Текст книги "Король трёх океанов (СИ)"

Автор книги: Александр Журбицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

     Капитан долго любовался испанским судном, и был так восхищён, что, кажется, забыл про свои обязанности.

     – Извините, сэр, – сказал кто-то, видимо, решишь вывести его из раздумья. – Какие будут приказания? Шлюпку снаряжать?

     – А, шлюпку? – будто опомнившись, переспросила Митчел. – Да, снаряжайте.

     Он хотел было продолжить созерцание, но его снова прервали вопросом:

     – Сколько людей отправлять? И вообще, кого? Боцман нужен?

     – Ой, послушайте! – недовольно, морща лоб, сказал он. – Этим занимаюсь не я. Да и вообще, самим решать надо, а у меня времени нет. Я вот сейчас в честь такого события что-нибудь покрасивее на себя надену, а вы сами решайте, мне без разницы. Главное, чтобы быстрее было!

     Боцман, которому теперь надо было снаряжать шлюпку, развёл руками и отправился на корму – там, как правило, всегда сидел кто-нибудь.

     Капитан отправился в свою каюту – переодеваться. Через десять минут он вышел оттуда в своём самом нарядном кафтане.

     Я даже крякнул от удивления.

     Проходя мимо меня, он сказал:

     -Таусенд, сейчас мы будем сближаться с этим кораблём. Так как боцман занят, сообщи об этом всей команде. Всех на полубак созови, там я раздам указания.

     С криком «все на полубак!» я побежал по палубе. Вскоре в указанном месте собрались, кроме меня и капитана, ещё 5 человек.

     -Ну, ребята! – потирая руки, проговорил Митчел. – Сейчас мы с этим галеоном встанем борт о борт и будем ждать испанца, а когда его привезут, то у нас в руках окажется пятьдесят тысяч фунтов! Вы представляете себе эти деньги? Пятьдесят тысяч!!!

     – Ура капитану Митчеллу! – как и полагается в таких случаях, гаркнули мы, но про себя каждый подумал: «Вот идиот! Как можно так близко подходить к такой огромной и хорошо вооружённой посудине? Кто знает что нас там ждёт?»

     – Кстати, а почему вас так мало? Где ещё пять? – спросил тот, кому мы кричали «Ура!»

     – Они уже, наверное, в шлюпке! – сказал я. – Сейчас за испанцем на остров готовятся плыть.

     – Вот и прекрасно! – радостно произнёс Митчел. – Ставьте малый стаксель и грот-кливер. Эллинсон, к штурвалу, держи курс на галеон!

     Испанцы ничего не предпринимали: они не подняли ни одного паруса. Впрочем, выражение «ничего не предпринимали» относилось только к парусам – на палубе их судна царило оживление.

     Я видел, как огромная толпа людей с топорами, тесаками, мушкетами и пистолетами, собравшаяся сначала, как и наша команда, на полубаке, теперь расходилась, разделившись напополам. Одна её половина отошла на полуют и там укрылась за фальшбортом, а другая исчезла в каютах.

     Спустя минут десять, на палубе галеона было видно только около двадцати человек. Между ними я, к моему удивлению, разглядел какую-то женщину, которая стояла на полубаке, опершись руками на фальшборт, и смотрела на нашу «Молнию». Вокруг неё, видимо, стояли охранники – четыре человека с тесаком и мушкетом каждый.

     'Ого! – подумал я. – Это что ли жена испанца, как там её, сеньорита лос Ортего? Интересно!'

     С кормы тем временем уже спустили шлюпку, и пять человек, находившиеся на ней, гребли в сторону острова (который, кстати, отсюда не был виден). Мы видели, как под громкий крики боцмана «Раз! Два! Раз! Два!» дружно поднимались весла. Лодка стремительно удалилась от нас.

     Вскоре «Молнию» и галеон «Diamante» (мне удалось прочитать его название) разделяло расстояние меньше 30 ярдов. Какой-то испанец, подойдя к борту, поднял рупор и прокричал на ломаном английском:

     -Ваша корабль может вставать борт и борт с наша корабль!

     Выражение «борт и борт», по всей видимости, обозначало «борт о борт», и Митчелл его так и растолковал, приказав спустить все паруса кроме кливеров и взять право штурвала.

     Благодаря таким действиям, через пять минут, левый борт «Молнии» глухо ударился об правый борт галеона. Испанцы тут же кинули несколько (штук, наверное, пять или шесть) абордажных крюков и таким образом накрепко сцепились оба судна.

     Я немного понимал на их языке, и поэтому, подойдя к ним, спросил:

     -Зачем вы это делаете?

     Но они, видимо догадавшись, что я просто один из любопытствующих матросов, не обращали на меня никакого внимания. И, даже когда я повторил свой вопрос, на меня никто и не посмотрел. Я с досадой сплюнул и хотел было уйти, но вдруг мне в голову пришла идея: «А что если перебраться к ним на корабль, просто посмотреть, как у них там?»

     Этот мой поступок, сделанный просто из любопытства, впоследствии спасёт мне жизнь.

     Испанцы как раз куда-то делись, а Митчелл, сидя на планшире, разговорился с каким-то чрезвычайно толстым, заплывший жиром стариком – видимо, капитаном галеона.

     Я, незамеченный, перемахнул на судно противника и укрылся за первый же попавшийся бочкой. Куда мне было идти?

     Только сейчас я понял, как глупо поступил – ведь это моё проникновение тайком на чужой корабль в окно быть чревато тем, что меня обнаружат, и где-нибудь по-тихому, в уголке, зарежут.

     Но отказываться от затеянного не в моих привычках. Я решил подбежать к бизань-мачте, и, забравшись на неё, поглядеть на происходящее на палубе. Сказано– сделано. Вскоре я уже сидел верхом на одной из рей.

     Меня просто каким-то чудом не заметили во время того, как я карабкался сюда по вантам. Видимо, команды кораблей были заняты своими делами и не смотрели по сторонам.

     Когда я, усевшись поудобнее, огляделся, то увидел подтверждение моей догадки.

     Экипаж «Молнии» во все глаза глядел в ту сторону, откуда должна была прибыть шлюпка с пленником, а экипаж галеона, точнее его не скрывшаясяся где-то в «недрах» судна половина, находилась на полуюте.  Испанцы, бывшие там, явно занимались подготовкой оружия: они заряжали мушкеты и пистолеты из стоявших рядом бочонков, в которых, видимо, лежали порох и пули.

     «Эге! – подумал я.– Да тут что-то затевается! Надо сообщить нашему капитану!»

     Однако, слезать мне было неохота, да и к тому же я знал, что Митчелл всё равно не будет меня слушать.

     'Это просто мера предосторожности! – заверил я себя. – И делается она на всякий случай!'

     Эх, как же я теперь жалею, что поленился рассказать о своих наблюдениях Митчеллу! Ведь вовсе не факт, что он не предал бы моим словам значения. А если бы я сказал об этом, то мог бы спасти шкуры товарищей по команде. Однако, теперь уже ничего не исправишь.

     И вот наконец вдалеке показалась та самая заветная шлюпка. С каждой минутой она приближалась, и так же, с каждой минутой, возрастало волнение людей, находившихся на «Молнии». 'Пора слезать – подумал я. – Скоро деньги получать будем!"

     Но я опять передумал, решил слезть, когда Ортего уже окажется на палубе галеона.

     Было видно, как какой-то человек прокрался на полуют и что-то негромко сказал находившимся там. После его слов они перестали обслуживать оружие и взяли его в руки.

     Эта последняя степень боевой готовности должна была разбудить мою спящую осторожность. Я был как пьяный от одной мысли о том, что скоро на нашем шлюпе окажется пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, а потом ещё и на острове капитан Хью разделит между нами девятьсот тысяч фунтов.

     Ортего вытащили из шлюпки, и, развязав, отпустили. Он, сияющий, побежал к левому борту, и, перемахнув через него на галеон, тут же оказался в объятиях той самой сеньориты лос Ортего. Они, видимо, действительно были мужем и женой.

     Боцман, стоя рядом с Митчеллом, что-то возбуждённо, размахивая руками, втолковывал ему, но тот, отмахнувшись, подошёл к фальшборту и, по всей видимости, потребовал выдачи денег.

     Испанцы, выслушав его, закивали, засуетились, и тут же куда-то исчезли – как сквозь землю провалились.

     Ортего с женой, не обращая внимания на возмущённые крики Митчелла ушли в каюту, по-видимому, принадлежавшую ему.

     Наш капитан, рассыпаясь ругательствами, ходил взад и вперед вдоль левого борта своего судна. К нему хотел было подойти боцман, но он наорал на него (использовав самую непечатную брань) и даже замахнулся кулаком.

     Такой прыти от труса и дурака Митчелла никто не ожидал, и боцман, побеждённый скорее неожиданностью, чем силой, отошёл как побитая собака.

     Капитан достал трубку, и, раскурив её, стал дымить, не переставая, впрочем, ругаться.

     А я, тем временем, даже забыв про то, что надо слезать, то есть забыв про свою безопасность, как зачарованный смотрел на эту происходившей у меня на глазах сцену.

     Наконец в одной из кают распахнулась дверь, и оттуда вышел какой-то человек с пистолетом в руке.

     – Почему... – начал было Митчелл, но не успел договорить.

     Это были последние слова в его жизни.

Глава 14. Таусенд продолжает говорить. Один в семи милях от острова.

     Человек выстрелил.

     Митчелл вскрикнул, скрючился, схватился за живот и повалился на палубу.

     Тут же из кают выбежали люди. Громыхнуло несколько выстрелов, послышались чьи-то вопли.

     Испанцы рекой хлынули на «Молнию». Я видел, как какой-то верзила с мушкетом в руке сбил нашего боцмана, и, сидя на его спине,  заламывал ему руки.

     Ещё два человека (я не различил, кто) подняли руки вверх, а остальные побежали по направлению к крюйт-камере: видимо, хотели там укрыться. Но им не дали.

     Их окружили со всех сторон. Стрелять испанцы не могли – они рисковали попасть в своих. Наши матросы сомкнулись в круг и отбивались кто топором, кто тесаком, а кто кортиком. Никто из них не был готов к атаке, и поэтому огнестрельного оружия ни у кого не имелось.

     Конечно же, 6 человек не могли долго противостоять как минимум пятидесяти людям. Кружок всё уменьшался.

     Удивительно, насколько испанцы уверенно себя чувствуют в ближнем бою и абордажной атаке! В этой короткой, продолжавшийся не больше минуты схватки, только один человек из их команды был убит и один ранен.

     С оставшимися в живых тремя ранеными (их ранения были очень серьёзны) поступили просто. Одного из них зарубили топором, и даже не выкинули за борт, а так и оставили лежать, а двух других потащили куда-то в трюм.

     Испанцы кинулись грабить наш шлюп. Им никто не мешал. Они распахивали все двери, растаскивали всё более-менее ценное.

     Я долгое время сидел, тупо уставясь на развивающийся на «Молнии» « Весёлый Роджер», и только спустя пять минут понял произошедшее.

     Я, вооружённый только кортиком, остался один на корабле испанцев, почти в семи милях от моей единственной надеждой на спасение – острова. Конечно же, мне надо было как-то спасаться отсюда. Но как? У меня был только один способ: проплыть всё расстояние, разделявшие меня с ближайшей сушей, вручную. Я рисковал попасть к акуле на обед, но другого выхода не было.

     Да, моё положение было ужасно. я, обманутый испанцами, не получивший желаемых денег и теперь, по сути, обречённый на практически верную гибель, сидел на одной из рей бизань-мачты и рвал на себе волосы от досады. Что если меня заметят? Что если меня проглотит акула? Что если я собьюсь с курса? И наконец, что если у меня просто не хватит сил доплыть?

     Эти вопросы терзали меня, и я не находил на них ответа.

     Однако же, надо было действовать – ведь если я не начну что-то делать, то точно пропаду.

     Я решил, что «удирать» отсюда надо, пока испанцы заняты грабежом и не смотрят по сторонам. Я быстро спустился по вантам на палубу.

     Я знал примерное направление, где находился остров, и поэтому на цыпочках прокрался на корму.

     Здесь никого не было. Только бочки с боеприпасами и груды мушкетов, брошенные, валялись у правого борта. Некоторые из этих бочек были открыты. Тут готовились к бою, но, видимо, тоже потом убежали грабить наш шлюп.

     Оглядевшись, я побежал к борту.

     И вдруг мне показалось, что я слышу шаги, причём приближающиеся шаги. Я, даже не тратя времени на проверку своей догадки, молниеносно укрылся за бочонками.

     Моё предположение оказалось верным – вскоре здесь стояли два человека. Я узнал Ортего, который наверняка был хозяином этого судна, и того заплывшего жиром старика, который, скорее всего, был капитаном.

     Они уселись на первых двух попавшихся бочонках.

     -Ох, сеньор, давайте здесь на якорь встанем! – сказал капитан, кряхтя и потирая себе спину.– Устал я, сеньор, самого утра устал.

     -Это как? – усмехнулся его собеседник. – Проснулся и сразу же устал?

     -Да, сеньор, именно так. Старый я стал.

     – Действительно, Алварес, ты старый, тебе пора в камбуз пудинги готовить. Ты уже не годишься в капитаны.

     – Сеньор, не бросайте меня за борт, как вы это сделали с предыдущим коком, из-за которого подгорело ваше рагу! Да, я уже не способен ни на какую работу, но ведь вы не бросите своего старого слугу? Я служил вам пятьдесят шесть лет, а вы за это обеспечите мне мою старость, а моему сыну будущее?

     – Нет, Алварес ,– Ортего презрительно взглянул на капитана. – Ты как старая собака, которая хоть и служила верой и правдой своему господину, но когда она уже не может грызть ноги ворам, хозяин прогоняет её и ставит на её место другую. Ну а с твоим щенком Хавьером мне возиться неохота. Он тщедушный и глупый.

     – Сеньор! – простонал Алварес.– Кто руководил снаряжением галеона? Кто придумал, как спасти вас из лап пиратов, не тратя двести пятьдесят тысяч песо? Это всё сделал я, я! Иаго Алварес всё это сделал! И после этого вы выбросите меня за борт?

     – Ладно, там посмотрим! – сказал Ортего. – Но я тебя не за этим позвал.

     – Извините, сеньор, – прервал его капитан. – не угодно ли будет вашей светлости поговорить об этом в вашей каюте? неудобно сидеть на бочке.

     -У меня сейчас в каюте жена сидит, она опять начнёт слезу пускать, целоваться, и причитать. Лучше пойдём в твою каюту.

     -Конечно, как вашей милости будет угодно, но там, наверное, тесно...

     – Ничего, нормально! Иди, я за тобой!

     Алварес и Ортего с кряхтеньем поднялись и направились куда-то по левому борту галеона, пройдя в шаге от меня.

     Я с детства был очень любопытный, и сейчас это моя черта характера проявилась особенно ярко.

     Несмотря ни на что, я решил следовать за этими двумя собеседниками. Что если они разговаривали о чём-то важном для меня и для моих друзей? Да и к тому же, мне было просто интересно, что на уме у этих негодяев. И я, имея в руках один только кортик, один, на испанском корабле, стал аккуратно, тихо, пробираться за ними. О, это был безумный поступок!

     Хозяин судна шагали довольно-таки быстро, и я, из-за того, что соблюдал правила осторожности, немного отстал от них, но, несмотря на это, успел заметить, в какую дверь они зашли.

     Я подкрался к ней. Однако, что было делать дальше? Через дверь я ничего не услышу, через иллюминатор тоже.

     Но моё затруднение очень быстро и совершенно неожиданным образом разрешилось.

     Дверь внезапно со скрипом распахнулась. Я сидел на  корточках рядом, и поэтому мне «прилетело» в лоб. Я, от неожиданности едва не вскрикнув, «впечатался» спиной переборку. На дверь надавили сильнее. Мои колени резанула острая боль – их прижали к животу.

     – Вот, сеньор, видите, как я живу! – услышал я голос Алвареса. – Даже дверь не открывается полностью! Ужас какой!

     – Согласен! – отозвался Ортего. – А ещё так накурил здесь, что дышать невозможно! (он закашлялся).

     – Извините, сеньор, – сказал капитан. – Я не ждал вас в гости, не приготовился.

     – Ладно, пора о деле говорить. Как думаешь, что делать с пленными?

     – Мне кажется, сеньор, надо просто выудить из них сведения о численности и месте нахождения пиратов, и таким образом проверить показания этих островитян, а то я  ем не верю.

     – Ну, узнаем, дальше что?

     – Как что, сеньор? Разве вы не хотите отомстить тем негодяям, которые осмелились бить вас?

     – О, да! – воскликнул злобной усмешкой Ортего. – Я бы из них капли всю кровь выпустил, по косточкам бы их разломал! А с их главарём я разберусь собственноручно! Он у меня пойдёт по доске или повисит вниз головой на рее!..

     Хозяин судна, минут, наверное, пять упивался своими мечтами о мести, и я понял, что лучше умереть от зубов медведя в дебрях острова, чем живым попасться ему в руки.

     Кстати, Алварес упомянул что-то о каких-то островитянах. Я не знаю, что это за островитяне, но надо быть настороже, видимо где-то на острове бродит предатели, которые уже успели всё рассказать этим собакам испанцам.

     – Однако, мы отвлеклись, – наконец сказал Ортего. – Я, конечно, им отомщу, но вот только я сомневаюсь в тебе. Ты сможешь руководить этой битвой с пиратами, которые без боя точно не сдадутся?

     – Сеньор, извините конечно, – ответил капитан. – Но я уже 56 лет руковожу сражениями на море, и как вы знаете, иногда и на суше, но ни разу я ещё не проиграл ни одного боя!

     -Да, я понимаю, что ты очень опытный, но ты уже старый. Хватит у тебя сил?

     – Не беспокойтесь об этом, сеньор! Хоть и доживаю уже восьмой десяток, пока ещё могу биться за вашу славу и богатство

     – А команда у нас хорошая?

     – Сеньор, без преувеличения могу сказать, что это самая лучшая команда, какую я когда-либо видел! Все уже не меньше пяти лет в море, настоящие головорезы!

     – Как дела с вооружением и с припасами?

     -О, сеньор, их хватит на полгода!

     – Вот и прекрасно! Значит, мы сегодня, как всё обсудим и всех допросим, возьмём курс на остров и разгромим эту кучку негодяев в щепки!

     – Сеньор, я всегда знал о том, насколько вы умны и храбры!

     – Вот и прекрасно. Сейчас мы начнём допрос пленников, а как узнаем всё что нам нужно, повесим их сушиться на солнышке.

     – Сеньор, у вас не бывает ошибок!

     – И без тебя знаю! – проговорил хозяин галеона. – А теперь, иди зови команду, и пленных тоже не забудь.

     – Слушаюсь сеньор!

     Я на четвереньках заполз за одну из стоявших рядом бочек, понимая, что из каюты сейчас выйдет капитан.

     Алварес действительно вышел, а за ним последовал Ортего. Они разошлись.

     Хозяин судна направился в свою каюту, к жене, а капитан старческими, шаркающими шагами побрёл к команде.

     – Кстати, – крикнул ему Ортего, уже отойдя от него. – Если мы сможем захватить хотя бы главаря пиратов в плен живыми, то обещаю тебе, что твоя старость и будущее твоего сына будут обеспечены.

     – Благодарю вас, сеньор! – воскликнул Алварес.

     Если честно, то в душе у меня даже зашевелилось жалость к этому верному, совсем дряхлому, надеющемуся прожить остаток дней спокойно и без бед, а к тому же, обеспечить будущее своему сыну. Но, когда я вспомнил о том, что он собирается с нами сделать, все мои добрые чувства к нему прошли.

     Я понял, что мне остаётся либо сбежать сейчас, либо точно погибнуть здесь, ведь ещё минуты две и вся команда галеона вновь будет на своих местах, и меня, скорее всего, обнаружат.

     Я взял в руки рядом обломок доски (не знаю, откуда он здесь был) и, несмотря на своё желание посмотреть на допрос, подошёл к фальшборту, и, перемахнув через него, плюхнулся в холодную воду.

     Работая руками и ногами, я поплыл в ту сторону, откуда, по моему мнению, пришла шлюпка со связанным подлецом – Ортего.

     Но не успел я проплыть и тридцати ярдов, как меня заметил этот самый подлец. Точнее, заметил не он, а его жена. Я услышал её визг:

     – Смотри, дорогой, человек за бортом!

     "Дорогой " ушёл куда-то и вернулся, неся в руках штук семь мушкетов.

     Он взял один из них и приставил его к плечу. Выстрел! Я с облегчением чувствую, что цел.

     Ещё выстрел! Опять промах.

     И еще, и ещё! Но всё мимо.

     Сюда сбежались люди, и вскоре по мне открыли такую пальбу, что у меня заложило в ушах.

     Однако ж, я отделался только двумя ранениями: в плечо и в ногу.

     Даже когда я наконец оказался вне зоны доступности их ружей, они ещё долго стреляли мне в след. Однако, преследовать меня никто не стал – они, видимо, решили, что я и так утону.

     Но я не утонул, хоть и был очень близок к этому. Я спасся только благодаря этой деревяшке. Если бы не она, я бы погиб.

Глава 15. «Олухи, что же вы делаете?!»

     Ошеломлённые рассказом, мы стояли вокруг истекающего кровью матроса. Из оцепенения нас вывел его громкий стон:

     -Рому, ребята!

     Ему влили этого напитка.

     -Мистеры, – сказал я. – Может быть, его надо перевязать?

     -К чёрту! – ответил Шелдон – старший. – Ничего не надо! – тут он обратился к раненому. – Это всё, что ты знаешь?

     Слабым кивком головы Таусенд дал утвердительный ответ и едва слышным голосом попросил ещё рому.

     С каждой минутой он всё больше бледнел – ему становилось всё хуже и хуже.

     Я уже пытался вытащить из самых дальних уголков своей памяти хоть какие-нибудь сведения о том, как надо спасать истекающего кровью человека, но один из пиратов – Шелдон – старший – предпочёл не ломать голову над этим вопросом. Он просто вытащил из-за пояса нож и, размахнувшись, ударил по голове раненого. Кровь хлынула на песок.

     -Мистер Шелдон, что вы делаете?! – крикнул я.

     Эта страшная, отвратительная сцена кровожадного убийства потрясла меня до глубины души, несмотря на то, что на своём, ещё достаточно коротком веку, я видел немало смертей. Мне неизвестно, зачем Сэм Шелдон убил его. Быть может, это было сделано, чтобы не тащить Таусенда в крепость. Но точно этого я не знаю.

     Когда убийца начал обтирать окровавленное лезвие кортика, я не выдержал. Всё моё существо воспротивилось тому духу грубости, жестокости и насилия, которыми буквально был пропитан воздух рядом с пиратами. Я, не соображая, что делаю, кинулся бежать по берегу бухты. Мне хотелось уйти куда угодно, хоть на край света, но только подальше от этих людей.

     Мне что-то кричали, за мной кто-то пытался бежать, но я не останавливался, и наконец все мои преследователи отстали. А я, напуганный и до глубины души возмущённый жестокостью тех, от кого я не мог и не должен был уходить, шагал по песку. Я не знал, что мне делать и куда теперь податься.

     Прошло с полчаса. Я шёл по южному берегу острова и уже миновал бухту Чёрной Бороды. Моё возмущение постепенно стало притупляться, и я вновь обрёл способность мыслить.

     «Тааак, мистер Джек Шерман! – сказал я себе. – Вы совершили дурацкий поступок. Теперь на вас будут косо глядеть в пиратском лагере. Вы дурак, мистер Шерман, не умеющий владеть собой дурак!»

     Я ещё немного пораспекал себя подобным образом, и перешёл к другой теме. «Ну-с, мистер Шерман, – думал я. – Ваше пребывание на острове затягивается! Сюда плывёт не меньше ста человек – испанцев, которыми руководит Бэлтрэн лос Ортего – человек, страстно желающий отомстить нам, и мне в частности. Что предпримет Хью? Погрузиться на „Чёрную Акулу“ и уплыть мы вряд ли успеем – моряки слишком непроворны на суше. Что делать?»

     Я старался представить себя на месте Хью, но у меня ничего не получалось. Это несчастье, получившееся из-за подлости испанцев и глупости Митчелла, произошло так неожиданно, что никто ещё не успел ничего сообразить. Теперь получалось, что островитяне и я, одобривший их план, можем стать виновными в том, что испанцы в лучшем случае осадят нас в крепости. Про худший случай, я думаю, говорить не стоит.

     Одним словом, настроение у меня было – хуже некуда. «Единственная надежда, – решил я наконец. – Это если испанцы не приплывут в течении двух трёх часов. А иначе...»

     Я размышлял, а мои ноги сами шли куда-то... Звучит это, конечно, смешно, но на самом деле так и было.

     И вдруг меня, как молния, поразила одна мысль. «Ведь сейчас в срубе на полуострове люди сидят! И на шхуне в гавани люди есть! (да, Хью приказал переставить „Чёрную Акулу“ из Восточной бухты, где она, как читатель помнит, стояла раньше, в Тихую гавань) Они-то ведь не знают, что испанцы вытворили с „Молнией“! И сейчас галеон подойдёт к острову и их всех испанцы перебьют! А что если им вздумается напасть на стоящую в гавани шхуну? Тогда мы, и я с островитянами, и пираты, лишаемся всех надежд выбраться с этого острова!»

     Я понял, что мне надо спасать тех людей, которые на полуострове. И сейчас от моего промедления может зависеть их жизнь!

     Неожиданно для себя я обнаружил, что уже давно стою на месте. Мне надо бежать!

     Я собрался с духом и кинулся совершать третью за день пробежку по острову.

     Вскоре я был уже на мысу, который узким перешейком соединялся с полуостровом. В первый раз после начала «пробежки» я, если можно так выразиться, позволил своим глазам оглянуться вокруг.

     Я выдохнул. Испанцев не было видно.

     Первый же попавшийся булыжник я использовал, как сидушку. Я «приземлился» на него и, наконец-то расслабившись, закрыл глаза.

     Мне не хотелось ничего делать. Почему-то в мою дурную голову взбрело, что я уже всех в мире спас и победил всех врагов.

     Но это, как оказалось, было далеко не так. Из-за моей безалаберности всё чуть не обернулось трагедией.

     Я сидел на этом камне очень долго – быть может, с час. А когда открыл глаза и оглядел море...

     Невдалеке отсюда, не более, чем в миле, стоял галеон, на котором гордо реял испанский флаг!

     Меня чуть не хватил апоплексический удар. Весь миф о Джеке – спасателе мира лопнул, как мыльный пузырь.

     Я со всех ног кинулся к срубу, не соображая, что первым делом надо было предупреждать тех, кто на «Чёрной Акуле» – ведь их могли просто-напросто запереть в гавани.

     Словно на крыльях я преодолел расстояние, разделявшее меня со срубом, и вбежал в него. Там всё было именно так, как я и думал.

     На полу валялись кружки. В углу стоял почти что пустой бочонок из-под рома. Это были следы вчерашней пьянки. А сами защитники лежали на скамьях и храпели так, что стены помещения дрожали.

     -Подъём! – заорал я во горло. – Испанцы нападают!

     Никто и не шевельнулся. Я схватил в руки мушкет и с помощью его приклада быстро поднял всех на ноги.

     Матросы: Блэк (он был назначен капитаном гарнизона), Лайонс, Симпсон и Далтон едва стояли, но после того, как я заставил их взглянуть в одну из бойниц на море, они сразу же протрезвели – весь хмель как рукой сняло. Их носы быстро утратили свой красный цвет, а лица то ли позеленели, то ли посинели – я, признаться, не смог точно определить новый оттенок их кожи. Они быстро похватали оружие и – вы думали, стали готовиться к обороне? Как бы не так! – кинулись к выходу из сруба.

     Эти люди были полностью деморализованы и смертельно напуганы. И я понял, что единственный человек, кто может сейчас остановить их бегство с поля боя – это я.

     -Стоять! – гаркнул я. – Куда побежали, олухи? По местам! Хью приказал обороняться – он скоро придёт к нам на помощь вместе с остальными. По местам!

     Конечно, насчёт приказа капитана – это враньё, но оно ободрило гарнизон и вернуло ему утраченное мужество. Мы, взяв в руки оружие, встали у бойниц.

     Однако это оказалось незачем. Испанцы, видимо, заметив сруб, приближались к нам на галеоне, не спуская шлюпок. Было очевидно, что сейчас они начнут принимать действия куда более решительные, чем нежели простое сближение.

     Галеон уже был довольно близко. Мы хотели выпалить в него из пушки, но было очевидно, что ядро не долетит, и поэтому мы решили не тратить зарядов попусту.

     «А у испанцев-то на корабле, наверное, пушки получше, чем наша ржавая развалюха, – подумал я. – Что если... О, нет!»

     Это была очевидная трагедия. Нет! Испанцы поворачивали своё судно левым бортом к нам...

     Все мои худшие предположения сбывались наяву. Сейчас начнётся артиллерийский обстрел, и не нам, не шхуне не сдобровать.

     Стоп! Шхуна! Её ведь просто-напросто потопят!

     В этот момент раздался звук первого пушечного выстрела... Ядро просвистело где-то над нами и упало в воду, не долетев до шхуны всего каких-нибудь десяти ярдов.

     Второе и третье ядро дали перелёт – они попали в камни на склонах хребта и, взорвавшись, подняли огромный столб пыли. Вниз, в воду, полетели куски раскрошенного камня.

     Но вот следующие четыре выстрела легли точно в цель, попав в «Чёрную Акулу». Оттуда уже стали огрызаться – видимо, матросы на ней наконец-то проснулись. Но ни одно ядро не попало в галеон – самое метко пущенное упало ярдах в двадцати от кормы вражеского судна.

     И вот представьте себе это положение. Шхуна вздрагивает от попаданий в неё ядер, а её глупая, неопытная команда пытается своими двумя пушками справиться с как минимум восемнадцатью орудиями галеона. Пятнадцать человек противостоят более чем сотне головорезов.

     Мы заметались, как кролики, загнанные в клетку. Даже на «Чёрной Акуле» теперь происходило непонятно что – кто-то бежал тушить начавшийся пожар, кто-то заряжал пушки, а кто-то то уже готовил шлюпку для побега на сушу.

     Мы были полностью деморализованы, и нас непременно перебили бы, как куропаток, но нашёлся человек, спасший нас и вернувший нам утраченное мужество.

     Мы услышали его громкий, хриплый голос, так часто гремевший с капитанского мостика «Чёрной акулы».

     -Олухи, что же вы делаете?!

     Это был Джон Хью. Он стоял на мысу. Его дыхание было тяжёлым и учащённым, а сам он взмок, видимо, от быстрого бега.

     У меня в голове успел промелькнуть только один вопрос: как он за такое время успел, во – первых, выслушать доклад команды о случившемся, а во – вторых, прибежать сюда?

     Он находился далеко от нас, но голос у него был таким громким, что его слышали все.

     Спокойно, не паникуя, он раздавал приказания, и нам передалась его уверенность.

     -С шхуны шлюпку спускайте и грузите туда порох и оружие. Семеро человек – в шлюпку, остальные на корабле остаются. Эти семеро должны высадиться на западный берег гавани, там спрятаться за камнями и в случае чего, помочь тем, кто на полуострове. А вы (он обратился к «тем, кто на полуострове»), берите сколько-нибудь боеприпасов и как можно больше оружия, выходите из сруба и прячьтесь за кустами. Вы должны не дать испанцам высадится на берег, и те семеро вам в этом помогут. Они – вторая линия обороны. Сруб сейчас наверняка будут из пушек обстреливать, поэтому в нем лучше не сидеть. Эй, на шхуне! Ставьте фок!