Текст книги "О вас, ребята"

Автор книги: Александр Власов

Соавторы: Аркадий Млодик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Урман Одноглазого

Урманы – это самые густые и труднопроходимые места сибирской тайги. Стоят здесь темнохвойные гиганты тридцатиметровой высоты. Стоят плотно, накрепко переплетаясь ветвями, преграждая путь солнечным лучам. Земля в урмане покрыта моховой шубой, на которой медленно гниют павшие деревья. Сюда никогда не доходят ни лучи солнца, ни порывы ветра. В полутьме нижнего этажа теплится скрытая от всех, глухая таежная жизнь.

Урман умеет хранить тайны. Много лесных драм знает он. Много человеческих судеб похоронено в непроходимой чащобе. Но кто осмелится раскрыть секреты урмана? Какой человек без особой нужды полезет в дебри, которые старается обходить стороной даже царь тайги – медведь?

Один из таких урманов, прозванный урманом Одноглазого, начинался в шести километрах от прииска.

За годы советской власти прииск превратился в обширный поселок с клубом, школой, баней, хлебопекарней и кирпичной конторой. По новым столбам дошло до поселка электричество и радио. Мощенная булыжником дорога связала прииск со станцией.

Изменилась жизнь бывших старателей.

Только урман Одноглазого не изменился. Ни одна тропка не пересекла мрачный лесной массив, по сравнению с которым окружающий лес казался городским парком. И дремал урман, отгородившись от людей непроницаемой стеной толстых стволов.

Но человек настойчив и пытлив. Дошел черед и до урмана. Первыми взялись за его исследование приисковые мальчишки.

В Москве, Ленинграде, в других городах и даже деревнях, расположенных поближе к крупным центрам, давно уже существовали пионерские отряды. На прииск организационная волна докатилась с опозданием и принесла ребятам не только радость, но и огорчение.

Стоило в клубе на одной из дверей вывесить дощечку с надписью «Пионерская комната», как ожила забытая история.

Золотоискатели – народ суровый и прямой. Честь свою они оберегают крепко. Слово «пионер» напомнило им давно исчезнувшего старателя, судьба которого не была выяснена до конца. Большинство старожилов считали его предателем.

У этого золотоискателя был, как говорили, «талан». Он первый отыскивал новые золотоносные жилы и поэтому получил прозвище Пионер. Одноглазый от рождения, он был нелюдим, жил одиноко и, несмотря на постоянную удачу, богатства не скопил. Все, что получал от перекупщиков за добытое золото, уходило у него на новые поиски. Пионер набирал партию рабочих, а то и один направлялся в тайгу и пропадал там месяцами.

Судя по слухам, вскоре после революции разведал он в глубине урмана богатейшую золотую жилу и в доказательство принес большой самородок. Но как раз в тот день на прииск нагрянула банда унгерновцев [1]1
  Барон Унгерн – один из подручных адмирала Колчака. Унгерновцы – белогвардейцы из отрядов Унгерна.


[Закрыть]. Старатели ушли в тайгу, а Пионер пропал. Говорили – продал и себя, и золото белогвардейцам и перебрался в Маньчжурию.

Родной брат Пионера – Кедров Игнат Демидович – и сейчас работал на прииске. Одно время его вызывали в областной центр, где проводилось следствие по делу о Пионере. Игнат Демидович ничего определенного сказать не мог. Его оставили в покое. Дело сдали в архив.

Постепенно забывалась темная история Пионера. А молодежь – та даже и не знала, почему урман называется так странно: урман Одноглазого.

Дощечка на двери пионерской комнаты разворошила прошлое. Упрямые старики недовольно брюзжали в бороды: «Не могли уж лучшего имени для ребят придумать!»

Пионеры считали, что на их организацию легло пятно. Были они в отцов – крутые, гордые. Собрались они на сопке за поселком, встали в круг под суровой, как судья, вековой елью и вывели на середину Тита Кедрова – сына Игната Демидовича.

– Что скажешь? – спросил Олег Поземов, неделю назад выбранный командиром пионерского отряда. – Из-за твоего дядьки нас позорят!

Тит повертел лобастой головой, глядя прямо в глаза товарищам, и сказал:

– Срок дайте.

Будь на его месте другой парень, не такой решительный, смелый и добрый, никакого срока бы не дали. Отколотили бы сгоряча и здесь же, на сопке, исключили бы из отряда. Но с Титом считались – сроку дали ровно сутки.

Вечером в тот же день Тит за ужином потребовал у отца и матери объяснений.

Мать возмутилась тоном сына. Но отец остановил ее:

– Не горячись. Бывают случаи, когда родители должны держать ответ перед детьми.

И он рассказал сыну все, что знал о своем брате. А знал Игнат Демидович ничуть не больше, чем любой старожил прииска.

Тит спросил:

– Ты, значит, не веришь, что он подлец? Почему?

– А потому что у него сто раз была возможность стать подлецом. Какие жилы он откапывал! За год в миллионеры мог вылезть. У иных руки тряслись от жадной зависти! А он продаст находку за бесценок – и снова в тайгу! Сдается мне, не золото манило его: очень уж он безразлично к нему относился… Да и душа у человека была… Жил у нас Аким… Так себе старателишко… невезучий. А тут еще изба у него сгорела. В самый притык пришлось – хоть по миру, хоть в петлю… Заявился к нему Пионер, поманил за собой, привел на берег реки, указал место: «Копай!» И за сезон выправился Аким, скопил деньжат и уехал – бросил старательское дело… Пионер и другим помогал…

Ночью Тит спал спокойно, а наутро раньше всех пришел на сопку.

Когда собрался отряд, Тит не стал пересказывать услышанное от отца. Он спросил:

– Верите, что не совру?

– Верим! – ответили ребята.

– Мой дядя не был подлецом! Он не мог опозорить нас! Не тот человек…

– Докажи, – спокойно предложил Олег Поземов.

– Один не смогу… Помогите!..

* * *

Сибиряки, да еще золотоискатели, – народ особый. Заночевать в лесу для настоящего таежного жителя, пусть ему еще и пятнадцати нет, – обычное дело.

Когда пионерский отряд начал готовиться к многодневному походу, никого это известие не встревожило. «Пускай побродят по лесу, – думали родители. – Тайга – второй дом».

– Только с кострами осторожно! – предупреждали ребят. – За пожар шкуру сдерем! И в урман не суйтесь – там и черт ногу сломит!

Мальчишки дружно поклялись не баловаться со спичками. А про урман промолчали, хотя именно туда и направлялся отряд.

Встали около шести часов утра. С мешками и ружьями собрались на сопке. Всего отправлялось в поход девять человек: шесть мальчишек и три девочки. Остальные пришли, чтобы проводить товарищей. Все в отряде знали, куда и зачем отправляется отважная девятка. Настроение было торжественное и чуточку тревожное. Напутственных речей не говорили: сибиряки немногословны. Условились о знаках, которые будут вырубать на деревьях участники похода. Установили срок: если через десять дней никаких вестей из леса не поступит, оставшиеся пионеры поднимут тревогу и обо всем сообщат взрослым.

Шесть километров для привычных к ходьбе ног – не расстояние. Часа не прошло, а отряд уже миновал знакомые места, где росли черника, гоноболь и морошка. Вышли к узкому длинному болоту, поросшему низкорослыми осинами и березами. За ними виднелся урман – темный дремучий лес. Пихты и ели урмана стояли неподвижно.

Сделали короткий привал. Олег Поземов последний раз напомнил распределение обязанностей: он командует всем отрядом, Тит Кедров – проводник, Люба и Ната – поварихи, Марина – врач, остальные – охотники. Охотников было четверо. С собой ребята забрали только сухари, соль и сало. Забота о других продуктах лежала на охотниках.

Отряд разбили на четыре пары. Каждой парой руководил старший пионер. Второй полностью ему подчинялся. Паре строго-настрого запрещалось терять друг друга из виду. В одиночку мог действовать только проводник – Тит. Он засек по компасу направление и повел отряд через болото. Олег занял место замыкающего.

Поход в глубь урмана начался.

Четкого плана поисков ребята не выработали. Какой план, если неизвестно, что нужно искать и что можно найти? Ребята надеялись только на одно: где проходит золотоискатель, там надолго остаются следы. Нельзя жить месяцами в тайге и не иметь пристанища – какой-нибудь временной хибарки. А чтобы брать пробы, надо копать ямы, И ямы, и хижина должны сохраниться. Но попробуй найди их в бескрайнем темно-зеленом море!

На самой опушке, где еще не было так мрачно, как в глубине, ребят ожидало неприятное зрелище, которое заставило бы суеверных людей повернуть назад.

Продираясь сквозь буйные заросли бузины, заполонившей нижний ярус урмана, Тит поднял голову, уклоняясь от сухой колючей ветки, и остановился. В развилке дерева прямо перед ним висела иссеченная когтями кабарга [2]2
  Животное из семейства оленей.


[Закрыть]. Ребята остановились.

– Рысь затащила, – сказал Олег Поземов. – Сыта, на завтра оставила.

Олег хорошо знал повадки диких зверей. И хотя он еще никогда не видывал висящей на дереве кабарги, но слышал от старших о таких проделках рыси.

– Пошли!

Тит сделал на пихте вторую зарубку (первая осталась на опушке урмана) и повел отряд дальше.

Зеленый свод над головой потемнел. Потемнело и внизу. Бузина уже не преграждала дорогу. Под ногами раскинулись мягкие влажные ковры однотонного серовато-бледного мха, на котором белели редкие звездочки – маленькие хилые таежные цветы.

Еще полкилометра – и на ребят накинулась мошкара. Она лезла в нос, в уши, в глаза. Казалось, она вытеснила весь воздух.

Девочки развязали мешки. Появились марлевые сетки. В таком наряде ребята были похожи на пасечников. Теперь мошкара беспокоила меньше. Зато идти пришлось медленнее. Облепленная насекомыми марля мешала смотреть под ноги.

Тит подумал, что если они будут продвигаться с такой черепашьей скоростью, то долго не отыщут следы Пионера…

* * *

Аким Петрович Безродных – доцент Горного института – засиделся в ту ночь допоздна. Днем он принимал у студентов экзамены по минералогии, а вечером стал проверять курсовые работы. Надо было не позже завтрашнего дня проставить зачеты.

Первокурсники – еще не геологи. И Аким Петрович снисходительно относился к их знаниям. Читал он работы внимательно, хотя и без особого интереса. Кого заинтересуют азбучные истины, изложенные наивным, восторженным языком первооткрывателя! Но одна тетрадь взволновала его. Студент Крутояров писал о полезных ископаемых Сибири. Работа открывалась экскурсом в прошлое. Студент использовал новые архивные материалы. Характеризуя политику царского правительства в отношении исследования и освоения неиссякаемых природных богатств Сибири, автор привел один из документов того времени. Аким Петрович прочитал его и задумался.

Это был короткий рапорт золотоискателя Демьяна Кедрова. «Обуреваемый желанием познать недра нашего края, – писал Кедров, – я на свой риск и страх предпринял поиск и обнаружил вблизи от прииска богатейшие хранилища никеля, хрома и других руд. Почитаю за честь уведомить вас о находке и радуюсь, зная, что России не токмо золото, а и другие металлы небесполезны. Буде на то ваша воля, пришлите горнорудных мастеров. Без них дело не двинется. Люди жадны до золота. Их на другое не скрянешь. К сему Демьян Кедров, старатель. Прииск «Коваль».

Резолюция, наложенная на рапорте, гласила: «В архив!»

Но не эта чиновничья пометка взволновала Акима Петровича. Он сидел за столом с закрытыми глазами и видел черные курные избы прииска «Коваль», затерянного в тайге. Видел пожар, спаливший его бревенчатую избенку, видел Демьяна Кедрова, прозванного Пионером. Потом припомнил берег речушки и короткое: «Копай!»

Когда в оловянном ковше зажглись первые искорки золота, неудачник Аким поклялся скопить денег и уехать подальше от злосчастного прииска. Намыв золота рублей на семьсот, он собрал свои пожитки. Перед отъездом хотел дать Пионеру двести рублей, но тот так посмотрел своим единственным глазом, что Аким Петрович поспешно спрятал сотенные бумажки в карман.

Как давно все это было!.. Что с ним, с Пионером? Талантливый был человек! Нюх имел на золото… Ему бы образование! Никель вот раскопал, неугомонная душа!..

Вспомнив о никеле и хроме, Аким Петрович еще раз, теперь уже глазами специалиста, прочитал рапорт Демьяна Кедрова. Память не подсказывала никаких новых разработок в районе бывшего прииска «Коваль». Тогда Аким Петрович снял с полки справочник, полистал его. Нет!.. Обнаруженное Пионером месторождение хрома и никеля до сих пор лежало нетронутым в тайниках обширной сибирской кладовой. К такому же выводу пришел и автор курсовой работы – студент Крутояров.

Чем больше думал об этом Аким Петрович, тем больше волновался.

В стране шла техническая реконструкция народного хозяйства. Выпускали новые станки и сельскохозяйственные машины. «Стали! Как можно больше стали!» – требовали заводы. Стали разных марок: быстрорежущей, нержавеющей, жаростойкой, сверхпрочной. А для выплавки таких сортов нужны различные присадки: хром, никель и другие металлы.

Демьян Кедров в своем рапорте не указывал запасы руды. Но Аким Петрович почему-то верил, что они значительны. Особенно радовало предположение, что руда залегает неглубоко. Действуя в одиночку, Демьян Кедров мог обнаружить только то, что лежит на поверхности и само просится в вагонетку.

К утру Аким Петрович твердо решил ехать на родину, тем более что к отъезду все уже было подготовлено. Неделю назад его назначили руководителем группы студентов, которые отправлялись в Киргизию на летнюю практику. «Вместо Киргизии будет Сибирь!» – подумал Аким Петрович.

Десять студентов и Аким Петрович прибыли на прииск как раз в тот день, когда истекал срок, установленный пионерами: заканчивались десятые сутки похода в урман. Оставшиеся в поселке ребята по очереди дежурили на сопке, поджидая своих товарищей, но отряд Олега Поземова был очень далеко от прииска…

* * *

Три дня Тит Кедров вел пионеров по прямой в глубь урмана. По их расчетам, отряд прошел километров шестьдесят – семьдесят. Привычные к лесу, ребята чувствовали себя так же бодро, как в первый день похода. Поднимались с солнышком. Засыпали тоже с солнышком. В день делали три привала. Беспокоило только одно – полное отсутствие каких-либо следов человека; ни зарубки на дереве, ни куска ржавого железа, ни ямки, выкопанной лопатой.

На третью ночь у костра Тит Кедров предложил разбить отряд и двигаться дальше веером. В центре он, Тит, а справа и слева по две пары. Таким образом, отряд мог охватить широкую лесную полосу. Договорились, что до полудня пары будут постепенно удаляться от центральной линии, по которой пойдет Тит, а после полудня – сходиться, описав большой ромб. Если кому-нибудь посчастливится найти след, – будет подан сигнал: три выстрела. Это значит, что остальные должны оставить свой маршрут и присоединиться к тем, кому повезло.

Утром отряд раздвинулся попарно в стороны и растворился в тайге. А уже через два часа с левого крыла, где шел Олег Поземов, долетели три отдаленных выстрела. Тит засек направление и пошел на звук. Если бы он был с кем-нибудь в паре, то ни за что бы не проявил бурной радости, услышав выстрелы. Но вокруг никого! И он даже запел! Он уже видел перед собой старую замшелую хибарку и дневник, пожелтевшие листы которого открывают тайну Пионера.

Но когда Тит добрался до своих товарищей, никакой избушки он не увидел. Две пары, которые шли слева, сидели у пригорка. Тайга вокруг ничем особым не отличалась. Только лица у ребят светились радостью.

– Ну? – спросил Тит.

– Поищи сам! – ответил Олег Поземов и невольно скосил глаза на пригорок.

Тит посмотрел туда же. По пригорку елочкой уходили кверху заросшие ямки.

– Шурфы?

– Шурфы! – подтвердил Олег.

Когда есть предположение, что под слоем земли залегает золотоносная порода, старатели роют шурфы – вертикальные колодцы – и определяют, как идет жила, под каким углом, какова ее ширина. Много лет назад кто-то поработал на пригорке.

– Смотри, еще! – сказал Олег.

Но Титу не пришлось доказывать остроту своего зрения. Ребята не выдержали и потащили его к ручейку. Там валялся полусгнивший лоток. Потом они показали чуть заметную тропку. Им не терпелось узнать, куда она ведет. Но Олег приказал ждать, когда соберется весь отряд.

Время тянулось бесконечно. Час показался вечностью. Но вот появилась первая пара с правого фланга. Вторую прождали еще часа два. Но двое последних мальчишек – Костя и Лаврушка – пропали. В полдень Олег повторил сигнал – трижды выстрелил из ружья. Ни крика, ни ответного выстрела! Тайга стояла молчаливая и строгая, будто недовольная тем, что ребята прикоснулись к ее тайнам.

* * *

Костя и Лаврушка слышали выстрелы. Первый сигнал Олега долетел до них, когда они, перебравшись по мелководью через реку, шли по берегу километрах в трех от переправы. Брода поблизости не оказалось. А впереди река заворачивала влево – как раз туда, откуда слышались выстрелы.

– Пойдем! – сказал Костя. – Может быть, через реку и не придется переходить. Видишь, как она круто сворачивает.

И они быстро пошли по берегу – почти побежали. Зарубок на деревьях больше не делали. Но река снова отклонилась вправо. К счастью, ее перегораживал на изгибе высокий залом, образованный сваленными в бурю деревьями. Пробиваясь сквозь стволы и сучья, вода ревела и пенилась.

Лаврушка первый пошел по залому на другой берег. Он миновал середину, вступил на сосну, давно свалившуюся в воду, но все еще цеплявшуюся могучими корнями за земляную осыпь. Подгнившая сырая кора разорвалась под ногами, и Лаврушка шлепнулся на оголившийся ствол сосны. Твердая древесина под корой была скользкой, точно ее намазали мылом. Лаврушка отчаянно изогнулся, чтобы удержаться, царапнул ногтями по стволу и под испуганный крик Кости сорвался вниз. Это произошло у противоположного берега. Лаврушка упал ногами в воду и присел. Он почему-то даже не попытался выбраться из реки.

Костя увидел его белое, напряженное лицо, запрокинутое кверху. Не думая об опасности, Костя побежал по предательской сосне, поскользнулся на том же месте и, как был, с ружьем и мешком за плечами, упал в воду рядом с другом.

Здесь было неглубоко – по грудь. Швырнув ружье и мешок на берег, Костя протянул Лаврушке руку.

– Только не дергай! – крикнул Лаврушка. – Я, кажется, сломал ногу. Мне ее защемило там… под водой.

– Бро-ось! – не поверил Костя. – Ушиб, наверно…

– Сломал… – тихо, извиняющимся тоном сказал Лаврушка. – И зажало – не двинуться…

Костя скользнул руками по мокрой Лаврушкиной штанине.

– Не та, – терпеливо поправил его Лаврушка.

Костя взялся за другую ногу. Чтобы добраться до ступни, ему пришлось окунуться с головой. Но и тогда он довел руку только до лодыжки. Мешали сучья и палки. Они, как в капкане, держали ступню.

Костя поднял голову, отдышался и, взглянув на бледное лицо друга, опять погрузился в воду. На этот раз он открыл глаза и увидел коричневую плетенку из затонувших веток и сучьев. От ноги тянулось розовое облачко. Костя догадался, что это кровь, и яростно заработал руками, ломая и вытаскивая из мягкого ила скользкие пружинистые палки, зажимавшие ногу.

Когда ребята оказались на берегу, оба были измучены. Опираясь на друга, Лаврушка проскакал шагов пять и опустился на траву. Костя тотчас осмотрел его ногу. Больше всего он боялся открытого перелома, при котором кость, прорвав мускулы и кожу, высовывается наружу.

Но кровь шла из глубокой царапины, а перелом был внутренний. Костя понял это, увидев повыше лодыжки синеватую припухлость. Легкое прикосновение к ней заставляло Лаврушку вздрагивать и скрипеть зубами. Но он не сказал ни слова, пока Костя не окончил осмотр.

– Нужны лубки!

– Плохо? – спросил Лаврушка.

– Обычно… Настоящий перелом, – беззаботно ответил Костя, хотя очень беспокоился за Лаврушку. – Ничего особенного! Сейчас позову ребят! Соорудим носилки…

– Как позовешь?

Лаврушка глазами указал на ружье, валявшееся на берегу. Из ствола сочилась мутная вода.

Косте не надо было объяснять, что произошла новая беда. Он схватился за патронташ. И кожа, и картонные гильзы – все отсырело. Ребята сами набивали патроны. Надеяться на то, что суконные пыжи не пропустят воду, не приходилось. И все же Костя перезарядил ружье и нажал на спусковой крючок. Вместо выстрела глухо щелкнул боек. Попробовав без всякого результата пяток патронов, Костя положил на землю бесполезное ружье и вытащил нож.

– Пойду вырежу лубки… Придумаем что-нибудь.

– Спички положи на солнце.

Раскладывая спички на согретом солнцем сухом песке, Костя посмотрел на друга и ободряюще улыбнулся. Их глаза встретились.

– Ты не хитри! – сказал Лаврушка. – Я ведь не дурак. Вижу, что влипли мы здорово… И про зарубки помню – мы не ставили их на том берегу… Не найдут нас ребята.

– Ладно, лежи! – грубовато ответил Костя и пошел с ножом в кусты.

Нога Лаврушки, стиснутая двумя лубками и перевязанная изорванной на бинты запасной рубашкой, превратилась в толстую неподвижную колоду.

Закончив перевязку, Костя накормил друга подмоченным невкусным салом, перевернул начавшие подсыхать спички и присел рядом.

– Ждать не стоит, – сказал он. – Найти нас трудно…

– Иди, – ответил Лаврушка.

– Вернусь вечером, не раньше. – Костя испытующе посмотрел на друга. – Но обязательно вернусь… Слышишь?

– Знаю…

– Очень больно?

– Скребет… Иди!

В это время до ребят докатился далекий слабый отзвук выстрела. Потом второй и третий. Было двенадцать часов.

* * *

Костя пошел прямо на выстрелы. В это же время Тит, которого Олег Поземов направил на поиски заблудившейся пары, возвращался назад. Чтобы найти ребят, ему нужно было дойти до места, где ночевал весь отряд, и дальше держаться зарубок, оставленных Костей и Лаврушкой.

А Олег повел отряд по заросшей тропе, оставляя за собой на деревьях отчетливые метки.

– Смотрите в оба! – предупредил он. – Тут на каждом шагу можно увидеть что-нибудь важное!

Любой лесной завал казался ребятам старой, заброшенной хибаркой. Но всякий раз, подойдя ближе, они видели, что это всего лишь бурелом. Однажды между стволов впереди показалось что-то серое, высокое. Но это был валун. Каменные глыбы попадались все чаще. Как они попали сюда, никто не мог объяснить.

Во второй половине дня погода испортилась. Над тайгой пролетел сильный порыв ветра. Немая тишина урмана нарушилась. Лес наполнился глухим шумом. Внизу не чувствовалось ни малейшего дуновения, а над головой в верхних ярусах ветер яростно раскачивал макушки деревьев. Небо потемнело. С востока шла гроза. Ее раскаты уже долетали до ребят.

Еще через несколько минут сосны и пихты застонали. Уже не шум, а рев стоял в тайге. Точно сумерки опустились на урман.

– Переждем? – спросил Олег.

Но ждать никому не хотелось. Гроза и дождь – дело привычное. Они не пугали. Кроме того, всем казалось, что впереди лес редеет. И Олег повел отряд дальше. Идти пришлось недолго. Деревья расступились, и ребята увидели две скалистые гряды. Между ними виднелась глубокая расселина. Правая гряда была гладкой и острой, как высунувшийся из воды плавник рыбы. А левая представляла собой хаотическое нагромождение выветренных каменных столбов. Одни из них стояли вертикально, как часовые. Другие наклонились и опирались друг на друга, образуя причудливые треугольные арки. Перед этой грядой бил из земли фонтан пара.

На минуту ребята забыли и о цели своего похода, и о приближающейся грозе, и даже о Косте и Лаврушке. Особенно поразил их гейзер. Вода толстой струей вскидывалась на полметра вверх, а пар поднимался метра на три. Люба осторожно опустила палец в небольшой прудок, образовавшийся вокруг фонтана. Вода была горячая, как кипяток. От гейзера по каменистому ложу бежал ручеек. Он исчезал в расселине.

Проследив взглядом за ручейком, Олег увидел у входа в расселину на высоком вертикальном столбе длинную остроносую стрелу, нарисованную суриком, и крест такого же цвета. Он указал ребятам на знаки. Никто еще не успел высказать ни одной догадки, как над тайгой раздался оглушительный удар грома и хлынул ливень.

– За мной! – крикнул Олег и бросился под защиту скал.

Пионеры побежали за ним и не услышали приглушенный дождем крик:

– Ребя-а-а-та!

Лишь пронзительный свист заставил их оглянуться. Из леса показался Костя. Все подумали, что за ним идут Лаврушка и Тит.

– Ура-а-а! Давайте сюда! Скорей!

От дождя и туч вокруг совсем потемнело, и только молнии опаляли скалы и тайгу ярко-белым огнем. Вспышки ослепляли. Гром прокатывался над самой землей, сотрясая воздух.

Спрятавшись под высокой каменной аркой с нависшим над входом многотонным гранитным козырьком, ребята обступили Костю.

– Где остальные? – спросил Олег.

– Я один!

Новый удар грома обрушился на скалы, дрогнула земля, и долго после этого еще что-то катилось сверху и с боков, сотрясая каменные своды арки, под которой наступила непроглядная темнота и стало глухо, как в склепе.

* * *

Гроза настигла Тита Кедрова у реки. Он дошел до брода, перебрался на другую сторону и, набросив на голову брезентовый капюшон, двинулся под дождем по зарубкам Кости и Лаврушки. Гроза обрадовала Тита. Он думал, что ребята спрячутся где-нибудь под густым деревом и будут ждать, когда пройдет дождь. За это время он и догонит их. Тит был уверен, что ничего с ними не случилось. Просто они не услышали выстрелов.

Над густой кроной деревьев полыхали ломаные стрелы молний, от беспрерывных раскатов грома ломило в ушах. Дождь не капал, а лил сплошными струями. Но Тит все прибавлял и прибавлял шагу.

Откровенно говоря, он очень неохотно отправился разыскивать исчезнувшую пару. Он верил, что шурфы на пригорке выкопаны Пионером. Титу хотелось вместе со всеми пойти по следам. Но обязанности проводника требовали, чтобы именно он, Тит, отказался от самой интересной части поисков. «Ребята наверняка уже нашли что-нибудь еще! – подумал он с сожалением. – А все из-за них! Два парня, а хуже девчонок!»

Ботинки скользили по корневищам. Тит раза два чуть не упал. Намокшие штанины облепили ноги. Но все это мало тревожило Кедрова. Простуды он не боялся. Хуже было другое – он вдруг потерял зарубки. Тит вышел на самый берег взбухшей от обильного дождя реки, потом углубился в лес, внимательно осматривая стволы. Нет, зарубок не было. Пришлось вернуться назад – к последней замеченной им зарубке. Под этим деревом он постоял, подумал, снова прошел вперед несколько шагов, но так больше и не нашел ни одной зарубки.

Небо между тем постепенно прояснялось. Гроза уходила на запад. Дождь прекратился, но ветки продолжали сбрасывать на землю крупные капли.

Тит раздумывал недолго. Прикинув расстояние и время, он сообразил, что сигнальные выстрелы Олега раздались как раз тогда, когда Костя и Лаврушка дошли до этого места. Услышав их, они, вероятно, повернули назад, чтобы перейти реку знакомым бродом. А дальше они двинулись прямиком на выстрелы. Вот почему кончились зарубки! Костя и Лаврушка давно присоединились к отряду и сейчас шагают где-нибудь по тропе Пионера! А он, Тит, бродит без толку по урману. Ему, конечно, давали сигналы вернуться, но кто услышит выстрелы в грозу!

Рассудив так, Тит ругнулся и заспешил назад. Ноги у него устали, а выглянувшее из-за туч солнце уже низко висело над горизонтом и по-вечернему отливало спокойной неяркой медью.

«Придется ночевать одному, – подумал Тит. – До ночи отряд не догонишь!» Но он все-таки попытался сделать это. Преодолев усталость, он почти побежал, придерживая руками мешок и ружье, до боли нарезавшие плечи.

В сумерках Тит достиг пригорка с шурфами и, зная, куда Олег повел отряд, свернул туда же. Он шел до тех пор, пока не стало совсем темно. Нельзя было разглядеть зарубки. Оставалось разжечь огонь и ждать утра. Прежде чем взяться за эту работу, Тит присел, чтобы хоть чуточку передохнуть. Но стоило ему прислониться к сосне и вытянуть усталые ноги, как сон навалился на него и он проспал до рассвета.

Первая утренняя белка сердито швырнула в Тита сосновую шишку и разбудила его. Он вскочил, поеживаясь от холода, протер глаза, сдернул с плеча ружье и выстрелил в воздух. Прошло минут пять – ответа не последовало.

– Спят еще! – проворчал Тит и припустился вперед, на ходу вытаскивая из мешка ломоть крепко посоленного сала.

Эта мысль подогнала его. Вскоре Тит очутился на опушке леса и увидел ту же картину, которой любовались вчера ребята. Он с удивлением пощупал горячую воду гейзера, заметил стрелу и крест, подошел к скале, на которой они были нарисованы, и вдруг пригнулся от неожиданно раздавшегося за его спиной выстрела. Тит обернулся: из-за большой груды обломков гранита поднимался дымок. «Засаду устроили! – подумал Тит. – Попугать вздумали!» Он прислушался и на всякий случай взял ружье на изготовку. Откуда-то долетели до него придушенные голоса:

– И-и-т!.. И-и-т!..

– Хватит вам! Вылазьте! – крикнул Тит и пошел к каменному завалу.

Оттуда еще раз пальнули из ружья и опять между обломков гранита поднялось голубоватое облачко. Это уже не было похоже ни на шутку, ни на игру. С оружием ребята баловались редко.

Ничего не понимая, Тит бросился бежать к завалу, откуда разноголосо долетало:

– Ти-ит! Сюда!

– Ти-и-ит!..

Осыпая мелкие обломки камней, Тит забрался на высокую насыпь. Теперь голоса слышались отчетливее.

– Где вы?

– Здесь! Зде-есь! – раздалось снизу.

Потом Тит услышал голос Олега.

– Тихо! Не все сразу!.. Тит, ты нашел Лаврушку?

– Нет… Но где же вы?

Под камнями опять зашумели, и голос Олега произнес:

– Нас завалило… Попробуй скинуть верхние камни! Щель будет побольше – тогда поговорим…

Только тут Тит сообразил, какое произошло несчастье.

– Все целы? – испуганно заорал он.

– Все! Одного Лаврушки нет… Он ногу сломал… В тайге остался… у реки.

– А Костя? – спросил Тит и даже прильнул ухом к камням, чтобы лучше слышать.

– Костя здесь.

– Бро… бросил… Лаврушку?

– Да откапывай!.. Потом расскажем!

Куски гранита покатились вниз один за другим. Отворотив большую угловатую глыбу, Тит увидел темную щель шириной в две ладони. Сквозь нее смотрели снизу серьезные, строгие глаза Олега.

– Сейчас, сейчас! – заторопился Тит, хватаясь за очередной камень. – Сейчас освобожу вас!

– Хватит! – остановил его Олег. – Больше ты ничего не сделаешь – под тобой огромная плита. Она весь ход загородила – не сдвинешь!

– Как же вы выйдете?

– Пока не знаю… Но дело не в этом. Мы тут всю ночь решали, как быть. Самое лучшее – это послать тебя на прииск. Мы б неделю продержались. Но Лаврушка… Он двинуться не может! Его и на день нельзя оставлять! Иди к нему – кормить его надо, поить, за ногой смотреть.

– А вы?

– Что мы… мы здоровы… Ты нам воды набери во все фляги и принеси дров. Сала у нас дня на три хватит. Сегодня у нас пятый день похода… Еще пять дней, а там нас найдут быстро. Главное, Лаврушку береги!.. Стой! Ребята на тебя посмотреть хотят, за штаны меня дергают!.. А дядя твой где-то здесь жил! Это точно!..

Глаза Олега исчезли. Вместо них в щели показался веснушчатый нос Кости. Он не был так спокоен, как Олег.

– Ты иди… – сбиваясь, заговорил он. – И быстрей! Он один!.. Ты найдешь его?.. Найдешь ведь?

– Найду! – успокоил его Тит.