем в десятке метров от Зенона. Тщательно примерив к руке импровизированное копье, юноша размахнулся и метнул его, целясь в длинную шею грациозного травоядного. Преодолев столь незначительную дистанцию, грозный снаряд точно угодил в основание шеи чуть ниже головы и, пробив горло и раздробив шейные позвонки, наполовину вышел из тела животного. Могучий удар опрокинул самку косули на спину. Невзирая на смертельную рану, она все же попыталась подняться на ноги, но эта попытка ей не удалась. Минуту спустя зверь прекратил дергать конечностями, огромные глаза его накрыла мутная посмертная поволока. Напуганное стадо, едва заслышав первые предсмертные хрипы, тут же бросилось наутек, и вскоре на берегу ручья осталось лежать лишь неподвижное тело несчастной самки, предназначенное самой судьбой стать вкусным завтраком для четырех изголодавшихся за ночь путешественников.

Разоблачившись до трусов, молодой человек для начала набрал воды и выкупался в прозрачных струях водного потока. Затем он подтащил тушу убитой косули поближе к воде и ловко ее разделал с помощью своего универсального ножа. Снятую шкуру и неаппетитные кишки он отправил на корм рыбам. Покончив с разделкой туши, он еще раз искупался и, натянув на мокрое тело одежду, потопал, весело насвистывая, в направлении временного лагеря. В одной руке он нес наполненную под завязку бутыль, в другой – будущий завтрак и обед, а может быть даже и ужин, для всей их честной компании. По дороге наметанным глазом он примечал плодовые и ягодные деревья, многие из которых были буквально усыпаны зрелыми очень соблазнительными плодами. Впрочем, не все яркие и привлекательные на вид фрукты, ягоды и орехи были съедобными, некоторые из них были попросту невкусными или горькими, а иные даже смертельно ядовитыми. Но, благодаря своему уникальному дару, он мог безошибочно отличать съедобные плоды от несъедобных, даже не прикасаясь к ним. Он уже не завидовал способности Вельмира к телекинезу, как во время их первой встречи. Теперь именно его бесценный дар позволит ему и его товарищам значительно разнообразить пищевой рацион…

Поджаренную на угольях пресную оленину заели собранными Зеноном плодами. Остатки косули завернули в широкие банановые листья и распределили по рюкзакам. Решили продвигаться к цели как можно быстрее, делая лишь кратковременные остановки на отдых и для приема пищи…

За последующие шесть часов, преодолели немногим более сорока километров. При этом путники практически не устали, чему, не лишним будет упомянуть, в значительной степени способствовали меньшая по сравнению с нормальной сила тяжести, значительная сглаженность рельефа местности и стремление всех членов четверки как можно быстрее оказаться в конечной точке их незапланированного путешествия. Обнаруженный Зеноном ручей тек практически строго с севера на юг, поэтому часто беспокоиться о выборе очередных ориентиров не было никакой надобности. Парацельс даже высказал мысль, что его заботливое детище Федор специально высадил их в таком месте, чтобы путешественники добрались до энергостанции наиболее прямым и удобным путем, а не петляли между озерами и озерками, которых – по заверениям одного астронома-любителя – в приполярных областях Данаиба наблюдается превеликое множество.

Через час по выходе из лагеря Зенон обратил внимание на странное поведение своих часов, которые, казалось бы, ни с того, ни с сего вдруг остановились и напрочь отказывались идти, несмотря на энергичные потуги своего владельца.

– Вряд ли это случилось из-за уменьшения силы тяжести, – высказал предположение Парацельс. – Скорее всего, ты их ненароком встряхнул или ударил. Так часто бывает с механическими часами.

– А разве бывают какие-то другие наручные часы? – не без ехидцы в голосе поинтересовался Зенон.

– На что самоуверенный землянин тут же ответил:

– Бывают, Зен, и электронные, и кварцевые, и атомные. Помимо этого на Земле существует еще множество способов точного измерения времени вне зависимости от любых внешних факторов и условий. Ничего, с появлением и широким внедрением в жизнь микро, нано, гига, тера, и прочих технологий и на вашем дремучем Ультане научатся измерять время с точностью до наносекунды. И когда-нибудь ты без всякого сожаления снимешь свои хваленые «Хансли» чтобы выбросить их в утиль и надеть на руку не требующий подзаводки, как минимум пару лет «кварц» с литиевой батарейкой, сапфировым стеклом, противоударным механизмом и массой других полезных примочек.

– Ничего, – усмехнулся Зенон, – на моей родной планете меня и мои несовершенные «Хансли» вполне устраивают, тем более они мне дороги как память.

– Хорошо все-таки здесь у вас, – как бы в пику самому себе заявил землянин, – эпоха массового потребления еще не наступила. Часы – как память, автомобиль – не средство передвижения, а роскошь, атмосфера не загажена, соседи запросто ходят друг к другу в гости, нет российской эстрады, японского аниме, широкой пропаганды гомосексуализма, китайского ширпотреба и прочей ерунды. К тому же, имеется общий враг, сам факт существования которого, в конце концов, обязательно объединит ваши народы…

– Это ты о чем сейчас? – недоуменно спросил Зенон.

– Да так, о наболевшем, – простодушно захлопал ресницами Парацельс. – Мне бы очень не хотелось, чтобы ваш уютный мирок начал наступать на те же самые грабли, что и моя многострадальная родина.

К вечеру им удалось преодолеть еще около сорока километров. Таким образом, за световой день, длившийся около десяти часов, они прошли без малого восемьдесят километров. По причине отсутствия на дневном небосводе видимых ориентиров наступление темноты вновь застало врасплох наших путешественников. К тому же все произошло точно также как и вчера. Сначала резко и неожиданно на Данаиб упала непроглядная тьма. Затем на небе появились звезды, и прочие небесные тела. И как апофеоз подул прохладный ветер, а из сгустившихся облаков на землю обрушились грохочущие потоки освежающей влаги. Возникла необходимость вновь прятаться под кронами деревьев, практически с тем же самым результатом, что местные сутки назад. Короче говоря, после очередного вечернего омовения все четверо опять насквозь промокли. Пришлось в срочном порядке шарить по ночному лесу в поисках дров и строительного материала для шалаша, затем разводить огонь и возводить укрытие. На этот раз никто в мокрой одежде спать не лег – лишь после того, как основательно просушили ее над костром. Ночь также прошла без эксцессов. Никакая дикая тварь, никакой природный катаклизм не потревожили покоя спящих.

На следующее утро заботу о пропитании взвалил на свои широкие плечи Зуур эр Шуур. Еще до того, как все проснулись, предприимчивый огр сбегал к ближайшему озеру и наловил там с дюжину огромных рыбин, внешним видом похожих на зеркального карпа. Добычу выпотрошили, нашпиговали собранными еще вчера душистыми травками, обваляли в глине и запекли в костре. Получилось очень даже недурственно. При таком способе приготовления даже недостаток соли был не очень заметен. На десерт, соответственно, были поданы свежесобранные плоды. По окончании завтрака капризная Эниэль посетовала на отсутствие кофе или на худой конец банального чая. Зуур эр Шуур в свою очередь заметил, что был бы не прочь запить все это продуктовое изобилие кружечкой гномьего эля.