Текст книги "Цирк приехал!"

Автор книги: Александр Аронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Донат, Вано, Рудька, – за мной! Больше никто! Открыв дверцу в воротах, артисты прошли внутрь.

Нонна юркнула за ними.

Зверей обуял страх.

Лошади бились в стойлах. Осел сорвался с привязи и метался по конюшне. Буян громко ржал и бил копытом. Пеликан забился в угол клетки и раскрыл пасть, словно глотая воздух. Зоб его болтался во все стороны, как пустой мешок. Из-за стены доносился яростный лай собак.

Вано схватил под уздцы осла и, загнав в стойло, крепко привязал.

– Где же удав? – спросил дядя Донат.

– Вон он, в сено забрался, – подсказала Нонна.

– Нонна, назад! – приказал дядя Проня.

– Не уйду, ни за что не уйду! – крикнула девочка и вбежала в стойло к Буяну.

Конь радостно заржал. Девочка, обняв его за шею, уткнулась в рыжую гриву.

– Что будем делать? – спросил дядя Донат.

Удав не обращал на людей никакого внимания. Его огромное пятнистое тело распласталось на сене. Он не двигался и тяжело дышал.

– Глянь-ка, что с ним… – ахнул дядя Донат. На боку и шее удава зияли раны.

– Где его, окаянного, угораздило? – выругался дядя Проня.

– Ящик перевернулся, я видела, – сказала Нонна – Он, наверное, на гвозди наткнулся…

Дядя Проня погладил удава. Удав не шелохнулся. Только из плети высунулся длинный раздвоенный язык и снова ушел внутрь.

– Во-первых, надо все в тайне сохранить, – сказал, подумав, дядя Донат. – Ни Индуса, ни Глеба Андреевича в цирке нет. Всех артистов предупредить, чтобы – молчок! Это самое главное.

– Верно. Не то… – Дядя Проня махнул рукой.

– Ветеринару его следует показать. Он не ушел ещё?

– Нет, – сказала Нонна.

– Удава отсюда надо перенести. Пока во двор, за загородку, а там решим… Видишь, что творится с животными?

– Дело! Рудька, Вано, тащите сюда ящик. И захватите рогатину! – приказал дядя Проня и снова погладил удава.

Удав зашипел.

…Римма, Влас и Павлик сидели на скамейке.

– Какая жалость, что бородатый всех в цирк не пропустил, – сказала Римма, вытряхивая песок из своих туфель.

– Да, жалость… – подтвердил Павлик. – Ребята, пошли пока полежим на травке. Неизвестно, сколько ждать придется.

– А не провороним? – спросил Влас.

– Что ты! Из-за кустов все видно. Перешагнув через дощечку с надписью: «Траву мять воспрещается», ребята устроились в кустах за скамейкой.

Время шло. Борьки и Нины не было.

Мимо проехала телега с опилками и повернула за цирк. Лошадью правил дядя Проня.

– Это Вонави, – сказала Римма. – Итальянский борец.

– Влас, смотри, кто идет! Твой преподобный сосед! – воскликнул Павлик.

На аллее появились отец Никодим с Сергеем Михайловичем.

– Давайте присядем, батюшка! – сказал Сергей Михайлович, увидев скамейку.

Оба сели.

– Так вот, повторяю, – сказал отец Никодим, – дело это совершенно секретное.

Ребята насторожились. Сергей Михайлович задумался. Потом сказал:

– Дело рискованное. Врач или специалист нужен. И деньги. И место.

– За деньгами дело не станет! – Отец Никодим отвернул рясу, вынул из брючного кармана толстую пачку денег, послюнявил пальцы, отсчитал несколько бумажек и передал старосте.

– Это на первое время. А что до места, так лучше тех наших комнаток не найти!

– Да, комнатки подходящие… Особенно та, что с веревками.

На аллее показались Нина с Борькой. Потоптались у скамейки, потом Нина подошла к отцу Никодиму:

– Здравствуйте! Вы случайно Власа с ребятами не видели?

– Нет, не видели, золотко! – ласково сказал священник.

Нина с Борькой потоптались ещё и ушли. Проводив их взглядом, священник сказал:

– Да и где возьмешь покойника-то? Не могилы же на кладбище раскапывать!

– Да-а, задача… – медленно протянул староста, ударив рукой по голенищу сапога.

– А что, если… – начал священник и остановился. Из цирка донесся звериный рев.

– Приехали, бесы! – зло сказал Сергей Михайлович.

– Не любите?

– Ненавижу. Что цирк, что цыган, что жидов… Одна цена. Насчет врача я сомневаюсь. С городским связываться опасно. Выдать может…

– А приезжего-то где взять? – горестно покачал головой отец Никодим.

– Вспомнил! – сказал Сергей Михайлович. – Есть такой человек. Только не уверен я, согласится ли. А с ним не выйдет, так завтра навещу ещё одного человека. У него большие связи во врачебном мире.

– Правильно. Сейчас и идите. Только осторожно. А я комнату с веревками осмотрю…

Священник и староста направились к выходу.

– Пошли за ними! – шепнул Влас. Глаза его горели. – Слыхали? Темное дело какое-то затевается… – Римма и Павлик кивнули. Ребята осторожно выбрались из кустов. Священник и староста медленно шли по аллее.

– Нет, вы молодец все-таки… – донеслись до ребят слова отца Никодима. – Ловко придумали с Фомой, Сергей Михайлович. Не пойди он тогда в клуб…

– Фома золотой человек, – согласился староста. – Вы уж не обидьте его…

– Как можно! Заплатил как следует.

У ворот сада священник и староста простились и разошлись.

– Римка! Ты давай за попом, мы – за старостой! – приказал взволнованный Влас. – Встретимся на скамейке у цирка.

Римма скрылась за углом. Влас с Павликом перешли на другую сторону и неотступно следовали за старостой. Вышли на Советскую. Сергей Михайлович часто останавливался, топтался у подъездов домов.

– Заблудился, что ли? – шепнул Влас. – Плутает и плутает. Интересно, а поп куда пошел? Где эта комната с веревками?

– Римма расскажет… Ну и дела! – радостно сказал Павлик Асиновский. – Зачем им врач? Зачем покойники? Что за Фома? Вот это тайна!

– Дело ясное, что дело темное… Павлик, мы почти до твоего дома дошли, – сказал Влас.

– Точно. Вон он, на той стороне. Советская, двадцать три.

По улице промчался трамвай. Когда он прошел, староста исчез.

– Вот те на! – с досадой сказал Влас. – Упустили!

– Куда же он мог подеваться? В трамвай, что ли, на ходу сел?

Сергей Михайлович словно в воду канул. Тщетно проискав его, ребята решили зайти к Павлику.

– Поедим чего-нибудь, а потом к цирку пойдем. Римма, наверное, уже там, – сказал Павлик. – И ей чего-нибудь надо захватить.

– Мама, дай нам поесть! – закричал Павлик ещё с порога. – Мы очень спешим.

– Куриной лапши хотите? – откликнулась из кухни мать.

– Хотим!

Из кабинета доктора донесся крик. Кричал отец Павлика:

– Простите меня, батенька, за грубость, но более идиотского разговора у меня ещё в жизни ни с кем не было! Я принимаю только в поликлинике! Я не занимаюсь частной практикой! В последний раз вас спрашиваю, что вам, собственно, от меня угодно?

Пациент что-то тихо ответил доктору. Тот снова повысил голос.

– В первый раз слышу, чтобы отец так кричал, – сказал Павлик.

– Какие гарантии? Какие тайны? Какие деньги? Ничего не понимаю! – донеслось из-за двери.

– Зачем же вы так кричите, доктор? Я ведь человек приезжий. Ничего не знаю… – ответил больной и опять перешел на шепот.

– Вы, очевидно, ошиблись адресом, голубчик, – снова вскипел доктор. – При чем тут врачебная тайна? При чем тут то, что вы приезжий? Вам не терапевт нужен, а психиатр, наверное. Что вы мне суете деньги? Уберите сейчас же!

– Ну, раз не договорились, то до свиданья, – сказал странный больной. – Извините, пожалуйста, за беспокойство.

Дверь кабинета широко раскрылась, и из неё пулей выскочил… Сергей Михайлович! Ребята обомлели. Доктор проводил пациента до двери и молча выпустил его на улицу.

– Что случилось? – спросил Павлик.

– Аллах его знает, – выругался доктор. – Сумасшедший какой-то! Целый час морочил мне голову, о тайнах говорил, клятвы просил с меня. Я, говорит, приезжий.

– Приезжий? Врет. Мы его знаем. Это муж мачехи Борьки Ваткина. Чего ему от тебя было нужно?

– Говорю тебе, что сам не понял ничего…

– Павлик, вперед! – скомандовал Влас, и ребята выскочили на улицу.

Сергея Михайловича не было.

– В горсад! – приказал Влас.

В условленном месте ждала Римма:

– Ну что?

Мальчики рассказали о событиях.

– А поп как? – нетерпеливо спросил Влас.

– Ни в какую комнатку он не пошел. Был в церкви. Потом домой отправился. Я у вас была. Борька и Нина не возвращались.

– Где же они?

– У Сандро, наверное… Может, мы тоже пойдем к новичку? – спросила Римма.

– А мы адреса не знаем, – сказал Влас. – Вот что, – неожиданно предложил он. – Пошли в церковь!

– Зачем? – удивился Павлик.

– А вдруг эта тайна связана с мощами?

– С ума сошел! Они доктора ищут! При чем тут мощи?

– Ну ладно, ни при чем. Но мощи нам все равно обследовать надо. И как можно скорее. Вдруг там действительно лежит кукла? Забыл, что лектор в клубе рассказывал?

– Борька говорил, что сам видел тело, – сказала Римма.

– Мало ли что он видел там сквозь прорезь…

– Тогда, может, и его возьмем с собой? – предложил Павлик. – Пусть сам поглядит, что там наложено в гробнице…

– Он не согласится! – уверенно сказал Влас – Скажет: «Не хочу богохульничать!» А если согласится, все равно его брать нельзя. Вдруг мощи в полном порядке? Тогда все дело испортим. Нет, сперва самим надо проверить.

– Как проверишь? Так тебе и дадут мощи потрошить!

– А не дадут, так на ночь в церковь спрячемся! Заберемся в алтарь или заранее залезем на колокольню.

– А меня с собой возьмете? – спросила Римма.

– А ты не побоишься на ночь остаться в пустой церкви? – улыбнулся Влас.

– Как бы ты сам не испугался! – обиделась Римма.

Глава девятая
ПРИКЛЮЧЕНИЯ НА СЕННОЙ

Сенная, два.

Борька и Нина прошли через захламленный двор и обнаружили у помойного ящика дверь, обитую драной коричневой клеенкой.

– Здесь, – указала Нина на большую, нарисованную пожелтевшим мелом двойку.

Открыв дверь, ребята очутились на полуразрушенной крутой лестнице без перил и осторожно спустились вниз на несколько ступенек.

Пахнуло холодом и кошками. Тусклая, засиженная мухами лампочка под железной сеткой, прогнивший дощатый потолок и сырые стены с обвалившейся штукатуркой отражались в черной воде на полу.

К единственной двери вели кирпичи и несколько досок. На самой широкой из них неподвижно сидела крыса. Борька отодрал от стены кусок известки и бросил в крысу. Та взвизгнула и пустилась наутек, с шумом разрезая воду.

– Ничего себе артисты живут… – прошептала Нина.

– Может, мы не туда попали? – предположил Борька.

– Сейчас узнаем.

Осторожно ступая по кирпичам, они подошли к двери. Миновав пустую кухню, тесно заставленную столами, на которых чадили керосинки и яростно шипели примуса, ребята остановились в конце пустого коридора перед последней дверью.

В комнате с кем-то разговаривал, громко смеясь, Сандро:

– Минька, перестань, да? Не мешай работать! Застучал молоток.

– Минька, бандит, отдай гвоздь! Слышишь, да? Не хулигань!

Борька и Нина переглянулись. Борька тихонько постучал в дверь.

– Нельзя! – поспешно крикнул Сандро. – Минуточку!

Было слышно, как на пол полетел молоток и кто-то запрыгал на одной ножке. Застонали пружины матраца.

– В постель лег, – догадался Борька.

– Это ты, Нонна? – спросил Сандро.

– Нет. Это мы. Ребята из твоей группы, – сказала Нина.

– Зачем пришли? – сухо спросил Сандро после паузы.

– Книжки принесли.

– Оставьте за дверью!

– Видела, как обиделся, – шепнул Борька, – даже не хочет разговаривать… Пойдем.

– Ни за что! – сказала Нина и постучала в дверь: – У нас есть дело. Поговорить нужно.

– Говори!

– Через дверь, что ли?

– А что, не слышно, да? Я, например, хорошо слышу. А тебе уши заложило, да?

– Мы насчет школы… – начала Нина. Но Сандро перебил её:

– Никакой дело со школой больше нет! Вашу школу знать не хочу!

– Учиться бросишь?

– Зачем – брошу? Другой школу себе найду. Школ много.

– Мы не хотим, чтобы ты шел в другую школу. Все ребята просят остаться.

Сандро промолчал. Нина продолжала:

– Тебе «темную» устроили по ошибке. Ребята тебя больше не тронут.

Сандро вскипел:

– А что, я боюсь? Боюсь, да? Сам буду приходить бить их!

– Ну и глупо! Они у тебя хотят прощения просить.

– Бог простит. Я не прощу! – резко крикнул Сандро и вдруг рассмеялся. – Минька, перестань! Не щекотись!

Борька и Нина переглянулись: что за Минька такой? Нина снова постучалась:

– У нас есть к тебе важное дело. Нас прислал дядя Проня.

Сандро насторожился:

– А вы откуда Вонави знаете?

– В цирке познакомились.

– Надо было про «темную» болтать, да? Просили вас, да?

– Ничего мы не наболтали! Успокойся, пожалуйста! Сандро промолчал. Потом вдруг забеспокоился:

– Шапито натянули уже? Манеж готов?

– Шапито натянули, а манеж не готов ещё…

– Ничего без меня не успевают, – проворчал Сандро, – а ты валяйся тут… Из-за ваших повидлов дешевых! Манеж ещё не вскопали, слышишь, Минька? А завтра премьера!

Таинственный Минька не ответил.

– Зачем вас Вонави прислал?

– Сверток просил передать.

– Оставьте за дверью! Спасибо. До свиданья!

– Пойдем, Нина, неудобно, – шепнул Борька.

– Неудобно «сальди-мальди» под столом крутить. Ты же слышал, он из школы уходить собрался. Нельзя его одного оставлять!

– А он там не один. С Минькой каким-то…

– Тем более нельзя уходить. Неизвестно, что ему Минька этот может насоветовать… Погоди, я, кажется, придумала, что делать. – И Нина энергично застучала в дверь. – Мы не можем на полу оставить сверток. В нем завтрак. А тут крысы кругом…

– Правда? – заинтересовался вдруг Сандро. – И много их?

– Четыре штуки. С кошку величиной. Я таких никогда не видала!

– Где ты видишь крыс? – шепнул Борька. Нина приложила палец к губам и подмигнула.

– Слышишь, Минька, крысы снова появились. Вот красота! – радостно воскликнул Сандро. – А ты расстраивался!

– А Минька-то кот! – шепнул Борька.

Нина подтолкнула Борьку локтем и взвизгнула:

– Ой, ещё две из нор выскочили! Нам теперь домой не пройти! Ма-ма!

Борька зажал ладонью рот и чуть не задохнулся от смеха.

– Хватит орать, да? – сердито крикнул Сандро. – Крыс распугаешь! Охоту сорвешь!

– Какую охоту?

– На крыс! Непонятно, да?

– А ты нас к себе в комнату впусти, а потом охоться сколько влезет!

– Ну и трусы вы! – сказал с презрением Сандро. – Ладно уж, заходите!

Ребята толкнули дверь. Заглянув в комнату, они шарахнулись назад и в страхе застыли на пороге.

На кровати лежал Сандро, с забинтованной головой, укутанный до подбородка одеялом. На груди его пристроился невиданный, ростом с огромную кошку, зверек. Его вытянутое туловище было покрыто густой зеленовато-серой шерстью. Её желтые концы торчали во все стороны. Огромный пушистый хвост напоминал щетку-ежик для чистки керосиновых ламп.

Увидев чужих, зверек привстал на короткие лапы, оскалил заостренную хищную мордочку, обнажив ряд сильных острых зубов, и злобно зафыркал.

Ребята отступили назад.

– Да вы не бойтесь! Не бойтесь! – сердито зашептал Сандро, сверкнув глазами. – Не тронет вас Минька! Нужны вы ему, трусы такие! Проходите к окну. Понятно, да?

Борька и Нина, не спуская глаз с диковинного зверька, прижимаясь спинами к стене, перешли на цыпочках к окну.

– Предупреждаю, – сказал Сандро. – Насчет школы заговорите – выгоню! И ещё: как только Минька с крысами расправится – домой пойдете! Минька, вперед! Крысы!

Зверек ощерился. Шерстка его стала дыбом. Он поднялся на задние лапы, обнажив нежное, пушистое светлое брюшко, и начал принюхиваться. Потом снова преспокойно улегся на грудь Сандро.

– Ты что, не понял, да? Там крысы! Кры-сы! – торопил его Сандро.

Зверек нехотя спрыгнул на пол и, по-змеиному извиваясь, вприпрыжку побежал в коридор.

– В момент расправится. Будьте спокойны! – в азарте шепнул Сандро и прислушался.

– Мы спокойны, – ответила Нина, а сама подумала: «Сейчас увидит зверек, что там крыс никаких нет, и вернется. Хоть бы подольше просидел он в коридоре…»

Минька не возвращался. Вздохнув с облегчением, Борька и Нина стали с любопытством рассматривать комнату. Продолговатой формы, она была чистой и светлой, хотя два зарешеченных окна и находились высоко, под самым потолком. Сквозь них были видны только ноги прохожих.

Все убранство этого убогого жилья составляли две старые железные кровати с никелированными шишечками, стол, табуретка и хромоногий венский стул.

В углу примостился не то сундук, не то шкаф. В нем было множество ящиков, отделений, дверок. Некоторые из них задернуты разноцветными занавесками. Рядом с сундуком валялись гвозди, молоток, клещи, куски фанеры, ручная пила-ножовка. Очевидно, до прихода непрошеных гостей Сандро чинил этот странный предмет.

У двери стояла пустая клетка, принадлежащая, наверное, диковинному зверьку. На полу её, на соломе, стояла глубокая тарелка, полная воды.

Стены комнаты украшали три цирковых плаката: два типографских, третий – рисованный от руки. На первом были изображены четыре перелетающих с трапеции на трапецию «черта» в ярко-красных трико, в шапочках с рожками. На груди каждого красовалась морда дьявола. Путь полета «чертей» был обозначен пунктирными линиями. Они перекрещивались, закруглялись в кольца.

На втором плакате, с надписью «Итальянский борец-гладиатор Вонави», ребята узнали дядю Проню в испанском костюме в объятиях огромного удава.

На третьем, с надписью «Чудо-богатырь Вонави против Красной Маски», был нарисован тоже дядя Проня в открытом красном трико-борцовке, в схватке с человеком в совершенно глухом трико зеленого цвета и красной маске, закрывающей лицо.

На столе валялась груда перчаток белого и телесного цветов.

В дверях показался зверек. Он недоуменно глядел на хозяина. Борька и Нина замерли.

– Ищи, ищи! У нор сторожи, – приказал Сандро, и зверек снова нехотя скрылся за дверью.

– Ничего не понимаю! – пробормотал Сандро. – Вялый Минька какой-то! Плохо крыс чувствует. Испортился чутье совсем.

– А может, он заболел? – предположил Борька.

– Подождите-ка… – недоверчиво спросил Сандро, – а вы точно видели крыс?

– Ещё бы не точно! – замахала руками Нина.

– Странно…

– А что странного? Ты понюхай, как завтрак пахнет! – Нина подошла и сунула сверток прямо в нос Сандро. – Так аппетитно пахнет, что не только крысам, а даже нам с Борькой есть захотелось. Вот они и выскочили! Что, у крыс чутья, что ли, нет?

– Чутье-то у них есть… – немного успокоился Сандро и добавил: – А раз вы голодные, так ешьте! Не стесняйтесь, да? Пожалуйста, да? Яичниц можно жарить. Яйца на окне в банка, видишь? Керосинка в кухне стоит. Первый стол от двери.

– Нет, нет, – отказалась Нина, – мы не будем. Мы уже обедали. А тебя вот сейчас накормим.

– Не хочу.

– Да ты не стесняйся.

– Не хочу! Отстань! – что есть силы закричал Сандро. – Выгоню сейчас!

Помолчали.

Борька поднял руку:

– Можно спросить?

– Можно.

– Это что за комод? – указал Борька на странный предмет.

– Кофр называется. В нем все барахло наш: костюмы, вещи.

– Удобный! – оценила по-хозяйски Нина.

– Конечно, удобный. Перёезжать-то часто приходится, – согласился Сандро. – И костюм на вешалка висит, не мнется, и другие вещи. Только старенький уж кофр-то! Не то что у директор наш. У него их несколько. Фабричный. Кожаный. С ящичками секретными всякими. С электрической лампочкой внутри. На батарейка… А наш развалился совсем. Заплатка из фанеры приходится ставить… Вместе с Вонави мастерили. Самоделка…

– Неужели сами мастерили? – удивилась Нина.

– Конечно. Я вообще мастерить люблю. Даже сапоги шить умею. Цирковой костюм тоже умею шить. Не фрак, конечно. Трусы, рубашка. Меня дядька всему научил. Он иногда, когда с деньгами совсем плохо получается, сапоги шьет. Портняжит. Подрабатывает. А я помогай, конечно.

– Неужели вам подрабатывать приходится? Такие артисты знаменитые! – присвистнул Борька.

– Я ещё не такой знаменитый. Дядя Проня знаменитый. Очень. Вонави знают все артисты России. А подрабатывать приходится.

– Все его знают или только циркачи?

– Никогда так не говори, слышишь? Мы очень обижаемся, когда нас называют циркачи. Это нехороший кличка. Так нас при царе называть можно был. Сейчас не надо. Надо артисты цирка. Или просто цирковые. Дядька знаешь мастер какой? И акробат, и жонглер, и борольщик.

– Что такое борольщик?

– Так борцов в цирке называют. Борольщик, или артист борьбы. Он и на концертино, и на гитара играет, и может любой зверь дрессировать.

– Он тебе родной дядя? – спросила Нина.

– Зачем – родной? Дядьками в цирке называют старших мастеров. Тех, кого очень уважают. А мне Вонави не родной! Только лучше всякий родной… Он нашел меня в Тбилиси. Я работал у один нищий. Богатый такой нищий попался. Я милостыню собирал вместе с ним. Он много денег на мне нажил. Показывал меня…

– Показывал? Как показывал? – удивился Борька.

– Да так… – замялся Сандро, – чепуха. Он себе фруктовый сад купил, а я чуть с голоду не подыхал. Так ему надо был. Хотел, чтобы я худым оставался, чтобы меня жалели побольше… Бил меня крепко, когда пьяный напивался. А трезвый – не трогал. Никогда. Бил он меня раз… Вонави проходил мимо. Увидел, как мне попадает, выхватил меня у хозяин, а его поднял кверху за шиворот одной левой… Здоровый нищий был, а он его одной левой… Смешно, да?

Но Борьке и Нине не было смешно.

– «Чего, говорит, хочешь, гад? Под суд за пацан идти или один раз в скулу получить?» – «Лучше в скулу давай», – выбрал нищий. Вонави легонечко так его ударил, нищий упал, за челюсть держится… С тех пор Вонави возить меня с собой по циркам и балаганам стал. Номер мне придумал. Я уже полжизни артистом работаю. С семи лет. Вот он человек какой, дядя Проня…

– А он итальянец? – спросила Нина.

– Какой итальянец? Русский.

– А фамилия почему такая?

– Надо, – нахмурился Сандро. – Так в частном цирке принято. Хозяин любит русский артист выдавать за иностранный. Мне тоже фамилий переделали.

– А как его настоящая фамилия?

– Кто знает? Он и сам забыл. Вонави и Вонави…

– А что у тебя за номер? Ты гипнотизер? – поинтересовался Борька.

– Зачем гипнотизер!

– А кто?

– Придешь в цирк – увидишь!

В раскрытую дверь с виноватым видом вошел зверек и, высоко подпрыгнув, снова очутился на груди Сандро и немного сбил одеяло. Сандро тут же схватил зубами край одеяла и натянул его до подбородка.

– Вот дурной! – пробормотал он. Потом с досадой сказал Нине: – Спугнули вы крыс!

– Значит, всё? – упавшим голосом спросил Борька. – Идти нам?

– Кто гонит? Сиди, если нравится… Ребята заулыбались.

– Тебя можно и Сандро и Шурой звать? – спросила Нина.

– Как хочешь можно. И Сандро, и Шурой, и Шуркой, и Саней, и Аликом, и Шуриком, и Сашей, и Александром Григорьевичем даже! – рассмеялся Сандро. – А вас как зовут?

Ребята представились.

– А что за зверек твой Минька? – спросил Борька.

– Фараонова мышь, нимс, ищейка, мангуст. Он сам названий не знает. Ему это ни к чему. Он только Минька понимает!

Минька пошевелил усами и посмотрел на хозяина. Сандро засмеялся.

– Он умный очень, ласковый, хитрый, смелый. Самых ядовитых змей победит всегда. Видели, какой у него мех? Ни один змея не прокусит. А он ещё нарочно валяется в иле, потом шкурка свой сушит. Тогда совсем панцирь получается. А морду от змеиный укус прикрывает хвостом. Так что не ухватить Миньку.

– А его ещё Рикки-Тикки-Тави зовут, – сказала Нина. – Про него написал книжку писатель Киплинг.

– Киплинг? Не попадался мне такой книжка.

– У нас дома есть. Я её тебе в школу принесу. Как только поправишься. Ладно?

– Ладно…

Ребята переглянулись: «Победа! Придет!»

– А правду говорят, что мангуст может одолеть крокодила? – спросила Нина. – Я так слышала. Крокодил отдыхает после еды. Пасть у него широко раскрыта. Мангуст прыгает в неё, прогрызает горло, потом разрывает сердце и наружу выбирается через брюхо?

– Насчет крокодил ничего точно сказать не могу. Про змей знаю.

– Он у тебя дрессированный? – спросил Борька.

– Умеет кое-что! Алле, Минька!

Мангуст тут же соскочил на пол и перекувырнулся через голову. Ребята засмеялись и зааплодировали. Минька встал на задние лапы, важно прошелся по комнате, вернулся к кровати, присел, свистнул и замотал головой, требуя награды.

– Можно его угостить? – попросила Нина.

– Яйцо ему дайте! – разрешил Сандро и строго приказал Миньке: – Есть будешь только в клетке!

Борька положил яйцо в клетку. Минька тут же схватил его передними лапами и бросил между задними о фанерную стенку клетки. Яйцо разбилось. Минька зло захрюкал. Быстро съел яйцо, выскочил из клетки и, усевшись перед кроватью Сандро, снова начал «служить».

– Кусок сахар в столе возьми, – приказал Сандро Борьке, – положи ему на нос. Пока я не разрешу, он не съест.

Борька положил сахар на самый кончик Минькиного носа.

– Считаю до трех! – обратился к мангусту Сандро. Зверек нетерпеливо взвизгнул и скосил глаза на столь близкое и недосягаемое лакомство.

– Раз!

Зверек глубоко вздохнул.

– Два!

Минька затрясся от нетерпения и снова тихонько взвизгнул.

– Три!

Зверек замер.

– Ап!

Мангуст мотнул мордочкой, подбросил сахар высоко вверх, поймал с лету и энергично заработал челюстями.

– А теперь покажи, как умеешь прыгать! – приказал Сандро.

Минька стал прыгать как угорелый. Ему, видно, очень хотелось угодить хозяину и гостям. Он сперва носился по полу, потом вскочил на табуретку, оттуда на стол. Повизгивая от восторга, Минька схватил перчатки и стал их теребить и расшвыривать во все стороны.

– Не смей, Минька! Не смей! – приказал, захлебываясь от смеха, Сандро.

Но Минька не хотел слушаться. Он рычал, подпрыгивал вверх, отлетал назад, прижимался брюшком к полу и в ярости бросался на перчатки.

– Нельзя! Нельзя! – кричали все. Но Минька не хотел слушать.

– Плетку ему покажите! – крикнул Сандро.

Как только Нина поднесла плетку к мордочке Миньки, он соскочил со стола и, виновато пофыркивая, побежал в клетку и зарылся головой в солому. Борька и Нина начали подбирать с пола разбросанные перчатки.

– Зачем тебе перчаток столько? – удивилась Нина.

– Белые для фрак надо.

– А телесные?

Сандро смутился и буркнул:

– Нужно…

– Ты где постоянно живешь? – спросил Борька.

– Где же ты видел, чтобы у цирковых была постоянная квартира? – улыбнулся Сандро. – Нет таких артистов.

– А кто нарисовал эту картинку с борольщиками?

– Не картинку, а рекламу, – поправил Сандро. – Я нарисовал. А что, плохо, да? Не похож дядя Проня получился?

– Наоборот. Очень похож.

– Кто тебя рисовать научил?

– Никто. Сам. А сейчас жалко, пропадает плакат. Директор заказал, а теперь платить не хочет. Понятно, да?

– А почему? – спросил Борька.

– Плакат стал не нужен. Распался в нашем цирке чемпионат. Лучшие борольщики перешли в госцирк. Только дядя Проня да Глеб Андреевич остались.

– Чего же они теперь делают, если борьбы в цирке уже нет?

– Вонави стал бороться с удавом. Идет в программе аттракционом. Удалось директору удав раздобыть в один частный зверинец. Уговорил Вонави бороться. А Вонави что? Он смелый.

Нина снова посмотрела на афишу.

– А борец в маске что делает?

– Глеб Андреевич-то? Работает. Замещает директор. Родственник ему приходится. Помогает ему в иллюзионном номере. За реклама следит. За паноптикум. Ремонт маленький делает. Он на все руки мастер. А как рисует, ты бы посмотрел! Как лепит! Куда мне!

Нина спросила очень серьезно:

– А почему ты в частном цирке работаешь? Почему, как и борцы, в государственный цирк не перешел?

Сандро помрачнел:

– Сложный дело. Кругляков Глеб Андреевич правый рука директора. Никуда не уйдет. Вонави тоже: он много денег хозяину задолжал. Удав хочет выкупить. А удав знаешь сколько стоит? И я, конечно, без Вонави никуда не пойду. Где Вонави – там я! Артисты другие тоже вряд ли уйдут: хозяин всех очень запугал. Понятно, да? Говорит: в ЦУГЦ плохо будет. Свободы никакой нет. Посылают не туда, куда сам хочешь. По плану. Чиновники, говорит, управляют цирками, а не артисты.

– Я бы никогда у частника работать не стала. Ушла бы! – сказала Нина.

– Ишь какой смелый! – рассмеялся Сандро. – А из-за крыс визжала!

– Сам бы небось завизжал, если бы таких здоровых увидел!

– «Завизжал»! Тоже сказала. Я даже хохочу, даю честный слово!

– А почему этот боролыцик в маске борется? – спросил Борька.

Сандро не успел ответить. С Минькой стало твориться что-то невообразимое. Он стрелой выскочил из клетки, остановился посреди комнаты, принюхался, засопел, завертел носом во все стороны, ощетинился и стал вдвое больше. Потом бросился к двери и отчаянно зацарапался в неё.

– Наконец-то почувствовал! Крысы выскочили! Откройте скорее дверь! – обрадовался Сандро.

Нина открыла дверь и выглянула в коридор.

– Назад, девочка, назад! – крикнул из конца коридора дядя Проня.

Нина отступила в комнату. А Минька злобно зафыркал и выскользнул за дверь.

– На место, Минька! На место! – приказал великан. Но Минька и не думал слушаться. Он совершенно взбесился.

– Убери ты его, Василек! – попросил кого-то великан.

В коридоре поднялась возня. В комнату, крепко прижимая к груди возбужденного Миньку, вбежал Василии Тихонович. Мангуст извивался, злобно сопел, пытался вырваться. Василий Тихонович еле доволок его до клетки. Рванувшись, Минька укусил лилипута за палец, тот вскрикнул и выпустил его. Мангуст грохнулся на спину, перевернулся, вскочил и молнией метнулся в коридор. Василий Тихонович – за ним.

– Плетка, плетка возьми! – крикнул Сандро Борьке. Схватив плетку, Борька и Нина бросились на помощь.

В конце коридора копошились люди, пытаясь протолкнуть через дверь тяжелый ящик.

Минька путался под ногами и, дрожа от гнева, высоко подпрыгивал, пытаясь ухватить зубами ящик. Увидев плетку, он прижался к стене.

– Минька, на место! – гаркнул дядя Проня. Борька потряс плеткой у Минькиного носа. Мангуст убежал в комнату, Василий Тихонович и ребята – за ним.

– Минька, на место! В клетку! – сердито закричал с постели Сандро.

Зверек съежился и проскользнул в клетку. Борька поспешно задвинул засов.

– Что случилось? – спросил встревоженный Сандро.

– Не говори, Шурка, беда! – ответил запыхавшийся Василий Тихонович. – Удав поранился. Операцию будут делать.

– Здесь?

– В цирке опасно. Чего доброго, директор увидит. Или Глеб Андреевич.

На пороге, сгибаясь под тяжестью ящика, появились четверо: великан, дядя Донат с партнерами. Они опустили ящик на пол. Из него донесся приглушенный стук и шипение. Минька снова начал бесноваться в своей клетке.

– Тихо ты! – прикрикнул великан и ударил по решетке.

Василий Тихонович внес из коридора длинную палку с рогатиной на конце.

– Стол в сторону! Ящик на его место! – командовал дядя Проня.

Заметив сверток с завтраком, он укоризненно покачал головой и недовольно сказал Сандро:

– Так и не ел ничего весь день? Эх, Шурка, Шурка…

– Мы вам не помешаем? – спросила Нина.

– Нет, нет. Только в сторонку отойдите. Вон рядышком с Шуркой на стул садитесь. А табуретку доктору отдадим. Где он запропастился?

– Я здесь, – раздался голос, и в комнату вошел уже знакомый Борьке и Нине ветеринар.

Вид у него был растерянный.

– Располагайтесь! – указал дядя Проня на табуретку.

Ветеринар открыл чемоданчик и стал раскладывать свое медицинское хозяйство.

– Ну что ж, Донат, приступим? – сказал дядя Проня лысому клоуну. – Дай мне рушник, что ли… – кивнул великан на полотенце, висящее на спинке его кровати. – А вы все по моему сигналу открывайте ящик. Осторожно только.