355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Чернов » Гомо акватикус » Текст книги (страница 5)
Гомо акватикус
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 18:29

Текст книги "Гомо акватикус"


Автор книги: Александр Чернов


Жанры:

   

Спорт

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Бермудские атланты

 
Aliens! За великими Спутниками и равняясь по ним!
 
Уолт Уитмен

В конце мая 1964 года неподалеку от Бермудских островов, в Атлантическом океане, стал на якорь небольшой корабль – тендер «Нахант». Этому видавшему виды морскому волку, уже приговоренному на слом, выпала честь закончить свою карьеру в роли плавбазы обсерватории «Силэб-I».

Руководителем американской экспедиции в глубины Атлантики стал капитан 1-го ранга Управления медицинской службы ВМС США Джордж Бонд. Раньше Джордж Бонд был хирургом и считался одним из лучших специалистов штата Северная Каролина.

Что же заставило капитана Бонда сменить скальпель на акваланг?

Операция «Генезис»

В течение нескольких лет Бонд служил в специальной группе по подводным исследованиям. Здесь впервые в США начали применять гелиевые смеси для дыхания водолазов и аквалангистов. Увлекшись этой идеей, Бонд вскоре возглавил лабораторию медицинских исследований в Нью-Лондоне и продолжил опыты по подводной физиологии.

Первыми акванавтами стали животные – белые мыши, морские свинки, овцы и козы. При дыхании обычным сжатым воздухом под давлением семь атмосфер звери жили тридцать пять – сорок часов, а затем гибли. После долгих экспериментов была составлена смесь из кислорода, гелия и азота, неопасная для здоровья животных. В одном из опытов четвероногих поместили в камеру под давлением восемь атмосфер. Целую неделю, дыша гелиевым воздухом, прожили они на «глубине» семидесяти метров. Еще три дня ушло на декомпрессию.

Были проведены десятки и сотни таких экспериментов. Изменялось давление, состав дыхательных смесей, время пребывания в барокамере, условия декомпрессии.

Наконец, в 1962 году начались опыты с людьми.

Имея такого солидного шефа, как американское военно-морское ведомство, капитан Бонд не испытывал нужды ни в помощниках, ни в средствах. Для экспериментов Бонд получил в свое распоряжение комфортабельную барокамеру. В ней было два входа. Один на поверхности, другой под водой. Подводная дверь вела в небольшой бассейн диаметром три и глубиной пять o С половиной метров. Во время опытов бассейн закрывался герметической крышкой, а затем включались компрессоры, нагнетающие сжатый воздух. Теперь и в барокамере и под водой было одинаковое давление. Бассейн имитировал океанские глубины, барокамера – подводный дом. Один из отсеков барокамеры был приспособлен для медицинских наблюдений и физиологических опытов, другой – под жилые покои. Однажды испытуемые провели здесь двенадцать дней, соответствующих жизни на глубине шестидесяти метров. В другой раз трое акванавтов (слово «океанавт» в США не привилось) провели в этом бронированном замке две недели.

Время от времени они покидали свое убежище, чтобы размяться, поплавать в «открытом море», а главное – выполнить работы, намеченные по программе. Вдоволь наплававшись и справившись с заданием, акванавты через подводный люк возвращались в свой дом, где их ожидали накрытый стол и удобная постель. В случае необходимости они и сами могли кое-что себе приготовить. В барокамере имелись небольшая удобная кухонька с электрической печкой и холодильник. Однако в меню акванавтов пока что почетное место занимали всевозможные консервы.

Многолетние береговые исследования и приготовления Джорджа Бонда вошли в историю акванавтики под названием «Генезис-1». Важнейшим итогом этих работ явилось открытие, о котором упоминалось в начале книги: кровь и клетки тела насыщаются газом примерно за сутки; независимо от глубины и продолжительности подводного бытия, срок декомпрессии всегда остается одним и тем же.

Однако на море первыми проверили эти выводы Линк и Кусто. И лишь убедившись в успехе их опытов, управление ВМС США наконец разрешило провести такое испытание капитану Джорджу Бонду.

Астронавт под водой

Корабельный кран, скрипя и лязгая, бережно поднял тяжелую металлическую капсулу – подводный дом. Потом его опустили на дно. 1 июня 1964 года на тросе подали глубоководный лифт. В нем занимает место экипаж «Силэб-I» – четверка акванавтов. Вскоре они уже ступают на порог своей подводной квартиры, обосновавшейся на глубине шестидесяти метров.

Подводная обсерватория «Силэб-I»

«Силэб-I» – в переводе это английское сокращенное слово означает «Морская лаборатория № 1» – внешне несколько походила на подводную лодку, установленную на ходули. Это сходство ей придавали металлические ножки, опирающиеся на пару продолговатых понтонов. Понтоны выполняли роль балластных цистерн и фундамента подводного дома. Нужное давление в помещениях «Силэб» при ее спуске под воду осуществлялось не сразу, а возрастало по мере погружения. Так медленно, дюйм за дюймом, приближалась станция к проектной отметке. Путь в глубины продолжался тридцать с половиной часов. Под конец погружения в искусственном воздухе содержалось восемьдесят процентов гелия, шестнадцать – водорода и только четыре процента кислорода.

Поселенцы «Силэб» жили в маленьком, но уютном кубрике с двухэтажными матросскими койками. Кроме того, имелась небольшая, неплохо оборудованная лаборатория, где акванавты со всеми удобствами могли изучать дары моря. Обед готовили в кухне на электрической плите.

Вода подавалась с корабля по шлангам. По кабелям поступала электроэнергия. По другим кабелям осуществлялась телефонная и телевизионная связь.

Гелий сильно деформировал голоса. При переговорах с надводными наблюдателями акванавты писали записки и подносили их к телепередатчику. На экране корабельного телевизора отчетливо виднелась каждая буква, написанная под водой.

В носовой части станции разместилось сто десять стальных баллонов с гелием, кислородом и азотом. Этих запасов должно было хватить на три недели.

Джордж Бонд лично подобрал акванавтов, которым можно было доверить подводный дом. Сам капитан во время эксперимента находился на тендере «Нахант».

В экипаж морской обсерватории вошли такие же убежденные фанатики «гидрокосмоса», каким являлся их руководитель. Это были мужественные и смелые люди, опытные аквалангисты, прошедшие серьезные тренировки в барокамере. Помимо дел, привычных их профессиям, каждый из акванавтов должен был справляться и с рядом других обязанностей. В сущности, эта четверка выполняла работу большого научного коллектива.

Бермудские атланты: Лестер Андерсен, Роберт Томсон, Малькольм Скотт Карпентер, Роберт Барт, Сандерс Маннинг

Давайте же познакомимся с ними поближе. Роберт Томсон – морской врач, человек железного здоровья. Он отец шестерых детей. Его конек – биология и геология. Томсон проводил и некоторые физические наблюдения в океане.

Второй участник экспедиции Лестер Андерсен – по специальности подводный взрывник. Он тоже глава большой семьи. У него пятеро детей, и все девочки.

Третий член экипажа – Роберт Барт, старый соратник Джорджа Бонда по «Генезису».

И наконец, четвертый – Сандерс Маннинг. Самый молодой из участников экспедиции, он удивлял товарищей своей железной выносливостью и невозмутимостью.

Позднее к этому клану присоединился… астронавт – капитан 2-го ранга американских ВМС Малькольм Скотт Карпентер, известный тем, что одним из первых в США совершил орбитальный полет вокруг нашей планеты на высоте двухсот шестидесяти километров. Сначала все четверо без особого воодушевления отнеслись к появлению их «небесного брата» в морских пучинах. Однако когда астронавт выполнил труднейшее погружение и убедил их, что в «гидрокосмосе» держится ничуть не хуже, чем на борту спутника Земли, акванавты приняли его в свою компанию.

В течение нескольких дней тренировались они все вместе, перед тем как спуститься к вершине угасшего подводного вулкана – месту, где было намечено установить «Силэб-I». Но накануне спуска лаборатории астронавт ухитрился сломать руку и, естественно, от участия в эксперименте, к большому огорчению четверки, был отстранен…

По утрам подводные жители делали легкую разминку и, позавтракав, отправлялись на работу.

Дел у акванавтов было немало. Они исследовали дно, собирали пробы грунта. Вели фото– и киносъемку. Монтировали необходимое оборудование. Проводили различные химические эксперименты, измеряли температуру и соленость окружающей воды.

Они также были обязаны следить за своим собственным состоянием и точно регистрировать все возможные отклонения от нормы. Кроме того, акванавты наблюдали за поведением своих соседей – морских животных. Некоторых из них жители «Силэб» ловили себе на обед.

Стол украшали самые изысканные деликатесы: омары, устрицы, осьминоги.

В «Мире безмолвия»

Снаружи подводного дома свешивались уши гидрофонов. «Интервью» с обитателями глубин записывались на магнитофон. Позднее эти беседы были приобщены к коллекциям акустических атласов, хранящихся в морских лабораториях.

«Море – настоящий мир безмолвия. Я говорю это вполне убежденно, опираясь на многочисленные наблюдения, хотя знаю, что за последнее время немало написано о подводных звуках…

Звуки под водой такая редкость, что воспринимаются особенно остро. Страх, боль, радость – все эти чувства обитатели моря выражают безмолвно. Извечный круг жизни и смерти совершается бесшумно; и только млекопитающие – киты и дельфины – нарушают тишину. Случайный взрыв или рокот судовых моторов – проявления деятельности человека – не могут потревожить покоя глубин», – писал Кусто лет десять назад.

Знаменитый исследователь был не совсем прав.

О рыбьих «разговорах» знал еще, например, древнеримский ученый Плиний. Недвусмысленно и категорично высказался на сей счет его соотечественник писатель Клавдий Элиан:

«Те, кто обрекает всех рыб на молчание и глухоту, весьма мало знают природу рыб».

Так или иначе, но до последних лет глубины моря действительно считались «миром безмолвия». Открытие разноголосицы звуков оказалось настолько неожиданным, что поначалу вызывало настоящую панику.

Стал хрестоматийным случай, который произошел во время второй мировой войны на одной из американских военно-морских баз в Атлантике.

На дне Чезапикского залива была раскинута обширная сеть приборов для обнаружения подводных лодок. Район тщательно охранялся.

Однако сразу после наступления сумерек произошло что-то невообразимое. Гидроакустики были оглушены. Под водой одновременно заработали… сотни отбойных молотков. Грохот все усиливался. Через час шум стал ослабевать и в полночь внезапно вовсе прекратился.

Была объявлена боевая тревога. Залив прочесали вдоль и поперек. Но ничего подозрительного не обнаружили.

На следующий день история повторилась. Грохот, несущийся из глубин, превышал обычный шум моря в несколько тысяч раз. Вновь пошли в ход глубинные бомбы. Шум ненадолго прекратился, но затем возобновился с прежней силой. Так бывало каждый раз, как только наступали сумерки.

Адмиралы отдали приказ произвести расследование. Но завершили его… биологи. Виновниками переполоха оказались небольшие рыбы крокеры. С частотой пулемета, как по туго натянутому барабану, колотят они по своему плавательному пузырю. Вместо барабанных палочек – особый вибрирующий мускул.

Одна рыба барабанит не очень громко. Но было подсчитано, что в те дни в заливе Чезапик на рыбий митинг собралось до трехсот миллионов крокеров! Страшный грохот, который они поднимали, не могли заглушить даже взрывы бомб.

Другая история произошла с кораблями, стоявшими у Зондских островов. Всю ночь не смыкали глаз встревоженные моряки. И было от чего! Из-под воды то и дело раздавались автомобильные сигналы! Как оказалось, их подавали рыбки терапоны.

А сколько хлопот доставили рыбы американским минерам! В годы войны по непонятным причинам то там, то здесь стали взрываться акустические мины, приготовленные для японских кораблей. Эти мины должны были срабатывать на звук гребных винтов судна. Виновником просчета американских конструкторов оказались рыбы-жабы. Достаточно было одной такой рыбке проявить свои сольные способности, как немедленно раздавался взрыв.

Стало ясно, сколько таинственного, еще неведомого хранит «мир безмолвия»…

«В океане насчитывается пятнадцать тысяч видов «говорящих» рыб. Они производят больше шума, чем все животные на земле вместе с человеком».

Автор этого сенсационного заявления – английский биолог, сотрудник Британского музея естественной истории доктор Маршалл.

К своему открытию доктор Маршаллу пришел после долгих месяцев, проведенных им в открытом океане. К наиболее преуспевающим «солистам» Маршалл относит глубоководных рыб, за которыми он следил, нацелившись на них гидрофонами.

«На таких глубинах слишком темно, чтобы рыбы могли видеть друг друга. Средством общения этих рыб может быть звук».

Другой ученый, доктор Ганс Шнейдер из Тюбингенского университета в Западной Германии, убедился, что рыбьи разговоры, их «речь» меняется в зависимости от времени суток, от того, что они хотят сообщить, и даже от их настроения.

Наиболее спокойны рыбы днем. Явное желание «посплетничать» вызывает у них наступление сумерек. Примерно то же происходит и на заре, когда вновь меняется освещение воды. Перед дракой рыбы издают очень громкий, угрожающий звук. Уже иначе «бранятся» они, когда драка началась. Наконец, совсем другой звук издают потерпевшие поражение, как бы прося «пощады».

Обнаружилось также, что рыбы одних и тех же видов, обитающие у берегов Америки, «говорят» на диалекте, заметно отличающемся от принятого, например, в Красном море.

Ученые хотят знать как можно больше о морских обитателях. Но дальняя цель этих исследований – найти лучшие способы лова и приманки рыбы, создать более надежные и чуткие приборы для разведки косяков рыб под водой и, может быть, для «телефонных переговоров» с ними, посылая в море записанные на магнитофон те или иные рыбьи сигналы. Так, предупреждающие сигналы можно транслировать при ловле у скалистого дна. Они вспугивают рыбу, заставляют ее пойти в сеть. Вдали от берегов, на глубоководье, будет подаваться акустическая приманка – не распугивающая, а, наоборот, привлекающая рыб. Таким образом, изучение голосов морских животных не только очень интересно само по себе, но и очень важно в практическом отношении. Сейчас только в США расходуют на эти исследования более миллиона долларов ежегодно. Не хотели отставать от своих коллег – морских биологов – и обитатели подводной лаборатории «Силэб».

Акванавты старались соблюдать золотое правило: не выходить из дому в одиночку. А у вестибюля «Силэб» для защиты от акул возвели частокол из толстых стальных прутьев. Предосторожность не была излишней. Слишком часто встречи человека с этими хищницами заканчиваются трагически.

Акванавты попытались было с толком использовать свое знакомство с хищниками: наблюдая за их реакцией на искусственные – световые и звуковые раздражители. Для этого неподалеку от «Силэб», на дне, установили акустические сирены и специальные 'светильники, а рядом, чтобы не подвергать себя непосредственной опасности, – подводный телепередатчик. Все это не раз включалось по вечерам, когда, закончив трудовой день, акванавты собирались под крышей дома. Но только акулы почему-то начисто игнорировали эту затею.

– Раз уж речь зашла о хищниках, традиционно опасных для человека, нельзя не сказать несколько слов о муренах. В одной из узких нор на рифе мы увидели клубок переплетающихся мурен, из которого торчали их головы с полуоткрытыми ртами. Зная об агрессивности мурен, мы решили проверить, как далеко она заходит. Просунув в углубление нож, мы скорее почувствовали, чем увидели, молниеносный бросок одной из рыб – острые зубы мурены, насколько это возможно, вцепились в сталь ножа… Громадная мурена, лежащая в другой пещере, судя по торчащей наружу голове, имела размер не менее двух с половиной метров, – рассказывал о своих встречах с хищницами один морской биолог.

На волосок от смерти

Выдающееся научное значение эксперимента «Силэб-I» стало очевидным уже в первые дни. Так долго на подобных глубинах пока еще не удавалось пробыть ни одному человеку – ни сподвижникам капитана Кусто, ни посланцам Линка. Правда, не все проходило так гладко, как хотелось бы. Вначале акванавты чувствовали себя вяло, быстро уставали, нередко даже еда превращалась в труд, требовавший отдыха.

Акклиматизация завершилась лишь на четвертый день жизни в глубине. Недомогания прошли, и люди повеселели.

В распоряжении подводных жителей были различные дыхательные аппараты. Нужно было выяснить, какой из них окажется самым удобным на больших глубинах. Это будет учтено при снаряжении следующей подводной экспедиции.

При посещении отдаленных участков морского дна, чтобы сэкономить воздух в баллонах и не тратить зря время и силы, акванавты садились за руль подводного «мотоцикла» – карликовой подлодки «мокрого» типа с электроаккумуляторами – и мчались вперед, распугивая рыб и обходя стороной водоросли, чтобы не запутать гребного винта.

Имелся и аквавелосипед – ручной электробуксир, каким обычно пользуются аквалангисты, стремясь как можно больше увидеть и узнать, странствуя под водой.

Похожий на луна-рыбу аквамотоцикл – неплохое средство передвижения

Как и обитатели подводных домов Кусто, силэбяне могли на короткое время посещать глубины до ста метров, недоступные для обычных аквалангистов. Но им запрещалось подниматься к поверхности моря. Это могло стоить жизни! Однако побороть искушение подняться навстречу солнцу и подышать свежим морским воздухом на первых порах было не так-то просто.

Акванавты вскоре крепко подружились со своими соседями – рыбами. Те настолько привыкли к людям, что подплывали к люку и терпеливо ждали выхода акванавтов. Без тени страха брали корм с рук, пощипывали кончики пальцев, а некоторые, самые смелые, разрешали погладить себя по телу…

На седьмой день произошел инцидент, едва не стоивший жизни Сандерсу Маннингу. И не акулы, не меч-рыбы были тому виной. Акванавт выплыл навстречу подводной лодке-малютке «Стар-I», снимая на кинопленку ее маневры. И вдруг прекратилась подача газа. Задержав дыхание и бросив кинокамеру, Сандерс быстро поплыл к дому. Нечеловеческим усилием воли преодолевая желание сделать вдох, добрался до трапа, поднялся к люку – и потерял сознание. Загрохотав баллонами, Маннинг свалился в воду, тело его начало погружаться на дно…

На счастье, услышав лязг металла, в отсек вышел Роберт Томсон. Подхватив Маннинга, он втащил его в люк, уложил на койку. Сандерс не дышал. Прошла долгая минута. Дыхание возобновилось, но белки его глаз начали розоветь.

– Я не раз видел глаза, подобные этим. Это глаза умирающих. Приди Барт пятью минутами позже – и Сандерс бы погиб, – говорил Джордж Бонд. Спустившись под воду, он помог отходить Маннинга.

После этого жестокого урока акванавты уже не решались нарушать правил. А что же Маннинг? Сандерс вскоре оправился, встал на ноги. О травме долгое время напоминали лишь кровоподтеки в глазах.

Предполагалось, что экспедиция продлится месяц. Но, к разочарованию всех участников «Силэб-I», опыт пришлось прервать на исходе девятого дня жизни в глубинах. На Бермуды обрушился тропический шторм.

Джордж Бонд решил не рисковать и отдал распоряжение начать подъем обсерватории.

Акванавтов поднимали вместе с их домом. Всего две минуты длилось погружение в глубоководном лифте. Обратное путешествие акванавтов заняло гораздо больше времени. Необходимо было постепенно восстановить нормальное давление в организме, освободиться от шести литров «янки-газа», как иногда называют гелий. С черепашьей скоростью – девяносто сантиметров в час – продвигались они навстречу шторму.

На глубине двадцати четырех с половиной метров акванавты покидают свое жилище и переходят в лифт-гидростат, который одновременно являлся декомпрессионной камерой. Здесь они провели еще двадцать один час. Всего декомпрессия заняла немногим более двух с половиной суток.

Выйдя на поверхность, акванавты выглядели немного усталыми и заметно побледневшими. Однако здоровью их ничто не грозило, и настроение у всех было прекрасное.

– Если надо, мы вернемся хоть сейчас! – воскликнул один из акванавтов, когда капитан Бонд спросил их, хотели бы они снова возвратиться в море.

Багамский ноктюрн

 
Как тигра хищный глаз, мерцает глубина.
 
Адам Мицкевич

Европейский водяной паук Argioneta aquatica, в просторечии именуемый серебрянкой, строит свою хижину из пузырьков воздуха.

Сначала делает гибкий каркас: к стеблям травинок, растущих на дне озера или речки, закрепляет несколько паутинок. Затем серебрянка всплывает, захватывает воздух, затаскивает его в глубь водоема и помещает между опорными нитями. Эта процедура повторяется до тех пор, пока не образуется воздушный купол, достаточно просторный для житья серебрянки и его семьи. После этого по всем правилам инженерного искусства эластичные прозрачные стенки армируются густым сплетением нитей-паутинок. Снизу – открытый лаз.

Квартира готова! В ней опрятно, сухо, уютно. И дышится легко. Воздушный домик действует как хорошо отлаженный регенератор. Углекислый газ, выделяемый животным, поглощается водой, а вместо него через стенки домика поступает кислород.

Здесь серебрянка трапезничает, разделываясь со своей добычей, отдыхает от мирских забот, производит на свет потомство.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю