Текст книги "Кадеты (СИ)"

Автор книги: Александр Сафонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Ночь спал плохо, снились кошмары, иконы, Артур и почему-то Тяпа. Только повзрослевший и за что-то злой на меня. Разбудила звонком Эрика.

– Ты за мной заедешь? Мы автобусом поедем?

– Отец обещал свозить, он тоже хочет посмотреть на ту икону, как специалист. Жди, через пару часов заедем.

Только намазал лицо кремом для бритья – новый звонок. Некий «Антоха колеса». Не хочу даже догадываться, какие могут быть колеса у этого, незнакомого мне Антохи. Не буду ни с кем общаться, крайний срок завтра. отправлюсь исправлять ошибки.

Машина у отца другая, вместо знакомого мне «Volkswagen Tiguan» – белая «Тойота RAV4», с немного поцарапанным крылом. Спрашивать не стал, где он зацепился, чтобы не выслушивать снова про амнезию. Заезжаем за Эри, та забравшись на заднее сидение здоровается с отцом как с хорошо знакомым. Впрочем удивляться нечему, если отец улаживал вопрос с моей дракой, то Эрику точно опрашивал.

– Роман вчера интересовался моим мнением по поводу темнокожих внуков, – сдает меня батя.

– Правда? Вы не возражаете? – обрадовалась Эрика. – Только скоро не обещаю, сначала учебу закончу.

Разговаривают словно меня с ними нет, и так настроение ниже плинтуса. Ломаю голову, а как я собственно собираюсь исправлять будущее? Отправиться насовсем в прошлое пока доберусь до нужного мне года? Попаду ли я в тело Вяземского если закажу нужный мне 1929 год? И какую дату выбирать? А вдруг Вяземский вообще ни при чем, а икону вернул Артур? Не исключено мне придется совершить не один переход, прежде чем попаду в нужное место в нужное время. Так я поломаю всю свою жизнь и психику. Эрика наконец заметила мое состояние, прижалась, взяла руки в ладошки. Дальше едем молча. У собора множество народа, завтра праздник Крещение, к вечеру начнут святить воду. Внутри народа тоже много, раньше я тут не был, возможно так всегда. Богатое убранство проходит мимо моего сознания, озираюсь в поисках иконостаса. Вокруг так много изображений Христа и святых, что трудно понять, где же обычные иконы? Наконец заметил, в левом и правом углу иконостасы с иконами нужного мне размера. Отец пошел по другому пути, направился к группе священников у алтаря. Надеюсь у него получится, мне нужна дата!

– Как он выглядит? – Эрика не отстает от меня. – Роман этот?

Молча достаю смартфон, показываю снятое вчера фото. Долго я изучал нашу икону, ни к каким выводам не пришел. Если бы я уделил «той» иконе столько внимания, прежде чем отдать, то знал бы каждую царапинку и оттенок цвета. А так увы, могу сказать лишь что сходство очень большое.

– На тебя похож, – выдала Эрика.

Зашибись! Может мне отправиться во времена этого Романа Кесарийского, тогда он не станет святым и вопрос с иконой отпадет. У меня неплохо получается портить все за что возьмусь.

Долгог искать не пришлось, искомое обнаружила Эрика в нижнем правом углу. На расстоянии полутора метров от меня точнешная копия той иконы что висит у нас. Или дубликат. Но какая из них та, найденная мной в хижине людоедов? Как жаль что нельзя было сделать подарочную надпись. А впрочем, не столь это важно, мне нужна дата! А вот и отец в сопровождении весьма скромно, по сравнению с остальными, одетого священника.

– Вот эта самая икона, – указывает священник.

– Да, вот мой сын, он уже сам обнаружил. Рома, это отец Сергий, мы с ним встречались ранее.

Обмениваемся с отцом Сергием обычным рукопожатием. Хоть какое-то разнообразие, а то я ожидал и этот Михаилом окажется.

Отец Сергий оказался всего лишь диаконом. И хотя со временем был напряг в предверии праздника, довольно долго с нами обсуждал всю эту интересную историю. Он согласился с предположением отца, что иконы вполне могут быть написаны одним иконописцем и в одно время. Книги, в которых указаны точные даты всех событий со дня основания собора, сохранились. Но искать в них нужные записи долгое дело и в ближайшие дни никто этим заниматься не будет. Отец Сергий привлек к обсуждению еще двоих священников, в ходе диспута они немного поспорили, но пришли к общему мнению: иконы из Луганска привезли летом 1929 года, предположительно в июле, а в сентябре неизвестный мужчина принес три пропавшие иконы.

– Возможно небольшое отклонение, например конец июля или начало августа, – утверждает отец Василий, добродушный толстячок с рыжей бородкой. – Как только у меня появится свободное время я обязательно найду эту запись и сообщу вам.

Отец не понимает моей настойчивости с датой, его больше интересует возраст этой иконы. Но разрешения провести экспертизу ему точно никто не даст, даже дотронутся до иконы и то нельзя. Но все в один голос уверяют, что икона старая, лет сто пятьдесят это как минимум.

Обратно еду уже чуть веселее, месяц это допустимый для меня период, завтра же отправлюсь в проверочную вылазку в двадцать девятый год. Вяземскому должно быть 22–23 года, заодно узнаю, чем он занимался в это время.

– Эрика, тебя домой? – уточняет отец.

– Нет, я с Ромой! – потом шепчет мне на ухо. – Маме сказала я у Дианки. Ты же не возражаешь?

Я не возражаю, неизвестно будет ли у меня еще возможность переспать с мулаткой. А то, вдруг возвратившись, окажусь девочкой. Интересно, мне дали имя еще до того, как узнали пол, а если бы была девчонка? Романа? Ромуальда?

По приезду отключив телефон, уделил все вечернее и ночное время Эрике. Сто лет ведь никого не было! А если застряну там, то еще столько же не будет. В результате утром измотанный и невыспавшийся.

– Давай тебя перекрасим и прическу поменяем, – предлагает Эрика. – Тогда тебя не узнают и никуда ехать не придется. У меня подруга в салоне работает, могу записать.

– Думаешь? – с сомнением смотрю в зеркало. – Если сделать блондином, пожалуй может прокатить. А долго краситься?

Красили недолго, стрижку дольше делали. Осветлили и брови, предлагали даже интимную стрижку. Эрика сказала, что сама мне сделает «там» прическу. Себя я не узнал в результате. Осталось изменить голос для надежности, но это сложнее. Селина, подруга Эрики, посоветовала говорить чуть медленнее, растягивая слова. Потренировался, как по мне неплохо получается. Можно отправляться в «Хронограф»

– Не жди меня, после возвращения мы с тобой уже не будем знакомы, но я постараюсь добиться твоего расположения, – прощаюсь с Эрикой.

– Я бы тебя не отпустила, но мама это святое, – Эрика обнимает меня за шею. – Я обожаю белые каллы и розы, вообще всё белое. Это чтобы тебе легче было познакомиться со мною. Еще люблю испанские вина и морепродукты, от приглашения в испанский ресторан я не откажусь. А если предложишь слетать на каникулах в Барселону то я твоя!

– Тогда до встречи в будущем!

Менеджер в «Хронографе» та же самая. На лице отрепетированная улыбка, ни капли узнавания. Стараясь говорить как прибалт обсуждаю условия.

– Я вот в Луганске первый раз попробовал, мне понравилось. И персонаж интересный, хотел бы узнать, что с ним в дальнейшем произошло. У вас также есть тариф один к двадцати четырем?

– Да, разумеется, все наши филиалы работают одинаково. Ваш паспорт, пожалуйста и карту клиента!

– Ой, а паспорт я забыл! Разве карты недостаточно, мне далеко возвращаться и сегодня тогда уже не успею.

После недолгого сопротивления вопрос улажен, заказываю два часа в 1929 год. Двое суток будет вполне достаточно, чтобы разведать обстановку. Угадать с первого раза не надеюсь, зато сразу смогу отправиться повторно в нужное время. На этот раз отправляюсь неподготовленным, ничего не знаю про этот год. Но мне историю не менять, я эгоист, мне важна моя семья.

Глава 17

Детский плач. Откуда взялся ребенок? В офисе кроме меня посетителей не было. Или я уже… Открываю глаза. А я надеялся, что меня разбудит Артур, своим – «Вяземский»! Взамен только захлебывающийся плач ребенка, причем где-то близко. Встаю с продавленного кожаного дивана, лежал одетым и даже обутым! Солнце светит в окно, форточка открыта, за окном запыленная листва, судя по всему сейчас лето. Комната ничем особым не выделяется, только отсутствие техники указывает на прошлый век. Успокоит кто-нибудь этого ребенка? Прохожу в соседнюю комнату, откуда доносится плач. В детской кроватке, держась за прутья, стоит маленький мальчик, не более двух лет от роду. Что мальчик, видно, так как он в одной коротенькой маечке. При виде меня заревел еще громче. Нет, я с детьми такого возраста обращаться не умею! Разворачиваюсь, иду искать помощь, за спиной на несколько секунд утихло, возможно от удивления моим нестандартным поступком, потом возобновилось с еще большей силой. Кухня маленькая и тоже пустая, в смысле – людей в квартире не наблюдается. Я что, отец одиночка? Только сейчас вспоминаю: кто я и зачем здесь, ребенок совсем с толку сбил. Бросаюсь к зеркалу, по пути проверяя, что у меня в штанах – уж не мать ли я одиночка! Слава богу, не мать! Лицо в зеркале незнакомое, но сходство с подростком Вяземским несомненное. Парень – брюнет, с короткими, чуть вьющимися волосами, возраст совпадает. Остается дождаться мать этого ребенка и прояснить обстановку. Но если не успокоить малыша я скорее дождусь милицию или соседей.

– Ну, чего тебе нужно? – подхожу к кроватке. Ребенок на меня не реагирует, ручки не тянет, продолжает орать. Из моих ограниченных знаний в выращивании детей, могу предположить: он хочет есть или обделался. Характерного запаха не слышно, а кормить его я не рискну.

– Иди ко мне, – попытка взять на руки оказалась успешной, возможно сработали врожденные навыки этого тела. Видимо этому засранцу нужно было только внимание, потому что сразу притих. С ребенком на руках провожу дальнейшую разведку. Газета «Правда» на подоконнике датирована июнем 1929 года, но выглядит довольно старой. Выглядываю в окно: местность незнакомая, вид на внутренний двор в котором довольно оживленная жизнь. В луже у дома резвятся ребятишки, у подъезда на лавочке бабки сплетничают, а ведь всего семь утра, если верить солнцу и часам на руке. Часы, кстати говоря, не из дешевых, «PAUL BUHRE», если мне не изменяет память, делались в Швейцарии. Да и одет я солидно – пиджак, галстук, не иначе при должности. Или как вариант – блатной вор или бандит.

Услышав звук открывающейся двери, иду в коридор. Уже догадываюсь, кого я увижу, как догадался о происхождении мальчика. Не ошибся, Маша совсем не изменилась, разве что чуть грудь подросла и попа.

– Доброе утро, – на всякий случай здороваюсь, нужно же как-то начать беседу. Кто знает, когда мы виделись.

– Вообще-то уже вечер. Ты что, спал?

– Ага, немного придремали с Мишей.

– Ясно. Спасибо что согласился посидеть с ним, больше я тебя не задерживаю. Ты же так торопился! – с заметной иронией говорит Маша.

Знать бы еще, куда я торопился! В любом случае мне некуда идти пока не проясню обстановку.

– Ничего, успею. Кофе выпью, поболтаем. – Прохожу вслед за Машей на кухню, все так же с ребенком на руках.

– Кофе? – удивленно подняла брови Мария. – Ты же знаешь, что я его не пью. Нужно было с собой приносить. Могу предложить чай, но только скоро мама придет. Ты горишь желанием с ней пообщаться?

– Ну не особо, – пытаюсь понять крупинки полученной информации. Судя по всему, я тут не живу, а присмотрел за сыном по просьбе Маши. И с тещей у меня неважные отношения. Но куда мне идти, вот вопрос! – Слушай, а ты крестного Миши давно видела?

– Откуда ты знаешь? – удивление Маши несоизмеримо с вопросом.

– Что именно?

– Что я крестила Мишу и что крестный… А ты кого собственно имел в виду?

– Артура разумеется, или кто другой крестный?

– Он. И ты так спокойно спрашиваешь? – продолжает удивляться Маша. Палюсь я по полной, но что делать, правду я могу только Артуру говорить.

– Так ты знаешь где он? – ставлю вопрос конкретно.

– Зачем тебе знать? Или надумал помириться?

– Да! Я был неправ и хочу извиниться! – радуюсь, что хоть что-то проясняется.

Маша задумчиво покачала головой, продолжая выкладывать из корзинки продукты. Молоко, хлеб, маргарин.

– Так ты мне поможешь его найти? – не дождался я ответа.

– Я не уверена, что он захочет с тобой общаться. Но если ты на самом деле осознал…

– Да, осознал! У меня один друг и я не хочу его терять!

– И тебе понадобилось пять лет, чтобы это понять?

Пять лет в ссоре? Что за кошка между нами пробежала? Но в любом случае без его помощи мне не обойтись. С трудом дожимаю Машу, она называет адрес.

– Гольмана? А это где? – такой улицы не помню.

– Она Старопочтовой называлась раньше, ты должен знать. Спросишь у своей Нюсечки!

Ага, Нюся оказывается уже «моя», вот почему я тещи боюсь. Только где ее искать…

– Ну пока сынишка! – целую Мишу и передаю Маше. У той очередной шок.

– Ты точно заболел! Мамы тут нет, зачем спектакль играть?

– Я зайду завтра, ладно? – нужно уходить, пока меня не раскрыли. – Ты во сколько будешь?

– Зачем?

– Разговор есть!

Что же за отношения у нас такие непонятные? Если и Артур не захочет со мной общаться, то не знаю что и делать. Где я буду Нюсю искать? Интересный тип этот Вяземский: с другом поссорился, ребенка заделал и ушел к другой. Или он и был такой гнилой, просто я этого не знал. Но его жизнь я не собираюсь проживать вместо него, мне бы со своей разобраться.

С помощью расспросов прохожих нахожу нужную улицу. Дом тоже легко нашелся, а вот квартиру искал долго, пока дворник не направил в подвал. Артур что, бомж? Подвал выглядит жилым, такие же двери, как и в квартирах наверху. Вот и нужная 13а, стучу. Двери открывает незнакомый парень лет семнадцати, глаза при виде меня округляются.

– Ростислав Аркадиевич?

– Можно не так официально. Артур тут живет?

– Артур? А, вы Сёму хотите видеть?

За спиной парня появляется легко узнаваемая фигура. Я чуть не бросился его обнимать, вовремя вспомнил об их конфликте. Мне что теперь, извиняться за то, чего не делал? Выражение лица Артура скорее удивленное, чем враждебное, возможно Маша преувеличила масштаб трагедии.

– Здравствуй. Что-то случилось? – а вот голос холодный, напряженный.

– Да, случилось. Пустишь в квартиру или тут говорить будем?

Артур посторонился, прохожу внутрь. Все-таки это не квартира, а именно подвал. Одна комната, стол заваленный книгами, на подоконнике баночки с красками, остро пахнет растворителем. В углу висит икона, но не святого Романа, а на другом столе лежат еще несколько икон, мольберт с холстом у окна. И знакомая клетка с Гектором висит в углу на крюке. Оборачиваюсь, оба смотрят на меня: Артур выжидательно, а парень с совершенно непонятным выражением, как нашкодивший котенок.

– Мы наедине можем пообщаться?

Артур кивнул парню, тот с неохотой вышел, еще раз бросив на меня загадочный взгляд. Поскольку Артур не проявляет инициативы, начинаю я.

– Мне нужна твоя помощь. Я не знаю, что происходило с той поры, как я оставил тебя и этого Вяземского в гостинице Луганска, в двадцать первом году.

– Ты вернулся, – прошептал Артур и сделал неуверенный шаг навстречу. С удовольствием повторяю его движение и мы обнимаемся. Вот это другой разговор!

После пары минут бессвязных восклицаний и тисканий друг друга, успокаиваемся и начинаем разговаривать спокойнее.

– Давай сначала я тебе расскажу, почему я снова здесь, а потом уже ты просветишь меня о текущих событиях, – предлагаю я.

Артур соглашается, я по возможности кратко освещаю всю свою эпопею при возвращениях в будущее. На этот раз недоверия со стороны друга нет, зато есть другие чувства.

– Так ты не насовсем, – упавшим голосом говорит Артур. – Я то думал…

– Мы поговорим об этом позже. Я бы с удовольствием остался и насовсем, но мне нужно сначала исправить то, что я натворил. Давай, твоя очередь, что было, что происходит.

– Ладно, слушай, – вздохнул Артур. – Тогда в гостинице, когда ты, проснувшись, ничего не помнил с момента нападения на поезд, я впервые засомневался: уж не правду ли ты мне говорил о своем попадании из будущего. А убедился, когда стали происходить события, которые ты предсказывал. Из Луганска нам пришлось поспешно уезжать, так как Вяземский был полностью неадекватен. Мы все-таки добрались до Одессы, Слава постепенно освоился с действительностью. Но он не хотел жить в стране большевиков и мы рискнули перебраться за границу. Пытались попасть в Румынию, но нарвались на пограничников и его ранили в руку. Нам удалось сбежать, вернулись обратно в Одессу. Деньги закончились, выступали с Гектором на Привозе, но зарабатывали мало, больше половины отдавали за место. Голодали, жили в катакомбах. Потом я рассказал Славе про Машу и мы отправили ей письмо. Адрес написали знакомого сапожника, через месяц получили ответ. Маша написала, что отец ее сейчас в Киеве, командующий округом, вот мы и решили поехать туда. Собирались долго, пока на дорогу накопили, одежду справили приличную, так что попали в Киев через три месяца. Отца Маши уже не было, его направили в Азию, там басмачи зашевелились. Потом случайно Вяземский обнаружил за подкладкой письмо от митрополита Луганского. Я забыл о нем, а Слава и не знал, а то бы мы в Одессе им воспользовались. В Киеве оставался открытым храм Николы Доброго, нас там приютили. Узнав, что я хорошо рисую, мне предложили учиться на иконописца, я согласился. Славе тоже предлагали стать послушником, но он отказался, воспользовался родством с тем Вяземским и его приняли на рабфак, помогли устроиться на работу в газету. Потом он вступил в комсомол, поступил в политехнический институт и его карьера резко пошла вверх. Стал комсоргом курса, потом института, увлекся борьбой с религией. На этой почве мы с ним окончательно и рассорились. Он стал приходить с комсомольцами в храм, устраивать митинги прямо в церкви. Хотел, чтобы я отказался от веры и снова был с ним. Чтобы из-за меня не страдали остальные, я решил сменить место службы. Как раз требовался помощник реставратора в Ростовской епархии, меня сюда и направили. А два года назад тут появился и Вяземский, сейчас он руководит комсомольской организацией области. Мы с ним не виделись, хотя Мария говорила, что он меня искал.

– Да, нелегко тебе пришлось, – сочувствую я. – Остальное могу домыслить и сам. Вяземский стал встречаться с Машей, заделал ей ребенка, а потом появилась Анюта и напомнила о его обещании. Кстати ты знаешь, где ее найти?

– Анечку? Нет, но Ваня знает. Ты его не узнал? Этот парень, что тут был, Шило его еще кличут.

– Шило? Нет, попробуй тут узнать, так изменился!

– А с Машей было не совсем так, как ты домыслил, – продолжил Артур. – Они встретились, но Слава был совсем не тот, которого она знала, у них не сложились отношения. Он тоже не особо ею заинтересовался и как предполагает Мария, общается с ней только из-за ее отца. Ребенок у нее не от него, кто отец не ведаю, но родители Марии считают отцом Славу. Он не отказывается, имеет какие-то свои соображения на этот счет, Мария тоже не хочет, чтобы знали о настоящем отце ребенка. Это не я, не смотри на меня так!

– Да я тебя и не подозреваю, – успокаиваю я. – Просто Санта-Барбара какая-то! Ладно, продолжай!

– Да по сути я все сказал. Ах да, ты икону хочешь найти похищенную! Так нечего искать, вот она.

Артур проходит к столу и снимает наброшенную ткань, опираясь на стопку книг, перед нами стоит та самая икона, ради которой я здесь.

– Так это ты ее? – шокирован я.

– Нет, конечно, такой грех на душу я бы никогда не взял. Меня предупредил протоирей о необходимости присутствовать при передаче икон из Луганской епархии, а я проговорился об этом Ване в разговоре. Он подумал, что иконы ценные и с, хм, друзьями…, отправились их встретить. Похитили три иконы, сбыли их барышнику за малую сумму. Я же, когда узнал о похищении, заподозрил Ваню, очень уж он виновато выглядел. Отпираться он не стал, сознался. К счастью барышник не успел еще их продать, я выкупил у него одну икону, вот эту, а остальные попросил сохранить, пока раздобуду деньги.

– Ванька, похоже, кадр еще тот! – я все еще в растерянности. – Почему ты не сообщил в милицию? Или своим, церковникам, пусть сами решают, как вызволить иконы. Или ты не хочешь их возвращать?

– Милиция ежели и возьмется за это дело, то иконы возвращать точно не станет. Это моя вина, я и должен сам выкупить и вернуть святыни. Когда все выкуплю так и снесу в собор. А пока вот…

Артур откинул ткань с мольберта, под ним немного недорисованная копия иконы святого Романа.

– Так вот откуда взялась вторая! – все стало на место. – Но возраст обеих икон специалисты указывали не менее двухсот лет!

– Через сто лет погрешность определения возраста увеличивается, особенно для хороших копий. Состав красок, оттенки идентичны, я и сам лет через пятьдесят не отличу, – усмехается Артур. – Шучу, отличу конечно, но не с первого взгляда.

– Ну что же, в основном все ясно, вопрос – что делать? Времени у меня менее двух суток, действовать предстоит быстро. Сначала разберемся с барыгой, заберем иконы, потом ты отнесешь их по назначению. А вот копию уничтожишь!

– Как можно уничтожить икону! – взвился Артур. – Ты не лучше своего предка!

– Тихо, успокойся! Она ведь не освящена и даже не дорисована!

– Ты бы свое дитя уничтожил?

– Ладно, х…, то есть бог с тобой, можешь оставить, но в таком случае отдашь ее тоже в любой храм. Мне важно чтобы она не появилась в тайнике моей бабушки! Хватит тебе суток дорисовать?

– Нет, мне еще седьмицу не меньше. Да и красок у меня недостает, вот как заработаю…

– Я не могу так рисковать, – настаиваю я. – Если оставить ее тут, не исключено что она попадет к Вяземскому. Придется мне еще раз навестить вас через неделю и проконтролировать. Да и относить придется мне, по преданию принес один из тех кто дарил, но тебя ведь знают!

– Я не возражаю, – быстро соглашается Артур. – Можешь и вовсе остаться, тогда точно все хорошо будет.

– У тебя и так будет все хорошо, – уверяю его. – Ты будешь директором музея в Москве, проживешь еще долго. Умрете с Гектором в один день, так что береги его!

Черт, а вот этого не нужно было говорить! Но уже поздно.

– Расскажи что у тебя за отношения с Ваней, насколько ему можно доверять и чем он занимается.

– Давай я чай поставлю, потом посидим, поговорим, – ушел от ответа Артур. У меня промелькнула мысль, уж не интимная ли у них связь? А что, женского присутствия тут не ощущается, а с чего парню, почти еще подростку, дружить со святошей? Но даже если это так, вмешиваться не собираюсь, это не мое дело, мне главное не натворить новых проблем.

Кофе у Артура тоже не оказалось, но и чай неплох. Только без сахара, заметно, что с финансами туго. Проверяю что у меня в карманах, раньше не догадался. Хм, партбилет, паспорт, блокнот с номерами телефонов, бумажник с небольшой суммой денег. Помня о ценах 21 – го года я удивился никелевой мелочи.

– А сколько запросил барыга за иконы?

– Романа я выкупил за двести рублей, а за две оставшиеся требует триста пятьдесят.

– Это много? – рассматриваю десятки и пятерки, всего насчитал сто шестьдесят рублей с мелочью. – Сколько хлеб сейчас стоит?

– Белый хлеб десять копеек. За двести рублей можно две лошади купить, – вздыхает Артур.

– Понятно. Ну рассказывай про Ивана, стоит ли с ним иметь дело.

– Он парень неплохой, только слабохарактерный. Я когда приехал в Ростов, первым делом навестил Вязовских, заодно разузнал о наших бывших подопечных. С ними нехорошо вышло, когда мы с тобой уехали они не захотели жить у Вяземских, не смогли подчиняться. Сбежали, промышляли на рынке с Кривым, потом Миша попался на краже, его забрали в милицию и отправили в исправительную колонию. Я как раз после этого приехал, в двадцать шестом году. Нашел Анечку с Ваней, долго их уговаривал, убедил пойти учиться в заводское училище. Мария помогла с начальством уладить вопрос, дали им общежитие и питание как сиротам. Только Ваня вскоре бросил, сильно он отставал от остальных, его дразнили, а он обидчивый. Приютил я его, но у меня у самого трудно с деньгами, церковь притесняют, за работу получаю только продуктами и то мало. Подрабатываю иногда, вывески рисую и афиши, но это редко. А Ване стыдно меня объедать, а на работу не берут, вот он и связался снова с жуликами с рынка. Анечка та молодец, закончила училище, работает машинисткой в бухгалтерии завода. Ну а как ты приехал, в смысле Вяземский, встретилась с ним, напомнила о его обязательстве. Девушка она красивая стала, никто бы не отказался с ней встречаться. Тебе дали квартиру служебную, вот там вы с ней и живете. Ваня как-то раз был у вас, но ты его прогнал.

Блин, хоть в самом деле оставайся насовсем, вот увижусь с Аней, узнаю если он и ее обижает…

– Ясно все с вами, – решительно поднимаюсь. – Зови Ваньку, дело есть к нему. Помнишь, на чердаке я прятал золото, вы его не забирали?

– Нет, Ваня говорил, что они искали, но не нашли.

– Вот и замечательно! Теперь оно нам пригодится. Только интересно: если я его сейчас заберу, то что я достану оттуда в будущем? Слушай, а у тебя нет царских серебряных монет? Откуда-то же я их взял…

– Есть несколько, – кивает Артур, лезет под кровать, достает потрепанный чемодан. Долго в нем роется сидя на корточках, наконец, встает. – Вот, серебро, а эта сохранилась со времен наших блужданий. Нашли за подкладкой вместе с письмом, Слава мне тогда отдал ее, а я так и не решился продать. Ждал, что ты вернешься и вот дождался!

Монета в сто франков, та самая…

– А почему же ты за нее не выкупил иконы? – удивляюсь я. – У самого золото есть, а ты голодаешь!

– Иконы бы выкупил, если не смог бы найти деньги, а на себя тратить не хочу. Грязное это злато, как и то, что на чердаке.

Да уж, спорить с фанатиком дохлый номер. Отсчитываю сто рублей, протягиваю Артуру.

– Держи, это чистые деньги. Сейчас мы с Ванькой сходим за захоронкой, потом он проводит меня на квартиру. Купи поесть и краски, какие тебе надобны. Не ломайся, Вяземский внакладе не останется. А я завтра загляну, пойдем вызволять иконы. У тебя фонарик есть? Или свечу дай тогда, темно на чердаке.

Ваня сидел у подъезда, вскакивает навстречу нам. Вот как мне с ним себя вести, потом ведь опять мой предок вернется, нельзя мальчишку с толку сбивать. Придется держать на расстоянии.

– Пойдем Иван, наведаемся за нашей захоронкой.

Ваня вопросительно посмотрел на Артура, тот кивнул ему. Пешком не очень далеко, как раз успею немного с ним объясниться. Лучше пусть держится подальше от Вяземского, чтобы не повлиял как-нибудь.

– Ты Иван на меня не серчай, что тогда так с тобой, – осторожно подбираю слова. – Сам знаешь, на моей должности я под контролем, если узнают, что имею дело с жуликами…

– Да я понимаю, Ростислав Аркадиевич!

– Это хорошо, что понимаешь. Поэтому сам ко мне не подходи, если увидишь где. Мне нужно будет – я тебя найду. Держись Артура, он хороший человек. Но смотри, узнаю что нехорошее задумал – не обижайся!

– Что вы, Ростислав Аркадиевич, дядя Сема для нас с Аней так много сделал, я ему никогда зла не причиню! И на вас я не обижаюсь, вы нам тоже в детстве сильно помогли, – горячо убеждает Иван.

– Вот и договорились. А сейчас слушай!

Решил проверить его, да и других вариантов нет. Самому на чердак лезть не стоит, жильцы сейчас бдительные. Объяснил, как найти заначку, дал ему монеты, чтобы положил взамен. Есть риск, что он позже их заберет, но ведь как-то они появились в будущем? Вот и посмотрим, мне все равно через неделю еще появиться придется. А я в нашем времени проверю, стоит ли ему доверять. Если узнаю, что я монеты забирал, вместе с Вадиком или Эрикой, то парень не совсем пропащий.

Чердак, как и ранее, без лестницы, Ваня вызвался забраться и так, но из дверей уже выглядывают бдительные жильцы. Вечер, все дома. Не замедлил появиться и управдом.

– Я руководитель комсомольской организации города, Вяземский, – представляюсь пожилому мужчине со слегка встревоженным взглядом. – Вот мои документы.

– Не нужно товарищ Вяземский, я вас знаю! – остановил мою руку, потянувшуюся за документами. – Управляющий домовым комитетом Савелов Дмитрий Ильич. Чем обязаны?

– Мы проверяем чердачные и подвальные помещения на предмет проживания на них асоциальных элементов, – слишком сложно закрутил я, управляющий слегка опешил:

– Каких алиментов?

– Подозрительных лиц. Найдите лестницу, товарищ Волков проверит чердак, пока мы с вами обследуем подвальное помещение.

Лестница нашлась, отправляю Ваньку вручив ему свечу, а управдома увожу в подвал. Обследовать там особо нечего, квартир наподобие такой, как у Артура, не оказалось. Обычные подвальные помещения, большинство закрыты на замки. Но сделал несколько замечаний по плохой вентиляции и сырости. Тяну время как могу. Выбравшись из подвала, наблюдаем группу любопытствующих жильцов, среди них и Марфа затесалась. Узрев меня, переменилась в лице – узнала!

– Что ж ты Ильинична не здороваешься? Али зло затаила? – с усмешкой спрашиваю я.

– А я что, я ничего, – забормотала растеряно Марфа, потом всплеснула руками. – Ой, у меня молоко на плите!

Рванула наверх, чуть не сбив с ног спускающегося Ваньку. Его видимо не узнала, а то был бы еще один шок.

– Всё в порядке товарищ Вяземский, никого постороннего! – доложил Ванька.

– Хорошо, отмечаю, – делаю карандашом закорючку в блокноте. – Теперь следующий дом. Вот же работа, нормальные люди все отдыхают, а мы…

Управдом искренне посочувствовал. Благодарю его за содействие, выходим во двор с Ванькой. Уже стемнело, время начало десятого.

– Вот, всё на месте было, – протягивает сверток Ваня. – Сделал как вы сказали, кольцо достал и с монетами обратно положил.

– Молодец. А скажи Иван, тут ювелир жил в соседнем доме, он еще живой?

– За этого не знаю, но ежели хотите хорошую цену получить, то вам к Моисеевичу лучше снести. На Пушкинской который.

– На Пушкинской? Пожалуй так и сделаем, завтра встретимся утром в Артура и вместе сходим. А сейчас проводи меня домой, я в темноте плохо вижу, со зрением что-то.

Выдумка сработала, Иван идет чуть впереди, указывая дорогу и заботливо предупреждая о неровностях тротуара.

– О Мишке что слыхал? – интересуюсь я. – Или так и сгинул?

– В прошлом году Карась возвернулся, их разом с Михой взяли. Сказывал что Миха в колонии активистом стал, его досрочно освободили и он там в поселке остался.

– Ты бы тоже завязывал с криминалом, учиться не хочешь, так работу можно найти и без образования, – пытаюсь наставить отрока на путь истиный.

– Я служить скоро пойду, если понравится, то останусь в армии. А вот и ваш дом!

Останавливаемся на углу небольшого двухэтажного дома на восемь квартир. Не бабушкин дом, я этот район даже не знаю. И что мне теперь, поочередно в каждую заглядывать? Соц. опрос типа провожу…

– Пойдем, чаем угощу, – легонько толкаю Ваньку вперед, пусть дальше указывает дорогу. Тот не стал артачиться, направился на второй этаж первого подъезда. Только у самой двери посторонился, давая мне дорогу. Ключи в кармане у меня лежат, только их много, возможно от рабочего кабинета еще. Подбирать при Ваньке не стал, стучу в дверь.