Текст книги "Полигон - простые желания"

Автор книги: Александр Крафт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

С этими словами она прошла к столу, подобрала пачку сигарет и, вынув одну, направилась за зажигалкой, лежащей возле Андрея. Вот если бы она хоть на две секунды перекрыла меня, я бы успел достать коммуникатор и ввести код лейтенанта. Но Лена подошла сбоку и, взяв зажигалку, прикурила.

В следующий момент события стали разворачиваться слишком быстро.

Андрей вдруг попытался схватить Лену и закричал:

– Быстро, вводи код... Бес это...

Больше он ничего не сказал. Его глаза закатились, и он рухнул на пол.

Увидев долгожданную паузу, я отстегнул коммуникатор.

Лена, отняв палец от шеи лейтенанта, быстро смерила взглядом расстояния до меня и до пульта и шагнула к монитору.

– Тебе конец, – констатировала она и пробежала пальцами по клавишам.

Мне стало смешно. В четвертый раз за этот вечер я "понял все".

"Запомни, как я тебя ругал", – говорил Андрей, и я запомнил, вот только понял поздно. Сука – ругательство бесполое. Так же, как и кличка Бес.

Я стоял с коммуникатором в руке и лихорадочно вводил код Лены. После того, как она отрубила лейтенанта, я не рискнул напасть на нее, а она, приложив руку к пластине, получила то, что не смог получить Андрей. Миг – и на экране появился список "красных пользователей". В следующую секунду на экране появляется отказ удаления пользователя, и тут произошло странное: Лена еще раз прижала руку к пластине, и табличка сменилась надписью: "Вы хотите удалить пользователя? Удалить? Да/Нет".

В этот момент я закончил вводить код, а Лена подняла на меня глаза и улыбнулась.

– Сейчас я нажму кнопку, и ты из шефа превратишься в дерьмо. Как ты чувствуешь себя в последние секунды своего величия? – надменно проговорила она.

– Классно! – рявкнул я, вдавливая кнопку.

– Успел таки, гаденыш! – расхохоталась Лена. – А я все сомневалась, смогла ли отключить свой браслет! Значит, смогла!

Лицо девушки дергалось, и голос переходил в визг.

– Ты мне устроил все-таки испытание под конец. Все! Я хотела тебя просто убить, но после такого ты не умрешь!

Я снова и снова судорожно нажимал на кнопку, уже понимая, что проиграл. Палец Лены потянулся к клавише "да".

– Сначала тобой попользуются все пацаны, как ты пользовался мной, и я позабочусь, чтобы ты при этом улыбался и благодарил каждого. Каждого благодарил. Говорил спасибо каждому...

На лбу девушки выступил пот, зубы оскалились, а глаза стали тусклыми. В этот момент я понял, за что ее прозвали Бесом.

– ВСЕ! ПРОЩАЙ!

Она резко ударила по клавише.

"Пользователь находиться в неадекватном состоянии. Команда не выполнена", – засветилось на экране. Когда-то я показывал Андрею эту ситуацию и объяснял, что "контроль состояния оператора" в случае чего спасет мне жизнь. Так и получилось, хотя такого я не предполагал.

Лена несколько секунд ошарашенно смотрела на экран. Потом она резко прыгнула ко мне, а я рванул в угол, где лежал заряженный и снятый с предохранителя пистолет.

Мы добрались одновременно. Я до пистолета, а она всем весом рухнула на меня, не давая возможности воспользоваться оружием. Было похоже, что на меня наехал танк. Моя рука с пистолетом оказалась прижата к полу моим же телом, а девушка, сидя у меня на спине, сомкнула руки на моей шее. Я с трудом повернул голову в сторону, куда был направлен пистолет, и понял, что как бы я не вывернул руку, пуля попадет в ровную поверхность опоры стола. Единственной мебели, доставшейся мне от предшественников: на нем был смонтирован "большой" компьютер. Поверхность отблескивала металлом. "Зачем стрелять, ломая такую красоту, – подумал я, теряя сознание. – Хотя, наверно, панель не сломается, а пуля рикошетом уйдет выше..."

Последним усилием я повернул пистолет, целясь в отражение Лены, сидящей на мне. Пф-ф.

ЛЕНА

– Ты хоть представляешь, как тебе повезло? – голос Андрея вывел меня из состояния небытия. Похоже, что зря. У меня сразу же начала болеть голова.

Я продолжал лежать на полу за столом, но в блестящей поверхности больше не отражалась девичья фигура – это было просто здорово. На ней красовалась небольшая вмятина и несколько красных капелек.

– Я ее убил? – поинтересовался я, поднимаясь на ноги.

– Ты думаешь, ее так легко убить? – криво ухмыльнулся Андрей.

Только тут я заметил, что Лена все еще с нами. Она лежала у стены со связанными за спиной руками. Ноги девушки, которыми я всегда восхищался, были перехвачены веревкой не только у щиколоток, но и выше коленей. Моя пуля попала ей в плечо, но, пройдя навылет, не задела важных органов. Ранение было легким, и, не подоспей Андрей вовремя, она наверняка завершила бы свою работу по моему умерщвлению.

Живописный синяк на ее скуле говорил о причине ее бессознательного состояния. И это была не моя пуля, а лейтенантский кулак.

– Сука, – выдавил я и опустился в кресло. Я бы много отдал за стакан вина, но, взяв себя в руки, заменил алкоголь на никотин.

– Ты забыл: "сука" – это я, – улыбнулся Андрей. – Ты уже один раз перепутал, и вот к чему это привело.

– Я могу, наконец, все узнать? – прошипел я. – Эта су... черт. Я задал вопрос, а потом зашла эта б... – я прибавил слово, которое могло охарактеризовать моего делопроизводителя лучше, чем присвоенное Андреем определение.

– Вовсе нет, ты снова ошибаешься, – ответил Андрей. – Ты же наверняка не просмотрел сексуальные сцены Лены с "глазами" во времена Вадика? Я прав?

– А ты как думаешь? – взорвался я. – Я не хотел их смотреть и не хочу теперь. Пусть она устраивала цирк для меня, но мне этот спектакль дорог. Я к ней хорошо относился, и пусть это останется со мной. Пусть я придумал себе девушку, и это – не она! – я ткнул пальцем в застонавшую Лену. – Плевать! Я не стану этого делать ради себя!

– Ш-ш-ш, – лейтенант поднял руку. – Разошелся. Интересно тебе это или нет, я все равно скажу. Она ни с кем не спала. Только с Вадиком.

– Подожди, так зачем она мне все это рассказала? Да и я мог в любой момент посмотреть запись. Зачем так рисковать?

– Молодой, зеленый, – удовлетворенно произнес Андрей, растягиваясь в кресле. – Скажи мне честно, она тебе говорила, что ты тут бог, а все женщины – вещи? Вела себя, как твоя собственность, и других заставляла, так?

– Что-то, конечно, было, но ты не во всем прав... – возразил я, но осекся, вспомнив разговор с Людой.

– Во всем. И ты это знаешь. Теперь спроси себя, можешь мне не отвечать, но ответь себе: почему ты не посмотрел эти записи? Потому что не хотел портить образ любимой девушки или потому, что не желал видеть, как твоей вещью пользуются другие?

Я промолчал, потому что возразить мне было нечего, а он продолжил:

– Чего ей было опасаться? Пока ты так думал, для тебя этих записей не существовало.

– Понятно. Так откуда ты узнал про Пана? Ты ответишь или в третий раз уйдешь от ответа? – я сменил тему разговора.

– Хотелось бы уйти, но лучше уж скажу, – виновато проговорил Андрей и отвел глаза. – Это я тебя так прозвал. Когда ты попал в переделку в Италии, мы тут чуть не рехнулись, а когда ты стал платить за девочек, за моей спиной стоял один боец. Ну, он и сказал: "Он что, крышей поехал, еще и платить". Тут я не удержался и брякнул: "Так он же – Пан". Ну, в смысле: у хозяев свои причуды. С тех пор и повелось.

– Все действительно просто. А про Кума ты догадался сам, причем, наверно, уже давно.

– Догадался? – лейтенант рассмеялся. – Вот стоит стол, ты давно догадался, что это стол? Ты сказал: он тут начальник охраны. Мог бы просто показать на меня пальцем и сказать "Кум" – это синонимы. А для матерых уголовников "начальник охраны" – словосочетание редко употребляемое.

– Да, – вздохнул я. – Трудно быть тупым. А наши бандиты действительно нажрались снотворного, или это тоже входило в проверку?

– Действительно. Кстати, этот вопрос тоже нужно решить.

Я спокойно достал коммуникатор, ввел код группы "глаз" и не задумываясь нажал на кнопку.

– Уже решили, – сообщил я. – Только надо пройтись по комнатам и выбросить тряпки. А то киберы-уборщики простыни не заберут.

– Хорошо. Сделаю, – так же просто ответил Андрей, как будто разговор действительно шел о смене белья. – А ты уверен, что твоя коробочка сработала? Как-то все получилось быстро и тихо.

– Это потому, что мне уже все равно.

Похоже, я исчерпал свои эмоциональные возможности, и сейчас меня уже ничего не могло взволновать. Я подошел к компьютеру и вывел список работающих браслетов.

На экране появилась колонка из шести человек.

– А мы про Макса забыли, – произнес я.

– Его тоже убить? А он чем мешает? – ответил лейтенант. – Хотя он тоже много знает, да и надоели его кулинарные извращения. Мне бы обычной картошки и салом...

– Убить не сложно, перевоспитаем. Я не про то. Когда я решал, кто может быть Бесом, я совершенно забыл о нашем поваре.

– И правильно. Хотя нет... – лейтенант улыбнулся мне. – Если бы Бесом уже не была Лена, то ему это подошло бы больше всех. Это как у Агаты Кристи. Преступник тот, на кого думаешь в последнюю очередь или забываешь вообще.

– А о чем мы еще забыли? – спросил я. – Вот уж бог послал делопроизводителя.

– Во-во, – передразнил он. – Наделала она тут дел...

– Так она же действительно делопроизводитель. Она еще жаловалась, что ей с матерью было трудно жить на зарплату делопроизводителя.

– Потому она и пошла сюда, оставив "голодающую маму" на два года и без тех копеек, которые она зарабатывала? – рассмеялся Андрей. – Это чья информация? Вадика?

– Ну да, – озадаченно проговорил я и схватил трубку. – Люда, скажи, что ты знаешь о матери Лены?

– Матери? Какой матери? Она же сирота. Детство провела в спецшколе МВД, – удивленно переспросила Люда.

– Понятно. А где училась делопроизводству, и вообще, что ты про нее знаешь?

– Почти ничего. Она вела курсы по самообороне, ну эти, коммерческие. За деньги. Я тогда пришла учиться, но не выдержала нагрузок. Мы были знакомы всего месяца два.

– Погоди, так вы же подруги детства? – ошеломленно спросил я.

– Ага. А еще я твоя наложница, – огрызнулась девушка.

– Извини. Продолжай, пожалуйста. Так откуда ты про интернат узнала?

– От одного из ее учеников. Он за мной тогда ухаживать пытался. Хороший парень был: красивый, умный. И в литературе разбирался, и в компьютерах. Потом возглавил охрану какой-то фирмы. Я его еще пару раз встречала.

У меня от этих слов все внутри похолодело.

– Только не говори, что его звали Вадим, – упавшим голосом произнес я.

– Точно. А ты откуда знаешь?

– На кукушкином дерьме гадаю! – взорвался я. – Извини. Потом расскажу. Просто уже нервы не выдерживают. Все. Закончу – позвоню или зайду, как и обещал. Или это я не тебе обещал? Ладно, пока.

Я положил трубку.

– Так вот чего Лена опасалась, – проговорил лейтенант. – Теперь и мне все понятно.

– А мне еще не все, – произнес я. – На кой черт тогда она заставила меня спасать Люду?

– Ей нужна был заместительница, но такая, чтобы ты сам кинулся ее спасать. Пока ты кувыркался в постели с "новенькой", она готовила мятеж. Можешь не сомневаться. Если просмотришь записи, как раз в эти моменты она "случайно" сталкивалась с кем-то из "глаз" и передавала или получала "маляву". Пока она была одна, ты же с нее глаз не спускал, а так – руки развязаны.

Говорить больше было не о чем. Я сел к компьютеру и удалил второго пользователя. Равнодушно отметил, что заблокированная мной дверь так и остается заблокированной. Дверь в коридор. А Андрей и Лена пришли из лифта. Потом я разблокировал браслет Лены.

Вдвоем мы подняли ее с пола и посадили на стул.

Я смотрел на девушку, которая научила меня смотреть на жизнь без предрассудков, отыскивать в мыслях желание скрыть правду и искоренять его. Девушку, которая нравилась мне, была моей любовницей, в некотором роде даже женой. Как давно это было. В этот момент я понял, что любил ее. Вернее, не ее, а ту девушку, которой она хотела казаться. Ту, которой не было никогда.

Я выложил коммуникатор перед собой и ввел код.

– Ты не собираешься допросить ее? – поинтересовался лейтенант.

– Наверно, уже не нужно. Да и Лены здесь нет, – я указал на связанное тело. – Ее я не знаю.

Тогда Андрей взял меня за кисть и моим указательным пальцем нажал на кнопку транслятора. Я убеждался не раз, что система не работает под принуждением, но она сработала. Значит, я этого хотел.

НОВАЯ ЖИЗНЬ

Белый песок побережья, лазурный океан, и только на самом горизонте, в том месте, где встает солнце, виднелись верхушки пальм. Там был еще один остров. Я отошел от окна своего кабинета и повернулся к находившимся за столом людям.

Напротив моего места сидела Люда. Ее огненные волосы были собраны в пучок на затылке, а покатые плечи прикрывало свободное белое платье.

Слева от нее развалился на стуле Андрей. Теперь он снова носил гавайку и кремовые шорты. Я снова поразился тому, как он умел пользоваться мебелью. Можно было не сомневаться, этот замечательный парень устроится с комфортом даже на мокром бетонном полу. Хотя при такой жаре бетонный пол, да еще и мокрый, не такое уж и плохое решение.

Еще два стула занимали повар Максим и отец Люды, которого, как оказалось, звали Кирим Иванович. То ли у них в роду были киргизы, то ли его имя было аббревиатурой какой-то коммунистической идеи. Я долго не верил, что живого человека можно назвать "Коммунистическим Интернационалом Молодежи", но потом узнал, что именно так и расшифровывалось имя Ким. Тогда что же могут значить лишние "ир" или "ри"? Интеллигентно – рабочий? Решительно испоганенный?

В метре от стола сидела изнывавшая от жары Луиза.

– Повторите, пожалуйста, еще раз это слово, – попросил я Кирима. С тех пор, как он стал появляться среди нас, мужчина завел традицию: "без вторых имен". А когда его случайно называли по отчеству, он обижался.

– Индекс Доу Джонса, – по слогам проговорил он.

– И как в этот индекс мы можем вложить деньги? – не понял я.

Кирим снисходительно улыбнулся и сделал глоток чая. Определенно у него в крови было что-то от восточных национальностей. В такую жару пить горячий чай.

Я покосился на градусник. Тридцать пять. А кто-то говорил, что тут температура не поднимается выше тридцати двух. Я снова поклялся никогда не верить рекламным проспектам.

– Деньги нужно вложить в акции. А индекс нам поможет на этом заработать.

– Подождите, – прервал нас Андрей. – Давайте все-таки решать вопросы по очереди.

– Разумно, – поддержал я. – Итак, что вы думаете по поводу организации фирмы?

– Я так и не поняла, – Луиза взяла со стола тонкую папку и стала ей обмахиваться, – как мы можем создать что-то, когда ты у нас "хозяин"? Это новые правила, которые ты заводишь "добровольно-принудительным" методом? Расскажи просто, в чем они заключаются – и все.

– Вы меня не поняли. В данный момент вы все совершенно свободны. Говоря бюрократическим языком: все ваши контракты расторгнуты. Вы можете уехать отсюда и жить, как вам захочется. Документы у вас надежные, а я обеспечу вам небольшой стартовый капитал. Но я хочу создать нечто вроде фирмы, и те, кто захочет остаться, войдут в нее равноправными членами.

– А зачем это тебе нужно? – спросила Люда. – Ты вроде и так все делаешь, как хочешь, а мы тебе помогаем изо всех сил.

– Помогаете делать все, что я хочу. Правильная формулировка, рассмеялся я. – Кирим, ты среди нас, вроде, самый образованный. Напомни господам-сахибам и леди... э... сахибшам, почему на галерах перестали использовать рабов и перешли на вольный найм?

– Не выгодно, – пожал плечами мужчина.

– Как это? – вдруг вмешался Макс, который до сих пор активно делал вид, что не слушает наших разговоров. – Рабам же не платят? Почему отдавать деньги выгоднее, чем не отдавать?

– Для рабов нужна охрана, кроме того, команда все равно нужна, так как рабы кораблем управлять не могут. К тому же рабы не заботятся о целости весел и других инструментов своего труда. Поломка для них – перерыв. Если же пользоваться смешанной командой, набирая гребцов-воинов-моряков, получается экономия. Платить им, конечно, нужно больше, чем простому моряку, но если прибавить систему долей, то общий результат резко склоняется в пользу отказа от рабства.

– Не понял, но поверю на слово, – улыбнулся повар. – Но какое это отношение имеет к нам? Как специалист в своем деле, могу вас заверить: баландой я никого не кормил. Хотя некоторых толстомордых и следовало бы.

– Макс, – хохотнул Андрей, – тебе-то чем мои "девочки" насолили?

– Норвежцы говорят, что все плохие слова о человеке должны уходить в землю вместе с ним. Но эти неандертальцы "жюльен" постоянно называли "грыбы".

Внезапно Кирим хихикнул. Потом снова. И вдруг, закрыв глаза, начал трястись, тихонечко повизгивая и явно пытаясь сдержаться.

– Хорошо, что ты не украинец, – наконец выдавил он из себя. – А кто это говорил? Не русский часом?

Теперь рассмеялись Люда с Андреем.

– Во-во! А то есть мнение, что упоминание украинского борща из уст русского нередко приводит к смерти.

Наконец дошло и до меня. Я всегда был не дураком посмеяться и с удовольствием залился добродушным реготом.

– Это еще почему? – обиделся Макс. – Я этого не замечал.

– Так это если борщ называть по-русски, – пояснил я между приступами смеха. Я действительно не мог спокойно смотреть на раскрасневшегося обиженного повара.

– А я на каком говорю? – взорвался он. – Борщ и есть борщ! Прекратите ржать!

– Так это на литературном... – пропищала Люда. Похоже, ей было еще хуже, чем мне.

– ... а имеется в виду "народный сленг", – поддержал дочку Кирим.

– Прекратите ржать! – зло процедил Макс, видимо, воспринявший эту шутку на свой счет. – Кто-нибудь мне скажет, как "по-народному" будет борщ?

– Украинский борщ, – поправил я, – именно украинский борщ.

– Украинский борщ! – рявкнул Макс. Я за ним таких талантов не замечал.

Именно этого все и ждали. Как дети на утреннике, согласно канонического текста, противно растянув букву "е", мы дружно проорали:

– Пе-е-ервое!

– А русский – это кацап? – недоверчиво переспросил повар, видимо, он стал вспоминать этот анекдот.

Люда кивнула, а Андрей ради справедливости добавил:

– А украинец – хохол.

Макс вдруг стал совершенно пунцовым. Я уже подумал, что сейчас мы лишимся своего "волшебника желудков", как вдруг он рассмеялся. Выглядело это крайне интеллигентно, но длилось необычайно долго. Мы уже успели успокоиться, слазили в холодильник за "пепси" и тоником, а он все продолжал смеяться.

– Я все никак не могу привыкнуть к этим вашим национальным разборкам, проговорил он, когда наконец смог говорить внятно.

– А ты по национальности – кто? – спросила Люда.

– Грузин, – Макс неловко улыбнулся.

Люда снова стала попискивать, а Андрей с максимально серьезной рожей спросил:

– А про "грыбы" говорил, случайно, не армянин?

Мы снова начали смеяться, а Макс опять побагровел.

– Я не думал, что у вас так развиты национальные предрассудки! Видимо, я воспользуюсь возможностью и уеду.

– Минуточку, Макс, – Кирим остановил вставшего повара, – а ты в курсе, кто по национальности Олег?

– Кто?

– Хохол, – отец Люды продолжал улыбаться. – А Андрей – кацап. И только что они смеялись до коликов в животе над своим "национализмом". Кстати, на сами прозвища они тоже не обижаются.

– А чего на них обижаться? Я же не обижаюсь, когда меня называют грузином? – парировал Макс, но все же сел.

– Хохол – это не национальность. Так русские издевались над прическами украинских козаков в виде единственной пряди волос на бритой голове.

– А что значит кацап?

– Ответное издевательство. Происходит от украинского "як цап", как козел. Тут имеется в виду пристрастие русских к бородам, которых украинцы не носили.

– И они после таких шуток хотят работать вместе? – не поверил Макс.

– Не только хотим, но и будем, – сказал я и посмотрел на Андрея. – Он пока единственный, кто согласился войти в новую фирму.

– У-у-у, хитрющий хохол! – Андрей зверски улыбнулся. – Может, я только и ждал момента. Недаром в народе говорят: когда москаль родился, хохол заплакал.

– Не москаль. Не надо перевирать народную мудрость, – подмигнул я Андрею.

– Знаю-знаю. Согласен. Это был жи... – вдруг он настороженно поглядел на Луизу:

– А ты часом не еврейка?

Отставная Мадам до сих пор не принимала участия в нашем веселье. Видимо, наши национальные разногласия были ей до фени. Она смотрела на нас, как мать смотрит на расшалившихся детей.

– И эти люди называют слишком горячее обсуждение "итальянским кварталом". Вы так орете, смеетесь и ссоритесь одновременно, и так при этом размахиваете руками, что мои соотечественники могут начинать тихонько пилить вены от зависти. Что? Ах, да. Не беспокойтесь, я не еврейка. Я итальянка. Правда, у меня цыганские корни, но, по сути, это ничего не... Что с вами?

Мы опять лежали на полу в конвульсиях. Ну как ей объяснить, что смешного во фразе: "Не волнуйтесь, я не еврейка, а цыганка"?

– А если я тебе ручку позолочу, погадаешь? – выдавил Андрей.

– Психи. Теперь точно уйду, – проговорил, ни к кому не обращаясь, Макс и удобнее уселся в кресле. Он начинал получать удовольствие.

Разговор продолжился только после обеда. За это время мы поплавали в океане, повалялись на песке и стали проникаться любовью к этому клочку суши, который теперь был нашей собственностью.

Наш повар отдыхал вместе с нами, поэтому на обед нам достались бутерброды и какое-то холодное пойло с плавающими кубиками овощей и мяса. Я решил, что это окрошка, но очередной кубик при опробовании его отдельно оказался ананасом. Кусочки, выглядевшие мясом, расползались при малейшем прикосновении и оставляли фасольный вкус, а то, что пахло мясом, выглядело... я решил не спрашивать Макса, что это такое. Повар наверняка нас угостил каким-то местным деликатесом. Тут я вспомнил, что китайцы, например, едят кузнечиков в сахаре... и что здесь много китайцев...

Потом мы вернулись в "комнату для заседаний".

– Итак, ты хочешь создать фирму, но фирма предполагает директора, начал Кирим. – Кроме того, у нас наметилось несколько направлений деятельности. Тот, кто возглавит направление, будет его руководителем или твоим замом? И последнее: как будет распределяться финансирование направлений? Централизованно, долево или квотово?

– Кирим, – остановил я его, – я не понял и половины твоих вопросов. Какое это имеет значение? Вот ты, насколько я понял, хочешь заниматься биржами. Так занимайся, в чем проблемы?

– Я хочу понять степень своей свободы. Мне нужно три миллиона на рискованную операцию. Кто мне их даст, на каких условиях и почему этот "кто-то", занимаясь другим направлением, будет решать: давать мне деньги или нет? Все это я и хотел узнать, когда спрашивал, фирма ли это?

– Давай я тебе просто расскажу, что я хочу, а ты мне сам скажешь, как это называется. Идет?

Кирим кивнул, а все с интересом повернулись ко мне.

– Сейчас есть обкатанный нами с Андреем способ зарабатывать деньги. Мы все работаем по этой схеме. Тут "директор" Андрей, и он отдает приказы.

– Фирма, – сказал Кирим и налил себе чаю. Я не успел заметить, откуда он успел взять кипяток.

– Вскоре ты, Кирим, придумываешь работу с биржами. Андрей тебе дает деньги для старта, а если их мало, мы все работаем, пока не заработаем, сколько нужно. Тогда ты начинаешь заниматься своим "Доу-Джонсом", а Люда, к примеру, открывает туристическое агентство.

– Постой, – прервал меня Кирим. – А что я плачу Андрею за то, что он дал мне деньги? И когда я их ему верну?

– Ничего и никогда. Мы же одна фирма. Ты же не уходишь из нее.

– А что я тогда делаю со своими доходами?

– Кладешь в тумбочку, – злорадно улыбнулся я.

– А он? – Кирим ткнул пальцем в Андрея.

– Тоже в тумбочку. Причем в ту же.

– Тогда у нас получается картель, – с умным видом произнес отец Люды. А ты распределяешь, кому давать из тумбочки. Я правильно понимаю? При этом ты не вмешиваешься в ход работы.

– Берет каждый столько, сколько ему нужно, – поправил я. – Разумеется, сначала вы покрываете расходы, а уже потом кладете в тумбочку.

– Тогда это напоминает синдикат. Вот только что мы будем делать, когда в тумбочке не хватит на всех денег?

– Хватит, – остановил я Кирима. – Это моя часть работы. Еще не придумали такую структуру, какую мы тут устроим.

– Почему? – он удивленно обвел глазами присутствующих.

– Потому что все различия состоят в том, как правильно делить имеющееся. А у нас в основе лежат неограниченные ресурсы. Наша задача не заработать больше, а хорошо жить. Интересная работа – часть хорошей жизни. Вот и работайте. Главное, не пытаться завоевать мир, или, например, стать монополистом мировой нефти. Короче, все наполеоновские планы сразу выбрасывайте в мусорку. Вот для этого, и только для этого, будет собираться наше собрание.

– Господа экономисты, может быть, мы немного поработаем? – зевнул Андрей. – Мне, например, нужно набирать новую охрану. Кроме того, это строение, конечно, великолепно, но немного не доделано.

– А чего тебе еще не хватает? – удивилась Люда. – Вроде тут есть все. Любая автоматика, пресная вода любой температуры, телевизоры чуть ли не в каждой комнате, своя электростанция и спутниковое телевидение. О телефонизации и компьютеризации я вообще молчу. Когда подрядчик увидел наши требования, его чуть удар не хватил. По-моему, он до сих пор уверен, что это новый корпус Пентагона. Причем более современный, чем старый. У нас даже небольшой аэродром есть. Скоро прибудут наши вертолеты, как и заказывали: тяжелый грузовоз и спортивная двухместка.

– Я говорю о камерах наблюдения, – Андрей сделал небольшой поклон. Как Кум я хочу предупредить: все происходящее будет писаться полностью. Не волнуйтесь, эти записи не будут "гвоздем вечеринок", но напомню, что именно благодаря им мы все еще живы. И еще одно: любая информация о старой резиденции, браслетах и возможностях "большого" компьютера должна оставаться только в этом кругу. Любой человек, узнавший об этом, становится нашим врагом и будет немедленно уничтожен, невзирая на пол и возраст. Так что подумайте хорошо, прежде чем допустить хоть намек.

– А я собираюсь пойти и выспаться, – произнесла Луиза и направилась к двери. – Завтра я хотела бы встретиться по делу со знакомыми девочками с Корсики. Это можно? – она посмотрела на меня.

– Луиза, – строго сказал я, – никаких борделей.

– Ты же говорил: каждый занимается, чем хочет? – улыбнулась она, остановившись у двери. – Испугался? Ну и зря. Я всю жизнь хотела иметь с десяток маленьких рыбных ресторанчиков.

– Ну, раз все расходятся... – не закончив фразы, я вытащил из холодильника бутылку "Бургундского" и направился к себе. К вечеру жара спала, и я подумал, что посидеть пару часов на балконе за стаканчиком вина, разглядывая океан – это именно то, что нужно. После всего дурдома последних дней тихое созерцание великой стихии казалось мне чуть ли не филиалом рая.

Я вынес большое плетеное кресло на балкон и забрался в него с ногами. Потом я стал смаковать вино и наблюдать за переливами воды и изменениями окраски темнеющего неба. "Для того, чтобы понять всю мелочность наших обид и разочарований, нужно всего лишь посидеть вечер у моря, ни о чем не думая, просто вбирая его силу, его покой и умиротворение". По-моему, эти строки я прочел у Хэмингуэя. Или не у него, по сути – какая разница. Мне было хорошо и спокойно, не хотелось ни о чем думать, и я почти чувствовал, как с каждой волной меня покидает горечь от предательств и ужас от воспоминаний о некоторых своих делах.

Август 2001 года.

Харьков.

Компьютерные термины: "ентер пассворд" – введите пароль; "формат Cи" операция очистки диска; "ресет" – перезагрузка, проще, выключить-включить. (Здесь и далее прим. авт.)

Вы понимаете (фр.)

Отставка президента Сухарто 21 мая 1998 года произошла вследствие забастовки студентов всех вузов Индонезии.

Намек на Фраевкий "Орден Семилистника – Единственный и Благостный", который, чтобы стать единственным, физически уничтожил всех членов других орденов.

Устоявшееся словосочетание времен СССР, применяемое в основном к "Решениям Коммунистической Партии". Истина в последней инстанции, не подлежащая оспариванию, а только выполнению.