Текст книги "Феномен"

Автор книги: Александр Шепиловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Но ведь ты говорил, что чем больше проблем решаешь, тем больше их становится.

– Именно так. Тогда времени у меня вообще никогда не будет. Да и в ускоренном времени толком не поработаешь – там свои сложности, а главное, нет общения с людьми. И что за жизнь такая. Мыслишки пакостные в голову лезут. Например, такая – не хочу от тебя скрывать: боюсь, Шурка, покинешь ты наш мир. Чует мое сердце – покинешь.

– Как покину? Умру?

– Я тебе дам «умру»! Как загадочно появился у нас, так же загадочно и уйдешь не по своей и не по нашей воле. Когда уйдешь и куда – не знаю. И не спрашивай, пожалуйста меня, ничего не знаю.

Предчувствие Владимира передалось и мне. Куда же я исчезну? Появилась смутная тревога за свое будущее. Жизнь идет, а я до сих пор неуч. Надо основательно заняться учебой, без знаний в этом высокообразованном обществе делать нечего, а я в какой-то мере чувствовал себя тунеядцем. Надо и английский язык изучать, надо приобретать конкретную специальность. Своими мыслями я поделился с Владимиром.

– Правильно думаешь, Шурка! – обрадовался он. – Занятия с Юлькой уже свое дело сделали. Да вы не столько занимаетесь, сколько ваньку валяете. Знаю я вас. Пора переходить на обучение к квалифицированным учителям. Но прежде чем начать это полезное мероприятие, я сам тебя подучу и подготовлю. Буду для этого выкраивать время.

Владимир сдержал свое слово и стал выкраивать время, но только для другого, но тоже очень полезного дела. Все началось с того, что к нам подошла среднего роста девушка в красивом, небесного цвета, платье с разбросанными по нему облаками, и такой же расцветки изящных полусапожках. На голове замысловатым образом был повязан платок в тон платью. Глаза – большие и синие, как небо.

– Я – Наташа Черепкова, – представилась она. – Сестра Валеры Потапова.

– Очень хорошо, – ответил Владимир, и было заметно, как он от взгляда девушки покраснел. – А кто такой Потапов?

– Он с Поповым на астероиде Жуся.

– А, сестра того Потапова! Замечательный у тебя брат. Скоро встретитесь. Но почему ты – Черепкова, когда брат – Потапов?

– Я по мужу Черепкова.

– Ты разве замужем? – почему-то огорчился Владимир.

– А что тут такого?

– Ничего. Такая молодая, такая красивая, и вдруг, замужем …, Владимир смутился и замолчал.

Наташа красотой не блистала, но что-то в ней было чисто женское, притягательное, располагающее к себе и, конечно, как и большинство здешних женщин, она была на радость женственна.

– Пожалуйста, не надо о красоте, – поморщилась Наташа.

– Я не хотел, но что поделаешь, раз ты такая, – сконфуженно пробормотал Владимир и посмотрел на меня, будто ища поддержки.

– Ты, правда, вызываешь симпатию, – сказал я.

– Для кого как, – ответила Наташа и улыбнулась мне. – Спасибо за комплимент, Саша.

Какая я известная личность. Мне даже стало приятно, что незнакомая женщина знает меня и называет по имени.

– Я пришла сюда, чтобы поговорить с Валерой, меня долго не было на Земле. Это сложно организовать?

– И организовывать не надо. У нас есть запасный канал. Только твои слова дойдут до Валеры через восемь суток, да столько же и ответ ждать. Быстрее и проще переместить тебя на астероид. Ты кто по профессии?

– Повар. Вернулась из экспедиции на Тритон и сразу сюда.

– Повар у них в отряде есть, он же и космофармацевт. Очень жалко. – Владимир посмотрел на часы. – А ведь мы можем успеть! Скоро заканчивается сеанс связи с Жусей. Бежим! – он схватил Наташу под локоть, но тут же будто обжегся и отдернул руку.

Они побежали

На другой день Владимир сказал мне, что Наташа пока односторонне поговорила с братом, и что вечером она приглашает нас к себе на «чай».

«Чай» превратился в целый обед. Хоть мы были не голодны, но все так вкусно было приготовлено, с таким искусством сервировано, что хотелось попробовать и то, и другое, и еще бы с аппетитом поел, да некуда.

– Ты настоящий знаток своего дела! – похвалил Наташу Владимир. – Счастливый муж. А почему его с нами нет?

– Мы с ним разошлись.

– Это очень печально, – посочувствовал Владимир. – Сильно поссорились?

– К чему такое любопытство?

– Мне интересно знать, почему люди расходятся? Так почему?

– Все до банальности просто: не тот человек.

– Ты переживала? Плакала?

– Я рада, что рассталась с ним. А ты ненормальный человек.

– Это я и сам знаю. Поэтому без всякой подготовки приглашаю тебя на вечерний цирк.

– В цирк не хочу.

– Тогда еще успеем на матч эпигенетиков с парапсихологами.

– Тоже не хочу.

– Ну, тогда просто погуляем. Под луной, а?

– С удовольствием, – улыбнулась Наташа. – И Саша с нами.

Мы пошли втроем. Но я, конечно, скоро «вспомнил» что-то неотложное, извинился и оставил их вдвоем.

С этой поры Владимир стал меняться на глазах, становился более серьезным и более рассудительным. Иногда, взглянув на часы, он вдруг делал страшное лицо и, как ошпаренный, убегал из института. Опоздав на свидание, он сильно огорчался, приходил усталый и разбитый и, лишь включившись в работу, постепенно успокаивался.

– Хоть бы ты, Шурик, напоминал мне о свидании.

– Предупреждать надо.

– Действительно, как просто. Буду, Шурик, буду.

– Володя, она была замужем – тебя это не волнует?

– Какая разница! Мы не такие душекопатели.

– А если бы у нее был ребенок?

– Да хоть пятеро. Пойми, болван, она мне нравится. И никто этому помешать не может. Кажется все, Санечек, доигрался!

– Может ты надумал жениться? Вот было бы здорово!

– Ничего я не надумал. Боюсь думать. Дело-то ответственное и не привычное. Это тебе не эксперимент. А что у вас с Юлькой? Вы-то чего тянете?

– Тоже боюсь об этом думать. Но думаю.

– Так можно всю жизнь и продумать. Да в конце концов, Шурка, мужики мы с тобой или нет? Давай рубить с плеча, пригласим их на Никишиху, и для оригинальности, эдак коллективно скажем им там «будьте нашими женами».

Меня забавлял этот разговор. Да, Владимир в сердечных делах был еще ребенком. Да и я-то не лучше его. Ну раз мы такие, что поделаешь.

– А что, давай! – с задором крикнул я.

Владимир энергично шагнул ко мне и крепко сжал руку. Постепенно он нажим ослабил, замялся и нерешительно сказал:

– Давай, пока не будем. Будем сначала ухаживать, как положено.

Отрадно было то, что после знакомства с Наташей Владимир стал больше отдыхать. Но если случалось что-то неотложное, в его представлении, конечно, потому что неотложное всегда можно отложить, кроме случаев спасения чьей-то жизни, то он забывал о Наташе и сутками не выходил из лаборатории. Тогда Наташа приходила сама и, не знаю как, убеждала и уводила усталого Владимира с собой. Возвращался он не скоро, но всегда бодрый и веселый.

– Наташка моя – человек! Не понимаю, как раньше я без нее жил!

Глава 16

Тем временем приближались сроки возвращения Потапова и Попова. Станция у астероида Жуся сооружалась хоть и малым количеством людей, но поистине фантастическими темпами. Туда беспрерывно перемещали секции, узлы, блоки-автоматы, системы управления. Для этого требовалось колоссальное количество энергии. Как не огромен был энергетический потенциал России, все-таки приходилось экономить. В некоторых городах останавливали заводы, комбинаты и целые промышленные комплексы. Но и экономический потенциал России был тоже настолько велик, что остановка крупных предприятий, не ослабляла ее экономику. Тем не менее, все страны мира, будто соревнуясь, между собой, начали оказывать помощь в перекачке своей энергии в Россию. Самая маленькая африканская страна Бианту, у которой не стали брать помощь из-за ее слаборазвитой индустрии, предъявила России ультиматум: если у нее не возьмут энергию, то она не пошлет своих спортсменов в Москву на Большую Олимпиаду.

Настал день, когда строители перешли на готовую орбитальную станцию, после чего астероид Жуся был превращен в Поту-Попу. Почти готова была камера «Иванушка-2». Ее преимущество перед другими камерами было неоспоримым: она всегда находилась в глубоком вакууме межзвездного пространства. Специальные службы на Луне, Марсе и Плутоне уточняли пространственные координаты станции и объекта «Возвращение» – так называли большую поляну за Атамановкой, на которую должны были переместиться Потапов и Попов, все строители. Такая точность перемещения на невообразимом большом расстоянии казалась фантастической. Нужно было учитывать множество поправок на каждый момент времени, поправки на неравномерность вращения и движения Земли, движения Солнца вокруг центра Галактики, учитывать возмущающее действие притяжения Луны и даже суммарное притяжение звезд.

Начались опытные перемещения пустых контейнеров со станции на Землю, первый из которых объявился в Беринговом море, второй – возле Хабаровска. После двухнедельных корректировок посылки стали выныривать в пригородах Читы. Так, постепенно добились попадания контейнеров точно на поляну. После этого было принято решение о перемещении Потапова, Попова и всех строителей на Землю.

* * *

Поляну окружили встречающие. Музыканты расположились двумя ярусами с подветренной стороны. Погода с утра была пасмурной с мелко моросящем дождем. В такой радостный долгожданный день синоптики разогнали тучи, образовав своеобразный десятикилометровый в поперечнике солнечный коридор. Наташа, как девочка, держалась обеими руками за локоть Владимира и, полуоткрыв рот, боясь моргнуть, смотрела на поляну. Мы с Юлией стояли рядом, ее развевающиеся волосы касались моего плеча, и она не убирала их. Добрыня, с поджатыми от волнения губами, сосредоточенно смотрел в одну точку. Супруги Марковы, обнявши друг друга, застыли, как изваяния и, конечно, не спорили. Тарас почему-то хмурился. Захар с Архипом тихо переговаривались, однако не отрывая взглядов от поляны. Тока нетерпеливо переминался с ноги на ногу и нет-нет, да и поглядывал на небо. Сотни людей, принявших самое активное участие в разработке и осуществлении Проекта, с замиранием сердца смотрели на поляну. Весь мир застыл у видофонов, каждую секунду ожидая появления на поляне звездных скитальцев.

– Время, время, – начал нервничать Владимир, постукивая ногтем по часам. – Чего они тянут! Вовка, наверное, вредничает. Это…. Да вот они, пожалуйста!!!

На поляне появились два лежащих на спине человека в рабочих комбинезонах. Они моментально вскочили на ноги и, щурясь от яркого солнца, застенчиво заулыбались. Я сразу узнал их по голограммам. Потапов – высокий, смуглый, с мягкими чертами лица, в черных округленных глазах искрились смешинки. Попов – на пол-головы ниже, крепко сбитый с волевым подбородком, с лицом на вид суровым будто обветренным. Оба были взлохмаченными.

– Здравствуйте! – сказал Попов. – Это мы!

– Нас заставили быть первыми, – будто оправдываясь, сказал Потапов. Здравствуйте, люди! – и счастливо заулыбался

Наташа бросилась к брату. Потапов поглаживал сестру по вздрагивающим плечам. Все шумно окружили прибывших. Неужели будут качать?

– Осторожнее! – поднял руку Потапов. – Не надо нас мять и подкидывать, – и расстегнул большой карман на груди. Из кармана высунулся взъерошенный Вовка и заверещал:

– Безобразие! Неслыханное насилие над личностью!

– Если еще раз выступишь, – сказал ему Потапов, – то втолкну в карман вниз головой. Будешь там до вечера.

– Я покоряюсь грубой силе, но остаюсь при своем мнении. Ну, здравствуйте, ребята! Здравствуйте все мои хорошие! Я же говорил, что мы быстро – туда и обратно.

Грянула музыка, что-то похожее на торжественный марш, но вместе с тем веселое и задорное. Народ ликовал! Попов заткнул уши, а Потапов замахал руками:

– Хватит!

Музыканты с радостью побросали свои диковинные инструменты и тоже бросились к Потапову и Попову.

Наконец, я познакомился с ними.

– Примерно таким я и представлял тебя, – сказал Попов и обошел меня вокруг. – Все правильно, все в норме, живой двадцатый век.

Что он хотел этим сказать, я не понял.

– А мне думалось, что ты бородатый и долговязый, – засмеялся Потапов. – А ты обыкновенный гуран. Ты, паря, не обижайся, все мы гураны. У нас к тебе много вопросов. Свободным временем располагаешь? Может сразу и поговорим?

– Имейте совесть, – вмешался Добрыня, – здесь же не место для беседы.

– Что этот тип натворил? – спросил Владимир, кивнув на Вовку, который сидел на ладони Юлии и что-то восторженно рассказывал ей.

– Он хотел покинуть станцию последним, боялся, что парни не справятся и не сумеют сами себя на Землю переместить. Возомнил о себе! Чтобы сбить с него спесь, и чтобы не мешал остальным – его же побаиваются, да, да – мы с Толей насильно взяли его с собой. Вот он и возмущается.

– А был ли с него толк в работе?

– О, толк и польза огромные! Умница, специалист. Слушались его, любили и боялись. Фактически он был руководителем. Но очень уж требовательный и неугомонный. Во все лез, даже в то, в чем не разбирался. С наладкой и настройкой систем автоматики мы бы без него еще долго возились. Хоть и маленькая голова, но напичкана всеми качествами.

Приятный женский голос вежливо, но требовательно попросил освободить поляну. Потапов и Попов стали встречающими. Вовка для лучшего обозрения устроился у меня на плече и, держась за мочку уха, рассказывал, какие замечательные работящие люди были на станции, как он их гонял и не давал спать, а они совсем не обижались. Стоявший рядом Владимир тоже слышал брата и только похмыкивал. Тока не мог стоять на месте, бегал от одного к другому, пока на него не прикрикнули, чтобы не мельтешил перед глазами.

Три женщины появились на поляне тоже в лежачем положении и были сильно смущены этим. Им зааплодировали. И так через каждые пятнадцать минут по два, по три человека на поляну переместились все участники экспедиции, сначала женщины, потом мужчины. Я думал, что все они за нелегкий, героический труд заслуживают поощрений, и спросил Добрыню, будут ли их награждать. Тот пожал плечами и сказал, что люди просто выполняли свою работу и очень довольны этим – это ли не награда?

Потапову и Попову предложили на выбор много квартир, но они заявили, что хотят уединения и что-нибудь поскромнее, лучше в лесу. И что они будут жить вместе. Нашлось и такое жилье – старинный двухэтажный особняк на берегу Ингоды.

– Мы малость устали, – пожаловался Потапов. – Мы можем поспать? Ничего не надо, только спать, – и тут же в противоречие своих слов пригласил нас с Владимиром в гости для обязательного и немедленного разговора.

– Вы мне не верите? – обиделся Вовка. – Вы же от меня буквально все о Шурке знаете. Он вам с моим братом ничего нового не скажет. Вы же хотели спать. А ну, марш в постель!

– Я его до сих пор боюсь, – тихо признался мне Попов.

– Извини, Вова, – ответил Потапов, – мы тебе здесь подчиняться не будем. Покомандовал нами – хватит. Давайте еще раз все вместе обмозгуем.

Мы сидели в плетеных креслах и покачивались, как в гамаках. Потапов и Попов были единодушны в том, что материализация сновидений в принципе возможна и управляема. Хотя научных предпосылок к этому пока нет. Эксперимент по материализации сейчас ставить не надо, но в дальнейшем, может, придется к нему прибегнуть. Прежде чем разрешить загадку моего перемещения во времени, нужно сначала разобраться, кто и что я такое? Они уверены, что я, помимо своего сознания, контактирую с внеземной цивилизацией. Я отвечал на вопросы Потапова и Попова. Вопросы были в основном такими же, как мне задавали при обследовании в институтах. Но особенно их интересовала моя родословная, про которую я ничего не мог сказать. Отец с матерью погибли в археологической экспедиции, когда мне было пять лет. Я тогда жил у бабушки по материнской линии, а через год после ее смерти был отправлен в детдом. Детские воспоминания были смутными, но теплыми. Помню, как с отцом ходили в передвижной зверинец, как с улюлюканьем он подбрасывал меня в воздух, а мать испуганно кричала «уронишь!» Помню, как она не больно шлепала меня, шалунишку за невинные проказы. Эти тонкости не интересовали Потапова и Попова, но слушали они внимательно. Особо их интересовала цель экспедиции и обстоятельства гибели родителей. Я тоже в свое время пытался узнать об этом, но людей, участвовавших в экспедиции, не нашел, а архивные документы были на редкость сухи и протокольны. Несчастный случай – обвал.

– Придется узнавать самим, – сказал Попов.

– Но зачем? – спросил я.

– Я тоже не понимаю, – сказал Владимир.

– Мы скажем тогда, когда убедимся в своих предположениях.

– Берете пример с него? – насупился Вовка и показал на Владимира. – Так нельзя! Мы слушаем вас.

– Мы уже сказали и не упрашивайте. Нам, Саша, надо знать твоих предков.

– До какого колена?

– Да хоть до первобытного человека.

– Какой там первобытный, когда я даже своего дедушку не знаю.

– Да, трудно. Но попробовать можно. Володя, какие последние достижения в хроноскопии?

– О самых последних не знаю, – смущенно ответил Владимир, как ученик, не выучивший урок. Вовка же сделал вид. Что не расслышал вопроса.

– А Тока? – напомнил я. – Он ведь все знает.

Токи дома не было. Серафима сказала, что ее верный супруг объявил ей ультиматум: или он, или бронтозавр – и ушел неизвестно куда.

– И кого же ты выбрала? – поинтересовался Владимир.

– И того, и другого. Оба будут жить здесь. Посмотрите, какой славный динозаврик, – она направила видофон в сад. Там мы увидели косматое чудище, о котором вчера говорил Тока. Это чудище было полутораметровой высоты на двух толстых ногах, туловище переходило в массивный хвост, на голове гребень, нависающий над затылком.

– Почему он такой страшный и косматый? – спросил Вовка.

– Это первый опытный экземпляр, еще детеныш, зауролоф из семейства утконосых динозавров подотряда орнитопод – незначительная ошибка в эклопексии генного цистрона изменила его облик, обезобразила. А так-то он красавец.

Серафима вкратце рассказала, как он был получен, и с жаром добавила, что пора возродить на земле вымерший животный мир, что в недалеком будущем в лесах и озерах будут обитать безобидные травоядные динозавры, а в специальных заповедниках разведут и хищных динозавров.

– Какая от них польза? – пожал плечами Владимир.

– Украсят, разнообразят природу, приблизят к ней человека. Этого разве мало?

– Не мало, – согласился Вовка. – Мечта хорошая. А детеныш твой все равно мерзкий.

– Сухие вы люди, пространственники, – обиделась Серафима и выключила видофон.

– Эта женщина молодец, – сказал Попов и, зевая, прикрыл ладошкой рот. – Поспать бы, так бы упал и уснул.

– Да, да, спать, – согласился Потапов и достал потрепанную колоду карт. – В «дурачка» перед сном, а?

– Давайте в «кинга», – предложил я.

– Научи!

Владимир тоже сел за компанию, потому что играют вчетвером.

Мы в Горгазе, в аварийке в свободное от заявок время частенько вечером, когда нет начальства, играли в «кинга», а для остроты и стимула – на деньги. На копейки, конечно, много не выиграешь и не проиграешь, а интерес совсем уже другой. Нам запрещали играть, карты считались азартной игрой и даже идеологически вредной, а играющие чуть ли не морально разложившимися. Но мы все равно поигрывали, нас ловили, нас стыдили, грозили, но игра продолжалась. Время проходило быстрее и веселее и на нашей боеспособности это ничуть не отражалось, мы, наоборот, всегда были в форме. Но нельзя! Начальству игра щекотала нервы.

Мои ученики быстро разобрались что к чему, уяснили правила, поняли игру и втянулись в нее. Мы шумели, галдели, хохотали и спорили. А когда я для стимула предложил проигравших бить картами по ушам, то и вовсе весело стало. У меня рука не поднималась бить по ушам Потапова и Попова, они в моих глазах были необычными людьми – героями, учеными. Они же хлестали меня и Владимира с удовольствием, со смаком, с прикряхтыванием. Вовка ходил по столу, заглядывал всем в карты, советовал и выдавал секреты. Его несколько раз предупреждали, а потом Потапов рассердился и накрыл Вовку тяжелой хрустальной вазой, а чтобы тот не задохнулся, подложил под нее карандаш. Вовка что-то кричал о справедливости, о правах человека и о свободе, бесновался, но поняв, что его не освободят, смирился с заточением, следил за игрой молча и болел за меня, потому что видел только мои карты.

– Довольно! – неожиданно сказал Попов. – Я уже сплю, хр-р.

– Я тоже, – как эхо откликнулся Потапов. – Хр-р.

Я освободил Вовку и мы распрощались.

На следующий день Потапов и Попов были в нашем институте, изучали результаты экспериментов по раскалыванию кА-спирали, знакомились с работами американцев по замедлению и ускорению времени. Вечером друзья выступили по всемирному головидению и скромно рассказывали о своем шестилетнем пребывании на астероиде Жуся. Были и у меня в гостях, обращались со мной на равных, похвалили, что я занимаюсь боксом и сказали, чтобы я по-свойски называл их Потой и Попой. Но язык не поворачивался так называть. К Потапову я успел даже привязаться. Высокий, статный, он мягко улыбался, смотрел на меня влюбленными глазами, деликатно расспрашивал о житейских мелочах и с юмором рассказывал о себе и о друге, о разных казусах в их жизни. Попов застенчиво улыбался и говорил, что так оно все и было.

Ночью друзья вылетели в Краснокаменск, где находилась установка по преобразованию «застывших» электромагнитных волн прошлого – хроноскоп. Значит, они всерьез хотят докопаться до моих предков, используя изображение прошлого.

Вовка жил у меня. Если он в первые дни был весел, разговорчив и даже болтлив, то в последнее время стал задумчив, ел мало, был апатичным и вялым. Я забеспокоился:

– Не заболел ли ты, Вовка? Не стесняйся, говори.

– Тебя ли мне стесняться. Я здоровее всех вас вместе взятых. Но тут, Шурик, – он показал на сердце, – болит.

– Не влюбился ли? – в шутку спросил я, с опозданием поняв, что шутка здесь совершенно неуместна.

– В кого влюбляться? Нарочно подкусываешь меня, такого маленького и беззащитного, бессовестный феномен. Но ты почти угадал. Я как Наташу увидел, то сразу понял, что братан мой любит ее. А у меня на это никаких шансов. Дело даже не в этом. Миссию я свою выполнил, и вот теперь одинок. Ты понимаешь меня? Мне тепло, я сыт, одет, у меня любимая работа, все меня любят, уважают, но я все равно одинок! Мне бы для компании любого маленького человечка, хот бы вредного и сварливого, хоть бы кривого и косолапого, лишь бы он только был. Что там в институте по создании новой расы на Земле? Думают они создавать нас? Вызови-ка Току.

Я подошел к видофону и вызвал Току. Тот сконфуженно сжался и виновато проговорил, что мнения о целесообразности создания расы маленьких человечках расходятся, хотя организационные работы и ведутся.

– Так я и знал! – возмутился Вовка. – Сам к ним слетаю, разберусь на месте. Без толкача не могут! А сейчас, Шурик, позови моего непутевого старшего брата. Вообще-то мы с ним сегодня поссорились, но виноват-то больше я. Скажи ему, что я прошу прощения и беру свои некрасивые слова обратно. Пусть приходит сюда для важного разговора. Только один, без Наташи.

Владимир пришел быстро.

– Идея? – сразу спросил он.

– Тебе бы все идеи, – нарочно насупился Вовка. – А ты подумал, когда создавал меня, что производишь на свет живую душу? Она может страдать, ненавидеть, любить. Сам-то, небось, с Наташей гуляешь, развлекаешься. А я тебе кто? Мне, может, Наташа тоже нравится. Не забывай, что у нас с тобой вкусы одинаковые.

– Вовка, я все понял. Тебе без общения с людьми твоего калибра жить невмоготу. Ошибочку свою мы исправим. Давай, не будем входить в тонкости, без нюансов, будем действовать смело и решительно – я поговорю с Наташей, и мы получим ее маленькую копию. И ты будешь счастлив!

Вовка напружинился, крохотные глазенки его засверкали:

– Ты настоящий человек и брат, Вова! А она согласится?

– Я знаю ее – согласится.

– Но говорят, что женщине на ум всякое может прийти. И как еще на это посмотрят люди, ведь дятлов у нас полно.

– По-моему, – сказал я, – не найдется человека, который был бы против получения копии Наташи. Это же естественно – человеку необходимо общение с себе подобным. Не обрекать же Вовку на вечное одиночество.

– Правильно, Санек, говоришь, – улыбнулся Владимир. – Короче, Вовик, я начинаю действовать.

– Действуй, Вовочка! Ну, что еще потерял? Беги!

Владимир убежал. Взволнованный Вовка не мог найти себе места. Потом стал усиленно крутить «солнце» на перекладине и бешено носиться по комнате, сказав мне в минуту передышки, что так он успокаивается.

Вернулся Владимир не один – с Наташей. Вовка сразу застеснялся, начал разглядывать свои ногти, что-то подчищать в них, потом нагнулся и занялся пряжками на туфлях. Наташа тоже была смущена, но смело смотрела на Вовку и ждала, когда тот освободится.

– Я согласна, Вова, «раздвоить себя» и разделить все неудобства жизни с тобой.

– Я тоже согласен, – ответил Вовка, будто делал одолжение. – А неудобств здесь нет, у меня комфорт. Тебе понравится.

– Но одно условие – об этом должны знать все. Я не хочу делать так, как вы практиковали с братом. Подождем до утра.

– Не надо ждать, – замотал головой Вовка. – Не надо! Вдруг ты передумаешь. А вдруг я сам передумаю. Володя, браток, организуй это мероприятие прямо сейчас.

Владимир немедля вызвал по видофону Тараса и Добрыню и ошарашил их нашим предложением, от чего получил большое удовольствие.

– Хорошо, – после некоторого раздумья ответил Тарас. – Этого нам рано или поздно не избежать.

– Правильное решение, – согласился Добрыня.

– В таком случае это надо провернуть незамедлительно.

– Ждем вас в институте.

Одновременно с нами в институт пришли уже осведомленные обо всем супруги Марковы, Юлия и Захар. Они все признали, что несмотря ни на какие условности и этические стороны, Вовке необходим свой маленький человек. Правда, Захар озабоченно сказал Владимиру:

– Они поженятся, это факт. М-м… так ведь дети пойдут.

– О лучшем и мечтать не надо.

Оказывается, Тарас с Добрыней уже успели связаться с Улан-Удэ, где действовала установка для получения копий, и договорились на сегодня воспользоваться ею. Я уже перестал удивляться оперативности и скорости исполнения решений. Сказано – сделано.

В Улан-Удэ нас ждали. Все было готово для включения установки. В блок-отсек вакуумной камеры положили стачетырехграммовую гирьку – точная пропорция между весом Вовки и будущей маленькой Наташи. Но Вовка попросил, чтобы копия Наташи была получена, как и он, из песка. Просьбу исполнили, заменили гирьку на песок. Но Вовка опять попросил, чтобы песок был «родной», из Ингоды. Пришлось из Улан-Удэ слетать в Атамановку за горстью песка.

Наташа решительно вошла в камеру-облучатель. Элегантная женщина-буряточка в алом одеянии встала у главного пульта. Над стереодисплеем замигали в воздухе параболы и цифры, и при появлении нуля открылась овальная дверь камеры-облучателя. Оттуда вышла Наташа. А на дне блок-отсека стояла маленькая ее копия. Владимир нырнул в люк и поднял мини-женщину.

– Такая ты еще лучше!

– Лучше, да не про тебя, – тоненьким голоском сказала Наташенька.

Обескураженный Владимир высунулся из люка и поставил нового жителя планеты на столик.

– Наконец-то вижу нормального человека! – дрогнувшим голосом воскликнул Вовка. – Ну, здравствуй! Мы уже знакомы, но еще раз будем знакомы.

Наташенька застенчиво смотрела на Вовку, робким взглядом окидывала наши огромные лица и ни то испуганно, ни то радостно улыбалась. А большая Наташа, как зачарованная, умильно уставилась на свою копию и от волнения не знала, что говорить. Наташенька оказалась смелее:

– Мы с тобой будем хорошими подружками, сестричками будем.

– Обязательно будем.

Вовка и Наташенька стояли напротив друг друга и не решались начать разговор. Наверно, стеснялись нас.

– Ну, граждане хорошие, – первым догадался Добрыня, – не будем вас смущать.

– Давно бы пора понять, – проворчал Вовка.

Мы оставили их одних.

– Интересно, а что же дальше будет? – спросил Захар.

– Жизнь! – философски ответил Владимир и после небольшого раздумья засомневался. – Только бы не завредничали оба.

– Я себя знаю, – сказала Наташа. – Я спокойная. Повода для ссоры не дам.

– Никто сам себя не знает, пока не попадет в необычную обстановку. Я думал, что я – человек довольно сносный и покладистый, но посмотрите на меня в лице Вовки паразитика, как он вредничает.

– Это от одиночества, он был в мире один.

Через полчаса мы вернулись обратно. Вовка с Наташенькой прогуливались по столику, оживленно разговаривали и смеялись.

– Идиллия! – сжала мне локоть Юлия.

Я тут же обхватил ее рукой за талию. Об этом я не мог и мечтать, когда первый раз увидел царевну-лебедь.

– Мы готовы к транспортировке – весело сказал Вовка.

Я взял Вовку, Наташа – Наташеньку и все мы поехали в стратопорт.

– Где думаете жить? – спросил маленький Владимир.

– Я остаюсь у Шурки, – сказал Вовка. – К тебе, браток, хоть ты и сделал доброе дело, не пойду.

– А я у сестренки, – сказала Наташенька. – Примешь?

– Сама хотела тебе предложить.

Так решился квартирный вопрос. Вовка продолжал работать в лаборатории, став весьма и весьма послушным маленьким человечком и, что удивительно, был ласков и обходителен даже с Владимиром. Наташенька работала с Наташей в каком-то заведении типа кафе, где изощрялись в изобретении и приготовлении вкусных блюд, а также сервировке стола. Владимир вечерами и в свободное время убегал к Наташе. Вовка спешил к своей Наташеньке. Для них сделали миниатюрную машину, и они уезжали в лес, за Ингоду и еще куда-то. Хотели построить специальные микродороги разных маршрутов, но Вовка с Наташенькой в один голос заявили, что дорог им не надо, они с удовольствием ездят по бездорожью – так интереснее. На стадионы и спортивные зрелища мы их носили по очереди, то я с Юлией, то Владимир с Наташей.

Наташенька была любительницей цирка и, благодаря ей, я в качестве сопровождающего, наконец, попал на цирковое представление. Чудо! Казалось неестественным, что человек способен вытворять такое. Дух захватывало от исполнения номеров жонглерами и эквилибристами. Дрессировщики тоже превзошли себя, их животные были словно разумными. Иллюзионисты, те просто волшебники, раздваивались, раздувались и лопались, как мыльные пузыри, и взрывались, как бомбы, с огнем и грохотом. Помню, я раньше поражался аттракциону Кио «Водная феерия». А тут прямо на арене из кувшина столько воды вылили, что образовалось целое болото, притом с живыми квакающими лягушками, которых вылавливали невесть откуда взявшиеся аисты. Трясина в том болоте была, засосала лошадь. Потом эта лошадь с громким ржанием откуда-то сверху свалилась.

С того дня я тоже полюбил цирк и всегда навязывался в сопровождающие Наташеньки и Вовки. Впрочем, Вовка, как и Владимир, считали посещение цирка пустым времяпровождением. Говорили, что все это обман, но оба беспрекословно слушались своих подруг и шли на представление.