Текст книги "Такие дела"
Автор книги: (Александр Чесноков) О'Санчес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Чесноков Александр
Такие дела
Александр Чесноков
Такие дела
Несколько слов об авторе:
Александр Чесноков (С.-Петербург). Псевдоним автора
Игнат Федоров (О'Санчес). Этот его роман был написан в
соавторстве с Сергеем Драчевым (одновременно он и
прототип главного героя).
Несколько слов о книге:
"Такие дела" – это скупая и суровая мужская повесть об
охранном бизнесе со всеми его нюансами и проблемами.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Представьте на минуточку, что вам, дорогой читатель, посреди скучных буден и мелкой суеты, вдруг делают предложение, не розыгрыш, реальное, от лица тех... ну от кого вы не ждете подвоха и верите им... Так вот, представьте, что вам предлагают через три дня поехать на пару недель на Гавайские острова отдохнуть, время провести в компании суперзвезд эстрады, бизнеса, а также персон, крайне полезных для формирования вашего личного и делового будущего, причем вам во время отдыха открытой картой оплачивают все ваши мыслимые и немыслимые расходы и прихоти и плюс к этому сохраняют средний заработок по месту службы. Единственное, что от вас нужно, это попытаться за три дня сделать все то, что вам предстояло выполнить в ближайшие две с половиной недели. Справились бы? Наверное да, поднажали бы, недоспали бы, отказались от вторничного преферанса или от похода по магазинам с приятельницей и управились бы, выполнили бы полумесячную программу в три дня!
А кто вам мешает, собственно говоря, жить так всегда? Наверное, вы не станете спорить с тем, что при подобном отношении к делам вероятность того, что вы добьетесь гораздо большего, чем сегодня, очень высока. Вы не задумывались над тем, что удача улыбнулась и вознесла в суперзвезды именно тех, причем поголовно и исключительно, кто так и живет, словно собирается через три дня посетить на халяву земной рай. Хоть Мадонну возьмите, хоть Билла Гейтса, хоть Святослава Федорова – все они неистовые трудяги!
Хотите так же? Или вам шестнадцатичасовой рабочий день круглый год и при семидневной рабочей неделе кажется чрезмерным?
Тонкий вопрос... Мало кто признается вслух, или даже тихонько, про себя, что никакие будущие блага, земные и небесные, не заставят вас жить и работать таким образом и в таком темпе месяц за месяцем, год за годом.
– Конечно, – скажете вы, – если я точно буду знать, что в результате меня будет ждать обещанная награда, я впрягусь и буду пахать не хуже Билла Гейтса, а вот так, упираться, не зная что из этого выйдет, увольте! Ведь как может получиться: работал, работал, работал – надорвался и умер, и ничего увидеть в жизни не успел. На фиг надо!
И вы будете абсолютно правы. По-своему.
Книга, которую вы открыли, – это производственный роман о тех, кто тоже прав по-своему. Да, да, да, именно так: производственный роман.
Только речь в нем идет не о сталеварах и не о целинниках, как это было модно писать в советское время, а об одном из тех, кого мы привыкли называть "новыми русскими".
Кто такие "новые русские" в нашем постсоветском фольклоре? Это такие дубоватые (а то и полные тупицы), недалекие, бесконечно самоуверенные и очень богатые граждане государства Россия. "Новый русский" – этакая помесь купчика и бандита, неистощимый источник для появления перелицованных анекдотов, где былого чукчу, прапорщика, грузина заменил он – дурной мясистый шкаф, обвитый золотом и упакованный в "Версаче".
Может быть, потому он такой удобный для насмешек, этот "новый русский", что мы с вами все-таки мысленно примеряем на себя их судьбу: золото вместе с бесконечным трудовым подвигом, "мерседесы" и стрессы, сладкую жизнь и слишком высокую смертность, и... не решаемся взвалить все это себе на плечи... Правильно сказано: если бы знать заранее, что все получится и хорошо закончится, тогда и пробовать можно.
А они вот, люди нового времени, деловые люди, живут в бешеном темпе, работают на износ, живут, умирают и погибают, не зная заранее – получится у них или нет. Процент таких людей невысок и постоянен в любое время, в любой стране. Именно они, несколько процентов всего населения, обеспечивают человечеству продвижение по тому пути, который зовется прогрессом. Именно им мы обязаны прорывам в науке, искусстве, бизнесе, военном деле, земледелии...
Герой этой книги Игнат Александрович Федоров – бизнесмен, руководитель, новатор и подвижник. Его дело несколько необычное для нашего восприятия – это охранно-детективная фирма, многопрофильная международная ассоциация "БЕРЕЗА", им же созданная и взлелеянная. Вот о нем, о его работе, которая – дело его жизни, его собственным голосом рассказывает производственный и в то же время философский и очень душевный, исповедальный и при всем при этом увлекательнейший роман, который вы только что открыли:
Т А К И Е Д Е Л А
Вступление
Ох, как я не люблю прижимать мобильник к уху! И дело не в каких-то там электромагнитных излучениях, о которых очень любят поговорить не шибко образованные, но очень мнительные гринписовцы и примкнувшие к ним владельцы радиотелефонов, нет, моя нелюбовь имеет более конкретные причины, сугубо прозаические... (Я вроде бы и образованный... был когда-то, и сегодня учусь, а тоже, признаться, нет-нет, да и подумаю об этих дурацких излучениях, особенно в конце рабочего дня, когда в голове звенит и без мобильника...)
– Слушаю вас!.. Привет. В машине. На совещание еду, потом домой... Что? Помню, даже время очистил под это дело. У меня, ты же знаешь, всегда и все наготове: и сетки, и удочки, и озеро... Посмотрим, как время будет... Скорее всего – да. Угу, созвонимся послезавтра. Пока.
Только подумал – а он уж пиликает. Нет, этот звонок – все нормально, даже в радость: Влад, приятель, на рыбалку зовет. Но такие звонки редкость, а в основном на каждые десять звонков девять неприятных, остальные очень неприятные. Ведь мобильный телефон для чего нужен? Для оперативной связи, то есть в основном по работе. А моя работа как первого руководителя – расшивать самые узкие места и разгребать самые пахучие неприятности, причем с поправочным коэффициентом 2. Слова о поправочном коэффициенте 2 – шутка, в которой доля шутки до обидного мала, потому что речь идет не о работе вообще, где руководитель, как это ему и положено по штату, изо дня в день, год за годом разруливает все накладки и несообразности, мешающие деятельности руководимого им учреждения, а о моей работе, о моем деле, которое на сегодняшний день – главное дело моей жизни. Слышали такую аббревиатуру: БЕРЕЗА? Нет? Тогда давайте знакомиться – не спеша, постепенно, со взаимным расположением.
Меня зовут Игнат Александрович Федоров, русский, беспартийный, нордический... Я президент международной ассоциации охранных и детективных агентств "БЕРЕЗА" (БЕзопасность, РЕальная ЗАщита).
Чуть меньше сорока, женат, двое детей, не судим, в прошлом офицер, закончил "Можайку"... Что еще? Спортсмен, восточная борьба, сам уже не борюсь, но форму стараюсь держать: 185 – рост, 125 – вес. Для обычной жизни вес вроде бы и великоват, а мне впору, да и в нашем виде спорта этот вес обычен, а я как-никак еще и вице-президент "Всероссийского общества любителей Восточных Единоборств", так что, как говорится, положение обязывает...
– ...да. Понял. Нет уж, это его проблемы, а послезавтра я его лично заслушаю, да, в 11-00. Времени вагон и тележка, пусть как хочет, так и успевает. Все.
Ну никак не переводятся шустряки, которые личные просчеты норовят переложить на коллективную материальную ответственность. Хороший парень, перспективный, потерял финансовый документ средней важности. Если не найдет или не восстановит – мы лишимся заработка в полторы тысячи условных единиц. Точнее – он лишится, потому как данный просчет за его собственный счет. Ну и карантин доверия минимум на год. А это куда существеннее полутора тысяч так называемых баксов. И нам, руководству, немалый убыток: перспективный кадр временно перестанет быть таковым, а толковые, квалифицированные работники – это один из немногих дефицитов сегодняшнего дня наряду с деньгами, временем и совестью. Чем дольше я живу на свете, тем больше убеждаюсь в этом: казалось бы, безработица, инфляция, чуть ли не разруха, чуть ли не академики семечками торгуют, а пообщаешься с приятелями, коллегами – всюду стон: где взять хороших специалистов? И за рубежом, между прочим, та же проблема – дефицит кадров.
– ...да? Что? Повтори, не понял, какой приступ? Когда? А врачи? По-нятно. Так, Володя, выясни поточнее, перепроверь лично, лично, говорю, перепроверь и перезвони мне, жду. Отбой...
Беда нечаянно нагрянет... Вот как оно со всеми нами бывает. Сергей Воронин, Серега, мой клиент и добрый приятель, час с небольшим назад, прямо в кабинете обширный инфаркт миокарда... Умер, не доехав до больницы... "Скорая" быстро приехала, а он еще быстрее оказался. Мой ровесник, между прочим. Вместе на рыбалку ездили, вместе неприятности хлебали полной ложкой... Ведь только вырулили из очень напряженной ситуации, живи, работай, казалось бы... Но нет на свете спокойной жизни. А ему отныне вообще нет жизни, в буквальном смысле этого слова. Эх, Серега, Серега...
С тех пор, как я уволился в запас, все было: опасности, деньги, болезни, успехи, друзья, предатели... А спокойных дней – по пальцам перечесть. Я их обязательно вспомню, как только выберу время, эти спокойные часы и дни, а пока на память приходят... первые. Ох, как давно это было, оказывается...
ГЛАВА 1
Деньги были все еще старые, с ленинским профилем, а страна и власть уже новые. Все мы как один были против ига партократов, а как будут выглядеть новые времена, представляли по зарубежным кинофильмам, где модно одетые люди живут в хоромах и на шикарных тачках ездят по хорошо освещенным улицам безопасного города. Да-а, 91-й год на дворе, улицы освещены плохо, а скоробогатеи в иномарках уже появились. Тридцать первый "газон", недавняя услада теневиков и не очень крупных слуг народа, уже не в моде, а вот "Мерседес" – самое то, пусть развалина, собранная еще при графе Монте-Кристо, пусть износилась в качестве проститутки-таксосмотора на дорогах Испании, а у нас, в бывшем Совдепленде, – предмет собственной гордости и зависти со стороны окружающих.
Вот к "Парадиз-интернешнл", скрипя и подвывая, подкатывает именно такое серебристое чудо, и оттуда постепенно выбирается завсегдатай (второй месяц, как повадился) – кооператор Никифоров. На этот раз он без "телки", видимо, собирается здесь подснять. Я спокойно смотрю, как он, тряся щеками, тужится распахнуть дубовую дверюгу на рессорах, но помогать не спешу. Что с того, что швейцар решил мочу отнести по месту назначения, я-то – не швейцар и не "халдей", я охранник. Ну и вышибала по совместительству. Если приварка не считать, мой оклад – 700 рублей в месяц. Много, мало? Как сказать... Мы всей семьей на это жить должны, а Никифоров девке за ночь больше платит, если судить по местным расценкам. В переводе на валюту это примерно пятнадцать долларов получалось, ценники слишком часто стали меняться, вот народ и стал все им, зеленым другом из Америки, мерить.
А и приварок невелик: во время дежурства питаемся бесплатно дважды, а иногда и трижды; после дежурства и водочки поднесут, настоящей, не паленой, пей вволю, если меру знаешь.
Это сейчас уже, в двухтысячном от Рождества Христова, мне каждые сто граммов в великую обузу, а тогда я много мог выпить. Но не пил, в смысле помногу не пил, не хотелось, а стопку иной раз продергивал, что тут такого? Ну и помимо еды иногда от клиентов перепадало: мэтр попросит тело в машину загрузить, а друг или супруга – сунут, это у нас называлось "благодарят". Я ни разу не брал: неловко, воспитание не то. Служба – не сказать трудная, противная иногда, вот и все. Разбуянится посетитель – так он редко когда на Ослябю или Пересвета похож, скрутить или миром успокоить – пара пустяков. Даже если здоровый бугай попадется или несколько их, но пьяные – все одно не бойцы, главное не бояться, что тебе портрет помнут. Даже когда рэкетиры – в те времена так бандитов называли – куражиться начинают, все равно никакого страха и полная уверенность в своих силах. Порядок в зале – твоя работа, все что за его пределами – найдутся те, в чью компетенцию входит решение таких задач.
– Леша, – это Никифиров мэтру, – мой столик?
– Свободен, Владимир Иванович. Вам, как обычно?
– Да... Нет, не хочу коньяку, простой водки захотелось сегодня. Но настоящей.
– Обижаете. Кривую не держим, а уж дорогому гостю специально поищем по сусекам, экспортной пшеничной, хай фай!
– Холодная?
– Графинчик с инеем, как вы любите.
– О, ты меня понимаешь! Ну а на закусь... ну там на свой вкус. Что сегодня интересного в меню?
– Вот карта.
– Что мне твоя карта, словами скажи.
– Рыбка свежая, очень хорошая, седло барашка...
– Вот, седло давай. С детства слышал, да ни разу не видел, а на шестом десятке сам попробую. Ну и зелени там побольше...
Врет Алексей Иванович: первые триста нормальной принесут, а все остальное из соседних ларьков, на спирту "рояль". И уж тут советский дух старого ресторана неистребим, хоть ты рублями расплачивайся, хоть валютой североамериканской, хоть талонами из общества помощи инвалидам Первой империалистической войны. Раньше ресторан "Советским" был, теперь он "Парадиз", с модной приставкой "интернэшнл". В народе же его зовут чуточку проще: "Паразит".
А ведь Никифоров относительно нормальный мужик, даже если перепивает, не буянит, расплачивается исключительно зеленью, на чаевые, как я видел, не жмотится... Все равно – норовят еще и еще ободрать, обмануть, обсчитать...
Нет, мне его денег не жалко, потому что, как и всякого, работающего на этом празднике жизни за скромную зарплату, меня душит классовая ненависть угнетенного к угнетателю, хотя, собственно говоря, никто меня насильно не тянул на службу в ресторан. В угро звали на оперативную работу, но я отказался: там платят вдвое меньше, а работы и риска впятеро больше, а ведь у меня жена не работает и детишек двое. А туда пойдешь, в семье ни меня, ни денег не будет. И все же – не порядок это: человек пришел покушать, время провести, отдохнуть, пусть даже и повыеживаться, но он тебе доверился, а ты за его спиной химичишь, да еще и высмеиваешь его. Я бы так не смог, ни тогда, в девяносто первом, ни сейчас, в двухтысячном с хвостиком. Ну и, помимо пролетарской злобы к эксплуататорам, зависть терзала мое предприимчивое нутро: как это так – базарный жлоб с неполным средним, подстилка мокроносая, дебил крупноформатный и дубоголовый может себе на тачку и заграничные поездки заработать, а я – здоровый, образованный, не дурак, по отзывам, – семью с трудом обеспечиваю. И грызла меня дума о том, как бы денег заработать, чтобы честно и вдоволь, днем и ночью, до дежурства, во время него и после. Но идей приличных в голову не приходило, а вымогать и грабить – мне поперек натуры, мать с отцом меня бы не поняли, да детям не расскажешь, не похвастаешься, когда вырастут.
Почему я запомнил этого Никифорова, ведь столько их, пьющих и жрущих, прошло перед моими глазами? А потому, я считаю, что именно с этого толстомясого борова и начался у меня постепенный поворот в другую жизнь. Да, если человек стоит чего-то, если он имеет цель и по-настоящему хочет ее достичь – так или иначе он своего добьется, в этом часть моей философии; но путь к достижению не обязательно один, их много может быть на стадии выбора или там по ходу дела...
– Игнат, помоги, слушай, мне не управиться одному, падает, черт... Это Гия, мой напарник, грузин по национальности, пытается придать вертикальное положение отдохнувшему Никифорову и вывести его из зала. Гия мой ровесник, в прошлом борец-вольник, ростом пониже меня сантиметров на пять-шесть, но широкий, как чемодан, центнер с четвертью в нем есть как минимум. А наш кооператор – та еще туша, почти полторы Гии по весу, ростом с него же, сам гладкий, руки короткие – не ухватишь и не удержишь. Алексей Иванович поручил Гие одеть, вывести на улицу, договориться с такси и отправить до дому почтенного Владимира Ивановича, чтобы не смущать остальных посетителей ресторана. Почти литр в него влезло, безо всяких спутниц и собутыльников, а мэтр с него и денег не взял, поскольку невменяем клиент. В этом шик и расчет: "В другой раз расплатится, Виктор (официант), его счет мне передай". И остальные видят, что здесь не крохоборы, а солидное заведение, по карманам не шарят, а в долг верят. И Никифоров больше чем сполна расплатится – за оказанное ему доверие и за сохранность его серебристой развалюхи перед рестораном.
Вот подхватили мы тело, одели в гардеробе и под белы ручки на улицу, где уж такси дожидаются, нами же и прикормленные. На руках его к Игорьку, который как раз подъехал, а тот и адрес знает, поскольку не раз и не два подвозил. Вдруг – бух-плюх что-то рядом, а не рассмотреть как следует, темно уже... Подвели, Гия заталкивает клиента на заднее сидение, а я вернулся на то место, где звук услышал... Мама родная, лопатник чуть ли не в руку толщиной, сердце аж подскочило до самых гланд. Поднимаю, открываю возле фонаря: пых оттуда по глазам – документы, права и много-много денежных знаков разного достоинства и гражданства. А Никифоров наполовину очнулся и в машину лезть не хочет, а Гия, наоборот, его туда впрессовывает, уминает. Я сунул бумажник в карман, пошел помогать, но тут они как раз и без меня управились. Гия вручил Игорьку купюру, показал кулак, подмигнул, и мы обратно пошли.
– Слушай, Гия, ты вроде его домашний знаешь? – я крутанул пальцем, словно номер набираю.
– Есть где-то, а что?
– А вот что. – Я вынул бумажник из кармана, показал. – Кефир обронил, вернуть бы надо, я побоялся через Игорька.
Гия смотрит на меня внимательно так:
– А ты уверен, что надо возвращать? Документы – да, а бабки наверняка не последние. Сколько там?
– Какая разница?
– Ну, любопытно же?
– Сейчас посмотрим.
Это мы в подсобку на пять минут ушли, типа костюмы в порядок привести, дверь на ключ, считаем – общим чохом в переводе на баксы две тысячи с малюсеньким хвостиком, по штуке на брата получается. Это сейчас две тонны баксов – крупная сумма денег, а тогда это было целое состояние: приличную свадьбу в кабаке отпраздновать – в сотню можно было уложиться. В сотню вшивых зеленых баксов! Вспоминаю, и самому не верится. Никифоров со всеми наворотами на десятку нагулял, но заплатит двадцать. Так я помыслил про себя, посчитал, а сам говорю вслух:
– Нет, дарагой, не наши это дэньги. Если хотя бы пара-другая миллиончиков в баксах – тогда можно было бы попытаться с совестью договориться, а так я лучше честным побуду. Да ну, не буду руки пачкать.
Гия кивнул в ответ и уже визитку протягивает:
– Звони.
Позвонил я его, кооператора Никифорова, жене, обрисовал что к чему, назвал сумму и в рублях, и в долларах, перечислил все документы, что в бумажнике были, откликнулся на "большое спасибо", объяснил, как нас найти и к кому подойти, обратиться и дальше – в зал, службу нести...
Проходит еще пара недель, закончили мы дежурство под утро, тяжелое получилось, кстати, сидим в пустом зале я и Гия, хлопнули по стопке, закусываем.
– Игнат, есть одно дело, надо обсудить.
Я сразу почуял серьезность в голосе и сразу ушки торчком...
– Слушаешь, нет?
– Да, Гия, говори, я тебя слушаю очень внимательно.
– Расслабься, не в долг прошу. Разговор серьезный, но хороший.
– Совсем здорово, считай, что удвоил внимание.
– У меня есть земляк, супербогатый человек, миллионами ворочает, ваши зовут его Кацо, у него с братом магазины и склады, там нужно охранять. Люди честные требуются, а платят хорошо.
– Хорошо – это сколько?
– Полторы штуки за сутки дежурства. Деревянными, конечно.
– Ох ты... Хорошо... Но странно что-то, Гия, почему много так?
– Нет, – Гия аж головой замотал для убедительности, – никаких темных дел там нету, ни убийств, ни наркоты, зуб даю. (Зачем мне его зуб?..) Просто обороты у них сумасшедшие и не резон экономить на важном, а честная охрана – это очень важно. Я тебя рекомендую, а сам я уже месяц там подхалтуриваю. (Трудовые книжки наши в кабаке лежат, в отделе кадров, поэтому мы здесь работаем, а в остальных местах – калымим, халтурим, в общем – подрабатываем.) – Я сразу же вспомнил ту историю с бумажником, но виду не подаю:
– А платят помесячно или как?
– Сразу. Отдежурил – получи, там это четко, без задержек.
– По ведомости, под роспись?
– Ну... Что-то в этом роде.
– Налоги?
– Какие налоги, слушай? Там что тебе, профсоюз? Заработал – все твое. Если ты такой честный – пойди в исполком и заплати.
– Я честный, но не настолько. Ты не кипятись, родной, раз уж мы о деле заговорили – ясность должна быть. Прав я?
– Какая тебе еще ясность?
– Сколько дежурств в месяц?
– По-разному, шесть-восемь. Иногда девять. У меня восемь было.
– Оружие?
– Дают наган, оформляют как вневедомственную, но это их проблемы, я не ковырялся.
– Не понял, как это, как вневедомственную?
– Ну не знаю я как? Наган дают, ответственность на них, а ты в табеле расписываешься.
– Только охранять надо? Или там сгружать-разгружать?
– Только охранять. И не совать руки и нос, куда не просят. И вообще они захотят сначала на тебя посмотреть, типа познакомиться.
– Ну так веди, познакомимся.
– Э, какой быстрый. Сначала домой зайти надо, мыться-бриться, отдохнуть. А сегодня в три встречаемся на Маяковской – и вперед.
Вперед так вперед, полторы тысячи за смену на дороге не валяются. Впрочем, поглядеть еще надо, что за работа... Но – вон Гия работает, значит, и я смогу... Обидно будет, если это какая-то левизна с криминалом. В криминал не полезу, это я про себя четко решил.
Так я стал склады охранять для грузинских миллионеров, братьев Кацо. Кацо – это прозвище, а фамилию я забыл, помню, что "швили". Я всегда забываю ставшее ненужным, в моем деле это большое достоинство и для себя самого, и для клиентов. Да, вспомнил сказать: посмотрели мы с работодателями друг на друга и противопоказаний не обнаружили.
Из "Парадиза" пришлось вскоре уволиться, поскольку никак было дежурства не совместить. Уж так нас с Гией уговаривали остаться работать, тысячу в месяц сулили (или не тысячу, гиперинфляция начиналась, тут уж надорвешься – деньги и их покупательную способность помнить, знаю только, что прибавку солидную накидывали, аккурат как на складах, только там за дежурство, а здесь, в "Паразите", за месяц.) Нет, забрал я свою трудовую и в шкаф, до лучших времен, поскольку братьям Кацо моя трудовая не нужна была вообще.
Работа и впрямь была не пыльная, но требовала тщательности, пунктуальности, добросовестности. Скажем, опечатаны склады. Принимаю дежурство у Гии (иногда получалось, что мы в разные смены попадали, хотя предпочитали вместе работать). Так вот я с фонарем все двери, все контейнеры, все ящики и сейфы методично обхожу, смотрю и сверяю и в книжку записываю. И Гия за мной так же, за мной и то же самое за земляками, без скидок на единокровие. Все без обид – какие тут могут быть обиды, дело есть дело. Там из десяти человек охраны шестеро были грузины, двое русских, один казах и один – тоже с Кавказа, но с мусульманского. Смех и грех: они своего же горца-басурмана за глаза чуркой называли, а казаха, что характерно, ни разу.
Но мне такие проверки за такие деньги – одно удовольствие: я в социалистической Монголии и в Семипалатинске службу нес и эти бесплатные бураны, замполиты, печати да караулы – мне в печенку и в ночные кошмары навечно въелись. К тому же я и сам приучен и люблю, чтобы во всем был порядок, четкость и аккуратность. И коллеги мои в большинстве своем были такие же. Ну бывало, что взыграет кровь у сдающего дежурство грузина, начнет жестикулировать да матюги с грузинским акцентом смешивать, но если я по правилам действую, то все эти крики – мимо меня, совсем мимо, я вообще человек спокойный, ни разу никого из товарищей по новой службе и не ударил как следует.
Немного погодя стал я старшим смены и домой стал приносить... Вот дела, как сказать, чтобы не соврать? Двенадцать тысяч рублей опять вопрос: много оно или мало? Было время на моем веку – ГАЗ-24 пять с половиной тысяч весил, а было – чекушка водки стоила десять тысяч.
В долларах ежели... нет проблем, у меня записано, что это получалось... примерно... в триста вечнозеленых баксов. Но вся соль в том, что и бакс-то, доллар вонючий, в нашей России в разные годы разную покупательную способность имел. Однокомнатная квартира, к примеру, в начале девяностых годов стоила полторы-две тысячи, а перед августовским кризисом пятнадцать-двадцать. А после оного – десять-двенадцать. А в Штатах они и не знали ничего о подобных метаморфозах покупательной способности собственной денежной единицы, знай себе отщипывали от нее с помощью инфляции два-три процента ежегодно... Да, на себе нужно попробовать, чтобы оценить по достоинству такие простые составляющие простого капиталистического счастья: низкая инфляция и наличие работы.
Одним словом, приносил я домой столько, что хватало и на житье, и на одежду, и на продукты с рынка, чтобы дети натуральный продукт не понаслышке знали и химией не травились. Теперь на триста долларов так не разгуляешься, хотя, признаться, и я давно не пробовал прожить на такую сумму... Денег хватало на основные нужды; но homo sapiens – странное существо. Господь зачем-то сотворил человека таким, чтобы потребности его в росте на две головы обязательно и неуклонно опережали возможности. Только-только мы с женой головы приподняли – так и горизонт моментально раздвинулся: а хорошо бы ребят в частный детсад, а еще лучше – няню. И машину надо, ну хотя бы "горбатого" на первый случай. (Вот "горбатого", первый свой кабриолет, я как раз и купил по случаю и потом долго увеселял соседей и случайных прохожих, показывал им уличный цирк: самостоятельно влезал и вылезал из "Запорожца", с моими-то габаритами...) И за границу, на море хорошо бы. И квартиру, и дачу, и гараж, и родителям подбросить... Ой, хорошо бы! И проблем нет никаких: плати и забирай, а хочешь – на дом завезут и сам дом за ночь возведут, как в сказке про джиннов. Ты только заплати, сколько потребуется... А до этого – заработай. Или укради, если нет совести и нормального человеческого ума. Не помешает, конечно, чтобы и руки из правильного места росли, но тут уж ничего не попишешь, золотые руки иной раз тухлым организмам служат...
Вот, кстати, случай был на складах, аккурат в мое дежурство: поступил сигнал в диспетчерскую – нарушение в боксе № 5. Мы туда бегом... "Стой, стрелять буду", – армейские привычки крепко сидят, вот я и крикнул по уставу. А нарушитель, раз, и съежился в углу – ни сопротивления, ни попытки ноги сделать.
– Гия, – кричу, – фиксируй этого, я по периметру прочешу!
– Ага, – он в ответ мне орет, – держу, а чуть дернется кто – сразу стреляй, на поражение! (Ну, на самом деле мы с Гией не такие дурные, чтобы создавать себе огнестрельные проблемы в имущественном вопросе, но действуют подобные выкрики-страшилки успешно, по опыту знаю.)
– Подмогу вызвал? – ору...
– Вызвал, едут! – и так уверенно Гия отвечает, что я и сам готов верить: подмога вызвана и уже мчится сюда с базуками наперевес...
Раз-раз-раз, туда-сюда фонариком, прислушался – никого не слышно, не видно, один действовал. Привели мы этого Диллинджера в каптерку – бомж, небритый, грязный, на вид лет сорок-семьдесят, трясется. Начали спрашивать – только руками закрывает голову, от битья, по-видимому, и мычит нечленораздельно. "Немой?" – спрашиваем, – нет, головой отрицательно машет, значит, слышит и понимает. Гия взялся хозяевам звонить, я бомжа на него оставил, а сам туда пошел, на место происшествия, чтобы самостоятельно разобраться, что к чему, раз уж подмога все не едет... Разобрался, майора Пронина можно было и не вызывать: в склад он проник – в гнилом месте кусок жести отогнул, а вот замок на хранилище – совсем другое дело: замок был номерной, по-моему, пятизначный, так вскрыт был замочек и код к нему подобран. А хранились там женские меховые шапки, как потом выяснилось...
Приехали хозяева, им решать: милицию вызывать или еще что... Я коротко доложил об увиденном, а про жесть и замочек подробно рассказал и на пальцах показал. И пожалел об этом крепко: эти двое мигнули своей шоферне-охране те бомжа за воротник и к машине. Открыли багажник и туда бедолагу запихивают. Я не выдержал, спросил в чем дело. Старший из Кацо, Георгий, спокойно так: не волнуйся, мол, Игнат Федоров, дорогой, тебя не касается, разберемся и отпустим.
Три дня ходил я сам не свой, потом успокоили меня: и Гия, и Славка Широков – один из наших – видели этого бомжа живым и относительно здоровым и мне об этом рассказали. Что там было, оказывается: бомжа в дачный подвал и допрашивали своими силами на предмет наводки – кто подсказал да кто код показал, и все не верили, что бомжара обоссанный сам своей головой скумекал. Но после того как тот трижды им код на ощупь и на звук подбирал (в том числе и на хозяйском кейсе, как потом Гия по секрету шепнул), поверили. Опять же от Гии – за что купил, за то и продаю – слышал, якобы Кацо бомжу этому службу предложили, а тот отказался по идейным соображениям, чтобы не размывать устои бомжачьей философии... Отказался пинка ему – и на свободу, к родным помойкам.
Для меня мое публичное беспокойство о судьбе бомжа обошлось без организационных последствий, а сам я до сих пор вспоминаю и думаю: получилось без жмура, ну а не дай Бог, как говорится... Что делать молчать в тряпочку? Так загрызет проклятая... Заложить в органы тоже как-то не по нутру и опять же не по совести... И не факт, что помогло бы, если бы и сообщил, далеко не факт... И себя жалко, и человека жалко. И так и этак все равно душе неуютно. Эх, сколько таких перекрестков было на жизненном пути... Витязь на распутье... И сказать, что не стыдно вспоминать прожитое и пройденное – нет, не всегда получается... Ну, ладно. Братья капиталисты не только не выгнали меня за любопытство и шебутень, а даже и повысили: Гия вынужден был уехать в Грузию (так и не виделись с тех пор), а меня поставили старшим, что заметно увеличило мою зарплату и позволило, наконец, выкроить средства на покупку пресловутого "запора", тогда уже – иномарки, детища незалэжнего государства Украины. И тогда же родственница подруги жены, хозяйка вновь открытой кафешки на Московском проспекте, через жену обратилась ко мне с просьбой – не мог бы я охранять и ее заведение? Не сторожить по ночам, а охранять от всяких нехороших типов, если потребуется. Я, честно говоря, недолго и сомневался насчет приработка: "Нет проблем, хозяйка, ежели об оплате столкуемся".
