Текст книги "Воспоминания стопроцентного эсперантиста (СИ)"

ОСНОВАНИЕ КНИЖНОГО МАГАЗИНА НА ТВЕРСКОЙ УЛИЦЕ

  На одной из главных московских улиц, Тверской, на первом этаже дома 26 был книжный магазин с вывеской «Братство». Наружная стена была выкрашена в зелёный цвет. Когда я искал помещение в первый раз, этот магазин привлёк моё внимание как вывеской, так и цветом, и каждый раз, проходя мимо, я думал, что его внешний вид очень привлечёт эсперантистов. И вот в мае 1908 г. я увидел на нём приклеенную бумагу с объявлением о том, что помещение собираются передавать. Я тут же зашёл и узнал, что магазин ликвидируется, а помещение может быть сдано за 60 рублей в месяц. Оно состояло из одной светлой комнаты, два окна которой смотрели на улицу, и одной тёмной комнаты под склад. На уличной стене можно повесить экспозиционную доску или шкафчик, удобные для обзора и чтения. Магазин оснащён полками и прилавками. Одним словом, он предоставлял всё, чего я желал и в чём нуждался. Редко находится такой случай.

  В это время из Казани ко мне приехал студент Павел Михалёв, о котором я уже писал. Он захотел своими глазами увидеть основанный мною книжный магазин. Возвратившись домой, я сразу рассказал ему о сдающемся помещении и своей мечте основать более привлекательный магазин. Он с воодушевлением воспринял мою мечту и возвёл её в квадрат. Мы произвели подсчёт возможных доходов и расходов и пришли к заключению, что если мы снимем новое помещение, то сможем существовать, не банкротясь, по крайней мере два года, занимаясь продажей только моей книги "Сур войо аль кунфратиджо дэ пополой", грамматик и словарей нашего маэстро. Зато пропаганда нашей идеи на новом месте пойдёт на удивление успешно.

  Мой гость пообещал помочь в устройстве магазина пока он в Москве. Я предложил ему переехать из Казани навсегда, учиться в Московском университете и одновременно работать в магазине за ту зарплату, которую безопасно для себя может платить магазин из своих доходов, но его семейные обстоятельства не позволяли осуществить такую комбинацию. Несмотря на это мы решили снять помещение и перевести туда торговлю из Козихинского переулка. Решено – сделано. Вдвоём мы перенесли весь книжный магазин на новое место, заказали большую вывеску, закрепили её на фронтоне дома так, чтобы каждый прохожий мог её видеть, подготовили витринный шкафчик с разными пропагандистскими материалами и открыли магазин.

  Новое положение магазина сразу дало новый эффект. Возле нашей витрины всегда останавливались любопытствующие, которые читали об Эсперанто, его значении и распространении. Прочтя, они заходили в магазин и покупали разные учебники. Но многочисленные свободные полки производили на посетителей неприятное впечатление. Нашего запаса книг для заполнения полок уже не хватало. К счастью, сдатчик магазина издавал русские книги, которые почти никто не желал покупать, и книги лежали у него в большом количестве. Мы предложили ему разложить книги на свободных полках нашего магазина. Он охотно согласился и таким путём магазин приобрёл вид вполне основательного предприятия.

  Пока Михалёв жил в Москве мы дежурили в магазине по очереди. Но он не мог долго здесь оставаться. Надо было подумать о замене. К счастью, магазин посетил другой студент-эсперантист Д.П.Романович. Он учился в Московском университете, но его пристрастие к Эсперанто превосходило склонность к глубокому изучению университетских наук и, кроме того, он нуждался в приработке. Поговорив с ним несколько раз, я убедился в том, что он был очень подходящей заменой для Михалёва. Я сделал ему предложение и он охотно согласился. Это было в мае 1908 г. Сама судьба послала мне такого человека. Рвение к Эсперанто соединялось в нём с большой аккуратностью, честностью, спокойствием характера, деликатностью в отношении к посетителям, нетребовательностью в отношении к житейским удобствам и другими хорошими качествами. Кроме того он был горячим филателистом.

  Михалёв проработал в магазине около двух недель. Видя, что магазин стал уже довольно хорошо работать, он с сожалением отбыл в свою Казань. Его задачу воспринял Д.П.Романович. Он быстро сориентировался в новом положении и магазин получил в его лице прекрасного заведующего. Своё жилище он оборудовал в тёмной комнате и таким образом не оставлял магазин без присмотра даже в нерабочие часы, в то время как я продолжал жить в квартире в Козихинском переулке.

  Теперь я бывал в магазине в часы его работы. Мы разделили обязанности таким образом, что я заботился главным образом о снабжении магазина книгами и другими товарами; на мне также лежали связи с разными учреждениями – почтой, полицией, банками, таможнями и т.д. А Романович принимал покупателей, отправлял заказанные книги в провинцию, заботился о ведении торговых книг и т.д. Само собой, что в необходимых случаях мои функции исполнял он, а его я. Постепенно наш магазин стал в Москве главным местом информации и пропаганды Эсперанто.

  Важно было и то, что магазин был открыт все дни (кроме праздников). Он работал в тесном контакте с Московским обществом эсперантистов, во взаимной поддержке друг друга. Всех, кто покупал книги, мы направляли в Общество послушать там живой язык Эсперанто, брать книги из библиотеки Общества или пойти учиться на курсы, которые время от времени организовывало Общество. Со своей стороны Общество посылало своих посетителей в магазин за покупками нужных книг. К счастью, между нами не было никакой конкуренции.

  В то время Обществом руководили Р.Менцель и супруги Смирновы. В квартире Менцеля в определённые дни собирались для упражнений в языке московские единомышленники. Этим эсперантистам магазин особенно благодарен за свой первый успех. Удивительно то, что хотя магазин принадлежал частному лицу, большая часть эсперантистов рассматривала его как общую собственность и искренне желала ему процветания, способствуя этому по мере сил. Во многом магазин обязан умелому руководству Д.П.Романовича. Он сумел быстро собрать вокруг магазина постоянных посетителей, которые рассматривали магазин как свой дом, непринуждённо посещали его для получения новостей об Эсперанто-движении, а иногда и для разрешения своих языковых сомнений.

  Особенно часто магазин посещали студенты Московского университета, так как магазин располагался недалеко от него. Почти ежедневно в магазине бывали студенты Жаворонков, Шабарин, Оттесен, Боднарский, Айспурит, Пудовкин, Теличеев, Мерковский, гимназисты Суткевич, Демидюк. Из этого круга позже вышли наши лучшие пропагандисты и сочинители. Но не только молодёжь посещала магазин. Иногда в него заходили вполне зрелые люди, даже старики. Благодаря этому магазину хорошими эсперантистами стали профессор Московского университета Р.Ф.Брандт, профессор И.И.Жегалкин и многие другие.

  А как развивался сам магазин? Пока он находился в Козихинском переулке я уже смог установить связи со всеми важнейшими издательскими фирмами, с нашим маэстро, с автором-издателем полной эсперанто-русской грамматики Т.А.Щавинским и некоторыми другими. Когда мы переехали в новое помещение, у нас уже был достаточный запас разных учебников и литературных сочинений. Стало необходимым издать каталог, ибо из провинции очень часто спрашивали, что мы можем им дать. И вот летом мы уже смогли выпустить 4-страничный каталог с 20 наименованиями учебников, 12 наименованиями словарей, 56 наименованиями литературных произведений и 21 наименованием эсперантских периодических изданий, абонементную плату за которые мог принять магазин. Это уже был большой шаг Эсперанто в России.

  До сих пор эсперантские сочинения поставлялись русским эсперантистам главным образом петербургским обществом "Эсперо". Но оно было лишь посредником между заказчиками и заграничными фирмами, передавая исполнение заказов самим издательским фирмам. Иногда такие функции исполняло также Московское общество эсперантистов. Но так как у них не было постоянных работников, эта задача создавала им только трудности и неприятности. Поэтому они охотно уступили это дело магазину за некоторую компенсацию. Таким образом магазин с самого начала не встретил какой-либо конкуренции и это сильно облегчило его работу: он мог все свои силы свободно использовать на собственное укрепление.

  Основание магазина не было приятным, если можно так сказать, только одному единомышленнику Л.Т.Титову, бывшему председателю Московского общества эсперантистов. Но о нём я напишу немного позже, когда буду говорить об издательской стороне деятельности магазина, а сейчас вернусь к рассказу о жизни магазина после его переселения на Тверскую и прихода в него Д.П.Романовича. Видя, что он очень быстро понял начальную технику работы магазина, я мог доверить магазин только его управлению. В июле этого года мне нужно было срочно выехать из Москвы на месяц из-за тяжёлой болезни отца. В моё отсутствие в магазине оставался один Д.П.Романович. Ему пришлось одновременно выполнять несколько обязанностей: продавать книги посетителям, отправлять книги по почте, получать на почте присланные деньги, отвечать на письма и т.д. И он смог всё выполнить довольно успешно. Но когда он уходил, к примеру, на почту, ему приходилось запирать магазин. Это немного вредило делу. Однако, когда я вернулся в Москву, я нашёл всё в порядке, хотя мы оба увидели, что вдвоём мы не можем хорошо справляться с делом, ибо нужен третий сотрудник – мальчик или кто-либо ещё. Какое-то время нам помогал студент И.В.Мерковский, но вскоре он уехал из Москвы. Мы искали мальчика. Его нам порекомендовал по протекции известный русский писатель Гиляровский.

  Но рекомендация оказалась неудачной. Мальчик проявил себя и неспособным и ленивым. Мы вскоре вынуждены были его уволить. Тогда мы решили выбирать иначе. Мы поместили в большой газете "Русское слово" объявление о том, что книжный магазин "Эсперанто" ищет способного мальчика, окончившего школу первой ступени с отличием. Поскольку в то время работу искали очень многие, объявление привело к нам множество желающих. Из них мы выбрали нескольких, которые по внешнему виду и ответам показались наиболее подходящими, и произвели для них конкурсный экзамен по русскому языку и арифметике. Лучше всех выдержал экзамен 13-15-летний мальчик Иван Седунов и он был принят.

  Такой способ выбора мальчиков оказался лучше, чем по протекции. Мальчик проявил себя весьма способным и через несколько месяцев уже мог понимать Эсперанто и даже немного говорить на нём. Доходы магазина выросли настолько, что можно было платить зарплату троим – мне, Романовичу и мальчику. Конечно зарплата была небольшая, но всё же мы не умирали с голоду: мальчик получал как и прочие подобные работники, а я и Романович старались сдабривать недостаточное питание идейными размышлениями.

  Магазин мог существовать за счёт скидок, получаемых от издателей, а главным образом за счёт дохода от продажи моей книги "Сур войо аль кунфратиджо дэ пополой". Но эта книга не могла долго поддерживать магазин, так как, во-первых, количество экземпляров не было бесконечным, а, во-вторых, покупатели всегда требуют разнообразия. Хотя издательства и издатели-авторы давали довольно большую скидку в 33-40%, а автор Эсперанто – даже 50%, из-за небольшого общего объёма продаж книг даже такая скидка не могла покрыть всех расходов магазина и мы волей-неволей пришли к мысли о собственных изданиях, которые обычно дают 60-70% от номинальной цены. Такая большая доля получается по следующему расчёту. Обычно издатель устанавливает номинальную цену издаваемой книги путём умножения на три стоимости потребной на книгу бумаги, суммы расходов на печать и авторский гонорар. Так он поступает потому, что должен выделить из номинальной цены книги одну треть магазину, который продаёт книгу, а оставшаяся треть идёт на оплату работы, склада, транспорта, на налоги, ренту и прочие расходы издателя. Следовательно, если магазин сам издаёт какую-нибудь книгу, для него книга стоит только одну треть, а доходы от издания становятся общими с доходами магазина. Поэтому продажа своих изданий всегда более прибыльна для магазина.

  Но что издать? Конечно было бы желательно издать какой-нибудь эсперантский учебник или словарь, ибо их покупают чаще всего; кроме того их обложки всегда являются прекрасной рекламой для разных изданий магазина. Наши мысли шли в этом направлении. Но на этом пути встретилось следующее обстоятельство.

  Как я уже говорил, возвращаясь с кембриджского конгресса я посетил нашего единомышленника-сочинителя В.Н.Девятнина. К тому времени он уже издал два тома своих сочинений. В ходе моего визита он показал мне стихотворный перевод поэмы Пушкина "Руслан и Людмила", а я обещал издать этот перевод, если создам эсперантский книжный магазин или журнал. Прибыв в Москву, я продолжил переписку с В.Н.Девятниным. Иногда мои письма содержали слишком много эсперантского энтузиазма, который всегда находил благоприятный отклик у нашего поэта. Под влиянием таких писем он вообразил, что теперь Эсперанто уже настолько силён, что можно жить не только для него, но и за счёт него.

  В то время он занимал должность станового пристава и обязан был выполнять тысячу разных полицейских дел в своём районе.Такую должность мог занимать любой человек, но только не поэт. Естественно, что все мысли нашего поэта направлялись к тому, каким образом стряхнуть с себя эту "приятную" должность. Кроме того, эта работа недостаточно хорошо оплачивалась, а это вынуждало служащего к большой экономности, чтобы не выйти за рамки бюджета, особенно если его семья состоит из 4-5 человек. Но обычно требование экономности не любимо поэтами. Это замечание целиком относилось и к В.Н.Девятнину. Кредиторы атаковали его со всех сторон и он не знал, как выплатить долги.

  Он надеялся улучшить своё финансовое положение с помощью эсперантских сочинений, но в то время почти никто из издателей не платил гонорары эсперантским авторам. Учитывая безнадёжное финансовое состояние единомышленника, я всем сердцем желал ему помочь и обещал выплатить какой-то гонорар, если издам его сочинение. Но он уже 27-го ноября 1907 г. послал мне рукопись и письмо, в котором было: "Извольте её просмотреть и, если есть возможность, вышлите мне как можно скорее обещанные деньги, ибо сейчас я нахожусь в таком тяжёлом материальном состоянии, что совершенно не знаю, что делать...Извините за бесцеремонность, но поверьте, что только ужасные обстоятельства вынуждают меня так поступать..." Ну. что делать? Я выслал ему 300 рублей и, чтоб совсем не лишиться средств, волей-неволей решил похлопотать об издании его перевода.

  Вот почему наша издательская деятельность началась не с учебников, как того требовали насущные интересы магазина, а с литературного произведения. Поскольку в Москве не было типографии с эсперантскими буквами, я заключил контракт с Казанской типографией, в которой была напечатана моя первая книга. Набирать они начали в середине января 1908 г. Печатание шло очень медленно, ибо все корректуры из типографии направлялись в Москву, затем – в вильненскую губернию. Кроме того, гранки изобиловали опечатками, поскольку наборщики не знали Эсперанто, и нужно было править их по многу раз.

  6-го ноября 1908 г. В.Н.Девятнин написал мне: "Сегодня я отослал г-ну Харитонову (печатнику) ещё один лист своего третьего тома (страницы 113-128), который очевидно скоро уже будет готов." Набор рукописи, получение авторского гонорара до выхода книги, открытие магазина на Тверской улице Москвы и некоторые мои вдохновенные письма к В.Н.Девятнину так подействовали на мечтательную голову нашего поэта, что он вероятно вообразил, что Эсперанто уже завоевал мир. Он начал серьёзно думать, что пришло время, когда уже можно оставить разные мерзкие дела, какими, например, занимался он, и жить только с помощью Эсперанто. По крайней мере все его письма ко мне в январе 1908 г. были полны, с одной стороны, жалобами на свою нужду, а, с другой стороны, преувеличенными надеждами на Эсперанто. К примеру, когда я написал ему в одном из своих писем, что, если он случайно будет в Москве, то может не искать гостиницу, а погостить у меня, он ответил в письме от 2-го июня 1908 г.: "Сердечное спасибо за Ваше любезное приглашение приехать к Вам в Москву. Если только разрешит моё начальство, я в конце лета неприменно приеду и может быть к этому времени у Вас будет возможность найти мне какое-нибудь частное занятие, которое позволило бы мне совсем бросить свою теперешнюю проклятую службу и поселиться с Вами в Москве, чтобы я мог более плодотворно работать на наше святое дело." А в другом письме, от 6/V-1908 г., он пишет вслед за разными просьбами: "Хотелось бы попросить Вас ещё за самого себя,но я не отваживаюсь злоупотребить Вашим терпением, хотя с большим удовольствием приехал бы в Москву, если бы только нашёл возможность получить там должность, которая давала бы мне хотя бы 150 рублей в месяц."

  Должен здесь заметить, что в 1908 г. зарплату в 150 рублей в месяц получали только служащие высокого ранга, а средние получали 40-50-60 рублей. Конечно я не мог удовлетворить его пожелание и в письмах неоднократно предупреждал его об этом. Но Москва была для него магнитом, который притягивал неудержимо. И вот 10 ноября 1908 г. он пишет: "Мне предложили выбор: совсем оставить Эсперанто или службу в полиции... Чтобы выиграть время, я пока ничего не ответил, но понятно, что Эсперанто я не оставлю. Следовательно я должен оставить службу в полиции. Поэтому я вновь осмеливаюсь побеспокоить Вас просьбой: найдите какую-нибудь работу человеку, гонимому из-за нашей святой идеи!..Я готов ко всему, кроме служения в полиции...Помня Ваше дружеское приглашение, оставив свою проклятую службу я приеду в Москву лично к Вам, а пока прошу Вас что-нибудь для меня подыскать...Жизнь в этой мерзкой Вильненской губернии мне ужасно надоела."

   Это письмо создало для меня огромное затруднение: с одной стороны, человек тонет и сознание требует помочь ему, с другой стороны, – я в Москве человек новый, у меня мало знакомых, моё имущественное положение столь же прочно, как весенний снег... Я не знал, что делать: магазин абсолютно не в состоянии оплачивать такого сотрудника, которому обязательно нужен 150-рублёвый заработок; все, кого я спрашивал о какой-нибудь должности для Девятнина, давали только отрицательные ответы. Я с огорчением написал ему об этом и посоветовал не торопиться с увольнением. Но мой совет отложил решение только на несколько месяцев, о чём я напишу позже.

   Возвращусь к своему магазину, как он жил во втором полугодии своего существования. Хотя клиентура с каждым днём увеличивалась, мы видели, что только собственный журнал может полностью укрепить дело. Я решил обязательно выпускать журнал в Москве, если получу официальное разрешение. С этой целью я посетил много типографий, предлагая им приобрести эсперантские буквы. Все большие типографии не хотели даже слышать этого, но я нашёл наконец одного владельца маленькой типографии вблизи магазина, который согласился заказать вдобавок к имевшимся латинским буквам недостающие буквы с надстрочными знаками, если я пообещаю печатать в его типографии не только журнал, но и книги. Я пообещал и стал хлопотать об официальном разрешении издавать в Москве эсперантский журнал под названием "Ла Ондо дэ Эспэранто" /волна Эсперанто/. Но и в этот раз, как прежде в Казани, я получил отрицательный ответ. Отказ мотивировался отсутствием в Москве цензоров, знающих язык Эсперанто. Поскольку я твёрдо решил издавать журнал, то послал в Министерство внутренних дел в Петербурге протест на отказ, написав, что состав государственного учреждения не может ограничивать права граждан, что по октябрьскому манифесту 1905 г. я имею право издавать любой журнал и настаиваю на осуществлении своего права. Вскоре московский полицмейстер получил телеграмму министра, обязывающую удовлетворить мою просьбу насчёт журнала, если было отказано только из-за недостатка цензоров. Свидетельство о разрешении было выдано.