Текст книги "Поверженый король (СИ)"

Автор книги: Александр Аввакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Он уже давно выпил воду, оставленную ему в кружке одним из мужчин, и сейчас его ужасно мучила жажда и голод. За это время Челадзе передумал многое. Он пытался вычислить людей, которые его заточили в этом подвале, причину, но всё это его пугало ещё больше, так как он не мог ответить ни на один свой вопрос. Судя по тому, что похитившие его люди не скрывали своих лиц, Челадзе решил, что это сделали не местные ребята, из которых он многих хорошо знал.

Вдруг до него донёсся шум автомашины. Шум нарастал с каждой минутой. От этого шума у Челадзе учащённо забилось сердце. Шум двигателя затих, и раздались шаги нескольких человек, спускающихся в подвал. Щёлкнул выключатель, и он невольно зажмурился от яркого электрического света.

Открыв глаза, он увидел, что в подвале, кроме уже знакомых лиц, находится ещё один человек, лицо которого ему показалось знакомым. Челадзе напряг свою память, стараясь вспомнить, где он видел этого человека, от этого напряжения у него заболела голова, однако, как ни старался, вспомнить не удалось.

Мужчина сел на один из стульев и, посмотрев на Челадзе, произнёс:

– Отсюда лишь два пути, один – в Каму, второй – на волю. Ты много сделал плохого в своей жизни, и теперь настало время покаяться.

От этих слов Челадзе стало плохо. По его спине пробежали мурашки, а руки предательски затряслись, выдавая его страх.

– Кто Вы? – спросил он мужчину. – Что Вам нужно от меня?

– Многое, – ответил мужчина, – многое. Для начала я бы хотел от тебя услышать, готов ли ты ради спасения своей жизни расстаться со своими деньгами и имуществом?

– Вот оно что… – подумал Челадзе. – Им нужны мои деньги и имущество. Значит, в их планы не входит убивать меня здесь, в подвале. А это значит, что с ними можно торговаться.

Он сделал паузу и произнёс:

– Что Вас конкретно интересует, я готов обсуждать все ваши предложения. Говорите же!

– Меня лично интересует Ваша пекарня. Моих друзей больше интересует колбасный цех. Они готовы обменять их на Вашу жизнь при Вашем на это согласии.

– А с чем останусь я? – произнёс Челадзе. – Неужели Вы думаете, что можете меня обобрать до нитки?

– Значит, не договорились, – произнёс мужчина и поднялся со стула. – Что ж, я думал, что Вы разумный человек и в состоянии принять правильное решение, однако я ошибся.

Он поправил на шее шарф и вышел из помещения.

В следующую минуту сильный удар резиновой палкой по голове отключил его от реальности.

…Почувствовав, что захлёбывается, он открыл глаза. Напротив него стоял парень, держа в руках пустое ведро. Заметив, что Челадзе пришёл в себя, он снова ударил его палкой по ногам. От резкой боли Челадзе закричал не своим голосом. Из его больших чёрных глаз брызнули слёзы. Следующий удар пришёлся по спине. Острая боль, как игла, пронзила его тело, он застонал и упал в лужу. Парень посмотрел на него и, отложив в сторону резиновую палку, вышел из помещения.

Челадзе упёрся рукой в пол и стал медленно подниматься на ноги. Внезапно он почувствовал под рукой какой-то небольшой предмет, то ли камушек, то ли ещё какой-то строительный мусор. В свете электрической лампы он увидел у себя под рукой человеческий зуб. Он поднял его и стал внимательно осматривать. Страшная мысль прострелила его мозг, и ему стало плохо.

* * *

Лобов ехал в машине. Он был недоволен тем, что не смог повлиять на Челадзе и тот отказался принять его предложение.

– Если он в следующий раз откажется от предложения, то его придётся просто убить, оставлять его в живых опасно, – размышлял он. – Игра зашла довольно далеко, и выход из неё лишь один: или он подписывает все бумаги, или в бочку с цементом и в Каму.

Подъезжая к посту ГАИ, Лобов увидел автомашину Шигапова. Он дал команду, и Батон остановил свою автомашину рядом с машиной Шигапова. Из здания поста вышел Шигапов в сопровождении своего нового начальника службы безопасности. Увидев машину Лобова, Шигапов на какой-то миг растерялся и посмотрел на идущего рядом с ним Игоря. Лобов вышел из автомашины и направился навстречу им.

– Здравствуйте, Анас Ильясович. Давно я Вас не видел, даже немного соскучился по Вашим отцовским наставлениям.

– Что тебе нужно? – произнёс Шигапов. – Надеюсь, ты не собираешься сводить со мной счёты? Ты знаешь, Лобов, я ещё до выборов решил, что если стану депутатом, то я больше никогда не буду иметь с тобой никаких дел, ни маленьких, ни больших. Ты должен понять, мы разные люди, я – депутат, а ты – бандит.

Лобов посмотрел на Шигапова недобрым взглядом, отчего у того вдруг заныл больной зуб. Шигапов поморщился от этой боли, чем ещё больше вызвал гнев Лобова.

– Что, Анас Ильясович, боитесь испачкать об меня свои чистые руки? Вы, наверное, уже забыли, как брали деньги из этих самых рук и клялись в дружбе? Сейчас Вы спрятались за спину этого молодого человека и думаете, что он Вас может защитить?

– Ты мне не угрожай, – произнёс Шигапов, повышая голос. – Ты, наверное, забываешь, с кем ты разговариваешь. Да если я только захочу, ты у меня просто сгниёшь в тюрьме. Ты, Лобов, не на бандитском сходняке. Это ты там можешь качать свои права. Если ты хоть раз встанешь на моём пути, я тебя раздавлю. Это я тебе официально заявляю.

Игорь слегка отодвинул Лобова в сторону и пропустил мимо него Шигапова. Тот сел в автомашину и, подождав, когда в неё сядет Игорь, дал команду водителю, чтобы он тронулся с места. Лобов проводил взглядом удаляющуюся автомашину с Шигаповым и, сплюнув сквозь зубы, произнёс:

– Козёл, думаешь, мандатом своим прикроешься от меня? Погоди, придёт время, и ты пожалеешь о том, что так поступил со мной.

Лобов сел в машину. Он принял решение. С этого дня он посвятит всю свою сознательную деятельность мести. Теперь он будет делать всё, что может нанести урон человеку по фамилии Шигапов.

– Батон, сейчас, когда приедем в офис, быстренько смотаешься на обед. После обеда поедем в Мензелинск, навестим нашего старого друга Ефимова.

– Понял, Анатолий Фомич, пообедать, заправиться и с Вами в Мензелинск.

* * *

Ефимов встретил Лобова на въезде в город. Они обнялись, словно братья, которые не видели друг друга длительное время и, сев в машину Ефимова, поехали в город. Вслед за ними поехала машина Лобова, в которой, кроме Батона, находился Пух.

Жена Ефимова, накрыв на стол, ушла к соседям, чтобы не мешать их мужскому разговору. Ефимов налил в рюмки водку и предложил Лобову выпить за их дружбу. Выпив, они приступили к разговору.

– Слушай, Володя, – обратился к нему Лобов. – Ты как-то обмолвился, что у тебя есть знакомые ребята в Ижевске, которые занимаются продажей оружия? Мне сейчас срочно нужны стволы, и чем больше, тем лучше.

– Фомич! Что за базар, разве я смогу отказать в чём-то моему лучшему другу? Ты можешь хоть завтра ехать в Ижевск и купить всё, что есть у них. Я прямо сейчас позвоню в Ижевск и договорюсь о встрече.

Ефимов вышел в другую комнату и начал звонить в Ижевск. Вернувшись, минут через пять, он сообщил Лобову телефон, по которому можно разыскать в Ижевске этих ребят, и их имена.

– Фомич, не забудь сообщить им, что вы от меня, – произнёс Ефимов и вновь начал разливать водку по рюмкам.

Они ещё раз выпили за дружбу. Ефимов посмотрел на Лобова и, обняв его за плечо, произнёс:

– У меня тоже напряг, Фомич. Колхозники стараются подмять под себя местный бизнес. Я, видишь ли, для них уже не авторитет, у них сейчас в большем почёте Француз, нежели я. Я сам хотел рвануть к тебе за помощью, но ты меня опередил. Ты знаешь, как я рад твоему приезду?

Ефимов вновь разлил по рюмкам водку и, поднявшись из-за стола, произнёс:

– Хочу выпить за тебя, Фомич. За человека, которого я уважаю и ценю.

Они выпили. Ефимов вышел в другую комнату. Судя по доносившемуся из комнаты шуму, Лобов догадался, что тот что-то ищет. Ефимов вернулся в зал через несколько минут. В руках у него была небольшая коробка из-под обуви.

– Это тебе, Фомич, от меня небольшой подарок на память, – произнёс Ефимов и протянул Лобову эту коробку.

Лобов открыл коробку и увидел там свёрток.

– Что это? – спросил он у Ефимова. – Надеюсь, не бомба?

Ефимов засмеялся, взял из коробки свёрток и развернул его. В свёртке оказался покрытый блестящим никелем пистолет «Макарова». Вместе с пистолетом в свёртке лежали две обоймы и пачка патронов.

– Бери, не стесняйся, – произнёс Ефимов. – Это наградное оружие для нашего генералитета. Такого пистолета ты больше не найдёшь нигде. Кстати, ты же бывший афганец и в оружии наверняка разбираешься неплохо.

Лобов взял в руки пистолет. Холодная блестящая сталь словно заворожила его. Он погладил ствол пистолета и, вскинув руку, прицелился из него.

– Спасибо, Володя, – произнёс Лобов. – Я никогда не забуду твой подарок. Ты бы знал, как я ему рад.

Лобов аккуратно завернул пистолет и положил его в коробку. Он пожал Ефимову руку и обнял его за плечи.

– Володя, у меня в машине сидит парень, пригласи его сюда, – попросил он Ефимова. – Пусть только не светится.

Через минуту в квартиру вместе с Ефимовым вошёл Пух. Осмотревшись по сторонам, он присел на стул и приготовился слушать.

– Пух, Ефимов введёт тебя в курс событий. Нужно убрать одного мужика. Сам ли сделаешь это или подключишь кого-то, мне без разницы. Главное, нужно сделать это тихо, чтобы никто и никогда не подумал, что его гибель напрямую связана с просьбой этого человека. В оплате можешь не сомневаться. А сейчас поешь чего-нибудь и в машину.

Пух быстренько поел и вышел на улицу.

* * *

Оставив Пуха в Мензелинске, Лобов с Батоном выехали в Ижевск. По приезде они созвонились с ребятами и договорились о встрече.

В назначенное ребятами время Лобов подъехал к небольшому кафе, расположенному на трассе. Лобов вышел из автомашины. Кафе было полупустым, лишь за последним в ряду столом сидели трое ребят. Осмотрев зал, Лобов направился к столику, за которым сидели ребята.

– Привет, мужики – произнёс Лобов. – Я от Ефимова.

Он протянул руку и поздоровался с ребятами.

– Что тебя интересует? – спросил один из парней. – Косилки или просто волыны?

Лобов на секунду задумался, а затем произнёс:

– Всё будет зависеть от цены. Мне нужно много, и поэтому мне всё равно, лишь бы было много.

Ребята переглянулись между собой, по всей вероятности, прикидывая, за какую цену отдавать товар. Лобов встал из-за стола и направился к бару. Пока он покупал минеральную воду, ребята обговорили цену.

– Ну что? – спросил их Лобов. – Сошлись в цене или нет? Теперь показывайте свой товар.

Они вышли на улицу, и подошли к легковой автомашине. Один из них открыл багажник и откинул мешковину. В багажнике лежали несколько автоматов, снайперская винтовка. В стороне от этого в деревянном ящике было несколько пистолетов.

Они быстро сошлись в цене, и Лобов, отсчитав им несколько тысяч долларов США, перегрузил всё это добро в свою автомашину. Перед тем как разъехаться, Лобов обратился к главному из ребят.

– В следующий раз ты мне подготовь что-нибудь посолиднее, да и маслят положи побольше.

– Что конкретно тебя интересует? – спросил его главный из пацанов. – Может, у нас и нет подобного добра.

– Меня интересуют гранатомёты «Муха».

– Достать можно, но для этого нужно время. Думаю, что в течение месяца заказ будет исполнен.

– Вот и хорошо. Тогда до встречи, – пожав друг другу руки, они разъехались в разные стороны.

– Фомич, ты что, решил воевать с кем-то? – спросил его Батон. – Зачем тебе столько стволов?

– Если хочешь мира, всегда вооружайся. Сейчас время такое, люди уважают силу.

– Понятно, а мне ствол дашь? – спросил его Батон. – Я же вожу тебя, мало ли что может быть?

– Нет, Батон, ствол тебе ни к чему. Твоё дело – крутить баранку и поменьше лезть не в свои дела. Любопытство часто губит людей, запомни это. Меньше будешь знать, лучше будешь спать.

Батон надул губы, словно младенец, и замолчал.

Хорошо ориентируясь на местности, они миновали все посты милиции и въехали в город.

* * *

Челадзе мучила жажда. Оставленную накануне кружку с водой он случайно опрокинул в темноте. Вера в положительный исход этого дела таяла с каждой проведённой в подвале минутой. Он не знал, сколько времени он находится тут. Его слух обострился, и он уже безошибочно определял автомашину своих мучителей. Вот и сейчас он с чувством страха прислушивался к шуму подъезжавшего автомобиля. Судя по шуму двигателя, машина была другой, не той, что ежедневно приезжала к нему. Чувство надежды затеплилось у него в душе.

Лязгнул замок, и в помещение вошли человека три. Кто-то включил свет. Когда глаза Челадзе привыкли к свету, он вновь увидел перед собой лицо уже знакомого ему мужчины.

– Что скажешь, Челадзе? Хочешь умереть богатым? Дело твоё, только хоронить тебя никто не будет, потому что трупа твоего никто и никогда не найдёт. Был человек, и нет человека.

Мужчина повернулся к одному из приехавших вместе с ним молодому человеку.

– Пух, закатайте его в бочку и в Каму. Больше с ним возиться не стоит.

Из-за спины говорившего мужчины показался молодой парень со страшными глазами. Эти глаза были настолько безжалостные и безжизненные, что Челадзе показалось, что на него смотрит покойник, а не человек.

Парень схватил его за волосы и подставил к голове пистолет.

– Всё, всё! – закричал Челадзе. – Я подпишу всё, что Вы скажете, только уберите от меня этого человека.

– Сейчас мы поедем к нотариусу, где Вы подпишете все документы. Это будет передаточный акт на передачу мне пекарни, отказ от доли в колбасном цеху, а также заявление о признании долга Груздева лично за мной.

– Но у меня сейчас нет таких денег, чтобы погасить задолженность.

– Отдашь сколько есть. Потом вернёшь остатки. Я тебе не Груздев и прощать тебе долги не намерен. Ещё вот что, Челадзе, если вдруг решишь меня швырнуть и заартачишься у нотариуса, мы тебя живого закопаем в землю. Ты понял меня?

– Да, я всё понял, – произнёс он чуть не плача. – Я всё подпишу, только не убивайте меня.

– Пух, приведите его в порядок. Свозите к парикмахеру, приоденьте, и когда он будет готов, позвоните мне. Я подъеду к нотариусу, и всё там подпишем.

Челадзе под конвоем Пуха и ещё одного бойца поехал приводить себя в порядок.

Около трёх часов дня Челадзе подписал все документы по передаче имущества Лобову. Когда они выходили от нотариуса, Лобов напомнил ему о долге. Челадзе достал из кармана костюма несколько пачек долларов США и отдал их.

– Здесь половина, вторую половину верну через три месяца, – произнёс Челадзе.

– Хорошо, договорились, остальные отдашь через три месяца. Если ломанёшься в милицию, умрёшь сразу же на выходе из неё. Это я тебе гарантирую.

– Я не сумасшедший, чтобы бежать в милицию, – ответил Челадзе. – У меня семья, дети.

* * *

Пухов служил в армии в роте разведки и был в своё время образцовым бойцом. Неплохо владел навыками рукопашного боя, отлично знал современное вооружение. Для устранения Француза Пух выбрал снайперскую винтовку Драгунова. Он выбрал лёжку недалеко от дома Француза, в полуразрушенном доме.

Пух сидел уже второй день, рассматривая в бинокль дом, в котором проживал Француз. Тот редко выходил из дома один. Всегда вокруг него вертелись молодые ребята, которые не только сопровождали его, но и охраняли. Он словно догадывался, что жить ему осталось недолго, и старался в эти последние дни оторваться на полную катушку.

Вчера весь вечер он провёл в небольшом местном ресторане, где напился до бесчувственного состояния. Друзья вынесли его из ресторана и, положив в машину, привезли домой. Пух не стал стрелять, так как не был уверен, что с трёхсот метров сможет поразить цель, которую несли три человека.

Сегодня Пух залёг в четыре часа утра. Холод постепенно проникал сквозь его одежду. В отдельные моменты Пуху казалось, что он перестаёт чувствовать руки и ноги, но знал, что это чувство обманчиво, что на самом деле это происходит из-за большой нервной концентрации, и стоит ему лишь расслабиться, это всё моментально исчезнет.

В бинокль Пух увидел, что в квартире Француза началось движение. Жена Француза раздвинула шторы и открыла форточку. Пух перевёл свой взгляд с зала на кухню. Сквозь отблески стекла Пух увидел, как она что-то готовила на кухне. В ту же секунду Пух почувствовал, что чувство голода подступает к его желудку. Услышав глухое рычание у себя в животе, Пух с опаской огляделся по сторонам, словно опасаясь, что этот звук могут услышать посторонние люди. Убедившись, что вокруг него по-прежнему никого нет, он снова сосредоточил всё внимание на окне кухни. Ждал он недолго, минут через пятнадцать он увидел, как на кухню вышел Француз.

Лицо Француза было отёкшим от сна и выпитого накануне алкоголя. Он сел за стол. Пух подправил оптику и через прицел увидел, что Француз что-то говорит жене, жестикулируя.

– Похоже, оправдывается за вчерашнюю пьянку, – подумал Пух.

Палец привычно лёг на спусковой крючок винтовки. Пух затаил дыхание и медленно потянул его на себя. Выстрела он не услышал, а скорей, почувствовал его. Приклад винтовки ударил его в плечо. Пух взглянул в оптический прицел. Стена за головой Француза окрасилась в красный цвет.

Пух достал тряпку и аккуратно обтёр ею винтовку. Он снял оптику и положил её в дипломат. Поднявшись с земли, он быстро привёл себя в порядок и вышел из дома. Пройдя метров двести, сел в припаркованный у обочины автомобиль и направился в сторону Набережных Челнов.

Мимо него на большой скорости промчался милицейский автомобиль, вслед за которым двигалась машина скорой помощи. Пух улыбнулся про себя. Удача в это утро явно была на его стороне.

* * *

В тот момент, когда Пух решал судьбу Француза, Ефимов и Лобов были в Казани. Лобов давно не был в Казани и сейчас, проезжая по знакомым улицам, он с удивлением для себя замечал всё новые и новые изменения, произошедшие за это время.

– Володя, а ты часто бываешь в Казани? – поинтересовался у него Лобов.

– Бываю, – произнёс Ефимов. – Мне нравится этот город. У меня много друзей не только в Казани, но и в Уфе. Однако Казань я люблю больше.

– А я после окончания техникума в Казани не был. Не люблю шума, просто не переношу. Ты видел, мы по дороге обогнали колону с зелёными знамёнами? Это из ТОЦ. Все они рвутся в Казань, чтобы заявить о своих амбициях. Не понимаю, что их не устраивает в этой жизни?

– Не знаю, Фомич. Мне до них, как до лампочки. Пусть орут, сколько хотят. Всё равно покричат и вернутся в свои квартиры, а утром пойдут на работу, словно и не кричали на площади.

Ефимов свернул с улицы Татарстан на улицу Тукая. Проехав метров триста, он остановил машину.

– Фомич, подожди меня минутку. Я сейчас заскочу к своему дружку, и мы рванём куда-нибудь отдохнуть.

Через минуту Ефимов вышел в сопровождении паренька. Он был небольшого роста, светлые редкие волосы были зачёсаны назад.

– Фарид, – представился он Лобову.

Они обменялись рукопожатиями. Ефимов всю дорогу, пока они ехали на озеро Лебяжье, рассказывал ему о Лобове. Анатолий, сидевший на заднем сиденье, чувствовал себя крайне неуютно. Он никогда не думал, что обладает такими положительными качествами, а тем более в таком громадном количестве.

– Хорош, Ефимов, – произнёс Лобов. – Я и так уже загордился как никогда. Смотри, взорвусь от твоих похвал.

Они остановились на берегу живописного озера. Лобов вышел из машины и увидел метрах в пятидесяти от дороги здание, напоминающее сказочный теремок.

– Вот и приехали, – произнёс Фарид. – Это и есть наш любимый ресторан.

Они вошли в зал и направились к дальнему столику. Заняв его, они сделали заказ. Пока официант сервировал стол, Фарид отлучился в туалет помыть руки.

– Кто это? – поинтересовался Лобов у Ефимова.

– Это Гитлер, один из казанских авторитетов. Я с ним познакомился в Москве, и вот уже второй год дружим. Я помогаю ему, он мне.

– Чем же он тебе помогает? – спросил Лобов.

– Всем, чем может. Когда советом, когда людьми, – ответил Ефимов.

Они зависли в ресторане до самой ночи. Пьяные и довольные, переночевали в гостинице «Дуслык», а рано утром выехали к себе домой.

* * *

Лобов встретился с Груздевым у него в офисе. Груздев был рад встрече и не скрывал этого.

– Проходите, Анатолий Фомич, проходите, не стесняйтесь, – предложил Груздев. – Чай, кофе, спиртное?

– Если есть, чёрный чай, – ответил Лобов и сел в кресло. – Я выполнил наш договор, теперь я такой же собственник этого колбасного цеха, как и Вы. Вы, наверное, уже догадались, что колбасные деликатесы – это не мой профиль. Я не собираюсь, не только влезать в управление этим цехом, я вообще постараюсь не напоминать Вам о себе, но при одном лишь условии. Вы, Михаил Иванович, должны будете исправно перечислять ежемесячно прибыль на счёт моей жены, вот он. Я рассчитываю, что Вы, как человек ответственный, не нарушите нашу договорённость.

– Анатолий Фомич, можете надеяться, что я Вас не подведу. Вы сделали слишком много для меня, а я всегда ценил, и буду ценить это.

– Вот и хорошо, что мы с Вами так быстро договорились. Кстати, я хочу Вам передать в управление и пекарню Челадзе, она принадлежит мне. Управляйте, я надеюсь, Ваши юристы оформят всё это нормальными договорами.

– В этом Вы можете полностью положиться на меня, Анатолий Фомич. Сами Вы как считаете, не вызовет ли это какое-то подозрение у самого Челадзе?

Лобов улыбнулся и произнёс:

– Это не должно Вас напрягать Михаил Иванович. Если будет в этом необходимость, я сам решу проблему. Сейчас я думаю о целесообразности передать Вам в управление и мой магазин на улице Ленина. Я бы хотел, чтобы Вы подумали об этом.

Лобов встал со стула и, оставив нетронутую чашку с чаем, вышел из офиса.

Груздев подошёл к окну и посмотрел вслед удаляющейся фигуре Лобова. Только сейчас, глядя ему в спину, Груздев понял, какую ответственность он взваливает на свои плечи. Он тяжело вздохнул и направился к столу. Вызвав секретаря, Михаил Иванович попросил её убрать со стола недопитый чай.

* * *

Ночью Лобов проснулся от криков жены. У неё начались роды. Лобов быстро понял, в чём дело, и вызвал неотложку. Машина скорой помощи приехала сравнительно быстро и забрала роженицу.

Весь остаток ночи он провёл в приёмном покое родильного дома.

– Сынок, иди домой, – предложила ему старенькая нянечка. – Ты ей всё равно не поможешь, она и без тебя родит, Бог даст.

– Ничего бабуля, я посижу немного, подожду, – ответил Лобов.

– Ну, сиди, если хочешь, – нянечка прошла дальше по коридору больницы.

Утром, не выспавшись, с покрасневшими от бессонницы глазами, он появился в офисе. Около кабинета его давно ждал Гаранин.

– Ко мне? – поинтересовался у него Лобов и, получив утвердительный ответ, пригласил его в кабинет.

– Фомич, вчера ко мне обратились два бывших полковника из школы милиции, интересуются вопросами возможного трудоустройства в нашу контору. Обещали сегодня перезвонить.

Лобов задумался. Приём на работу этих людей положительно скажется на имидже его фирмы. Немаловажным фактором являлся и тот момент, что у них достаточно много влиятельных связей не только здесь, но и в других городах республики. С другой стороны, Лобова настораживал тот момент, что эти отставники, обладая милицейскими навыками, могли догадаться о том, чем конкретно в последнее время занимался Лобов, особенно настораживал его вопрос о приобретении им оружия.

– Ты знаешь, Гаранин, я, конечно, не против их приёма на работу, но сидеть они должны совершенно в другом месте, отдельно от нас. Снимите офис, посадите туда их и юристов, пусть сидят вместе. Обдумайте вариант создания частного охранного предприятия. Пусть охраняют, это даст нам возможность с какой-то стороны легализовать хоть какое-то оружие.

– Всё понял, Анатолий Фомич. Сегодня же начну искать.

– Вот и хорошо, Гаранин, ищите. А сейчас найдите Пуха, пусть срочно зайдёт ко мне в кабинет.

После того как вышел Гаранин, в кабинет вошла секретарь и занесла Лобову чай и печенье.

– Перекусите, Анатолий Фомич. Наверное, с вечера ничего не ели, – произнесла она и скрылась за дверью.

Вошёл Пух и сел на стул. Лобов взглянул на него и невольно улыбнулся.

– Ну что, Пух, всё дымишь? – спросил его Лобов.

– Анатолий Фомич, я уже не колюсь. Пока вот держу себя на легких наркотиках. Но я Вам обещаю, что скоро окончательно завяжу.

– Пух, свежо придание, но верится с трудом, – усмехнулся Лобов. – Ты лучше расскажи, что у нас по Сидальскому?

– Я думал, что Вы уже забыли эту тему и не хотите к ней больше возвращаться. Фомич, мы должны одному человеку, который всё это сделал для меня. Он классный специалист и может нам понадобиться.

– Короче, Пух, что он там нам нарисовал?

– Пойдёмте вниз, там, у ребят есть видак, посмотрите. Думаю то, что Вы увидите, приведёт Вас в восторг, – произнёс Пух.

– Пух, ты считаешь меня каким-то извращенцем, или там есть, что посмотреть для работы?

– Ничего не буду говорить, посмотрите сами, – ответил Пух, и они вместе с Лобовым спустились в кабинет, где сидели руководители бригад.

Увидев Лобова, ребята поднялись из-за столов и молча вышли из кабинета.

– Давай, показывай, – произнёс Лобов и присел на стул.

Лобов просмотрел фильм и остался доволен отснятым ребятами материалом.

– Пух, отправь копию на его имя, в офис, пусть посмотрит на себя, – произнёс Лобов. – После этого мы ему позвоним и поинтересуемся, стоит ли нам направлять этот фильм его жене. Ты понял меня?

– Я не дурак, шеф. Завтра же посыльный привезёт ему копию этого фильма. Как с оплатой?

– Сколько он просит за работу? – спросил Лобов.

– Пятьсот долларов, – произнёс Пух.

– Вот вам на двоих тысяча. Сам решишь со своим товарищем, кто и сколько у вас заработал, – произнёс Лобов и, отсчитав тысячу долларов США, передал их Пуху.

* * *

Валентина родила сына. Выглянув в окно, она увидела мужа, стоявшего под окнами роддома.

– Валя! – закричал Лобов, увидев её в окно. – Как ты себя чувствуешь, что тебе принести?

Она показала через стекло ребёнка. Он был маленьким, завёрнутым в пелёнки и Лобов, как ни старался, не мог рассмотреть его лица.

– Валя! – снова закричал он. – На кого он похож?

Она улыбнулась и рукой показала, что он похож на него.

Счастье переполняло Лобова. Он подошёл к автомашине, около которой столпились его товарищи и друзья. Они достали из машины бутылки с шампанским и стали разливать его по стаканам. Вокруг машин царило веселье. Лобов достал большой букет цветов и снова направился к заветному окну, за которым стояла его жена. Валентина открыла форточку и спустила на улицу шнурок. Лобов привязал букет цветов и дёрнул за шнурок. Валентина медленно потянула за шнур, и букет из алых роз стал медленно подниматься на второй этаж. Вскоре он оказался в руках Валентины, она обняла букет и прижала его к груди.

Никто из них не видел, что недалеко стояла её сестра Ирина. Она была пьяна и поэтому не хотела, чтобы её видел муж её родной сестры. Она до сих пор считала, что Лобов убил её мужа, и по-прежнему вынашивала план рассчитаться с ним. Веселье и радость мужа сестры раздражали её, и ей в какой-то момент захотелось выйти из-за машины и сказать ему что-нибудь грубое. Однако чувство личного самосохранения останавливало.

– Погоди, Лобов, ты ещё умоешься кровавыми слезами, отольются тебе мои слёзы, – думала она. – Ты ещё пожалеешь, что убил моего мужа.

Лобов сел в автомашину. С протяжными гудками три автомобиля выехали со двора родильного дома. Несмотря на распирающее его счастье, он поехал в Набережные Челны. Не доезжая до ГЭС, он остановился и вышел из машины.

– Короче, я поехал в Челны. Со мной поедет Батон, все остальные свободны. Встретимся завтра у меня в офисе.

Сопровождающие его машины развернулись и поехали обратно в Елабугу.

* * *

Татьяна Яковлевна смотрела телевизор. Она только что приняла ванну и, сев перед телевизором, делала себе маникюр. Услышав звонок, она поднялась со стула и вышла в прихожую. Открыв дверь, она остановилась, словно вкопанная, перед ней стоял Лобов.

– Толя, это ты? Что случилось? – растерянно спросила она.

– Я, я, – произнёс он, – так и будешь держать меня на пороге или пропустишь в комнату?

– Ты знаешь, Толя, я в растерянности, Нужно было хотя бы позвонить. Проходи, не стой на пороге.

Лобов вошёл в квартиру и поставил около стола большой пакет.

– Что в пакете? – поинтересовалась Татьяна Яковлевна. – Наверное, продукты какие-нибудь? У меня всё есть, сама могу поделиться.

– У меня счастье, – ответил Лобов. – Ты понимаешь, сегодня у меня родился сын, вот я приехал отпраздновать его рождение с тобой. Если ты против этого, то я поеду дальше.

Татьяна вспыхнула, лицо её покрылось красными пятнами.

– Ты ещё куда собрался, Толя? Садись, я сейчас накрою стол, и мы отметим эту радость. Дети рождаются не каждый день, а тем более сыновья.

Она скрылась в соседней комнате и вскоре появилась уже в ослепительном наряде. Через полчаса стол был накрыт, и она позвала Лобова.

– Какая ты нарядная, – отметил Лобов. – Словно артистка какая-то. Я даже сразу тебя и не узнал, когда ты вышла из комнаты.

Татьяна покраснела, как девочка. Она уже отвыкла от комплиментов мужчин, и произнесённые Лобовым слова тронули её.

– Да брось ты, Толя, – произнесла она смущённо. – Я бы каждый день так одевалась, если бы было для кого.

Лобов открыл бутылку французского коньяка и разлил его по рюмкам. Подняв рюмку, Лобов посмотрел на Татьяну и сказал:

– Прости меня, что я приехал к тебе с этой радостью. Глупо делить подобную радость с женщиной, ты меня можешь считать кем угодно, но я приехал к тебе. Давай выпьем сначала за моего сына!

Они выпили. Лобов снова налил коньяк в рюмки и поднял свою рюмку:

– Татьяна! Мы с тобой практически не знакомы, виделись всего один раз, но я приехал к тебе, чтобы отпраздновать этот день. У меня нет друзей, и мне очень приятно, что ты не отказалась.

Лобов посмотрел на неё, пытаясь догадаться, о чём она думает в этот момент, и продолжил:

– Я понимаю, что, наверное, выгляжу как идиот, но я почему-то меньше всего думаю про то, что ты сейчас про меня подумаешь. Сейчас я хочу выпить за тебя, за ту женщину, которая открыла мне дверь, когда я был счастлив. За тебя, Татьяна.

Они выпили и разговорились. Татьяна рассказала Лобову, что овдовела чуть более года назад. Её мужа застрелили бандиты из группировки 29-го комплекса. Ей пришлось половину бизнеса отдать им, чтобы сохранить хотя бы половину от бизнеса. За разговорами они не заметили, как пролетело время. Лобов встал из-за стола и стал собираться. Он начал открывать входную дверь, когда рука Татьяны остановила его.

– Ты куда в такую ночь? – спросила она его. – Разве нормальные люди отпускают в такое время своих гостей?

Она стала стаскивать с него куртку. Лобов не сопротивлялся. Сняв куртку, он вышел на балкон и, увидев Батона, разгуливающего около автомашины, крикнул ему, чтобы тот ехал домой.