Текст книги "Коридор"

Автор книги: Александр Плотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Доктор, а к чему вы мне эти дурацкие вопросы задаете? Вы что не видите, что я…

– Эти дурацкие вопросы я задаю для вашей же пользы! – резко прервал его доктор Кох. – Доктору Хуберу вы сказали, что вас зовут Андрей Коваленко. Почему? Это ведь русское имя, не так ли???

– «Вот и все. Это конец. Меня сейчас доведут до ближайшего оврага и там шлепнут…» – Он снова начал впадать в оцепенение, как тогда в самолете, предчувствуя катастрофу.

– Не молчите, вы слышали вопрос?

– Я не знаю… – единственное, что из себя смог выдавить Он.

– Может быть, вы встречались с этим человеком, когда были на Восточном фронте? Откуда-то ведь вы должны были его знать, раз это имя первым пришло вам в голову.

– «У-у-у-ф». – С плеч моментально рухнула та глыба, что так крепко прижимала его под натиском вопросов доктора Коха.

– «Голова моя садовая, я же Карл Маер. Какой, к черту, овраг? У меня же ретроградная амнезия. Как я мог об этом забыть?». – К нему стало возвращаться былое чувство уверенности, и Он тут же стал импровизировать.

– Вы знаете, у меня в голове вертится много лиц. Но кто они, я никак не могу вспомнить. Другие определяются как-то сами. Много сюжетов из детства. Все это так перемешано, что трудно во всем разобраться.

– То есть? Какие факты вы не помните? – доктор едва заметно улыбнулся, поняв, что сказал глупость.

– «Видимо, в его врачебной практике такие случаи, как у меня, встречаются нечасто. Хотя какие, к черту, случаи, как у меня? Если бы он знал хотя бы пятьдесят процентов того, что знаю я, то наверняка бы занял палату напротив»

– Я хотел спросить, что вы вообще помните. Может быть, отдельные события вашей жизни, какие-то переживания, – поведение доктора заметно изменилось, в голосе стало чувствоваться сильное желание помочь.

– Сегодняшний день хорошо помню, – не зная с чего начать, сказал Он.

– Это уже хорошо, – произнес доктор Кох. – Но сейчас меня больше интересует вчерашний день. Что вы о нем помните?

– Вы знаете, честно говоря, немного. Помню, как пришел в себя в кабине самолета. Потом я с кем-то говорил по рации. Мне помогали с управлением. Затем пошел на посадку, а дальше я отключился. Я ведь его посадил? Да? Никто больше не пострадал?

– У него стало возникать такое чувство, что говорит сейчас не он. Все слышалось как будто бы от третьего лица.

– Ну, не волнуйтесь так. Вы здесь – значит, его, я так думаю, вы посадили. А что касается пострадавших, то вы единственный. В противном случае, их тоже должны были бы доставить к нам,

– доктор сделал небольшую паузу, что-то обдумывая. – Вам надо набираться сил. Мне все понятно.

Встав со стула, он отодвинул его обратно к тумбочке.

– К сожалению, в этих условиях мы не сможем вылечить ваш искалеченный разум. Только тело. При амнезии память может вернуться через день, а может и через месяц, поэтому еще рано отчаиваться. В любом случае, я вам точно гарантирую, что как только пойдете на поправку, вас тут же переведут в гарнизонный госпиталь в Кане, где смогут оказать более квалифицированную помощь.

Пожелав ему напоследок приятных сновидений, они тихо удалились. Доктор Хубер, не проронивший за весь осмотр ни единого слова, выглядел как-то виновато и все время отводил глаза в сторону, видимо, стыдясь инцидента, произошедшего накануне.

За окном уже давно вступила в свои права ночь. Еще раз посмотрев в кромешную темноту, Он вдруг понял, как сильно устал.

– «Да, денек был трудный, пора спать»

* * *

31 мая 1943 г.

госп. № 56/358.

Утром его разбудила Хильда.

– Доброе утро, Карл. Время принимать лекарства.

Открыв глаза, Он почувствовал все прелести раннего подъема. Но вместе с тем на душе стало как-то легче, словно ночь забрала с собой часть тех потрясений, которые пережил за последние три дня. И это странное имя Карл уже не звучало, словно карканье вороны, став чем-то неотъемлемым и само собой разумеющимся.

– «Да, дружище, теперь ты Карл. И с этим ничего не поделаешь »

– Доброе оно тогда, когда ты встаешь в половине двенадцатого, а не в восемь,– вслух пробурчал он, посмотрев на будильник.

Хильда, как будто не замечая хамства, продолжала добросовестно выполнять свои обязанности, выкладывая на поднос таблетки и порошки, предназначенные для него. Маленькая горсточка незаметно превращалась в маленькую кучку.

– Надеюсь, что это на все отделение? – с надеждой в голосе спросил Он.

– Нет, это все вам, и выпить это вы должны в моем присутствии,

– наставительный тон делал похожей ее на школьную учительницу, а его на лоботряса-ученика, отказывающегося делать домашнее задание.

– Хотя бы завтраком для начала покормили.

– После завтрака будут другие лекарства.

– Другие???

Немного поморщившись, Он, смирившись с судьбой, начал одну за другой поедать эту ”отраву”. После всей процедуры Хильда всунула ему в рот градусник и попыталась быстренько улизнуть.

– А вы не боитесь, что я его тоже сожру? – пробурчал новоиспеченный Карл, не высовывая градусник изо рта.

– Нет. Он не вкусный.

– Ну, не убегайте же, побудьте со мной хоть пару минут.

– Сейчас не могу. Мне надо разнести лекарства до начала осмотра. Но обещаю, как только освобожусь, я к вам тут же загляну.

– Не сомневаюсь. Ведь у меня во рту ваш термометр.

Она еще раз улыбнулась и исчезла за дверью.

– «А все не так уж и плохо. И при других обстоятельствах…».

– Но не успел Он насладиться своим одиночеством, как в палату вошла целая делегация из пяти человек.

Среди “делегатов” были доктор Хубер – со своей “неизменной застенчивостью”, доктор Кох – с “приветливым взором”, какая-то пышногрудая фрау бальзаковского возраста в форме медперсонала госпиталя и замыкали процессию два офицера с накинутыми на плечи белыми халатами.

Тому, что постарше, было лет пятьдесят. У него были черные волосы, аккуратно зачесанные назад, и тонкие холеные усики, делавшие внешность довольно выразительной. Второй был где-то его нынешним ровесником с ничем не примечательной, слащавой внешностью. Даже невооруженному взгляду сильно бросался в глаза тот факт, что молодой офицер стоял какой-то серой тенью старшего, периодически озабоченно поглядывая в его сторону. Видать, тот был большой шишкой. Но так как нашему герою в рядах Люфтваффе приходилось служить всего третьи сутки, то о звании обоих он не имел ни малейшего представления.

– Как вы себя чувствуете, Карл? – медленно и с расстановкой произнося фразы, начал доктор Кох.

– Да вроде ничего, – пробормотал тот, не вынимая градусник изо рта.

Он никогда раньше не был в Гестапо, но при общении с доктором Кохом, возникало такое чувство, что тот вполне мог бы подрабатывать там на “полставки”. – «Ему даже прикасаться к человеку не надо. От одного “нежного” взгляда в дрожь бросает»

Доктор медленно подошел к кровати.

– Вы хорошо спали?

– Да.

– Это вам, наверное, мешает? – доктор Кох вытащил градусник изо рта и, посмотрев на показания, положил на тумбочку.

– Тошнота, головные боли продолжаются?

– Уже вроде меньше, – нерешительно соврал тот.

Доктор Кох стал быстро проводить осмотр. Из-за чего пациент, периодически не успевая вовремя выполнять указания, стал чувствовать себя слегка не в своей тарелке, а четыре пары глаз, следивших за каждым его движением, делали это чувство все более и более убедительным.

– Вам знакомы эти люди? – произнес доктор после окончания осмотра.

Отойдя в сторону, он позволил лучше рассмотреть обоих офицеров, продолжавших так и стоять в стороне и с каким-то нездоровым изумлением рассматривать его, как экспонат Кунсткамеры.

– Вы можете сказать, кто эти господа офицеры? – неожиданно подал свой голос доктор Хубер.

– Навряд ли.

Если бы Он сейчас был при других обстоятельствах, то ему, наверное, было бы трудно выкручиваться. Но Он действительно мало что знал о том, что спрашивал доктор. Поэтому неуверенность в данной ситуации только усиливала его позицию. – «Главное сейчас – не сболтнуть чего лишнего».

Всеобщее молчание прервал старший офицер.

– Я оберст Кюстер. Командир полка, в котором вы служите.

При упоминании об авиации по спине опять пробежал холодок.

– «Неужели это все не сон?» – За то небольшое время, которое прошло со дня его появления здесь, Он твердо убедил себя, что все это настоящее – оно осязаемо, а значит, Он не спятил. Но каждый новый человек, появлявшийся в его жизни с потоком новой информации, склонял чашу весов в обратную сторону. – «А может быть, весь мир сошел с ума. И я единственный, кто еще хоть что-то понимает в этом бардаке».

– А это Отто фон Ливен, ваш товарищ, – Кюстер пропустил вперед молодого офицера. Тот сделал шаг и, улыбнувшись, кивнул головой.

– Здравствуй, Карл, как поживаешь?

Его голос был очень знакомым. Несомненно, это был никто иной, как “Второй”.

– Его-то вы узнаете?

В ответ он лишь в очередной раз отрицательно покачал головой.

– Доктор сказал нам, что у вас частичная потеря памяти, но я не думал, что все так… – Со стороны отчетливо бросалось в глаза то, что Кюстер обращался к Карлу, как к человеку с расстроенной психикой, тщательно разжевывая каждое слово.

– Скажите, а что тогда произошло, – неожиданно преобразился “пациент”, совершенно искренне задав вопрос, мучавший его все это время.

– Это была вынужденная мера, – судя по тону Кюстера, объяснение давалось ему нелегко. – Они прошли все рубежи обороны и уже почти вошли в черту города. Мне ничего не оставалось делать, как приказать майору Бренеке вести вас в зону действия нашего ПВО. Ведь, дойди они до города, беды не избежать, там же эти чертовы склады ГСМ. Они хорошо знают, что горючее

– наша Ахиллесова пята. Поэтому и стремятся во что бы то ни стало взять нас за горло. – На лице оберста вдруг появилось выражение отчаянной ярости по отношению к тем, кто каждые сутки высыпал сотни тонн бомб на эту землю, разрушая ее города и инфраструктуры. Хотя на Францию ему было по большому счету глубоко наплевать. Ведь большая часть сил устремлялась дальше на восток, к его родной Германии. И с каждым днем их силы все более и более крепли. Теперь они уже летали и днем, а он никак не мог этому помешать.

– Но пока у нас в Люфтваффе есть такие отчаянные парни, как вы, Карл, им нас не сломить. – Кюстер подошел поближе и, взявшись за дужки кровати, стал походить на оратора в сенате древнего Рима. Поправив “тогу”, которую ему заменял больничный халат, он продолжил. – Досадно только, что вас сбили наши, но…

– То есть наши?

– По словам ведомого, недалеко от вас разорвался зенитный снаряд. Это и послужило причиной всех бед.

– «Вот это номер, я-то во всем американцев клял за меткую стрельбу. А тут оказывается, комплименты были не по адресу»

– Но вы все равно молодец, блестяще справились с заданием. Если бы не ваша атака, которая отвлекла янки, то паре майора Бренеке навряд ли удалось сбить этого монстра. Две летающие крепости за один день – это совсем неплохо. Один самолет, правда, сбили эти олухи-зенитчики. На обратном пути… – его праведный гнев неожиданно сменился раздражением, а Отто за его спиной стоял, не дыша, во всю сдерживаясь, чтобы не улыбнуться.

– До города с бомбами дошел только один «Б–17[6]6
   Б-17 (Летающая крепость) – один из самых знаменитых и прославленных стратегических бомбардировщиков ВВС США, прошедший всю войну на разных ТВД. По совокупности характеристик был одним из лучших С.Б. в мире до появления Б-24 и Б-29.


[Закрыть]» . Двое других были повреждены и сбросили груз еще на подходе. К нашему счастью, их штурман-ковбой оказался не таким уж и метким. Бомбы легли в трех километрах от складов, уничтожив целый рабочий квартал.

– И что, много человек погибло? – тут же участливо переспросил доктор Хубер.

– В этой части города никто не расквартирован, поэтому среди наших только двое раненых. А что касается гражданских, то там погибло около сорока человек, это вместе с пропавшими без вести. Завалы до сих пор разгребают.

– Майор Бренеке очень высоко о вас отзывался, – продолжил Кюстер – Правда это касается только вас, а не ведомого.

– А что с ним не так?

– Майор написал на него рапорт о “недостойном поведении во время боя”. Я его завизировал, так что Хольцера в скором времени ожидает трибунал.

– Подождите, о каком трибунале идет речь. Что он совершил?

– Только сейчас до него дошло, что “ведомый” и есть тот человек, которому Он обязан жизнью.

– После того, как вас ранило, он, не доведя атаку до конца, вышел из боя.

– Хорошо, а причем здесь майор, ведь это мой ведомый, а не его, к тому же майора поблизости тогда не было.

– Какая разница, чей ведомый. Вы что, забыли, что оба являетесь подчиненными майора Бренеке. Его никто еще не снимал с должности замкомполка, – интонация оберста приняла раздражительный тон. По-видимому, он был еще тот служака и не любил, когда подчиненные нарушали субординацию.

– Я хотел сказать другое, – неожиданно в голову пришел аргумент, который тут же пошел в дело.– Он выполнял мой приказ.

– Какой приказ? – Кюстер повернулся вполоборота к доктору Коху, растерянно поглядывая то на него, то на Карла.

– Я приказал ему выйти из боя, после того как был ранен,

– замешательство Кюстера придавало еще больше уверенности, от чего его речь становилась более убедительной. – У него одного не было никаких шансов.

– Но постойте, как вы можете помнить о том, что отдавали приказ, если у вас амнезия и вы вообще ничего не … – Кюстер осекся на полуслове.

– А я не говорил, что я ничего не помню, – спокойно ответил Карл – После взрыва я действительно потерял из своего сознания большую часть того, что со мной было в прошлом. Но потерял-то я ту часть, которая произошла до взрыва, а не после. Ведь после него я еще сам умудрился посадить самолет. Не так ли?

Кюстер вопросительно уставился на доктора Коха, ища у того поддержку. Но доктор, к его изумлению, только кивнул головой, подтверждая тем самым слова Карла, чем окончательно вывел его из равновесия.

– Хорошо, а почему тогда вашего приказа не слышал майор Бренеке?

– У него, если я не ошибаюсь, были какие-то неполадки с рацией, он сам сказал, что принял наш радиосигнал на расстоянии около километра. Не так ли, Отто?

После реплики, обращенной к нему, Отто заметно изменился в лице. По-видимому, он был еще тот жук. Это хорошо чувствовалось еще тогда, при их первом разговоре в воздухе. Сейчас же, оказавшись между двух огней, ему ничего не оставалось, как засунуть свою лояльность куда подальше, что, судя по “кислой роже”, делать ему совершенно не хотелось.

– Да это так, майор говорил, что их разговор он принял на расстоянии одного-двух километров.

– А вы в течение боя хорошо принимали радиосигнал? – не унимался Кюстер.

– Да, господин оберст.

– Хорошо, тогда скажите, вы слышали, как оберлейтенант Маер отдавал приказ о выходе из боя оберлейтенанту Хольцеру?

Разговор стал принимать странный оттенок. Создавалось такое впечатление, что это была не госпитальная палата, а заседание суда, где оберст Кюстер выступал одновременно в роли прокурора и судьи, Карл был адвокатом, Отто свидетелем, а все остальные присяжными.

– Нет. – Отто сделал небольшую паузу, – но, возможно, я этого просто не услышал. Ведь шел бой. И я был весь занят предстоящей атакой.

– Но я ведь тоже ничего не слышал, хотя все время находился на командном посту, – Кюстер сделал паузу. Он сейчас был в тяжелом положении: после того, как так восхвалял Карла, тот перевернул все с ног на голову. И теперь ему надо было принять какое-то решение. – Я надеюсь, что вы сейчас не выгораживали своего бывшего друга, а были с нами честны и откровенны. Не так ли?

– Именно так.

– Хорошо, я еще подумаю над этим делом. Но Хольцер все равно будет наказан, у него и без рапорта майора все личное дело во взысканиях, так что гауптвахта ему обеспечена, – интонация Кюстера была скорее примирительной, нежели порицательной. По-видимому, он пришел к компромиссу и теперь пытался “сохранить лицо”.

– Ну, нам пора, – произнес он, бегло взглянув на часы. – Рад был видеть вас, Карл, в добром здравии. Надеюсь, что к выздоровлению техники отреставрируют вашу старушку, и вы, так сказать, с новыми силами сможете дальше громить врага.

От последних слов Кюстера к горлу опять подкатил ком. Но тут неожиданно на помощь пришел доктор Кох.

– Ну, я бы не стал сразу уж так говорить о полетах. Рано еще делать какие-то выводы. Все покажет время…

– Да ладно, знаем мы вас, – с наигранным раздражением прервал его Кюстер – Вам ведь только и надо, как бы нас на землю списать. Показать, кто здесь главный. – Кюстер артистично указал пальцем в пол. – Но знайте, его мы вам не отдадим.

Он уже было пошел к двери, но, резко остановившись, опять обратился к Карлу.

– Ах да, чуть не забыл, зачем пришел. – Улыбнувшись, Кюстер отдал дань собственному остроумию. – Вчера пришел приказ из Берлина, так что хочу вас поздравить. За тот Веллингтон[7]7
   Веллингтон – бомбардировщик английских ВВС.


[Закрыть], который сбили в начале прошлого месяца, вас наградили “Крестом военных заслуг” 2-го класса.

Последняя новость окончательно лишила “новоиспеченного асса” дара речи. Такой оборот ему трудно было себе даже представить.

– «Да… Дед мог бы мной гордиться»

В комнате воцарилась гробовая тишина. Все присутствующие, приветливо улыбаясь, ожидали, когда “счастливчик” наконец-то закроет рот и что-то скажет.

– Извините, какого класса?

– Да, да, Карл, я и сам знаю, что вы заслуживаете большего. Ваши былые заслуги, а также исполнительность и самоотверженность при выполнении воинского долга были мной приняты во внимание, когда я подавал наградной рапорт. Но эти жопоголовые штабисты, – Кюстер мельком оглянулся на медсестру, компания которой его явно раздражала, мешая изъясняться на привычном для него языке, – решили, что вы недостойны “Железного креста” 1-го класса. Как же! Для них это не подвиг. Вот если бы вы разбомбили Букингемский дворец вместе с королем или штаб-квартиру королевских ВВС в Фарборо, тогда пожалуйста, – последние слова он почти выкрикивал, обращаясь к кому-то свыше.

В эти минуты Кюстер, благодаря своим усикам, был похож на разгневанного таракана. Прямо как сюжет из сказки. И муха– цокотуха тоже имеется. Вопрос стал только о том, кто будет спасительным комариком?

– Ну, я думаю, для первого раза этого вполне достаточно,

– своевременно вмешался доктор Кох. – Карлу информацию о его прошлом надо давать порционно, соблюдая этакую информационную диету. И у меня к вам, господин оберст, по этому поводу будет маленькая просьба. – Доктор провел рукой по направлению к двери, предлагая всем выйти.

– Да, да. Мы и так задержались. Выздоравливайте, Карл. Мы вас еще обязательно навестим.

Вся процессия, не торопясь, потянулась к выходу. Все, кроме Отто, который, подойдя к Карлу, положил на тумбочку что-то вроде барсетки.

– Думаю, что это тебе пригодится.

– Да, спасибо, – автоматически ответил он, даже не имея представления о том, что находится внутри “этого”.

– Я еще загляну попозже. Выздоравливай.

Когда Он остался один, его внимание первым же делом привлекло таинственное “это”, оставленное Отто. На кожаной верхней части лицевой стороны красовался орел на фоне свастики.

– Да, начало интригует. Интересно, а что же внутри?

А внутри оказались всего лишь туалетные принадлежности. Опасная бритва, помазок, одеколон, от запаха которого из палаты гурьбой повылетали все мухи. И то, что ему сейчас было необходимо больше всего, – зубная щетка.

– «Не густо. Но, по крайней мере, я хоть первый раз за трое суток зубы почищу. Вот как бы мне повторить вчерашний подвиг и доковылять самому до умывальника. Да, это проблема». – Он сразу вспомнил, как вечером на него в коридоре наткнулась сердобольная Хильда, которая и помогла дойти до пункта назначения. Нечто подобное следовало совершить и сейчас, но уже без чьей-либо помощи.

– «Ладно, Андрюха, пора в путь. Хотя какой я теперь, к черту, Андрюха, теперь я Карл. Карл Маер. Время совершить подвиг, дружище Карл. Ведь не зря же тебя “Крестом” наградили. Хорошо еще, что не деревянным».

* * *

29 апреля 2002 года

Санкт – Петербург,

квартира Андрея Коваленко

– Солнце взошло. Пора на плантацию, – прямо над ухом прозвучал звонкий, женский голосок.

Он уже давно не спал и, нежась в полудреме, старался найти повод для полного пробуждения, который так неожиданно нашелся. Хотя правильней было бы сказать, что он его сам нашел. И теперь, во всю тормоша, надеялся привести в чувство.

– Все, все. Я встал.

Сев на кровать и спросонья хлопая ресницами, он пытался разглядеть свою нежданную гостью. Она, в свою очередь, даже после пробуждения продолжала игриво тормошить за руку, совершенно не обращая внимания на его раздражение.

– Хватит, – почти прокричал он.

Тряска тут же прекратилась. И ему, наконец, удалось, как следует рассмотреть своего “мучителя”. Им оказалась молодая, привлекательная особа, примерно его возраста. В ее внешности все было какое-то оптимистически-жизнерадостное. Небольшой носик, живые и озорные глазки, незамысловатая прическа. С виду она чем-то походила на какого-то юркого и шаловливого зверька.

Совершенно не обидевшись на его хамский вопль, она спокойно присела на край кровати и, слегка прищурившись, стала изображать заговорщицкую гримасу.

– Как поживает мой Андрюшка-раскладушка? – наклонившись, она играючи слегка боднула его головой в живот. По всему телу мягкой дрожью пробежала приятная волна легкого возбуждения.

Злиться больше почему-то не хотелось, но он так и не понял, кто перед ним находится.

– «Может быть, она вообще ошиблась адресом? Хотя не похоже… »

– Как ты сюда попала? – хрипло произнес он, пытаясь убрать с лица это дурацкое выражение, отражаемое зеркальной гладью аквариума.

Но вместо ответа она по-прежнему продолжала, хитро щурясь, корчить смешные рожицы, изображая его похмелье.

– Ты это что, сам все выдул? Без меня? – воскликнула она, заметив батарею пустых бутылок, выстроенных в дальнем углу комнаты.

Встав и подойдя к письменному столу, девушка положила на него связку ключей, точь-в-точь напоминающих его собственные.

– О-о-о. Рациональное использование денег. Водка плюс пиво. Ну и как голова? Ничего в ней не болит?

– Да так, немного, – пробурчал он, обведя взглядом комнату, в которой после вчерашнего “праздника души” творилось что-то невообразимое. Вещи из шкафа были разбросаны по полу. Телевизор по-прежнему работал, показывая черно-белую хронику военных лет, а на письменном столе, в луже пива, плавали какие-то важные документы “прежнего хозяина”.

– У тебя что, двадцать три неотвеченных вызова? – с изумлением произнесла она, вертя в руках мобильный телефон, которым он так и не научился пользоваться.

– Не знаю, я не считал.

– Ха, ха, ха. Как смешно. А я, дура, звоню ему с утра до ночи третий день подряд. Уже думала, что-то случилось. А он здесь, как Ленин в “Разливе”, к революции готовится, – с выражением произнесла она, бросив взгляд на пустые бутылки. – Ты, что, хочешь работу потерять?

Не зная, что ответить, он лишь глупо улыбнулся.

– У нас времени ровно до обеда. То есть сорок пять минут. Если ты до этого времени не покажешь Гольцману готовую статью, то тебя уволят. А потом и меня за компанию. Так что на сборы пять минут.

После ее слов в Андрее вслед за телом неожиданно проснулось чувство ответственности за “новое я”, которое по его же вине было так изрядно потрепано. Быстро вскочив с кровати, он тут же, несмотря на присутствие “незнакомой” женщины, принялся переодеваться. Ему почему-то совершенно не хотелось причинять никому неприятности. К тому же его новая знакомая умела так убедительно изъясняться, что повторять дважды не пришлось.

Только когда он уже почти закончил с переодеванием, в его голове вдруг всплыл эпизод разговора, которому раньше он не придал особого значения.

– А этот Гольцман, он кто? – неподвижно застыв посреди комнаты в одной штанине, спросил Андрей.

– «Он, что, надо мной издевается? – Знает же, как я не люблю, когда он начинает так себя вести» – с раздражением промелькнуло в голове Леры.

– Если ты вчера пропил последние мозги, то я тебе напомню. Это наш главный редактор.

– А он, что, еврей?

– А ты, что, антисемит?

– Да.

– И давно?

– С тех пор, как вступил в НСДAП[8]8
   НСДAП – Национал-социалистическая рабочая партия Германии


[Закрыть].

– Ну, знаешь, ты так еще не разу не гнал.

– Ты мне не ответила. Он еврей?

– Нет, узбек. А фамилию сменил специально, чтобы попасть на землю обетованную, – на лице Валерии не осталось и следа того хорошего и жизнерадостного настроения, в котором она пребывала еще совсем недавно. – У тебя еще есть ко мне вопросы?

– Да. Кто ты такая?

– Да пошел ты… – швырнув на кровать его мобильный, она направилась к выходу, но у самых дверей вдруг остановилась.

– Когда навеселишься, спускайся вниз. Я буду ждать в машине.

Проводив ее взглядом, Андрей продолжил штурмовать непослушную штанину. – «Еврей… Еще не хватало, чтобы я здесь на них горбатился…»