Текст книги "Кадеты (СИ)"

Автор книги: Александр Сафонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

На таком виде транспорта я еще не путешествовал. Деревянный сарай с маленькими, глухими окнами, внутри деревянные нары, посреди вагона печка-буржуйка. Есть стол из необтесанных досок и несколько лавок. И никакой проводницы с чаем! К нам отнеслись снисходительно, выделили место не очень далеко от печки. Однако стали прощупывать: кто мы, откуда и куда. Придерживаемся версии, что мы циркачи-бродяги, происхождение не помним. Стоило Артуру заикнуться, что он ухаживал за лошадьми, как ему устроили экзамен. Казаки как-никак, для них лошадь важнее жены. Вопреки моим опасениям Артур с честью проверку выдержал. Это меня если спросить что такое чумбур, хакамора или шпрунт, то отвечу, что это блюда армянской кухни. Единственно когда Артур ответил, что кольцо на дуге упряжки называется зга, то я проявил эрудицию. Объяснил, что выражение «ни зги не видно» пошло именно отсюда, подразумевается, что в плохую погоду кучеру не видно эту самую згу. На меня странно посмотрели, то ли такого выражения никто не слышал, то ли это и так все знают.

Скорость передвижения оставляет желать лучшего. Отправились с вокзала вовремя, но буквально через десять минут остановились и простояли часа два. Дальше полчаса движения и снова стоянка несколько часов. Так мы до Харькова будем неделю ехать, а у меня уже меньше пяти суток осталось. К вечеру только проехали Шахты, казаки называют его по старому – Александровск-Грушевский. Ужинать нас позвали к общему котлу, сварили кулеш. Я попытался внести от нас вклад, Антонина Ивановна собрала нам солидный сидор с продуктами, однако сотник сказал – «спрячь и не позорь нас, неужто мы двух мальцов не прокормим» В теплушке едет пятьдесят человек, полусотня, все давно друг друга знают, мы для них как развлечение. Пытаясь отработать угощение, стал развлекать общество анекдотами. Хорошо пошли немного переделанные армейские:

«После грандиозной попойки, просыпается генерал. Открывает глаза и видит, что адъютант чистит его облеванный китель. Чтоб как-то скрыть смущение, генерал говорит: – Вот молодежь пошла, совсем пить не умеют! Вчера какой-то лейтенант мне весь китель облевал! Адъютант: – Точно, господин генерал! Совсем обнаглели! Он Вам еще и в штаны насрал!»

Казалось, от смеха попадают с верхних нар, вдохновленный успехом, продолжаю:

«Пришли белые в деревню. Никого нет. Смотрят, старик сидит на лавочке. – Здорово, дед. – Здорово. – Как тебя, дед, зовут? – Иван. – На, Иван, пряник. Покажешь, где красные прячутся? – Покажу, чего не показать. – А как у тебя, Иван, фамилия? – Сусанин. – Отдай пряник. Сами найдем»

Сусанина знали, тоже посмеялись, но уже не так сильно.

«Атаман разговаривает со своей незамужней дочкой. – Когда ты уже выйдешь замуж? Столько вокруг казаков, – молодых, красивых. – Не нравлюсь я им, папа. Говорят, характер у меня скверный. – Плохо, дочка… – А ты, папа, между прочим, атаман. Мог бы и приказать какому-нибудь достойному жениху. – Не могу дочка, не имею морального права, вот так, просто, человека на смерть посылать…»

Вот тут уж и самые выдержанные за животы схватились.

– Уморил, хватит, а то вагон с рельс сойдет! – утирая слезы, просит сотник.

– Ладно, я вам тогда стихи почитаю!

В тему пришлись песни Розенбаума из казацкого цикла. Но так как я ненормальный попаданец, ни голоса, ни музыкальных способностей, то пришлось просто декламировать.

– Под ольхой задремал есаул молоденький

Прислонил голову к доброму седлу

Не буди казака ваше благородие

Он во сне видит дом, мамку да ветлу.

Он во сне видит сад, да лампасы дедовы

Да братьев баловней, оседлавших тын

Да сестрицу свою, девку дюже вредную

От которой мальцом удирал в кусты.

Вспомнил еще одну, «Жеребенок», после нее многие матерые казаки, имеющие на счету не одного убитого врага, утирают украдкой слезы. Война в любое время горе и разлука с близкими, можешь и сам не вернуться, а можешь не застать в живых никого из родных.

– Добрые казаки с вас хлопцы выйдут, – хвалит нас хорунжий, высокий казак с пышными усами. – Давайте с нами, побьем шляхту, воротимся до дому – оженим вас. У нас в станице такие девки баские!

– Бабу бы мне! – оживился молчавший до этого Гектор.

Народ не сразу въехал, что говорит ворон, мы этот факт ранее не афишировали. Зато потом было нечто! Уверен, такой популярности у Гектора не было за все годы выступлений. Довольный вниманием к своей персоне он разговорился, мы с Артуром не ожидали от него такой болтливости. Иногда попадал в тему заданных вопросов и тогда стоял такой хохот, что в ушах звенело. Я даже задумался, а стоит ли отдавать его циркачам, мы и сами можем зарабатывать с его помощью.

Совсем стемнело, укладываемся спать. Нас как молодых загнали на третий ярус. И даже выделили одну шинель на двоих, так как нары состояли из голых досок.

– Ты хорунжего помнишь? – шепчет мне на ухо Артур.

– А должен?

– Он в корпусе нас обучал верховой езде. Хорошо, что не узнал, наверное, без формы мы не так выглядим.

– Может быть и узнал, – задумался я. – Кто знает как он попал в эту сотню. Казаки то больше за белых. В любом случае нужно меньше перед глазами у него мельтешить.

Сон сморил быстро. Приснилось, что поезд захватили белые, нас с Артуром взяли в плен. И вот поставили на крутом обрыве, навели винтовки. Выстрелы, я лечу с обрыва, вспоминая свою недолгую жизнь. Удар, как же больно, что происходит?! Крики, грохот, я валяюсь на полу вагона, в полутьме мечутся люди.

– Дверь! Все на выход, оружие не забываем! Бегом! – орет сотник.

– Ты живой? – спрыгивает сверху Артур. – Бежим!

Ничего не понимаю, но самое разумное сейчас быстрее покинуть вагон. Тем более где-то впереди по ходу движения поезда слышны выстрелы. Самого хода только нет, то ли паровоз сошел с рельс, то ли его взорвали. Выпрыгиваем из вагона, чемодан остался на нарах, не до него сейчас. Хорошо хоть одетыми спали. Ничего, выяснится, что происходит и поедем дальше.

Стрельба между тем усиливается, сразу с двух сторон, а впереди, где паровоз, разгорается пожар – горят вагоны. Что за хрень происходит, я точно в нашем прошлом? Нет здесь сейчас белых, а банды не настолько отмороженные, чтобы на военные составы нападать. Разве что перепутали, по графику пассажирский должен был следовать. Это вполне возможно: хотели ограбить беззащитных пассажиров, а нарвались на солдат.

Лежим по своей старой традиции под вагоном, ожидаем, чем закончится. Бежать в темноте некуда, да и бессмысленно, быстрее на пулю нарвешься. Перестрелка вскоре утихла, выбираемся и идем к пожарищу, так как почти все там. Картина вырисовывается не радостная: рельсы разворочены, паровоз и несколько вагонов перевернутые под крутой насыпью. Нам сильно повезло, что мы в хвосте поезда и скорость, скорее всего, была небольшой.

– Плохи дела хлопцы, – подошел к нам хорунжий. – Надолго тут застрянем. А вы бы сидели в вагоне краще, бо в первой сотне вахмистр Анофриев, памъятаете его? Он не смолчит, коли вас признает.

– Благодарствуем Олег Демьянович, – Артур чуть ли не щелкнул каблуками. – Нам и вправду лучше укрыться.

Ретируемся обратно к своему вагону. Там никого, проводим с Артуром экстренное совещание.

– Кто такой Анофриев? – интересуюсь я.

– Гнида еще та, – кривится Артур. – В дисциплинарном совете отвечал за выполнение наказаний. Тебя тоже пару раз секли, странно, что ты его не помнишь.

– За что, я такой распи…, разгильдяй был?

– За плохие отметки. Французский тебе не давался и латынь.

– Мы и латынь учили? Нафига?

– Сходи у вахмистра спроси!

Похоже, это у нас с Вяземским наследственное – плохо языки усваиваем.

– Что будем делать? Пока восстановят путь, может не один день пройти, а если вахмистр заглянет в наш вагон? Не лучше ли продолжить движение самостоятельно? – выдвигаю идею. Сидеть на месте мне нельзя, за оставшееся время нужно пристроить Артура в надежное место. Или придется оставаться с ним навсегда в этом времени.

– Ты знаешь куда идти? Я не представляю даже, где мы находимся, – вздохнул Артур. – А если напоремся на ту банду, что на поезд напала?

– Ага, будут они ждать, пока их поймают! Тут к утру такое начнется, нагонят войск, начнут прочесывать деревни.

Большинством голосов (Гектор удержался), решаем продолжить путь пешком, или попутным транспортом. Дождались пока начало светать, попрощались с вернувшимися в вагон казаками. Те с пониманием отнеслись к нашему решению, это им некуда спешить, война завтра не закончится. Добавили к нашим припасам пару банок тушенки и пачку махорки. Махорку не для курения – на обмен, вдруг будет туго. Как только появились первые лучи солнца, и стало понятно где восток, отправляемся в путь, на северо-запад. Перед этим расспросили о месте нашего теперешнего пребывания, как оказалось, мы немного не доехали до станции Зверево. С географией у меня неплохо, да и Артур кое-что знает, так что заблудиться не должны. Происшествие внесло свои коррективы с первоначальный план. Я признал мысль Артура о визите в Луганск, здравой. Главным образом потому, что до Харькова за оставшееся время не успеть точно, а в Луганск ближе. И если цирк еще там, то попытаюсь пристроить к ним Артура. В Польшу они не пойдут, там как раз обострение, а куда-нибудь в Румынию или Австро-Венгрию вполне возможно. Там как раз сейчас распад и формирование новых государств, легко можно прижиться.

Поначалу движемся вполне бодро. Степь с редкими балками и оврагами, деревьев почти нет. Добрались до безымянной речки, неширокой, но холодно перебираться, пошли вдоль нее до ближайшего моста. Интересно, а я умею плавать? По идее такие навыки как плавать или ездить на велосипеде должны сохраняться вне зависимости от тела, главное сознание.

– Семен Семеныч, ты все еще считаешь меня чокнутым? – начинаю снова обработку друга. – Как мне тебе доказать, что я из будущего? Хочешь, расскажу, что будет в ближайшее время в мире?

– И кто в вашем будущем правит в России? – со скепсисом в голосе спрашивает Артур.

– В моем – президент, а в ближайшие семьдесят лет будут коммунисты, сейчас они большевиками называются. Ленин через пару лет умрет, главным станет Сталин.

– Это еще кто такой?

– Не слышал? Тебе лучше от него подальше держаться. Да и вообще, если не сможешь за границу уйти, то сиди тихо, устройся простым рабочим где-нибудь.

– За границу? Ты снова хочешь меня спровадить? – обиделся Артур.

– Понимаешь, у меня кома не так просто приключилась. Она может повториться, если я вернусь в свое время. Тогда тебе придется самому выживать, – осторожно подготавливаю друга.

– Не нужно меня пугать, рассказывай лучше, что в твоем будущем интересного.

Это я с удовольствием! Чем еще заняться в дороге. Рассказываю про автомобили, мобильную связь, самолеты, космос. Артур молчит, вижу, что пребывает в некоем смятении. Ни в одной книжке нет такого, как я рассказываю, а чтобы выдумать нужно обладать большой фантазией, которой Вяземский видимо, не блистал. Так глядишь и поверит в мое происхождение.

Часа за три, судя по солнцу, добрались до деревни. Деревня на другом берегу и моста нет. Зато есть дорога, грунтовая естественно, идущая через брод. Пробую воду, холодная! Ширина брода метров семь, глубоко не должно быть. Но Артуру с его организмом хватит, чтобы снова простыть.

– Гляди! – трогает Артур за плечо.

На горизонте показалась телега. Унылая лошадка не спеша тащит хлипкую бричку с хворостом, сидящий поверх дров мужик с самокруткой в зубах, пребывает в нирване. Чего он такого курит? На нас даже не смотрит.

– Мир Вам, уважаемый, – обращаюсь к водителю кобылы. – Не будете ли столь любезны, чтобы перевезти нас на противоположный берег?

Удостоились взгляда, примерно как смотрят на вошь, ползающую по телу. Ну хоть какие-то эмоции. Да еще неразборчиво пробормотал что-то типа: «швендяють тута» Спасибо, что кнутом не огрел.

Зато узнали глубину брода, почти на две трети тележного колеса. Мне выше коленки будет на пару ладоней.

– Предлагаю перекусить, а потом переправляться, – предлагаю я в надежде, что пока будем есть, появится кто-нибудь более сговорчивый.

Увы, движение тут оживленностью не отличается. Уменьшив запасы пищи и выпив последнюю воду (у нас небольшая фляжка) я разуваюсь и снимаю штаны. Кальсоны закатываю по максимуму. Останавливаю Артура, собравшегося делать то же самое.

– Я тебя перенесу. А то не дойдем до ближайшей лечебницы. Не спорь, а то получишь. Я кстати тебе собирался врезать за справку, которую ты хранил! Сейчас хоть она не с тобой?

– Не, – покраснел Артур. – В ЧК осталась.

Беру его на закорки, вес не такой уж и маленький. Сам Артур килограмм тридцать, да багаж около десяти. А я не особо мощного телосложения, чуть крупнее Артура. Лишь бы в воду не свалиться! В одном месте запнулся о камень, с трудом удержал равновесие. Слава богу, добрался! Вспотел и ноги дрожат от нагрузки. Срочно спортом заняться, вот найду в Луганске секцию.

– Дальше ты меня понесешь!

– А я не просил тебя меня нести! – вспылил Артур. Обидчивый, гонор как у настоящего дворянина.

– Не заводись, шуток не понимаешь? – обнимаю за плечи.

– Ладно, пойдем. Или будем проситься на ночлег?

– Рано, до ночи до следующего селения доберемся в любом случае. Так что воды наберем и вперед.

Сама деревня состоит из одной улицы. Десятка три мазанок крытых соломой. Судя по строениям, животные в зимнее время живут в одном помещении с людьми, отдельный коровник был только в одном, более богатом доме. Представляю, какие там ароматы – куры, козы, а то и свиньи! Колодец обнаружился в конце деревни, в виде журавля. Пришлось обождать, пока с ведрами и коромыслом подошла немолодая тетка. Поздоровавшись, попросили разрешения набрать воды. Разговорились, выяснили, что до Гуково не так далеко, всего восемь верст. То есть чуть больше восьми километров. Я специально уточнил, что верст, а не миль, запутаешься с их мерами. Дальше идем по дороге, скорость увеличилась. Через полчаса доходим до развилки, пока стояли, спорили по какой именно дороге дальше, подъехала легкая повозка, как у извозчиков в Ростове.

– Слава Христу! – поспешно здороваемся, так как за рулем, в смысле за поводьями, поп. Молодой, с куцей бородкой, но уже приличным пузом.

– Воистину слава! Тпру оглашенная! – остановил лошадку. – Куда путь держим, отроки?

– В Гуково, батюшка! Благословите, чтобы дорога легкая была! – Артуру привычно общаться со священнослужителями, я скромно помалкиваю, чтобы не спалиться.

– Забирайтесь в мою колесницу, ноги чай не казенные! А к кому в Гуково? Родычи там имеются?

Артур рассказывает ему на ходу сочиненную версию, что мы отстали из-за его болезни от цирка, теперь вот догоняем. Интересно, как согласуется с его верой в бога, то, что он обманывает попа? Тот продолжает допытываться, истинные ли мы христиане, когда исповедовались последний раз. Заметил и мою молчаливость.

– А он головой ударился, с тех пор немного не в себе. Над ним бы обряд какой провести, – нашел психотерапевта Артур. Спасибо хоть не попросил изгнать диявола.

– Одержимый? В падучей бьется, али заговаривается? – пристально изучает меня поп.

– Во, во! Заговаривается и запамятовал все прошедшее, – продолжает сдавать меня Артур. Ну я ему припомню!

– Худо, надобно буде вам задержаться у меня. Молитвы також позабыл? А пост соблюдаете?

Заглянул бы в наш сидор, посмотрел, как мы соблюдаем. Там остался небольшой кусок сала и вареные яйца. А Артур так искренне заверяет, что мы питаемся одними сухарями, я чуть сам не поверил. Зато с молитвами отмазка железная есть! Впрочем «отче наш» я выучил, на это меня хватило.

Въезжаем в Гуково, я бы не назвал его сейчас городом. Дома одноэтажные, чуть получше выглядят, чем в деревне, хотя и развалюх хватает. Дорога мощеная камнем, растительности почти нет. Видно вдали одно здание чуть повыше чем все, мы свернули раньше к церкви. Церковь каменная, выглядит довольно прилично. Не доезжая до нее, сворачиваем к неказистому домику, скорее всего слепленному из самана – глины с соломой. Только крыша радует свежей черепицей. Ну понятно, поп молодой, только обустраивается.

– Вот моё жилище, поснедаем, опосля пойдем в храм. Проходьте отроки, не робейте, – приглашает отец Михаил, как он представился.

Пройдя через сени, входим в дом. У порога встречает попадья, если можно так назвать. При виде ее слюнки потекли не только у меня, Артур тоже остолбенел. Симпатичная такая деваха в самом соку. Естественно в платке и мешковатом платье почти до пят, но и они ее не портят. Улыбается мужу, рада, что воротился. От ее вида у меня утихли некоторые подозрения в намерениях отца Михаила. Уж очень он оценивающе нас рассматривал, особенно Артура, тот посимпатичнее меня будет. Мало ли к чему там в семинарии приучили. Но с такой женой на мальчиков точно не потянет.

– Вот, Глаша, встретил путников, нуждаются в помощи. Приютим их на некоторое время, я поправлю их духовное здравие, они тебе по хозяйству помогут.

Какой коварный поп! Вот и выяснилось с какой точки зрения он нас оценивал! Решил бесплатных работников заиметь, даже до Артура дошло. Одергиваю друга, открывшего было рот, молчи мол. Покормят, переночуем, а дальше смоемся. До Луганска сто верст, дня за три даже пешим ходом доберемся.

Перекрестившись на угол с иконами, проходим в горницу. Две маленькие комнаты, разделенные огромной русской печью. На ней похоже нам и предстоит спать. Пока же моем руки, и за стол. Пост соблюдается: чугунок вареного в кожуре картофеля и кислая капуста с луком и морковью. Плюс серый хлеб, не очень удачный. Хозяйка неопытная. Им бы девку на хозяйство, а не двух сопляков. Нас, скорее всего, планирует использовать в огороде, успел заметить за домом под гектар вспаханной земли. Отец Михаил сам прочел молитву, принимаемся за трапезу. Мы с Артуром не успели сильно проголодаться, едим аккуратно, вызвав одобрительное переглядывание хозяев. Запив обед отваром шиповника, благодарим бога и хозяйку за угощение. Артур снимает с клетки ткань, чтобы покормить Гектора.

– Чертовы чертоги! – выдает заскучавший Гектор.

– Что это за бесовское отродие? – изумился поп.

– Мы выступаем с ним, его Гектор зовут, – заступается за птицу Артур.

– Молитвам краще научили бы его, чем поминать непотребное!

– Он и молитвы знает! Гектор, скажи, как я тебя учил, – уговаривает Артур питомца.

– Кошка дранная! – глядя на попадью изрекает Гектор. Артур поспешно накрывает его вновь, от греха подальше. Попадья, ничуть не возмущенная, прячет улыбку.

– Пойдемте отроки, храм божий он от всех болезней лечит, – приглашает отец Михаил. – Вещички ваши оставьте, ничего не пропадет, не бойтесь.

– Вам может что простирнуть потребно? – спрашивает попадья.

– Нет, благодарствуем матушка, мы недавно в дороге, – отказывается Артур.

Я больше боюсь, что у нас обнаружат скоромное, наложит тогда епитимию. Не знаю что это такое, но лучше не проверять. Разбивать лоб поклонами и стирать коленки у меня ни малейшего желания. Идем за попом в церковь, Артур жестами показывает – что делать? Прикладываю палец к губам. Во дворе церкви бородатый мужик с бельмом на глазу усердно машет метлой. На нас никакой реакции, только когда подошли совсем впритык, обернулся и невнятно промычал что-то.

– Глухонемой он, – поясняет поп. – С детства вот при церкви прижился.

– Его Герасим зовут? – ляпнул я. Хорошо, что про Муму не спросил.

– Почему Герасим? – удивился поп. – Фёдор он. А это вот Сергий, наш диакон.

Диакон, вышедший нас встречать, раза в два старше отца Михаила. Почему его не назначили на место священника, остается только догадываться. А взгляд его мне не понравился еще больше чем до этого отца Михаила. Так смотрят матерые опера на запирающихся преступников.

– Вот, отрок Симеон и отрок Ростислав, просят приюта в доме божием, – представляет нас поп. Вконец офигел, теперь оказывается, мы сами напросились работать на него!

– Кресты то маете? – густым басом спрашивает диакон. Демонстрируем ему крестики, удовлетворенный диакон пропускает нас в церковь. Сдергиваем шапки, крестимся, я начинаю уже увереннее себя чувствовать с этими обрядами. Внутри оказалось довольно темно и бедно, перед не очень большими иконами, в обычных деревянных окладах, горело всего по одной свече. Никакой позолоты, никаких вездесущих бабок-богомолок. Вообще пусто.

– Нужно свечу поставить, – шепчет мне Артур. Финансы у меня, бесплатно, как я догадываюсь, свечки нам не дадут. Надеюсь цены тут божеские, а не от нечистого. Достаю тысячу, передаю незаметно Артуру.

– Отец Сергий, нам бы по свече поставить за упокой родителей, – протягивает деньги диакону Артур. Тот не моргнув глазом, прикарманил тысячу, про сдачу спрашивать бессмысленно. Но меньших купюр у меня не было. Получаем по тонюсенькой свечечке, проходим вперед, Артур направился к левой иконе, я следом. На столике десятка два бронзовых подсвечников, туда и вставляем свои свечи, предварительно подкуривая их от горящей. Крещусь следом за Артуром и делаю вид, что шепчу молитву. Затылком чувствую внимательный взгляд диакона.

– Следуйте за мною, – командует диакон, когда мы отходим от иконы. Точно в армии фельдфебелем служил! А отец Михаил слинял куда-то. Из церкви переходим в другую постройку, стоящую рядом, в ней жарко натоплено. Из другой комнаты доносятся вкусные запахи, что-то готовят.

– Переодевайтесь, поможете Федору с дровами, – Сергий достал весьма потрепанные и местами драные тряпки. Не, так мы не договаривались! Потом вообще своей одежды не увидим. Поскольку Артур онемел, выхожу из своей роли блаженного.

– Простите, но видимо отец Михаил не так нас понял. Мы не просили приюта, только хотели переночевать и помолиться перед дальней дорогой.

– Не хотите помочь храму? – нахмурился диакон. – И куда вы в такое лихое время собрались? Новая власть от нас требует сообщать обо всех подозрительных. Я ведь могу и послать гонца, а вас придержать до выяснения.

– У нас есть документы! – ожил Артур не вовремя.

– Покаж! – требовательно протягивает руку диакон.

Я задерживаю руку Артура, потянувшуюся достать бумагу.

– Кому надо, тому и покажем! Мы лучше пойдем!

– Посидите покуда тут, – Сергий делает попытку ухватить за ворот сначала меня, я изворачиваюсь, Артур не успевает. Трещит хлипкий воротник, я примеряюсь врезать сапогом этого козла, замешкался, так как одеяния диакона не позволяет определить, где точно у него яйца.

– Что у вас происходит? – отец Михаил вышел на шум из другой комнаты.

– Вот, не хотят…

– Отец Сергий нам непотребное предлагает! – перебиваю диакона. – Хочет, чтобы мы разделись перед ним! Вот силой пытается, ворот оторвал!

Изумленный поп уставился на онемевшего от возмущения диакона. Пользуясь заминкой, освобождаю Артура и тяну на выход.

– Мы во дворе обождем, пока вы разберетесь!

Отец Михаил что-то крикнул вослед, мы уже закрыли за собой двери. Артур еще в шоке, придаю ему ускорение толчком

– Бежим, пока они не разобрались!

На то, чтобы домчаться до дома попа ушло две минуты. Хорошо собаки у него нет. Артур хватает клетку, я сидор, попадья непонимающе хлопает глазами.

– Автобус попутный попался, нам пора! – выдал я, от чего у попадьи еще и челюсть отвалилась. И все равно она крутая! При других обстоятельствах я бы пожил у них, только ради нее.

Погоня появилась, когда мы сворачивали на перекрестке – поп с диаконом и еще два мужика. Не знаю, гнались или нет, мы ускорились, свернули в переулок, другой. Запутали короче следы. И сами запутались, куда идти непонятно. Солнце не видно за тучами, только примерно. Попался сопливый мальчишка в невообразимой одежде, такие лохмотья ни один уважающий себя бомж не оденет.

– Мальчик, где у вас станция? – вежливо спрашивает Артур.

– Га? – вытаращился пацаненок

– Шо ты гакаешь, чугунка где кажи! – повышаю я голос.

– Тама! – тыкнул пальцем и умчался без оглядки.

Сторожко озираясь, движемся в указанном направлении. Выбрались к рельсам, станцию видно примерно в километре на восток. Нужно ли нам туда? Подождали бредущего по рельсам железнодорожного рабочего, делающего вид, что осматривает рельсы. Тот оказался разговорчивым, сообщил, что на Дебальцево пассажирский пойдет в середу (среду), а грузовой только что ушел. Поскольку сегодня понедельник, ждать нам нечего. На вопрос где можно переночевать мужик задумался, с сомнением поглядывая на нас.

– А куда они едут? – указываю на дрезину, приближающуюся от станции.

– Зараз спытаю, – обходчик жестом притормаживает дрезину, управляемую двумя личностями неопределенного возраста. Бороды и усеянные оспинами лица затрудняют идентификацию.

– Мыкола, куды вы?

– На Провалля!

– Хлопцив пидкиньте!

– Не можна!

– Мы заплатим! – поспешно вмешиваюсь я, поскольку дрезина снова набирает ход. – На водку дам!

– Давай! – резко тормозят мужики.

Содрав с меня пять тысяч, столько у них самогон стоит, один из мужиков сразу же сбегал за пузырем, обернулся минут за десять. Бутылка больше чем поллитровка, по-моему. 0,6 литра. Тронулись в путь, причем толкать дрезину с помощью специального рычага пришлось нам с Артуром, так как люмпен-пролетарии сразу принялись за горючее. Пришлось выделить им на закуску по яичку и сухарю. Взамен требую информацию – что это за Провалье, далеко ли, как дальше добираться до следующей станции. Мужики охотно рассказывают: Провалье, станция в десяти верстах от Гуково, рядом с ней селение Вознесенское, ночевать нас там никто не пустит. Следующая станция Должанская, от Провалья еще верст двенадцать. Там погрузочная станция и можно попроситься переночевать. Особенно если мы будем такими же щедрыми. Скорость движения дрезины от силы десять километров в час, то есть за час мы доберемся до Провалья, а пешком следующие двенадцать верст до ночи нам не преодолеть. Осознав не очень радостную перспективу ночевать в поле, начинаю уговаривать мужиков довезти нас до Должанской, поездов все равно не предвидится. Сначала не велись, но по мере опустошения бутылки с самогоном сопротивление уменьшалось. Как раз к приезду в Провалье и то и другое закончилось.

– Давай на четверть, тогда поедем, – ставят ультиматум.

Четверть это три литра, то есть обратно они точно не доедут, но нас это не колышет. Соглашаюсь с условием: они договорятся на станции о ночлеге для нас. Ударили по рукам, отправляемся дальше. Теперь двигают рычаг они, мы устали и я сказал – деньги на водку получат по приезду. Темнеет быстро, а в поле говорят и волки водятся. Так что денег не жалко, такого экстрима мне не нужно. С расстрелом я бы еще согласился, а вот быть съеденным живьем! Бр-р-р! Подъезжаем уже в полной темноте, пришлось долго стучать в коморку сторожа, потом уговаривать его. Пожалуй сами мы бы и не нашли его, поступили тогда бы как раньше – взломали где-нибудь окно. Рассчитываюсь с доставившими нас рабочими, плачу пять тысяч сторожу и наконец, укладываемся вдвоем на жесткий деревянный топчан. Укрываемся старой, вонючей шинелью и почти моментально засыпаем, по крайней мере, я точно.