Текст книги "Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в."

Автор книги: Александр Зимин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

По возвращении в столицу Василий II заключил с князем Юрием новое докончание (между 25 апреля – 28 сентября 1433 г.). Договор был составлен от имени великого князя и союзных с ним князей «гнезда Калиты» (Константина Дмитриевича, Ивана и Михаила Андреевичей и Василия Ярославича) с князем Юрием и Дмитрием Меньшим. Князь Юрий признавал старейшинство Василия II («имети ми тобя, великого князя, собе братом старейшим») [286]286
  ДДГ. № 30. С. 76; «докончалные поймали на том и крест целовали, что великому князю в его отчину не въступатися, а князю Юрью княжения не хотети, ни детей своих приимати, ни помочи им не дати на великого князя» (ПСРЛ. Т. 23. С. 147). В великокняжеском своде середины XV в. про обязательства Василия II не говорится, а князь Юрий якобы «умирися на том, что ему детей к себе не приимати и помочи им не давати» (ПСРЛ. Т. 26. С. 190).


[Закрыть]. Князья обязались оказывать друг другу помощь в случае борьбы с каким-либо недругом. В конкретных условиях того времени это означало совместную борьбу с Василием Косым и Дмитрием Шемякой [287]287
  «И умирився, князь Юрьи поиде в Галич, а князь великы князя Юрья Патрекеевича посла воеводою на Юрьевичи со всем своим двором» (ПСРЛ. Т. 23. С. 147).


[Закрыть]. Один из пунктов договора прямо запрещал галицкому князю помогать своим старшим сыновьям: «…детей ми своих болших, князя Василья да князя Дмитрея, не приимати, и до своего жывота, ни моему сыну меншому, князю Дмитрею, не приимати их. А тобе их также не приимати» [288]288
  Л.В. Черепнин считал, что князь Юрий лишь «стремился парализовать этим бдительность великого князя, а затем начать против него организованное выступление» ( Черепнин.Образование. С. 760–761). Вряд ли это было так, ибо позднее, в битве на Куси, князь Юрий не участвовал.


[Закрыть].

Договор содержал уступку Василием II Бежецкого Верха меньшому сыну Юрия Дмитриевича, Дмитрию Красному (кроме конфискованных владений И.Д. Всеволожского и владений князя Константина, остававшихся там опорными пунктами Москвы). Бежецкий Верх находился формально еще в «сместном» владении с Новгородом, и там нужно было еще укреплять влияние Московского великого княжества. Взамен Бежецкого Верха князь Юрий отказывался от претензий на Дмитров. Новый договор как бы санкционировал порядок, сложившийся после возвращения Василия II и Юрия Дмитриевича из Орды.

Князь Юрий обещал по-прежнему отправлять дань в великокняжескую казну для уплаты «ордынского выхода». Обязывался князь Юрий погасить задолженность за уплату Василием II «выхода» с его удела («а что еси платил в Орде за мою отчину, за Звенигород и за Галич, два выхода и с распанами, а о том ми с тобою розчестися, и чего ся не оточтусь, и мне то тобе подняти те выходы»). Василий II со своей стороны готов был заплатить долг князя Юрия гостям и суконникам (600 руб.), взятый, чтобы погасить задолженность Василия Васильевича (ордынского долга неким (купцам) Резеп-Хозе и Абипу) [289]289
  Вообще-то князь Юрий был при деньгах. Один только суздальский князь Александр Иванович Брюхатый задолжал ему 500 руб. под заклад своих сел (ДДГ. № 35. С. 91).


[Закрыть].

Обязательство князя Юрия не вступать в самостоятельные сношения с Ордой имело особенно важное значение, поскольку у всех еще в памяти была поездка Юрия Дмитриевича к Улу-Мухаммеду в 1431–1432 гг. Выговаривал себе князь Юрий «нейтралитет» в возможных конфликтах Василия II с Литвой («а в Литву ти у меня помочи не имати»), где великим князем был его «побратим».

В бытность свою великим князем (после 25 апреля 1433 и до 20 марта 1434 г.) Василий II заключил докончание и с Великим Новгородом [290]290
  ГВНП. № 19. С. 34–36.


[Закрыть]. Дело было не только в традиции, согласно которой великий князь владимирский (теперь московский) становился сюзереном Новгорода, но и в конкретной обстановке. В налаживании отношений заинтересованы были обе стороны: Василий II – в преддверии нового раунда борьбы с Юрием Дмитриевичем, Новгород – из-за тревожной обстановки на западных рубежах [291]291
  Насилия над новгородскими купцами в Ливонии в начале 30-х годов XV в. не прекращались (см.: Казакова.С. 109).


[Закрыть]. Только весной 1434 г. ливонские послы прибыли в Новгород и заключили с ним перемирие на два года [292]292
  ГВНП. № 64. С. 106–108.


[Закрыть]. 16 июля 1436 г. договор был подтвержден [293]293
  ГВНП. № 67. С. 110–112.


[Закрыть].

С Псковом, отказавшимся помочь новгородцам во время похода Витовта в 1428 г., у Новгорода отношения долго не налаживались. В 1431 и 1432 гг. новгородцы Пскову «миру не даша, а рати не учинишя». То же было и зимой 1433/34 г. [294]294
  ПЛ. Вып. 2. С. 43, 44, 127.


[Закрыть]24 июля 1434 г. псковичи заключили мирный договор с новгородцами, но в январе 1435 г. отказались посадить в городе владычных наместников [295]295
  ПЛ. Вып. 1. С. 43; Вып. 2. С. 45.


[Закрыть].

Докончание Василия II с Новгородом 1433–1434 гг. составлено «по старине». Оно восходит к тексту договоров, заключенных Новгородом еще с князьями Ярославом Ярославичем и Михаилом Ярославичем, и представляет собой, по определению Л.В. Черепнина, «устойчивый… договорный формуляр» [296]296
  Черепнин.Архивы. Ч. 1. С. 359.


[Закрыть]. Основные пункты новгородской «старины», как она рисуется по договору 1433–1434 гг., сводятся к следующему. Между великим князем и Новгородом сохраняется мир «по старым грамотам крестным» (как «целовали крест» великие князья Иван Данилович, Семен Иванович, Иван Иванович, Дмитрий Иванович и Василий Дмитриевич). Важнейшими условиями этого мира являлись, с одной стороны, обязательство великого князя держать Новгород «по старине, без обиды», а с другой – обязательство новгородцев «княжение… великое держати чесно и грозно, без обиды». Новгородцы обязывались «не таити» пошлину великого князя, а тот в свою очередь – управлять новгородскими волостями «мужми ноугородскыми», получая в свою пользу «дар» с этих волостей.

Великий князь в Новгороде делил свою власть с новгородскими посадниками, без которых он не мог ни судить, ни раздавать волостей, ни выдавать каких-либо грамот. В Торжке и Волоколамске управление устанавливалось «по половинам»: одна из них находилась в ведении новгородцев, другая – княжеских тиунов. В Бежецком Верхе («Бежицах») великому князю, княгине, боярам и слугам запрещалось владеть («держать») какими-либо селами, а также использовать любые формы их приобретения (в частности, покупку и «дар»). Договор содержал перечень новгородских волостей (в их числе были Торжок, Бежичи, Пермь, Печора, Югра, Вологда), из которых запрещался вывод людей в великое княжение («в свою волость»). В этих волостях великому князю не разрешалось держать закладчиков, лишать кого-либо земель, отменять судебные решения («грамот не посужати»). Договор устанавливал размер пошлин («погон») княжеским дворянам, а также запрещал судить новгородца «на Низу», т. е. в великом княжении, и закрывать Немецкий двор в Новгороде.

Сразу же после заключения докончания с Василием II Юрий Дмитриевич отправился в Галич, а великий князь начал кампанию против его старших сыновей. Он послал воеводу князя Юрия Патрикеевича со своим двором («а с ним двор свои, многие люди») на Кострому, где в то время находились Юрьевичи. К ним, несмотря на договор князя Юрия с Василием II, подоспели галичане и вятчане [297]297
  ПСРЛ. Т. 26. С. 190. Л.В. Черепнин писал, что «речь идет в первую очередь об отрядах вятских бояр, стремившихся к независимости от московской великокняжеской власти». Движение против централизаторской политики московских князей «могло находить сочувственный отклик среди широких слоев населения окраин» ( Черепнин. Образование. С. 761). Последняя формулировка, думается, более верно, чем первая, передает причину поддержки князя Юрия вятчанами.


[Закрыть].

28 сентября 1433 г. в битве на реке Куси, прикрывавшей с юга Галич, Юрьевичи разбили московские войска и полонили князя Юрия Патрикеевича [298]298
  ПСРЛ. Т. 24. С. 182; Т. 26. С. 190. Река Кусь – приток реки Немды, впадающей в Волгу севернее Юрьевца (на Волге). Кусь протекала восточнее Костромы и южнее Галича.


[Закрыть]. Одержав победу, Василий Косой и Дмитрий Шемяка послали весть об этом своему отцу, приглашая его занять великое княжение («Отче, поиде на княжение»). Однако князь Юрий, приверженный своим рыцарским представлениям о чести и верности договорным обязательствам, решительно отказался «взяти княжение под Васильем Васильевичем» [299]299
  ПСРЛ. Т. 24. С. 182.


[Закрыть]. Вероятно, именно поэтому Юрьевичи не закрепили свой успех. Дальнейшая кампания против Василия II теряла для них всякий смысл, и они вернулись на Кострому. Как только «Волга стала» (замерзла), они пошли к «Турдеевым» оврагам [300]300
  ПСРЛ. Т. 26. С. 190. По версии Ермолинской летописи Юрьевичи, узнав о движении Юрия Патрикеевича, отступали с Костромы к Куси, «а в то время приспеша к ним вятчане, и от отца прииде им помочь, и бысть им бои, и одолеша Юрьвичи» (ПСРЛ. Т. 23. С. 147–148).


[Закрыть].

Узнав о разгроме на Куси и о той поддержке, которую оказали Юрьевичам галичане, Василий II зимой 1433/34 г. решил покарать князя Юрия, которого он, очевидно, считал закулисным организатором поражения московских войск. Чтобы осуществить свою цель, великий князь выступил в поход на Галич [301]301
  «Князь великы, слышав измену дяди своего князя Юрья, что детем своим помочь посылал на великого князя заставу, и приде князь великы Галича воевати на зиме той» (ПСРЛ. Т. 23. С 148); «…слышев измену дяди своего князя Юрья, что и бою у детеи его были воеводы его со многими людьми» (ПСРЛ. Т. 26. С. 190). В первом случае говорится прямо о посылке помощи князем Юрием своим сыновьям, а в другом – просто о том, что с Юрьевичами были воеводы их отца.


[Закрыть].

Поход Василия II оценивали и по-другому. Так, в Пскове в нарушении договора обвиняли именно великого князя, который пошел на князя Юрия «через мирную руку и правду» [302]302
  ПЛ. Вып. 1. С. 42.


[Закрыть].

Перед походом на Галич Василий II приказал ослепить И.Д. Всеволожского, очевидно заподозрив его в сношениях с галицкими князьями [303]303
  «Того же лета князя великого Иван Дмитриевичь поимал, и с детьми, да и очи ему вымали» (ПСРЛ. Т. 23. С. 148). Сообщение помещено перед записью о походе на Галич. В него вкралась ошибка. Следует читать: «…князь велики Ивана Дмитреевича…» В Тверской летописи (перед галицким походом) говорится: «Князь великий Василей Московский Ивана Дмитриевича поимал и велел его ослепити, а сам, собрав силу, пошел на Галич» (ПСРЛ. Т. 15. Стб. 490). В Медоварцевском летописце сообщается, что еще к 1432 г. «вражиим съветом и злых человек оклеветанием… поиман бысть болярин великого князя Иван Дмитриевич, оклеветан и зрака лишен» ( Лурье. С. 10). С.Б. Веселовский, ссылаясь на упоминание о конфискации владений Всеволожского в докончании 25 апреля – 28 сентября 1433 г. (ДДГ. № 30. С. 76), относит ослепление боярина ко времени его приезда на Коломну в 1433 г. (см: Веселовский. С. 513). Однако во временном отношении эти два события могли и не быть связаны.


[Закрыть].

Узнав о движении вооруженных сил Василия II, Юрий Дмитриевич направился с Галича на Белоозеро. Московские летописи, сочувствующие Василию II, говорят о бегстве князя Юрия в те края («беже»), но осведомленный тверской летописец предпочитает сказать, что он «съехал» туда. Во всяком случае князь Юрий изрядно потрепал на Белоозере войска безынициативного князя Михаила Андреевича. Галич обороняли Василий Косой и Дмитрий Шемяка. Василию II удалось поджечь городские посады, но взять крепость он так и не смог. Юрьевичи там «отсиделись», а затем к ним на подмогу пришел их отец «с Межи» [304]304
  ПСРЛ. Т. 26. С. 190; Т. 15. Стб. 490 («много зла сотворил Галичю, а князь Юрый съехал на Белоозеро»); Т. 37. С. 85 («и повоева, и пожже, а город не взял, а Косой да Шемяка в городе отсиделися»). В Ермолинской летописи сказано неопределенно: «Галич повоевал и пожегл и в полон повел» (ПСРЛ. Т. 23. С. 148). В поздних московских летописях говортся о бегсгве князя Юрия и взятии Галича: Юрий «беже к Белуозеру, а князь великий город Галич взя и сожже» (ПСРЛ. Т. 26. С. 190). В псковских летописях тоже упоминается о взятии Галича: «повоева землю Галицькую и град Галич взят» (ПЛ. Вып. 1. С. 42).


[Закрыть]. Правда, великий князь «люди в плен поведе и много зла сотворив земле той» [305]305
  ПСРЛ. Т. 26. С. 190 (по Московской летописи, Василий II «возвратися на Москву»); «церкви святыя пожже и монастыри, и много людии посече, и много крови пролил… и, учинив пакости много, прииде в Переаславль» (ПЛ. Вып. 1. С. 42).


[Закрыть]. После похода на Галич Василий II вернулся, очевидно через Переславль, в Москву.

Даже относительный успех галицкой акции Василия II был достигнут только благодаря укреплению им коалиции союзников. Между 25 апреля – 28 сентября 1433 г. он заключил докончание с князьями Иваном и Михаилом Андреевичами, обязующее князей быть «заодин» с великим князем и бороться с его недругами [306]306
  ДДГ. № 31. С. 80–82.


[Закрыть]. Примерно в то же время заключен был и договор с Великим Новгородом [307]307
  ГВНП. № 19. С. 34–36.


[Закрыть]. Эти шаги не замедлили сказаться и на ходе военной кампании. Так, рязанский князь Иван Федорович «посылал свою рать с… братычем, со князем с Васильем, и воевали, и грабили, и полон имали» (взят был «полон… галичской») [308]308
  ДДГ. № 33. С. 86.


[Закрыть]. Иван Андреевич (возможно, с братом Михаилом) «воевал… Галич и Галичскые волости, также и Звенигородские волости», взяв при этом полон [309]309
  ДДГ. № 32. С. 83.


[Закрыть].

Действия же князя Юрия Дмитриевича и его детей не были достаточно эффективными. Но все же в ходе военных операций ими была взята («имана») вотчина князя Михаила Андреевича «Белоозеро и Белозерьскые волости», захвачено было несколько «Можаискых волостей и отъездных мест», а также полон [310]310
  ДДГ. № 32. С. 83.


[Закрыть]. Борьба Москвы с Галичем еще предстояла.

В 1434 г., собрав значительные силы, Юрий Дмитриевич с детьми двинулся в новый поход. Значительным подспорьем ему были подоспевшие вятчане [311]311
  ПСРЛ. Т. 15. Стб. 490 («вятчане с нимъ»).


[Закрыть]. С Василием II выступил можайский князь Иван Андреевич. Можайск прикрывал западные рубежи страны, и союз с Можайским князем мог уравновесить влияние Галича в районе, где галицким князьям принадлежали такие крупные города, как Звенигород и Руза. Можайск важен был обеим враждовавшим сторонам еще и потому, что участие Ивана Андреевича в той или иной коалиции князей придавало ей значение если не общерусской, то во всяком случае общекняжеской (рода Калиты). Это отлично понимал коварный, жестокий и честолюбивый правитель Можайска. Он был озабочен в первую очередь расширением территории своего небольшого княжества и усилением своего влияния на ход борьбы за великое княжение. Поэтому из распри Василия II с его противником Иван Андреевич стремился извлечь для себя максимум выгоды. Но для обеих сторон союзником он был ненадежным. Только тот, кто ему сулил (а еще лучше – давал) больше, мог рассчитывать на его временную поддержку.

Решающая битва Василия II с Юрием Дмитриевичем состоялась в «субботу Лазареву», т. е. 20 марта 1434 (6943) г., у св. Николая на горе в Ростовской земле [312]312
  ПСРЛ. Т. 26. С. 190; Т. 15. Стб. 490 (20 марта); Т. 24. С. 182 (на реке Могзе); ПЛ. Вып. 1. С. 42 (16 марта); Т. 18. С. 174 (5 апреля); Т. 23. С. 148 (за вятчанами послал князь Юрий еще зимой, а бой произошел в Лазареву субботу). Река Могза – приток Устьи, впадающей в Которосль.


[Закрыть]. Она окончилась полным разгромом московских войск («войска его побили много») [313]313
  ПСРЛ. Т. 23. С. 148.


[Закрыть]. Василий II бежал в Новгород, где 1 апреля «прияша его новгородцы» [314]314
  ПЛ. Вып. 1. С. 42 (31 марта); НПЛ. С. 417.


[Закрыть]. Иван Можайский устремился с поля боя в Тверь (туда к своей дочери, супруге князя Бориса, бежала и его мать) [315]315
  ПСРЛ. Т. 26. С. 190.


[Закрыть].

Достигнув Новгорода, Василий Васильевич остановился на Городище, где обычно жили в Новгороде князья-служебники. На этот раз непрошеного гостя новгородцы встретили враждебно: его присутствие могло привести к конфликту с великим князем Юрием Дмитриевичем, чего они старались избегать. 5 апреля «вси людие… выехаша ратию на поле на Городище». До открытого столкновения дело не дошло, но вскоре (26 апреля) князю-беглецу пришлось покинуть Новгород [316]316
  НПЛ. С. 417 («выиха весь великыи Новъгород ратью на поле на Заречьскую сторону к Жилотугу»).


[Закрыть].

Главой Новгорода в это время был фактически Евфимий II (Вяжицкий), избранный на архиепископский престол в ноябре 1429 г. (после смерти Евфимия I) [317]317
  НПЛ. С. 415.


[Закрыть]. Неустойчивое положение Северо-Восточной Руси способствовало тому, что Новгород тогда стал склоняться к литовской ориентации. С осени 1432 г. на кормлении там сидел князь Юрий Лугвеньевич (Семенович), а в 1434 г. Евфимий на поставление поехал в Смоленск к митрополиту Герасиму [318]318
  НПЛ. С. 417.


[Закрыть].

После победы на реке Могзе Юрий Дмитриевич не стал преследовать своего племянника, а пошел прямо на Москву, где в то время находилась Софья Витовтовна, а воеводой был Роман Иванович Хромой (из рода Ратшичей) [319]319
  ПСРЛ. Т. 23. С. 148.


[Закрыть].

Пытаясь сохранить коалицию князей, чтобы продолжить борьбу с Юрием Дмитриевичем, Василий II послал боярина Андрея Голтяева в Тверь к князю Ивану Андреевичу. Боярин должен был убедить Ивана Можайского, чтобы тот «не отступал» от Василия Васильевича, «а был бы с ним заодин». Осторожный и расчетливый можайский князь и на этот раз оказался верен себе. Он отвечал уклончиво, фактически отказывая («отказа с Ондреем») Василию II в помощи: «…господине государь, где ни буду, а везде есми твои человек, но чтобы ныне вотчины не потерял да матка бы не скиталася по чюжеи отчине, а всегда есми твои» [320]320
  ПСРЛ. Т. 26. С. 190.


[Закрыть].

Истинные намерения Ивана Андреевича прояснились вскоре, когда к нему прибыл от Юрия Дмитриевича посол Яков Жестов, передавший ему просьбу князя Юрия соединиться с ним. Не теряя ни минуты, Иван Андреевич поспешил из Твери к новому великому князю. Встретившись в Троицком монастыре («у Троицы»), князья двинулись прямо к Москве [321]321
  ПСРЛ. Т. 26. С. 190; ПЛ. Вып. 1. С. 42 (1 апреля); НПЛ. С. 417 (1 апреля).


[Закрыть].

31 марта (на Светлой неделе в среду) после недельной осады Москва была взята. Город отворили Юрию Дмитриевичу по распоряжению Р.И. Хромого [322]322
  ПСРЛ. Т. 23. С. 148. По Софийской I летописи, с князем Юрием была «сила велика и Вятьска рать», а затем «гражане же отвориша ему град Москву» (ПСРЛ. Т. 5. С. 266). В Софийской I летописи по списку Царского сказано, что «у города стоял неделю». По псковским сведениям, «московичи же град ему отвориша» (ПЛ. Вып. 1. С. 42). Московские летописи о поведении горожан умалчивают, лишь глухо говорят, что князь Юрий «город взят» (ПСРЛ. Т. 26. С. 190).


[Закрыть].

Войдя в столицу, князь Юрий приказал отправить великих княгинь Софью Витовтовну и Марью Ярославну, по одним сведениям, в Рузу, [323]323
  ПСРЛ. Т. 23. С. 148; Т. 27. С. 345. П.Д. Мец считала, что великая княгиня Софья сослана была в Рузу, и с ее пребыванием там связывала рузский монетный клад (см.: Мец.С. 54).


[Закрыть]а по другим – в Звенигород [324]324
  ПСРЛ. Т. 26. С. 190. По Софийской II летописи, которая соединяет обе версии, княгини оказываются сосланными в Рузу и Звенигород (ПСРЛ. Т. 6. С. 149); по Софийской I летописи – в Звенигород; по списку Царского – в Рузу (ПСРЛ. Т. 5. С. 266).


[Закрыть]. Одновременно он «поймал» казну великого князя [325]325
  ПЛ. Вып. 1. С. 42.


[Закрыть].

7 апреля великий князь литовский Свидригайло, внимательно следивший за событиями в Северо-Восточной Руси, с радостью сообщил гроссмейстеру Ордена из Вязьмы, что он получил известие о победе князя Юрия: «…князь Юрий, великий князь Московский, и великий князь Василий, сын его брата, дрались с многочисленными силами и с ужасным упорством и ожесточением. Всевышний помог князю Юрию низложить врага своего, кн. Василия, и разбить его воинство; завладеть городами, селами и всею его землею; взять в плен не токмо старую великую княгиню и супругу Василия, но и всех поднявших против него оружие и, наконец, изгнать самого Василия из его владений; князь же Юрий, с давнего времени искренний и верный наш друг, обещал подать нам помощь и прислать к нам своего сына» [326]326
  Коцебу А.Свидригайло… С. 190–191. 26 апреля Свидригайло писал, что князь Юрий уже прислал к нему своего сына «с многочисленным войском» (Там же. С. 195–196).


[Закрыть].

Василий Васильевич не отказался от дальнейшей борьбы за великое княжение и 26 апреля отправился в Тверь, рассчитывая на помощь великого князя тверского. Но Борис Александрович счел для себя за благо сохранить позицию невмешательства в споре дяди с племянником. Поэтому князю Василию пришлось покинуть Тверь и двинуться по Волге «на Мологу да к Костроме, да оттуды в Новгород Нижний» [327]327
  ПСРЛ. Т. 26. С. 191; НПЛ. С. 417. По псковским сведениям, 24 апреля (ПЛ. Вып. 1. С. 42).


[Закрыть]. Когда-то Нижний был пристанищем гонимого князя Юрия, а теперь к нему устремился согнанный с престола московский князь. Беглец, однако, нигде поддержки не встретил. По Ермолинской летописи, он «побеже… по Заволжью к Новугороду Нижнему, а оттоле въсхоте пойти в Орду, не бе ему стати с кем противу его», т. е. князя Юрия [328]328
  ПСРЛ. Т. 23. С. 148. В великокняжеских сводах 70-х годов XV в. этих подробностей нет, речь идет лишь о том, что Василию II «не бысть ниоткуду помощи» (ПСРЛ. Т. 26. С. 191).


[Закрыть]. Василий II, не найдя поддержки на Руси (к тому времени умер даже его дядя Константин [329]329
  Последнее упоминание о князе Константине как о живом содержится в докончании 25 апреля – 28 сентября 1433 г. (ДДГ. № 30. С. 76). В договоре от 5 июня 1434 – 5 января 1435 г. он упомянут уже как умерший (ДДГ. № 34. С. 87). Так как князь умер 9 мая ( Карамзин Н.М.История государства Российского. Т.V. Примеч. 122), то датировать его смерть следует скорее всего 1434 г.


[Закрыть]), решил перенести спор в Орду. Василию Васильевичу осталось только надеяться, что ордынский хан воспримет самовольный захват великого княжения Юрием Дмитриевичем как нарушение своей воли и снова посадит его на престол в Москве.

Иным было положение у великого князя Юрия Дмитриевича. Даже ближайшие союзники Василия Васильевича спешили заключить с новым великим князем докончания, признать его старейшинство на Руси. В договорные отношения с ним вступили великий князь рязанский Иван Федорович [330]330
  ДДГ. № 33. С. 83–87. Еще в бытность галицким князем Юрий Дмитриевич заключил какое-то докончание с великим князем рязанским Иваном Федоровичем. Текст его не сохранился (Опись. Ч. 1. С. 39).


[Закрыть]и князья Иван и Михаил Андреевичи [331]331
  ДДГ. № 32. С. 82–83.


[Закрыть]. Иван Федорович, в частности, обязывался «сложити» крестное целование к «князю» Василию Васильевичу и больше с ним в какие-либо переговоры не вступать (не «ссылатися»). То же самое обязательство содержалось и в докончании с Андреевичами [332]332
  «А не канчивати вам без мене, ни ссылатися с моим братаничем, со князем с Васильем, ни с ыным ни с кем».


[Закрыть].

Придя к власти, Юрий Дмитриевич решил перестроить всю систему взаимоотношений великого князя с союзниками и родичами. Рязанский великий князь отныне рассматривался им «братаничем», т. е. племянником, а не «братом молодшим» (как его называл Василий II даже в 1447 г.) [333]333
  ДДГ. № 47. С. 142.


[Закрыть]. Дистанция между ним и великим князем московским увеличилась. Иван и Михаил Андреевичи должны были «иметь» его «отцом», а он обязывался их держать «в сыновьстве». Это уже не отношения по типу «брат старейший» и «брат молодший». Великий князь Юрий Дмитриевич пытался сделать более решительный шаг по пути утверждения единодержавия, чем Василий II [334]334
  Поэтому трудно согласиться с Л.В. Черепниным, считавшим галицких князей (и в их числе Юрия Дмитриевича) носителями ярко выраженного сепаратизма (см.: Черепнин.Образование. С. 743–744). См. также замечания в его адрес, сделанные П. Нитче ( Nitsche P.Grossfürst und Tronfolger. S. 55–57).


[Закрыть].

В том же направлении великий князь Юрий осуществлял и монетную реформу. На монетах, которые он выпускал, изображался всадник, поражающий змия, т. е. Георгий Победоносец [335]335
  См.: Меи, С.54.


[Закрыть]. Святой Георгий был патроном князя Юрия. Выпуск монет с изображением победоносного всадника говорил и о стремлении князя Юрия утвердить единодержавие, и о его решимости бороться с ордынцами (змей символизировал Восток). Вернувшись к власти, Василий II сохранил изображение Георгия Победоносца на монетах, введенное Юрием Дмитриевичем. Позднее оно стало также гербом Москвы.

Закончив создание коалиции князей против Василия II, князь Юрий отправил своих сыновей Дмитрия Шемяку и Дмитрия Красного на Нижний. Не успели они добраться до Владимира, как получили известие, что 5 июня 1434 г. их отец умер [336]336
  ПСРЛ. Т. 5. С. 266 (дата смерти «5 июня» содержится в Софийской I летописи; о сыновьях говорится в Софийской I летописи по списку Царского); Т. 15. Стб. 490 (4 июля); Т. 24. С. 182 (похоронен в Петрово заговенье); Т. 37. С. 85 (6 июля, в Петрово заговенье); Т. 23. С. 148 (точной даты нет); Т. 26. С. 191 (точной даты нет).


[Закрыть].

Между концом июня 1432-25 апреля 1433 г. Юрий Дмитриевич составил духовную грамоту [337]337
  ДДГ. № 29. С. 73–75.


[Закрыть]. В ней он завещал Василию Косому Звенигород, Дмитрию Шемяке – Рузу, Дмитрию Меньшому – Галич и Вышгород. Совместно они должны были владеть жребием князя Юрия в Москве, Вяткой и Дмитровом. В 7-тысячный «выход» со Звенигорода шло 511 руб., с Галича – 525 руб.

Князь Юрий Дмитриевич принадлежал к числу выдающихся политических деятелей первой трети XV в. Трезвый политический ум подсказывал ему решения, которые направлены были к укреплению единодержавия на Руси. Он понял, что опорой его на этом поприще наряду со служилым людом может быть русский город. Являясь наследником программы Дмитрия Донского, князь Юрий сознавал, что только в борьбе с Ордой можно добиться создания мощного единого государства. Он умел идти на компромиссы, когда это вызывалось насущной политической необходимостью. Он сам покинул столицу Руси, когда убедился, что сложившаяся там обстановка не давала ему шансов на успех. И вместе с тем князь Юрий снова начал борьбу за великое княжение, как только сумел сплотить вокруг знамени Дмитрия Донского достаточно сил, чтобы нанести поражение Василию II.

На Русском Севере распространен был культ Георгия Победоносца, поражающего змия. В.Н. Лазарев, давая общую характеристику русской живописи XV в., отметил: «Образ Георгия особенно почитался на Севере – в Новгородской, Двинской и Вятской областях. Здесь Георгию были посвящены многочисленные церкви; его воспевали в духовных стихах… Постепенно образ «Егория Храброго»… сделался одним из самых популярных тем новгородской иконописи» [338]338
  История русского искусства. Т. II. М., 1954. С. 232–233.


[Закрыть]. На Севере образ Георгия Победоносца мог ассоциироваться с князем Юрием, наследником славных традиций Дмитрия Донского, так же как змей – с ордынцами.

Умный политик, князь времени Предвозрождения, Юрий Дмитриевич был покровителем замечательных начинаний в русском искусстве, отмеченных гением Андрея Рублева. По рождению он должен был уступить великое княжение своему старшему брату, Василию, не обладавшему какими-либо особенными достоинствами. В решающую борьбу за власть князь Юрий вступил уже на закате своих дней. Смерть неожиданно оборвала его жизненный путь как раз тогда, когда он добился великого княжения и сложились условия, которые могли предотвратить дальнейшую братоубийственную войну. Завершение объединительного процесса русских земель могло быть куплено ценой меньших потерь, чем те, которыми заплатил народ после его кончины. Но история отнюдь не всегда выбирает прямые пути к прогрессу.

Авантюра Василия Косого

Итак, 5 июня 1434 г. в Москве скончался великий князь Юрий Дмитриевич. Вопрос о наследнике престола всплыл с еще большей остротой, чем девять лет тому назад, после смерти его старшего брата, Василия. Иным был и расклад сил. Властью в великом княжестве обладали прямые наследники князя Юрия, которому еще недавно радушно отворила ворота и столица государства – Москва. Молодые и энергичные сыновья Юрия Дмитриевича Василий Косой и Дмитрий Шемяка, уже достаточно понюхавшие запаха пороха, в течение долгих лет шли рука об руку к власти. Их кузен Василий Васильевич не мог рассчитывать – во всяком случае в ближайшем будущем – на возвращение великого княжения и бежал из столицы, надеясь найти прибежище в каком-либо городе, где были сильны антимосковские настроения.

Правда, эта, казалось бы, кристально ясная расстановка сил при ближайшем рассмотрении затуманивалась. Срок пребывания князя Юрия в Москве оказывался совсем небольшим (немногим более двух месяцев), чтобы можно было сказать о полной гармонии интересов галицких князей с москвичами (предшествующий опыт князя Юрия говорил скорее о существовании между ними серьезных противоречий). Не прошли еще искуса обладания великокняжеской властью Юрьевичи и, выдержит ли их братский союз это серьезное испытание, предвидеть было трудно. Наконец, чем окончатся попытки Василия II противоборствовать своим галичским родичам, предугадать было невозможно.

Игра страстей дополнялась запутанной традицией престолонаследия. Юрий Дмитриевич твердо отстаивал родовой принцип наследования великокняжеского престола (от брата к брату), а его соперник Василий Васильевич настаивал на семенном (от отца к сыну). Но вот князь Юрий умер, и все изменилось. Согласно родовому принципу престолонаследия, все права переходили к Василию Васильевичу (старшему среди князей следующего поколения), а по семейному – к сыну князя Юрия Василию Косому. Как же в такой пикантной ситуации поведут себя князья? У кого из них будет больше шансов получить великокняжеский престол? Время и напористость решали многое, но не все.

И вот Василий Косой, находившийся при умершем отце, объявил себя его наследником, послав об этом сообщение своим братьям [339]339
  ПСРЛ. Т. 26. С. 191 («По сем же и сам присла к ним, поведа отчю смерть, а свое здоровие и княжение»). Юревичи получили первое известие о событиях в Москве еще до присылки вести от Василия Косого («прииде к ним весть, что отец их князь Юрьи преставился, а брат их старейший, князь Василеи, седе на великом княжении на Москве»).


[Закрыть]. И в самом деле, что было терять время князю Василию? Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный посланы были еще Юрием Дмитриевичем в поход против Василия Васильевича на Кострому и к моменту смерти своего отца сумели добраться только до Владимира [340]340
  ПСРЛ. Т. 15. Стб. 490; Т. 26. С. 191.


[Закрыть]. Не до великого княжения было и самому Василию Васильевичу. Однако младшие братья решительно воспротивились самовольному решению Василия Косого.

Позиция Дмитрия Шемяки и Дмитрия Красного на первый взгляд кажется и неожиданной, и неоправданной. Братья категорически отказались признать Василия Косого великим князем. Гадать о причинах этого, когда источники безмолвствуют, очень трудно. И все же, приняв своевольное решение, Василий Косой преступил закон «гнезда Калиты». Уже одно это могло вызвать негодование у его братьев. Но он выступил также и против того самого родового принципа наследования престола, за который боролись князь Юрий и его сыновья. Факт захвата престола Василием Косым превращал борьбу за «идею», «принцип», «наследие Дмитрия Донского» в обыкновенный разбой. Права на великокняжеский престол, согласно толкованию духовной грамоты Дмитрия Донского галицкими князьями, отныне принадлежали Василию II. Поэтому Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный объявили Василию Косому:

«Аще не восхоте Бог, да княжит отец наш, а тебя и сами не хотим». Чего же «хотели» братья? Конечно, вернуться к «старине» – посадить на престол Василия II.

Дело было, конечно, не только в юридической стороне вопроса. Своим волевым характером и самостоятельностью действий Василий Косой внушал младшим Юрьевичам серьезные опасения. Другое дело – Василий Васильевич. У него не было каких-либо особенных талантов, а особливо задатков крупного политического деятеля. К тому же совсем недавно он потерпел поражение и не пользовался безоговорочной поддержкой в каких-либо русских землях. Итак, Юрьевичи предпочли его, как слабейшего из претендентов, рассчитывая, что смогут при нем играть заметную роль.

Василий Васильевич охотно пошел им навстречу:

«…прииде к ним князь великий, и смирившеся, поидоша к Москве». [341]341
  ПСРЛ. Т. 26. С. 191. Л.В. Черепнин объяснял переход младших Юрьевичей на сторону Василия II тем, что «им стало известно, что положение Василия Юрьевича в Москве было далеко не прочным» ( Черепнин.Образование. С. 763). Нам представляется, что, наоборот, Юрьевичи, не зная реальной обстановки в Москве, опасались всевластия Василия Косого и поэтому примкнули к его противнику, ссылаясь на его «старейшинство».


[Закрыть].

Московские летописцы умалчивают о том, что Василий II посажен был на престол в 1434 г. его злейшим врагом Дмитрием Шемякой. Вряд ли это можно объяснить случайностью.

Теперь уже обстановка стала иной. Василий Косой попал в положение полководца без войска: московские и, возможно, галицкие полки находились с его братьями и Василием Васильевичем. Поэтому Василий Юрьевич принял решение покинуть Москву. На великом княжении он пробыл всего месяц. «Побрав злато и сребро, казну отца своего, и градьскыи запас весь», [342]342
  ПЛ. Вып. 2. С. 45


[Закрыть]взяв в качестве заложницы Марию Голтяеву (мать жены Василия II), Василий Косой направился к Ржеве (один из городов князя Юрия). Затем, «поймав» князя Романа «Переяславского», он двинулся в Новгород, который рассчитывал сделать опорой сопротивления своим соперникам [343]343
  ПСРЛ. Т. 26. С. 191; Т. 23. С. 148. В Псковской летописи запись о прибытии Василия Косого в Новгород помещена после записи 22 июля (ПЛ. Вып. 2. С. 130). Загадочный князь Роман «Переяславский» в той же летописи (ПЛ. Вып. 2. С. 45) появился, возможно, в результате ошибки летописца. У князя Ивана Васильевича, занимавшего ярославский престол еще в 1425 г., старшим сыном был Роман (Редкие источники. Вып. 2. С. 102). Вероятно, именно о нем говорит Псковская летопись. Князь Роман бежал от Василия Косого, когда тот прибыл в Новгород. Роман был «поиман» и погиб после того, как у него отрубили ногу и руку. Н.Д. Мец установила, что после князя Ивана Ярославское княжество перешло к его третьему сыну – Василию (см.: Мец Н.Д.Ярославские князья по нумизматическим данным // Советская археология. 60. № 3. С. 134, 137). Возможно, до Василия некоторое время Ярославлем распоряжался Роман. Следующий по старшинству (второй) сын князя Ивана, Александр, в родословцах показан «бездетным», т. е. скорее всего умер он в малолетстве или постригся в монахи. После Романа, очевидно, княжил Василий, а затем уже (около 1436 г.) его двоюродный брат Александр Федорович Брюхатый.


[Закрыть]. В «розмирье» с Василием Косым столицу покинули московские гости и суконники, бежавшие (очевидно, с Василием Юрьевичем) в Тверь [344]344
  В докончании Василия II с Василием Косым (весна 1435 г.) говорилось: «А которые гости и суконики вскоромолили на тобя, великого князя, и на твою матерь, великую кнегиню, да вышли с Москвы во Тверь в наше розмирие, а тех ми не приимати» (ДДГ. № 36. С. 104).


[Закрыть].

Итак, великим князем снова стал Василий Васильевич. Вернув власть, он щедро вознаградил своих союзников. Дмитрий Шемяка получил в дополнение к Рузе Углич и Ржеву, а Дмитрий Красный – к Галичу Бежецкий Верх. В докончании с двумя Юрьевичами (около 5 июня 1434 – 6 января 1435 г.) Василий II санкционировал их право на владение землями, завещанными им их отцом князем Юрием Дмитриевичем, а также подтвердил собственное им пожалование. Оно состояло из удела недавно умершего князя Константина Дмитриевича (Ржева и Углич) и Бежецкого Верха. «Бежичами» жаловался Дмитрий Меньшой «по старине», т. е. на условиях «сместного» (совместного) владения с Великим Новгородом. Положение Вятки определялось распоряжением Юрия Дмитриевича («по отца вашего последнему докончанью»), т. е. Вятка должна была находиться в совместном владении Юрьевичей [345]345
  В Вологодско-Пермской летописи о Ржеве не говорится: «…князю Дмитрею Шемяке дал Углечь державу (очевидно, описка: «державу» вместо «да Ржеву». – А.З.), а меншому князю, Дмитрею, Бежетцкой Верх» (ПСРЛ. Т. 26. С. 191). Но Ржева упомянута и в Московском своде конца XV в. (ПСРЛ. Т. 25. С. 252), и в Ермолинской летописи: «…придал князю Дмитрею Шемяке Углечь Поле да Ржеву, а князю Дмитрею меншему Бежецкы верх» (ПСРЛ. Т. 23. С. 148). См. тексты докончания: ДДГ. № 34. С. 87–89; Докончальная грамота великого князя Василия Васильевича с галицкими князьями // Археографический ежегодник за 1977 г. М., 1978. С. 353–356. Договор упоминается в докончании Василия II с Василием Косым весной 1435 г. (ДДГ. № 36. С. 101, 103). См. грамоту Дмитрия Шемяки (1434 – 10 февраля 1446 г.) на владения на Угличе, выданную Троицкому монастырю (АСЭИ. Т. I. № 115. С. 91–92).


[Закрыть]. В качестве компенсации за сожжение Галича зимой 1434 г. Василий II освободил этот город от уплаты «ордынского выхода» на три года («а галицькие ми выти не взяти в выход три годы»).

Не найдя сочувствия своему стремлению любой ценой снова овладеть великокняжеским престолом, князь Василий Юрьевич осенью 1434 г. покинул Новгород, где он провел всего восемь недель. Василий Косой двинулся по Мете, затем перебрался в Бежецкий Верх и Заволочье, при этом «много зла бысть от него» [346]346
  НПЛ. С. 417 («много пограби, едуци по Мьсте, и по Бежичкому верху, и по Заволочью»); ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 434; Т. 16. Стб. 179. Заволочье находилось между Пустой Ржевой и Великими Луками (в районе озера Паце).


[Закрыть]. Этот поход в какой-то мере был ответом на докончание Василия II с братьями Василия Косого, согласно которому Бежецкий Верх переходил к Дмитрию Красному. Оговорка о том, что порядок управления Бежецким Верхом сохранялся старый (совместно с Новгородом), [347]347
  «А Бежецькии вы Верх держати по старине с Новымгородом» (ДДГ. № 34. С. 88).


[Закрыть]по существу ничего не меняла. Василий Юрьевич рассчитывал на то, что безвольный Дмитрий Красный не сможет организовать ему сопротивление, а сам он сумеет укрепиться в Бежецком Верхе, тем более что «заволочани задашася за него, и крест к нему целоваша, а от Новагорода отъяшася» [348]348
  ПЛ. Вып. 2. С. 131. В Софийской I летописи говорится, что Василий Косой «поеха на Заволочье и оттоле взя мир с великым князем» (ПСРЛ. Т. 5. С. 28). Скорее всего в летописи допущена путаница, и речь идет о мире, заключенном в 1435 г.


[Закрыть].

Слабость Василия Косого заключалась в разорванности его княжения на две части: одну составляли буйные вятчане, другую (западные владения) – Дмитров, Звенигород и, возможно, Руза и Ржева. Попытка обосноваться в Бежецком Верхе имела своей целью создать вокруг Москвы на западе полукружье, которое могло стать плацдармом для наступления на столицу великого княжения. Но реальной опорой в борьбе с Москвой могли быть только северные земли, на которые распространялось влияние Дмитрия Шемяки. Вятчане были слишком далеко.

Однако закрепиться в районе Бежецкого Верха Василию Юрьевичу не удалось, и он, пройдя Заволжьем, вышел на Кострому [349]349
  ПСРЛ. Т. 23. С. 148.


[Закрыть]. Пробыв некоторое время в Костроме, Василий Косой двинулся на Москву. Но в битве при реке Которосли (между Ростовом и Ярославлем) он 6 января 1435 г. потерпел поражение [350]350
  ПСРЛ. Т. 26. С. 191 («у Кузмы Дамьяна на Которосли»); Т. 24. С. 183 («межи Кузминьскым и Великым селом»).


[Закрыть]. Ему пришлось бежать в Кашин (по словам одного из летописцев, мимо Ростова), где он «окопився», т. е. соединился с новыми силами [351]351
  ПСРЛ. Т. 5 (Софийская I летопись по списку Царского). С. 266; Т. 26. С. 191.


[Закрыть]. Сюда собрались остатки его «дружины» (примерно 300 человек). От великого князя тверского Бориса Александровича, стремившегося сохранить «равновесие» претендентов на великое княжение в Северо-Восточной Руси, прибыла подмога, в том числе «кони, и порты, и доспех» [352]352
  ПСРЛ. Т. 24. С. 183. В докончании 1438–1439 гг. упоминается «полон… тверьскы и кашиньскы» (ДДГ. № 37. С. 106), попавший к Василию II, очевидно, во время военных действий с Василием Косым.


[Закрыть].

Полагая, что князь Василий Юрьевич находится в Вологде, Василий II направил туда своих воевод «со всеми людми». Обычно посылались в поход все военные силы, имевшиеся в распоряжении великого (или удельного) князя. Василию Косому удалось «безвесно» (незаметно) прийти на Вологду и захватить врасплох всех великокняжеских воевод. В плен попали боярин Ф.М. Челядня, а также В.М. Шея (Морозов), А.Ф. Голтяев и др. Пограбив заодно и саму Вологду, Василий Юрьевич пошел, по словам Типографской летописи, «в Новогородское» [353]353
  ПСРЛ. Т. 24. С. 183.


[Закрыть]. По Ермолинской летописи, он двинулся с Вологды в Заозерье «и, пришед, ста у Дмитрея Святаго на устьи» [354]354
  ПСРЛ. Т. 23. С. 148.


[Закрыть]. Речь идет о реке Устье. Князь Дмитрий Заозерский (очевидно, союзный с Дмитрием Шемякой, а значит, в то время и с Василием II) не хотел пропустить Василия Косого в Новгород, но тот, «бив его», взял в плен его мать и сестру, а также «имение его все взяв». «…Много же людей заозерян на том бою избьено бысть», – отметил летописец [355]355
  ПСРЛ. Т. 24. С. 183. Далее в Типографской летописи говорится, что Василий Косой пошел в Заволочье. Очевидно, в ней спутаны события 1434 и 1435 гг. В Ермолинской летописи заозерский князь ошибочно назван Федором Дмитриевичем, причем говорится о пленении его матери: Косой «угони на Волочке княгиню Марью, с дочерью и с снохами, княжю Дмитрееву, а княжю Федорову матерь, а сам князь Феодор утекл» (ПСРЛ. Т. 23. С. 148). В докончании с Василием Косым (весна 1435 г.) Василий II упоминал, что Косой «поймал у моих князей и у бояр на Вологде» (ДДГ. № 36. С. 102). Позднее (около 1437–1439 гг.) великий князь тверской Борис Александрович в докончании с Василием II настаивал, чтобы «полон ти, брате, нашь тверьскы и кашиньскы отпустити без откупа. А кто купил полоняника, и он возмет цену по целованию» (ДДГ. № 37. С. 106).


[Закрыть]. Военные действия захватили Ярославщину и Белоозеро [356]356
  В докончанми с Василием Косым (весна 1435 г.) Василий II писал: «А что еси поймал полон, и твои люди и вятчане, в моей вотчине в великом княжении, и моей братьи молодшеи вотчине, белозерьскои полона и ярославьскои, и тобе тот полон весь отдати по целованию» (ДДГ. № 36. С. 102).


[Закрыть].

После военных действий в Заозерье, судя по Ермолинской летописи, Василий Юрьевич двинулся к Устюгу. Здесь, очевидно, горожане не оказали ему сопротивления и открыли городские ворота. Впрочем, на Устюге были не только сторонники Василия Косого. Его враги составили заговор, решив на Пасху (17 апреля) убить князя. Однако у Василия Юрьевича нашлись и доброхоты, предупредившие его о грозящей опасности. Василий Косой бежал за Сухону, едва спасшись от гибели. Тс из его сторонников, кто не успел последовать за ним, были убиты. Устюжан, взятых в плен Василием II, заговорщики «отполонили» [357]357
  «…И бысть ему весть; он же единъ перебеже межи коръ Сухону, на Дымкову сторону, а кто не поспел людей его за нимъ, и Устюжане тех побили, а что были иманци князя великого бояре, тех всех отполонили у него» (ПСРЛ. Т. 23. С. 148–149). В докончании весной 1435 г. упоминались «инятци пойманы на бою, и устьжские, и кто где изымал» (ДДГ. № 36. С. 102).


[Закрыть]. Между вятскими союзниками Василия Косого и частью устюжан, очевидно, вспыхнули старые распри. Его противники явно рассчитывали на поддержку Василия II, но великий князь пока еще не мог оказать им действенной помощи. Весной 1435 г. Василий Юрьевич снова пришел к Костроме и послал «по вятчан», которые поспешили к нему на подмогу. Узнав об этом, Василий II счел для себя за благо заключить мир со своим соперником. За отказ от претензий на великокняжеский престол он пожаловал Василию Косому Дмитров, как это было в аналогичном случае с его отцом [358]358
  ПСРЛ. Т. 26. С. 191; ср.: ДДГ. № 36. С. 101.


[Закрыть]. Договор санкционировал также незыблемость соглашения великого князя с союзными ему Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным. В противне докончания Василий Юрьевич подчеркивал, что князья должны руководствоваться в своих взаимоотношениях нормами завещания Дмитрия Донского (жить «по душевной грамоте деда нашего великого князя Дмитрия Ивановича»). Василий Юрьевич обещал вернуть белозерский и ярославский полон, а также награбленное им на Вологде имущество бояр. Наконец, он обязывался не принимать гостей и суконников, бежавших от Василия II в Тверь.