Текст книги "XVII. Аббат (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

XVII. Аббат

Глава 1

Александр Башибузук

XVII

Аббат

Пролог

– Опять скрипит потертое седло…

Я про себя чертыхнулся и прогнал из головы надоедливую песенку. Обернулся и глянул на покачивающего в седле Саншо.

– Первым делом поднять все бумаги по доходам и расходам за последние пять лет… – бубнил себе под нос мой слуга.

Я невольно улыбнулся. Баск готовится вступить в должность эконома аббатства, которую я ему обещал. Ну что же, обещал – значит выполню, парень он тороватый и верный, так что от такого решения будет только польза.

К слову, он тоже принял постриг, причем добровольно. Вот же судьба коленца выкидывает? Когда меня занесло в тело шевалье де Бриенна, я даже в страшном сне не мог представить, что стану аббатом.

Да уж…

Впрочем, что случилось – то случилось. На самом деле не худший вариант. Спокойная, полная достатка жизнь, что еще надо чтобы встретить старость? Все интриги, заговоры, дуэли и прочую подобную хрень побоку. Хотя, почему-то мне кажется, что очередные выбрыки судьбы все еще впереди. Но не буду забегать вперед, а вдруг повезет?

Неожиданно вспомнилась недавняя встреча с моим старым знакомцем шевалье де Брасом. Я еще когда увидел его первый раз сразу понял, что он очень непростой человек, но все оказалось гораздо сложнее. Ладно с его похождениями, но откуда он знает русский язык? Причем, явно его современный вариант? Попаданец, как и я? Да уж, очень неожиданно. Впрочем, почему нет? Меня же зафитилило в средневековые ебеня, почему кого-то другого не могло?

Мелькнуло сожаление о том, что я не попытался выяснить это наверняка, но я сразу откинул все сомнения. Может показаться, что все попаданцы автоматически становятся друг другу если не братьями, то уж точно единомышленниками и соратниками, но на самом деле все совсем не так.

Во-первых, все люди разные и представление о своей жизни у них тоже разные. Мало ли что у него в голове?

Во-вторых – свою историю я не доверю никому. Это сейчас смертельно опасно, на минуточку, семнадцатый век на дворе. До сих пор людей на кострах жгут. И буде всплывет тайна о моем попадании, хлопот не оберешься, в лучшем случае признают бесноватым и сгноят в монастырском подвале, а в худшем, сами понимаете. Если случится еще раз встретиться, тогда и думать буду, а пока пусть едет по своим делам. А я по своим…

Я повертел головой по сторонам, нашел покосившийся каменный столб на перекрестке дорого и отдал команду.

– Думаю, пора переодеваться. Заодно перекусим и дождемся твоего братца.

– Как прикажете, святой отец… – Саншо с готовностью свернул на полянку возле дорожного знака.

– Чего? Как ты меня назвал? – я недоуменно на него уставился, но тут же вспомнил кто я есть сейчас и рассмеялся.

Ну да, все верно, я и есть сейчас святой отец, черт побери.

На опушке журчал небольшой ручеек, рядом с ним я и спешился. Привязал лошадь и несколько раз с наслаждением потянулся, а потом присел на замшелый валун.

Саншо быстро сгрузил поклажу с заводной лошадки, а потом расстелил походную скатерть и принялся сервировать обед.

Я немного понаблюдал, как он ловко пластает запеченную баранью ножку, а потом снова углубился в свои мысли.

Итак, нежданно-негаданно мне досталось во владение аббатство Руамон.

Судя по тому, что я знаю об этом аббатстве, кардинал сделал мне воистину королевский подарок.

Основал его еще в тринадцатом веке сам король Людовик VIII, но строительство началось уже при Людовике IX и тот выделил на его строительство внушительную сумму в сто тысяч ливров, почти две трети доходов монархии. Построили его в рекордные сроки, причем сам король участвовал в строительстве, таскал камни и мешал раствор. А когда аббатство построили, король определил его в качестве места упокоения членов королевской семьи умерших во младенчестве. А еще, щедро наделял землями. Так что владения у аббатства сейчас очень большие. Фактически вся земля вокруг города Аньер-сюр-Уаз, да и сам город принадлежит аббатству.

Звучит просто шикарно, но есть одно «но». Аббатство на нынешний момент находится в упадке. А еще, мне порекомендовали уделить особое внимание нравственной жизни монахов, которая требует особого надзора. То есть, как я подозреваю, работы непочатый край. Ну что же, придется наводить порядок. За мной не заржавеет.

Неожиданно неподалеку раздался разговор.

– Ну не скажи, – сварливо бурчали пронзительным тенором. – Девки у мадам Луизы отрабатывают до последнего денье. Вон вчера, Мария мне чуть мозги через хер не высосала.

– Но дорого! Дорого, святые угодники! – возразил ему хриплый бас. – Куда ломить такую цену? Нас они должны обслуживать бесплатно!

– Это точно! – согласно прошепелявил третий. – Доход с борделя кто получает? Правильно, наше аббатство…

Я насторожился. Какой доход с борделя? Какое аббатство?

– Вот только куда этот доход девается? – возмущенно проскрипел тенор. – Все в карман отцу Бонифацию идет. А нам что достается?

Из кустов на полянку выбрела живописная троица в замызганных серых рясах. Здоровенный небритый толстяк с узловатой дубиной, на которую опирался как на посох, длинный и худой, похожий на гориллу, с побитым оспой носатым лицом, тащивший на плече мешок и третий – маленький, широкоплечий коротышка, с шикарным фингалом под глазом и мясницким тесаком за веревкой, заменяющей пояс.

– Это кто здесь у нас? – прохрипел длинный, подозрительно уставившись на нас.

Саншо глянул на меня, но я отрицательно качнул головой, приказывая не форсировать события.

– Вы что здесь делаете? – задиристо поинтересовался коротышка. – Это наша земля!

– А значит, придется сделать взнос… – поигрывая дубиной, сделал вывод толстяк.

– В пользу кого взнос? – вежливо поинтересовался я.

– В пользу святой общины Руамон! – пафосно ответил коротышка. – А ну показывайте кошели! Живо! – он взмахнул тесаком.

– Пристало ли монахам заниматься обирательством добрых прохожих? – я улыбнулся, а сам чуть не расхохотался.

Охренеть и не встать, монахи моего аббатства грабят путников. Чувствую, с этим «королевским подарком», Ришелье сильно мне подкузьмил, скотина церковная.

– Это не обирательство, а пожертвование… – длинный задумался. – Добровольное пожертвование! Вот!

Я немного поколебался, решая, как поступить: сразу убить наглецов либо сначала покалечить.

Но так и ничего не решил, потому что послышался приближающийся топот копыт и к нам выехали шестеро всадников, тоже в монашеских рясах.

– Святой отец! – обрадованно воскликнул плоскомордый верзила. – Наконец мы вас догнали. А это еще кто? – он тронул своего жеребца и наехал на коротышку. – На первый взгляд монахи, но выглядят словно мы…

Остальные весело заржали, а у монахов-грабителей совсем наоборот, веселья и запала поубавилось.

Неожиданные визитеры выглядели жутковато, несмотря на свое монашеское облачение. Они еще больше были похожи на разбойников, чем стоящая передо мной троица.

Помня просьбу Саншо взять под крылышко его братца Мигеля и его архаровцев, я все-таки вымолил для них прощение, правда сначала устроил так, что их всех упекли в тюрьму люди прево. А уже потом я их вытащил, правда при условии пострига. Разбойнички сделали правильный выбор: в само деле, когда перед тобой маячит виселица, прийти к Богу совсем нетрудно.

А по итогу, забрал братву с собой в качестве силовой поддержки. Вот и пригодились.

– Вяжите их, – коротко приказал я.

– Да как вы смеете! – возмутился длинный. – Мы монахи святой обители Руамон! – но тут же заткнулся, при виде уткнувшегося ему в лоб ствола аркебузы.

– И мы монахи святой обители Руамон, – заржал Мигель. – И что с того? А этот достойный кавалер – настоятель сией обители, святой отец Антуан де Бриенн.

Я скромно поклонился.

– Господи помилуй… – синхронно ахнули незадачливые грабители и уже через несколько минут отправились связанные по рукам и ногам отдыхать в кусты.

Дальше мы славно перекусили, я переоделся в шелковую фиолетовую рясу, а потом отправились в чертово аббатство, куда очень скоро благополучно и прибыли.

Аббатство на первый взгляд внушало уважение, во всяком его стены и ворота, очень похожие на крепостные.

Но в эти ворота пришлось ломиться очень долго, никто открывать не собирался. Пришлось одному из людей Мигеля перелезть и открыть самому.

Меня встретил богатырский храп, доносившийся из сторожки рядом с воротами. Заглянув туда, я увидел тщедушного монашка сладко дремавшего в обнимку с кувшином вина.

– А-а-а!!! Не догоните, не догоните!.. – мимо с заливистым визгом промчалась голая сисястая девица, за которой по пятам прорысили еще пара в жопу бухих монахов.

– Бля… – мои эмоции выразились в коротком слове на родном и могучем.

– Мне здесь уже нравится! – загоготал Мигель, но тут же заткнулся при виде моего лица.

– Охо-хо, – печально вздохнул я. – Работы непочатый край. Начать и закончить.

Вот так примерно и началось мое вступление в должность аббата…

Глава 1

Ничего не помню из свой прошлой жизни, разрозненные обрывки не в счет, но, скорее всего, я имел какое-то отношение к армии. Почему? Да потому, что при виде жуткого бардака во вверенном мне подразделении меня чуть не разорвало от священного и праведного гнева.

А в голове сразу сложился план по устранению недостатков. Довольно примитивный, но очень эффективный план и до слез знакомый каждому строевому прапорщику. Все просто, катать квадратное, носить круглое, копать вот отсюда до рассвета и так далее и тому подобное. Просто великолепно прочищает мозги и приводит к повиновению. Как говорится: живи по уставу, завоюешь честь и славу. От хорошего солдата должно вонять дерьмом и потом, в противном случае в расположении начинается разброд и шатание. Сейчас в роли солдат выступают монахи, но сей факт ничего не меняет, к тому же разницы между ними почти нет.

– Только не убиваете никого, ваше преподобие… – обеспокоенно прошептал Саншо.

– Чего? – я вынырнул из размышлений и уставился на него.

– У вас просто такое лицо стало, – пояснил баск. – Обычно вы после такого кого-нибудь убиваете.

– Не беспокойся, пока не собираюсь, – буркнул я в ответ.

Мне и правда хотелось зарезать первого попавшегося под руку обитателя аббатства, но начинать свое правление с убийств не хотелось. Опять же, сан священника накладывал свои ограничения, так что теперь так просто шпагой не помашешь.

Я несколько раз глубоко вздохнул, сдерживая бешенство и обернулся к пленным монасям, которых сбросили с лошадей на землю.

Вся наглость из них уже испарилась, теперь они только испуганно пялились на меня и о сопротивлении даже не помышляли.

– Вы же понимаете, что для аббатства началась новая жизнь.

– Мы понимаем, ваша… – испуганно начал один из пленных, но тут же громко охнул и заткнулся, получив башмаком под ребра.

– Говорить только с разрешения его преподобия, – флегматично заметил Мигель, поигрывая дубиной.

Я кивком поблагодарил его и продолжил.

– И теперь вам предстоит решить, как жить и какое место занять в этой жизни. И хочу напомнить, что я обладаю в стенах этого аббатства абсолютной властью. Настолько абсолютной, что могу навечно заточить в темницу. А сейчас упрощу вопрос: так с кем вы?

– Его милость очень щедр к своим людям, – прогудел брат Саншо, для лучшего понимания сдобрив свои слова еще одним пинком. – Но строг, так что…

Пленные дружно закивали, говорить они предусмотрительно не осмеливались.

Я помедлил и милостиво разрешил.

– Говорите.

– С вами, преподобный отец!!! Мы с вами! Приказывайте.

– Прекрасно, а теперь вас развяжут, а вы покажете моим людям аббатство. Мигель – всех монахов сгоняйте в дормиторий под охрану. Буйных усмирять, но не калечить. У сакристии тоже поставь пост. Со мной оставишь двух своих, а ты… – я ткнул пальцем в пленного плоскомордого верзилу – покажешь мне дорогу в резиденцию аббата. И срочно сыщите мне местного приора, келаря и эконома.

дормиторий – спальное помещение монахов в католическом монастыре.

сакристия – ризница, место для хранения принадлежностей культа, часто использовалась как сокровищница в монастыре.

– Отец Бонифаций упразднил должности приора, келаря и эконома, – быстро наябедничал кривоногий монах. – Прежнего эконома отца Фому он запер в темницу, потому что тот спрятал все отчетные документы и теперь сам распоряжается всем сам. Помогает ему его любовничек Тома из конверсов*, редкостная скотина, ваше преподобие. Если кто ему не понравится, со свету сживет. Мы пробовали жаловаться в Сито, но там нашего аббата прикрывает тамошний эконом, потому что Фома платит ему.

конверз, светский брат в западном монашестве – лицо, принадлежащее к монашескому ордену и живущее в монастыре, но принимающее на себя только часть монашеских обетов и занятое, главным образом, физической работой.

Я всецело одобрил донос, тому что в монастыре процветает открытое мужеложество не особенно удивился, а потом приказал срочно разыскать прежнего эконома и представить оного пред мои светлые очи.

А сам направился в резиденцию местного аббата.

Падшие женщины и бухие монахи больше не попадались, монастырь словно вымер, но само аббатство даже понравилось. Старинная архитектура, большой парк, очень много зелени, ручейки и фонтанчики, тихо и уютно, правда все достаточно запущено. А еще аббатство поражало своими размерами, к примеру, только в один зал капитулов легко поместилась бы целая рота.

По пути я вдруг почувствовал просто божественный запах съестного и невольно покрутил головой в поисках его источника. Пахло чесночной бараньей похлебкой и еще чем-то очень вкусным.

Филя, то бишь пленный монашек Филлип тут же доложил, что запахи доносятся из поварни, что повар аббатства великий искусник, но слегка крутоват нравом. Настолько крут, что его даже аббат побивается и предпочитает с ним не связываться.

Я немедля сменил курс на поварню. Ну интересно же, кто там такой крутой.

И открывшаяся картинка не подкачала.

Огромная кухня просто сияла чистотой, а развешанные по стенам в тщательном порядке кастрюли и сковородки блестели аки золотые. Огромный котел весело булькал, источая умопомрачительные ароматы, а на вертелах подрумянивались каплуны.

Их живых душ наблюдался только невзрачный и хилый персонаж в белоснежном переднике и с шикарным фингалом под глазом. Он бодро шинковал лук и опасливо поглядывал в угол, где на лавке развалилась огромная туша в рясе. Туша по-богатырски храпела, а возле нее стоял впечатляющий черпак на длинной ручке.

– Кто такой? – я пальцем ткнул в хлипкого.

– Гастон… – всхлипнул персонаж и сразу прижал палец к губам. – Тише, умоляю, тише, если отец Гийом проснется, нам несдобровать…

– Кто это тебя?

Гастон с кислым видом опять покосился в угол.

– За что?

– Плохо снял пенку с бульона, тише, прошу вас, тише. Иначе он опять меня вздует…

Саншо презрительно усмехнулся и пнул ногой дремавшего монаха.

– Арргх… – шеф-повар по медвежьему зарычал и удивительно ловко для такой комплекции вскочил. – Меня, будить???

В полный рост повар оказался уж вовсе огромным, я вообще головой доставал ему только до груди, а его руки толщиной походили на кабаньи ляжки.

Мазнув по нам налитыми кровью глазками, он снова зарычал, черпак описал размашистую дугу.

Баск увернулся, а Филя не успел и с грохотом улетел на пол.

Вскочившему повару под подбородок сразу уперлось несколько клинков, тот бешено всхрапнул, перехватил свою импровизированную палицу, но наткнулся взглядом на меня и проревел:

– Ты кто такой, тысяча распутных монашек?

Я вежливо представился:

– Антуан де Бриенн, с сегодняшнего дня настоятель сего аббатства волей его высокопреосвященства кардинала Ришелье.

Отец Гийом шумно вздохнул, неожиданно отмяк лицом, а черпак пристроил на плече, словно мушкет.

– А-а-аа… – облегченно протянул он. – Господь услышал мои молитвы. Но учтите, ваше преподобие… – повар сурово нахмурился. – Провизией ведаю только я сам, меню устанавливаю тоже сам, а перед своим визитом на кухню меня следует уведомлять. В противном случае мы поссоримся. До остального мне дела нет, но только избавьте нашу обитель от присутствия падших женщин. Вам отдельный стол, обещаю, не стыдно будет пригласить самого короля.

Я улыбнулся и вместо ответа поинтересовался:

– Чем вы фаршируете каплунов? Чувствуется запах кориандра.

– Хлебный мякиш с травами! – отец Фома гордо задрал нос. – И кориандр, конечно! Но очень незначительных количествах, чтобы только оттенить аромат.

– Нам будет, что с вами обсудить в поварском искусстве, – я уважительно кивнул монаху и потопал на выход.

Ну хоть с поваром повезло. Конечно, персонаж колоритный, но, чувствую, мы с ним сработаемся.

По пути в резиденцию из дормитория донеслись шум, грохот и вопли. Похоже, там шел настоящий бой, но я только мстительно ухмыльнулся – Мигель и его братва свое дело крепко знают, а если кого помнут не в меру, так на то божья воля.

На входе в резиденцию, двухэтажном солидном особняке, нас попытался остановить какой-то монах, но тут же получил по морде и отправился к остальным пленным.

Из-за роскошной резной двери донесся приглушенный разговор.

– Ах, ваше преподобие, вам так идет эта сутана… – льстиво бубнил писклявый фальцет

– Мне кажется она слишком свободна, – отвечал гнусавый баритон.

– Нет, что вы, что вы, ваше преподобие, она подчеркивает ваш стан, вы выглядите очень стройным…

– Ах ты мой милый лжец…

Саншо хрюкнул, сдерживая смех, архаровцы его брата кровожадно оскалились.

Я скрипнул зубами от злости и пинком открыл дверь.

Надо сказать, обстановке жилища местного аббата мог позавидовать даже сам король. Мебель из черного дерева, палисандровый паркет, искусная резьба, позолота, лепнина, шелк, гобелены и фарфоровая посуда, черт побери, чувствовалось, что хренов Бонифаций на себе ничуть не экономит.

Сам он вертелся перед зеркалом, а вокруг него вился паренек с завитыми волосами больше похожий на девку, а точнее на шлюху своей смазливой и похотливой физиономией.

А вот Бонифаций особой смазливостью не отличался: носатый, сутулый и очень похожий на Дуремара из советского фильма в исполнении замечательного актера Басова. Но Дуремар у Басова получился обаятельный, а Боня своим видом вызывал гадливость.

– Кто вы такие? – он недоуменно уставился на нас. – Кто вас пропустил? Вон, немедля вон! Эй, кто там, живо прогоните их!

– Пш, пш… – его подельник брезгливым жестом приказал нам убираться, словно прогонял тараканов или надоедливых мух.

Я вздохнул, шагнул к стоявшему в углу тяжелому канделябру, взвесил его в руке и удовлетворенно кивнул.

Особой нужды в крайних мерах уже не было, переход власти в обители фактически состоялся, но я абсолютно убежден в том, что конструктивный диалог получается только тогда, когда у твоего собеседника разбита морда, выбиты зубы и поломаны пальцы. Примерно в этом роде. К тому же мне предстояло узнать куда подевалась большая часть доходов аббатства за последние три года.

Через полторы минуты статус-кво был восстановлен. Прежний аббат, хлюпая разбитым носом и жалобно скуля просил о прощении, а его помощника вообще запинаали ногами под шоконку. Пардон, под кровать.

Но допрашивать их я не стал, проинспектировал монастырскую темницу, куда прежнее руководство и отправил, а сам приказал выгонять личный состав на плац, а точнее во двор, расположенный в клуатре.

клуатр – (от лат. claustrum – закрытое, ограждённое место) – окружённый стенами квадратный или прямоугольный в плане внутренний двор, примыкающий к комплексу зданий средневекового монастыря или церкви. Служил нуждам клира и монашеской братии и был недоступен для мирян.

Монастырской братии собралось около сорока человек, я чуть не прослезился от злости при виде этого живописного сброда. Несколько монахов были до того бухие, что их просто сложили в рядок.

С правого фланга Мигель зачем-то поставил строй четырех девок пониженной социальной ответственности. Надо сказать, весьма пригожих и аппетитных.

Я помолчал, обвел ласковым взглядом монастырскую братию и спокойно заявил.

– А теперь мы начинаем жить по-новому, поздравляю мои друзья…

Глава 2

Глава 2

– Все хорошее когда-нибудь заканчивается… – утирая рукавом сутаны слезы всхлипнул невысокий толстячок, стоявший в середине строя. – Не понимаю, чем я прогневал господа…

– Чувствую это только начало… – коренастый монах с разбойничьей рожей зло сплюнул, за что сразу получил древком алебарды по спине.

Роптание и причитание в строю мгновенно стихли.

«Даже не представляешь насколько ты прав… – я про себя улыбнулся. – Только начало, совершенно верно…»

На самом деле мне было глубоко плевать на царившее в монастыре моральное разложение, экономическая часть волновала гораздо больше, но доверие Ришелье стоило дорогого, а посему аббатству Руаямон в самые ближайшие сроки предстояло стать образцово-показательным религиозно-хозяйственным предприятием

– Ах какой хорошенький… – одна из проституток, огненно-рыжая толстушка приподняла свои внушительные груди и дурашливо запищала: – Ваше преподобие, я хочу вам исповедаться!!!

– И я, и я!!! – Остальные шлюхи громко засмеялись, наперебой демонстрируя свои прелести.

Монахи угрюмо молчали, видимо уже приняв новую действительность.

Я немного помедлил, потом развернулся и пошел в резиденцию, по пути бросив:

– Девок отправить назад в бордель и передайте своей мадам, чтобы немедля явилась ко мне. Остальных пока запереть.

Вошел уже к себе в кабинет, провел рукой по столешнице инкрустированной серебром и присел в роскошное кресло.

Мелькнула мысль приказать привести свою резиденцию в более приличествующий священнику аскетический вид, но решение так и не принял, потому что заявился баск.

– Ваше преподобие? – Саншо почтительно поклонился. – Мы нашли прежнего эконома, но прежде чем явить его к вам, я приказал немного отмыть старика – он совсем завшивел. И еще… бедолага похоже немного не в себе.

– Хорошо, приведете его немного позже… – я ненадолго задумался. – С чего бы начать? Начнем, пожалуй, с обыска. Поможешь?

Следующее время мы увлекательно провели, досматривая логово смещенного аббата, а Саншо вдобавок составлял подробную опись найденного. Трофеи впечатляли: отец Бонифаций оказался настоящим сибаритом и гедонистом: золотая роскошная посуда, огромный гардероб полный нарядов, куча драгоценностей, некоторые из которых составили бы честь самой королеве, черт побери, нашлась даже впечатляющая коллекция изысканной порнографии, причем не только европейской, но и подлинной китайской с индийской.

Правда денег обнаружили всего ничего – около пятисот ливров, хотя по моим предварительным прикидкам Боня спер за время своего правления не меньше ста тысяч, а скорее всего гораздо больше. Перед вступлением в должность, я тщательно изучил в канцелярии кардинала список владений аббатства, которые должны были давать доход не менее пятидесяти тысяч ливров в год, за вычетом расходов на само аббатство, а Боня правил целых три года и за это время ни гроша не передал ни в Сито, где базировался верховный капитул Ордена цистерцианцев, ни в конгрегацию кардинала. Только недавняя продажа большого и роскошного отеля в Париже, которым владело аббатство, принесла около семидесяти пяти тысяч ливров, но и эти деньги канули в никуда. А еще, бесследно пропали королевские выплаты за то, что на его территории была расположена королевская усыпальница, а само аббатство не заплатило ни денье налогов, сославшись на убыточность.

В общем, Бонифаций изрядно нагреб, и я дал себе слово, что сделаю все, чтобы эти деньги найти.

К сожалению никаких записей: расписок, банковских чеков и прочего, позволяющего проследить судьбу спертого пока тоже не обнаружилось.

– Святая Магдалена! – Саншо быстро перекрестился, а левой рукой ткнул в картинку где переплелись в любовной схватке несколько мужчин и женщин. – Это как же они так ухитрились? Настоящие акробаты! Куда это они ее? Святая Мария, неужели…

– Не отвлекайся мой друг, – я его хлопнул по плечу. – Изучишь позже, а пока тащи ко мне эконома.

Отца Фому действительно притащили прямо в кресле, потому что эконом уже с трудом ходил.

Совсем ветхий старичок подслеповато таращился на меня и блаженно улыбался.

– Отче, я Антуан де Бриенн…

– Ась? – эконом приложил ладонь к уху. – Чего говорите?

– Я Антуан де Бриенн, новый аббат… – я понемногу начал выходить из себя.

– Куда? – старичок мелко затряс плешивой головенкой. – Нет, нет, никуда я не поеду…

Я с трудом подавил в себе желание снова взяться за канделябр.

– Отче, я новый аббат…

– Моя мать была достойной женщиной!

– Отче…

– А отец чванливым пьяницей!

– Дьявол…

– Моя кормилица…

– А по башке, старый хрыч⁈ – я не выдержал, вскочил и схватил канделябр. – Мне плевать на вашу матушку и отца! Я Антуан де Бриенн, новый аббат! И если вы не заговорите, мне придется…

– А где прежний мерзавец Бонифаций? – а глазах старика внезапно появилось осмысленное выражение.

– В темнице.

Брат Фома кольнул меня взглядом:

– А кто вас назначил сюда?

– Его высокопреосвященство кардинал Ришелье, – я подвинул к старику назначение. – Сами читайте! Моя задача навести в аббатстве порядок, и я наведу его, черт побери, даже если мне придется сгноить здесь всех!

– Матерь божья! – брат Фома быстро перекрестился. – Услышал Господь мои молитвы! Ваше преподобие, я готов служить!

Я облегченно вздохнул, бережно поставил канделябр на место и обратно сел за стол.

– Мне доложили, что вы спрятали всю отчетность за последнее время.

Брат Фома быстро закивал.

– Да, да, спрятал, но вот только куда? – монах озадаченно почесал лысину.

– Вот же старый осел! – ахнул Саншо, а я опять с интересом глянул на свое инструмент для экзекуций.

– Вспомнил! – через несколько томительных секунд старик стукнул себя ладонью по лбу. – Все вспомнил! Я закопал документы в саду, возле старой усыпальницы! Прямо у корней дуба, со стороны стены!

– Брат Саншо, за лопаты. А вы немедля рассказывайте все, а начните с того, зачем Бонифаций отправил вас в подвал…

Старичок откашлялся и вывалил на меня поток информации.

Если вкратце, почти все время своей преступной деятельности Боня мылил на одну руку с братом Фомой, а последний тщательно все документировал из врожденной скрупулезности. И одновременно вел финансовую отчетность самого аббатства – то есть все прибыли и убытки. Преступная деятельность заключалась в том, что Бонифаций попросту массово продавал или сдавал в аренду земли и угодья монастыря третьим лицам, мало того, совершенно не платил налоги и присваивал пожертвования, да и весь доход беззастенчиво отправлял себе в карман. И все ему сходило с рук, потому что Боню прикрывали в руководстве Ордена цистерцианцев, а у кардинала до аббатства не доходили руки.

Но потом отец Фома и Боня переругались на почве того, что последний… вот тут должны заиграть фанфары… присвоил себе принадлежащую тому шикарную коллекцию порнографии, о которой я уже упоминал.

Фома воспылал праведной яростью и спер всю отчетность: ведомости, договора, расписки и прочую документацию, вместе с личным дневником аббата, в котором он подробно фиксировал все, за что и был посажен в темницу на хлеб и воду. Уж не знаю, почему Фому вообще не уморили, но скорей всего только из-за того, что особой опасности в экономе Бонифаций не видел, потому что тот был надежно изолирован, к тому же живыми деньгами распоряжался исключительно сам Боня.

– Вы мне вернете мое сокровище!!! – по морщинистой щеке эконома скатилась слеза. – Молю, верните – это моя единственная радость, – он протянул ко мне дрожащие руки.

– Вы, о чем?

Догадавшись, о чем он ведет речь, я чертыхнулся и пообещал отдать порнуху.

Попытался у него выведать, что же было в бумагах, но старик опять начал впадать в маразм.

Но тут вернулся Саншо и заявил, что нихрена не нашел.

Пришлось тащить старикана в сад, где после двух часов поисков бумаги все-таки нашли.

Дальше я собирался лично провести инвентаризацию, но приперся повар с ужином и категорически потребовал оценить его мастерство.

Оценил и остался очень доволен, простецкий луковый супчик с крутонами и фаршированный каплун оказались выше всех похвал. Хорошо готовят многие, но наш повар имел настоящий талант – его стряпня попахивала гениальностью.

Брат Гийом все это время со своим бедолагой помощником стоял у стола, почтительно полупоклонившись с белоснежной салфеткой через руку.

Я похвалил повара и заодно сделал попытку решить одну кадровую проблему.

Дело в том, что штатное расписание монастыря помимо должностей аббата и эконома, подразумевает множество других: приора, ризничего, библиотекаря, елемозинария* и прочих госпиталиев* и инфермариев*. Все они важны и даже просто необходимы для нормального функционирования аббатства, потому что аббат лишь осуществляет общее руководство. А правильные кадры прямой залог успеха.

Экономом я назначил Саншо, а брат Гийом показался мне отличным кандидатом на должность келаря, то есть человека, который заведует всеми запасами монастыря. Очень важной должности, обладателю которой по Уставу Бенедикта Нурсийского, обязательному для всех монастырей, даже разрешалось пропускать ради радения по должности главную мессу и многие другие службы.

Бенедикт Нурсийский – реформатор западноевропейского монашества, автор строго устава ставшего обязательным для всех религиозных монастырских орденов.

Елемозинарий(eleemosynarius – от греческого «милость», «милостыня») отвечал за прием бедняков и простых паломников, которые стучались в двери обители, прося о крове и пропитании

Госпиталий(hospitalarius – от латинского hospes, «гость», «чужеземец») отвечал за прием почетных – знатных, богатых и прибывших верхом – гостей.

Инфермарий(infirmarius – от латинского infirmus, «больной», «немощный») отвечал за помощь заболевшим братьям, а также калекам и старикам.

– Я доволен… – тихо и спокойно заявил я. – Рад, что питание братии находится в надежных руках. В дальнейшем вам придется демонстрировать свои великолепные умения не только нам, но и первым людям государства. А сейчас я хотел бы предложить вам место келаря нашего аббатства, но не уверен, сможете ли вы совмещать без ущерба делу.

– Смогу, ваше преподобие, – уверенно громыхнул великан. – Я уже совмещаю, а за кухней присмотрят мои помощники, они уже поднаторели в поварском искусстве. Но в необходимых случаях я буду сам надевать поварской колпак.

Он угрожающе покосился на своего помощника Гастона, тот сильно вздрогнул и машинально потер бланш под глазом.

Я удовлетворенно кивнул.

– В таком случае – решено. К исходу завтрашнего дня подадите мне подробный список всех наличествующих запасов и заявку на ежемесячное пополнение будет таковое понадобится. А также недельное меню по питанию. Есть какие-либо пожелания или просьбы?