Текст книги "Невеста"

Автор книги: Александр Чаковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Жихарева смолкла и сидела неподвижно, опустив голову и словно вновь вслушиваясь в то, что когда-то сказал ей Володя Харламов.

– Значит, сейчас он в тюрьме? – наконец спросила она.

– В колонии, – коротко ответил Митрохин.

– Ему можно чем-нибудь помочь?

– Не знаю, – задумчиво сказал Митрохин. – Пока ничего не знаю.

8. После письма

В небольшом дворике на сложенных штабелями дровах сидели подростки. Все они молча и сосредоточенно курили, держа свои сигареты одинаково – большим и указательным пальцами.

Валя еще раз сверила записанный ею адрес с номером на воротах, вошла во двор и остановилась в нерешительности.

– Ребята, – обратилась она к подросткам, – где здесь пятая квартира?

– Кого надо-то? – не вынимая изо рта сигарету, спросил один из них.

– Васина.

– Славку, что ли?

– Да. Вячеслава.

– Так он уже занятой! – хихикнул парнишка и подбросил в воздух докуренную сигарету. – Иди, иди, тебе его Катька даст жизни…

«Катька, – повторила про себя Валя, – да, я уже слышала это имя. Там, в суде…»

Не добившись толку, она пошла в сторону небольшого деревянного флигеля, стоявшего в глубине двора.

– Пятая квартира, – раздался за ее спиной мальчишеский голос, – второй этаж… Шею себе не сверни!

Валя вошла в подъезд. На лестнице было темно, и ступени действительно оказались узкими и крутыми. Держась за перила, Валя поднялась на площадку второго этажа. Постепенно глаза ее привыкли к темноте, она увидела дверь, пошарила по стене, стараясь найти кнопку звонка, не нашла и постучала.

Послышались шаги, звякнул замок, дверь открылась. В тускло освещенной прихожей стояла женщина. На ней была вязаная кофта с засученными выше локтя рукавами и подоткнутая по бокам юбка. Стук в дверь, видимо, оторвал ее от стирки или от мытья полов.

– Простите, – обратилась к ней Валя, – Васин не здесь живет?

– Славка, что ли? – переспросила женщина, убирая тыльной стороной ладони упавшую на лоб прядь волос. Не дожидаясь ответа, она крикнула куда-то в глубь коридора: – Славка! К тебе пришли…

Скрипнула дверь, и в передней появился Васин. Он молча и недоумевающе смотрел на гостью.

Пока Валя узнавала в суде адрес Васина, пока разыскивала этот дом, расположенный на самой окраине Зареченска, ей казалось, что увидеть Васина необходимо. Ведь он был единственным свидетелем происшествия на Воронинском шоссе и наверняка знал то, чего не знала и не могла знать она, Валя.

Но теперь, оказавшись лицом к лицу с этим парнем, Валя растерялась.

– Мне… надо поговорить с вами, – сказала она наконец и добавила поспешно: – Я вам сейчас все объясню!

Васин пристально поглядел на Валю, потом на все еще стоявшую рядом женщину, заметил ее настороженно-вопросительный взгляд и нехотя сказал:

– Проходите.

Он повернулся и пошел вдоль узкого, темного коридора. Валя направилась за ним, все еще чувствуя на своей спине пристально-любопытный взгляд.

В конце коридора она увидела полоску света, падавшую из приоткрытой двери.

Васин толкнул дверь и вошел в комнату первым. Следом за ним перешагнула порог и Валя.

Она очутилась в крохотной комнатке. У стены стояла кушетка, застланная выцветшим ковром. У другой стены – маленький квадратный стол, стул и табуретка. Войдя в комнату, Васин остановился посредине и, нахмурив свои редкие белесые брови, молча уставился на Валю.

– Я к вам по делу пришла, – начала Валя, но Васин прервал ее:

– Дверь прикройте!

Валя торопливо закрыла дверь.

– Какое там дело? – грубо спросил Васин, по-прежнему стоя посреди комнаты. Он смотрел на Валю неприязненно, отчужденно.

«С чего же мне начать? – подумала Валя. – Как я смогу объяснить ему все, из-за чего пришла? Может быть, уйти? Сказать, что ошиблась или что зайду в другой раз? Нет, во второй раз я уже сюда не приду. Надо сейчас!..»

– Я пришла из-за Володи Харламова, – твердо сказала она.

Васин молчал.

– Вы же знаете, – продолжала Валя, – его осудили…

– А я тут при чем?

– Как же? Вы ведь ехали вместе… Все это случилось при вас!..

– Ну и что из того?

– Как что из того?.. – растерянно повторила Валя.

– Да так! – угрюмо ответил Васин. – Все, что знал, заявил. Там. На суде. Какой еще может быть разговор?

– Но вы были знакомы! – уже с отчаянием произнесла Валя.

– Ну и что из того? – повторил Васин. – Я со всеми ребятами из ихней бригады знаком. Работали вместе. Только он монтер, я шофер. Случалось, по неделе не виделись.

– Но вы все-таки знали друг друга! – Валя пыталась ухватиться хотя бы за эту тонкую нить. – Неужели вы считаете, что в той характеристике была написана правда?

Васин слегка развел руками.

– Кто писал, тем виднее. На то и поставлены.

– Но вы ведь тоже знали его!

– Чужая душа – потемки…

Вале хотелось сказать ему что-нибудь обидное, достать письмо Володи, прочесть те строки, она помнила их наизусть: «…все, что говорил Васин, все, что написано в характеристике, – ложь…» Прочесть эти строки и уйти.

«А что дальше? – спросила себя Валя. – Что дальше?..»

Нет. Она не уйдет. Она стерпит все – и его грубость, и свое унижение. Пока Володя там, она готова на все.

– Послушайте, Слава, – сказала Валя, с трудом заставляя себя называть Васина по имени, – его осудили неправильно.

– Это вам так кажется, – резко сказал Васин, – я помню, как вы там крикнули…

«Ах, вот как, он помнит! Он с самого начала знал, зачем я здесь!.. Но, может быть, он просто боится меня? Опасается, что мне известно такое, что может ему повредить?»

– Да, – сказала Валя, – я крикнула. Не могла сдержаться…

– Кто вы ему? – неожиданно спросил Васин.

– Я?.. Его друг… – Голос Вали дрогнул. Она подумала: «Может быть, я просто не умею найти нужные слова, которые тронули бы этого парня, заставили бы его говорить правду?..»

– Слава, поймите меня, – сказала она. – Я согласна: Володя виноват и должен понести наказание. Но ведь его обвинили не только в том, что он сшиб человека. Они говорят, что он плохой, нечестный. Это неверно, я знаю, и хочу добиться правды.

– А на кой она вам нужна, эта правда? – со злой усмешкой сказал Васин. – Есть ее, что ли, будете? На тарелочке?!

– Как вы можете так говорить?

Дверь за спиной Вали раскрылась. Обернувшись, Валя увидела на пороге девушку. У нее было широкое, добродушное лицо, маленький вздернутый нос. Она посмотрела на Валю, потом на Васина и удивленно спросила:

– У тебя… гости?

На лице Васина появилось выражение замешательства, даже испуга. Тут же оно сменилось доброй, но все еще растерянной улыбкой. Он бросился навстречу девушке, едва не оттолкнув Валю, и поспешно сказал:

– Нет, нет, что ты, Катюша, какие гости! Это так, по делу.

«Так вот она, эта Катя!» – подумала Валя, видя, как Васин заботливо помогает девушке снять ее старенькое серое пальто.

Перемена, происшедшая с Васиным, была так разительна, что несколько мгновений Валя не могла произнести ни слова. Но вот Васин метнул на Валю быстрый взгляд, и она увидела его прежнее лицо – настороженное и злое.

В следующую минуту он уже вел девушку к кушетке, слегка поддерживая ее за локоть, и на лице его снова была добрая, ласковая улыбка.

– Простите, – смущенно сказала, обращаясь к девушке, Валя, – я, правда, по делу. Насчет суда, – добавила она.

– Насчет суда? – с тревогой в голосе переспросила Катя. Она уже собиралась сесть на кушетку, но осталась стоять и вопросительно посмотрела на Валю. – Разве приговор не окончательный?

– Да что ты, Катюша! – преувеличенно бодрым тоном произнес Васин. – Совсем не об этом речь! Она, – он кивнул в сторону Вали, – насчет того монтера пришла… ну, Харламова…

Он снова метнул неприязненный взгляд на гостью.

Валю охватило чувство горечи, обиды, негодования. Васин хотел, чтобы она ушла, немедленно ушла отсюда. Еще минута – и он просто выгонит ее из комнаты. Она мешает ему и Кате, они хотят остаться вдвоем, им нет никакого дела до нее, Вали, до ее горя, пусть Володя мучается там, в колонии, им наплевать на его судьбу… Хорошо! Она уйдет. Только сначала выскажет все в глаза. Теперь ей нечего терять! Пусть ее выгоняют!

– Я пришла сюда потому, что приговор был несправедлив, – громко сказала Валя, не глядя ни на Васина, ни на Катю. – Я хотела узнать правду. Но теперь вижу, что говорить не о чем.

Она закусила губу, не в силах продолжать, резко повернулась и хотела уйти.

– Подождите! – неожиданно звонко крикнула Катя.

Валя остановилась в нерешительности.

Катя подбежала к ней и, потянув ее за рукав, сказала:

– Подождите! Я ничего не понимаю. Почему приговор несправедлив? Какая правда?

– Катюша, оставь ты ее! – с мольбой в голосе произнес Васин. – Чепуха все это, ерунда! Ей Харламова жалко, вот и все… Мы уже переговорили о чем надо, пускай уходит…

Валя резко повернулась к Васину и спросила:

– А вы передали Кате то, что просил Володя?

Краска залила лицо Васина. Он по-бычьи наклонил голову.

– Какой Володя? О чем она говорит? – настороженно спросила Катя.

Васин сделал неопределенный жест:

– Чепуха…

– Нет, ты мне скажи, какой Володя? – настойчиво повторила Катя.

– Я скажу! – громко произнесла Валя. – Володя – это Харламов. На суде он пожелал вам счастья. Вы передали это Кате? – спросила она, оборачиваясь к Васину.

– Ничего я не помню, – пробормотал тот.

– Ах, он даже этого не помнит! – безнадежно сказала Валя. – Что ж, я вижу, говорить не о чем…

Она махнула рукой и пошла к двери.

– Нет, – воскликнула Катя, – никуда вы не пойдете! – Она подбежала к двери и загородила ее собой. – Надо все выяснить. Все, до конца! Что же это, Славка? Еще пожениться не успели, а уже тайны завелись? Вот что, – обратилась она к Вале. – Мы сейчас все выясним. Меня Катей зовут. Катя Синицына А вас?

Она неловко, ребром протянула Вале ладонь. Неожиданно ощутив симпатию к этой девушке, Валя пожала ее руку и назвала себя.

– Садитесь! – продолжала Катя. – Сюда, на кушетку. А я рядом. Вот так. А ты, – обратилась она к Васину, – постой. Мы посидим, а ты постой. Говорите, Валя, говорите, а то ведь я ничего толком не знаю. Я ведь и на суде-то не была, знать ничего не знала. Он мне только на другой день рассказал. Что ж вы молчите?

– Володе дали два года, – сказала Валя. – Но я уверена, что он не виноват.

– А кто же виноват? Я один, что ли? – угрюмо спросил Васин.

– Погоди, – строго остановила его Катя.

– Они говорят, что он взял руль ради баловства. Он не мог этого сделать… Не мог. Говорят, что сшиб человека и уехал, не оказав помощи. Но это совсем не похоже на Володю. Если бы он видел, что сшиб, то обязательно остановился бы.

– А на суде-то что он говорил, на суде? – нетерпеливо спросила Катя.

Валя тяжело вздохнула.

– На суде он вел себя непонятно. Мне казалось, что он чем-то смертельно обижен. Да и в письме написал, что все было не так…

– В каком письме? – быстро спросил Васин.

– В письме из тюрьмы.

– Ну и что еще такое он там пишет? – с затаенной угрозой произнес Васин.

– Пишет, что на суде вы сказали неправду! – глядя на него в упор, ответила Валя.

– Я – неправду?! – воскликнул Васин и сделал шаг по направлению к кушетке.

– Да, – не отводя взгляда, продолжала Валя. – Я не хотела упоминать о письме, думала, что в вас совесть заговорит! Но она молчит, ваша совесть…

– Ты… ты… какое имеешь право! – тонким, срывающимся голосом закричал Васин. – Надо мной суд был, я приговор имею. Вот он, приговор! – Он выхватил из кармана тонкую папиросную бумагу и скомкал ее в руке. – Здесь все сказано! Не слушай ее, Катя! Теперь, после суда, на меня все клепать можно, а он на суде сказал бы, если б было что говорить…

– Не кричи, успокойся! – повелительно сказала Катя Васину. – И вы тоже, девушка, полегче, – осуждающе сказала она Вале. – Над ним следствие было. И приговор есть. Он свое получил.

– Почему же Володя писал?.. Я пришла, чтобы спросить…

– Ты мне не следователь и не прокурор! – крикнул Васин, явно ободренный Катиной поддержкой.

– Помолчи! – снова оборвала его Катя. – Вы, Валентина, спросить хотите? Спрашивайте. Слава ответит. На все ваши вопросы ответит. Ему скрывать нечего. Правда ведь, Слава?

– Я что знал, то сказал, – тяжело дыша, отозвался Васин. – На суде. И на следствии.

– Если она хочет, ответь. Пусть знает, пусть все знают, что тебе скрывать нечего. Чего же вы молчите? Какие такие у вас вопросы? Спрашивайте!

– Хорошо, я спрошу! – воскликнула Валя. Но беглый взгляд, который она при этом бросила на Васина, сразу убедил ее, что спрашивать бесполезно. В его глазах она прочла ненависть и мучительное желание поскорее избавиться от нее.

Валя поняла, что он не сделает ни шагу ей навстречу, не ответит ни на один из ее вопросов. Будет либо отмалчиваться, либо повторит то, что говорил уже не раз.

«Все напрасно!» – подумала Валя и с отчаянием сказала:

– Нет! Я вижу, у него толку не добьешься. Я ведь не следователь и не судья… Катя, – неожиданно спросила она, – вы любите своего… мужа?..

– А вы как думаете? – с вызовом ответила Катя. – Хотите сказать, что его и любить не за что? Если ошибся человек, проступок совершил, значит, все с ним кончено? Крест на нем ставить?..

– Нет, Катя, я не об этом… Я тоже очень люблю Володю…

Она еще постояла, пытаясь собраться с мыслями, хотела что-то сказать, потом безнадежно махнула рукой и шагнула через порог.

9. Андрей

Для Андрея Боброва существовали лишь жизненные проблемы, которые так или иначе были связаны с его будущей профессией энергетика. Все другое он сознательно отстранял от себя. Однако нельзя сказать, что он интересовался только тем, что имело прямое отношение к его профессии.

В институте Андрея считали одним из наиболее способных студентов. Друзьям, в особенности девушкам, нравилось, как он играет на гитаре и вполголоса напевает песенки, слова которых нигде не печатались. Андрей презирал всякого рода стиляг, живущих без смысла и цели. Однако он считал своей обязанностью одеваться современнее всех, лучше всех танцевать твист и играть на гитаре. «Ведь и боги, – говорил он с добродушно-иронической усмешкой, – иногда спускались с Олимпа, чтобы повеселиться с простыми смертными». Но боги должны уметь делать все лучше, чем обыкновенные люди. Веселиться – тоже. Для простых смертных веселье могло быть самоцелью. Боги же, повеселившись, должны были проводить долгие часы перед экранами радаров, управлять атомными реакторами, погружаться в поэзию расчетов и формул. Даже если они страдали, заболевали и умирали, то это были страдания, болезни и смерть, недоступные простым смертным.

Дело, которое влекло к себе Андрея, он воспринимал не просто как профессию. Он был убежден, что все люди делятся на посвященных и непосвященных. К первым относились те, кто работал в области физики, энергетики, радиоэлектроники. Ко вторым – все остальные.

Первые держали в своих руках судьбы мира. Вторые просто существовали.

Андрей редко высказывал свои убеждения вслух, потому что вообще не любил споры, считая их лишней тратой времени. Посвященные – Андрей был в этом уверен – знали свою роль в обществе. Убеждать же в чем-то непосвященных было бесцельно.

Андрея влекла к себе та отрасль науки, которая была непосредственно связана с изучением возможностей атомной энергии. И ему казалось, что ученому нужна именно такая жена, как Валя, – мягкая, спокойная, с ясными и простыми взглядами на жизнь.

Андрею очень нравилась Валя. При ней он даже самому себе нравился больше. Он охотно женился бы на ней, но для этого нужно было, конечно, окончить институт и приобрести определенное положение.

Увидев однажды на улице Валю с тем долговязым парнем, который вступил из-за нее в драку с уличными хулиганами, Андрей был весьма удивлен и встревожен. Но тут же успокоил себя: очевидно, Валя встретилась с Харламовым случайно. Втроем они прошли всего два-три квартала. Но и за это короткое время Андрей успел понять, что ошибся. Валя изменилась, точнее, изменилось ее отношение к нему, Андрею. Что-то связывало ее с этим парнем, у которого было такое неприятное, нервное лицо.

Андрей старался быть с ним вежливым, пытался вызвать на разговор, хотя особого желания разговаривать у него не было. Андрею казалось, что Володя внутренне насторожен и постоянно готов дать ему отпор.

Когда они прощались, Андрей с недоумением посмотрел на Валю и даже чуть приподнял свои тонкие брови, прикрытые ободками массивных очков. Но Валя рассеянно подала руку, как бы уже не замечая его.

На другой день он позвонил Вале по телефону, не застал, позвонил на следующий день, снова не застал. Когда ему в конце концов удалось поговорить с ней, он сразу уловил в ее голосе нечто необычное, чужое. Разговор с ним, очевидно, вовсе не интересовал Валю, и она была готова повесить трубку в любую минуту. «Я позвоню тебе как-нибудь», – сказал Андрей. «Да, да, звони», – ответила Валя и положила трубку.

Несколько мгновений Андрей с чувством оскорбленного самолюбия слушал назойливые, частые гудки, все еще не веря, что разговор окончен.

После этого он с волнением ждал, что Валя позвонит ему. Раньше она нередко звонила ему сама. Но теперь ему звонили все, кроме Вали.

Летнюю производственную практику Андрей проводил на Энергострое. Проходя со сменным инженером вдоль строящейся линии высоковольтной передачи, он неожиданно столкнулся с Харламовым.

– Здравствуйте, – сказал Володя, – вас ведь, кажется, Андреем зовут?

Он сказал это так дружелюбно, что Андрей невольно смутился. Он считал, что они должны встретиться как враги. Дружелюбный тон Володи не только смутил, но и обидел Андрея. Володя, видимо, не ставил Андрея ни во что, его нисколько не трогало, что когда-то он имел к Вале некоторое отношение.

«Но, может быть, он ничего не знает?» – утешая себя, подумал Андрей. Но этого не могло быть. Валя не могла не упоминать его имени в разговорах. Да и тогда, на танцевальном вечере, Андрей нарочно постарался подчеркнуть, что его и Валю связывает нечто большее, чем простое знакомство.

– Может, вы меня не узнаете? – улыбнулся Володя.

– Нет, почему же, узнаю, – угрюмо ответил Андрей, – мне о вас Валя рассказывала. И тогда, в институте… – Он криво усмехнулся.

– И мне о вас Валя рассказывала, – охотно отозвался Володя.

Андрей уже хотел было сказать что-нибудь пренебрежительное, а потом повернуться и уйти, но удержался. Он вдруг сообразил, что этот парень был сейчас единственным человеком, у которого можно было хоть что-нибудь узнать о Вале.

Андрей заставил себя улыбнуться в ответ и небрежно спросил:

– Ну… как Валя? Больше вам не приходилось выдерживать баталий из-за нее?

Тут же он мысленно выругал себя. Из его слов Харламов мог понять, что он, Андрей, не встречается с Валей и ничего о ней не знает.

При всех условиях это доставило бы ему удовольствие.

– Да нет! – просто ответил Володя. – Впрочем, баталии бывают, – добавил он весело. – Часто спорим друг с другом.

– Вот как? – упавшим голосом переспросил Андрей.

– Видимо, у меня вообще драчливый характер, – сказал Володя с усмешкой, но без тени рисовки. – Сегодня, например, вдрызг разругался с бригадиром.

– Из-за чего же? – равнодушно поинтересовался Андрей, думая уже о том, как оборвать этот явно бесполезный разговор.

– Производственные дела, – махнул рукой Володя, потом посмотрел на Андрея так, словно впервые его увидел. – А вы, собственно, что здесь делаете?

– На практике, – ответил Андрей и как бы между прочим добавил: – Я ведь скоро кончаю энергетический.

В его тоне послышался оттенок превосходства.

Но Володя не обратил на это внимания.

– Тогда, может быть, включитесь в драку? – сказал он, опуская на землю «когти», которые держал в левой руке.

– В какую драку? – спросил Андрей, думая только о том, чтобы скорее уйти.

Володя стал ему что-то взволнованно и сбивчиво говорить. Андрей почти не слушал. Речь шла о каких-то незаконно полученных деньгах, о неправильно оформленном наряде…

Андрей и не заметил, как Володя умолк. Теперь он вопросительно глядел на Андрея, ожидая ответа.

– Да, да, – рассеянно сказал Андрей, – это, конечно, безобразие… Я поговорю со сменным инженером. А теперь мне надо идти. Начальник строительства собирает практикантов.

– Вот вы начальнику и скажите. Впрочем, я и сам… – начал было Володя.

– Да, да, конечно, – прервал его Андрей. – А теперь я пошел.

Он кивнул Володе и быстро зашагал прочь. «Значит, они встречаются!» – с горечью думал он. Именно это ему хотелось узнать. Что ж, вот и узнал. Теперь он снова надолго лишится покоя. В каком жалком положении он оказался! Этот парень делает вид или действительно уверен, что у Андрея нет никаких прав на Валю. Говорил с ним о Вале как ни в чем не бывало. Что он еще такое плел? Ах да, о ссоре с бригадиром! Боже мой, какое все это может иметь значение!..

Андрей пытался утешить себя тем, что Валя сделала нелепый, смешной выбор. Эта мысль на некоторое время успокоила его. Но ненадолго. Должно быть, он все-таки любил Валю, хотя и считал сильные чувства несовременными.

Андрей заставил себя не звонить ей. В глубине души он еще надеялся, что Валя рано или поздно сама сделает первый шаг к примирению.

Однако шли недели, даже месяцы, а Валя молчала.

Однажды, пообедав в столовой, Андрей вернулся домой, улегся на диван и раскрыл купленную по дороге книгу «Ярче тысячи солнц».

Раздался телефонный звонок. Андрей, не вставая, снял трубку.

– Андрей? – услышал он. – Здравствуйте! Это Кудрявцев говорит…

Еще не соображая, что к чему, Андрей мгновенно вскочил и, прижимая трубку к уху, поспешно произнес:

– Да, да, слушаю!

Он никогда не разговаривал с отцом Вали по телефону и не сразу сообразил, что это Николай Константинович.

Поняв это, Андрей не только обрадовался, но и встревожился: может быть, с Валей что-нибудь случилось? Но, судя по дальнейшему разговору с Кудрявцевым, ничего с ней не случилось. Николай Константинович спросил о здоровье Андрея и как бы между прочим поинтересовался, почему он к ним не заходит.

Это удивило Андрея. Раньше, довольно часто заходя к Вале, он старался выбирать время, когда ее отца – Андрей считал его сухим, замкнутым человеком – не было дома. Теперь Кудрявцев неожиданно позвонил ему. Зачем? Если бы Валя захотела его видеть, то позвонила бы сама.

Поэтому, когда Кудрявцев спросил, почему он к ним не заходит, Андрей растерялся.

Несколько секунд он молчал, подбирая слова, которые прозвучали бы достаточно убедительно и вместе с тем иронически: «Наверное, теперь вместо меня к Вале заходит кто-то другой» – или что-нибудь в этом роде. Но подобная фраза показалась Андрею пошлой, другой он не нашел и, когда молчать стало уже неприлично, прямо сказал:

– По-моему, у Вали нет особого желания меня видеть.

– Что вы, Андрей! – возразил Кудрявцев. – Разве можно принимать всерьез случайные размолвки?

Андрей еще больше удивился. Приветливость и теплота, которые слышались в голосе Кудрявцева, прозвучали для него совершенно неожиданно.

– Я знаю, вы друг Вали, а дружба накладывает обязательства, – продолжал Кудрявцев.

– Вы правы, но дружба не может быть односторонней.

– В дружбе всегда кто-то должен быть мудрее, старше, если не по возрасту, то по жизненному опыту, по характеру, – мягко сказал Кудрявцев.

«Знает или не знает? – старался угадать Андрей. – Известно ли ему, с кем встречается его дочь? Знает ли, почемумы перестали видеться? Сказать или не говорить?». Он промолчал. Кудрявцев взял с Андрея слово, что он зайдет к ним сегодня же вечером.

Повесив трубку, Андрей погрузился в раздумье. Что-то с Валей все же произошло. Но что именно? Может быть, с тем парнем у нее все кончено и она хочет видеть его, Андрея, но не решается позвонить сама? Нет, эту мысль Андрей отбросил еще в самом начале телефонного разговора. Но что же тогда случилось?

Как бы там ни было, Андрей приободрился. Посмотрел на часы – они показывали половину пятого. Скоро, совсем скоро он увидит Валю! Главное – увидеть ее. Все будет хорошо. Главное – остаться с ней наедине.

В семь часов Андрей стоял у двери, которая была ему так хорошо знакома. Позвонил. Дверь открылась. На пороге стояла Валя.

Ему достаточно было лишь взглянуть на ее лицо, чтобы увидеть, как оно изменилось. Валя стала старше, намного старше. Ее глаза, всегда такие ясные и безмятежные, теперь казались чужими, в них появилась незнакомая Андрею сосредоточенность, скорее настороженность. Валя даже была причесана не так, как обычно. Ее светлые, с желтым, соломенным отливом волосы уже не лежали искусно взбитой копной, а были гладко зачесаны назад.

– Здравствуй, Валя, – сказал Андрей.

Ему хотелось произнести эти слова весело, беспечно, а они прозвучали нерешительно, даже робко. Все же в первые минуты Андрею показалось, что Валя рада его приходу, что она даже ждала его. Но это была странная, печальная радость. Так встречает тяжелобольной навестившего его человека.

– Пойдем, Андрюша, – сказала Валя. – Как хорошо, что ты пришел! Все эти дни я хотела тебе позвонить.

Она повела его в свою комнату. Здесь все было без перемен, все выглядело так же, как и тогда, когда Андрей часто сюда приходил. Он сел на тахту, в угол, на то самое место, куда садился всегда. Валя опустилась рядом.

– Знаешь, Валя, ты очень изменилась. Ты заболела?

Она медленно покачала головой.

– Нет, я здорова.

– Но что-то случилось, я же вижу, – настаивал Андрей. – Ты совсем другая.

– У меня большое горе, Андрюша, – тихо произнесла Валя.

– Горе? – изумленно переспросил Андрей.

– Я хотела тебе позвонить, посоветоваться, – словно не слыша его вопроса, продолжала Валя. – Ты много знаешь… А мне так нужен совет!

– Какой совет? – встревоженно произнес Андрей. – Говори, Валя, что случилось?

– Володя в тюрьме.

– Володя? – удивленно переспросил Андрей и осекся. «Да-да, его зовут Владимиром». – За что же он попал в тюрьму? – делая над собой усилие, спросил он.

– За что?! – воскликнула Валя, и Андрей увидел, как глаза ее заблестели. – Я тебе сейчас все расскажу!

После того как Валя окончила свой рассказ, Андрей некоторое время сидел молча. Потом, подчиняясь настойчивому желанию, спросил:

– Твой отец знает?

– Да.

– Ты спрашивала у него совета?

– Он ненавидит Володю, – тихо ответила Валя.

«Ах, вот как! – подумал Андрей. – Тогда все ясно. Теперь понятно, почему он мне позвонил». Андрею стало горько.

– Что же ты намерена делать? – мрачно спросил он.

– Не знаю, – сказала Валя, не глядя на Андрея. – Может быть, написать прокурору? – спросила она после паузы.

– О чем?

– Я уверена, что каждый человек, который захочет объективно разобраться…

– В чем?

– Как в чем? – Валя резко приподняла плечи, и на лице ее отразилось недоумение. – Во всем этом деле.

– Что же тут разбираться? И так все ясно.

Андрею стало обидно. Значит, он понадобился Вале только для того, чтобы посоветоваться с ним. Видимо, ей и в голову не приходило, что вести этот разговор о Харламове ему неприятно, мучительно.

Когда Валя рассказывала о Володе, Андрей внимательно следил за ее лицом. Ему казалось, что временами оно становится прежним, хорошо знакомым ему и что выражение напряженной сосредоточенности исчезает.

Иногда Валя наклонялась к Андрею, брала его за руку, крепко сжимала ее. Хотя он и понимал, что Валя наклоняется к нему и сжимает его руку ради другого, ему начинало казаться, что надежда еще есть и все еще может измениться.

Но с каждой минутой он все более отчетливо сознавал, что вернуть Валю невозможно. И ему захотелось сказать ей нечто злое, беспощадное, такое, что до конца разрушило бы все ее бессмысленные иллюзии.

– Что же тут разбираться? – настойчиво повторил Андрей. – Из всего того, что ты мне рассказала, – кстати, спасибо за доверие, – заметил он саркастически, – явствует, что суду, как говорится, все было ясно.

– Нет, – воскликнула Валя, – не все!

Он вопросительно приподнял брови над оправой очков.

– Они судили другого человека. Понимаешь, Андрюша, другого!

– Фантастика!

Валя посмотрела на Андрея с недоумением, как на человека, не понимающего самых элементарных, всем очевидных вещей.

– Но он же совсем не такой! Он честный, правдивый человек! Отзывчивый, добрый…

– Я думаю, – сказал Андрей, – что сентиментальная сторона вопроса мало занимала судей.

– Но как ты можешь так говорить! – возмущенно воскликнула Валя. – Ведь речь идет о судьбе человека!

Андрей почувствовал, что больше не может сдерживаться. Горечь, досада, обида снова нахлынули на него.

– А о другом человеке ты подумала? – крикнул он. – Ты сказала, что рада моему приходу. Это ложь! Понимаешь, ложь! Тебе нужен не я, а адвокат, вот кто тебе нужен!..

Он задохнулся, стараясь совладать с собой. Валя смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Прости меня, Андрюша, – с грустью сказала Валя. – Я не хотела причинить тебе боль. Но это сильнее меня. Я ничего не могу с собой поделать…

Андрей понял, что уйти не может. Даже если бы захотел. Но если он хочет остаться, то должен продолжать этот мучительный разговор.

– Хорошо, Валя, – глухо сказал он, – не обращай внимания на мои слова. Итак, – теперь Андрей старался говорить спокойно и рассудительно, – ты хочешь написать прокурору. Но факты остаются фактами. Характер этого человека никого не интересует. О чем же ты хочешь писать прокурору?

– О нем, – словно обрадовавшись возможности продолжать разговор о Володе, сказала Валя, – о том, что он не такой, каким показался им на суде. Все твердят: «Факты, факты!» Но разве сам человек не факт? Разве он так прост, что о нем можно все узнать в течение каких-нибудь двух часов?

Андрею пришла в голову странная мысль. В основе всего того, что происходит сейчас с Валей, лежит просто наваждение. Вся она во власти противоречащей здравому смыслу навязчивой идеи. Ей надо противопоставить голос рассудка, железную логику. Сделать то, что делают врачи-психоаналитики. Надо вырвать Валю из заколдованного круга. Не высмеивать ее, не иронизировать, а расшифровать ее мысли, представить все в истинном свете.

– Хорошо, Валюша, – мягко сказал Андрей. – Значит, ты веришь, что найдется такой прокурор-романтик, который будет добиваться отмены приговора на основании твоего письма? Во имя чего?

– Как «во имя чего»? Во имя человека! Во имя справедливости! Неужели ты думаешь, что у нас нет идейных людей?

Андрей усмехнулся. Он терпеть не мог разговоров на отвлеченные темы. Всегда испытывал неприязнь к громким словам, газетным штампам и тому подобным вещам. Тех, кто оперировал философскими или политическими терминами, он считал либо неспособными заняться настоящим, практическим делом, либо демагогами, сознательно избравшими в жизни наиболее легкий путь.

Тем не менее вопрос Вали задел его.

– Нет, почему же! – с достоинством произнес Андрей. – Идейные люди есть, наверняка есть. Только они совсем не такие, как ты их себе представляешь.

– А как их представляешь себе ты? – настойчиво спросила Валя.