Текст книги "Ржавчина (СИ)"

Автор книги: Александр Баренберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

С этими словами Джеймс вытолкнул старика в дверной проем. Окон в душном помещении не имелось, поэтому за происходящим снаружи пришлось следить через все тот же вход, прикрытый циновкой. Но и так прекрасно было видно, что появление Мадхукара вызвало сильный ажиотаж среди собравшихся на площади. Они окружили старца, и тот сразу принялся что-то им пафосно вещать. Напряженное ожидание не затянулось надолго. Уже минут через пять толпа стала потихоньку расходиться, а через десять на площади остались лишь люди Викрама, мирно усевшиеся на валявшемся неподалеку неошкуренном стволе какого-то дерева.

– Выходим! – скомандовал Виллейн.

Он и пошел первым, толкая перед собой многострадального Викрама, вялое поведение которого свидетельствовало, что тот уже почти смирился с близкой потерей если не жизни, то уж мужского достоинства точно. Британцы, каковыми он их знал, милосердием по отношению к местным не отличались, а оскорбление их женщине он нанес серьезное. Поэтому не очень-то рассчитывал на пощаду.

Следом, повинуясь легкому подталкиванию руки Кэт, двигался Генри, прижимавший к себе заветный ящичек, словно ребенок, боящийся, что у него сейчас отнимут любимую и долгожданную игрушку. Про то, что у него на поясе висит револьвер, он так и не вспомнил. Замыкала шествие девушка, державшая в свободной руке свой пистолет.

– Я все сделал, господин, как вы приказали! – кланяясь, подбежал к Виллейну бывший проводник.

– Ну и молодец! – механически произнес Джеймс, осматриваясь в поисках лучшего пути отхода и не обращая внимания на назойливого старикашку.

– Я очень рисковал и хотел бы получить плату за это! – неожиданно выпалил осмелевший Мадхукар.

– Ну ты и гусь! – подобная наглость заставила агента, занятого важнейшим на данный момент вопросом, отвлечься от его решения.

– Если сможешь доставить сюда наш экипаж, получишь плату! – внезапно вмешалась Кэт и капризно пояснила: – Мне категорически надоело топать по этой грязи!

– Одну минуту, госпожа! – обрадовался старик и тут же свистнул мальчишкам, настороженно наблюдавшим за событиями из-за угла ближайшей хибары. Один из них подбежал к нему. Мадхукар шепнул мальчонке что-то на ухо и тот стремглав помчался прочь, сверкая босыми ступнями. Спустя четверть часа, долгожданный экипаж с кучером-индийцем на козлах, ожидавший на противоположном конце деревни, появился из-за поворота...

Часть 2

Начало августа 1896 года, Бомбей, Индия.

Следующие пару недель после завершения оказавшихся столь рискованными поисков настоящего лабораторного журнала покойного доктора Паркса, жизнь путешественников шла в размеренном режиме, как и пристало приличным и законопослушным британским гражданам. Виллейн или пропадал где-то, занимаясь, по его же выражению, "своими делами", или торчал на мансарде с трубкой, бутылочкой виски и свежей, всего двухнедельной давности, лондонской прессой. Данное времяпровождение он именовал "наблюдением за окрестностями". Кэт, заслужившая своим решительным поведением во время недавнего инцидента искреннее уважение мужчин (смешанное у Джеймса с некоторыми подозрениями), вновь вела себя, как благопристойная замужняя дама, занимаясь хозяйством и ходя за покупками на местный рынок и в припортовые лавки, принадлежащие Ост-Индской компании. Ну а Генри, разумеется, полностью погрузился в изучение находок, запираясь в превращенной в рабочий кабинет каморке с утра до вечера. "Господин геолог чрезвычайно занят анализом образцов, собранных нами в окрестностях города", как объяснил отсутствие своего спутника таки воспользовавшийся пару раз приглашением в клуб Виллейн.

В шкатулке, с такими трудами вырванной из рук сына бывшего лаборанта, на самом деле находилось несколько документов. Но, кроме искомой тетради, остальные интереса не представляли. Хиннеган бегло просмотрел их. Диплом Вимала об окончании британской школы, какие-то расписки, рекомендательное письмо на имя доктора Паркса и тому подобное. Генри сложил пачку этих, местами сильно поврежденных временем и местным климатом бумаг обратно в шкатулку и приступил к главному.

Лабораторная тетрадь также пострадала во время хранения в не самых подходящих условиях, однако существенный вред, к счастью, отсутствовал. Заглавие и первая страница, выполненные предельно аккуратно, свидетельствовали, что это действительно настоящий научный документ, а не черновик. Хиннеган, заставляя себя не торопиться, начал тщательное чтение, уделяя внимание даже мельчайшим подробностям.

К его большому сожалению, поначалу ничего интересного в журнале не обнаружилось. Примерно половину страниц, исписанных, к большой радости ученого, достаточно разборчивым, в отличие от черновика, почерком занимало описание установки оборудования и постройки лабораторных печей. Так как это была не диссертация и не выжимка для ознакомления, а самый что ни на есть натуральный лабораторный журнал, то, соответственно, и страницы в нем шли в строгом хронологическом порядке, и содержали все, что касалось работы лаборатории. Многие записи оказались выполнены не привычным уже Генри почерком доктора Паркса, а другим, даже более аккуратным. Хиннеган не поленился сравнить его с почерком, которым были заполнены остальные бумаги в шкатулке и убедился, что он принадлежит самому Вималу.

Продравшись за несколько дней работы через казавшиеся уже бесконечными даты, заполненные списками поставщиков, сотрудников, учетом расходов и прочим, мало связанным с собственно научной деятельностью (но, тем не менее, внимательно прочитанным, из опасения упустить важные детали), он добрался до подробного описания устройства лабораторной печи. Ее характеристики исследователя не поразили – и в его оксфордской лаборатории, равно как и на военных заводах, имелись подобные печи, предназначенные для плавки открытых в последние десятилетия новых, достаточно тугоплавких металлов, наподобие никеля. Однако удалось почерпнуть несколько интересных конструктивных решений, а главное – убедиться, что температура плавления железа лежит в давно доступных европейским ученым пределах. Значит, в случае удачного завершения его исследований, особых проблем с разворачиванием промышленного производства не возникнет.

Также важным был тот факт, что примеси, обеспечивавшие нужные свойства, добавлялись в полностью расплавленный металл. Генри, после изучения черновика, об этом догадывался, но, не владея точной информацией, не был полностью уверен. Зато теперь он совершенно точно представлял, какие опыты требуется поставить, и какое оборудование для этого нужно. Если удастся получить разрешение короля на их проведение дома, в Оксфорде, то вообще никаких проблем, в университетских лабораториях все уже есть. Но если придется экспериментировать тут, в Бомбее, то придется потрудиться. Впрочем, предварительные опыты можно начать и здесь.

Правда, оставалась нерешенной главная загадка: какие компоненты добавлять, и в каком количестве. Хиннеган продолжил чтение в надежде получить ответы на данные вопросы, остающиеся последней преградой для начала опытов. К сожалению, как оказалось все, касающееся конкретных добавок, было зашифровано. Паркс для обозначения трех металлов, с которыми экспериментировал, использовал сокращения "gr","bl" и "sh". Разгадка скрывалась за этими непонятными индексами, и Генри, как ни старался, так и не смог обнаружить в журнале хотя бы намек на их возможную расшифровку. Даже известных ему металлов набиралось с десяток, а если Паркс использовал неизвестные европейской науке? Тогда шансы на успешное повторение его опыта стремились к нулю.

Зато, конечно, стали известны окончательные пропорции, в которых следовало добавлять неведомые компоненты. Покойный исследователь в конце концов пришел к выводу, что добавлять, видимо, следует только два из них. Причем он считал (хотя не смог доказать), что противооокислительные свойства придает ему каждый из компонентов в отдельности, но при использовании обоих результат становится лучше. Кроме того, Паркс проверял еще и физические и механические свойства получившихся сплавов. На основании многочисленных экспериментов он получил несколько пропорций, каждая из которых более соответствовала какому-то конкретному применению. Однако задачу Хиннегану осложняло еще и то, что ученые еретического анклава использовали систему мер, во многом отличавшуюся от европейской. Многие десятилетия изоляции сыграли свою роль, и Генри теперь не мог оценить, например, прочностные характеристики полученных Парксом сплавов, которые приводились в журнале в совершенно неизвестных оксфордскому исследователю единицах. Так что тут придется почти все делать заново, тем более что для улучшения некоторых механических характеристик Паркс добавлял и другие компоненты. Причем сам же подчеркивал в записях, что у него не хватает возможностей для проведения полноценного анализа результатов.

Генри закрыл журнал, спрятал его в ящик и тщательно запер замок. Пора было решать, в каком направлении двигаться дальше. Было бы заманчиво попробовать отыскать другие научные документы, оставшиеся от разгромленного университета, из которых, возможно, удалось бы узнать больше об использовавшейся еретическими учеными системе мер. И даже, чем черт не шутит, найти подход к расшифровке названий использовавшихся Парксом компонентов.

Только вот шансы найти уцелевшие фолианты из богатой некогда библиотеки Бомбейского университета мизерны. Везде, куда смогла дотянуться всемогущая Инквизиция, они уничтожала все, связанное с еретиками. Литературу в первую очередь. Особенно здесь, в Бомбее. А все, что оставалось на руках у беженцев, попало, в конце концов, вместе с ними в Китай. То есть, серьезно рассматривать подобную возможность нет никакого смысла.

Значит, остается только перейти к натурным экспериментам. Хорошо бы найти кого-то из туземных мастеров, работающих с железом! А если он еще и окажется носителем обрывков еретических знаний, то вообще прекрасно! А это более чем вероятно, ведь анклав имел с местным населением крайне тесные связи, не идущие ни в какое сравнение с отчужденностью остальных британских колонизаторов. Однако, с другой стороны, Хиннеган уже убедился на практике в крайне недоброжелательном отношении местного населения к белым. Трудно будет рассчитывать на сотрудничество! Не говоря уже об опасности быть арестованным британской администрацией, если та, через своих многочисленных осведомителей в среде индийцев, пронюхает об еретических экспериментах липового "геолога"! Да и сама мысль о грядущей необходимости работать собственными руками с проклятым металлом все еще доставляла Генри мучительное беспокойство. Вот если бы иметь помощника из местных, который бы исполнял все указания, пока не удастся выработать безопасную, с религиозной точки зрения, процедуру обращения с железом до его превращения в нержавеющее... Но такие решения выходили уже далеко за пределы компетенции ученого.

Хиннеган вышел из импровизированного кабинета. Вечерело, и в доме уже было довольно темно. Однако в салоне свет никто пока не зажег. Слуги уже ушли, Кэт, судя по доносившимся с кухни звукам, занималась готовкой, чем в последние дни часто баловалась в образовавшееся из-за почти безвылазного сидения в доме свободное время. Генри был только рад, что его "супруга" нашла себе хороший способ развеять скуку, тем более что блюда, выходившие из ее рук, были очень вкусны. В полном противоречии, кстати, с ее давешним заявлением о неумении хорошо готовить, которое девушка приводила в качестве аргумента против желания Хиннегана предложить ей руку и сердце. Толи Кэт тогда лукавила, то ли здесь, в окружении местных продуктов, вспомнила, чему ее наверняка обучали в детстве.

Генри не стал зажигать свет, а поднялся на второй этаж. Виллейна он, как и предполагал, нашел в мансарде за его любимым занятием – раскуриванием трубки и распитием виски.

– Что, надоело копаться в этих пыльных бумагах? Решили подышать воздухом? – приветствовал его явно скучавший в последнее время агент.

– А вы сами почему не в клубе? Вам-то копаться вообще ни в чем не надо? – подколол его, в свою очередь, Генри.

– Да нечего там делать! – неожиданно серьезно ответил на полушутливый вопрос Джеймс. – Перекидываться в картишки со скучными провинциальными чинушами? Нет, увольте! Туда даже если и зайдет когда офицер, так тоже совсем обленившийся на размеренной колониальной службе. Тут же ничего не происходит, вообще! Может быть, в следующую субботу, обещали устроить охоту на том берегу...

– Понятно, – комментировать этот крик души ученый не стал и сразу перешел к делу: – А я, по большому счету, изучение журнала завершил!

– Да ну? – сразу оживился Виллейн, с которого тут же слетела маска ленивого и расслабленного военного отставника. – И что теперь?

– Вот я с вами и хотел посоветоваться, что теперь! – ответил Хиннеган и выложил ответственному за "экспедицию" агенту свои соображения и сомнения.

– Нет, документов из библиотеки бывшего университета нам не найти, это точно! – согласился с рассуждениями ученого Джеймс. – Искать местного "сотрудника" мне тоже не хочется, обязательно выплывет наружу! Лучше всего было бы вернуться в Англию, а там как король решит.

– Но здесь легче организовать исследования! – возразил Генри.

– Я сам такое решение принять не могу, придется связаться с Лондоном. Это займет время, а пока ничего предпринимать не будем. Можете продолжать копаться в уже добытых бумагах. Или присоединяйтесь ко мне, съездим на охоту...

Середина августа 1896 года, Бомбей, Индия.

– У нас есть месяц, Генри! – Виллейн, содрав с головы широкополую "тропическую" шляпу, утер платком пот со лба. Устало плюхнувшись в кресло, присосался к горлышку графина с водой, осушив последний почти до донышка.

– Месяц? А что случится через месяц? – недоуменно спросил Хиннеган, "выползший" в салон из своего кабинета на звук открывшейся двери.

– Ровно через месяц сюда, направляясь из Цейлона в Англию на капитальный ремонт, зайдет фрегат Его Величества "Шеннон". И нам предписано погрузиться на его борт, чтобы, в обстановке полной секретности, вернуться в метрополию, вместе с результатами исследований. Сегодня я получил ответ из Лондона на свой запрос! И он меня крайне радует, учитывая эту невыносимую жару, не говоря уже об остальных обстоятельствах!

– Но Джеймс! Вы же, надеюсь, упомянули в запросе о высказанных мной соображениях по поводу постановки экспериментов здесь, в Бомбее? Что там ответили на это?

– Генри, не будьте наивным! За экспедицию отвечаю я, а не вы! Поэтому в общении с начальством излагаю собственные соображения, а не ваши!

– И в чем же они состояли? – холодно поинтересовался ученый.

– В том, что необходимо вернуться в Англию для постановки финальных экспериментов ввиду нехватки в Бомбее доверенных людей, с помощью которых можно организовать тайную лабораторию и наладить ее надежную охрану. Велик риск потерять добытые с таким трудом секреты! – отчеканил агент официальным тоном.

– Но мы же с вами подробно обсудили это неделю назад, Виллейн! – искренне возмутился Генри. – Гораздо проще все организовать здесь! Да и шанс напороться на осведомителей инквизиции тут гораздо ниже! Я, знаете ли, совершенно не желаю вновь попадать в ее руки!

– Вы ошибаетесь, Хиннеган. В Лондоне у короля гораздо больше возможностей организовать скрытную работу теперь, когда путь ясен и результат близок. Особенно учитывая то, что Инквизиция сейчас активно ищет нас за границей. Служба потрудилась организовать специально для ее агентов несколько ложных следов. Уж на несколько месяцев Его Величество нас спрячет!

– Но время, Джеймс! Как Его Величество обеспечит меня в Лондоне расходными материалами быстро и в нужных количествах? Здесь же достать железо – проще простого!

– Это совершенно не ваши проблемы, Генри. Их будут решать те, кому положено! – отрезал Виллейн.

– А вот я не уверен, что их будут решать! – взбеленился ученый, уже настроившийся на скорое начало экспериментов. – Я видел уже, что стоило лишь Инквизиции взять след, и вся ваша Служба испуганно отошла в сторонку!

– Потише, потише, Хиннеган! Попридержите-ка коней! И вспомните, кто и как вас вытащил из гарантированной тюрьмы! Не устраивайте истерики, не надо! А то еще не поздно все исправить! Журнал-то, вместе с вашими умозаключениями, уже у меня в руках. Разберемся и без вас, ученых у Его Величества хватает! – охладил Виллейн пыл исследователя, слишком много возомнившего о себе, по мнению агента, отвечавшего перед королем за успех операции.

– Но Джеймс! Целый месяц все равно в нашем распоряжении! Что прикажете делать, сидеть сложа руки? – Генри, осажденный собеседником, сменил тон с обвинительного на просительный.

– Ну, не знаю, перечитайте еще раз журнал, например. Составьте подробный план исследований. Или вообще, займитесь своей молодой женой, у вас же получился своеобразный медовый месяц! – примирительно предложил Виллейн.

– Но почему бы не заняться предварительными экспериментами? Зачем терять время на ерунду? Потом в Лондоне все будет гораздо яснее и быстрее! И опытные образцы можно захватить с собой! – продолжал настаивать на своем ученый.

– Ну я же все уже вам неоднократно объяснял, Хиннеган! – Джеймс в сердцах отмахнулся от него, как от назойливой мухи. – У меня нет здесь людей! Мне некому поручить поиски надежного и удобного места для устройства лаборатории! И организацию каналов для доставки вам сырья! И обеспечение охраны! Что вы от меня хотите?

– А не надо ничего искать! – вдруг торжествующе объявил Генри. – Мы уже все нашли!

– Мы? – подозрительно покосился на него агент.

– Мы с Кэт! Вернее, это она, разговорившись с кухаркой, выяснила, что брат той держит кузнечную мастерскую в одном из пригородов! Мы попросили кухарку передать ему приглашение встретиться, и как раз вчера, когда вы отсутствовали, Джеймс, он приходил сюда.

– Что за самодеятельность? – вскипел Виллейн, подскочив в кресле от возмущения. – Вы что себе позволяете? Забыли инструкции?

– Но вы запретили только контакты с незнакомцами, а это близкий родственник нашей кухарки, – неуверенно попытался оправдаться Хиннеган.

– Вы что, издеваетесь! – агент окончательно выскочил из кресла и угрожающе навис над ученым.

– Виллейн, но погодите, прошу вас! Тут так все удобно складывается! У этого человека, Прабхакара, наличествует и удобное, скрытое от всех помещение, и сырье, и, главное – опыт работы с железом. Это просто бесценная возможность для нас! Пожалуйста, Джеймс, не отвергайте ее вот так, с порога! – Генри сложил руки в умоляющем жесте.

– Вот не можете вы без приключений, Хиннеган! – Виллейн, явно намеренный за пару секунд до этого вволю поорать на провинившегося ученого, сменил гнев на милость при его последних словах. – Вам не хватило того, что произошло во время нашего последнего посещения туземных пригородов?

– Но, Виллейн, этот Прабхакар обещал, что обеспечит безопасность! Не забесплатно, разумеется, совсем не забесплатно! Но это того стоит. Кроме того, он очень влиятельный и уважаемый человек в местной общине, а сама мастерская расположена на отшибе, и люди к ней не подходят, боятся. Суеверия там всякие..., – затараторил Генри, видя, что приведенные им аргументы действуют в нужном направлении.

– Ну, не знаю! – Джеймс неуверенно пожал плечами. – Надо посмотреть...

Спустя пару дней тройка путешественников, пугливо озираясь, высадилась у мастерской Прабхакара из небольшого двухколесного экипажа, купленного задорого у одного индийского купца, жившего по соседству. От услуг наемных извозчиков осторожничавший агент решил отказаться. Одно дело – посещать время от времени разные места, и совсем другое – ездить ежедневно по одному и тому же маршруту. Слишком легко вызвать подозрения. А уж разговорить продажных, по определению, возчиков – дело техники, Виллейну ли этого не знать? Достаточный стимул взять вожжи в собственные руки в прямом смысле слова.

Мастерская действительно располагалась на краю деревеньки, граничившей с "цивилизованной" частью Бомбея с севера, но отделенной от нее несколькими сотнями ярдов садов, заполненными пышной растительностью. Сквозь которую с трудом продиралось несколько ужасных проселочных дорог. Пассажиры во время недолгого пути то страдали от страшной тряски, то опасались застрять в непролазной грязи. Но обошлось. Однако у Генри остался неприятный осадок от дороги, ведь ему придется ездить сюда каждый день! И без сопровождения Виллейна, который должен будет осуществлять прикрытие "геолога" в городе.

Довольно обширный сарай, скрывавший в себе владения местного кузнеца, стоял в сотне ярдов от дороги, к которой, с другой ее стороны, примыкала сама деревушка. Небольшой склон и густая растительность весьма удачно скрывали его от любопытных глаз, как со стороны поселка, так и со стороны города, буде кто решил бы понаблюдать за экипажем и его пассажирами в подзорную трубу.

– Из-за вас, Генри, гореть мне в аду! – серьезно произнес Виллейн, соскочив с подножки и счищая с сапог налипшую грязь. – Вчера у этого вашего Прабхакара на цыпочках пришлось пробираться, чтобы не задеть все эти мерзкие железные штучки. Хотя вроде бы ржавчины на них не было, но все равно потом час руки отмывал и даже церковь вечером посетил, чего со мной давненько не случалось! Не представляю, как вы там собираетесь работать!

– С Божьей помощью! – уверенно произнес исследователь. – Я убеждён, что делаю богоугодное дело!

– Ты тут еретизмом, случайно, не заразился? – подозрительно взглянул на него агент.

– Причем тут еретики, Джеймс! Моя участь – принести нам чистый металл, пусть и ценой собственного спасения! – нервно возразил Хиннеган, сам, видимо, не очень убежденный в верности своих слов.

– Гм, – Виллейн с сомнением взглянул на ученого, но промолчал.

– Пойдемте уже, господа! – примирительно сказала Кэт, беря под руку своего мужа.

– А вам, мисс э… Джейкобс, тем более не стоило бы там околачиваться! – стоял на своем Джеймс.

– Если можно Генри, можно и мне! – без тени сомнения произнесла Кэт. – Тем более что по-английски Прабхакар практически не говорит, а его подмастерья вообще ни одного слова не знают. Кто-то же должен переводить?

– Это верно, я вчера намучился тут один! Уж очень не хочется "светить" наши интересы даже перед доверенными сотрудниками, больно это нехорошо пахнет! Так что никто, кроме нас троих, не в курсе данной затеи и, надеюсь, так это и останется никому неизвестным! – пробурчал Виллейн и направился к двери, где на пороге их уже, широко улыбаясь, ожидал хозяин, одетый в нарядную, как тот, видимо, считал, тряпку...

Первые дни работы на новом месте дались Хиннегану трудно. Слишком тут все было чуждо ему: и язык, и быт, и, разумеется, само железо. Как Генри ни старался, обойтись совсем без прямого контакта с металлом, делая все руками Прабхакара и его подручных, не выходило. Чтобы понять все процессы полностью и иметь возможность впоследствии воспроизвести их самостоятельно, приходилось участвовать во всех операциях самому. Ученому ежедневно приходилось переступать через внедренные в сознание с самого рождения запреты. Никогда в жизни он столько не молился, сколько за эти дни! И даже, по примеру Виллейна, несколько раз по вечерам посетил церковь, а в воскресенье провел там почти целый день. И все равно ощущение грехопадения не оставляло его, слишком сильные нравственные императивы довлели над ним. Несколько раз Хиннегана посещала мысль сходить на исповедь, но он, разумеется, сразу же гнал ее. Когда-нибудь, когда все это закончится, он обязательно сходит, но не сейчас! В конце концов, исследователь даже рассердился на самого себя. Ну что это за малодушие? Ведь он уже все давно для себя решил, теперь осталось лишь пройти по этой дороге до конца! Критическое мышление ученого сразу стало нашептывать ему, что подобным же образом наверняка размышляли все те, кто, в конце концов, стал еретиком. Однако Генри неимоверным усилием воли заставил надоедливый внутренний голос заткнуться.

Еще больше его удивляло отношение Кэт к данной проблеме. У Хиннегана сложилось впечатление, что девушку возможные последствия от нарушений религиозных предписаний не волнуют вовсе. Во время пребывания в мастерской она не старалась избегать контакта с металлом, а если и остерегалась, то, как казалось, исключительно из-за боязни испачкаться. На прямой вопрос Генри она ответила, что, как написано в Библии, жена должна следовать за мужем во всем, поэтому она и готова разделить с ним все, включая возможный грех. И Кэт действительно безропотно следовала за ним не только в мастерскую, но и в церковь, что сильно поддерживало Генри и наполняло чувством благодарности к ней, усиливая и так немалую привязанность к супруге. Что же касается работы, то Хиннеган надеялся вскоре обойтись без услуг Кэт в мастерской, где условия, по его мнению, совершенно не подходили для пребывания изнеженной женщины. Прабхакар, как оказалось, не так уж и плохо владел английским, а сам Генри быстро прогрессировал в хинди. Уже спустя несколько дней после начала работы, большинство профессиональных тем они вполне могли обсуждать без помощи переводчика.

Собственно же результаты практической работы приводили Генри в восторг. В кузне индийца присутствовали оба способа обработки железа, до сих пор знакомые ученому чисто теоретически. Вдоль одной из стен располагалось несколько примитивных открытых горнов, выполненных из кирпича и снабженных небольшими кожаными мехами для наддува воздухом. Здесь работали, в основном, подмастерья, занимавшиеся починкой старых железных инструментов. Для плавки металла, каковой процесс являлся предметом основного интереса исследователя, температура в горне, естественно, была совершенно недостаточной, однако первые дни Генри провел именно здесь, изучая на практике процессы разогрева, ковки и закалки железных изделий. Без этих базовых знаний в дальнейшей работе не обойтись! В отличие от самих кузнецов, ученый прекрасно знал, что образующиеся во время открытой работы с раскаленным металлом массы окалины являются ничем иным, как соединением кислорода с железом, то есть той же самой ржавчиной, только горячей. Ее следы оставались повсюду, а остывшие частицы оставляли темно-рыжий налет на руках и одежде, приводя Хиннегана в ужас. Однако избежать этого оказалось совершенно невозможно!

Но у горнов работали только уже с готовыми кусками железа. Процесс же добычи его из руды происходил у другой стены довольно обширного помещения. Там возвышалась большая закрытая кирпичная печь с металлическими дверцами и высокой, футов десять-двенадцать, трубой, проходившей сквозь легкий бамбуковый потолок. Огромные меха, обеспечивавшие нужный поток воздуха тут качало одновременно четыре человека. Это была весьма тяжелая работа, поэтому ей занимались две бригады, сменявшие друг друга каждые несколько минут. Через дверцы загружалась смесь угля с рудой и, по истечении положенного времени, извлекался относительно чистый металл, годный для последующей очистки и обработки. Правда, хозяин мастерской жаловался, что иногда много железа стекает вниз, и превращается в хрупкую массу, которую невозможно ковать. Многомудрый, по сравнению с туземным ремесленником Хиннеган понимал, что часть железа науглероживается сверх необходимого, превращаясь в описанный Парксом чугун, имеющий меньшую температуру плавления. Знал он и что с этим делать, но делиться информацией с мастером не стал. В конце концов, это Прабхакар получает от него деньги за обучение, а не наоборот!

В лабораториях Оксфорда имелись печи и посолиднее, где температура доводилась до гораздо более высокой, чем здесь. Так что сама установка впечатления на Генри не произвела. Однако процесс извлечения железа из руды следовало изучить, чем он и стал заниматься после ознакомления с ковкой. Ведь и массовое промышленное производство тоже когда-нибудь налаживать придется, как он продолжал, несмотря на все неприятности, надеяться.

И только на второй неделе этого несколько странного "сотрудничества" ученый добрался до того главного элемента, ради которого вообще все затеял: до тигельной плавки. В отдельном от основной мастерской помещении мастер занимался получением железа этим сложным древним способом. Заключался он в длительном разогреве смеси железа и угля, заключенной в глиняный горшок, называемый тиглем, внутри простой печи, сложенной из камней и кирпичей. В конце процесса науглероженный металл плавился. Получавшаяся в крайне небольшом количестве сталь имела выдающиеся механические свойства, поэтому шла только на изготовление дорогого холодного оружия. Но частенько, как убедился на опыте Генри, плавка заканчивалась неудачей. Видимо, мастеру надо было выдержать одновременно слишком много параметров.

Впрочем, эти тонкости Хиннегана не интересовали. Тигельная плавка нужна была ему постольку, поскольку идеально подходила для опытов с малыми порциями металла в необорудованной по европейским меркам лаборатории. К сожалению, как вскоре выяснил ученый, достигаемые в тигле температуры не покрывали весь необходимый ему спектр. Самые тугоплавкие присадки, которые он планировал добавлять в железо, расплавить тут было невозможно. Генри пришла идея разогревать тигли не по традиционной индийской технологии, а использовав большую печь в соседнем помещении. Прабхакар воспринял это известие без особого энтузиазма, ведь та печь являлась единственным для него источником железа, и прекращение ее работы на некоторое время могло принести кузнецу большие убытки. Которые, однако, Хиннеган пообещал компенсировать. Впрочем, это дело будущего, первые эксперименты можно поставить и так.

Индиец поделился с Генри, не забесплатно, разумеется, секретом изготовления тиглей из глины и рисовой шелухи. А затем ученому пришлось заниматься проблемой добычи нужных компонентов. Из других металлов у Прабхакара имелись медь, олово, цинк и свинец. Хиннеган решил начать эксперименты с ними, благо все они легкоплавкие. Хотя ученый был практически полностью уверен, что ни один из этих давно известных металлов не является искомым, из зашифрованной в журнале Паркса тройки. Разгадка наверняка крылась в добавлении менее доступных элементов, лишь недавно ставших известными европейской науке. Однако с их получением здесь возникали большие трудности.

Довольно распространенный в Европе никель и несколько менее доступный молибден Виллейн пообещал достать через своих знакомых в Ост-Индской компании. Вернее, достать можно было лишь бронзовые изделия, имеющие в своем составе данные металлы, но для такого специалиста, как Хиннеган, не составит особого труда выделить их из сплава. А вот хром, вольфрам и бериллий взять тут было совершенно неоткуда. Поэтому исследования, включающие эти металлы, придется, видимо, отложить до возвращения в Англию.