Текст книги "Такие дела"
Автор книги: (Александр Чесноков) О'Санчес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
И вот сидим мы вечером с Володей, замом моим, у меня в кабинете, и так и эдак пасьянсы раскладываем, и вдруг Володя подносит к носу бумажечку, поближе, подальше... Гляжу – улыбается.
– Что, – говорю, – Володя, устал, дома котлеты в холодильнике ждут? Сейчас пошлем кого-нибудь в быстрый фуд? Хочешь?
– Хорошо бы! Заслужили честно!
– Что заслужили? Что сияешь медным чайником?
– Глянь, Игнат Саныч! – Сует мне данные экспертизы об изъятом гашише. А там говорится, что образцы, помимо обычного, присущего наркотику запаха, имеют характерный запах бензина.
– Ну и что, – говорю, – переквалифицируем в токсикоманию? Меньше дадут?
– Нет, – отвечает мне Володя, а у самого рот не до ушей, а до затылка. – Вспомнил я, Игнат Александрович, дело – не так давно это было, как нашли гашиш в бензобаке, подмоченный. – И было это, как рассказывает Володя, тогда-то и тогда-то и как раз в тех краях, где наши супостаты трудятся на ниве борьбы с преступностью. Отлично. Это хороший след... Мы составили план на завтра – и сразу же по домам, на заслуженный отдых, а наутро – бултых заявление в прокуратуру, бабах – телегу непосредственному начальству, чмок – депутатский запрос от нашего партнера и доброго знакомого... Зазмеилась нехорошая перспектива: за воровство вещдоков, за подлог, за... одним словом, посадят любого, невзирая на чины и регалии, вплоть до полковника МВД. Про генералов, честно говоря, давно такого не слышал...
И они там понимают, что мы не отступим. Зайца припри к стене – он кусаться будет, а мы не зайцы и шутить так с собой не позволим.
А у них в будущих виновниках – по погонам капитан самый старший. Скандал назревает не по дням, а по часам, а тут опять какие-то выборы не за горами, гасить пожарище надо, оно для репутации вредное... Вот, говорят, выбирай не выбирай, а хрен редьки не слаще: кого надо, мол, того и выберут... Если бы все было так просто... Да разве стали бы кандидаты в народные избранники за здорово живешь подарки раздавать, дорогую рекламу заказывать, по школам, больницам и детсадам ездить шестнадцать часов в сутки... После выборов они, ясен пень, отдохнут от этого вволю, да и вообще забудут, о чем обещали, но перед ними – бздят, платят, уговаривают, танец живота пляшут, ковром расстилаются. За наши с вами голоса иной гражданин отца родного зарежет, не то что конкурента... Итак, пошла торговля принципами с обеих сторон, в результате которой наших парней освободили, а мы забыли о бензиновом запахе. Менты коготки и зубки попрятали, к кафе "Апрель" у них претензий нет. Все очень гладко и мирно.
Они как думали: пройдет месячишко, второй, третий, придет случай – и они поквитаются, когда мы уже все забудем. Но это они забыли, а мы нет, у нас еще за Борю должок... Да и не только в Боре дело – не должна эта мразь выступать в роли защитников простого человека. Это оборотни, подонки, клопы вонючие.
Мы ждем, а заодно и отслеживаем... Всякая следящая техника есть на белом свете – и прослушка, и подглядка. Сказать, что мы ею не пользовались – вряд ли кто поверит. Да и клиента немудрено отпугнуть, если он обнаружит, что мы не идем в ногу с техническим прогрессом. Но в том случае с ментами, как на духу – никакой следящей аппаратуры, кроме бинокля и видеокамеры, мы не использовали. Да и зачем? У нас ведь не самоцель – "клопа", скажем в рабочий стол либо в телефон воткнуть или скрытую камеру в вентиляционное отверстие вставить. Нам, в нашей работе, важен результат. Причем не просто результат, а тот, способы достижения которого нам не в убыток. Ну, например: женщина подозревает своего супруга в неверности и платит нам оговоренную сумму с тем, чтобы мы проверили ее подозрения, подтвердили их либо опровергли. И в зависимости от оговоренной суммы разворачивается спектр работ: сколько человек задействовано в работе, какова территория охвата (лететь ли вслед за ним в командировку во Владивосток или необязательно), что считать доказательством и уликой... Но мы не можем тратить на выполнение работы больше, чем нам за нее заплатили, в противном случае долго бы мы не просуществовали. Редко кто может выложить немеряную сумму, соответственно и размах работ становится в пропорцию к заплаченному. Скрытую стационарную камеру заменяет человек из наружного наблюдения (хотя мы и камеру можем, если клиент потребует и проплатит). Несколько дней подряд плотной опеки в 99% случаев вносят ясность в проблемы такого рода. Так же и милиция работает. У них бюджет еще скромнее нашего, все шпионские заморочки они видят только в кино и по телевизору. Основа основ сыскной и профилактической работы в МВД и ФСБ и их аналогов в любой стране мира – это агентура. Если подробно изучить деятельность агентов спецслужб, поговорить по душам с оперативниками всех мастей, от патрульных до "убойников", они вам четко обозначат закономерность: чем шире и разветвленнее агентура, тем выше раскрываемость и успешность работы. Хороший мент знает свой район, участок, квартал – назубок. Все "синяки" и "синявки", бандиты, шалавы, притоны, точки по торговле наркотой и паленой водкой – все должно быть известно квалифицированным ментам. Другое дело, что не все и всегда можно доказать... Но все и всегда становится им известно не по воле святого духа, не в награду за надетые погоны, а в результате кропотливой и грязной работы – оперативного (взаимовыгодного – это неизбежное условие) взаимодействия с информационными источниками: помощниками, агентами, "барабанщиками", "наседками", дятлами – короче говоря, стукачами. Ну и население бескорыстно помогает – дети, бабушки, случайные свидетели, но не о них сейчас речь. А вот среди тех, кто помогает за выгоду – за деньги, за снисходительность к их "шалостям", за молчание, вот среди них очень мало кристалльно чистых людей. Напротив, чаще всего это человеческое отребье, бомжи, алкоголики, наркоманы, люди опустившиеся физически и морально, чья теперешняя жизнь не искажена нравственными терзаниями. И тут получается палка о двух концах: оперативник – в какой-то мере "свой", он ведь с утра до ночи вынужден купаться в этой грязи, как бы жить с подопечными одной жизнью, дышать одним с ними воздухом. Он знает почти всех и почти все обо всех... Но и его знают все окрестные обитатели дна, и о нем знают многое, особенно если он на руку нечист и рыльце его в пуху. Продажный или еще каким-нибудь образом "неправильный" мент со временем перестает стесняться своих маргинальных свидетелей, ибо его слово и показания способны в родных пенатах перевесить свидетельства батальона "синяков" и сотни карманников. Пьет – ну а кто у нас святой? По мордасам бьет – а что тебя, конфетами "Красный мак" кормить за обоссанные парадные? На лапу берет – ты ему, что ли, вшами взятку давал? Нет? Так заткнись и не вякай, пока цел.
Но люди, опустившиеся и всеми презираемые, те, что даже не внизу социальной лестницы, а под ней обитают, и другие – те, кто на крепком крючке у ментов пребывают, все они – там, в глубине души, прячут обиду и лютую злобу: на себя, на весь мир, на тех, кто их притесняет и заставляет себе служить... Они стучат своим "хозяевам" – ментам и оперативникам и ненавидят их.
Мы же люди неофициальные, нам, как правило, прижимать "контингент" нечем, мы им платим за услуги. Поставили бутылку горемыке, поговорили по-людски... Глядишь, узнаем, что капитан Иванов Иван Иванович не брезгует плату от местных "девочек" принимать натурой, в "устной" форме.
Проходит еще немного времени и получаем мы сигнал, подтверждающий ранее принятую информацию: именно Иван Иванович бил Бориса дубинкой по почкам и сапогами в пах, именно он с размаху ронял его затылком на цементный пол. Это видели из "обезьянника" два бомжа. Оба допрошены порознь, все сходится. А что нам девочки расскажут? А одна девочка, поплакав, рассказала нашим дознатчикам удивительные вещи. Капитан Иванов, оказывается, любит общаться с девочками, надев на себя женское кружевное белье и чулочки с поясом... Тьфу ты, мать-перемать, и стыдно за него, и противно...
Два месяца мы следы искали да месяц примеривались... И вот однажды поступает в соответствующий отдел ГУВД сигнал на капитана Иванова, а в одну скандальную газетенку – другой сигнал. И так совпало, что газетчики с фотои кинокамерами чуть раньше прибыли в маленький, уютненький, всем ветрам открытый притон, где валяется сытый и пьяный капитан Иванов в соответствующей случаю экипировке. Естественно, все это случилось во время боевого дежурства, а не в свободное время, каковое каждый волен проводить в меру своего воспитания либо своей испорченности на выбор. И закрутилось дело. Наша задача была – самим так и оставаться в стороне, но следить, чтобы не гас костер, чтобы не иссякал пыл правдолюбцев и творцов сенсаций...
Очень кстати оказалось, уже безо всякого нашего участия, что опьянение было не простое, а наркотическое... Капитан Иванов, как выяснилось, давно уже был заядлый любитель конопляных растений... И случилось расследование, вскрывшее несметное количество мелких и крупных нарушений и должностных преступлений... И ясное дело, что большинство их, ну, все, что сумели погрузить, включая торговлю наркотиками, оказалось плодом деятельности одного-единственного одинокого одиночки – капитана Иванова, паршивой овцы в кругу добродетельных коллег. А заручка, которая у него была, в момент от него отвернулась, увидев фотографии, которые все-таки в свободную прессу не попали... Иванов, конечно, пошел под суд, а после на зону, ментовскую, а не на обычную, куда живым милиционерам нет ходу, но и там, в "автоматной" зоне, ему, по рассказам, чулочки с поясом поперек горла встали...
Иногда я вспоминаю те события и думаю: ведь это мы помогли Иванову переселиться на тюремные хлеба и ощутить полной мерой и на своей шкуре, что такое произвол и унижения... Мучает ли меня совесть за это? Отвечаю: нет. Стало кому-нибудь хуже в результате? Это как посмотреть. Иванову и родителям его – да. Остальным, далеким и близким, – нет, смею надеяться.
Ну а дальше разгром ментовской банды пошел по нарастающей: теперь ведь, после скандала, никто не хотел рецидива. Одно дело нагрузить на горб Иванову все грехи, скопившиеся в отделении, отмазав остальных участников. Другое – понимать, что оставшиеся кадры скорее всего не перевоспитаются, а, чуточку подождав, вновь возьмутся за старое, готовя новые ЧП на голову начальникам и политикам. Поэтому отделение "укрепили" сверху и начали ротацию кадров: кого разогнали по другим отделениям, а кому – служебное несоответствие и рапорт об отставке.
Я на этом счел месть свершенной, но как руководитель, несмотря на то, что получил соответствующий сигнал, закрыл глаза на хулиганство двоих своих сотрудников, Бориных друзей: в закусочной на Сенной крепко побили они своего "случайного" собутыльника, сержанта в отставке Сидорова, бывшего мента из того же отделения. Я даже ругать их не стал, перепоручил сделать это их непосредственному начальнику. Но так перепоручил, вскользь, без нажима и металла в голосе.
ГЛАВА 7
Как первый руководитель и хозяин дела я имею много прав и кое-какие обязанности. Захочу – дам разгон своим подчиненным, захочу – поеду домой в рабочее время и оттуда буду руководить. Решу, что пришла пора реорганизовать ту или иную службу, тотчас же соответствующие службы зашуршат бумажками, сядут на телефоны и за компьютеры – исполнять. Охрана отдает мне честь, водитель открывает дверцу и так далее, и тому подобное. Может быть, кому-нибудь все эти "знаки почета" в великую радость, но я, честно говоря, замечаю только их отсутствие, привык... Да и голова постоянно занята проблемами, а не собственными желаниями. Захочу... Как я могу захотеть реорганизовать подразделение, если оно работает успешно и эффективно? Или если на это не выкроить средств в ближайшие три месяца? И почему я должен отчитывать второго бухгалтера или охранника в офисе, к примеру, если на это есть главбух и соответственно начальник охраны? Собрался я по грибы или на охоту – ан в Москве коллизия, которую способен, по служебному регламенту, разрешить только "Первый", то есть я. И все планы к черту, и я уже в аэропорту с дежурным чемоданчиком, который мне жена всегда наготове держит. Чем дальше, тем больше мое "хочу" попадает под каблук общему "надо" и я не ропщу – сам выбрал стезю: дело развивается, и я ему служу. А уж взялся, так служи, и не ной, и не морщись, когда от проблемы, что лежит у тебя на столе, пахнет отнюдь не цветами.
Звоню я Фазеру, представляюсь, обозначаю суть теперь уже общей нашей с ним ситуации. Фазер, он же Капо, держится по-деловому, вполне корректно, я бы сказал – уважительно, никакого наката, никаких угроз. Для него все предельно ясно: крышуемый – его достояние, извольте вернуть. Я тоже вполне корректно и миролюбиво поддерживаю разговор и вполне определенно объясняю ему, что имею собственное мнение по данному вопросу, отличное от мнения собеседника. Разговор буксует, но ни он, ни я трубку не бросаем, поскольку заинтересованы в мирном и результативном развитии событий. Наконец он предлагает стрелку, и я немедленно соглашаюсь. Завтра, в 18-00, в ресторане "Доброе утро" будет происходить совещание между лидером бандитской организации Фазером, он же Капо, он же Капатилов.., и президентом ассоциации "БЕРЕЗА" Федоровым Игнатом Александровичем, то есть мною. Рабочая встреча, привычное дело: с бандитом за рюмкой коньяка (на этот раз – только минералка будет, разговор очень уж серьезен) решать вопросы ко взаимной выгоде. Так бывало неоднократно и впредь повторится не один раз. Работа у нас такая.
Как-то раз мой закадычный, от школьных времен еще, приятель, не от меня, но знавший кое-что о моей работе, спросил меня: не стыдно, мол, не противно бывает сидеть за одним столом с бандитами и убийцами, чокаться рюмками, совместно отмечать дни рождения?..
Добавлю: и подарки дарить ко дню рождения, и сделки заключать, фотографироваться на память... Отвечаю: как когда, но по большей части нет, не стыдно. Мне перед Богом в свое время держать ответ, когда под рукой уже не будет адвокатов и где никакие связи не действуют. И каждый раз пытаюсь я сверять сделанное перед совестью и верой в Высшую справедливость. Я – законопослушен, хотя и нарушаю иной раз. Нет на мне вымогательства, воровства, крови, торговли наркотиками и проститутками. Наши заказчики верят нам и не боятся нас. Мы служим обществу, а не паразитируем на его пороках. Вот мои главные отличия от бандитского ремесла. Теперь по существу вопроса, заданного моим школьным приятелем.
Смотрю я телевизор, а в руках у меня – старый номер газеты "Коммерсант". По телевизору показывают, как высший прокурорский чин требует у Испании выдачи человека, обвиняемого в целом букете крупномасштабных преступлений, принесших ему сотни миллионов условных единиц прибыли, а государству – убытков примерно на ту же сумму. А в газете, в свое время специально, между прочим, отложенной мною в архив, черным по белому написано, что тот же человек, назовем его условно Гусянский, награждается за заслуги перед Отечеством и получает свою награду непосредственно из рук Президента Российской Федерации. Один и тот же человек. За одни и те же поступки. Где логика и здравый смысл, спрашивается? Дураку ясно, что этот самый Гусянский золотых копей не открывал и наследства не получал, но при этом стал обладателем телекоммуникационного имущества, ранее принадлежавшего государству, и извлекал из этого деньги, власть и престиж. Ну никто не поверит, что получил он всю эту раскрутку, включая кредиты, не за взятки, а так просто, потому что хорошим парнем оказался. Взятки, сговор, обман, хищения – так называемая коррупция. Все верно, все всё правильно понимают, да только общее мнение в суд не понесешь и в дело не подошьешь. Есть закон – плохой, хороший, правильный, дурацкий – но он есть, и мы обязаны жить по данному закону до тех пор, пока он не будет изменен либо отменен. Вот отсюда следует исходить в оценках человеческих поступков, если работаешь в сфере, связанной с юриспруденцией. Так вот, пока согласно закону человек не признан виновным – он такой же равноправный гражданин, как и мы с вами. Такой же, не лучше, но и не хуже. Я не знаю Иосифа Кобзона лично, может быть, он главарь всей советско-российской мафии, а может быть, просто хороший певец, подло оболганный журналистами, но фотоснимки его в компании со всякими там Шанхайчиками – не повод шельмовать его на отечественном и международном уровнях. Докажите и тогда принимайте меры. А я слишком много раз видел, как вчерашние безупречные герои, завсегдатаи экранов и газетных полос оборачиваются сегодняшними злодеями и мерзавцами, уже в новом качестве продолжающими оставаться завсегдатаями этих же полос и экранов. И наоборот.
Были времена, помню... Государственная власть была слаба – во всем, начиная от неспособности поддержать национальную валюту и коммунальную сферу и заканчивая полной анархией в государственной системе соблюдения закона и порядка в регионах, городах и на улицах. По Питеру стало модно разъезжать на иномарках, супернавороченных – от колес, до снегоочистителей, – но при этом – без номеров. Едет такой новый победитель русской жизни без остановки на красный, желтый и зеленый свет, разгоняет клаксоном всякую жигулевскую мелочь. Хорошо ему: в желудке икра с коньяком, на груди пудовая златая цепь, на сердце – бумажник, до отказа набитый сотенными "франклинами", на заднем сидении – автомат "Калашникова", ничем не прикрытый. Постовые сразу отворачиваются, чтобы не дай бог не заметить нарушителя... А едет он, скажем, на стрелку. Или на день рождения к другу, которого он зовет "братаном"...
Без номеров я лично никогда не ездил, меня подобная "исключительность" не греет, и автоматов "левых" не держал, но на таких тезоименитствах бывал неоднократно, с подарками и без них...
Обычно застолья проводились в загородных особняках или в ресторанах, целиком для этого снятых. Сидит во главе стола виновник торжества, рядом с ним друзья и близкие. Сначала идет ритуал приема гостей: входят, поздравляют, вручают подарки с поцелуями и крепкими объятьями, кушают, сидят приличные четверть часа, уходят. Потом, когда поток поздравляющих иссякнет, ближний круг отвязывается – начинает гулянку на всю катушку...
Поначалу я от неопытности попадал в трудные ситуации: возьмешь, скажем, рюмку или салатницу – а обратно ее уже не поставить, поскольку стол искуснейшим образом уставлен яствами в три-четыре слоя, тарелка на тарелку, модно было таким образом хлебосольство и широту натуры показывать... Были времена. Но крепла власть и потихонечку-помаленечку стала вспоминать и другим напоминать, кто в доме хозяин. В 1994-м задули новые ветры в городской жизни. "Братаны" привыкли к слабости власти и собственной безнаказанности и становились легкой добычей для РУБОПа и ОМОНа, или уж как они там назывались в то время (люди и функции те же, а вывески зачем-то менялись), поскольку не озаботились вовремя юридической защитой. Года не прошло, как машин без номеров не осталось в городе. Понял бандит, кошельком и боками уразумел, что пальцы лучше обратно в ладонь втянуть и ГИБДД не игнорировать. К чему я все это рассказываю, от темы уклоняюсь? Не уклоняюсь, иллюстрирую: ездишь без номеров – останешься без прав, а то и без машины. Ездишь с номерами и правильно оформленными документами – тебе под козырек и проезжай, дорогой. Так стало для всех, или почти для всех, потому что в России никак не могут без исключений и без машин с мигалками...
Дальше больше: налоговая полиция и налоговая инспекция стали свирепствовать, особенно там, где за версту пахло большими и неучтенными деньгами: в банках, в казино. Приходилось выбирать: лишиться рога изобилия или делать его легальным, хотя бы внешне, на случай проверок. Те, кто лишился источников райской жизни, канули в лету, остальные начали из кожи вон лезть, чтобы выглядеть крутыми, но законопослушными. Многим это удалось, некоторые даже преуспели на данном поприще...
Кстати, довелось с Мамедом встретиться на деловой основе... На одном из подобных "дней рождения" я выхожу, он заходит. Привет – привет. Как дела, как жизнь – спасибо, хорошо. А у тебя – тоже все нормально... И расходимся уже...
– Э-э... Игнат, слушай...
– Слушаю тебя внимательно, Мамед.
– У тебя лицензия есть, ты охранять можешь, да?
– И лицензия есть, и охранять могу. Точнее, мои знакомые. Ну ты понимаешь... Смотря что охранять?
– Пункты обменные у меня. У знакомого грабанули какие-то отморозки, а до меня докапываются, моих ребят менты вяжут, бьют, кто охраняет.
– Так твои ребята, небось, на общественных началах охраняют, без лицензии?
– Во-во. Я пытался лицензию-милицензию получить... Це-це-це... Плохо, никак не получается. Есть у тебя ходы?
– Ходы есть, но тут не во взятках дело. Ты пробовал банкиром стать?
– Нет, зачем мне?
– Тут то же самое – профессиональное дело, только им и придется заниматься, на базарные дела сил не останется. Может, помочь? Мы можем твои точки охранять.
– А дорого берешь?
– Не дороже денег, в накладе еще никто из заказчиков не оставался. Только есть тонкость, Мамед...
– Какая опять тонкость? Что черный я?
– До этого давно никому дела нет, не усложняй. Если договоримся – мне от тебя безнал будет нужен.
– Безнал? А что, живые деньги хуже, да?
– Лучше. Но мне нужен безнал за эти услуги.
– Ну нет проблем, дорогой, есть у меня безнал. Скажи сколько, если договоримся – сразу и переведу.
– Согласно договору переведешь, если подпишем. Но договоримся, я думаю, деловые же люди...
И за Мамедом пришли новые времена: пришлось ему посреди барахолки, на месте прежней вольницы фирмы регистрировать, бухгалтеров и аудиторов нанимать, наличку укрывать и частично показывать – все, как у всех... Договорились мы с ним, года три его пункты охраняли, пока он ими занимался...
На чем я остановился? На том, что государство стало набирать силу и власть и ею пользоваться. То-то хорошо! Но ведь это наше родное государство, оно всегда, еще при Горохе Ивановиче, свой путь имело. Вот и тогда, в 1995 году (да и сейчас такое бывает, если честно), взялось оно накопленными мускулами играть и "маски-шоу" показывать.
Сижу у себя в кабинете, жду приятеля на небольшое совещание. Его бизнес – фирма, обеспечивающая наружную охрану зданий и территорий. Мы тоже этим занимаемся, но его фирма сосредоточила усилия именно в этом направлении. Дела его идут успешно, а по роду деятельности он тесно связан с людьми, чье прошлое небезупречно, а деятельность широка и многоуровнева. Этим людям то и дело бывают необходимы услуги моего приятеля и они щедро и в рамках закона за них платят. Грубо говоря, не может он себе позволить отделять клиентов по принципу "судим – не судим", если перед официальными структурами его клиенты – такие же бизнесмены, как он сам. Сижу, жду. Полчаса назад Вадим звонил и пытался отбрыкаться от встречи, но речь идет о крупной сделке, связанной с перевозками и кредитом, и я его дожал. Можно было бы и к нему поехать, но у меня документы, специалисты, ожидаемые звонки...
Как только он вошел, я сразу же понял причину его нежелания появляться на публике: щека распухла, во весь глаз синяк. Оказывается, был он с визитом у такого вот клиента, там как раз небольшое пиршество организовалось по случаю то ли юбилея, то ли досрочного освобождения, и его пригласили к столу. Вадим не успел и салата съесть, как начались эти пресловутые "маски-шоу": удар, дверь падает, врываются люди в масках, комбинезонах, с автоматами наизготовку.
– Всем на пол! Руки за голову! Не шевелиться, я сказал! – И сапогами уминают празднично одетых ослушников. Лежит Вадим, как приказано, руки за голову. Вдруг чувствует – воин закона ощупывает ему левое запястье, где у него тикали часы на десять тысяч условных единиц. Вадим повернулся было посмотреть, а может, и объяснить, как тут ему прикладом по любопытному глазу...
Потом перед ним извинились за причиненные неудобства, но своих часов он так больше никогда и не увидел.
Жаловаться? Кому? Практика общепринятая: после подобных налетов, возвращаясь на базу, карманы, пазухи и шлемы "коммандос" напоминают корзины продовольственных магазинов, и начальники не видеть и не знать этого не могут. Уголовное же дело заводить на них, заявление писать – вроде как престиж может пострадать: других защищать берется, но даже себя не сумел. Да и все они одинаковы под масками...
Беспредел – он ведь всюду беспредел, хоть на барахольном рынке, хоть в кабинетах Смольного... И отравляет он жизнь всем, а не избранным, как и всякий социально-правовой беспредел.
Хорошо ли, плохо ли, а по своему немалому опыту я знаю: лучшая помощь от государства – это когда оно оставляет тебя один на один с твоими проблемами и не суется ни с палками в колеса, ни с помощью. И еще неизвестно что хуже: любые попытки его, государства, по-отечески прийти на помощь заканчиваются такими проблемами, что только успевай валерьянку пить и карманами трясти. Хочешь действительно помочь, родное государство, прими здравые законы и обеспечь их тотальное, поголовное, неукоснительное соблюдение, без исключений. А с проблемами мы, худо-бедно, сами справимся... Вот вам, кстати, раз уж о Вадиме и о государстве речь зашла, история.
Однажды клиенты попытались ему претензию предъявить, мол, имущество с охраняемых складов пропадает. Но у Вадима, мужика крученого и ученого, с учетом все поставлено на "ять" с плюсом и он в два счета доказал, что не верблюд – в его секторе ответственности ажур. Но товар реально исчез, куда, спрашивается, и как? Провели анализ: товар шел из-за границы, через Выборгскую таможню, машинами, на питерские склады. До таможни – все нормально. После... Непонятно. Спасибо Вадиму, вывел он на меня своих клиентов, стали они мне заказчиками и мы засучили рукава. Наша задача по формулировке была исключительно проста: выяснить, на каком этапе пропадает груз, найти виновников и пресечь возможность дальнейших хищений. Это потом уже, когда все раскрылось, все вдруг показалось таким простым и очевидным, а тогда пришлось нам попотеть да головы поломать.
Груз – дорогостоящая электронная бытовая техника, телевизоры там, музыкальные центры и тому подобное – перевозился в фурах, покрытых мягкими тентами, из синтетики. После Выборгской таможни фуры шли караваном, впереди машина сопровождения. В прежние времена случалось, когда такую вот фуру останавливают добры молодцы с оружием в руках и нахально грабят. Потом этот бизнес стал очень дорого обходиться нападающим и сошел на нет, но машины сопровождения остались обязательным и нелишним атрибутом. Без них грабежи вполне могли бы возродиться.
Да. Месяц мы потратили на розыск и расследование, вбухали немало средств заказчика и собственных сил, но раскрутили все в лучшем виде и по полочкам разложили, для потомков и в собственные анналы. И, надобно отметить, картинка получилась прелюбопытнейшая. Преступная группа, расхищающая чужое добро, действовала дерзко и изобретательно. Прежде всего были конкретно подкуплены работники Выборгской таможни, не все, разумеется, даже не ключевые, но некоторые, очень полезные именно для предстоящих дел. Сначала мы вышли на них – тихо, негласно, ничьего внимания не привлекая. А как вышли? Да проще простого, если оглянуться на сделанное. Мы обратили внимание на то, что в пропаже грузов прослеживалась некая периодичность. Для этого пришлось кропотливо подбирать статистику пропаж не только у наших заказчиков, но и у других. Мы и опрашивали, и добывали сводки в правоохранительных органах, куда сигналы поступали. Потом наложили сведения на графики дежурств, которые достать оказалось несложно и недорого... Агентура, традиционные глаза наши и уши, подсказала много дельного...
Действовали на дорогах лихие ребята с Украины. С таможни, сразу же после проверки, в нужный адрес поступал сигнал, где сообщалась номенклатура груза, данные на машину, время отправки (в нашем случае – всегда темное время суток, что тоже послужило дополнительной ниточкой розыска). Сигналы поступали разными способами: на пейджер, примитивным кодом, из уст в уши лично, иногда внагляк – на трубку, открытым текстом. При том, что трубочные разговоры так легко прослушать – и слушают все, кому не лень, – ни разу никого это не заинтересовало и нигде не всплыло! И в нужном месте с боковой дороги выворачивала на Выборгское шоссе неброская машина типа "Москвич-каблук" и тихонечко пристраивалась в хвост колонне этих самых фур. На дороге темень – а это было, как я уже говорил, непременным условием для успешной "работы", у "Москвича" все фары-габариты погашены, крейсерская скорость у фуры около восьмидесяти – и наш "Москвич" прилипает вплотную к задней фуре, буквально в метре-двух. Далее из легковушки вылезает предприимчивый акробат и по специальной выдвижной лесенке доползает непосредственно до задней стенки фургона и начинает ее аккуратно вскрывать, чтобы потом, когда все закончится, аккуратно же придать ей прежний вид. Трюкачи, мать их за ногу, эквилибристы-дорожники. Случись что не так резкое торможение или юз по скользкой трассе – и нечего будет лечить... И случалось, и размазывались кляксами на дороге, как они потом сами рассказывали в принудительно-доверительных беседах. Но профессиональная гордость и желание поживиться на халяву вновь и вновь понуждала их идти "на дело". Вскрыв фуру, человек забирался внутрь, с помощью специального фонарика искал подходящее, подтаскивал к краю и так же, на всем скаку, передавал подельникам в машину. Потом тихо пробирался обратно, "Москвич" тихо отставал и... все. Куда и за сколько они потом перепродают уворованное, нас уже не интересовало. Но раскрыть секрет пропаж – это еще не все. Заказчик нам доверял, в установленных договором границах, но детективный рассказ – это еще не повод, чтобы счесть оплаченную работу завершенной. И это справедливо, поскольку сплести правдоподобную историю может почти каждый, а уж выслушивать такие истории, с последующей просьбой денег, каждому бизнесмену приходится многими десятками. Итак, дело мы фактически раскрыли, но требовалось предъявить заказчику неопровержимые доказательства этому, с тем, чтобы он расставался с нашим гонораром без колебаний и сожалений.
– Доказательства будут, – сказали мы.
"Сказали мы"... Что стоит за этими словами, ведь рот открывал перед заказчиком один человек, то есть я. А сказали – мы. Это очень много значит, когда у меня есть право говорить не только от своего имени, но и от имени тех, кому я доверяю и кто доверяет мне. Есть такой сорт людей, которым во что бы то ни стало, вне зависимости от времени и места, хочется, свербит демонстрировать свою значимость, крутость или хотя бы подкрученность, близость к крутизне. Такие люди не упустят случая унизить окружающих, посторонних и своих. Вот кто так поступает – на самом деле слаб и уязвим: те, кто перед ним лебезит и стелется, обязательно его предадут, а при удобном случае и затопчут, выместят былые обиды и унижения. А при живом "хозяине", пока тот в силе, и приоритеты их деятельности искажаются до полной хреновости: им не результат важен, им важно мнение начальства. Кто умеет втирать очки, играть на слабостях своего патрона – тот хороший, а остальные плохи. Естественный отбор постепенно вымывает сильных и инициативных, оставляет приспособленцев и льстецов. Если, не дай Бог, засидится на своем месте такой начальник – все вокруг вырождается. Мне лично такое положение дел представляется позорным и разорительным. Лидер, руководитель, босс, президент, начальник и прочий всякий-разный директор в первую голову силен своей командой, если он стоящий лидер, а не калиф на час, волею случая пролезший в "шишки". И с удовольствием повторюсь: если я говорю "доказательства будут", это значит я уверен в ребятах из нашей команды, как и они уверены во мне...
