Текст книги "Такие дела"
Автор книги: (Александр Чесноков) О'Санчес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
– Ну, тогда не знаю...
Она – не знает. И все. И с легкой душой хлопочет о пособии и страховке. Живет уже с другим. Женщина она вполне ничего, плюс за собой следит. Сорок пять – баба ягодка опять... а у меня на кардиограмме словно черт сплясал... И вчера, и месяц, и два назад... Да-с... Наше общение с нею было мне в тягость, видеть ее не мог, но видел... и разговаривал исключительно корректно – дело есть дело... Но как личность, как человек в полном смысле этого слова она перестала для меня существовать отныне и навсегда.
Было еще одно обстоятельство, которое долго казалось мне необъяснимым и до которого никто не докопался, ни опера, ни следователи. Я сам только недавно все кусочки сопоставил... Теперь уже не докажешь, а все сходится. Буквально за несколько дней до исчезновения Петра головной офис наш сгорел – прекрасный подарочек к Новому году! Мы, конечно, застрахованы были по самую макушку, да и офисов у нас по городу – не один и не два... Да и не три... Но этот был центральный и причину пожара ну никак не могли обнаружить. А представьте, какая "реклама" для нас: сгорел центральный офис у Ассоциации "БЕРЕЗА", которая обеспечивает клиентам весь спектр услуг по безопасности, в том числе и пожарной. Хлебнули, что называется, сраму досыта, в газетах о себе почитали (материалы явно заказные, но, как легко можно догадаться, не нами заказаны), однако и выводы сделали на будущее, теперь уже такого не повторится, ручаюсь... Ладно, списали на неисправную проводку, хотя ни одного явного следа так и не нашлось. Противопожарная наша служба получила от меня полной мерой, что полагалось, кое с кем пришлось расстаться... А я теперь, грешным делом, вспоминаю все показания сотрудников (сам я в отъезде был) и думаю: Петя одним из последних уходил и основной пожар у него в кабинете был. Сейф уцелел, бумаги его сгорели, а недостачу денег установили по бухгалтерским документам, все финансовые документы и проводки дублируются ведь и неоднократно... Но этот вывод остался со мной, дай Бог, чтобы я ошибся в своих предположениях.
Уже немало времени с той поры прошло, а я все вспоминаю, все перебираю – где я был прав, где неправ... Эх, хорошо бы вот так прийти к всезнающему мудрецу да спросить совета, а еще лучше – сделать это заранее, пока гром не грянул. Во всех нас просыпается порою потребность спросить совета и поступить согласно ему, сняв с себя бремя принятия решений и ответственности. Но, увы, в пределах своего бизнеса, своего дела я и есть тот самый "мудрец", мое слово последнее и все побочные эффекты на мое сердце ложатся.
Удивительный эффект приглашенного мудреца, как я это называю. Вот, например: по какому-нибудь делу в фирме "Застава" случился сбой, и серьезный. Местные командиры бились, бились, да чуть и сами не разбились ну не знают, как действовать дальше, не зна-ют! Сидеть сложа руки нельзя, что делать – непонятно. "Эх! – говорит ответственное лицо из фирмы "Застава", – придется к Игнату идти. Будет всем нам "бо-бо", но зато проблема решится". Мною, значит, злым, но мудрым Игнатом проблема решится! Как будто эти решения мне из космоса присылают! Чувствуете: им-то всегда есть куда обратиться в крайнем случае. А мне? Я ведь, бывает, точно так же смотрю на проблему, как баран на новые ворота и не представляю, с какого боку к ней подступиться! Но им, сотрудникам моим, есть куда сплавить дурной вопрос, то есть вверх по инстанции, а мне – не-ку-да.
Бывают, впрочем, случаи, когда и я принимаю по своим делам вердикты постороннего арбитра, бывают... Однако и здесь потом на дядю не кивнешь, если ошибка выйдет...
ГЛАВА 10
Не помню, кому из нас – мне или Фазеру-Капо – первому в голову пришла мысль о постороннем арбитре... Мне вовсе не улыбалось устраивать для своих ребят бандитские игрища, под пули их подставлять. Не потому, естественно, что они малохольные хлюпики с кабинетным опытом, – ребята у нас крепкие и рисковать умеют (но не любят, а кто нормальный любит, особенно если речь идет о жизни и здоровье?). Нет, просто у них, у этих, своя жизнь, бандитская, а у нас своя, производственная, если так можно выразиться. Да и Фазеру перестрелки поперек печенки: и так уже, наверное, примелькался на кладбище, "сотрудников" в последний путь провожая. Он бы и рад уже закончить дело, но отступать с умом надо, иначе не поймут.
Вот Лёва, о котором я уже рассказывал, он в своем бурном прошлом не чурался бандитского промысла, но тоже философски высказывался на тему профессионального размежевания. Там, правда, речь шла о взаимоотношениях между "законными" ворами и бандитами.
"Вор – он должен воровать, а мы... своим делом заниматься"...
Когда зашумели новые времена и бандитские формирования появились во всех городах и весях страны, воры, которые в законе, урки старого замеса, поначалу оказались в стороне и не при "новых делах". Однако довольно быстро они сориентировались, перестроились и сумели идеологически подчинить или заставить с собой считаться крупные бандитские шайки. Не всегда, но в большинстве случаев это у них получилось. Исключение составляли таджики-наркопродавцы, чечены (но это пока война первая и вторая не грянули), бандиты из бывших ментов (их презирали все – и бывшие коллеги, и нынешние) и всякие случайные отморозки. Почему так случилось? Долго рассказывать, много причин и факторов, очень много, но вот вам один: крутой бандит попадает за решетку, где царствует "воровская идея", за которой опыт многих десятилетий и миллионы подданных по всему Советскому Союзу, ныне СНГ. Там тебе не лохи с дрожащими поджилками: брякнешь басом невпопад – в лучшем случае убьют. И убивали, и "опускали"... Адвокатов нет, кулаки и баксы – там не главное. Иди потом, показывай прокурору развороченную задницу... Добавлю: когда Александр Гуров на заре перестройки писал статьи о новых бандитах и "мафиози" – "Лев готовится к прыжку", "Лев прыгнул" – он либо сам не понимал, либо утаивал понимание того, что настоящий, большой лев давно уже прописался за решеткой, а имя ему – Советская Уголовная Организованная Преступность, рожденная еще на заре советской власти, в Соловках, вскормленная и взращенная ГУЛАГом, да так вскормленная, что до сих пор в мире нет сравнимого по масштабам аналога, ни на Сицилии, ни в Колумбии, ни в Китае с Японией... И она легко подмяла под себя и переварила новые ОГП (организованные преступные группировки). Ну я отвлекся... Так вот, так уж случилось, что до середины 90-х годов воровские позиции в Москве были очень сильны, а в Санкт-Петербурге, напротив, весьма слабы. Рассказывают, что воры даже грозились объявить Питер "красным" городом, поскольку местные бандиты не чтят воровских традиций и не желают отстегивать в общак от прибытков неправедных... Это была серьезная угроза для тех, кто мог попасть за решетку с клеймом отморозка из "красного" города. Позже ситуация стала меняться, сначала "казанские", потом остальные стали понемногу "прислушиваться" к воровским советам, отстегивать в этот самый общак (проще говоря – дань платить)... Однако Лёва, хоть и не конфликтовал с ворами, но и на тесный контакт не шел: "каждый должен своим делом заниматься"...
– ... ну а ты как считаешь, кто нас может рассудить? Говорят, Мамука Сван в городе...
– Ты что, Игорь, с "пиковыми" дружишь?
– Да нет... Ну а кто еще? Кого ты знаешь?
– Я многих знаю. Всех перечислять?
– Ну, из тех, кому можешь поверить?
– Рёвыча можно.
– Я его совсем не знаю, издалека видел два раза. Фофу Большого, а? Фофу Иваныча? Подходит? Мы его знаем, он нас знает.
– Не подходит. Дурак он и психопат.
– Пожалуй... А Лёву Веселого знаешь?
– Льва? Знаю. Так он, вроде бы, от ваших отошел?
– Это не твоя и не моя забота. Так знаешь? Ему доверяешь?
– Я – вполне. А ты?
– Да, иначе бы не предложил.
– А что же ты – то Мамуку какого-то, то Фофу Иваныча?...
– Это я думал вслух. Ну так?..
– Договорились.
Вот так война прошла стороной, и мы с Капо обратились за арбитражем к третьему лицу, который одной ногой в темном бандитском прошлом, а другой в светлом предпринимательском настоящем...
Стал человек предпринимателем: этот, предположим, банными вениками торгует, этот частную клинику открыл, я – в сфере обеспечения безопасности граждан и организаций работаю. Да и не работаю, если по большому счету, а живу своим делом, и в материальном смысле и вообще, с головой окунулся. В этом и заключается разница между человеком наемного труда и тем, кто прикован к своему делу, как... как к собственной грудной клетке... или к каторжанской тачке.
На себе испытал и много интересного открыл: оказывается, политэкономия, социальная политика и психология очень тесно связаны между собою. Жил себе и жил на свете я, Игнат Александрович Федоров. Пришла новая эпоха, и я открыл дело, которое выросло потом в крупную, разветвленную, мощную детективно-охранную ассоциацию "БЕРЕЗА". Международную, напомню, с филиалами в дальнем и ближнем зарубежье. Работаю много и получаю... тоже, в общем и целом, прилично. Тратить почти некогда, кроме как поесть-попить, но на это дело – чтобы тратить, – у меня есть жена, да и дети подрастают вместе с потребностями.
Работаю, конечно же, не один: сложился коллектив, включающий в себя четыре, как минимум, уровня иерархии, в отделе кадров счет трудовым книжкам на сотни идет, а еще десятки людей на разовых договорах годами сидят... Мне бы мечталось, чтобы все в фирме вламывали с той же интенсивностью, что и я, но так не бывает и поэтому – по зарплате и труд, по труду и зарплата, хотя на малые оклады наши люди не часто жалуются... Порядки у нас в фирме жесткие, требования – высокие, но разумные, как я считаю, не нравится – не ешь, ищи другое место. Фирма – она ведь, как прямое зеркало, довольно точно отражает особенности своего хозяина, потому что создавалась и развивалась, что называется, под него, под своего родителя. И в этом я не вижу ничего предосудительного – если хозяин плох, то и фирма недолговечна, лопнет и рассыплется в гумус, уступая место под солнцем более удачливым и умелым. "Форд" иначе ведет свои дела, нежели "Крайслер" или "Дженерал моторс", не говорю хуже, там, лучше, но иначе, хотя, казалось бы, такие крупные корпорации, где в каждой миллионы акционеров-совладельцев, а наемные менеджеры ни сном ни духом не напоминают отцов-основателей, должны нивелироваться в методах ведения бизнеса до полного тождества, не считая "лэйблов" и "брэндов"... А вот отличаются и даже культивируют свою самобытность, непохожесть на других. И в Штатах так, и в Японии; теперь вот до нас докатилось: всяк стремится подчеркнуть свою независимость и "ниначтонепохожесть" – и крупные конторы, и мелочь...
Что там будет после меня – сохранится ли дух фирмы и сохранится ли она сама? Бог ведает... Надеюсь, до этого еще очень далеко, я собираюсь долго еще работать. А пока я определяю политику фирмы, сиречь ассоциации, и не устаю удивляться столь тесной связи экономики и психологии...
Рассказываю типовой случай. Работает у нас чуть ли не с первого года сотрудник, руководитель среднего звена, занимается охраной и под началом у него... когда два человека, когда двадцать, в зависимости от характера поставленных задач.
Сотрудник толковый – плохие редко попадаются, и долго мы их не держим у себя. Он, как я уже сказал, работает давно, с первого года, и в этом его преимущество, поскольку он делом доказал свою преданность фирме, рабочие качества, надежность, которая не нуждается в проверке на детекторе лжи, или – по научному – на полиграфе (все вновь приходящие такую проверку обязательно проходят, а "старичкам" привилегия – только по желанию, если вдруг любопытно станет), и которая – также неотъемлемая часть того, что я называю рабочими качествами. Но это его преимущество – стаж – сыграло с ним скверную шутку, едва не лишившую его рабочего места. Работал он, работал и стали доходить до меня слухи, что Федор (имя условное, конечно, а человек реальный) все чаще заводит с коллегами политэкономические беседы, а именно обсуждает проблемы прозрачности фирмы в части ее прибыльности, а еще конкретнее – о том, как и кем сия прибыль распределяется! Газет, понимаешь, начитался, телевизионных передач насмотрелся. Я человек прямой, хотя и не для всех открытый, пригласил его на разговор – чайку попить, обсудить кое-какие животрепещущие вопросы. Секретарша чай-сахар принесла, печенье; Федор доволен, что с "самим Первым" чаи гоняет, но и насторожен: и покрупнее люди неделями встреч добиваются, а тут – сам пригласил. Я ему без предисловий о жене и здоровье:
– Федор, – говорю, – что ты там об участии в прибылях проповедывал?
– А, тебе уже доложили?
– Естественно. Теперь хочу из первых рук послушать.
И тут наш Федор стал выкладывать, что у него в душе накипело, да такое понес, что у меня чуть ноги не подкосились, и я едва не грянулся оземь, хладный и бесчувственный, хорошо – вовремя вспомнил, что уже сижу за рабочим столом, у себя в кабинете напротив Феди. Оказывается, поскольку дело вместе начинали, с нуля, с хромого стула в ободранной комнатенке, поскольку недопивали и недосыпали, а что ели – то с одного котелка и чуть ли не одной ложкой (это он теперь так думает, что вместе недопивали-недосыпали, а я-то помню – чей день был ненормирован, кто из нас оклад получал, а кто деньги видел "по остаточному принципу" – в смысле, что останется после нужд насущных... Но об этом я чуть попозже выскажусь...), значит, и дело, в смысле фирма, у нас общее и все должны участвовать в распределении прибыли, согласно коэффициенту трудового участия, который должен устанавливаться на собраниях трудового коллектива, который должен избрать своего председателя и собираться ежемесячно, и каковые (коэффициенты трудового участия, КТУ) должны неукоснительно устанавливаться для всех, в том числе и для меня, Президента Ассоциации. Сама же должность Президента также "должна стать выборная", другое дело (это все Федя излагает), что мне можно не волноваться, потому что я, Игнат Александрович Федоров, самый подходящий и внеконкурентный глава и никто в трудовом коллективе не мыслит в этой роли никого другого.
Оп-паньки! Интересно, ничего не скажешь... Я не перебиваю, слушаю о том, что у Федора есть, оказывается, опыт и в профсоюзной работе, и председателем трудового коллектива... Чувствую – давление у меня поднимается, поднимается... – но и человеку надо дать выговориться.
– Федор, достаточно, друг ты мой дорогой, достаточно. А скажи: какие организационно-правовые формы хозяйствования ты знаешь, помимо государственного предприятия?
– Профсоюз, – отвечает Федя уверенно.
– Вот как??? Ну а еще?
– Кооператив.
– А еще?
– Ну... Наверное, еще какие-то есть, черт их разберет.
– А закрытое акционерное общество, открытое акционерное общество, товарищество с ограниченной ответственностью? Индивидуально-частное предприятие? Или ассоциация предприятий всех этих и иных форм собственности?
– Это все Гайдар с Чубайсом нам внедрили по подсказке ЦРУ, чтобы развалить экономику России. А Ельцин-алкаш и рад стараться...
– А мы, барашки безмозглые, все сразу и клюнули на приманку, во главе с ренегатом и алкашом Ельциным. Нет, Федор, давай-ка не рассуждать о политике, это будет неравный разговор, поскольку я в ней ничего не понимаю, а вернемся к нашим делам. Переубеждать я тебя не вправе, да и времени на это нет, а свое мнение выскажу. Хочешь его услышать? – Федор почуял мое настроение, но головой утвердительно и с готовностью затряс: хочет.
– Время товарищей Ленина и Брежнева безвозвратно прошло, а товарища Зюганова – никогда не наступит. Мы теперь живем при капитализме, это очень хреновая общественно-политическая формация, особенно в нашем родном российском исполнении, но лучшей... помолчи, ради Бога, ведь я тебя не перебивал, но лучшей, как показывает опыт этого столетия, прогрессивное человечество еще не придумало. Эксперимент Маркса меня не убедил, да и Фидель Кастро – та еще штучка, как выяснилось. В очередь за вареной колбасой по два рубля двадцать копеек за кило я больше не встану, потому что она у нас не дефицит. А из дефицита в стране остались только деньги и рабочие места. Понимаешь, Федор? Да, мы вместе начинали. Но ты и в отпуск регулярно ходил, и сверхурочные тебе оплачивались неукоснительно, и что такое бессонная неделя перед очередной выплатой зарплаты – тебе неизвестно было... Ты просто служил, в смысле – на службу ходил, регулярно и в непогоду, трудился добросовестно... А я служил делу, да и вам всем заодно, я из жил рвался даже по воскресеньям, я сердце свое сажал – и успешно, как выяснилось, чтобы у тебя с пятницы по понедельник вообще голова о службе не болела... Теперь тебе захотелось распределять "совместно достигнутое"? Понимаю, дело житейское и социально очень привлекательное. Но не для всех. Я голосую против распределения и мой голос – решающий, дорогой Федор. Как товарища и соратника я тебя очень и очень ценю, а как капиталист предупреждаю: будешь еще полоскать языком в прежнем режиме – вылетишь с работы и потеряешь разом оба современных дефицита: деньги и службу, ведь работу по профилю найти нынче трудно, а с твоей привычной зарплатой – еще труднее. Ты понял меня?
– Понял. – Волком смотрит Федор, но спорить остерегается, о российских "дефицитах" имеет представление, навидался.
– Ты можешь сколько душе угодно читать газету "Послезавтра", в которой, кстати, трудовой коллектив тоже не имеет права голоса, и газету "Красная Правда", принадлежащую иностранному капиталу, можешь проконсультироваться у юриста, в любом случае тебе скажут и ты поймешь, что сегодня будет по-моему, а по-твоему – нет, не будет, пока не грянет мировая революция. Извини, что оторвал тебя от работы, пока. Захаживай, если что, в полночь-заполночь, как к Чапаеву, раньше не получится – ты-то ведь имеешь границы рабочего дня, а я нет, проклятый профсоюз не защищает мои права на нормированный рабочий день. Впрочем, Федор, пока я у руля – профсоюза у нас не будет, как и председателя трудового коллектива. Счастливо тебе, работай... Стой. Еще вот над чем задумайся, Федор: я твою работу смогу худо-бедно выполнять, а ты мою – нет. Если не веришь – сам попробуй организовать себе дело, с профсоюзом и трудовым коллективом во главе...
Проводил соратника... Отнимать и делить – вот лозунг и арифметика поборников социальной справедливости, еще со времен Спартака и Кондратия Булавина. Прибавлять и умножать – эти математические излишества от лукавого, от ЦРУ с Моссадом. Я хорошо работаю грузчиком, и он хорошо работает генеральным директором – так почему оба хорошие работники, а получаем не поровну? Несправедливо, понимаешь ли... То ли дело в советское время! Помню, однокашник мой после "Можайки" пошел по ученой линии, очень башковитый был парень (сейчас в Норвегии, в длинной командировке, преподает), попал работать в Академию наук, так он рассказывал... Это еще в советское время было. На партсобраниях выделялся боевитостью пролетариат, типа уборщиц с незаконченным начальным образованием: она, де, мол, мать троих детей, потомственная блокадница, работает, не разгибая спины, а эти, в чистеньких костюмчиках да халатиках, курят где попало, свет жгут, сидят допоздна, работать мешают. Поэтому путевки за границу (или там еще какую распределительную чуму) нужно давать тем, кто их горбом заработал и имеет безупречную пролетарскую родословную, а не белоручкам в беленьких халатиках... И слушали их, и прислушивались, и давали – как же, рабочий класс... Нет, я не вознесся, не зазнался и не вышел. И не против рабочего класса. Но если рабочий – наладчик высокотехнологичной линии, или инструментальщик, или там лекальщик, токарь высокого разряда, шофер первоклассный, и т.д. и т.п. – то это специалист. Такого и в советское время, и сейчас с руками оторвут, ибо людей с профессией и головой всегда и везде нехватка. Такой, кстати, и сам себе цену знает и социальной демагогией не занимается, потому что – при деле. А если ты весь рабочий день тару из угла в угол катаешь или на подсобных работах пенсионный стаж вырабатываешь – то можешь не трясти передо мной трудовыми мозолями, мне абсолютно не интересно на них смотреть.
И о профсоюзах у меня свое мнение имеется. Да, нужна обратная связь между работником и работодателем, чтобы первые без меры не надрывались, а вторые не зарывались. В эпоху дикого капитализма на Западе такую функцию профсоюзы и выполняли: организованно защищали интересы работников наемного труда. И во что это выродилось? Читаю: профсоюз складских рабочих в какой-то Хрено-Йоркской губернии американского уезда выступает против планов руководства компании переоборудовать систему хранения грузов, поскольку автоматизация и компьютерный учет лишат рабочих мест членов этого профсоюза... Это же луддиты, братцы, это же мы проходили в школе – двести лет с тех пор прошло... А недавний топливный кризис в Европе и во Франции в частности? Водители бастовали, денег требовали. Им дела нет, что повышение зарплаты в требуемых объемах сделает бессмысленной саму перевозку грузов, вынь да положь!.. Рэкетиры, ублюдки, мать их за ногу. Привыкли они вымогательством защищаться от дискомфортов, дабы работать по способностям, а жить на уровне мировых стандартов! В тот раз здравый смысл возобладал, заглохла забастовка, а как там дальше будет – не знаю, это их страна, их проблемы.
Нет уж, возможно, я ошибаюсь, предположим, что не Аристотель и не Адам Смит, но надеюсь, что обратную связь у себя в конторе сумею обеспечить и без профсоюзов. А их зачатки буду выпалывать беспощадно.
Н-да, без философии нынче и в бизнесе не обойтись. Вот возвращаюсь я к нашему с Федором разговору. Мой труд, я считаю, сродни труду музыканта или шахматиста: постоянно приходится учиться, постоянно держать себя в форме, постоянно придумывать новое и шлифовать проверенное временем старое. При всем при этом результат тебе не гарантирован, никто в конце недели или месяца не обязан встречать тебя с пухленьким конвертом в руках. И вдобавок ежедневно ты должен руководить людьми, разруливать бесконечные накладки и особо следить, чтобы ежемесячно эти самые конверты бесперебойно попадали в руки адресатов – членов возглавляемого тобою коллектива. А что хорошего взамен? Многое, не только деньги. Коллеги-музыканты меня поймут...
"Попробуй, Федор, сам организовать...". А ведь и такое бывает.
Живет себе на свете благополучная фирма, торгует рекламными роликами или помидорами – профиль в данном случае не важен. Команда менеджеров подобралась дружная, энергичная и мозговитая и дела идут в гору, с каждым днем все лучше. Но в этой фирме руководство и владельцы – разные люди. Одни вкалывают до седьмого пота и очень прилично получают за свой труд, другие, которые владельцы, – совсем не работают, либо заняты иными проектами, к деятельности данной фирмы не имеющими никакого отношения. И вот в команде менеджеров постепенно прорастают настроения, присущие угнетенному классу: мы работаем, а они получают! Разве это справедливо? Нет, конечно, не справедливо, и, стало быть, существующее положение вещей не худо бы изменить в пользу трудящихся. Революционные настроения потихонечку созревают в конкретные планы. Если контрольный пакет или львиную долю владения фирмой не выкупить, не выманить, не оттягать, следовательно – что? Да, следовательно, можно организовать собственную фирму и перекачать в нее все наиболее ценное из старой, "несправедливой" конторы. Я уже, помнится упоминал о подобных случаях...
И перекачивают. Иные, кто от жадности и нетерпения потерял осторожность, идут на прямые хищения, то есть перекачивают непосредственно капиталы. Они сильно рискуют свободой, деньгами и репутацией, хотя, бывает, и это им сходит с рук. А другие, кто подальновиднее, обставляют перекачку "крови" элегантнее и практически безо всякого риска судебных и иных разборок: команда знает, как нужно фирмой управлять. Команда включает в себя не только головку "заговорщиков", но и сложившийся рабочий коллектив, по роду деятельности составленный менеджерами, а потому и преданный им, а не далеким абстрактным владельцам, – бери и пересаживай на другую почву, как розовый куст, целиком. Все оперативные деловые и дружеские связи, от поставщиков до потребителей, – у команды в руках, в лаптопах и в телефонных книжках. Остается только переключить все потоки и каналы, заручиться на первое время кредитной поддержкой (кредит в данном случае – это и деньги, и доверие, и протекционизм, и многое другое) коллег и смежников – и дело в шляпе. Собственники проснулись, а в их фирме только ветер гуляет по пустым кабинетам и цехам...
Такое бывает, и еще как бывает, и на сытом, обленившемся Западе, где снаружи все чинно-благородно, а ковырнешь – как у нас, многогрешных и голодных... Вот она – пресловутая дилемма собственника-капиталиста: или сам воз волоки, или будь готов, что его распрягут другие люди в свою пользу. Иной делец скажет: на хрен мне в стороне стоять – менеджеры должны быть при мне и под контролем, а уж с работой я управлюсь. Реально, разумно. Однако, если фирма разрастается до определенного уровня, мозговой и управительный центр, состоящий из одной головы, становится тормозом, и чем крупнее и многопрофильнее фирма, тем тормоз губительнее – ни один музыкальный инструмент не заменит оркестра, ни одни дирижер не сумеет дирижировать десятью оркестрами разом. Старина Форд, книги которого я с удовольствием и пользой штудировал, был гений в мире автобизнеса, но и он под конец жизни превратился в тормоз (или в "то2рмоза", если говорить на языке моих детей и их сверстников) своего дела. Реальность, от которой не уйти, но с которой никому не хочется мириться. Как же быть в таком случае, как смотреть в послезавтра, если там клин, и тут клин: там обманут и обчистят, а не обчистят – сам загубишь?
Чудес на свете не бывает, лекарства-панацеи от всех бед также не существует, но пытливая мысль человеческая, на наше счастье, на месте не стоит. В свое время, давным-давно уже, если по российским меркам считать, появилось в прессе такое словечко – "брэнд". Новое время много этих слов в наш язык воткнуло: спонсор, ваучер, дефолт, файл, интернет, рэкетир, перформанс, менталитет, блокбастер... Брэндом я заинтересовался конкретно. Брэнд – это, как я для себя понял и вам пересказываю, марка, репутация, имя – для фирмы, для банка, для газеты... ну и так далее. Сначала фирма работает, чтобы продукция ее стала брэндом, потом признание, репутация, этот самый брэнд работают на фирму, приносят ей прибыли, делают ее положение стабильным в бурном море бизнеса. Брэнд – это гарантия качества, сервиса, надежности. Если брэнд – значит можно не беспокоиться, что тебя надуют и подсунут гнилье или тухлятину. Брэнд – значит можно спокойно платить дороже, чем за нонейм, оно окупится. Нонейм? Ах да, прошу прощения, "нонейм" – слово почти противоположное по значению слову "брэнд": товар или фирма – неизвестные, может быть, и очень хорошие (а чаще посредственные), но еще себя не зарекомендовавшие в глазах потребителя, репутация у них не устоялась. Мечта каждой фирмы или товара нонейм стать брэндом. И тщеславие тут ни при чем: рыночные успехи брэнда – по определению – несопоставимо выше. А если вдруг, как это редко, но бывает, нонейм обрел коммерческий и рыночный успех – он становится брэндом. Такова судьба компьютерной операционной системы Windows, фирмы "Майкрософт", торговца политическим пиаром Глеба Павловского, лекарства "виагра"... Сила брэнда очень велика, что особенно хорошо можно проследить на примере всем известной газеты... газеты... "Комсомольская истина", так она кажется называется. Несколько лет назад, в результате внутренних конфликтов, газету почти в полном составе покинул весь ее цвет, все те, кто делал газете популярность, любовь читателей и миллионные тиражи. Бунтари учли все: квалификацию, имена, связи, опыт. По их разумению, у газеты остался только логотип и советские ордена наверху первой страницы, слева, а все остальное – любовь читателей и сами читатели, тиражи, популярность – должно было переместиться вместе с коллективом в "Сверхновую газету". И действительно, в пределах Садового кольца "Сверхновая" достаточно известна, она выжила, имеет свою аудиторию, рекламодателей, союзников, врагов – все как положено. Но ее масштабы не сравнить с "комсомолочкой" и ее тиражами. Брэнд! Первое время после кадрового исхода миллионы читателей брали газету по привычке, рекламодатели также не могли игнорировать подтопленную, но все равно суперраскрученную рекламную площадку, и платили и помещали рекламу. Под знамя брэнда на освободившиеся места подтянулись другие авторы и редакторы, тоже талантливые и квалифицированные, – и похорон не состоялось! Брэнд превозмог и невзгоды, и "революцию". Тот же самый "Форд" в сороковые годы переживал упадок настолько глубокий, а конкуренты – "Дженерал Моторс" в первую очередь – стали настолько сильны, что очень многие заранее похоронили фирму покойного автомобильного короля и его бездарных наследников. Но выжил "Форд" и процветает, и во многом именно потому, что он – "Форд". А компьютерная фирма "Макинтош"? Фирма, которая в лучшие годы одна держала 10 процентов мирового рынка персональных компьютеров, а потом вплотную подобралась к перспективе полного исчезновения? Супербрэндовая марка, славное прошлое, свежие идеи новых менеджеров, любовь и признательность миллионов и миллионов пользователей – помогли выжить и обрести фирме прежнюю мощь и популярность.
Наверное, мой практический и конкретный интерес к слову "брэнд" – это своего рода открытие велосипеда, через которое проходят многие предприниматели, достигшие определенного уровня и масштаба. Ну так что с того? Я понял для себя, что брэнд – очень полезная и перспективная штука, которую не худо бы аккуратно привить на родное древо. "БЕРЕЗА" – должна стать брэндом нашей отрасли, и костьми лягу, но добьюсь этого. Я буду работать на брэнд, а брэнд будет работать на меня. Тут нет места сантиментам: деловая жизнь – штука меркантильная и жесткая, упадешь затопчут. Но есть в этом некая высшая справедливость. Ведь взять то же самое советское прошлое и его методы хозяйствования. Куда ни посмотри, за редким исключением, всюду одинаково и просто: заколачивают микроскопом гвозди и вешают объявление: "Вас много – я одна". Магазин это, или гостиница, или кастрюльный завод – у всех сверху задача поставлена: жертвовать собой, преодолевать, терпеть временные лишения – на благо всего общества. А премии платили и давали ордена с переходящими красными знаменами как раз за обман и очковтирательство. В реальной жизни большинство советских людей слушали партийные проповеди и пропаганду, а поступали наоборот, "против шерсти", оставляя лозунги для рапортов и демонстраций. Гораздо честнее, на мой взгляд, разрешить человеку (взрослому, разумеется, и дееспособному, здоровому) самостоятельно биться за собственное светлое будущее в рамках закона и в пределах самого этого общества, не ожидая от него халявных милостей. И тогда на деле, а не в партийных кличах твое будущее будет зависеть от благополучия окружающих. Улыбнулся клиенту, сделал для него то, что ему надо, и на приемлемых условиях – значит, и сам, за свои заработанные, вправе рассчитывать на сервис, улыбку и качество. Платишь налоги – вправе дернуть министра или губернатора за ухо и спросить: как и где работают мои деньги, долго ли вы, господин хороший, собираетесь за мой счет языком болтать, вместо того чтобы работать, как подобает хорошему слуге из хорошего дома?..
