Текст книги "Ржавчина (СИ)"

Автор книги: Александр Баренберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Вот и ладно! – Джек весело стукнул своей кружкой о кружку Хиннегана и тут же опорожнил сосуд в себя.

– Только как я доберусь до ваших краев? – задал Генри вопрос, возвращающий разговор в практическое русло.

– Так это не проблема! Вернее, почти не проблема. Завтра в Кейптаун отходит голландский пакетбот. Я уже купил место. Он, правда, заполнен под завязку, но для своего соотечественника капитан уж что-нибудь да найдет. А за место я, так и быть, заплачу. Денег должно хватить, если не пропьем сегодня, хе-хе! За это будешь мне потом дома инструмент бесплатно чинить!

– С чего ты взял, что он мне найдет место?

– Голландцев, бежавших из Бомбея, мало. А здесь, в Сурате, у них большая община, почти всех приняли. Поэтому пассажиры на пакетботе – сплошные британцы. Помашешь перед капитаном своим паспортом, и он обязательно поможет. У тебя точно голландский паспорт?

– Паспорт-то есть, – неуверенно протянул Генри. – Да понимаешь, тут какая загвоздка... Я родился за пределами Голландии, мать вообще англичанка, а отец рано умер... В общем, я на голландском не говорю!

– Хм.., – Джек пристально взглянул на него, явно видя собеседника в новом свете. – А я-то еще думаю, чего это ты чисто по-лондонски чирикаешь! Не врешь, а?

– Да не вру! Ладно, видимо ничего не выйдет!

– Это еще почему вдруг? Скажу, что ты вырос у нас в деревне, делов-то! Главное – паспорт настоящий, ведь так? Ну а раз так – не дрейфь, Джек знает, что говорит!

Середина октября 1896 года, восточное побережье Африки.

Пакетбот, или, как его называли сами голландцы, "флейт" под не самым оригинальным названием "Зеландия" осторожно пробирался вдоль восточного берега Африки. Осторожно, так как во всех, без исключения, портах на аравийском и африканском побережье, в которые судно заходило до сих пор, гостей встречали одними и теми же тревожными новостями. Слухи о бесчинствующей в Индийском океане японской эскадре становились все страшнее и страшнее. Говорили, что десятки кораблей в западной части океана стали жертвами пиратского нападения и что немногим выжившим пассажирам этих судов японский адмирал велел передать о начале неограниченной морской войны в этом районе. Мол, щадить не будут никого! Правда, реальных подтверждений ни от руководства портов, ни в официальной прессе пока не было, но это могло ничего и не значить. Куда-то же японская эскадра ушла из Бомбея?

В газетах писали, что все силы Королевского флота брошены на поимку и уничтожение "восточных бандитов, осуществивших подлое неожиданное нападение на мирный город". Но о результатах пока также не сообщалось. Что побуждало капитана пакетбота, явно неглупого рыжебородого голландца, невзирая на опасность сесть на мель, прижиматься как можно ближе к берегу. Чтобы успеть выброситься на него в случае появления опасности. Глядя на карту Индийского океана, тот справедливо предполагал, что, даже если слухи о пиратской деятельности японцев всего лишь слухи, то единственным способом уйти от столкновения с основными британскими силами для вражеского адмирала являлось проложить путь как можно южнее и западнее Цейлона. То есть, очень близко к маршруту пакетбота.

Генри, видевший многим более остальных, полностью поддерживал мнение капитана. Риск напороться на японскую эскадру был слишком велик. А уж истинные, а не "газетные" боевые качества британского флота он знал достаточно хорошо, чтобы совершенно не верить грозным заявлениям Адмиралтейства, тиражируемым в прессе. Эскадра, убедившись в своей безнаказанности, могла и дальше продолжать рейдерскую деятельность в чужих водах, пока хватит припасов. Ни один порт на западном берегу Индийского океана не мог считать себя в безопасности! Хиннеган с ужасом подумал, что будет через несколько лет, когда японцы смогут снарядить несколько подобных сверхсовременных эскадр одновременно.

Пока же оставалось надеяться на удачу. Попасть на борт пакетбота оказалось гораздо проще, чем они с Джеком опасались. Капитан едва взглянул на голландский паспорт "Теодора Моленара" и, совершенно не интересуясь происхождением "соотечественника", сразу перешел к вопросу оплаты проезда. Так что Генри уже вторую неделю делил уголок на втором ярусе трюма со своим новообретенным приятелем. Впрочем, большую часть времени они проводили на палубе, такой же переполненной днем, как трюм ночью – на относительно небольшой флейт, по прикидкам Хиннегана, погрузилось не менее пяти сотен пассажиров. Но наверху хотя бы поддувал прохладный ветерок.

Вот так, крадучись, пакетбот пересек экватор и успешно продвигался к цели. Только у Мадагаскара ему пришлось оторваться от столь милого сердцу его осторожного капитана берега и выйти в открытое море. Как оказалось, Фортуна только этого и ждала, чтобы повернуться к путешественникам своей не самой пригожей стороной.

Началось с того, что, предусмотрительно загнанный осторожным капитаном на самый верх грот-мачты наблюдатель, обозревавший морские просторы из специально оборудованного "вороньего гнезда", оторвал глаз от установленной там подзорной трубы и стал подавать сигналы флажками на мостик. Обеспокоенные пассажиры, торчащие, как обычно, на палубе, сразу же зашептались и настороженно осматривали совершенно чистый пока горизонт. Затем, по прошествии нескольких минут, по палубе забегали матросы, а корабль начал резкий разворот. Поползли слухи, что наблюдатель заметил множественные черные дымы на горизонте. Если бы это был только один дымный след, то это мог быть и британский пароход. Их имелось несколько даже в распоряжении Ост-Индской компании, не говоря уже о Королевском флоте. Но несколько сразу с большой вероятностью свидетельствовали о том, что это та самая "пропавшая" японская эскадра. Только противник мог сейчас отправлять в поход полностью укомплектованное исключительно паровыми судами соединение.

"Зеландия", повинуясь воле капитана и усилиям команды, развернулась на запад, почти на обратный курс. Даже такой далекий от морских дел человек, как Генри, понимал, какое решение было принято на мостике. Конечно, только единственно возможное в данной ситуации: избежать встречи с японцами и укрыться в ближайшем африканском порту. Однако, осуществлению решительных намерений капитана несколько препятствовал неблагоприятный ветер. Пакетботу пришлось идти под крутым бейдевиндом, то есть почти навстречу ветру. Естественно, скорость упала до минимума, и судно еле тащилось по спокойной сегодня морской глади.

Теперь внимание всех, как пассажиров, так и членов команды, оказалось приковано к тому участку линии горизонта, который виднелся за кормой. По еле заметным даже с грот-мачты дымам трудно было определить настоящий курс встреченных кораблей. Было понятно, что те идут с юга, из пролива, разделяющего Мадагаскар и побережье Африки, но вот куда? Оставалось только надеяться, что те идут мимо.

Уже через час ленивого движения на запад черные шлейфы дымов за кормой стали различимы уже с палубы и даже невооруженным глазом, и стало совершенно очевидно, что надежды не оправдались. Неизвестные корабли, пользуясь не зависящей от причуд ветра паровой тягой, явно догоняли почти стоявший на месте пакетбот. Среди напуганных, начавших нервничать пассажиров сразу пошли разнообразные толки. Объявившиеся, как водится, в толпе "понимающие люди" начали критиковать действия капитана, "повернувшего не туда" и требовать изменить курс. Но вовремя появившийся боцман с револьвером в мощной волосатой лапе дал пару выстрелов в воздух и недвусмысленно помахивая оружием, приказал всем пассажирам немедленно спуститься в трюм. Маячившие за его спиной матросы с ружьями всем своим видом также подтверждали, что капитан и команда миндальничать не собираются. Настроения толпы еще не достигли того градуса, когда охваченная паникой масса людей, как стадо перепуганных баранов, совершает иррациональные действия наперекор логике, поэтому заполнившие палубу пассажиры сразу же подчинились приказу.

Генри и Джек заняли свой законный уголок в трюме. Места здесь хватало лишь на то, чтобы более-менее удобно устроиться поверх собственных же баулов и дорожных сумок, наваленных прямо на пол. Впрочем, Хиннегану из них принадлежал лишь тот самый саквояж покойного Виллейна и грязноватый мешочек, куда Прабхакар сложил ему давно уже закончившиеся припасы на дорогу. Остальные вещи являлись багажом его спутника, собственно, и оплатившего место для Генри.

В трюме царила полутьма, едва разбавленная солнечными лучами, попадавшими внутрь сквозь открытые люки в палубе. Хиннеган представил, как темно сейчас на нижнем "этаже", заполненного совсем уж бедными пассажирами и лишенного даже этого источника света. Туда попадали лишь случайные лучики, отраженные от стен верхнего яруса. Генри поблагодарил Бога, что его спутник оказался в состоянии оплатить более дорогие места. Сидеть сейчас внизу было, наверное, особенно жутко.

Окон, естественно, в трюме не имелось, поэтому оставалось только догадываться о происходящем снаружи. Доносящиеся изредка сквозь открытые люки команды и свист боцмана людям, не знающим морской специфики, в этом помогали слабо. Поэтому приходилось пользоваться лишь собственным воображением.

– Теодор! – первым не выдержал господствовавшего в трюме напряженного молчания Джек. – Ты, вроде как, образованный. Знаешь даже, как этот чертов пар может крутить колеса! Что будет, как думаешь?

– Если нас заметили, то ничего хорошего! – хмуро пробубнил Генри, погруженный в свои мысли и не сразу сообразивший, что "Теодор" – это он и есть. – При таком ветре от пароходов нам не уйти. Если это действительно японцы – догонят и утопят. Только если, конечно, они сильно не спешат в другое место.

– А я даже плавать не умею! – вздохнул фермер.

– Я тоже. Но хоть бы и умел, вряд ли мы даже успеем прыгнуть в воду. На японских кораблях такие мощные пушки, что мы все погибнем сразу!

– Ну, успокоил! – мрачно усмехнулся Джек. – Эх, что ж не везет-то так! Сначала Бомбей, потом здесь, за тысячи миль!

"А, может, это они меня ищут?" – как бы в ответ на сетования спутника, промелькнула в мозгу Генри пугающая мысль. "Нет, этого не может быть! Они никак не могли бы узнать о моем нахождении здесь!" – тут же успокоил он себя. Впрочем, "успокоить" себя он мог только мыслью, что погибнет здесь со всеми бесценными документами, наряду с остальными пассажирами корабля, а не попадет в плен.

Тем временем, снаружи донесся далекий звук пушечного выстрела.

– Стреляют! По нам стреляют! – пронеслось по скученной массе людей, которым оставалось судить о происходящем, лишь полагаясь на свой слух.

– Вроде, не попали, – задумчиво произнес Джек. – Теодор, сколько надо ждать попадания после того, как мы слышим их выстрел?

– Нисколько. Конические снаряды новых японских орудий развивают сверхзвуковую скорость, – невнятно ответил Хиннеган, которым, от осознания безвыходности ситуации, потихоньку овладевала паника.

– Чего? Давай, объясни по-человечески! – от возмущения непонятными рассуждениями неграмотный фермер даже привстал.

– Ну.., снаряд летит быстрее звука, поэтому, если он попадет по нам, самого выстрела мы уже не услышим! – сделал поправку на уровень собеседника Генри.

– А... Значит, если слышим, то Бог миловал? – обрадовался собственной догадливости Джек.

– Совершенно верно! – подтвердил ученый.

И тотчас же, в качестве практического подтверждения озвученной теории, раздалась сразу серия выстрелов, немного громче единичного предыдущего.

– Пристреливаются! – прокомментировал кто-то из "знающих" пассажиров.

Джек тоже раскрыл рот, явно намереваясь что-то сказать, но тут уши всех присутствующих заложило от близкого слитного рева.

– Да это же полный бортовой залп! – выкрикнул все тот же "знающий" пассажир спустя несколько мгновений. – Пусть меня бросят акулам, если это не бортовой залп как минимум фрегата!

Судя по всему, "знающий" действительно имел соответствующий опыт, возможно даже приобретенный на службе в Королевском флоте. Генри, очнувшись от ступора, вызванного грохотом, не мог не согласиться с выводами знатока. Причем, судя по мощи звука, таинственный фрегат находился не далее, чем в нескольких сотнях ярдов! "Знаток" тут же подтвердил это:

– Палили совсем рядом!

– Почему же тогда в нас не попали? – спросил совсем сбитый с толку Джек.

– Потому что это, очевидно, был британский военный корабль! – разъяснил Хиннеган приятелю предельно ясный для него самого факт. – На кораблях японской эскадры нет бортовых батарей из десятков пушек. Вместо этого у них несколько больших дальнобойных орудий на поворотных платформах, поэтому дать подобный залп они никак не могли!

– Так это наши сейчас стреляли! – дошло, наконец, до фермера.

– Вероятно, да! Но хотелось бы подтверждений!

Подтверждений хотелось не только Хиннегану. Но, в отличие от него, нашлись люди, которые не только требовали, но и делали. Одна из семей, расположившихся рядом, послала старшего сына, подростка лет двенадцати, разузнать, что происходит. Мальчик стремглав взобрался по ведущей наверх лестнице и, скрытно прошмыгнув мимо увлеченного наблюдением за ходом сражения матроса, поставленного для охраны ведущего на палубу люка, исчез из виду. Вернулся он минут через десять, после того, как стороны обменялись еще несколькими залпами.

– Ну? – поторопил его отец.

– Там наши корабли! – в возбуждении принялся рассказывать смелый малец. – Очень много, больше десятка! А может и двух, мне плохо было видно. Все огромные, с несколькими рядами пушек. Идут навстречу японцам большой дугой и иногда стреляют. А японцы стреляют в ответ, в некоторые попали. Один наш корабль, кажется, уже горит!

– Откуда же наша эскадра взялась? А в японцев попали? Они, вообще, далеко? А наш пакетбот куда идет? – посыпались со всех сторон вопросы.

– Мне откуда знать? – несколько перепугался парнишка такого сильного напора и спрятался среди близких.

Тем не менее, данные известия вселили оптимизм в недавно уже готовых проститься с жизнью людей. Все в голос начали обсуждать перспективы морского сражения. То, что никто из них не имел ни малейшего представления ни о диспозиции сторон, ни о характеристиках боевых кораблей и их вооружения, никого, конечно, не остановило. Генри, который не очень рассчитывал на победу Королевского флота, откинулся на дорожные сумки, не желая участвовать в разгоревшейся дискуссии. Однако его спутник не позволил ему расслабляться:

– А ты-то что думаешь? Победят наши-то? – требовательно дернул тот его за рукав.

– Вряд ли победят. Может, просто отгонят. Главное – пока идет бой, японцам не до нас, и пакетбот может успеть скрыться!

– Дай то Бог! – воскликнул Джек и, опустившись в проходе на колени, стал молиться.

Может быть Бог действительно услышал его молитвы, но звуки сражения постепенно стали отдаляться, потом вообще затихли. А ближе к вечеру раздался зычный голос боцмана, заглянувшего в раскрытый люк:

– Эй, вы! Можно выходить, мы, кажется, с Божьей помощью, сумели удрать!

Начало мая 1897 года, окрестности Кейптауна, Британская империя.

Он заметил мальчика только когда тот сам соизволил обратить на себя внимание. Его черная кожа, покрытая вездесущей желто-коричневой грязью, была совершенно незаметна на фоне замызганных досок сарая, таких же темно-коричневых.

– А, наконец-то! – обрадовался его появлению Генри. – Принес?

– Белый господин должен сначала заплатить! – решительно заявил мальчишка, отступая поближе к сараю. Видимо, собирался, если что пойдет не так, улизнуть через примыкавшие к задней стенке строения заросли.

– Да, разумеется, – кивнул Хиннеган и полез в сумку, висевшую на переброшенном через плечо ремне. – И сколько раз просил – не называй меня "белым господином"! Меня зовут Теодор!

– Хорошо, господин... Теодор!

– Вот держи! Сколько договаривались!

Тяжелые серебряные монетки перекочевали в грязную розовую ладошку несмело приблизившегося мальчугана. Получив деньги, тот сразу же опять отступил к сараю и, пугливо косясь по сторонам, принялся пересчитывать деньги. Генри спокойно ждал, полгода размеренной жизни в малонаселенной и никуда не торопящейся Южно-африканской колонии научили его терпению.

...После успешного бегства голландского пакетбота от неминуемой гибели в лице пиратствующей в южных водах японской эскадры, дальнейший путь прошел без особых приключений. Капитан мудро решил не испытывать судьбу вновь и не пытался опять зайти на Мадагаскар, а направился прямо в Кейптаун. Бурное недовольство небольшой части пассажиров, для которых конечная точка путешествия лежала как раз на этом острове, роли не сыграло. Воспоминания о недавнем бою были слишком свежи, а о его исходе известий в ближайших африканских портах пока не имелось. Лишь в Кейптауне они узнали, что японскую эскадру удалось обратить в бегство ценой гибели или серьезного повреждения трети учувствовавших в сражении британских кораблей. Причем Генри сильно подозревал, что у японцев просто подошли к концу запасы боеприпасов или угля, так как ни о каких подтвержденных потерях врага в этой схватке не сообщалось.

По прибытии, Джек сразу нанял повозку, на которой они и добрались до затерянного среди холмов Капской области, примостившегося в одной из многочисленных плодородных долин селения Олдройд. Морское побережье и Кейптаун, который Хиннеган даже не успел осмотреть, так как фермер по прибытии в порт не намеревался задерживаться ни на минуту, располагались милях в пятидесяти отсюда. На многие мили вокруг тянулись только бесконечные поля и луга, изредка перемежавшиеся с небольшими рощами непривычных жителю Англии деревьев. Других поселений рядом не имелось, кроме пары деревушек, где проживали негры-рабы, занятые в сельском хозяйстве. Но, ввиду упадка производства, и их было немного. Царившая вокруг унылая обстановка поначалу производила на Генри чрезвычайно гнетущее впечатление.

Однако затем он втянулся. Жители Олдройда оказались на удивление приветливыми и доброжелательными. Родственники Джека приняли его спутника с энтузиазмом, которого Хиннеган совсем не ожидал увидеть. То ли это объяснялось удаленностью данного места от цивилизации, когда появление любого нового человека становится значительным событием в скучной и размеренной деревенской жизни, то ли тем, что жителям давно уже требовались услуги медника.

А работы действительно оказалось очень много. Генри поначалу даже испугался, что ему не справиться с таким потоком заказов, ведь он вовсе не профессиональный медник. Однако вскоре он убедился, что недооценивал себя.

Все поселение представляло собой скорее агломерацию из, порядка, сотни ферм, разбросанных по всей долине. Путь пешком до самых дальних из них мог занять часа полтора. В центре, собственно, самого поселения располагалось всего с десяток строений. Разумеется, церковь, довольно старая и большая, даже выполненная частично из камня. Общинный дом, где изредка устраивалось обсуждение насущных деревенских проблем, а по вечерам также служивший чем-то вроде клуба. Этими двумя зданиями и исчерпывалась общественная часть поселка. Еще стоял в самом центре, рядом с церковью, огромный дом местного торговца, служивший одновременно складом, конюшней и небольшой лавкой, где торговец, плешивый, но крепкий мужичок по имени Морис, сбывал соседям всякие полезные в хозяйстве вещи, привозимые им из Кейптауна, куда тот регулярно отвозил на продажу производимые фермерами продукты. Сами фермеры лишь пару раз в год сами везли на ярмарки собственную продукцию, в остальное же время года приходилось пользоваться услугами Мориса, чтобы не отрываться от работы.

Заброшенный дом покойного медника находился примерно в полумиле от деревенского "центра", в стороне от единственной дороги, ведущей в столицу колонии. С помощью Джека и других соседей его быстро привели в относительный порядок, благо само строение было достаточно крепким. Располагавшаяся почти впритык к жилой части дома мастерская оказалась в гораздо лучшем состоянии, чем опасался Генри. Присутствовала даже большая часть инструментов и приспособлений: несколько молотков и клещей различного размера, отполированный плоский камень для ковки, набор литьевых форм. А главное – имелась высокая кирпичная печь и меха для ее наддува. В текущем виде для плавки железа она не подходила, но Хиннеган знал, как ее относительно легко можно модернизировать.

Однако на первых порах ему было совсем не до этого. Едва новоявленному меднику удалось немного наладить хозяйство, как повалили соседи, неся неисправные медные и бронзовые вещи. Тут было все: и прохудившиеся кастрюли, и столовые наборы, и сломанные бронзовые ножи, топоры, пилы, и насадки на косы, лопаты и плуги. Если относительно мелкие вещи он мог переплавить, то инструменты требовали перековки. Для этого нужна была соответствующая сноровка, да и недюжинная физическая сила, которыми ученый не располагал. Качать меха у печи также было совсем нелегким делом.

К счастью, Джек, которому, кстати, требовалось оправдать расходы на "доставку" Генри сюда, выделил ему в помощники одного из рабов, трудившихся в его хозяйстве. Уже немолодого, но еще сильного негра из племени банту с библейским именем Абрахам (все рабы, имевшиеся в фермерских хозяйствах, были крещеные). С его помощью дело пошло гораздо веселее. После первых неудач, изделия стали выходить как положено, а то и лучше прежнего. Хиннеган, как только появилось немного лишнего времени, тут же значительно улучшил примитивную технологию бронзового литья, использовавшуюся его предшественником. Теперь весь процесс протекал строго на научной основе, а новые литьевые формы, изготовлявшиеся из смеси нескольких сортов местной глины и кварцевого песка, стали двусторонними и покрытыми изнутри специальным лаком. Да и сам сплав, использовавшийся для литья, имел более правильные пропорции компонентов. Все это стало возможным благодаря знаниям и опыту оксфордского ученого, неизмеримо превосходившим куцые умения неграмотного провинциального медника. А также благодаря извлеченным из "волшебного" саквояжа покойного Виллейна точным весам и другим измерительным инструментам. Генри не раз хвалил себя за то, что, собираясь впопыхах, все же додумался взять самое ценное из мастерской Прабхакара.

Наладив производство и разобравшись с самыми срочными заказами, он стал задумываться над продолжением опытов с железом. Ведь в Бомбее он уже был почти на грани точного определения компонентов сплава, не подверженного ржавлению! Однако ужасные обстоятельства, о которых Хиннеган старался лишний раз не вспоминать, не позволили завершить исследования. Теперь же ничто не мешало их возобновить. Если же он сможет достигнуть успеха, это резко повысит шансы добиться от представителей британской администрации в Кейптауне, которым он рано или поздно собирался сдаться, немедленного прямого доклада королю. Иначе, без вмешательства Его Величества, беглого ученого могут просто сгноить в тюрьме, а материалы – утерять, или даже намеренно уничтожить.

Но сначала предстояло рассчитаться с Джеком. Отремонтированных Генри сельскохозяйственных инструментов, принадлежащих хозяйству его благодетеля, для этого оказалось недостаточно. Место на пакетботе и дорожные расходы вылились в довольно внушительную сумму для оставшегося без пенни в кармане ученого. А ведь еще все время пребывания здесь Джек и его семья снабжали его съестными припасами! Расценки же за работу оказались весьма низкими. И верно, откуда же в бедной сельскохозяйственной провинции взяться большим деньгам? Местные семьи, все, без исключения, даже владевшие немалыми хозяйствами, на которых трудились десятки рабов, жили по понятиям жителя Метрополии довольно скромно.

Рассчитаться с Джеком удалось только через четыре месяца тяжелой ежедневной работы, от которой, впрочем, Генри весьма окреп физически, более не походя на скрюченного ученого червя. После чего у единственного на много миль вокруг специалиста по металлам начали, наконец, появляться некоторые сбережения.

Прежде всего, ученый модернизировал печь. Вернее, этим занимался оказавшийся мастером на все руки Абрахам, которому Хиннеган начал платить небольшое жалование, помимо суммы, отдаваемой его хозяину за аренду рабсилы. Впрочем, Джек делился с негром некоторой частью денег, так как рабство, уже с полвека как запрещенное в Европе, благодаря новым веяниям и здесь тоже трансформировалось в нечто типа наемного труда, пусть и не совсем добровольного. Генри, для которого сама идея владения человеком казалась дикостью, сразу же пообещал себе оплачивать труд своего помощника, как только появятся свободные деньги.

Благодаря спорой работе подстегнутого неожиданной материальной стимуляцией Абрахама, печная труба увеличила свою высоту вдвое. Поддув также был улучшен, и теперь имелся шанс достигнуть в тиглях температуры, достаточной для плавки железа. Сами тигли изготовлял лично Генри, пользуясь опытом, приобретенным в Индии.

Затем встал вопрос: где достать необходимые компоненты? Начиная от железа и заканчивая легирующими элементами? В заветном саквояже завалялось, конечно, несколько кусочков чистых железа и никеля, прихваченных в мастерской Прабхакара, но их количество было просто смехотворным. На один-два опыта, самое большее. Что же делать?

Генри знал из справочников, что населявшие некогда юг Африки готтентоты умели добывать железо. Есть ли сейчас у населяющих окрестные деревни негров железные орудия? Рабы в Олдройде все поголовно были крещеные, но, возможно, их родственники в удаленных поселках сохраняют обычаи и уклад жизни предков.

У ученого не оставалось никакой другой возможности, кроме как осторожно навести справки у Абрахама. Да, риск раскрыть свои запретные интересы был велик, однако он решительно не видел иных путей заполучить недостающий материал. Негр поначалу опасливо уходил от темы, но затем признал, что его соплеменники, действительно, там, где их не контролируют колонисты (а это практически все туземные поселения в которых нет британской администрации и миссионеров), еще пользуются старыми железными изделиями. А кое-где, совсем уж далеко от цивилизованных мест, даже и изготовляют новые. Но он, Абрахам, как истинно верующий христианин, не желает иметь с этими язычниками ничего общего...

Попытки Генри побудить своего "сотрудника" немного отойти от прочно внедренных в его мозг местным священником церковных догматов долго не находили понимания. Ученому даже пришлось, окончательно распрощавшись с остатками пиетета по отношению к религии, едва теплившимися внутри него несмотря на все последние испытания, сочинить целую теорию о том, что победа над ржавчиной – решающий шаг на пути ко Второму Пришествию. Только после этого удалось "пробить" заслон, поставленный в сознании наивного туземца еженедельными воскресными проповедями, и тот согласился, наконец, навести справки у дальних родственников.

Так Генри познакомился с Мапенго – то ли двоюродным, то ли троюродным племянником Абрахама. Двенадцатилетний мальчуган явился пешком из далекой, миль сорок отсюда, деревушки, расположенной на склонах холмов, окаймлявших соседнюю долину. Молодой, но расторопный родственник помощника Хиннегана, услышав от дяди, что "странный белый господин" готов заплатить большие деньги за изделия из запретного металла, притащил мешок этих самых изделий, негодных уже к использованию в хозяйстве. Довольный Генри бегло осмотрел товар. Около двух фунтов разнообразного железного лома, в основном, сломанных проржавевших лезвий от ножей. Пусть качество оставляет желать лучшего, и после переплавки металла нужной для экспериментов чистоты останется не более половины, но это уже хоть что-то! Хватит для нескольких опытов.

В дальнейшем Генри сотрудничал уже напрямую с мальчиком, не ввязывая в неблаговидные с точки зрения глубоко верующего человека дела своего работника. Он даже к плавкам его не привлекал, занимаясь этим, когда Абрахам отсутствовал в мастерской. В том числе иногда и в воскресенье, вместо обязательного для всех членов немногочисленной общины посещения церкви, хотя понимал, что это крайне неблагоразумно и может навлечь подозрения. Поэтому, все же, старался не сильно пропускать общие церковные мероприятия, но исключительно из рациональных соображений. Работа с железом, путешествия, во время которых ему пришлось посмотреть на жизнь людей, далеких от христианских ценностей и, особенно, трагические события, предшествовавшие его появлению здесь, сильно повлияли на отношение Хиннегана к религии. С некоторым даже ужасом он однажды признался себе, что совершенно утратил Веру. Не то, чтобы ранее Генри был фанатично верующим человеком, но основные постулаты сомнению не подвергал. Однако теперь ученый ясно видел, как устаревшие догматы ставят под угрозу уничтожения всю западную цивилизацию. Если их не отринуть, гибель родного и привычного ему мира неизбежна! И на замену ему придет совершенно чуждая Азия...

Это была уже их третья встреча с Мапенго. На этот раз мальчик притащил почти четыре фунта железа. Получив свои двадцать шиллингов – немыслимо большую для туземного подростка сумму, тот, с видимым сожалением, произнес:

– Боюсь, господин Теодор, в наша деревня больше нет сломанный вещь. А не сломанный, будет стоить много! Очень много! – Маленго говорил по-английски хоть и плохо, но достаточно понятно.

– Я и за сломанные очень много плачу! Даже слишком много! – возразил Генри, скудные денежные запасы которого с трудом выносили эти дополнительные траты.

– Не сломанный люди не хотеть давать Маленго! Надо менять! – отрицательно замотал головой мальчик.

– Ну так купи бронзовые и выменивай!

– Дорого бронзовый! Тогда Маленго будет брать у Теодора больше шиллинг!

– Размечтался! – буркнул себе под нос Хиннеган и добавил в голос: – мне пока железа больше не надо! Я тебе сообщу через дядю, если еще потребуется!

Мальчик с явно заметным разочарованием пожал плечами и, не прощаясь, растворился в зарослях за сараем. Генри ему не соврал – принесенного юным проходимцем за три встречи железа действительно пока имелось в избытке. Около восьми фунтов, помимо уже использованного, должно было хватить надолго, ведь каждый опыт требовал не более половины фунта, а то и меньше. Проблема сейчас была в другом – не хватало легирующих компонентов. Захваченный из Индии никель почти закончился. Хиннеган питал особые надежды на хром. Особенно учитывая тот факт, что самое большое в Британской империи месторождение этого стратегического для задыхающейся от недостатка сырья европейской промышленности металла находилось совсем рядом, можно сказать – под боком. В Трансваале, в нескольких сотнях миль от Олдройда. По меркам раскинувшейся на четырех континентах Империи – почти по соседству. Сравнительно недавно обнаруженное и сразу же ставшее активно разрабатываться месторождение, совмещенное с плавильным цехом, выдавало тысячи фунтов чистого хрома ежедневно. Только вот как получить доступ хотя бы к крупицам этого ценнейшего металла, вся добыча которого сразу же изымалась на нужды военной промышленности? Задача трудная, но недавно у Хиннегана появились наметки ее решения...