Текст книги "Коридор"

Автор книги: Александр Плотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Ну, мало ли. Может быть, пришлось бы еще кого эвакуировать, тогда взяли бы и меня прицепом. А я с удовольствием бы сейчас махнул в страну часов, сыра и шоколада.

– Не сомневаюсь.

По ее интонации можно было понять, что Карлу опять повезло. Он отвертелся.

– Все, на сегодня хватит разговоров, я устала. Давай, проваливай в свою комнату, – безапелляционно произнесла она, выставляя Карла за дверь.

– А как же наше прошлое? – сделав печальную гримасу, спросил он, намекая на интимные подробности ее рассказа.

– Наше прошлое – у нас в прошлом.

Громкий хлопок двери возвестил на весь дом о выдворении Карла из спальни, после чего из комнаты Жана послышалось довольное хихиканье. По-видимому, он тоже любил подслушивать чужие разговоры и теперь, узнав о неудаче Карла, даже и не думал скрывать свои эмоции.

– «Ну и пошли вы все к чертям собачим…».

* * *

Уже который час он ворочался в кровати не в состоянии уснуть. Его голову продолжали будоражить мысли о том, как разгадать загадку и узнать имя той таинственной личности, разговор с которой подслушал не так давно.

– «Сколько же сейчас времени?»

Обернувшись к часам, висящим на противоположной стене, он разглядел на голубоватом от лунного света циферблате точное время.

– «2:49. Ничего себе. Уже и Жан перестал по коридору носиться, а я все уснуть не могу. Надо было у Мелен попросить снотворного. Теперь-то уж точно поздно».

Из-за бессонницы в голове водоворотом крутилась череда того, что с ним произошло накануне. Хотя, может быть, именно из-за того, что в голове варилась такая каша, он до сих пор не мог уснуть.

– «Вот лиса. «Наше прошлое у нас в прошлом». А зачем так было меня заводить?» – Карл нащупал на груди массивный серебряный крест, «подаренный» Хильдой. – «Да, по-свински я все– таки с ней поступил. А кто мог знать, что она вообще приедет? Мы же с ней после госпиталя всего только два раза виделись. Все времени не было. Теперь-то его уж точно не будет», – на него накатили воспоминания, связанные с Хильдой, и на душе вдруг стало как-то тоскливо.

– «Нет, однозначно, надо будет с ней объясниться, причем прямо завтра. У меня время до вечера есть, так что я все верну, как было. Ох, уж эта Мелен. Голову даю на отсечение, что она все специально подстроила. И было бы не так обидно, если бы между нами действительно что-то было. А тут, какой-то невинный поцелуй. Два раза. Если она следила за нами с самого начала… Нет, на ее месте я бы тоже немного попсиховал. Но это же все не смертельно».

Карл обернулся еще раз, чтобы посмотреть на часы.

«2:55. Время, что, на месте топчется? Мало того, что уснуть не могу, так оно еще тянется с черепашьей скоростью», – заворочавшись под одеялом, он попытался принять более удобную позу.

– «И все-таки это был Отто», – опять в памяти всплыл недавно подслушанный разговор, – «Он ради этой ведьмы что угодно сделает. Четыре месяца со мной уже не разговаривает. Ну и какого черта ты передо мной эту комедию ломаешь, раз у вас все так славненько происходит. Или, может, не он?»

Его взгляд остановился на окне, за которым вовсю правила хозяйка луна. Из-за отсутствия ночного освещения, а также благодаря светомаскировке, она была единственным светилом на всю округу. И с работой своей справлялась лучше любого «прожектора ».

Едва заметный ветерок от беззвучно закрывающейся двери пролетел по комнате, и тут же на спине и лбу Карла выступили холодные капельки пота.

– «И все-таки, Жан, ты, наконец, решился».

Больше всего его поразило то, как ЕМУ бесшумно удалось открыть проклятущую дверь, тогда как в этом «ведьмином доме» скрипело абсолютно все, начиная от половиц и дверей и заканчивая маленькими ящичками серванта. Причем все звучало с разной тональностью, позволяя человеку, прожившему здесь больше недели, без труда по звукам отслеживать всех постояльцев дома.

– «Ну, ничего, подойди поближе. Сейчас я тебя неприятно удивлю».

Засунув руку глубже под подушку, он крепко обхватил рельефную рукоятку «снотворного» большим пальцем, сняв его с предохранителя.

– «Подходи, подходи, не бойся. У меня для тебя есть что-то вкусненькое».

Шагов слышно не было, только едва ощутимое дыхание и какой-то незнакомый, мягкий запах, быстро расплывавшийся по комнате.

– «Раз, два, три».

– Ну что, сволочь, а это ты видел?

Резко вскочив и обернувшись лицом к двери, он встал на колени посередине кровати, обеими руками сжимая люгер, направленный в сторону опасности.

В следующее мгновение, чья-то тень, словно пролетев по комнате, устремилась в темный, дальний угол. Определенно, это мог быть кто угодно, но только не Жан. Если бы со своей тучностью он попробовал с места прыгнуть назад, то от грохота его приземления проснулся бы весь квартал.

– Кто здесь? А ну, выходи на свет.

Самостоятельно подойти к двери и повернуть рубильник, Карл почему-то не решался. Постепенно его глаза стали привыкать к кромешной тьме после непродолжительного созерцания лунного света.

– Я не шучу, а ну выходи. У меня пистолет, – он махнул им в сторону широкой полоски света, растянувшейся от края кровати до середины противоположной стены.

Нервное напряжение Карла с каждой секундой все возрастало. Сейчас он готов был начать пальбу из-за любого неосторожного шороха. А тот факт, что это был не Жан, а кто-то другой, вызывало еще большее волнение, накаляя обстановку до предела.

– Повторяю, я не шу…

– Я уже поняла. Ты не шутишь, – послышался из темноты знакомый женский голос. – Если ты и дальше будешь так громко орать, то о моем визите узнает вся улица.

– Это ты? Какого черта ты бродишь здесь в… – Карл посмотрел на часы. Они показывали половину четвертого утра. – «Что за чертовщина, я же пару минут назад смотрел. Было без пяти минут три, куда полчаса делись???»

– Что-то не так? – заметив его пристальный взгляд, отозвалась Мелен.

– Да нет, все нормально, – произнес Карл, переведя взгляд со стрелок часов на тень в дальнем углу. – Ты скажи лучше, чего тебе надо от меня в такую рань?

– А как ты думаешь, что порядочной женщине в половине четвертого утра нужно в спальне непорядочного мужчины, который много врет? Особенно в последнее время.

Мелен начала медленно двигаться к лунному отблеску, прижимая ладони к стене и словно пытаясь влиться в нее.

– Я смотрю, полнолуние здесь действует на женщин по-особому.

Дойдя до середины комнаты, Мелен остановилась в самом центре освещенного участка, после чего, повернувшись, стала медленно приближаться к кровати. Под ее белым, прозрачным пеньюаром абсолютно ничего не было, а идеально отточенная фигура завораживала взгляд, не давая отвести его в сторону. Впрочем, любоваться на полуобнаженную нимфу с бледно-голубым цветом кожи Карлу пришлось недолго. Дойдя до края кровати, Мелен неожиданно вышла из тени. Все это время она наблюдала за ним из темноты, и, судя по едва заметной улыбке, эта «игра» доставляла удовольствие не только ему.

– Ты так и будешь им в меня целить?

– О, извини, я это… – быстро опустив оружие, Карл тут же поставил его на предохранитель и теперь не знал, куда деть, чтобы не объяснять Мелен, за кого он ее принял.

– Я уже поняла, что ты не меня ждал.

– Нет, я просто не люблю, когда ко мне вот так вот, ночью… – он сделал какое-то нелепое движение рукояткой люгера в сторону двери, смысл которого со стороны, наверное, не понял бы даже он сам.

– Странно. Обычно мужчинам такие фокусы нравятся. Может, мне уйти?

– Нет, не надо, – моментально выпалил он.

Аккуратно взяв пистолет, Мелен небрежным движением швырнула его в тот самый угол, из которого только что вышла. Но, как ни странно, грохота не последовало. По-видимому, он угодил в лежавшие у входа сапоги.

– Неплохой бросок.

– Это один из моих самых незначительных талантов, с которыми ты сегодня познакомишься.

– Я весь в предвкушении.

Незаметным движением она избавилась от того, что на ней было, представ перед Карлом в образе Афродиты, выходящей из пенистого моря. Только вместо воды был лунный свет, а солнечное утро заменяла непроглядная ночь.

– Как тебя зовут? – произнесла она, обвивая его своим телом.

– Карл, – даже не задумываясь, ответил он.

– Нет, я хочу знать твое настоящее имя?

– А-а, настоящее… Андрей.

– Andre[37]37
   Андрей. (фр.)


[Закрыть], – нежно произнесла она. – У тебя красивое имя.

– Ты все равно лучше.

Мягкий, приятный запах действовал опьяняюще, унося все дальше от земных забот, в тот мир, куда мог попасть каждый «непосвященный». Но тот коридор, в который вела его она, был известен не каждому.

Глава 11

6 октября 1943 г.

I/JG 26.

– Как ты думаешь, что это наши задумали?

Хельмут стоял возле окна и с любопытством наблюдал за тем, что творилось на базе. Там подходили к концу приготовления к какой-то крупной «заварушке», из–за которой уже второй день полк напоминал растревоженный улей, соответствуя своему радиопозывному имени.

– Сегодня перед завтраком докладываю Кюстеру, – все так же монотонно продолжал Хельмут, думая, что его кто-то слушает, – а он меня вместо «доброго утра» спрашивает: «Почему вы сегодня в наряде?» – Ну, я, не задумываясь, сразу же сдал Шефа. А тот стоит, дурень, глазами хлопает, ничего понять не может, как же он так мог просчитаться. А ведь вчера утром сам меня с наряда снял, сдвинув график.

Хельмут с облегчением выдохнул воздух.

– Да, что не говори, а я себе даже не представляю, как бы жил без него. Он меня своими дурацкими наказаниями бережет, как сына родного. Я уже и не помню, когда последний раз был в дежурной смене.

Обернувшись, Хельмут, наконец понял, что его никто не слушает. Единственный «неблагодарный слушатель», которому все это и было адресовано, сидел сейчас за обеденным столом мрачнее тучи, рисуя химическим карандашом чертика на тыльной стороне тарелки. Стандартный штамп свастики приходился тому как раз на грудь, из-за чего получалось, будто производители тарелок наградили его орденом.

– Ты меня вообще слушаешь? Какая муха тебя укусила?

Ответа опять не последовало. Карл с какой-то отрешенностью продолжал дорисовывать кисточку хвоста чертенка, который сейчас во всю хозяйничал в его голове, не давая забыть лица тех, кто через каких-то пару часов «станет историей».

Во время завтрака все они были в приподнятом настроении. Шутили, смеялись, даже не подозревая, что их ждет впереди. А он почему-то боялся смотреть им в глаза. Как будто, как только это сделает, тут же провалится в ад.

– К нам, кажется, гости. Что-то у меня плохое предчувствие. – Продолжал «сам с собой» беседовать Хельмут.

Плохое предчувствие и вправду его не подвело. Посыльный, которого он заприметил еще издали, со всех ног несся в сторону столовой. И вскоре с шумом отворив дверь, ворвался в помещение.

– Чего тебе надо? – не дал ему даже опомниться Хельмут.

Зная крутой нрав оберлейтенанта, тот моментально вытянулся по струнке, принявшись докладывать.

– Разрешите обратиться?

– Валяй, – небрежно кинул он, оседлав стул.

– Вас вызывает к себе оберст Кюстер. Он в центральном ангаре на инструктаже.

– А что он от меня хочет?

– Не могу знать, но, по-моему, там кому-то стало плохо.

– Вот сволочь, – непроизвольно вырвалось у Карла.

Теперь все встало на свои места. Последние двое суток он только и думал что о сегодняшнем дне, путаясь в догадках и предполагая разные пути развития. Но такой вариант он почему– то совершенно не предусмотрел – «Почему Хельмут, а не «молодняк »? Неужели вместо этой сволочи Отто на верную смерть должен идти именно он?»

– Ты чего?

– Да вот, – Карл, пытаясь скрыть истинную причину своего поведения, поднял вверх карандаш. – Сломался.

– Вас, кстати, он тоже вызывает, – на этот раз обернувшись к Карлу, произнес посыльный.

– Меня?

– Да, Вас.

– Ну, Карл, раз и тебя вызывают, то дела действительно плохи.

– Поднявшись со стула, Хельмут направился к вешалке. – Пошли, пока они без нас не улетели.

* * *

Госпиталь № 56/358.

Кто-то негромко постучал в дверь кабинета доктора Коха, и после дежурного «войдите» дверь отворилась. На пороге стояла Хильда. Она была, как всегда, безукоризненна, представляя собой образцовый пример того, какой должна быть молодежь в трудные для страны годы.

За ее спиной стоял невысокий плотный мужчина в форме полковника медслужбы, с глубокими морщинами на лице и почти белоснежными, седыми волосами. На вид ему можно было дать чуть больше шестидесяти. Доктор Кох сразу узнал в нем своего коллегу доктора Лансена, с которым был знаком не один десяток лет, искренне считая своим другом.

– К вам пришли, герр доктор.

Доктор Кох тем временем уже успел встать из-за стола, выйдя навстречу гостю.

– Хайнц, дружище, почему же ты не предупредил, что приедешь? Я бы подготовился и встретил тебя более достойным образом.

– К сожалению, это обстоятельства. Иначе мы бы с тобой еще не скоро увиделись.

– Ну, раз мы увиделись, то, скорее, все-таки к счастью.

– Да, пожалуй.

Они обменялись крепким рукопожатием. После чего доктор Кох на правах хозяина сопроводил друга к небольшому кожаному дивану, напротив которого стоял журнальный столик с аккуратно сложенными газетами и журналами.

– Чай, кофе или что-то покрепче?

– Что-то «покрепче» для меня уже давно под запретом. Давай лучше чайку.

– Хильда, будьте так добры, приготовьте, пожалуйста, два чая. Один без сахара.

– Я помню, герр Кох.

Она поспешно удалилась в смежную с кабинетом комнату, которая была для доктора и комнатой отдыха в редкие минуты затишья, и местом ночлега, а заодно и кухней.

– Ну что, рассказывай, как у тебя дела, – первым завел разговор доктор Кох. – Мы наверное уже месяца три-четыре не виделись?

– Шесть.

– Да? Вот время бежит. Кажется, что только на прошлой неделе разговаривали, а оказывается, что уже прошло целых полгода. Ну, рассказывай, как там твои поживают. Как Марта, как Пауль?

После упоминания о сыне Лансен заметно посуровел. Поспешно потянувшись к нагрудному карману, он вытащил из пачки сигарету и закурил.

– Пауль сейчас где-то под Петергофом. Уже второй месяц от стервеца ни слуху, ни духу.

– Да не волнуйся ты, – тут же попытался успокоить друга доктор Кох. – Война людей нашей профессии щадит, и с ним все будет в порядке. Зарылся где-нибудь по уши в работу, вот времени и нет. Ты же сам знаешь, что там сейчас творится.

– Пусть только появится, я ему эти самые уши… – доктор Лансен нервно затушил окурок в пепельнице. – Вот скажи мне, почему он, молодой, здоровый, там жизнью рискует? А я здесь, старый пень, в Биаррице[38]38
   Биарриц – лечебный курорт во Франции.


[Закрыть] косточки свои грею под нежным французским солнцем. Зачем они все это затеяли? Почему, скажи мне, пожалуйста, погибают самые молодые и лучшие наши ребята? Во имя чего? Если война продлится еще хотя бы год, то «Он» для Германии сделает то же самое, что и Наполеон в свое время для Франции. Загубит лучший генофонд нации.

– Ты не хуже меня знаешь, что это не наше дело.

Доктор Кох с легкой опаской посмотрел на приоткрытую дверь, за которой хозяйничала Хильда, готовя им чай. Лансен моментально перехватив взгляд, все понял, тут же охладив свой пыл.

– Может быть, ты и прав.

– А как Марта? – перевел разговор в другое русло доктор Кох.

– Да что с ней будет? Сидит себе дома, очаг бережет, – при упоминании о жене переживания за сына сменились легким безразличием.

– Пишет, правда, что и в Берлине сейчас тоже неспокойно. Авианалеты происходят по несколько раз на день. Кстати, я к тебе приехал именно по этому поводу.

– То есть? Какое я имею отношение к бомбардировкам Берлина?

– на его лице возникло неподдельное изумление. Ход мысли доктора Лансена явно завел его в тупик.

– Ну, не к бомбардировкам именно, а к людям из этой «отрасли », если можно так выразиться. Помнишь, перед той летней кампанией на Курском выступе ты присылал ко мне летчика на обследование? У него была контузия второй степени с признаками амнезии.

После небольшой паузы доктор Кох утвердительно качнул головой.

– Да, у него было проникающее ранение плеча и растяжение обеих лодыжек. Его фамилия, если я не ошибаюсь, Меер, нет, Маер. Точно, Маер.

– Да, да, да, именно он.

Доктор Лансен, склонившись над портфелем, извлек лист бумаги с множеством резолюцией в левом верхнем углу и, быстро пробежав по документу глазами, протянул его доктору Коху.

– На, полюбуйся.

Не торопясь, вытащив очки из футляра, тот быстро ознакомился с содержимым документа.

– Ну и как тебе это?

– Что за бред? – произнес вместо ответа доктор Кох, возвращая бумагу Лансену. – Им там, что, заниматься больше нечем? Впервые вижу такую дурь.

– Вот, вот. А представляешь, как я «обрадовался»? У меня сегодня должны были быть три операции, я уже не говорю обо всем остальном. И вместо этого мне приходится рыскать по этой глуши в поисках непонятно кого. Его, видите ли, без разрешения медкомиссии допускают к полетам. Вот и посылали бы эти бумажки их начальству. Пусть у них головы болят, если он такой особенный.

В соседней комнате что-то со звоном разбилось и, судя по характерному звуку, в самые что ни наесть вдребезги. У доктора Коха тут же возникло тревожное предчувствие, что это был предсмертный зов его любимого фарфорового сервиза на четыре персоны, который он повсюду возил с собой в напоминании о доме.

– Хильда, я надеюсь, это был не сервиз? – с угасающей надеждой в голосе спросил он.

– Мне очень жаль, герр доктор. Я случайно. – прозвучал в ответ едва слышный, растерянный голос.

– Вот черт.

– А я к тебе приехал вот по какому поводу, – не унимался со своими проблемами доктор Лансен. – Мне нужно, чтобы ты выделил человека, который смог бы указать дорогу до этой самой части. Как ее там? А вот, I/JG 26.

– Где же я тебе такого следопыта найду? Лично я понятия не имею, где этот аэродром находится. Впрочем, как и все остальные.

Хотя водители могут знать, но они приедут только под вечер. Даже не знаю, как тебе помочь.

– Герр Кох, можно я покажу дорогу? – Откуда-то сзади раздался взволнованный голос Хильды. Она стояла в дверях, нервно пытаясь сложить две половинки, на которые раскололась одна из чашек. В ее глазах читалось безудержное отчаяние, которое не смог выдержать даже доктор Кох со своими стальными нервами.

– Да, конечно, – после легкой заминки произнес он, – а вы точно знаете, где это находится?

Ее утвердительный кивок был лучше любого убедительного ответа.

– Ну, раз чая сегодня не будет, тогда в путь, – произнес доктор Лансен, поднимаясь с дивана. – После обеда мне еще надо заскочить в Вийе-Бокаж.

* * *

I/JG 26

Незаметно прошмыгнув в ангар, Хельмут и Карл пристроились позади столпившихся у самого входа техников. От их комбинезонов исходил характерный запах машинного масла, авиационного керосина и еще бог весть чего, делая долгое нахождение рядом попросту невыносимым. Впрочем, самим техникам на это было глубоко наплевать. Ведь для них этот запах уже давно стал чем-то обыденным и незаметным, и им искренне было непонятно, чем он так раздражает окружающих.

– Так, у техников вопросы есть?

– Нет, – после небольшой паузы ответил их начальник майор Гуденгаст.

– Тогда свободны, – продолжил Бренеке. – Через 32 минуты вылет. Все машины должны быть в полной боевой…

– Все по местам, – продублировал команду майор. И вся «масса » в черно-зеленых комбинезонах с легким гомоном направилась к выходу. – Старшие групп доведите распоряжение господина оберста до своих подчиненных. И не забудьте о прерывателях. Каждую машину я буду принимать лично.

– Да, проваливайте, господа, проваливайте, – морща нос, напутствовал их Хельмут, – без вас здесь будет значительно легче дышать.

По мере их выхода в ангаре становилось все просторнее. Вскоре в помещении осталось только человек двадцать пилотов, сидящих в раскладных креслах напротив большого деревянного стола, за которым, кроме Кюстера и Бренеке, находились медик Липерт и начальник метеослужбы хауптман Весредау.

Бегло пробежав взглядом по присутствующим, Карл к своему изумлению обнаружил человека, который, по его убеждению, никак не должен был здесь находиться. Чувство ненависти вдруг резко сменилось глубоким удивлением и окончательным непониманием происходящего.

– «Неужели я и здесь просчитался?» – тут же подумал он.

Отто спокойно сидел в третьем ряду и о чем-то беззаботно перешептывался с Клаусом. По пышущему внешнему виду трудно было сказать, что у него проблемы с кровяным давлением.

– А, вот и вы. Как раз вовремя, – заметил их Шеф. – Хольцер, вы заступаете во вторую штурмовую группу вместо лейтенанта Губера.

– Губера? – вместо Хельмута переспросил Карл.

– Да, Губера. Ему стало плохо, и прямо на инструктаже он потерял сознание. От переутомления, наверное.

– «Знали бы вы, от чего он переутомился», – тут же про себя парировал Карл.

– Поэтому вместо него пойдете вы, Хольцер. Молодых я брать не могу. Мы их за неделю даже «обкатать» не успели, а задание слишком ответственное. Свой наряд можете сдать Маеру.

– Есть, – тут же козырнул Хельмут.

На его лице сияла счастливая улыбка, как будто сейчас его отправляли не в бой, а в долгосрочный отпуск, и из-за этой самой улыбки Карлу стало еще больше не по себе.

– Не переживай ты так, в столовой еще никто не умирал. Это я тебе как «ветеран» говорю. На, держи, – достав из кармана большую столовую ложку из нержавеющей стали, он впихнул ее в руку Карла. – Наряд сдал. – После чего, дурачась и изображая строевой шаг, направился в сторону ближайшего свободного стула.

– Маер, можете идти, – небрежно кинул Шеф, ставя точку под проделанной рокировкой.

– А для тех, кого с нами не было, повторяю. Второй штаффель работает в прикрытии. Радиопозывной «Белая команда». Истребителей противника не ожидается, но вполне вероятно, что они пошлют ближнее сопровождение. Так что будьте начеку. Первый и третий штаффель работают по бомбовозам. Радиопозывной, соответственно, «Черная команда». По предварительным сведениям разведки, будет три волны, общей численностью в 200–250 единиц. Цель их налета, предположительно, Реймс, Компьен и электростанция в Поршвиле. Но главный удар должен быть нанесен по Алансону. Они думают, что сегодня туда должен прийти состав с 17-й бронетанковой «гренадерской» дивизией «SS». Но вместо этого их будет ждать радушный прием наших зенитчиков. – По классу прокатился одобрительный ропот и едва слышимые комментарии.

– Тем не менее, – продолжил доклад Шеф, – несмотря на поддержку, мы должны выложиться по максимуму, чтобы до цели дошло как можно меньше самолетов. Кроме нас, в операции участвует группа «A». Фокеры из III/JG27 полка, работающие двумя штаффелями. А во втором эшелоне в районе Флер будет находиться группа «С», I/JG300, из сводной группы ночных истребителей Bf.-110. Толку от них, как вы сами знаете, не особо много. Так что вся тяжесть операции ложится на наш первый эшелон. Всего нас вместе с III/JG27 должно быть тридцать две единицы. Этого вполне достаточно для успешного проведения данной операции. Встречаемся с группой «А» в береговой зоне квадрата 34/98, на высоте 8500 метров. Первый и третий штаффель поведу я, а руководить «Белыми» будет командир второго штаффеля хауптман Кауфман.

По ангару пронесся легкий смешок, и голос, видимо, принадлежащий Клаусу, произнес вслух отрывок из поэмы, преследовавшей Рихарда Кауфмана с того самого момента, как ему присвоили капитана и поставили командовать вторым штаффелем:

– Хауптман Кауфман нас в бой поведет,

Из которого назад никто не придет.

Смех перерос в бурные овации, но они были не долгими. Негромкий голос оберста Кюстера моментально отбил желание веселиться, быстро напомнив всем присутствующим, где они находятся.

– Прекратить балаган. Хауптман Кауфман, наведите порядок в своем подразделении. Что у вас там за панибратство творится? Начальник вы или кто? То же касается и вас, майор Бренеке. Вы, как мой заместитель, должны понимать это лучше других.

В ангаре воцарилась тишина.

– Продолжайте, майор Бренеке.

– У меня, в общем-то все. Мои задачи знают. Хотя нет, кое– что еще есть, – обведя взглядом присутствующих, он остановил его на Ганзе, который о чем-то беззаботно шептался с лейтенантом, неделю назад прибывшим с Востока.

– Сегодня лейтенант Циндлер идет моим вторым номером вместо оберлейтенанта фон Ливена. А вы, фон Ливен, будете первым номером в третьем звене.

– Есть, – слегка улыбаясь и косо посматривая в сторону Ганза, отрапортовал Отто.

– А вы все поняли, Циндлер? – обратился Шеф к растерянному Ганзу.

– Так точно.

– Вот и хорошо. А то над вами уже скоро вороны смеяться будут. За два года службы один сбитый самолет. Да и тот в составе группы.

– Два, – поправил его Ганз.

– Что два?

– Два самолета в составе группы.

По ангару опять прокатился легкий смешок.

– Целых два? – делая круглые глаза, с выражением произнес Бренеке, что вызвало бурный смех даже у Кюстера. – Ну, тогда, Циндлер, я перед вами снимаю шляпу. Вы определенно здесь засиделись. Пора вам полк давать.

– Лучше сразу дивизию, – из общего смеха выкрикнул кто-то справа.

– Ну, ничего, Циндлер, сегодня на пару собьем третий, и сразу пойдешь на повышение.

Слова Шефа сорвали новый гвалт хохота.

– Так, все, заканчиваем веселиться, – Бренеке сел, уступая свое место хауптману Весредау. – Метеослужба докладывайте.

С места поднялся пожилой капитан, который медленно стал зачитывать метеосводку на ближайшие пять часов.

– Ветер юго-западный 3–6 метров в секунду. В районе проведения операции низкая облачность…

Все внимательно слушали доклад синоптика. Только поглощенный своими проблемами Ганз, казалось, совершенно ничего не замечал. Сама по себе операция должна была быть довольно опасной, раз столько сил стянули. А перспектива находиться в этой мясорубке рядом с Шефом, который постоянно лез в самое пекло, делало задание еще более рискованным. Повернув голову, он еще раз посмотрел на своего недавнего собеседника, безмятежно слушавшего метеосводку. Ему-то и предстояло в скором времени стать вторым номером у Отто.

– «Ну и повезло же тебе, балбес», – без всякой зависти и злости, на которые он попросту был не способен, подумал Ганз. Мелкой дрожью в пальцах к нему подбирался страх.

– У кого какие вопросы? – опять поднялся Шеф, когда свой доклад закончил хауптман Весредау.

Молчание было ответом.

– Вы что-то добавите, господин оберст?

– Нет, кроме того, что я всех жду дома с победой. Наша разведка здорово потрудилась, готовя эту операцию. Теперь, ребята, ваша очередь. Хайль Гитлер!!!

– Хайль! – эхом разнесся по ангару ответ на приветствие.

На пол с шумом упало несколько раскладных кресел, и все вытянулись по стойке «смирно», моментально забыв про недавнее беззаботное настроение.

– Пять минут перекур, – произнес Кюстер, посмотрев на наручные часы, – и по машинам.

Не теряя времени, все быстро потянулись к выходу, и на Карла, стоящего возле выхода, навалился плотный людской поток, преодолеть который оказалось не таким уж легким делом. Дождавшись момента, он выхватил из общей массы людей нужного ему человека, ловко уводя его в сторону.

– Чего тебе? – судя по взгляду Клауса, ему сейчас совершенно не хотелось любезничать с Карлом. К тому же к ним приближался Рихард с выражением лица не евшего несколько дней людоеда из племени лестригонов[39]39
   Лестригоны – мифическое племя великанов людоедов.


[Закрыть].

– Где Губер?

– А зачем он тебе?

– Нужен.

– Посмотри в каптерке, – Клаус указал на небольшое подсобное помещение, находящееся в самой глубине ангара. – Его, кажется, туда отвели.

Больше не говоря ни слова, Карл уверенным шагом направился в указанном направлении. Он совершенно не представлял, что будет дальше делать. Но сейчас его это почему-то совершенно не беспокоило.

Рывком открыв дверь, он шагнул вовнутрь. Посреди каптерки сидел Губер с запрокинутой вверх головой, а вокруг суетились два санитара, изо всех сил стараясь ему помочь. По-видимому, при изготовлении «напитка» он слегка перестарался, и теперь кровь из его носа хлестала, словно из прорвавшей водопроводной трубы, даже и не думая останавливаться.

– Ребята, а ну-ка идите-ка прогуляйтесь, – прямо с порога обратился он к санитарам.

От неожиданности его появления те остались стоять как вкопанные.

– Вы что не поняли, я сказал все ВОН!!!

Санитары, нерешительно переглянувшись, посмотрели на Губера. И только после его утвердительного кивка удалились, предусмотрительно не став закрывать за собой дверь.

– Чего тебе надо? – произнес Губер, смотря на Карла краем глаза из-под окровавленного платка.

– Ты сейчас пойдешь к Кюстеру, – резким выпадом ноги Карл закрыл дверь. – Скажешь, что у тебя все нормально, и пойдешь на боевой.

– Не понял?

– Чего ты не понял? Я все знаю. Она все мне про тебя рассказала. К тому же я находился за дверью, когда тебе передавали эту «отраву».

После слов Карла, Губер слегка переменился в лице.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь?

– Не понимаешь? – Карл, осознавая всю тупиковость разговора, решил действовать по-другому.

– Ну ладно, – расстегнув кобуру, он вытащил пистолет, положив его на стопку папок, выложенных на столе. – Я тебе соврал, она мне ничего не говорила, а ваш разговор я подслушал… Честно говоря, не думал, что это ты… Я Отто подозревал.

При упоминании имени Отто, Губер едва заметно улыбнулся.

– Но я точно знаю, что ты знаешь, кто я такой. Поэтому, если наш разговор и дальше пойдет в том же русле, я не посмотрю, что мы с тобой на одной стороне и… В общем, выйдет отсюда только один. И поверь мне, это будешь не ты.

Губер, не торопясь, повернул голову. Все его тело содрогалось мелкой дрожью – он смеялся. А хитро прищуренные глаза пренебрежительно прожигали Карла насквозь.

– Так в чем ты подозревал Отто?

Не в силах противостоять прямому взгляду, Карл, резко отвернув в сторону, выхватил лежавший на столе пистолет, направив прямо в лицо Губеру. – «Неужели я ошибся, и он здесь не причем. Тогда почему пошла кровь носом? Ведь таких совпадений не бывает. А если бывает, то это конец…», – мир вокруг поблек, перед глазами все плыло. В отчаянии, слыша только его презрительный негромкий смех, Карл нажал на спусковой крючок. Но тот каменной глыбой продолжал стоять неподвижно. Быстро поняв, в чем дело, он потянулся к предохранителю, но тут воплем раздался голос Губера, сорвав с глаз пелену забвения.

– Постой. Я, все… я сдаюсь.

– Что? – не веря услышанному, переспросил Карл.

– Я сделаю все, что ты хочешь. Только объясни, зачем тебе это нужно?

– Как зачем? – считая, что очевидность ответа должна быть понятна каждому. – Вместо тебя поставили Хельмута.

– Ну и что? Он же фриц. Какое тебе до него дело?

Опустив пистолет, Карл, облокотившись на стену, медленно сполз вниз.

– Так-то оно так, но он шкуру мою спас. И я не могу позволить, чтобы он вот так по глупости…

Очередная волна чего-то тяжелого накатила сверху, давя только одной-единственной мыслью – о собственном бессилии.