Текст книги "Мой сиамский брат - Генеральный секретарь (СИ)"

Автор книги: Александр Новичков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Главный агроном сделал серьёзное лицо, посмотрел задумчиво на коровьи хвосты и компетентно заявил – Это в каждом конкретном случае надо смотреть. Всё учитывать. И корма, и местность, и наличие дорог. А также думать, куда девать навоз и кому сдавать молоко. Необходимо учесть много факторов.

Брежневу всё больше и больше нравился этот мужик. Было ясно, человек на своём месте.

– А что, Витя, может, назначим агронома министром сельского хозяйства? Он мне нравится – говорил Ильич, выпивая из крынки парное молоко, поданное молодой дояркой-ударницей Фросей. Попив молока и отметив про себя стать доярки, Брежнев довольный, тепло попрощался с агрономом и уехал в Москву. Ему предстоял новый трудный день. Глава 14.

Над ручьем весь день – ловит, ловит стрекоза собственную тень.

Из посольства США в Москве.

Госсекретарю. Вашингтон. Немедленно.

Конфиденциально.

Тема: Новые назначения в руководстве ССР.

На Љ 6250 из Вашингтона.

1. Мы мало, что можем добавить и информировать по поводу новых назначений в правительстве и Политбюро. Известно, что новым министром иностранных дел назначен бывший Первый секретарь Ленинградского обкома Григорий Романов. Романов не имеет опыта дипломатической работы, характеризуется как решительный политик, и сторонник жесткого курса. В Политбюро были введены несколько партийных функционеров. Подтверждается информация о том, что Брежнев вновь взял все властные функции на себя. Прослеживается тенденция в желании Брежнева провести сокращение бюрократического аппарата, и реформирование системы управления. Также новые назначения, возможно, предполагают наличие внутренних противоречий внутри советского руководства.

2. Подтверждается информация о кардинальном изменении психофизического здоровья Брежнева. Он, несомненно, помолодел. По оценкам экспертов Генеральный секретарь выглядит как десять, пятнадцать лет назад. В связи с этим нами, согласно директиве Љ 1678, предприняты меры

для получения информации о лекарственном препарате (препаратах), который принимает Брежнев.

Покидая подмосковный совхоз, Брежнев был действительно доволен. Давно уже не нюхал, как навоз пахнет. Да и любил пообщаться с разными людьми. Смотрел, как за окном мелькают дома колхозников.

– Вот смотри, Витя, сколько каменных домов у колхозников. Вон и машины во дворах имеются … Все же неплохо живет наш крестьянин. Лошаденка-то худая, не у всякого была. – Брежнев налил себе минералки. Выпил, крякнул, поудобней расположился – можно и подремать. Но чувство удовлетворения распирало.

– Хке, хорошо. Поэтому мы коммунисты революцию и совершили. Что бы все крестьянство хорошо жило. Во, смотри, Витя, и на машинах уже ездят колхозники. Трудовой день давно начался, и было видно, что, пропуская правительственный кортеж, в переулках и на перекрестках скопился автотранспорт. Стояли грузовики, и легковые автомобили, изрядно тарахтели трактора.

-Да, Ильич, уровень жизни простого человека вырос. А если вспомнить, что с деревней сотворили в мое время! Народ вымирает. Беспробудное пьянство, ни работы, ни техники, поля зарастают елками. …Страшно подумать, что не дай Боже опять такое увидеть…. Тут, конечно, тебя на деревне вспоминали добрым словом. Но зазнаваться не надо, Леня. Дел в сельском хозяйстве еще море. – Ответом Викторину было тихое похрапывание, Генсек сладко спал, встал действительно рановато. Через час Леонид Ильич проснулся. Хотя эту привычку он не нарабатывал годами, как Максим Максимович Исаев, но перед самым въездом в Кремль проснулся. На сегодняшнее заседание собрались все члены Политбюро, включая Первых секретарей ЦК компартий союзных республик. Брежнев специально озаботился накануне тем, чтобы собрать всех преданных ему людей. Пригласил Рашидова, Кунаева, Щербицкого, Машерова, Алиева. С Щербицким долго говорил по телефону, всячески намекал, как он расположен к нему. Короче проявил себя как опытный аппаратчик. На этом совещании он хотел изменить состав бюро. Ночью, перед сном беседовал с Андроповым. Братец услышал лишь одну фразу:

–” все по плану, Леонид Ильич”.

Генсек тщательно, как умел и привык, готовился к этому совещанию. Обычно Брежнев говорил очередному собеседнику:

– Вот, Гейдар (Вася, Петя и т. д.), все уже дали свое согласие, а как ты? С нами? – Ответ, как правило, был очевиден. Генсек не разговаривал только с Устиновым и Сусловым. Кроме членов Политбюро и кандидатов, приглашены были начальник Глав ПУРа маршал Епишев и начальник Генерального штаба маршал Огарков. Критические высказывания Дмитрия Федоровича, недовольного сокращениями, дошли до ушей Брежнева. Ильич решил поменять министра обороны, а заодно и главного идеолога. Суслова Брежнев уважал и не считал нужным совсем убирать его с “Олимпа” власти. Несмотря, на настойчивые уговоры “братца”, решил оставить Михаила Андреевича.

– Суслов очень авторитетный в партии, совсем убрать не могу. Пусть за связь с соц. странами отвечает.

– Леня, ты конечно лучше меня в этих своих партийных делах разбираешься. Но не делаешь ли ты ошибку? А то будут тебе Мартовские иды. Как Брут Цезаря, Идеолог тебя в мягкое место “кинжальчиком ткнет”, мало не покажется. Лучше сделать, как Иосиф Виссарионович – нет человека, нет проблемы. Отправь его на пенсию. – Викторин чувствовал:

– не так шеф решил. Утерял хватку что ли Ильич? Да, годы расслабухи и воздействия снотворных таблеток не прошли зря. Хрущева Брежнев сразу на пенсию отправил, и не было от “Кузькиного” сына проблем. А теперь? Поживем, увидим.

Лихие девяностые, с беспощадным и простым способом решения проблем в бизнесе, с абсолютным равнодушием и цинизмом властей, и все, что было в годы “демократических” преобразований, вольно или нет, но оставили свой след в душе “сиамского братца”. Если долго смотреть в бездну, то….последствия всем известны.

– Витя, за ним Юра присмотрит. Не переживай.

– Собравшиеся за круглым столом члены Политбюро, настороженно посматривали друг на друга. Повестка дня была известна всем, кроме Суслова и Устинова. Нервное напряжение тяжелой удушливой волной было разлито по комнате. На Суслова и Устинова посматривали, как бы и не навязчиво, но постоянно. Нездоровое любопытство. Как они вынесут удар, и удар внезапный?

Поначалу совещание проходило как обычно. Решались рутинные вопросы. Совещание уже подходило к концу, многие расслабились. Смещения намеченных лиц так и не происходило. Может и не будет? Брежнев попросил Дорошеву незаметно пригласить Епишева и Огаркова. Военные тихо вошли, сели у входа, вдоль стен. Черненко достал очередной документ. Лист чуть дрожал в руке. Константин Устинович натужно, хриплым голосом зачитал:

– Совет министров СССР предлагает для выполнения решений партии и правительства по повышению уровня жизни советского народа провести сокращение бюджета. В первую очередь военных расходов. Но, конечно, сокращение предлагается детально проработать. Этот вопрос не простой.

– Обороноспособность наших вооруженных сил не должна пострадать – с места высказался Брежнев – Защита нашей Родины это наиважнейшая задача партии. Конечно, надо признать, необходимо реформирование экономики. Нужно обеспечить высокий жизненный уровень советского народа. Это главная цель для нашей партии. Все с этим согласны? – Ильич окинул взглядом присутствующих.

– Да, Леонид Ильич! Именно так, по-Ленински! Конечно согласны. – Раздались дружные выкрики. Брежнев громко, с нажимом, обратился к главному идеологу:

– Товарищ Суслов, а что Вы можете нам сказать? Каково Ваше мнение по этому вопросу? – Суслов встал.

– Это хорошо, товарищи, что между нами такое единодушие. Партия и наш вождь и учитель Ста… Ленин – Ильич недовольно кивнул головой, на оговорку Михаила Андреевича. Некоторые из присутствующих понимающе переглянулись. Михаил Андреевич кожей ощущал опасность, как в окружении стаи волков. Слишком много скользящих взглядов, никто не смотрит в глаза. Сначала даже растерялся, был не готов. А то, что стоило ожидать плохого – чувствовал. Пахло бедой в воздухе. Слова Брежнева не сразу достигли сознания, но потом быстро взял себя в руки.

– Вы совершенно правы, Леонид Ильич, главное – это постоянный рост народного благосостояния. И Ленин и Карл Маркс учили, что счастье народа архиважная задача.

Брежнев сделал знак Черненко. Тот взглянул на министра обороны, и близко поднеся документ к глазам, зачитал:

– Поступили сигналы от военнослужащих Советской армии о том, что министр обороны Устинов позволяет себе делать высказывания, порочащие и роняющие авторитет Генерального секретаря нашей партии, Брежнева Леонида Ильича. – В кабинете возмущенно загудели. Многие с преувеличенным осуждением смотрели на Устинова. Тот платком вытирал обильный пот на лице.

– В частности, после коллегии министерства обороны, в присутствии многих генералов, маршал Устинов говорил: “Этот старый пердун с помощью врачей подправил себе лицо. И стал выглядеть как молодой павиан. И теперь решил, что он один знает, какими должны быть вооруженные силы. Хочет сократить армию вполовину и урезать вдвое бюджет. Это бред. Хуже – маразм, совсем не соображает, что делает. Так армия ему мозги вправит.”

Брежнев гневно вскочил. Лицо покрылось красными пятнами, брови грозно сдвинуты, глаза, казалось, еще чуть-чуть и начнут метать молнии.

– Меня маразматиком обзываешь! Мозги мне вправлять собрался!? А мы с тобой, Дима, вместе водку пили. В гостях у меня не раз сиживал, на охоту ходили, ружье мне дарил…

” Леня, спокойно, только не лезь в драку. Морду потом ему пощупаем, сейчас пусть Суслов выступит. Он хорошо кожу живьем снимает. Вот пусть Устиновым и займется” – удерживал разгоряченного подшефного Викторин. Главный идеолог тщательно протер очки. Сосредотачивался перед тем как исполнить экзекуции. И понимал, надо пройти над пропастью. Мозг “закипал” от напряжения.

“Вон как все таращатся, ждут. Чего? Его ошибки? Думают броситься сейчас Суслов Устинова защищать – тут ему и конец, сразу в сочувствии обвинят, и тогда прощай ЦК. Не дождутся… А как в груди жмет… Псы, собаки – не дождутся”. – Суслов в последний раз дохнул на стекло очков, и с силой протер стекло. Окинул взглядом членов Бюро, голос вначале чуть дрожал. Говорил глухо и невнятно.

– Партия учит нас всегда поддерживать и всячески способствовать авторитету генерального секретаря нашей партии. Поэтому мне совсем не понятно, когда свои же товарищи позволяют себе высказывания роняющие авторитет Генерального секретаря и партии в целом. Это не по-товарищески, не по-нашему. И я понимаю, товарищи, что вам не верится, что кто-то мог совершить такое. Но этот прискорбный факт имел место быть. – Суслов говорил долго. В конце речи Михаил Андреевич без всякого смущения льстил генсеку. И закончил словами:

– Несомненно, таким перерожденцам, как Устинов не место в наших рядах. И он не может больше возглавлять министерство обороны. Партия и народ лишают его своего доверия. Его судьбу пусть решит суд чести. Если она у него еще осталась. – Теперь уже бывший министр обороны, потрясенный, сидел склонившись над столом, закрыв лицо ладонями.

– Да здравствует Гениальный вождь и выдающийся деятель мирового коммунистического движения, великий руководитель нашей партии, товарищ Леонид Ильич Брежнев!– Суслов первый же и зааплодировал. Все, кроме опального маршала, бурно поддержали его. Всем было ясно, что Суслов теперь верный пес генсека…

” Ильич, меня сейчас вырвет. Ну что за спектакль – это же судилище. Суслов – второй Вышинский, честное слово. Нельзя было по-другому все сделать?” – Викторин искренно был возмущен и пожалел, что не присоветовал сам что-нибудь другое.

“А чем богаты… Тут кто-то мне напоминал слова Сталина? Или мы или они. В буквальном смысле. И это к тебе тоже относится. Забыл как Берию за одно место армейцы взяли? А меня его судьба не прельщает. И вообще не отвлекай. Совещание еще не закончилось”.

Черненко сегодня особенно сипло дышал, поэтому говорил невнятно. И сразу почти никто не уловил на слух:

– В связи с возросшими проблемами в странах соц. лагеря есть мнение усилить позицию Секретаря партии по связям с социалистическими странами и назначить на это место товарища Суслова. Кто за? – Через минуту вверх потянулись руки голосующих членов политбюро. Пистолетным выстрелом прозвучало падение карандаша на стол. От неожиданности он выпал из задрожавших пальцев Суслова. Бывший главный идеолог партии изменился в лице. Побледнел, сразу постарел еще лет на десять. Но удар держал. Он даже смог пробормотать что-то типа благодарности товарищам и лично Леониду Ильичу за оказанное доверие. Черненко продолжал говорить дальше, было видно, что он торопится, тоже было не по себе. Здоровье для интриг уже не подходящее, и вообще, хотелось поскорее все закончить. – Товарищи, еще предложение. Назначить секретарем по идеологии товарища Машерова Петра Мироновича. Вы его все знаете. Вопросы будут? Нет? Хорошо, давайте проголосуем. Кто за?… Единогласно.

Политбюро закончилось. При выходе из кабинета маршала Устинова ждали четверо “провожатых”, его посадили в “Чайку” повезли домой. Кроме Машерова, новый пост получил и маршал Огарков – стал министром обороны. Начальником генерального штаба назначен маршал Куликов. Брежнев после этого политбюро долго массировал кисть правой руки. Товарищи по партии её с таким чувством жали, что теперь она ныла и болела. -

“Ну что, Дон Карлеоне, уверения в преданности принесли все вассалы Коза Ностры?”

“Это ты о ком, Витя? Насмехаешься, да? А не ты ли мне говорил, убирай Суслова, меняй Устинова. Вот сменил. А ты думал политика это что? Это г…, и кровь…. А крови не надо бояться, как учит нас партия и товарищ …ну не важно. Тут нужно к пленуму готовиться. Решать вопросы экономики. Теперь много работы впереди. …А вот надо было мне все это? Ведь мне по-человечески и Диму и Михаила жалко. Столько вместе прожито, дел сделано. Это годы и годы. А вот из-за тебя пришлось … Да, что тут говорить – контрик ты Викторин, контрик.”

Поздно вечером, одинокая луна почти заходила в гости через окно, на брусчатке лежали длинные тени кремлевских зубчатых стен. Серебристый, расплывчатый свет ночной спутницы земли побудили в душе Брежнева воспоминания о молодости. О том хорошем времени, когда в апреле тысяча девятьсот шестьдесят первого года вручал звезду героя Гагарину. Даже помнил, что руки слегка дрожали, волновался, а вроде не по чину, не мальчишка ведь. А вот поди же.

–“Ну, на сегодня все закончилось – все идет по плану, товарищи генералы поняли, наконец направление дальнейших действий. Сокращение армии не должно ударить по ее боеготовности. Да, придется сильно потрудится особистам. Два с половиной миллиона должны стать основой новой, истинно Советской краснознаменной Армии. Такой, где солдат не заставляют строить дачи и дергать свеклу из замерзших грядок”.

Леонид, поведя плечами, стряхнув усталость дня, подошел к окну. Снег, заинедевешие деревья за окном. И огромная, толстая Луна. Казалось – зацепится сейчас за ветки, остановится. И можно будет потрогать рукой этот каменный шарик.

– А мы так туда и не слетали… – сбил лирический настрой “близнец”.

Близкий такой, рельефный шарик полной Луны таинственно и величаво “смотрел” на землю.

Манящий, красивый. И такой далекий, почти недостижимый.

– Зачем нам это сейчас? Ты же правильно говорил – надо обеспечить, заставить работать все наше народное хозяйство. Зачем нужен космос? Ну летает там станция, рады все. Зачем?

– Там деньги летают, прямо в вакууме. Их надо забрать. – Викторин вспоминал старые споры, приемники GPS навигации, растущие как грибы тарелки на домах.

– Какие деньги, как забрать? Мы, верстая бюджет пятилеток – всегда мерили космос расходной статьей.

– Зря. Очень. Я не специалист в этой области, но. Насколько я знаю по моей истории, американцы очень хорошо заработали на применении технологий в быту. Ты когда последний раз на сковороде что-нибудь жарил?

– Хм, – Ильич задумался. – Давно.

– А можешь представить сковороду – к которой ничего не пригорает?

– Это как? Даже если мясо жарить?

– Да. Такой материал давно используется нашими ракетчиками. Вот только сковородки из него делать не стали. А это ведь золотое дно! За рубежом новинку тоже оценят. И, космические технологии дают еще множество полезных в быту вещей.

Насчет материнского капитала вопрос решен уже. Но есть еще одна вешь, которая делалась для летчиков и космонавтов. За бугром уже продается, какашки собирать.

– Это еще что за дрянь? – брезгливо пробурчал Леонид.

– Не дрянь, а великое изобретение. Сперва им летчики пользовались, потом космонавты. Ну а самое большое человеческое спасибо скажут женщины, особенно молодые матери. В общем – нужно создавать целое научное бюро. Рационализации и утилизации, со смехом добавил Викторин, вспоминая “Сказку о Тройке”. Глава 15.

Исполняются мечты.

Ильич всматривался в зеркало, привычно провел рукой по гладкому подбородку. Сегодня, как впрочем и всегда в последнее время, побрился сам. Раньше руки дрожали и его брил личный цирюльник( ). Неплохой малый, молодой, но видимо любит выпить. Хотя, кто не любит, а при хорошей закуске особенно. Ильич вздохнул, хорошо бы сейчас дернуть рюмочку “Зубровки”, нет Витюша – братец не даст. В момент рука откажет. Но может, стоит попробовать? Сегодня такой счастливый день, душа поет, каждая клеточка тела радостно вибрирует от удовольствия. Просто охватывает чувство глубокого удовлетворения. Ильич снова представил себя соблазнительные изгибы тела Юлечки, мягкую округлость попки, аппетитную грудь, зеленые глаза. Внизу живота опять призывно похолодело, организм с готовностью откликнулся на возбуждающий образ.

–Ну что, “дружок”, не подвел вчера хозяина. – Ильич с внутренней гордостью глянул на него. Гордо расправил плечи. Увидел перед собой пусть пожилого, но другого человека. Не уставшего от жизни генсека, а того бравого генерала сорок пятого года, когда казалось море по колено – все можно и все по плечу. За спиной раздались быстрые, легкие шаги – шлеп, шлеп. У Брежнева радостно екнуло сердце – она. Юлечка прижалась всем телом к спине генсека. Соски упруго кольнули спину, горячее, молодое тело волновало, сбивало с мыслей. Маленькие ладошки легли на плечи, Она поцеловала его в шею. И стала губами играться с мочкой уха. Немного помассировала тонкими, такими хрупкими, но сильными пальцами шею, плечи. Потом вдруг правая рука чаровницы скользнула ниже.

– А что тут у нас? – Засмеялась. Ее смех, звонкий как колокольчик, чуть хриплый сильный голос пьянили шефа, не хуже хорошего коньяка.

–Ты что делаешь озорница? Брежнев посмотрел в зеленые, такие желанные глаза своей избранницы.

–А ты?

Ильич порывисто обнял “озорницу”. Буквально впился губами.

–“Все пропал, как есть пропал. Говорил я ему, старому пню погубят нас бабы”. – Викторин старательно регулировал кровяные потоки в нужное направление, следил за сердцем. Делал свою нелегкую, но сегодня такую приятную во всех отношениях работу.

– Вот, что делает поздняя любовь. Эх, кабы нам не помереть “сладкой” смертью сегодня, второй раз с утра это перебор. – Витя искренно опасался за измученный страстью организм. Вчера Брежнев все-таки вырвался с работы. Сразу после совещания в Кремле. Махнув рукой на все. И ни мгновенья не жалел об этом. Охране велел передать, что бы не звонили и не соединяли ни с кем. Только если война начнется, не иначе. После бурных утренних процедур, они сидели за одним столом. Она делала ему бутерброды с красной икрой и семгой, все время подкладывая очередной кусочек. Ильич не успевал жевать. Девочка любила теперь так кушать по утрам. Время от времени на кухне подходила, то поцелует в маковку, то приобнимет за плечи, и все чего – то щебетала. Подшефный сидел, жадно ел, пытался отвечать с полным ртом. Получалось – бу, бу, бу. Ильич был счастлив, как кот объевшийся сметаной.

– Во, прям голубки, ты смотри шеф не объешься. А то она тебя до смерти закормит. Ишь, как икру то мажет, тут ее на бутерброде больше, чем хлеба. Лень, ты давай заканчивай жрать. Пора дело исполнять. А то, я смотрю, как в басне Филатова: “утром мажу бутерброд, сразу мысль, а как народ. И икра не лезет, в горло и компот не льется в рот”.

– Генсек застыл в оцепенении, потом со злостью выплюнул недоеденный бутерброд на пол. Закашлялся.

– Зайчик, что с тобой? Кушай осторожно. – запричитала, взволнованная Юлечка. Брежнев молчал, замерев. Диалог “сиамских братьев” стал взаимным. Но избранница генсека не знала таких тонкостей.

– Викторин, … собачий, опять о компоте с икрою?! Все – выселяйся…. иначе я тебя, хоть как выковырну. Вот приглашу попов, пусть тобой чертом займутся…Это же надо, в такой момент. Такое утро ….Ты давай решай окончательно. Ты с кем?

– Это мы уже слышали, “с кем вы, деятели культуры?”. Насчет угроз. Вот после этого тебя Суслов в Кащенко и определит, или сразу в Кремлевку, в смысле Кремлевскую стену. Так вот, я хочу напомнить кому ты, Казанова престарелый, обязан этим, столь прекрасным утром. Ты, морда неблагодарная, эксплуатируешь мой беззаветный труд. Ты эксплуататор. А не коммунист. Тут вкалываешь, не покладая рук, мне поспать некогда.

– Какой эксплуататор? Это клевета. Тебе, что самому вчера, не понравилось что ли? Или я не соответствовал вашему уровню? – Пока шел этот разговор близких друзей. Лицо медсестрички становилось все более испуганным. Брежнев же был в ступоре, ну так ей казалось.

– Это инсульт…Что теперь со мной будет мамочка моя. Леня, что с тобой? Не молчи! -Юля стала укладывать Брежнева на пол, при этом засовывала свой халат ему под голову. Потом в чем мать родила, бросилась открывать дверь. Там за дверью находились два охранника. От волнения руки дрожали, сразу стали потными скользили, ни как не поддавался замок, по щекам Юли текли слезы, зубы стучали. Два охранника находящиеся за дверью услышав плач и крики медсестры, поняли, что-то с “дедом”. Медведев, не долго думая, решил выбить дверь. В следующую минуту массивная, крепкая на вид дверь пала под дружным ударом могучих плеч телохранителей генерального секретаря.

– Что с “дедом”, где он? – рявкнул Медведев. Зареванная трясущаяся Юля побежала на кухню. Скорости, с какой рванули за ней охранники позавидовал бы и Карл Льюис с Беном Джонсоном. Пробегая мимо Юлечки, Володя отметил – ” да губа у деда не дура”.

В то время пока у Юлии, и сотрудников девятки сердце трепетало от страха за Генерального секретаря, диалог между “сиамскими родственниками” продолжался.

–И вы, Леонид Ильич, хотите, что бы только я все делал для вас. Заняться делом, прочитать нужную книгу вас не допросишься. – Дело в том, что в бытность свою в родном Трофимовском теле Викторин, как всякий советский интеллигент любил читать. В основном русскую фантастику, много читал книг по истории. В общем, был читающим человеком. Ну а “тело”, что ему досталось, по воле Высших сил, не желало читать. Вот не любило и всё тут, не имело такой привычки. Это заставляло Викторина страдать. Он долго терпел, но любому терпению, как известно, приходит конец. И, по закону подлости, конечно, он пришелся на столь, долгожданный и приятный во всех отношениях день. Ну, чему быть того не миновать.

– Сколько раз просил, возьми, купи, почитай Стругацких, Азимова закажи, пусть привезут, почитаем. А ты все некогда, да лучше хоккей посмотрим. Я конечно хоккей люблю, сам болельщик. Но ведь нужна душе и духовная пища. Серость ты непроцарапанная, долдон необразованный. И как ты Генсеком-то стал? Чего удивляться, что весь СССР развалился – меченому досталось “богатое” наследство.

– Как! Как долдон!?…Ну ты, …ну мудак ты Витя. Это я серость!? Да я стихи сочинял. Я может, стал бы поэтом, или писателем. Но некогда было учиться. Надо было семью кормить. Ты, что такое голод и близко не нюхал. Гнилая ты интеллигенция, буржуазный подпевала. – В это время вбежали в комнату охранники. Медведев увидел, что Брежнев лежит в одних трениках на холодном кафельном полу с халатом под головой и не шевелится. А Юля лежала в коридоре, практически без сил от всего – поскользнулась на испанском кафеле. Ну до чего же не везет. Слезы лились прямо ручьем на упругую девичью грудь.

– Леонид Ильич, что с вами? Леонид Ильич!? Звони в скорую. – Приказал напарнику. Сам опустился на колени проверить сердце. В горячке решил, не бьется.

– Будем делать искусственное дыхание, рот в рот. – И прильну со всем рвением губами ко рту Генерального секретаря.

Несмотря на всю принципиальность позиции, Викторин забеспокоился первым.

– Шеф, кончай базар. Включай ориентацию, глянь, что вокруг делается.

– У..ой..Юля, ну что ты так крепко целуешь? А ж губам больно – очнулся Брежнев,

Полковник Медведев радостно заулыбался – помогло искусственное дыхание.

– Как вы, Леонид Ильич, что с вами, где болит?

– Да все со мною в порядке, задремал вот чуток. А вы все всполошились. – Брежнев рукавом вытирал

губы и плевался на пол. На кухню буквально влетел другой телохранитель.

–Все скорую вызвал, как “дед”?

– Дед вам молодым еще сто очков фору даст. – Недовольно ответил Ильич.

– А где Юля? Юленька ты где, рыбка моя? Брежнев встревоженный вскочил. Тут все услышали всхлипы и причитания в коридоре. Пожилой “Ромео” бросился к ней.

– Леонид Ильич я коленку ушибла, – протянула дрожащие тонкие пальцы к избраннику,-

– И вот, два ногтя сломала ..уууу, – плакала на плече Брежнева Юля.

– Посмотри Викторин, до чего ты девушку довел. – Начал диалог Ильич.

– А чего расстраиваться? Ну упала, ноготь сломала. Купи ей кольцо с брюликом. Как поется в одной песне “лучшие друзья девушек бриллианты”. Думаю у тебя зарплаты хватит… А лучше свози ее на море.

– Юлечка, хочешь, на море поедем? Поплаваем вместе, позагораем.

– Ленечка, у меня нового купальника нет. А куда поедем? В Сочи или в Ялту? Сейчас там холодно – не сезон. Может в Болгарию на Золотые пески? Мне знакомая рассказывала, какие там пляжи просто восторг. -Рыдания прекратились, горе было забыто.

– Ильич, свези ее на Кубу, да и я там не был – опять прорезался Викторин.

– На Кубу?

– Ага, а там знаешь, какие мулатки-шоколадки ходят?…У… такие формы.

– Мулатки!?…Кхе…Кхе… – Юля поедем на Кубу. Там лучше, чем в Болгарии и с Фиделем давно я не виделся. Уважал Фиделя Генсек усмехнулся. На лице мелькнуло что-то похожее на неодобрение. Всякое упоминание об Афганистане портило настроение.

– Володя. А все же давайте поговорим подробнее, что там с Ираном и Ираком. Тут кое-что мне на память пришло. Викторин вспомнил о бомбежке Израилем иракского ядерного центра.

– Хорошо Леонид Ильич. Начну тогда от печки. Это конфликт гораздо глубже и серьезнее, чем просто территориальные претензии. Вопрос о землях у реки Шатт-эль-Араб весьма важен для Ирака. Это единственный путь по узкому форватору к порту Басра. Кроме того три острова в Ормузском проливе в 1971 году захватил Иран. И вообще еще ряд пограничных территорий имеют статус спорных. К тому же лидер Ирана Хомейни имел свои планы на Ирак, там большинство мусульман шииты. Провозглашена доктрина экспорта исламской революции во всем регионе. А тут ни как. Повод для начала войны нашелся бы. Не те так другие начали. Хусейн оказался решительнее.

– Брежнев сделал нетерпеливый жест рукой.

– Володя не надо так подробно. Давайте сразу к боевым действиям. По вооружениям и поставкам.

– Я постараюсь. Ирак напал первым. Пять дивизий против одной иранской. Иракская армия лучше вооружена. Преимущество в авиации. Ирак имеет в основном наши самолеты МИГ-21С и МИГ-23С. Иранская армия вооружена американскими ·ФантомамиЋ. В Иранской армии проблемы с командным составом. Исламисты провели чистку в армии, что наш тридцать седьмой – просто детские игры. На первом этапе, войска Саддама Хусейна продвинулись на 50 километров вглубь провинции Хузистан, населенной преимущественно арабами. Но умения воевать не хватает и иракцам. Город Хорремшехр обороняли ополченцы КСИР( Корпус стражи исламской революции), плохо вооруженные и с минимум военной техники. Но воевали очень упорно, фанатично, за каждую улицу, дом. Хорремшехр прозвали – наш Сталинград. После взятия города иракцы изнасиловали всех женщин, начиная от старух и кончая детьми.

Брежнев брезгливо поморщился, порывисто вскочил. Прошел по купе, потом сел, опять выпил воды.

– Да, какие это свиньи. И с этими людьми приходиться иметь дело! Даже фашисты поступали гуманнее. А здесь чисто дикие звери. Только могут кичиться своим происхождением. -· Мы последователи Пророка!Ћ – Крючков пожал плечами, достал еще бумагу.

– Вот иракцы опять просят продать им военную технику.

– Что они хотят?

– Прежде всего, танки, особенно Т-72, самолеты – МИГ -25 и ТУ-16, вертолеты МИ-8, МИ-26. А так же комплексы ПВО С-75, С-125 · КвадратЋ, ·ШилкаЋ, ЗРК Р-300· СкадЋ, ПЗРК · СтрелаЋ.

Брежнев нажал кнопку вызова. Попросил принести, чего-нибудь перекусить

По артиллерийским системам просят самоходные гаубицы Д-20 · АкацияЋ, Д-30 · ГвоздикаЋ. Лупят из них прямой наводкой, по наступающим иранцам. Стволы накаляются, так, что отваливаются. Очень хвалят эти пушки. Просят системы залпового огня ·ГрадЋ. В списке минные тральщики, различны противокорабельные ракеты, стрелковое вооружение и боеприпасы.

– Генерал надо через нашего посла в Тегеране Виноградова переговорить с Иранским руководством. Я так понимаю, что когда у иранцев закончатся запчасти к военной технике – начнутся проблемы. Ведь с американцами после истории с заложниками не общаются. И это, мягко говоря.

– Да Леонид Ильич наши аналитики прогнозируют тоже развитие событий.

– Так вот Володя, нужно постараться продать и Аятолле оружие, но с учетом ситуации. Пусть все же армия Хусейна имеет преимущество. Победа исламских фанатиков над Сашей Хусейновым нас не обрадует.

– Леонид Ильич, Виноградов уже имел беседу с иранским руководством. Но нас, еле выслушали, послали. Очень самоуверенно себя ведут. Все на Аллаха надеются. Фанатики мать их.

– Ну, ну… Как говорится на Аллаха надейся, а сам не плошай. Все же надо попробовать. Может попозже, когда услышат грохот канонады под Берлином. – Ильич иронично заулыбался.

– Но, думаю, муллы и Аятоллы этого дожидаться не будут – раньше забеспокоятся. А мы постараемся, максимально затруднить им посторонние поставки вооружений. Оружие нам самим требуется продать.

В купе к собеседникам блондинка-стюардесса вкатила тележку уставленную судками и тарелками. Девушка быстро стала расставлять на стол. Брежнев с интересом охотника смотрел на процедуру расстановки. Стюардесса импозантно смотрелась в белой форменной рубашке с галстуком и короткой черной юбке. Вся ладная фигура, высокая грудь и точеные ножки произвели на генсека впечатление.