Текст книги "Верхний этаж"

Автор книги: Александр Власов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Наших бьют! – с этим призывным возгласом ворвался он в столовую и, услышав, как после короткого затишья зазвякали брошенные на столы ложки и задвигались стулья, ринулся к выходу.

– Наших бьют! – полетело по коридорам училища, перекинулось и неоднократно повторилось в общежитии.

Как вода из открытого шлюза, хлынул из дверей училища поток пэтэушников. Растекаясь вширь, он покатился к трамвайной остановке.

Башка раньше всех почуял опасность. Выбравшись из свалки, он пронзительно свистнул и первым побежал прочь. За ним бросились врассыпную и другие парни, оставив изрядно помятых и побитых Семена, Бориса и Олега.

Часть пэтэушников окружила их, другие погнались за Башкой и его дружками. Громкий голос директора остановил ребят:

– Стойте! Стойте!.. Назад!.. Домой!

Иннокентий Гаврилович выскочил из училища без пальто, без шапки. Он раньше остальных преподавателей и мастеров, тоже оказавшихся на улице, сообразил, что произошло.

– Домой! – кричал он, сложив руки рупором. – Побыстрей! Холодно – простыть можно!

Один из мастеров подошел к нему.

– Надо бы узнать, кто бросил этот весьма сомнительный клич – «Наших бьют!»

– Почему сомнительный? – удивился директор.

– Да не наш он какой-то! – неуверенно произнес мастер. – Коллектив у нас комсомольский…

– Комсомольский – не синоним слова «беззубый»! – возразил Иннокентий Гаврилович. – И комсомольский вожак, мне думается, с одобрением относится к действиям ребят.

Зоя в это время была в той группе мальчишек, которые столпились вокруг Семена, Олега и Бориса. Ничего страшного с ними не успело случиться.

У Семена кровоточила длинная ссадина за ухом, и Петька прилаживал к ней полосу пластыря, оказавшегося у кого-то в кармане. Олег, стыдливо отворачиваясь от Зои, зажимал ладонью нос, который, как ему казалось, распух до чудовищных размеров.

– Больно?.. Очень больно? – спрашивала Зоя, стараясь заглянуть под его руку, плотно прижатую к лицу. – Разреши мне посмотреть!

Подчиняясь ее мягкой настойчивости, Олег отнял руку. Нос у него припух и покраснел. Зоя осторожно провела по нему мизинцем и повеселела.

– Пройдет! – заверила она Олега и не удержалась от ласковой наивной похвалы: – Он у тебя крепенький – даже кровь не пошла!

Больше всех досталось Борису, но он был так невозмутимо спокоен, что ребята не постеснялись пошутить над ним.

– Хорошие фары! Долго светить будут! – сказал кто-то, негромко посмеиваясь.

У Бориса на лбу набухали две шишки, и Оля прижимала к ним по медной монете.

– Не фары! – подхватил шутку другой паренек. – Это у него рога прорезались! Панты вырастут оленьи!

Оля сердито сверкнула на него глазами.

– Тебе бы эти панты! И не пару, а пяток! – Такой же сердитый взгляд бросила она и на Семена. – Из-за него!

– Не из-за, – возразил Борис, – а за.

Все эти события не заняли и пяти минут. Многие даже не успели разобраться, что к чему и в чем причина переполоха. Мастера и преподаватели тоже не могли дать ребятам четкого ответа.

– Домой! Домой! – покрикивали они. – Там разберемся!

Но ребят это не устраивало. Одни потянулись за разъяснением к Иннокентию Гавриловичу, другие направились к Зое. Привстав на цыпочки, чтобы все могли ее видеть, она крикнула:

– Спасибо, что вы такие дружные! Все за одного!.. Будем надеяться, что теперь и один всегда будет за всех!

Из-за поворота показался очередной трамвай.

– На вопросы отвечу в училище! – продолжала Зоя. – Нам есть о чем поговорить!

Ребята схлынули с рельсов и начали понемногу втягиваться в училище.

– Поедешь? – спросила Зоя у Семена, указав на приближающийся трамвай. – Не побоишься?

– Да я теперь… Да я… я…

Семен так и не высказался до конца, но все поняли, что он хотел сказать.

– Ни пуха! – кивнула ему Зоя.

Петька шлепнул Семена по плечу. Получив по такому же шлепку от Олега и Бориса, он торопливо вскочил в вагон, чувствуя, что опять подкатываются слезы.

Пока была видна редеющая толпа пэтэушников, Семен неотрывно смотрел на них из трамвая, а потом впервые в своей жизни опустил в кассу три копейки и оторвал билет.

Вернулся он затемно и, никуда не заходя, прямиком направился в «бытовку». Там он долго и старательно мыл и вытирал шлем, за которым ездил с Никитой Савельевичем к тринадцатому километру.

Комната комитета комсомола никогда не запиралась, и Семен положил шлем на Зоин стол.

Первый объект

После этих бурных событий потекли довольно спокойные дни и недели. Сначала еще спорили в ожидании суда, какой приговор вынесут Семену, но суда все не было и ребята перестали думать об этом, решив, что сурового наказания он не заслуживает. Олег насчитал с десяток смягчающих вину обстоятельств, и ему верили, потому что он незаметно для себя становился таким пареньком, с мнением которого ребятам хотелось считаться. И не потому, что в начале учебного года его избрали комсогрупоргом. Этого было бы мало. Ребята ценят дела. И не всякие, а только те, которые близки и понятны их мальчишеским сердцам. Слова, даже очень красивые, котируются у них низко, а поступки и действия расцениваются по собственным меркам, не всегда совпадающим с мерилом взрослых.

Увидев Олега в гуще драки, ребята отметили его готовность постоять за товарища. Считая это самым главным, они приплюсовали и все остальное, что рассматривалось ими как положительное в Олеге: участие в «Срочной помощи», отличную учебу, ровный безобидный характер. И уже не формально, а от души, многие признали Олега своим вожаком. Потому и поверили вместе с ним в благополучный исход суда для Семена, тем более что сам он не проявлял никаких внешних признаков беспокойства.

Съездив с Никитой Савельевичем в свой родной городок и убедившись, что Сороконог и самые опасные его дружки изолированы, Семен даже стал общительней и приветливей, чем был раньше. Он не забывал о суде, но никому и ничем не напоминал о предстоящем.

Без особого шума закончилась и история с завхозом. После тщательной ревизии его заменил другой – бывший офицер инженерной службы и хороший хозяйственник.

Иннокентию Гавриловичу он понравился с первой же встречи, и прежде всего потому, что на вопрос, в чем он видит свою основную обязанность, четко, по-военному ответил:

– Создать максимальные удобства для учащихся.

И это были не только красивые слова. Скоро он показал себя и на деле.

Знакомясь с хозяйством, он обратил внимание на то строение во дворе, в котором старый завхоз держал ящики с мусором. На территории училища была когда-то овощная база. От тех времен и осталась эта большая никому не нужная кирпичная коробка.

– Отдайте ее мне, – попросил завхоз у директора. – Для мусора и отходов – это слишком почетное место.

– Переселиться туда хотите? – пошутил Никита Савельевич, присутствовавший при этом разговоре.

– Квартира у меня хорошая! – засмеялся завхоз. – Но все-таки поплескаться негде – площадь маловата!

– У нас есть душевая, – напомнил Иннокентий Гаврилович.

– Но нет бассейна! – возразил завхоз. – Я прикинул: если переоборудовать это строение, ребятам будет где поплавать. Построим котельную, подведем воду – и ныряй на здоровье!

Иннокентий Гаврилович всегда был готов поддержать любое предложение, лишь бы оно шло учащимся на пользу.

– Отличная мысль! – похвалил он завхоза и спросил, вспомнив о бюджете училища: – Во что это обойдется?

– Минутку! – Завхоз начал набрасывать на бумаге колонку каких-то цифр. – Сейчас доложу…

Никита Савельевич тоже одобрительно отнесся к предложению завхоза и, взглянув на четырехзначные цифры, положил руку на бумагу.

– Подождите!.. Таких денег у нас не найдется… Но наше училище – строительное. Всю работу могли бы выполнить сами, если Иннокентий Гаврилович разрешит. Тогда платить придется только за проект и материалы.

И эта мысль понравилась Иннокентию Гавриловичу. Заманчиво было не только построить собственный бассейн, но и предоставить ребятам разностороннюю производственную практику на территории училища.

Вызвали обоих заместителей директора, завуча, Зою и долго обсуждали возможность участия ребят в предстоящих работах. Это требовало значительной переделки учебного плана, но зато обещало большие преимущества в практической подготовке. Для первокурсников можно было бы сократить до минимума учебный труд в мастерских – тот самый «мартышкин труд», против которого протестовал Петька. И старшекурсники часть производственной практики могли бы провести здесь же, в училище, не тратя времени на поездки к месту строительства и обратно.

В чужих бригадах ребят зачастую использовали как подсобников, не доверяя основных работ. После такой практики мальчишки обменивались горькими шутками.

– Какую сегодня операцию осваивали? – спрашивали одни.

– Отнеси да брось! – отвечали другие. – А вы?

– Мы – принеси да кинь! – невесело смеялись первые.

В училище это исключалось. Здесь все будет делаться самими ребятами. Намеченные работы давали практику по самому широкому кругу строительных профессий – от землекопа до кровельщика. К тому же для ребят совсем не безразлично, что и для кого строить. Одно дело класть кирпич в стену какого-то дома, в котором кто-то когда-то поселится. И совсем другое – сооружать бассейн, в котором они сами же будут нырять и плавать.

Решение было единогласным – строить бассейн.

Но оставалось главное – получить разрешение в горсовете и договориться с проектными организациями о разработке всей технической документации.

– Это моя забота! – коротко сказал завхоз.

Весть о предстоящих работах мигом облетела училище. И если у преподавателей и мастеров производственного обучения появились некоторые опасения, вызванные неизбежной ломкой старых программ, то у ребят не возникло никаких сомнений. На общем комсомольском собрании решили создать три большие бригады. Заспорили, когда речь зашла о бригадирах.

Сначала всех троих хотели назначить из числа учащихся третьего курса, но ребята первого и второго года обучения шумно запротестовали. Зоя не любила чинных, строго регламентируемых собраний и дала комсомольцам полную свободу.

Покричав друг на друга и не добившись даже намека на согласие, они сбавили тон, и тогда встал и подошел к трибуне лучший ученик третьего курса.

– Вы просто недопоняли, чего хотите, – снисходительно произнес он, обращаясь к младшим. – Руководить бригадой – целая наука! – Он повернулся к старшим ребятам. – Не будем спорить! Вот увидите – они сами откажутся! Ребята ведь неглупые – поймут, что не доросли до этого дела!

И действительно, первокурсники приумолкли.

– Я говорил – они умные! – победно улыбнулся выступавший. – Быстро дошло, что это им не по плечу!.. Выбирайте бригадиров из старших.

Петька поднял руку, но не вверх, а вперед – к парню на трибуне, и тот подумал, что Петька выдвигает его в бригадиры.

– Меня? – еще шире и победней улыбнулся он.

– Себя! – отрезал Петька. – И я еще подумаю – приглашать ли тебя в мою бригаду!

Старшекурсник растерялся, а Петьку за храбрость большинством голосов утвердили бригадиром. Нашелся подходящий паренек и на втором курсе. Выбрали и его.

А выпускники сначала предполагали выдвинуть в бригадиры лучшего ученика курса, но после его неудачного выступления проголосовали за другого.

Новый спор возник, когда стали обсуждать профессиональный состав бригад. Одни говорили, что нужна строгая специализация. Другие предлагали создать смешанные бригады, включив в каждую учащихся разных специальностей. Верх в этом споре не одержали ни те, ни другие. Прошло Петькино предложение – создать совет бригадиров, включив в него мастеров и наставников, и там в рабочем порядке решить этот вопрос.

– Ты сам-то за какую бригаду ратуешь? – после собрания спросил у Петьки Никита Савельевич.

– Я за ту, – ответил Петька, – которая все умеет.

– Тогда и бригадиру надо все знать и уметь.

– Вы же рядом будете!

Никита Савельевич хмыкнул не без удовольствия.

– Я, знаешь, тоже не всемогущий… Помогу, чем могу, но заранее тебя предупреждаю: когда зарплату начислять будешь, у меня же спрашивай, кому сколько.

– Нам что-то положено? – заинтересовался Петька. – Ведь для себя работать будем.

– Пятьдесят процентов, – сказал мастер. – Как за всякую производственную практику… Вот и покумекай, бригадир! Деньги немалые и делить не на двоих – на три десятка, да еще без обиды чтоб было!

Помнил Никита Савельевич настойчивые просьбы Петьки – каждую работу оценить в рублях – и хотел понять, как он намерен распорядиться настоящими деньгами.

– Каждому по его работе! – не задумываясь ответил Петька, будто заранее подготовился к этому вопросу. – Это коэффициентом трудового участия называется.

– Статейки почитываешь! – приятно удивился Никита Савельевич. – А читал, как некоторые бригадиры поигрывают коэффициентиком в свою пользу?

– А мы этот коэффициент открытым голосованием утвердим – каждому отдельно. И еще я хочу предложить – в месяц только по пятерке или десятке платить – на кино, а полный расчет, когда сдадим наш первый объект.

– А если не сдадите?.. Напартачите чего-нибудь или еще что…

– Тогда – никаких денег! – убежденно сказал Петька. – Я бы и те десятки назад высчитал… К нам в школу писатель один приходил – рассказывал. У них если книга плохая получилась или не написал ее в срок, ни копейки не платят и аванс обратно отбирают. Вот это справедливо!

«Прижимистый будет из него бригадир! – решил Никита Савельевич и ничего не сказал, но подумал: – Пожалуй, не так уж это и плохо!»

На совете бригадиров с участием мастеров, наставников и Зои Владовой приняли предложение о смешанном составе бригад.

Набор рабочих в бригаду Петька начал с ребят из своей комнаты. Семен согласился сразу. Теперь он был удивительно покладистым и отзывчивым. Не чувство вины и не томительное ожидание суда сделало его таким. Он сроднился с училищем, поверил в людей, которые помогли ему в тяжелые минуты, когда решалась его судьба. Не очень надеясь на изысканные Олегом смягчающие вину обстоятельства, Семен решил при любом приговоре вернуться в училище даже через несколько лет. И о специальности он уже начал подумывать серьезно. Все больше привлекала его могучая рука крана. И видел он себя где-то высоко над землей, в прозрачной кабине. Оттуда он, как сказочный богатырь, опускал руку, и любой груз был ему по силам.

Олег на Петькино предложение ответил вопросом:

– А нужен я тебе?

– Ты еще мало что умеешь, – прямо сказал Петька. – Но ты честный, а это уже кое-что. Умрешь, а сделаешь!

– Ладно, бери тогда, – согласился Олег.

Его сначала обрадовала Петькина похвала, но вдруг откуда-то изнутри поднялось чувство стыда. Какой он честный? Всех обманул и продолжает обманывать и родителей, и ребят, и преподавателей. Совсем недавно, чтобы не ездить в университет за письмами и денежными переводами, он написал домой, что переселился в другое общежитие, и дал адрес училища, скрыв, что это ПТУ.

Хороша честность!

О поступлении в университет Олег думал теперь редко и не как о чем-то желанном, а скорее как о вынужденном обязательстве, когда-то взятом на себя и превратившимся в лишний груз на шее. Сейчас Олегу казалось предпочтительней вместе с Петькой на любом морозе копать траншею для труб, чем готовиться к повторным вступительным экзаменам в университет. К ПТУ у него появилось какое-то двойственное отношение.

Ни одной строительной специальностью он пока не увлекся, а все училище в целом стало для него дорогим и близким, и ему больше не хотелось расставаться с ним.

Петька и Борису предложил вступить в бригаду.

– Не-а, – ответил тот и, чтобы смягчить категорический отказ, добавил: – Срочная работа. Скоро покажу.

В последние дни он уходил куда-то по вечерам вместе с Олей и другими ребятами, посещавшими кружок реставрационных работ. Болтали, что они ездят в какую-то старинную часовню, но сам Борис ничего об этих поездках не рассказывал.

Со своего курса Петька взял в бригаду еще только пять человек, а остальных набирал со старших курсов из групп разных специальностей. Шли к нему охотно – помнили его необычное самовыдвижение в бригадиры. Такой ни себя, ни других в обиду не даст. Желающих поработать с Петькой оказалось больше чем нужно. Никого уже не смущало, что он – первокурсник, не проучившийся и половины года. Даже мастеров удивляла его безошибочность в комплектовании бригады. Он набрал в нее ребят именно тех специальностей, которые нужны, и ровно столько, сколько требовал объем работ.

Все знали, что Петьке помогает Никита Савельевич, и все-таки четкая распорядительность шестнадцатилетнего подростка радовала и вызывала уважение.

И завхоз оказался деятельным и пробивным человеком. Все, что требовало согласования, было согласовано, а что не могло обойтись без утверждения, – утверждено. Вскоре он получил документацию и материально-технические фонды на прокладку и монтаж системы водоснабжения будущего бассейна.

Несколько задерживался проект внутреннего переоборудования бывшего склада и строительства котельной для подогрева воды, но и эти документы были уже почти готовы.

Ребятам не терпелось поскорее взяться за дело, и на совете бригадиров решили начать прокладку труб. Для такой работы хватало и одной большой бригады.

Возник вопрос, кому поручить это. Бригадиры рьяно отстаивали свое право на первый объект. Среди мастеров и наставников тоже не было единогласия.

Зоя вынула из стола один заточенный и два совершенно новых карандаша и предложила бригадирам тянуть жребий:

– Кому достанется острый, тому и начинать.

Повезло Петьке – он вытащил заточенный карандаш.

Через день утром во внутренний двор училища въехала тяжелая темно-оранжевая машина с длинной загребистой рукой, почетно покоившейся на самом верху.

Шел первый урок. Ребята, занимавшиеся в кабинетах с окнами во двор, повскакали с мест, и преподавателям пришлось потратить несколько минут, чтобы восстановить тишину и порядок.

Вместе с экскаватором приехал и инженер, которому поручили надзор и общее руководство работами. Вытягивая шеи, ребята тайком продолжали посматривать в окна и видели, как появился во дворе завхоз и помог инженеру развернуть на ветру какую-то карту. К ним подошел экскаваторщик. Они втроем посовещались, глядя то в карту, то на двор. Потом экскаваторщик вернулся в кабину и подвел машину поближе к бывшему складу. Рука с большим зубастым ковшом на конце ожила, развернулась, выдвинулась чуть не до самой кирпичной стены, опустилась к земле и легко взломала верхнюю корку замерзшего грунта.

К концу занятий двор уже пересекали рваные по краям глубокие траншеи. А неподалеку высились штабеля труб и не то коробов, не то жолобов из бетона. Ярко краснели на снегу стопки нового кирпича. Стоял там и небольшой автокран, временно переданный шефами в распоряжение училища.

Если бы в тот день Петьку вызвали отвечать на каком-нибудь уроке, он наверняка получил бы двойку. Не до уроков было ему. Выбегая на переменах во двор, он с тревогой видел удлинявшуюся с каждым часом траншею и растущие груды бетонной арматуры и кирпича. И хотя все было заранее обговорено с Никитой Савельевичем и Петька отлично знал не только назначение всех этих строительных материалов, но и последовательность работ, он все же оробел немного.

Лишь на последнем уроке он сумел взять себя в руки и подавил неуверенность. Но ненадолго. Еще раз продумывая начало работ, он вдруг осознал, что не представляет, как в первый день расставить бригаду из двадцати восьми человек. Специальность у них разная. Электросварщикам, монтажникам, бетонщикам делать пока было нечего. В первую очередь требовалось расчистить траншеи. Выходило, что в первый день только первокурсники могли работать. Они еще не владели никакой специальностью, и лопата – самый подходящий для них инструмент. А остальные что будут делать? Этих задиристых специалистов на земляные работы не поставишь – заартачатся! Что же это за бригада, если одни работают, а другие смотрят и ждут?

И взяло Петьку сомнение: не ошибся ли он, предложив создать смешанные бригады?

С этими сомнениями и прибежал он сразу же после занятий к Никите Савельевичу. Мастер заставил самого Петьку поискать правильное решение.

– Это очень старый спор, – сказал он, – кто лучше: узкий специалист или мастер широкого профиля. Тут, если хочешь, диалектика запрятана. С одной стороны, нельзя объять необъятное. Профессий-то теперь – тысячи! А с другой, человек – не лошадь пугливая, чтоб шорами ему кругозор ограничивать.

– Сейчас все за широкий профиль! – показал Петька свою осведомленность. – Только как мне наших электросварщиков, например, заставить в земле копаться? Они с задранными до небес носами ходят! Специалисты!

– На то и бригадир! – сурово произнес Никита Савельевич. – Ему не только делом надо владеть, а и людьми. Не овладеешь – рассыплется бригада!

Но не мог мастер отпустить Петьку, не укрепив в нем веру в себя, потому и добавил по-отечески:

– Ты не тужи. Сегодня добровольцев будет много. Упрашивать не придется. Не только из твоей – из других бригад в траншею полезут… И еще скажу по секрету: не ты один – все мастера и наставники за твою бригаду болеют. Почаще к ним обращайся. Специалисты они первоклассные. И ребятам доверяй. Они по праву нос задирают – мальчишки, а профессия у них в кармане…

После обеда ребята всех трех курсов высыпали во двор. Вышли из училища и мастера, и директор, и Зоя, и завхоз, который по такому торжественному случаю выдал всей Петькиной бригаде новую спецодежду, и эти ребята выделялись в толпе других пэтэушников.

По совету Никиты Савельевича Петька подошел к директору.

– Можно начинать?

– Товарищи! – громко, на весь двор сказал Иннокентий Гаврилович, и ребята повернулись к нему. – Для многих это будет первая вполне самостоятельная работа. Одновременно она станет двойной проверкой – покажет, чему научились вы и как мы вас учили. Поэтому волнуемся и мы – ваши учителя и наставники. Волнуемся и надеемся на вас и вашего бригадира! – Он пожал Петьке руку. – Начинайте!

– Бригада, ко мне! – крикнул Петька и, когда ребята в новых спецовках окружили его плотным кольцом, сказал, хитро используя подсказку Никиты Савельевича: – Сегодня работают только землекопы-первокурсники. Специалисты со старших курсов могут отдыхать. Не брать же им лопаты в руки!

Если бы это происходило через два-три дня после начала работ, никто бы и не подумал возражать, но сейчас, в первый день, всем хотелось участвовать в работе – в любой. Петьку закидали возмущенными репликами:

– Ты тут блат не разводи!

– Сам с первого курса – своих и тянет!

– Мы ведь и другого бригадира выбрать можем!

– Я хотел, как лучше. Руки ваши берег! – еще раз схитрил Петька, но не выдержал и со смехом закончил: – А кто хочет поучиться у первокурсников ремеслу землекопа – берите лопаты! Я не возражаю! А вообще-то я за то, чтобы всей бригадой все делать!

Ребята посмеялись вместе с ним над его ненужной хитростью и, разобрав лопаты, попрыгали в траншею, а сам Петька пошел к экскаватору, неутомимо вгрызавшемуся в землю уже за оградой двора. Траншея здесь пересекала тротуар. Петька постоял на краю развороченного асфальта и, увидев инженера, размечавшего угол поворота будущей траншеи, поспешил к нему.

– Нам еще где-нибудь ломать тротуар придется?

Инженер добродушно кивнул на толпу ребят во дворе училища.

– Вас много – поправите, когда придет время. Закажете машину асфальта и заровняете.

– Я не про то, а про сейчас – про пешеходов, – пояснил Петька.

– Обойдут, а кто половчей – перепрыгнет! – беззаботно ответил инженер. – У пешеходов ноги натренированны.

Спорить с ним Петька не стал и вернулся во двор. А там шла война – Зоя выгоняла из траншеи ребят из других бригад, не получавших спецодежду. Петькина бригада работала в высоких резиновых сапогах, а добровольцы месили холодную мокрую грязь в той обуви, в которой были на занятиях.

– Я лечить не умею! – горячилась Зоя, вытаскивая из траншеи за руку последнего и самого упрямого паренька. – И денег у меня не хватит – всем новые ботинки покупать!

Спровадив его в общежитие, она прошлась вдоль траншеи, откуда вылетали комья сырой земли, приостановилась над работавшим внизу Олегом, тряхнула головой и ушла в училище.

А Петька взял лопату, но прежде чем спуститься в траншею, позвал наверх Семена.

– Там тротуар разворотили – сколоти настил. Я бы и сам, но в первый день надо быть с бригадой.

– Доски у завхоза? – спросил Семен.

– У него… Только надежный – с перилами, чтобы никто в траншею не грохнулся!

Семен пошел на склад за досками, Петька занял его место. Экскаваторщик работал аккуратно – ребятам не пришлось ни углублять, ни расширять траншею. Ее лишь освобождали от обвалившихся комьев земли и выравнивали дно. Для такой бригады работы на участке двора было минут на сорок.

Петьке вскоре пришлось оставить лопату и переводить ребят на другой участок – за оградой двора.

Перешел туда и Олег, но по цепочке землекопов сообщили, что его срочно вызывают в комитет комсомола.

– Иди, раз зовут, – разрешил Петька, отвечая на вопросительный взгляд Олега.

Он только переобулся в раздевалке – сменил заляпанные грязью резиновые сапоги на ботинки и как был в спецовке, так и вошел в комнату комитета комсомола.

Стоявшая у окна Зоя повернулась к нему и сделала навстречу несколько шагов.

– Покажи руки.

Он послушно, как школьник на медосмотре, протянул к ней руки. Она взяла их в свои и осмотрела ладони. Сказала, продолжая держать его за руки:

– Ничего… Я боялась – натрешь с непривычки.

Она вдруг прижала его ладони к своим щекам.

– Горячие какие!

– Грязные! – пролепетал Олег растерянно, но это была приятная растерянность – ее хотелось продлить до бесконечности..

Громко топая, кто-то пробежал по коридору, и Зоя выпустила его руки.

– Мне надо с тобой посоветоваться.

Они сели – Зоя, как обычно, за свой небольшой стол, Олег – за длинный, приставленный торцом к секретарскому столу.

– Я, наверно, очень глупая! – произнесла она, опустив голову. – Мне предлагают работу в горкоме комсомола, а я… Просто не знаю, что и делать!.. Загадала: как ты скажешь, так и будет!

Она взглянула на него и предупредила:

– Не отвечай сразу! Я еще не все сказала!.. Говорят, так не положено, чтобы девчонка первая… А я вот такая глупая!.. Помнишь, ты прибежал сюда ко мне, когда… с мотоциклом было?.. Тогда я и поняла… Ты стал самым близким… У меня никаких родственников нет… И как скажешь, так и сделаю… Ну, говори!

– Если уйдешь – уйду и я! – ответил Олег. – Ты тоже не все про меня знаешь… Я в университет через год удрать хотел, а теперь не хочу!.. Всех обманул… У меня десятилетка, только я по конкурсу туда не попал.

С удивительной легкостью Олег признался в том, что скрывал от всех с самого начала. В эту минуту он не мог и не хотел врать. А у Зои эта откровенность вызвала извечную женскую жалость и готовность пожертвовать всем ради дорогого человека.

– Ой! Да как же так! – воскликнула она горестно, – Что же ты натворил, дурашка!

– Ничего не натворил! – блаженно улыбнулся Олег. – С тобой зато встретился!

– Да разве можно из-за меня…

– Ты же из-за меня не пойдешь в горком?

– Подожди! – Зоя отчаянно замотала головой. Волосы рассыпались по плечам. Она сжала виски ладонями. – Ничего не понимаю! Дай собраться с мыслями!

Олег подошел к ней, отвел от виска ее руку и неумело чмокнул губами в мягкую доверчиво раскрытую ладонь…

А землекопы работали в охотку и, не сделав ни одного перерыва, быстро догнали экскаватор. Вся траншея, начиная от стены склада и до машины, была расчищена.

– Шабаш, ребята! – крикнул экскаваторщик, выбросив на сторону последний ковш земли. – Мое время кончилось! До завтра!

Возмущенно загалдели землекопы. Им хотелось сегодня же закончить очистку всех траншей. Они выжидательно смотрели на бригадира, и Петька, поняв, чего они ждут от него, полез в кабину. Уважительно дотронувшись до одного из рычагов управления, он дипломатично произнес:

– А у меня в бригаде есть два специалиста по этому делу.

– Знаешь, сколько стоит моя техника? – спросил догадливый экскаваторщик. – И ковшичек – игрушечный: кого краешком заденет – неси на кладбище без медицинского освидетельствования!

Он укоротил могучую руку, уложил ее в походное положение поверх машины и повторил:

– До завтра… А завтра, так и быть, позволю твоим специалистам копнуть по разику при мне.

Не мог Петька вернуться к ребятам ни с чем. «На то и бригадир, чтобы уметь договариваться!» – сказал бы, наверно, Никита Савельевич.

– А где инженер? – спросил Петька.

Экскаваторщик недружелюбно покосился на него.

– Настырный ты парень!.. У завхоза инженер… Только он мне не указ! Машину никому не доверю, а время мое кончилось. Детишки дома плачут – молочка ждут!.. Не понятно?.. Подрастешь – поймешь! А не поймешь – тогда валяй, вкалывай хоть по три смены!

– Да я не жаловаться! – сказал Петька.

Он еще раньше понял, что экскаваторщик – из тех, кто знает работу, но сверх нормы не задержится из-за нее ни на минуту. Выпрыгнув из кабины, Петька не стал рассказывать ребятам о своей неудаче. С уверенным видом он подал сразу несколько решительных команд:

– Экскаваторщикам быть наготове! Вечером вспомнить все, чему научились! Завтра сядете на эту машину!.. Автокрановщикам найти своего мастера и ждать у крана! Всем остальным – короткий отдых! Не расходиться!

Петька чувствовал, что сегодня обязательно надо дать ребятам какую-нибудь небольшую, но эффектную работу, чтобы весело завершить первый день на первом объекте. С надеждой побежал он к завхозу и доложил сидевшему там инженеру:

– Траншеи расчищены до самого экскаватора! Прошу принять работу!.. И разрешите, пожалуйста, уложить хотя бы один лоток для труб с горячей водой!

– Проверять буду без всяких скидок! – предупредил инженер. – А лоток… Зачем такая спешка?

– Точку нужно поставить! – замысловато ответил Петька. – Траншею не закончили, так хоть лотки начнем укладывать.

Инженер взглянул в окно.

– Уже темнеет.

Завхоз поощрительно улыбнулся Петьке.

– Освещение подведено – до ужина можно поработать.

– Думаю, что не придется, – возразил инженер. – Уж очень быстро подготовили траншеи, а быстро и хорошо вместе не живут.

Он стал одеваться, а Петька поспешил к ребятам, чтобы они еще раз прошлись по траншеям и проверили, не свалился ли где-нибудь сверху случайный комок глины или земли.

У выхода из училища его догнал Олег.

– Товарищ бригадир! Не зачисляй меня в прогульщики! – попросил он так, что и не понять – шутит или нет. – Я не лодырничал – твою похвалу отрабатывал.

– Какую еще похвалу? – на ходу спросил Петька.

– Честным ты меня назвал, а я тогда… В общем, скоро мое персональное дело разбирать будете.

Петька торопился к ребятам.

– Некогда мне загадки разгадывать! Вечером разгадаю!