Текст книги "Король трёх океанов (СИ)"

Автор книги: Александр Журбицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

     -Здесь где – то, насколько я помню, щенок этот лежит, – проговорил один из них, и я узнал знакомый голос Гарри Тёрнера – помощника капитана. – Ты же с ним всё время цацкаешься, где он, знаешь?

     -Под лестницей спит. Сейчас проверю его.

     Я тут же догадался, что это Палмер. Он заглянул под лестницу и зажёг спичку. Долго смотрел он мне в лицо, но, видимо, я хорошо притворялся.

     -Спит, как убитый, – сказал кок, потушив огонь. – Я его специально так работой гружу, что он всю ночь храпит. Ладно, пошли! – позвал его Тёрнер. – Сейчас открою.

     Помощник капитана следил за всеми замками и ключами – я это знал.

     В темноте что – то тихо зазвенело – видимо, ключи, щёлкнул замок, и дверь открылась. Мои нежданные гости зашли туда.

     За ними последовало ещё человек пять – они все заходили поодиночке и через определённое время. Наконец замок в двери снова щёлкнул. Видимо, больше 'посетителей' не предвидится.

     'Что же они там делают ночью? – сгорая от любопытства, думал я. – Надо узнать – вдруг что'.

     Я на всякий случай пролежал минуты две, встал и на цыпочках подкрался к двери. Мне хотелось заглянуть в замочную скважину, но ничего не было видно – видимо, её специально чем – то заткнули.

     Как же ещё можно подглянуть, а лучше всего, подслушать? Через иллюминатор? Но он наверняка завешен, и к тому же, через него ничего не слышно. И внезапно меня осенило.

     Под камбузом находился склад пищевых продуктов. Вообще – то в него можно было попасть только через люк в поле камбуза, но я знал и другой способ. Стоило только зайти в соседнюю со складом каюту: жилую рубку, где в подвешенных к потолку гамаках, спали матросы. В перегородке, соединяющей эти два помещения, внизу была щель, около фута высотой. Неизвестно, как она образовалась, и почему её так никто до сих пор не заделал. Меня в этой щели интересовала только возможность проникнуть через неё в склад. Конечно, пробираться среди спящих матросов – дело рискованное, но меня обнадёживал тот факт, что спят они, как известно, чрезвычайно крепко.

     Взяв украденный когда – то из камбуза нож, хранившийся в самом тёмном уголке моей 'спальни' я на цыпочках выбрался на палубу и подошёл к двери в жилую каюту. Я открыл её и тут же был оглушён страшным по силе храпом, царившим здесь. Но я не обратил на это особого внимания – все мои мысли были обращены в другую сторону.

     Мне удалось незаметно проскользнуть среди спящих и залезть в склад. Тут же в темноте я нащупал лестницу, по которой незамедлительно поднялся.

     Я устроился на одной из ступенек. Надо мной был открытый по рассеянности кока люк. Впрочем, 'открытый' – это громко сказано – между крышкой люка и полом был просвет меньше мизинца. Но этого было достаточно, чтобы не только прекрасно слышать разговор наверху, но и даже увидеть обстановку, в которой он происходил.

     Я устроился поудобнее и начал слушать. Мне не удалось услышать начала беседы, пришлось слушать её с середины.

     -Вот ты, например, Алан, по какой причине присоединился к нам? – спросил Тёрнер кока.

     Палмер криво усмехнулся и проговорил:

     -Известно зачем! Хочу сделать бортовой залп по Хью – он чертовски надоел своими приказами и руганью. Теперь я даже стаканом рома горло промочить не могу из-за его чертовских приказов. «Туда не ходи, то не делай!». Надоело!

     Он помолчал немного и продолжил:

     -Но это не самое важное. Это – всего лишь гафель (самый маленький парус на судне, прим. авт.)! А вот грот (самый большой парус на судне, прим. авт.) – это...

     Тёрнер неожиданно перебил его:

     -Подожди, Алан! Про грот я сам скажу. А пока говорите, зачем кто к нам присоединился.

     -Меня вот что с курса сбивает, – сказал Нил Уилкинсон. – Я столько лет на «Чёрной Акуле» вместе с этим Хью плаваю по морям... Это ведь опасно – гораздо лучше мне бы было присоединиться к пиратской флотилии, а не к жалкой шхуне, которой даже не все одиночные посудины по зубам. Но я здесь, потому что одноглазый обещал мне давать в два раза большую, чем дают там. И что? Моя доля ненамного больше доли тех, кто сейчас плавает в караванах! Я требую, чтобы мне платили больше!

     Нил Уилкинсон был боцманом, никогда не имевшим никакого авторитета у команды. 'Ещё бы, – подумал я. – На месте капитана я бы тебе и шиллинга не заплатил: зря только ром переводишь!'

     -А мне он просто надоел! – заявил Кори Гудвин, матрос, известный мне как величайший на свете дурак. – Я хочу другого капитана. Этот надоел командовать!

     'Дурак он и есть дурак, – усмехнулся я в темноте. – Да будет ему известно, любой капитан должен командовать! Больше никаких причин не имеет, просто надоел ему капитан. Тьфу!

     Собравшиеся сидели в полутьме – только посередине помещения горела свеча. Я видел через щель мрачное лицо Тёрнера, державшего в зубах дымящуюся трубку. Он явно что-то обдумывал: других он слушал без внимания, вопросы, видимо заготовленные, задавал автоматически.

     -А знаете что, ребята, – вдруг сказал помощник капитана, и понял, что он на что-то решился. – Знаете что? Давайте-ка сделаем так. Нил, и ты, Гудвин, дайте клятву, что никогда и никому без моего разрешения не расскажете о том, что сейчас услышите!

     Уилкинсон тут же проговорил:

     -Не видать мне ввек рома, если скажу!

     А Гудвин схватил себя за горло и произнёс:

     -Болтаться мне нок-рее, если скажу кому-нибудь!

     -Хорошо, – сказал Тёрнер. – Наклонитесь-ка ко мне поближе...

     Две головы тут же склонились к нему.

     -Ребята, я сейчас расскажу вам страшную тайну. Слушайте меня внимательно. У Хью на одном из необитаемых островов, как раз на том, куда мы плывём, спрятаны сокровища: золото, серебро, алмазы, деньги, в общей сумме более девятисот тысяч фунтов.

     Два заговорщика ахнули. А Тёрнер продолжал:

     -Я знаю, откуда они у него. Однажды, когда мы на нашей посудине дрейфовали вдоль берегов Африки, подкарауливая купцов, нам попались золотые прииски (не буду подробно об этом рассказывать – это слишком долго). Они принадлежали какому-то знатному англичанину – он открыл их и тщательно скрывал от властей – не хотел, видимо, платить налоги. Мы ограбили эти прииски. Денег у нас было огромное количество, и мы собирались прокутить их где-нибудь. Но Хью, сказав, что наша посудина развалится после первого же шторма, силой заставил нас остановиться у одного острова, на котором раньше бывал Долговязый Бен (кличка знаменитого пирата Генри Эвери, прим. авт.) и выгрузить там золото. Многие не собирались спускать паруса и требовали идти в Англию, но одноглазый пообещал взять с собой небольшую часть сокровища, вернуться в Англию, и, приобретя там корабль побольше, вернуться за деньгами. Нам пришлось согласиться – ведь старый «Скиталец» действительно уже сидел в воде ниже ватерлинии. Хью ещё с несколькими матросами высадился на остров и там запрятал куда-то сокровища. А потом, когда вернулся на судно, сказал, что те, кто с ним были, пытались украсть часть золота. Мы, как дураки, поверили ему и вздёрнули их на реях. И только потом, уже после этого, сообразили, что теперь надувший нас одноглазый остался единственным человеком, который знает, где сокровища. Мы собирались его прикончить, но не решились – ведь вместе с ним за борт улетела бы и тайна клада!

     Все слушали, затаив дыхание. А Тёрнер всё говорил...

     -В общем, когда мы были в миле от английского берега, Хью отправил нас, людей из команды Чёрной Бороды, в шлюпке на берег. Он поручил нам закупить продуктов. Приказ был глупый, никто не мог понять, зачем это нужно – ведь мы уже скоро должны были зайти в Портсмуд, чтобы продать корабль и купить новый. Да и к тому же, кто мог знать, не уплывут ли за сокровищами без нас те, кто остался на шхуне. Но Хью пригрозил протянуть нас под килем, команда была на его стороне... В общем, мы уплыли.

     Помощник капитана ненадолго замолчал.

     -И что дальше? – спросил Уилкинсон.

     -А потом... В городе мы задержались. И спустя два дня, когда мы вернулись к своей спрятанной шлюпке, в ней сидел Хью. Один. «Скитальца» нигде не было. Куда он его дел и как добрался до берега – неизвестно. Говорили, правда, что ночью деревенские жители слышали звук взрыва, доносившийся со стороны моря... Но, в общем, достоверно никто из нас ничего не знает. На остров мы больше, разумеется, не вернулись – Хью наотрез отказался. Но это не так уж и важно. Важно то, что Хью, будучи таким богачом, из своей команды делает нищих. Я уверен, что у него есть карта острова с пометкой, где зарыты деньги, и если мы свяжем или убьём его и перероем всю каюту, то наверняка отыщем эту самую карту. Раньше мы этого сделать не могли, потому что были уверены, что никакой карты нет и одноглазый держит в памяти всё это. Но недавно я, заходя вместе с Хью в его каюту, увидел на столе какую-то карту, явно начерченную от руки. Её одноглазый быстро прикрыл. Но я успел разглядеть, что на ней был нарисован тот самый остров! Так что, я думаю, пора отобрать эту карту у Хью. Силой. А после этого мы приплывём на остров и всё золото честно поделим. Вам нравится мой план?

     Остальные, конечно же, выразили полнейшее согласие. Как только они услышали о сокровищах, с их лиц тут же сошла сонливость. Они оживились и повеселели.

     Я прослушал речь Тёрнера, застыв на месте. От услышанного у меня глаза на лоб полезли.

     -Итак, мы убьём Хью? – спросил помощник.

     -Конечно! – отозвались остальные.

     -А когда мы это сделаем? Лично я предлагаю прямо сейчас! Сходим за оружием, да и прикончим его.

     -Правильно!

     -Так и сделаем! Пойдёмте!

     Заговорщики встали.

     -Стойте! – вдруг сказал Тёрнер. – Почему люк открыт?

     -Это я его захлопнуть забыл, – отозвался Палмер. – А что?

     -Ты чего, олух? – выругался Тёрнер. – Нас ведь через него подслушать могут. Ну – ка проверь, нет ли там никого!

     У меня сердце ушло в пятки. Я спрыгнул с лестницы и, нащупав в темноте бочку, спрятался за неё.

     Люк со скрипом открылся, и вниз спустился Палмер со свечой. Долго он осматривал все стены и вглядывался в мешки и бочонки. Я в своём укрытии дрожал, как осиновый лист.

     Наконец кок вздохнул и со словами 'Никого здесь нет!' вышел наружу и захлопнул люк.

     У меня отлегло от сердца. Однако тут же меня поразила мысль. 'Ведь эти подлецы пошли убивать капитана!'

     Я никогда не имел особой любви к Джону Хью. Конечно же, её не прибавилось после того, что он взял меня на корабль не как 'смелого и сильного парня', а как бесплатного работника. Но сейчас почему – то мне стало жалко капитана, и я решил прямо сейчас, опередив заговорщиков, прокрасться к нему в каюту и сообщить обо всём. Быть может, здесь свою роль сыграло желание отомстить Палмеру за его бесконечные оскорбления и насмешки надо мной.

     Но, как бы то ни было, я пролез через щель и, прокравшись среди спящих матросов, вышел на палубу.

     Я зашагал к каюте Хью, особо не скрываясь, так как думал, что убийцы ещё вооружаются. Но я ошибся, и эта ошибка едва не стоила мне жизни.

     Внезапно я услышал торопливые шаги и негромкий окрик: 'Стой, кто там идёт?'. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что это один из заговорщиков. Я вскрикнул и кинулся бежать со всех ног.

     Уилкинсон (а это был он), конечно, узнал меня и со страшными ругательствами бросился в погоню. Он бы непременно догнал меня, но, на моё счастье, по дороге мне попался бочонок. Я, пробегая мимо него, толкнул его под ноги пирату. Тот упал, а я, спустя пять секунд, уже был у своей цели – капитанской каюты.

     Что мне было делать? Стучаться в дверь? Бесполезно. Преследователь настигнет меня скорее, чем капитан откроет. И я понял, что у меня есть только один вариант – залезть через окно.

     Я подбежал к нему и, одним взмахом ножа разбив стекло, заскочил вовнутрь. По моей правой руке, раненной осколками стекла, текли тёплые струйки крови, но я не обратил на это внимания.

     -Что случилось? Кто здесь? – закричал Хью, вскочив с постели. Он был в одной рубахе.

     -Сэр, это я, Джек! Вас хотят убить!

     Капитан всё ещё ничего не понимал, но после того, как засунувшийся в окно Уилкинсон выстрелил в него из пистолета, ему всё стало ясно.

     Боцман промахнулся. Хью схватил первый попавшийся под руку предмет – бутылку рома и швырнул ему в лицо Уилкинсону. Тот со страшным криком рухнул на палубу. Капитан, сорвав висевшие у него на стене два пистолета, и из одного прикончил кричавшего и корчащегося от боли Уилкинсона, а другой разрядил в живот бежавшему с мушкетом в руке Гудвину. Первый, конечно же, простился с жизнью, а вот второй, согнувшись, лежал на палубе. Хью, открыв дверь, выбежал и прикончил его кортиком.

     Именно в этот момент из – за угла выскочили остальные заговорщики с оружием в руках. Они, видимо, намеревались помочь своим товарищам, но увидев вместо них трупы, и стоящего с кортиком в руке капитана, остановились в замешательстве.

     -Бросьте оружие, ребята, – чрезвычайно спокойным тоном сказал Хью. – Вы проиграли, ведь нет в мире того, кто победил бы Одноглазого Краба.

     И пираты, имевшие возможность просто всадить в него пули, бросили оружие. Тут, видимо, опять сыграла роль способность капитана, с помощью совершенно спокойного поведения в таких ситуациях, где оно, казалось бы, неуместно, заставить других повиноваться.

     -Краб! – завопил Тёрнер. – Мы вовсе не задумывали ничего против тебя! Мы гнались вот за этими негодяями, которые сейчас распрощались с жизнью!

     -Хватит врать, Гарри! – усмехнулся Хью. – Ты погибнешь так же, как и они.

     -Краб, да ведь тебе это кто угодно подтвердит! Джек может подтвердить – он, наверное, видел!

     Да, этот седой, почти лысый старик, невысокий и довольно-таки толстый, догадался, кто раскрыл их замысел. И сейчас он смотрел на меня, умоляющими глазами, в которых была видна мольба. Тёрнер не раз оскорблял меня и выставлял на посмешище, но сейчас он, по сути, стоял передо мной на коленях и умолял меня о пощаде, ведь именно в моих руках была его дальнейшая судьба.

     Я не знаю, правильно ли я сделал. Но я не выдал их. Никого. Даже моего мучителя Палмера.

     Да, сэр, – сказал я. – Они действительно гнались за этими двумя предателями. Я подтверждаю!

     Одноглазый посмотрел на меня своим пронизывающим до костей взглядом. И я в первый раз выдержал этот взгляд.

     -То есть ты, Джек, подтверждаешь, что они не задумывали мятежа? – спросил меня Хью.

     -Да, сэр, – сказал я. – Подтверждаю!

     -Ну что ж, хорошо! – капитан обратился к заговорщикам. – Спасибо вам за преданность своему капитану! Можете идти.

     Пираты развернулись и пошли в каюту – досматривать прерванные сны.

     А Хью наклонился к моему уху и пошептал:

     -А тебе, Джек, спасибо! Огромное, бесконечное спасибо! Я тебя взял на корабль как бесплатного работника, а ты меня спас как настоящий друг. У тебя остались какие – то вещи в камбузе под лестницей?

     -Нет, сэр, – ответил я. – Если не считать той совершенно ненужной мне кучи тряпок, на которых я сплю.

     -Вот и прекрасно! Пойдёшь в мою каюту жить?

     -Конечно, сэр!

     -Отныне ты будешь спать со мной, и не на тряпках, а на койке. Подожди тут немного!

     Одноглазый убежал куда-то, и через минуту вернулся с койкой в руках, молотком и несколькими гвоздями.

     -Открой дверь! – сказал он.

     Я повиновался.

     Он занёс койку в свою каюту и приколотил её гвоздями к палубе в свободном углу.

     -Вот, Джек, ложись! Это тебе награда за твою смелость и честность!

     Я не то что лёг, я буквально рухнул на койку, утомлённый произошедшими ночью событиями. И хотя постель была не очень-то и мягкой, но мне она показалась мягче любой перины.

     Мои глаза сами собой закрылись, и я, пробормотав: 'Спокойной ночи, сэр', уснул.

Глава 4. Необычный пассажир.

     После этого происшествия у нас с капитаном появилось... не знаю даже, как сказать... что-то вроде дружбы. Впрочем, дружбой это не назвать – ведь её не может быть между волком и овцой. Лучше всего сказать так: наши отношения стали хорошими. Хорошими настолько, насколько это возможно в сложившейся вокруг меня обстановке.

     Мы стали интересны друг другу. Теперь капитан по-настоящему питал ко мне симпатию – не такую, какую он «разыграл» во время своего пребывания в трактире. Это был просто искренний интерес друг ко другу.

     Я увидел в этом коварном и жестоком пирате человека, человека, способного не только на убийства, но и на какие-то человеческие отношения. А Хью заботился обо мне как о своём родном сыне. В его зверской душе пробудилось что-то вроде сострадания к обманутому и, по сути, похищенному им мальчишке.

     Одноглазый Краб учил меня владению всеми видами оружия, морской навигации. Теперь я знал, как заряжать пушку, стрелять из мушкета, прокладывать маршруты, измерять расстояние по карте, узнавать глубину, скорость судна, определять местонахождение корабля... Этим, и ещё многим другим я обязан моему 'педагогу' – Джону Хью.

     Я стал любимчиком всей команды. Палмер, у которого я когда-то был чем-то вроде раба, уже не загружал меня работой – только пол изредка помыть, да овощи кое-когда почистить. Он угощал меня разными вкусными блюдами и учил их готовить.

     Тёрнер частенько, встретив меня, объяснял что, где, почему и как на корабле. С ним я выучил названия мачт и парусов.

     Штурман Саймон Филипс по кличке Череп, тоже участвовавший в недавнем заговоре, каждый день рассказывал мне какие-то интересные истории из своей жизни. Впрочем, капитан делал тоже самое. У них было своего рода соревнование: кто кого интереснее расскажет историю.

     Подчас эти рассказы были страшными, леденящими сердце – в них повествовалось о крови, убийствах и казнях. После таких я долго не мог уснуть. Однако, в основном это были весёлые сценки из жизни моряков.

     Наверное не стоит объяснять причину, благодаря которой ко мне особенно хорошо относились бывшие заговорщики.

     На всём судне лишь только корабельный хирург Роберт Хайг, имевший деревянную правую ногу, обращался со мной, как с щенком. Этот Хайг – ужасный человек, и впоследствии он ещё покажет свою натуру.

     И вот однажды (это произошло через двадцать четыре дня после события с сорванным мной убийством) случилось одно очень важное событие, с которого, по сути, и начались все наши приключения.

     Началось всё с того, что мы захватили одно из попавшихся на пути судов. Это был довольно-таки большой бриг, плывший под испанским флагом.

     Я никогда не участвовал в грабежах, и этот был не исключение. Я только краем глаза видел его.

     Как обычно это бывает во время боя, палуба брига залилась кровью. Слышались крики и стоны, ругательства и выстрелы. Я удивлялся, как в такие моменты преображался Хью! На его лице не оставалось ничего человеческого. Теми руками, какими он вчера рисовал на куске доски секстант и астролябию, сегодня он убивал людей. В его глазах, где недавно светилась доброта, сверкала злоба и жестокость. Голос, по временам бывавший ласковый, становился грубым и хриплым.

     Одноглазый Краб обладал немаленькой физической силой: одним взмахом тесака он частенько укладывал двоих, а то и троих человек. Он прекрасно стрелял, всегда, например, попадая с первого раза в подкинутую бутылку.

     По его словам, всем этим он овладел в совершенстве во время плаваний с Чёрной Бородой (иначе Эдварда Тича). Если верить ему, там он был штурманом, и участвовал в таких страшных делах, о которых если начать рассказывать, то бумага не выдержит.

     Я слышал, например, историю о том, как Тич по совету Хью скормил акулам тридцать шесть человек с захваченного судна, ещё семерых заставил пройтись по доске, а остальных протянул под килем. И это, по его словам, были ещё 'цветочки'. 'Хуже старика Тича не было на свете человека!' – говаривал наш капитан.

     Впрочем, я отвлёкся.

     Только половина команды брига оказала сопротивление, которое пираты, впрочем, очень быстро сломили. Другая половина побросала оружие, подняла руки вверх и, стоя на коленях, умоляла о пощаде.

     Выживших 'драчунов' Хью приказал выкинуть за борт. Я слышал крики этих несчастных – они даже не успели утонуть, их проглотили акулы.

     Весь оставшийся экипаж захваченного корабля связали по рукам и ногам. Одноглазый, наводящий ужас своей свирепостью, в наполовину разорванной и залитой кровью рубахе, рявкнул:

     -Ну что, испанские псы, есть у вас, чем откупиться?

     -Есть, очень ценное есть! Возьмите его, а нас пощадите!

     -Что это и где?

     Один из пленников, видимо, капитан, на плохом английском простонал:

     -Пощадите нас, я всё сейчас скажу! В камбузе сейчас спрятался наш пассажир, ради которого этот бриг и был снаряжён!

     -Думаешь, он меня заинтересует? – страшно загоготал Хью. – Нет, нам надо что-то ценное! Вот если бы он был король, я бы взял за него порядочный выкуп! А всякие пассажиры мне не нужны!

     Одноглазый повернулся к Тёрнеру:

     -У них тут ничего нет на судне! Выкинь их за борт!

     -Стойте, господин мой! – завопил, обливаясь слезами, капитан испанцев. – Вы не поняли! Это не обычный пассажир, это самый богатый феодал Испании – Бэлтрэн лос Ортего!

     Это имя знал даже я – слишком уж был известен своим богатством этот государственный деятель Испании. Крупнейший феодал, владеющий землями не только в своей родной стране, но и в Америке, имеющий собственные золотые прииски... Всего того, что ему принадлежало, и не перечислишь!

     -Ради него мы снарядили это судно, – продолжал говорить капитан испанцев. – Мы – охрана Ортего, экипаж его личного судна, плывём в...

     -Мне плевать, куда вы плывёте! – перебил Хью, у которого загорелись глаза. – Мне нужен этот Ортего, и если мне удастся взять его живым, то мы отпустим вас, а если нет, то скинем за борт! Понятно?

     Одноглазый, приказав матросам сторожить пленных, с пистолетом в руке побежал к камбузу. С собой он взял только Тёрнера и меня: я хотел посмотреть на лос Ортего. Мы достигли нужной каюты.

     Капитан дёрнул ручку двери, но она не поддавалась.

     -Закрылся, подлый! – проскрежетал он. – Джек, сбегай за топором!

     Когда я принёс нужный инструмент, Хью схватил его, размахнулся и ударил по одной из петель, на которых держалась дверь. Та со звоном отлетела. То же самое он проделал и с другими петлями, а потом, когда повисла на одном закрытом замке, просто выломал её.

     Тут же грянуло два выстрела, за ними ещё два. Хью с криком схватился за раненную руку, из которой обильно потекла кровь.

     Мы увидели стоящего человека с дымящимися пистолетами в руках, и Тёрнер тут же кинулся на него с топором. Он бы зарубил его, но Одноглазый Краб успел крикнуть:

     -Не смей его трогать!

     Штурман опустил оружие и с нескрываемым удивлением посмотрел на Хью, который уже успел здоровой рукой наставить на испанца пистолет.

     -Мы его оставим в живых, и возьмём за него выкуп, – пояснил капитан. – Выкуп не меньше пятидесяти тысяч фунтов стерлингов, или, например, двухсот пятидесяти тысяч песо.

     Тут Ортего, размахнувшись, ударил кулаком Тёрнера. Тот отшатнулся, и испанец кинулся к выходу.

     Однако тут его встретил капитан, который тем же самым приёмом отбросил сбежавшего назад.

     А тут и Тёрнер подоспел. Он сбил испанца с ног и, усевшись у него на спине, скрутил ему руки.

     -Джек, сбегай за верёвкой, – приказал Хью. – Связать этого олуха надо!

     Я принёс верёвку, штурман связал Ортего руки за спиной и мы подняли его на ноги.

     -Что вы будете со мной делать? – вдруг спросил он на чистом английском, исподлобья оглядывая нас своими маленькими злыми глазами. – Вы собрались брать за меня выкуп?

     Одноглазый Краб, перевязывавший себе рану, кивнул.

     -В таком случае мне надо написать письмо жене, что бы она распорядилась этими деньгами – сколько их там надо? Пятьдесят тысяч фунтов? Многовато, но ничего не поделаешь!

     Сразу было видно, что этот человек не привык подчиняться, он привык руководить.

     -Письмо написать? – равнодушно переспросил Хью. – Да, пожалуйста, пиши!

     -Мне нужны бумага, перо и чернила!

     -Веди нас в свою каюту, там у тебя точно есть бумага, перо и чернила!

     Капитан таким образом хотел первым увидеть самую многообещающую, с точки зрения грабежа, каюту на этом корабле. Довольно примитивная хитрость, и пленник, человек не глупый, сразу же разгадал её.

     -Было бы куда вести, – усмехнулся он. – У меня нет своей каюты.

     Ложь была слишком очевидна. Теперь настала очередь Хью усмехаться.

     -А где же ты спал? На полу? Или с матросами, в гамаке?

     -Я спал в капитанской каюте вместе с капитаном.

     Хью смерил его презрительным взглядом и издевательски спросил:

     -У его ног спал?

     Ортего вспыхнул и проговорил:

     -Мистер! Помните, с кем имеете дело! И не забывайтесь! И вообще, вы должны ко мне на 'вы' обращаться!

     -Знаете, мистер лос Ортего или как вас там, синьор лос Ортего, на кого вы сейчас похожи?

     -На человека, защищающего свою честь!

     -Нет, синьор, вы ошибаетесь. Вы похожи на петуха!

     'Синьор' побагровел.

     -Да, вы похожи на петуха! – всё так же спокойно продолжал говорить капитан. – Петух, который требует, чтобы к нему повар обращался на 'вы'.

     -Собака! – взревел Ортего. – Палач!

     -Хватит нюни распускать! – рявкнул одноглазый. – Говори мне, где твоя каюта! А иначе ты почувствуешь на зубах вкус рукоятки вот этого вот пистолета!

     -Моя каюта на корме, – процедил Ортего. – Как спустишься по трапу, первая дверь налево.

     -Вот и прекрасно, – усмехнулся капитан. – Сейчас мы отведём тебя в твою каюту, там ты всё напишешь.

     Через пять минут Ортего уже писал что – то по-испански, на листе бумаги, за столом в своей каюте. Руки ему развязали, но без охраны он не остался: я, стоя невдалеке от него, держал его на мушке пистолета. Капитан и его помощник тем временем грабили каюту.

     Они нашли немало денег – испанских песо, которые тут же присвоили себе.

     Спустя полчаса наш корабль отделился от брига, капитан которого держал в руке письмо Ортего. Хью назначил место, где 'Чёрная акула' будет ожидать выкупа за пленника, капитан брига пообещался не больше, чем через месяц, приплыть туда с двухсот пятьюдесятью тысячами песо.

     Когда судно Ортего, превратилось, наконец, маленькую точку на горизонте, Хью созвал всю команду на шканцы.

     -Ребята, – сказал он, вставая на бочку. – Я назначил выкуп за нашего пленника: двести пятьдесят тысяч песо или же пятьдесят тысяч фунтов. Место, где мы будем ждать корабль с выкупом, находится невдалеке от одного известного мне необитаемого острова, где мы, наконец-то, сможем попировать с ромом в руках.

     -Ура Одноглазому Крабу! – грянул дружный хор голосов.

Глава 5. Что за чертовщина?

     Вечером того же дня, перед сном, Хью подробно рассказал мне всё, что знал о том острове, к которому мы плыли (я буду называть этот клочок суши островом Одноглазого Краба).

     Я не буду пересказывать полное описание, а приведу лишь самое важное. Остров был около восьми миль длиной и четырёх миль шириной. На нём было несколько бухт (огромная бухта Пальм, больше похожая на залив, бухта Базальтовой Скалы, бухта Чёрной Бороды и Восточная бухта), одна гавань, носившая название Тихая и включавшая в себя бухту Счастья), небольшой полуостров Парусов, четыре холма: Большой холм, Малый холм, холм Огромного Дуба и холм Двух Черепов; две реки: узкую, извилистую под названием Абордажный Крюк (по своей форме она действительно напоминала его) и широкую, с медленным течением под названием река Долговязого Бена (на её берегу этот знаменитый пират выстроил неприступный форт, который впоследствии спас нас). Кроме того, на восточном побережье находился горный хребет Фальшборт. Именно водное пространство между ним и полуостровом Парусов образовывало Тихую гавань. А невдалеке от гор было небольшое озеро Анкерок.

     Когда я спросил у капитана, откуда он знает столько об этом острове, то получил ответ:

     – Я, когда ещё был юнгой вроде тебя на корабле Чёрной Бороды, мы здесь кренговали свои суда, а особенно старались над флагманом 'Месть королевы Анны'. Они были потрёпаны в схватке с четырьмя военными фрегатами, которые встретились нам около Кубы.

     -Четыре военных фрегата?! – изумился я. – Так как же вы смогли на своих трёх посудинах победить этакую флотилию?

     -Старик Тич всё мог. Тогда фортуна улыбнулась нам, а особенно мне – я два раза возглавлял абордажные атаки, заменял убитых командиров, несмотря на то, что был всего лишь юнгой.

     -Два раза... – повторил я. – И вас не убили?

     -Разве не видно? – усмехнулся одноглазый. – Я пока ещё живой! Но там бой был страшный – из наших ста двадцати с лишним человек выжило только пятьдесят девять. У меня в руках в щепки разлетелся от попадания в него мушкет, а одна из пуль сбрила волосы на голове. Но я выжил.

     – А, понятно...

     Я, конечно же, подозревал, что Хью побывал на острове не когда кренговал суда Чёрной Бороды, а когда зарывал сокровища, но виду не подал, т.к. успокоил себя мыслью: 'Мне, разумеется, гораздо больше хочется верить, что там зарыт клад, но ведь это только выдумки Тёрнера и его дружков!'

     Как оказалось впоследствии, эти 'выдумки' оказались чистой правдой! Впрочем, не стоит забегать вперёд.

     Спустя два дня после этого разговора, случилось событие, которое нельзя оставлять без внимания.

     Это произошло часов в одиннадцать утра. Я сидел в камбузе и смотрел, как Палмер готовит пудинг.

     -Эх, Джек, – болтал он, размешивая тесто. – Со страшным человеком ты связался!

     -Это вы про Хью? – поинтересовался я, с хрустом жуя яблоко. – Если про него, то я не согласен!

     -Про него, про него! Просто ты его ещё не до конца знаешь!

     -А вы так до конца?

     -Нет, но, во всяком случае, больше, чем ты. Я с ним плаваю уже двадцать первый год, а ты только первый. Я помню его ещё юнгой на корабле Тича, помню бравым штурманом, зарубившим капитана. Известно ли тебе, например, о том, как он в одиночку взорвал свой собственный корабль, а сам вышел сухим из воды?