Текст книги "Воспоминания стопроцентного эсперантиста (СИ)"
Автор книги: Александр Сахаров
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Поскольку в этом году секретарь журнала Р.Менцель заканчивал курс университета и должен был много работать по подготовке к экзаменам, он попросил освободить его от секретарских обязанностей. Из-за этого октябрьский номер пришлось готовить мне одному. Но я не мог одновременно управлять институтом, редактировать журнал и руководить магазином. Поэтому для подготовки ноябрьского и декабрьского номеров я на пробу пригласил в редакционный комитет юношей Айспурита, Котзина и С.Обручева. Все они были способными стилистами, но во многих случаях проявляли склонность к спорам. Так как к этому времени Б.И.Котзин уже закончил университет и стал помощником адвоката, т.е. был свободнее других членов комитета, я воспользовался случаем и организовал редактирование журнала таким образом, что за литературное содержание должны были отвечать двое – Б.Котзин и С.Обручев, а перед правительством, финансово и по закону – я один.
Ввиду растущего оборота торговли в магазине я нашёл возможным выплачивать Б.Котзину, как главному редактору, за его постоянную работу в редакции тысячу рублей в год. Таким образом журнал мог уже издаваться более серьёзно и утратил любительский характер.
Но чтобы любой журнал мог держаться крепко, он не должен приносить убыток своему издателю. Такое состояние обычно зависит от числа подписчиков и количества платных объявлений. Мы ещё не могли надеяться получить много объявлений, т.к. их обычно предпочитают подавать в многотиражные журналы, а наш журнал имел только около тысячи подписчиков. Для того, чтобы увеличить число подписчиков, мы решили в 1911 г. давать в качестве бесплатного приложения к журналу две книги: 1) 3-й том полного собрания сочинений В.Н.Девятнина, уже изданный в 1909 г., и 2) новое оригинальное сочинение нашего алжирского единомышленника А.Ривьеры "Эн Русуйо пэр Эспэранто" /в России при помощи Эсперанто/. Поскольку общие затраты на издание журнала превысили 3500 рублей (зарплата редактора, стоимость приложений, бумаги и печати, почтовые расходы), нам надо было иметь для безубыточности издания около 2000 подписчиков. Конечно мы старались достичь этого числа, однако оно постоянно убегало от нас.
Поэтому два наших предприятия – журнал и институт – жили за счёт магазина, но это нас не слишком огорчало, ибо в каждом номере журнала содержались объявления магазина о поступивших в продажу новых книгах, объявления об институте, Обществе и т.д., что значительно увеличивало их клиентуру и вообще способствовало пропаганде нашей идеи. Что касается магазина, то он продолжал безостановочно расти. Напечатанный в 1910 г. каталог содержал уже 16 страниц, в нём было объявление о восьми наших собственных изданиях и о двух хранящихся у нас полных тиражных комплектах словарей.
Хотя мой главный помощник Д.П.Романович должен был на несколько месяцев выехать из Москвы в Казань на воинскую службу, а заменяющий его бывший преподаватель Боголюбов не был, так сказать, "от природы" приверженцем нашей идеи, всё же он довольно быстро освоил наш язык и магазинную технику. Поэтому магазин работал уже как довольно крепкое заведение, имел, помимо меня, трёх оплачиваемых работников и мог функционировать независимо от того, кто в нём в то или иное время работал. В таком состоянии мы встретили 1911-й год.
1911 г.
В первом номере «Ла Ондо дэ Эспэранто» за 1911 г. я дал отчёт о нашем движении в 1910 г., где написал, что в этом году было продано и роздано 60000-100000 учебников Эсперанто. Если бы каждое семя дало всходы, у нас был бы хороший урожай. Но жизнь говорит другое. Наш журнал никак не мог приобрести желаемых 2000 подписчиков. Наш соредактор Б.И.Котзин не жалел сил для достижения этого. Чтоб побудить единомышленников увеличить подписку, мы стали печатать в каждом номере портреты эсперантистов, больше других работавших и делавших что-то для нашей идеи. Кроме того, мы очень широко использовали обменные операции, предлагая разным эсперантским журналам и авторам-издателям печатать объявления о нашем журнале в обмен на объявления о других периодических изданиях или сочинениях в «Ля Ондо дэ Эспэранто».
Несмотря на все усилия и то, что наш журнал был в России единственным эсперантским средством информации, журнал давал некоторые убытки. Но он являлся мощной силой, толкавшей вперёд наше движение. Он являлся зеркалом, в котором можно было видеть всю эсперантскую жизнь в России. К сожалению, эта жизнь, очень светлая и бурная в начале года, сильно потускнела через несколько месяцев.
На петербургском горизонте появилась туча, источником которой был капитан Постников, о котором я говорил выше. Я тогда говорил, что петербургский "конгресс" был устроен Постниковым абсолютно не обращая внимания на финансовую базу. Часть расходов была оплачена д-ром Корзлинским, часть – нашим магазином. Таким же манером он устраивал и другие начинания – Союз и журнал "Руслянда эспэрантисто". Когда в марте 1911 г. состоялось общее собрание Союза, на котором присутствовало только 38 петербургских членов, был зачитан финансовый отчёт, согласно которому за два года, 1909 и 1910, доходы Союза составили 1009 рублей, а расходы – 2813 рублей. О недостающих в балансе 1804 рублях было сказано, что их в разное время предоставил г-н Постников. Другими словами, эту сумму Постников остался должен разным лицам и фирмам, которые ему доверяли как председателю Союза. Я точно не знаю, что предпринял Постников, чтобы вывернуться из финансового затруднения, но после "конгресса" действия его были следующими.
Используя доверие высших чиновников к себе как абсолютно политически благонамеренному офицеру, Постников получил разрешение, датированное 17 апреля 1910 г., основать другую грандиозную по планам организацию "Унивэрсаля лиго" /всемирный союз/. §1 устава этого Союза говорит: "Унивэрсала лиго является общемировой организацией, ставящей целью пропагандировать идею объединения всех государств". Не знаю сколько русских стало членами этого Союза, но думаю, что не более 10 человек. Приблизительно в то же время Министерство торговли и промышленности поручило ему принять участие в VI-м Всемирном эсперантском конгрессе в Вашингтоне в качестве представителя министерства. На путевые расходы ему дали 300 руб.
Из России на конгрессе были только он и наш маэстро. Постников считал себя представителем эсперантистов России и в этой роли даже предложил, чтобы VIII-й Всемирный конгресс был проведён в России, хотя многие российские организации по этому вопросу не опрашивались. Кроме того, с этим предложением не был согласен даже маэстро. Редакция "Ла Ондо дэ Эспэранто", давая в сентябрьском номере за 1910 г. отчёт о конгрессе по информации из совершенно других источиков, напечатала на стр.7: "Предлагаем наш журнал к услугам г-на Постникова, чтобы он мог опубликовать в нём отчёт о своих действиях на VI-м конгрессе в качестве представителя российских эсперантистов". Но он этого сделать не пожелал и только в апреле 1911 г. отдельной брошюрой вышел его отчёт перед Министерством торговли и промышленности, где, между прочим, читаем: "Язык Эсперанто начинают применять на практике не только отдельные эсперантисты и их организации, но также неэсперантские организации; например, созданное в России и утверждённое в Петербурге неэсперантское научное общество Унивэрсала лиго решило вести официальную зарубежную переписку на языке Эсперанто". Одновременно в той же типографии был отпечатан новый эсперантский журнал "Унивэрсала журнало" /всемирная газета/, который в качестве редактора подписала жена Постникова М.М.Зике.
В новом журнале мы читаем, что 19-го августа во время Всемирного эсперантского конгресса Постников провёл отдельное заседание 1-й международной конференции Унивэрсала лиго. В "протоколе" заседания мы не обнаружили кто созвал заседание, сколько членов Союза на нём присутствовало, кто председательствовал. А в резолюции собрания записано:
"1. В качестве типового устава для всех частей Унивэрсала лиго рекомендуется первый устав Унивэрсала лиго, утверждённый русским правительством 27-го апреля 1910 г.
2. Центральный офис Унивэрсала лиго находится в Петербурге (Россия).
3. Центральный офис устраивает конкурсы с премиями.
4. Следующая конференция будет проведена в Антверпене во время VII-го Всемирного эсперантского конгресса.
5. Желательные темы конкурсов: а) Для чего необходимо объединение всех государств? б) Как можно навсегда устранить международные войны?"
Далее читаем об условиях конкурсов:
"1. Установлены: первая премия в 100 руб. и вторая – в 50 руб.;
2. Сочинения можно писать на русском, французском, немецком, английском языке и на Эсперанто;
3. Сочинения на конкурс следует направлять в закрытом конверте в Центральный офис Унивэрсала лиго (Россия, Петербург, ул. Введенская, 22, кв.9) не позднее 1 (14) мая 1911г;
4. Результаты конкурса будут объявлены 1-го июня 1911 г. в прессе, после чего авторы премированного сочинения смогут получить деньги в Ц.О.У.Л.;
5. Для рассмотрения сочинений Центральным комитетом русского отделения Унивэрсаля лиго будет приглашено специальное жюри из представителей научных кругов и общественных учреждений".
6,7,8,9. Другие подобные условия...
"Примечание: Унивэрсала лиго образует специальный фонд организации ежегодных конкурсов. Лиц, благосклонных к целям УЛ, просят направлять денежные пожертвования по адресу: Россия, Петербург, Государственный банк, Екатерининский 32, В.К.Гвоздеву (для конкурса)."
Я дословно процитировал оговорки "протокола" и условия конкурса, чтобы можно было полно судить о предприятии, зная, что основатель помимо тысячерублёвых долгов ничего не имеет в кармане.
Конечно опытные детективы царского режима, прочтя эти строчки, сразу спросили себя: 1) Кто присутствовал на заседании 19 августа 1910 г. в Вашингтоне? 2) Кто даёт средства на поддержку столь крупнопрограммной организации, как разрекламированный Унивэрсала лиго и на его премии? Для удовлетворения своего любопытства они тут же произвели тщательные полицейские обыски в квартирах лиц, связанных с УЛ и капитаном Постниковым, а именно: у Постникова, Евстифеева, Берингер, Зике, Буркова, Волковысского, Барабановой, Трапезниковой, Косьянковской и в "Русланда эспэрантисто". В результате из всех названных лиц был арестован только Постников, который занял "скамью подсудимых".
26-го августа 1911 г. завершились заседания военого суда и было оглашено следующее решение: "Военно-окружной суд под председательством генерал-лейтенанта Кириллина, заслушав дело уволенного копитана А.Постникова, 31 года, установил, что он виновен в передаче документа военным агентам Австро-Венгрии, Германии и Японии; австрийский агент кроме того получил одно сообщение. Вышеназванные документ и информация в целях внешней безопасности России должны были храниться в секрете от упомянутых государств. Постников получил денежное вознаграждение от австрийского агента, зная, что переданные сообщения должны были сохраняться в секрете от упомянутых государств. Поэтому, на основании первой части 111-й статьи, суд постановил: Постникова лишить чинов, орденов, нагрудного знака, прав состояния и осудить на 8 лет каторги с последствиями по статьям 16, 23, 25, 28, 29, 30 и 31 уголовного уложения".
Этот судебный процесс нанёс сильный и болезненный удар по нашему движению. О нём писали все русские газеты, вместе с Постниковым во всевозможных преступлениях обвиняли всех эсперантистов. Писали, что Эсперанто является ширмой для сокрытия уголовных дел. Особенно нападали на Эсперанто правые газеты. Например, ежедневная газета "Свет" даже писала, что Эсперанто выдумали католики в целях истребления православной веры и т.д. Из-за подобных клеветнических обвинений министр внутренних дел в сентябре 1911 г. совсем закрыл Русланда Лиго Эспэрантиста с филиалами. Остались действовать только эсперантские общества, работавшие самостоятельно, не признавая Союз, такие как московское, ковненское /Ковно – прежнее название г.Каунаса в Литве/, тифлисское, варшавское. Однако многие эсперантисты, особенно из государственных служащих, прочтя в русских газетах клеветнические статьи об Эсперанто-движении, стали избегать участия в эсперантских кружках и даже скрывать, что они эсперантисты.
Наш журнал "Ла Ондо дэ Эспэранто" вынужден был приложить большие усилия для убеждения легковерной публики в том, что преступление Постникова лишь случайно связано с Эсперанто, что подобные преступления были всегда и везде и это не значит, что вся нация, которой они касаются, тоже является преступной. Для реабилитации нашего движения в № 9-10 нашего журнала была напечатана большая статья о процессе над Постниковым, где было подробно описано поведение обвинённого. В заключительной части статьи было сказано: "Постников совершил двойное преступление: 1) по отношению к государству, 2) по отношению к Эсперанто, ибо он не мог не предвидеть, какой удар поразит эсперантистов, если председатель Союза будет обвинён в предательстве." Статью, подписанную "Веруло" /правдивый/, написал Б.Котзин. Он это сделал как адвокат нашего движения, но по моей просьбе в сноске добавил, что "некоторые факты заставляют предполагать, что Постников ненормален." Лично я убеждён, что он действительно был человеком нервно-ненормальным, почти сумасшедшим. Было бы интересно узнать подробности процесса, но, к сожалению, суд не был открытым.
Постников был в заключении с 1911 до 1917 или 1918 года, когда, после революции 1917 г., он был освобождён вместе со многими политическими арестантами царского режима. Но видно тюрьма его не изменила. Не знаю почему, но уже вскоре, при коммунистическом режиме, его снова арестовали и на этот раз он получил более суровое наказание – расстрел. Вспоминая его, я часто себя спрашиваю, к какому типу относится этот человек? Был ли он "человеком идеи фикс", карьеристом или чрезмерно амбициозным человеком? Я не могу судить о нём как о простом жулике, ибо не располагаю для этого данными. Если бы он пожелал сделать карьеру с помощью Эсперанто, то будучи человеком неглупым должен был понимать, что в условиях царского режима в высших кругах Эсперанто рассматривался в общем в качестве несерьёзного развлечения. Я склонен думать, что это был человек, захваченный идеей всеобщего языка. Одновременно он желал обязательно быть генералом движения. Для этого он собрал армию – Русланда Лиго Эспэрантиста. Собрав армию, он предпринял разные походы. Но они требовали денег. Членские взносы были слишком жалки. Где же взять денег? Поначалу взаймы давали разные кредиторы, но этот источник не безграничен. Что делать дальше? Не принять ли предложения соблазнителей – военных шпионов? Почему бы не сделать этого для форсирования идеи? И как об этом узнают? Ну, ладно, хорошо! За его поездкой в Америку, его Унивэрсала лиго уже пристально наблюдали опытные детективы... Преступление было установлено и...русский эсперантский Наполеон получил свой остров Св.Елены. Весьма поучительный пример для многих.
На нас свалилась задача исправления результатов его походных экспериментов. С этой целью мы попытались показать в нашем журнале, что среди приверженцев нашего языка есть лица, которые никак не могут быть заподозрены в государственных изменах, напимер, генералы, коммерсанты, священники, университетские профессора и т.д. Портреты таких людей печатались на первых страницах каждого номера журнала. Одновременно мы тратили более значительные суммы на объявления о магазине, институте и журнале в разных русских периодических изданиях. На тумбах для объявлений в Москве мы расклеивали платные объявления о курсах Эсперанто в институте.
Благодаря этому публика всё время читала о нашем языке и видела, что Эсперанто живёт и прогрессирует. Поэтому число наших клиентов не уменьшалось, а непрерывно росло. Даже самое юное учреждение – курсы – сделало большой шаг вперёд. Среди курсантов после долгого колебания наконец нашлись два пионера, которые отважились пойти на экзамен для получения дипломов по специальному (преподавательскому) курсу. Это были студенты Московского универсистета В.Жаворонков и В.Оттесен. 2-го октября была создана комиссия, состоявшая из меня, Н.Корзлинского, Г.Смирнова, С.Шабуневича и К.И.Шидловского. Для письменного экзамена дали тему "Автобиография", которую экзаменуемые должны были раскрыть за один час. Затем их экзаменовали устно в рамках программы института. Оба достаточно хорошо написали автобиографии и дали удовлетворительные ответы на устные вопросы. 8-го октября комиссия присудила обоим желаемые дипломы.
Не согласился только один из экзаменаторов. По его мнению, дипломы могли получить только те, кто знает наш язык идеально. Но большая часть комиссии обратила внимание на то, что если бы все так думали, то лишь немногие заканчивали бы учебные заведения, а что касается нашего института, – никто бы в дальнейшем не желал экзаменоваться и это убило бы институт. К счастью, его мнение было единственным и не смогло отпугнуть других соискателей. В течение всего года в институте было 14 групп.
Таким образом всюду мы чувствовали себя достаточно сильными. Наши предприятия были вроде скалы, о которую разбивались волны вражды, скептицизма, клеветы, предательства. Но скала – это скала, а не континент. Каждое живое существо стремится к большей стабильности. Наши развившиеся предприятия ясно показали, что моего небольшого капитала совершенно недостаточно для всестороннего подталкивания нашего движения. Нам надо бы было осуществить многие полезные издания в разных областях науки и практики, увеличить число оплачиваемых сотрудников, но для этого нужны были деньги и деньги. Кроме того, меня никогда не привлекало название капиталиста и коммерсанта. Эти названия всегда предполагают некоторую эксплуатацию человека человеком. Я бы предпочёл, чтоб мои предприятия стали общественными. Тем более, что я чувствовал и видел, что большая часть работы в моих предприятиях либо не оплачивалась (напимер, наших корреспондентов в журнале), либо почти не оплачивалась (в институте).
Это настроение подвигло меня напечатать в 1911г. в № 4 "Ла Ондо дэ Эспэранто" статью "Практика плано" /практический план/, в которой я предложил образовать в нашей стране акционерное "Общество книгоиздания и книготорговли" с капиталом в 100000 рублей. Для осуществления этого плана я хорошо изучил наше законодательство о подобных обществах, выработал устав общества и отпечатал его в большом количестве в виде брошюры под названием "Сигнифо дэ акциай социэтой пор эспэранта мовадо" /значение акционерных обществ в Эсперанто-движении/. В журнале и брошюре я приглашал единомышленников объявить о своём желании вступить в Общество. Номинальная цена одной акции составляла 100 рублей. Я предложил положить в основу Общества все мои предприятия. Но увы! Эсперантисты всегда были богаты идеями, но не деньгами. В течение 1911 и 1912 годов заявили о своём желании войти в Общество только 15 человек с общим взносом в 2000 рублей. Поэтому сбор 100-тысячного капитала мне пришлось отложить на будущее.
В ожидании того счастливого времени мы продолжали работать с теми средствами, которые имели в руках. Таким образом в 1911 г. наше издательство обогатилось новыми изданиями: 1) "Эн Русуйо пэр Эспэранто" А.Ривьеры, 2) "Ду раконтой дэ А.Чехов" /два рассказа А.Чехова/ в переводе Б.Котзина и 3) "Кауказа каптито" /кавказский пленник/ Л.Толстого в переводе А.Сахарова. С этим "багажом" мы вошли в 1912 год.
1912 г.
«Успех окрыляет людей» – говорит русская пословица. Поскольку число подписчиков «Ла Ондо дэ Эспэранто» постоянно росло, мы отважились удивить подписчиков обещанием выслать им в качестве бесплатного приложения большой русский роман А.Толстого «Принцо Серебряный» /князь Серебряный/ в переводе М.Шидловской. Мы смогли это сделать благодаря слишком благоприятным условиям, предложенным нам переводчицей и её братом К.И.Шидловским. Нужную для издания сумму они нам дали взаймы с тем, чтобы мы возвратили её позже из подписных поступлений по журналу. Книгу мы отпечатали тиражом в 3000 экз., намереваясь 2000 экз. отдать подписчикам, а 1000 продать.
Многие удивлялись, каким образом при неизменной подписной плате за журнал в 2 рубля мы смогли дать в качестве приложения толстую книгу ценой в1,2 рубля. Но мы учли, что при тираже в 3000 экз. стоимость бумаги, печати и авторского гонорара не превышает 1/3 названной цены. Следовательно, издание книги, будучи для нас неприбыльным, всё же не явилось разорительным и, с другой стороны, увеличило доверие к нам.
Чтобы помочь забыть неприятную историю Постникова, вместе с нами более напряжённо работало также Московское общество эсперантистов. Нам хотелось, чтобы о нашем движении русская пресса вновь заговорила столь же благосклонно, как она это делала до уголовного процесса. С этой целью Московское общество эсперантистов ассигновало нужную сумму на приглашение и оплату дорожных расходов прекрасного швейцарского оратора Эдмона Привы, который уже не раз предпринимал пропагандистские поездки и всегда с большим успехом. Например, в 1907 г. он посетил Северную Америку и там впервые выступил в 250 городах США. В Вашингтоне его принял сам президент Рузвельт. В 1911 г. он с той же целью посетил многие города во Франции и Италии, причём получил аудиенцию итальянского короля. В 1912 г. он предпринял путешествие в Россию, осуществив по пути пропагандистские выступления в Праге (8 января), Дрездене (9), Бреслау /немецкое название польского города Вроцлав/ (10), Кракове (12), Львове (15), Киеве (17) и Харькове (19).
20-го января он прибыл в Москву, 21-го было устроено публичное выступление в большом зале иностранных корреспондентов. Поскольку это выступление было хорошо разрекламировано в прессе и афишах, на нём присутствовало более 500 человек. Выступление Привы дополнили выступления на русском языке д-ра Корзлинского и адвоката Шафковского. Помимо этого был устроен хороший концерт. Вечер имел такой успех, что на следующий день шесть московских газет напечатали о нём самые благоприятные отзывы.
После Москвы Э.Прива успешно выступил также в Петербурге, где он удостоился аудиенции премьер-министра Коковцова. Эта аудиенция была для нас очень важна, ибо во время неё Коковцов заявил Э.Приве, что русское правительство никогда не смешивало процесс Постникова с Эсперанто, т.к. действия Постникова были военными преступлениями, а Эсперанто есть чисто научное дело. Это значительно сгладило влияние процесса на Эсперанто.
С другой стороны, реабилитации Эсперанто помог в Петербурге доклад нашего ковненского единомышленника А.М.Недошивина о Всемирном эсперантском конгрессе в Антверпене, на который он был официально делегирован министерством торговли и промышленности. Для изучения этого доклада, где среди прочего предлагалось ввести Эсперанто в программы средних и высших коммерческих училищ, министерство образовало специальную академическую комиссию, которая после оживлённого обсуждения решила разрешить преподавание Эсперанто. Таким образом подозрительность русского правительства к Эсперанто была несколько сглажена и мы могли работать спокойнее.
В это самое время появилось наше новое издание "Русланда адрэсаро" /русский адресник/ под редакцией активного студента Московского университета В.С.Боднарского. По этому адреснику мы могли видеть где Эсперанто цветёт, а где вянет. Он показал, что больше всего эсперантистов живёт в Москве (их имена занимают 8 страниц), а в 100 уездах из 500 не зарегистрировано ни одного эсперантиста. В эти области мы должны были бросить новые семена. С этой целью мы переговорили со многими книжными магазинами и предложили им на комиссию наши издания. Таким путём мы хотели приблизить нашу эсперантскую книгу к культурной части населения и иметь в провинции очаги, откуда эсперантские искры летели бы в разных направлениях окрест. Отыскать такие магазины нам помогли жившие там эсперантисты, например, усерднейший молодой человек Вс.Басов в Орле и т.д.
Вообще каждое наше новое предприятие опиралось на единомышленников, что придавало нам силы. В Москве – в нашем магазине, в нашем институте и в нашей редакции – всегда работали кроме меня Борис Исидорович Котзин (в качестве редактора "Ла Ондо дэ Эспэранто"), Александр Эдуардович Айспурит – студент математического факультета Московского университета (в качестве заведующего курсами в институте), Дмитрий Петрович Романович, вернувшийся из Казани и вновь занявший должность заведующего магазином. Все четверо мы жили в одной и той же квартире в Лубянском проезде, 3, и между нами царило полное согласие.
Не совсем гладко шла работа только в институте. В качестве яблока раздора были экзамены, которые должны были сдавать желающие получить свидетельства института. В 1912г. экзамены держали И.В./?/Рахамяги, С.К.Шабарин, Д.П.Романович, А.И.Филатова, А.Г.Терникова и И.М.Коханов. Самыми строгими экзаменаторами были Ст.Шабуневич, О.Габрик и Г.И.Смирнов. Им обязательно хотелось, чтоб экзаменуемые давали самые лучшие ответы, абсолютно не обращая внимания на то, что во всех учебных заведениях применяются оценки знаний разной степени: превосходные, очень хорошие, хорошие, посредственные, плохие. Я и другие преподаватели находили, что даже только хорошие и достаточно удовлетворительные ответы уже достойны свидетельств института. Кроме того, если мы будем слишком строго относиться к экзаменуемым, никто не захочет подставиться под такую неприятность, не сулящую никаких материальных выгод в будущем. На этой почве происходили довольно острые споры. В конце концов разногласие достигло такой степени напряжения, что несогласные заявили о своём уходе из института. Вместо них в июле 1911г. /?/ руководством института был принят М.А.Булочкин, чьи литературные работы неоднократно печатались в разных журналах.
К счастью, разногласия не повлекли за собой враждебные отношения и не приняли вредных форм, как это случалось иногда в политических спорах. Они только несколько нервировали нашу работу. В таких случаях я всегда предпочитал на время покинуть враждебную среду, ибо время является самой хорошей мельницей для любой вражды. Я решил несколько месяцев отдохнуть. В качестве места отдыха я выбрал родной по университету город Казань, в котором у меня было несколько знакомых и даже друзей. В марте 1912 г. я выехал из Москвы, передав все свои хозяйственные и административные обязанности названным сотрудникам, и снял комнату с полным пансионом а одной из казанских гостиниц. Это освободило меня от всех домашних забот. В этой гостинице я уже останавливался 7 лет тому назад и там я писал свою первую книгу "Сур войо аль кунфратиджо дэ пополой". И на этот раз я нашёл для себя литературную работу.
В тот раз к написанию меня подтолкнули впечатления от русско-японской войны, а теперь – всевозможные внутренние распри, и в результате появился очерк из эсперантской жизни "Суперфорта амбицио" /одолевающая амбиция/, героев которого я наблюдал в разных обстоятельствах своей жизни.
В Казани я пробовал найти прежних знакомых, но некоторые из них уже навсегда покинули нас. Особенно опечалило меня посещение жилища дорогого и ревностного сотрудника Павла Кирилловича Михалёва, студента Казанского университета. Там я застал только его вдову, которая, плача, рассказала мне подробности его смерти. Будучи студентом последнего семестра медицинского факультета, он ухаживал за больным, чью болезнь должен был наблюдать и описать в экзаменационной работе, заразился тифом и через девять дней умер. Об этом я поместил некролог в 5-м номере нашего журнала.
Пробыв в Казани около 2-х месяцев, я возвратился в Москву и нашёл всё в таком же порядке, как оно было до моего отъезда. В моё отсутствие произошло два важных публичных выступления московских эсперантистов: публичная лекция на Эсперанто о Калифорнии нашего американского единомышленника Пэриша с русским переводом А.Ступина и празднование 25-летия работы нашего сотрудника, профессора-филолога Московского университета Ром.Ф.Брандта, в ходе публичного чествования которого было получено много приветственных писем и телеграмм на Эсперанто. Об этих событиях и нашем языке русские газеты много писали и благоприятно отзывались. Это были очень весомые камни в основание нашего Эсперанто-движения.
Успехи нашего движения в Москве индуктивно влияли на единомышленников в провинции. Вскоре по возвращении в Москву я получил очень важное предложение единомышленника из Орла ветеринара Живописцева, владельца фабрики противооспенной лимфы, напечатать за его счёт несколько десятков тысяч пропагандистских эсперантских листовок с грамматикой и словарём с тем, чтобы он вкладывал их во все ящики с лимфой. За пожертвованные им 85 рублей мы напечатали 15000 пропагандистских материалов. Одновременно мы напечатали 10000 пропагандистских листовок с адресом магазина.
В то время вышла в свет изданная нами небольшая международная хрестоматия нашего усердного сотрудника А.Э.Айспурита с постатейным словарём на шести языках. Таким образом у нас имелись уже 16 собственных изданий и изданный в 1912 г. каталог магазина на 16 страницах. Это уже впечатляло и другие русские магазины обратили внимание на наш магазин как на значительное предприятие.
24-31 июля того же года в Москве проходил Всероссийский съезд книгоиздателей и книгопродавцов. Во время съезда работала книжная выставка, в которой участвовал и наш магазин. Эсперантскими книгами он занял одно из заметных мест выставки. Вместе с книгами были вывешены таблицы, показывающие распространение Эсперанто в мире. Это привлекло к Эсперанто большое внимание книжников. Я сделал доклад о необходимости скорейшего присоединения России к Международной почтовой конвенции, о международных респондкупонах , которые до сего времени не приняты на российской почте. Съезд единодушно одобрил доклад и вынес решение хлопотать об этом перед русским правительством.
Моё участие в этом съезде подвигло меня к новому предприятию. По "Русланда адрэсаро" мы видели, что перечень московских эсперантистов занимал 8 страниц, а петербургских – только 4, хотя Петербург был столицей России и имел вдвое большее население. Это различие я приписал основанию в Москве книжного магазина "Эсперанто" и института. Я подумал, что, если такие заведения появятся и в Петербурге, то они хорошо послужат нашему движению. В результате я начал хлопотать перед правительством, чтоб оно разрешило основать в Петербурге филиалы московских заведений. В июле я получил такое разрешение и передо мною встала новая забота, как это осуществить. В 1912 г. я был занят лишь изучением соответствующей конъюнктуры; она представлялась не слишком обнадёживающей.
