Текст книги "Полигон - простые желания"

Автор книги: Александр Крафт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Одно отделение, спустить вот этого и этого в подвал, – я показал на "водяного" и тут сообразил, что только что застрелил человека, который по моим представлениям погиб в машине. Да что же это такое, что это за люди, что их по два раза убивать приходиться! Я вздохнул и, повернувшись, выпустил пулю в голову трупу. Так вернее.

"Глаза" стали двигаться еще быстрее и живо поволокли указанных мною товарищей в подвал, а я поднялся к девочкам. Вид у меня был явно не "гостевой". Ну, ничего.

Подруги уже привели себя в порядок, если можно привести себя в порядок, используя гардероб публичного дома.

Увидев меня, Люда закрыла лицо и расплакалась, а Лена сжала зубы и прямо посмотрела мне в глаза.

– Как ты? – неловко спросил я.

– Уже нормально. Недели две, и я оклемаюсь полностью.

Если бы не последнее уточнение, я бы решил, что все закончилось с минимальным ущербом.

– Понятно, – процедил я и сжал зубы. – Со своими я уже почти разобрался. У тебя есть пожелания насчет босса?

Руки Лены сжались. А из глаз потекли слезы. Я никогда не спрошу у нее, что ей пришлось пережить. От чего девушке, спокойно обслуживающей полтора десятка громил, нужно отходить две недели.

– Что бы ты ни придумал, убей его в конце. И еще, я хочу это видеть.

– И я, – донесся через слезы голос Люды.

Вот этого я не ожидал.

– Ты уверена? – переспросил я, еще не веря в услышанное. Девушка закивала, как китайский болванчик, а Лена добавила:

– Это шок. Она успокоится через несколько минут. Женщины гораздо выносливее, чем это можно предположить, – и, помолчав, добавила: – И злопамятней...

– Ну хорошо, ну ладно, – буркнул я и сделал знак охране, чтобы она сопровождала девушек.

Разговаривая с подругами, я исполнился жалости и "праведного гнева", но когда я вошел в подвал и увидел место недавних событий, все возвышенные чувства как рукой сняло.

Подруги стали в дальнем углу, а я подошел к "водяному".

– Почему ты жив? – спросил я его, копируя свой равнодушный голос при расстреле "сладкой парочки".

– Мы были просто оглушены после аварии, – пролепетал парень. – Когда пришли в себя, ты уже исчез.

– А как это ты умудрился врезаться? Фактически, ты спас мне жизнь?

– Да. Если бы я не отвлекся на тебя и не врезался, то ты был бы уже трупом.

– Отвлекся. Да. Ты спас мне жизнь, пусть и не хотел этого. Ну что ж, задумался я, – памятуя твои упражнения со шлангом, я хотел тебя утопить, но учитывая некоторые вводные... короче, мне не нужна твоя жизнь целиком. Решай, ты мне отдашь ступню, кисть или глаз.

– Как? – переспросил "водяной".

Я знал, что это очень паскудная идея. Дать человеку самому выбрать, какую часть себя он потеряет. Наверное, лучше бы я его убил.

– Ну так как? Если не можешь выбрать, давай я тебя просто пристрелю – и все.

– Рука! – выкрикнул полумертвый от страха мужчина.

– Какая? – уточнил я.

– Левая!

– Клади ее сюда, – я показал на то место, где совсем недавно лежал я.

И тут итальянец заплакал. Он положил руку на указанное место, отвернул голову и тихо подвывал. А я вспомнил садистское выражение на его лице, когда он вновь и вновь переводил шланг, не давая мне возможности дышать.

Как он любил свою работу.

А я – свою.

Резко наступив всем весом на лежащую на полу руку, я разрядил половину рожка в его "Ролекс".

Тут я обнаружил, что он со страху положил правую лапу. Ну что ж, его выбор.

– Унесите и перевяжите, – коротко бросил я сержанту.

Пока приказание исполнялось, я мельком глянул на девочек. Холодные, уверенные лица. Понимают, что это разминка, и, хоть им это неприятно, ждут основного блюда.

Лоренцо сидел бледный, но держался хорошо. Я его даже зауважал.

– Ну что ж, а как нам быть с тобой? – проговорил я.

– Теперь ты мне сказать, кто ты? – спросил он и посмотрел мне в глаза.

От этого взгляда меня пробрала дрожь. Я понял, что Лена была права. Его нужно убить. Не только чтобы отомстить, нет. Чтобы сделать благо всем, кто его окружал, и даже его родным, если у него такие были.

– Кто я? Хм, это трудно объяснить, обычный программист, который волей случая стал инопланетянином. Наверно, это самый честный ответ. А теперь ты ответь мне, почему ты не поговорил со мной? Я хотел забрать у тебя женщину. Возможно, я бы даже заплатил за нее, но ты хотел убить меня и надругался над моей девушкой. Зачем все это?

– Да, хотел убить и надругался. Это было хорошо, – Лоренцо вдруг заговорил на чистом русском языке. – Я же не итальянец, ты наверно уже догадался. А что сделали вы, русские, с нашим народом? Вы превратили нас в вечных изгоев, торгующих на ваших рынках урюком и арахисом. А я здесь торгую вашими женщинами. Вот и весь разговор.

– Я не русский, – задумчиво проговорил я, – я украинец. А ты просто болен. Так что мне с тобой делать? Что сделал бы ты на моем месте?

– А знаешь, я бы вскрыл тебе вены и смотрел, как тебя покидает жизнь, капля за каплей. Только хватит ли у тебя мужества это сделать? Вот так, спокойно, глядя в глаза, вскрыть вены ножом? Это тебе не отстрелить руку из автомата.

Я был поражен разговором, но не настолько, чтобы не понять: Лоренцо провоцирует меня предать его медленной, но безболезненной смерти, и еще это будет "геройская смерть". Классическая. Ну нет, не дождешься. Ты просто маньяк. И я поведу себя, как маньяк. Именно этого ты и не ожидаешь.

– Договорились. Ты сам выбрал себе участь, – произнес я и, обратившись к Андрею, приказал прижать его к полу, чтобы не вырвался.

А когда приказ был выполнен, продолжил:

– Ты умрешь от потери крови, но вену, которую я вскрою, выберут они, я показал на девушек. Подруги во все глаза смотрели на меня, но давать указания мне не собирались. Я на это и не рассчитывал.

– Итак, какая часть тела вам кажется более заслуживающей наказания? Шея? Нет? Может быть, руки? – извлеченный из кармана нож, полученный "в наследство" от Вадика, касался артерии, запястий. – Или... о да, я уже догадался...

Лоренцо стал ругаться и вырываться. Он тоже догадался.

Резким движением я распорол ему штаны и извлек то, что имело прекрасные сосуды, весьма подходящие для моей цели.

– Да. Именно это место принесло так много горя в мир, – с этими словами я полоснул острым, как бритва, лезвием и отбросил в сторону уже не нужный хозяину предмет мужской гордости.

– А теперь, согласно завещанию умирающего, нам надлежит смотреть, как жизнь выходит из него "капля за каплей", – сказал я и достал сигарету из кармана. Из кармана Лоренцо.

Закурив, я посмотрел по сторонам. Девушки молча вышли. Они были удовлетворены. Во взгляде Андрея читалось что-то новое. Казалось, он открыл для себя новую сторону моей личности.

А я сам? Разве проведенная мной разборка была похожа на поступок того паренька, что сидел в коридоре и не мог нажать на кнопку даже для собственной защиты?

Да что со мной происходит? Пол, залитый кровью, мой мундир в крови... Причем я сделал это не в припадке ярости, а спокойно, обдуманно.

В памяти всплыли слова гангстера: "Кто ты?"

И, наклонясь к умирающему садисту, я прошептал:

– Я – так же, как и ты,– плод своего места, своей профессии. Мы оба сумасшедшие и нормальные, как мир вокруг. А разве ты смог бы ответить на свой вопрос? И я скажу тебе: "Не знаю".

В затуманенные глаза умирающего на миг вернулся разум, и он искренне улыбнулся. Улыбнулся, как улыбаются только матери, или когда понимаешь что-то огромное, ради чего не жалко отдать жизнь.

ПОПОЛНЕНИЕ

Теперь передо мной стояла задача, хорошо сформулированная одним моим знакомым из Одессы: "Ты это хотел, ты этого добивался, ты это получил. И теперь ты это имеешь?..".

В отвоеванном мною здании находились четверо мужчин, включая раненого "водяного", одна Мадам, шесть девочек и три трупа. Хороший урожай.

Еще у меня была ответственность за причиненный разгром.

Какая ответственность? Глупости! Я сделал то, что от меня требовалось. Не я придумал эти правила. Кроме того, сам разгром меня не очень удовлетворял, но с этим можно было подождать.

– А что будет с нами? – поинтересовалась одна из девушек. – Мы же без документов и денег. Лоренцо все отобрал.

Я не был удивлен, что со мной заговорили по-русски. Мертвый босс успел поделиться своими взглядами на нации, и на русских в частности.

– Андрей! – я поискал глазами коренастую фигуру спеца. – Обыщи кабинет. Может, там найдутся их документы, а заодно и мой ремень.

Он молча козырнул мне и подал пачку паспортов и портупею. Я, как всегда, опоздал со своим приказом. Ладно.

В пачке было два русских, два украинских, один румынский и три итальянских паспорта. Я пересчитал снова. Все правильно – восемь. Восемь паспортов от шести девочек. Плюс Люда. Все равно – один лишний.

– Слушайте, – спросил я, тыча пальцем в Мадам, – кто-нибудь может перевести ей мои вопросы?

– Не нужно. Я владею языком достаточно, чтобы общаться с ними, улыбнулась Мадам, копируя мой жест в сторону девочек.

– Что-то сегодня чересчур многие мне преподносят сюрпризы. Ну хорошо, что ты можешь сказать об этом? – я протянул ей паспорта.

– Командир хочет разобраться в товаре? Я расскажу, – она бойко выгребла у меня всю пачку и, не обращая внимания на мои попытки возразить против слова "товар", начала: – Светлана Ковальцова, Ленинград. Двадцать три года, у нас семь месяцев. Уравновешенна. Стиль поведения в постели...

– Не надо, – прервал я. – Почему паспортов больше, чем девушек? Где еще одна?

Мадам неловко повела плечом.

– Восьмой паспорт мой. Я, конечно, уже не гожусь в "девочки", но... в общем, так получилось, что я задолжала крупную сумму, и Лоренцо просто выкупил меня. Так что, если у вас есть во мне необходимость...

– Ты, старая сука, только о себе думаешь! – закричала одна из итальянских "сотрудниц", причем тоже по-русски. – А что будет с нами – тебе плевать! Ты пришла и ушла, а мы опять попадем на улицы! Ты об этом подумала? А еще дружки Лоренцо скажут, что мы сами все это сделали!

– Люсита, заткнись! Он еще не сказал, что он думает! Мистер, не смотрите на нее, вообще она послушная и ласковая, – взорвалась чисто в итальянском стиле Мадам.

– Правильно, мистер, мной все клиенты довольны, не выгоняйте меня на улицу...

– А кто вчера парня назвал импотентом, ласковая? – вмешалась еще одна девушка. – Не слушайте ее, мистер. От нее все клиенты бегут ко мне, хотите, я покажу...

– А ну все заткнулись! Вам трех трупов мало? Мери, тебе напомнить про кокаин? Люсита, еще раз рот откроешь – и своего красавчика больше не увидишь! А если вам и этого мало, так я быстренько объясню, почему меня над вами поставили. Не зарывайтесь, подстилки! Ваше место внизу, и быстренько рты позакрывали! И вообще... эй, ты куда собралась!

Мадам схватила за локоть одну из девушек, которая, резко развернувшись, собиралась уйти. Интересно, куда? В дверях все равно стоял "глаз".

От всего этого гама я порядком обалдел. Переводя глаза с одной разъяренной женщины на другую, я понимал, что еще минута – и в спор вступят все остальные.

Выстрел в потолок – самое лучшее успокаивающее средство. Вокруг стало тихо и на редкость спокойно.

– Кстати, – осведомился я, – тут есть хоть кто-то, кто не понимает по-русски?

– Есть один! – с готовностью подтвердила Мери, не обращая внимания на злобный взгляд мадам, и указала на труп первого охранника. И исправилась: Вернее, был...

– Понятно, – я чувствовал себя полным кретином. Время шло, в любую минуту к нам могли нагрянуть дружки Лоренцо или представители власти – вроде они тут называются "карабинеры".

Я быстро раздал документы и подозвал Андрея.

– Значит так: всех, кроме четырех "наших" девочек – за дверь. Я же не могу еще заботиться и о них. Остальным эвакуация. Здесь останется один человек. Его задача: устроить тут большой пожар. Короче, спасутся только они, – я указал на итальянок и пленных мужчин. – Все остальные "погибнут в огне".

– Есть! А эту? – козырнул Андрей, а потом указал на Мадам.

И опять я услышал в голосе лейтенанта скрытое предупреждение. Я только что дал четкую команду: "вон", тем не менее он переспросил. Чем могла быть интересна эта молодящаяся скандалистка? Она тут присутствовала на правах такой же "вещи", что и все остальные... все остальные... Люда. Она знала всю подноготную Люды. А у Лены с ней какие-то счеты. И это беспокоит лейтенанта. Хм...

– А вас что ожидает там? – я указал Мадам на улицу за окном.

– Ничего нового. Скорее всего, про меня вспомнят мои "кредиторы". Правда, Лоренцо выплатил деньги, но кто теперь это подтвердит...

– Если пойдешь со мной, может быть, я что-то для тебя и найду. Не обещаю, конечно, но тут тебе точно ничего не светит.

– Пойду, конечно.

Больше не отвлекаясь на происходящее, я рявкнул "исполнять", а сам рванул за угол и нажал кнопку возвращения.

– Макс, как всегда, на высоте, – провозгласил Андрей, подняв изящный бокал с "Бургундским". – За твое возвращение и проведенную акцию.

Мы сдвинули бокалы и, выпив, отдали должное мясу "Бонапарт" и французскому паштету, название которого я не запомнил. Макс готовил просто великолепно: спасибо Вадику – надоумил насчет повара. Последнее время я перестал восхищаться его кулинарными изысками, да и вообще: разнообразная и вкусная еда стала для меня нормой. Каждый день я дегустировал различные салаты, паштеты, мясо-по-такому и мясо-по-этакому.

"Консоме с профитролями" или "лике";

"кордон-блю", эскалоп или ромштекс с кровью;

"угорь под маринадом", "карп на вертеле" или "шашлык из сома";

салат "Нотр-дам-де-чего-то", или паштет "кого-то-фуа-гра";

и выпечка, выпечка, выпечка.

Нескончаемые пирожные, печенья, тортики, плюшки, пончики, булочки... о булочках вообще отдельный разговор. Создавалось такое впечатление, что под каждое блюдо у Макса была определенная булочка... Когда он только все это успевал?

– Что? – переспросил я.

– Я говорю, было бы хорошо их куда-то отправить. Я имею в виду: наружу, – повторила Лена.

– Кого их? – снова переспросил я. Оказалось, что часть разговора я пропустил, отдавая должное еде. Если честно, то было чему!

– Да Люду с отцом. Я думаю, что они здесь только помешают. Ты их спас. Можно сказать, жизнью рисковал, да и мне досталось... Я думаю, большего ожидать они от нас не могут. Теперь нужно сделать новые паспорта и высадить их подальше от города.

Я посмотрел на Андрея. Лейтенант сидел и внимательно разглядывал пустоту перед собой. Можно было смело сказать, что в данный момент он решал сложную логическую задачу. Интересно, что сложного он нашел в этой ситуации? Или он думал о чем-то другом?

– Подожди, – произнес он задумчиво, – мы вроде все решили. Олег сказал, что берет их на работу, ты была согласна. Ну, пришлось еще вернуть по домам остальных девушек, но они сами это захотели, дальше – их проблемы. Что не так теперь?

– Да все так, – вспыхнула девушка. – Я очень вам благодарна за помощь, но я не говорила, что хочу, чтобы они остались. Мы тут вроде неплохо ладим, а с появлением Люды могут начаться проблемы. Олег, тебе здесь нужны сплетни и склоки?

– Нет, конечно. Хотя... я не понимаю, как у нас можно заниматься сплетнями, – пробурчал я, заталкивая в рот что-то сладкое с кремом. – Штата у нас всего ничего. "Глаза" – узкоспециализированны и с остальными почти не общаются. Ну и пусть себе сплетничает... с отцом.

В дверь просунулась голова одного из сержантов.

– Сэр, извините, но когда вы сможете подойти... мы бы хотели уточнить пару вопросов, сэр!

– Иду, – отрезал Андрей, голова скрылась, а он добавил, уже для нас:– Я должен установить посты и расписать увольнения. Вернусь через часик. Надеюсь, Ленин вопрос подождет?

– Без проблем, – отмахнулся я.

Лейтенант исчез, а мы с Леной остались вдвоем.

Допив кофе, я все-таки сделал то, что хотел с самого начала обеда: достал припасенную "Виолу", намазал бутерброд и ляпнул сверху кусок ветчины.

– Можно подумать, тебя тут не кормят, – улыбнулась девушка.

– Кормят. Но не так.

– А как надо?

– Вот так, – произнес я и откусил чуть ли не половину бутерброда.

Пока я жевал, мой делопроизводитель рассматривала меня так, как будто собиралась выставить меня на второстепенных скачках. И почета нет, и лошадью рисковать неохота, но вроде так надо. Хотя какой там риск. Да и надо – не очень.

– Слушай, а тебе Люда нравится?

Бутерброд застрял у меня в голе. Стараясь не подать виду, я притворился, что просто пытаюсь прожевать, и протолкнул злосчастный кусок в желудок.

Только этого мне не хватало. У нас с Леной сложились хорошие отношения, включая постель, и я не хотел это терять. Она, конечно же, понимала, что кроме моей приязни, место "фаворитки" шефа сулило массу преимуществ. Значит, это место было выгодным, и за него нужно сражаться. Только вот как? Лена мне была нужна не только как любовница или друг. Она была толковым специалистом, и последнее время наша документация, операции с банками и различные махинации (которые, по сути, и приносили нам доход) были в ее руках. На мой взгляд, именно это было гарантией ее положения в резиденции, а отнюдь не мое расположение.

– Я думаю, тебе не стоит об этом беспокоиться, – успокоил я ее. – Ты прекрасный делопроизводитель и... ой! Лена, я совсем не это хотел сказать...

Девушка на меня смотрела широко открытыми глазами и пыталась что-то сказать. Потом она просто махнула рукой и рассмеялась.

– Лен, ну прости меня, какая разница, нравится она мне или нет? Я не буду рисковать нашими отношениями...

– Подожди, – остановила она меня. – С чего ты решил, будто я собралась ревновать?

– Ну, видишь ли... вообще это вполне естественно. То есть я хотел сказать, когда между мужчиной и женщиной...

Девушка нетерпеливо махнула рукой.

– А теперь послушай меня. Я уже тебе много раз говорила, что то положение, в котором ты находишься, не имеет прецедентов. Ты обладаешь абсолютной властью, причем не только над людьми. Ты не стеснен в средствах и не будешь стеснен никогда. Ты волен карать и миловать, прощать и убивать, исходя из своего желания. Ты можешь построить любую модель взаимоотношений, от коммунизма до рабовладельчества, и при этом все равно остаться НОМЕРОМ ОДИН. И что же ты строишь? Я тебе скажу. Это называется полицейским государством с тираном во главе. Не важно, как ты себя при этом ведешь. Даже желая самого лучшего, ты все равно останешься тираном. Пусть твоя тирания будет мягкой и удобной всем твоим подопечным, но инакомыслия тут не будет. Тут есть твое мнение, все остальные заведомо неправильные. Уникальность этого положения в том, что как бы ты не увеличивал свои требования, насколько бы они не были противоречивыми – все это будет жить. И еще ты неприкосновенен. По крайней мере, на территории резиденции.

– Ты действительно считаешь меня тираном? – выдохнул я.

– Дослушай. Да. Конечно, ты тиран. Ты занял место тирана и просто не сможешь вести себя по-другому. Проблема не в этом. Внутри тебя есть некий уровень, некая картинка мира, исходящая из максимально удобной для тебя среды. И пока ты не построишь все в соответствии с этой картинкой, ты не успокоишься. Проблема в том, что каждый человек немного хуже, чем ему бы хотелось. Основная борьба происходит не в тот момент, когда ты пытаешься заставить "глаза" делать то, что тебе надо, или выбиваешь деньги за очередную партию наркотиков. Кстати, с этим пора кончать: мы и так уже засветились по полной.

– Остановись! Я уже запутался в твоих объяснениях. Ты можешь сказать все это проще? И вообще, тут без пол-литра не разобраться,– вставился я и налил себе вина. Я был очень доволен, что моя промашка начет Люды не привела к скандалу. Философский разговор – это небольшая дань моей глупости. Потерпим.

– Хорошо. Давай проще. Первое: ты хуже, чем ты сам думаешь. Это базовое утверждение. Аксиома. Второе: как человек неглупый, ты будешь постоянно себе доказывать, что ты не такой, какой есть на самом деле, а лучше. Поспеваешь?

Я кивнул. Трудно было кивнуть в момент опорожнения стакана, но у меня это получилось.

– Третье: твоя борьба с собой отразится на окружающих тебя людях сильнее, чем на самом тебе. Понятно?

– Нет, – я поставил стакан и намазал очередной бутерброд. У меня уже выработался рефлекс постоянно жевать "Виолу" с ветчиной. Эдак через пару лет я стану похож на Винни-Пуха.

– Я не понимаю, каким образом мои мысли о том, насколько я плох, могут сказаться, ну... к примеру, на тебе?

– Элементарно, Ватсон, – Лена улыбнулась. – Именно поэтому я и задала тебе вопрос про Люду.

– А? – я внутренне напрягся. Вот сейчас и начнется.

– Объясняю опять по пунктам. Ты ее хочешь. Извини, но это видно за сто метров. Кроме того, ты почему-то решил, что я буду против...

– А ты не против? – удивился я.

– Позже. Так вот. Ты хочешь получить Люду, а мое присутствие этому мешает. Ты выбираешь меня, но через день появиться следующая "люда", потом еще и еще. Наконец ты понимаешь, что я одна меньше, чем толпа тех, кого ты не получил. Но ты – "хороший", и остаешься со мной, зато начинаешь меня за это же ненавидеть, превращая свою и мою жизнь в ад. А смысл?

– Так что же делать? – до меня наконец начало доходить содержание разговора, и я стал задумываться над выводами.

– Только то, что тебе хочется. Без ограничений и ссылок на этику. Тут ты законодатель морали. Можешь устроить гарем или повальный "колхоз". Скажи, что это тебе нравится и это будет НОРМАЛЬНО.

– А как с Людой? Ты так и не ответила, – переспросил я.

– Это я у тебя должна спросить: как? Сейчас, вечером, завтра или никогда. Скажи, как мне относиться к этому. Вернее, не говори. Если хочешь, чтобы это было твоей "шалостью", – вызови ее тихонько и сделай все возможное, чтобы никто об этом не узнал. Тогда я, если узнаю, устрою тебе скандал. Но только помни: ты этого сам хотел, потому что, если бы это было не так, то ты бы просто ее вызвал к себе, а если тебе было бы лень ей объяснять положение вещей, то мог бы поручить это мне или Андрею. Наверно, лучше мне как ее подруге. Вот так устроен этот мир. Причем чем быстрее ты это поймешь, тем легче будет людям вокруг.

Я тихонько сидел и дул свое "Бургундское". Мне было неудобно, как будто бы меня поймали голым на улице. Гарем? Колхоз? Право убивать? Неприкосновенность? ЧЕРТ! Она говорила правду, и от этого на душе становилось противно. У меня действительно были все эти права, вот только я этого не хотел.

– Ну тогда чего ты беспокоишься? – произнесла Лена и качнула полуобнаженными плечами. – Будет только то, чего ты хочешь.

– Я не хочу, чтобы со мной спали и меня любили только потому, что я так захотел.

– Ага. А в самом начале, когда ты ухаживал за мной, тебе не приходило в голову, что я тебя НЕ ХОЧУ, а ты делаешь все возможное, чтобы я захотела, только потому, что ТАК ЗАХОТЕЛ ТЫ?!!

– Это другое, – взорвался я.

– Другое? – Лена вскочила с кресла, перевернув бутылку. – Там, снаружи, мужчины используют для этого все подручные средства, от цветов и походов в кино на опротивевшие мелодрамы, до спаивания и откровенного шантажа. Все, что только возможно, для того, чтобы принудить женщину изменить свое мнение. Успокойся. Женщины делают то же самое, только другими путями. И теперь ты, чистоплюй, говоришь, что не хочешь того, что ты действительно хочешь?

Она стояла надо мной, упершись руками в стол и выплевывая слова мне в лицо.

– Я хочу, чтобы меня любили, а не делали вид, – твердо произнес я, подбирая бутылку. – Кстати, а как соотносится твоя теория с этим скандалом?

– Она его подтверждает, – сказала Лена, улыбнулась и села в кресло. – Я делала только то, что ты хочешь. Кроме того, ты так и не понял основного. Никто не будет против с тобой переспать. Более того, все будут хотеть продолжать эти отношения, но тут уж как повезет.

– Так что мне делать? – проговорил я, уставившись на поднятую бутылку. Там еще оставалось немного вина, и я выпил его прямо из горлышка.

– Поправь меня, если я ошибусь: намажь свой бутерброд, потом сходи узнай, зачем вызывали Андрея, а вечером к тебе зайдет Люда. Это все мелочи, из которых состоит повседневная жизнь, и не обращай внимания на это. Относись к себе на уровне бутерброда. Захотел – намазал. Я лишь только посоветовала через несколько дней отправить мою подругу с отцом куда-нибудь подальше. Как твой делопроизводитель, я не вижу возможности их использовать. Вместо этого я предполагаю некоторые неприятности в дальнейшем. Ты же сам говорил, что к моему мнению ты прислушиваешься. Вот и все.

НОВАЯ ОПЕРАЦИЯ

Читая в книгах выражения типа "в эту секунду он облился потом", ты воспринимаешь это как своего роде преувеличение.

Ни фига. Я действительно облился потом, причем именно за секунду.

Передо мной стояли все мои девять "глаз", а мне в лоб смотрели девять "узи".

В этот миг я успел проклясть и резиденцию, и своего лейтенанта, и подумать, что без всего этого мне жилось не так уж плохо, и вспомнить, что предыдущий мятеж начинался так же, с автоматов...

– Не двигаться, – прогремел голос Андрея.

Только тут я заметил его, стоящего в стороне. Он указывал пальцем на меня.

Все боевики были одеты в бронежилеты, толстые перчатки и каски, закрывающие глаза. Видимо, новая модификация.

– Кто первым его пристрелит, пойдет в увольнительную. Приготовиться!

Меня забил озноб. Я понимал, что выскочить из общей комнаты, куда зашел скорее от скуки, нежели по делу, просто не успею. Выхода не было. Это смешно звучит, но я приготовился умереть.

– ПЛИ!!! – заорал Андрей и махнул рукой.

Девять пальцев нажали курки, а я дернулся в сторону, уже понимая, что это меня не спасет.

Больно падать на пол, да еще и в прыжке.

Черт! Курки были нажаты, но выстрелов не последовало.

– Идиоты! – снова заорал Андрей! – Вы когда-нибудь научитесь стрелять?! С десяти метров очередью не попасть в воробья! Никаких увольнительных неделю! И чего ради я с вами мучаюсь уже месяц? Вам туши разделывать на бойне, а не работать телохранителями! Скоро крестик на бабах будете рисовать, а то и туда не попадете! ВСЕ!!! Всем отключиться.

С этими словами он снял шлем и увидел меня.

– Смирна-а-а! Личный состав занимается стрелковыми упражнениями на компьютерном стенде.

Потирая сбитое колено, я поднялся. Кретин. Не распознать шлемы виртуальной реальности! Не заметить характерных перчаток с датчиками! Не увидеть кабеля, идущего от каждого бойца к компьютеру у стенки.

Еще одно воспоминание заставило меня покраснеть. Это же я сам около двух месяцев назад посоветовал Андрею устроить этот стенд. Ой, как стыдно.

– Закончишь тут, зайдешь, – пробурчал я и, развернувшись, направился к себе. Идти было недалеко: всего один круг вверх по спиральному коридору. Я нарочно не воспользовался лифтом. У меня дрожали ноги, и я хотел немного успокоиться. Не каждый день меня убивают. Хорошее дело – виртуальная реальность. Аж сам поверил.

Пока я добрел до кабинета, там уже царило веселье. Лена поила лейтенанта, который воспользовался лифтом, кофе, а тот ржал, как лошадь. Девушка изнывала от любопытства, но стоически молчала.

– Жив? – спросил Андрей и снова согнулся от смеха.

– Сволочь ты, однако, – рявкнул я на него, а потом рассмеялся сам. Хотел бы я посмотреть на тебя в такой ситуации.

– Кофе? – спросила меня Лена. По ее виду я понял, что если ей срочно все не рассказать, то вместо сахара она положит мне мышьяк.

– Да ладно. Сядь на минутку, – я потянул ее за руку и усадил к себе на колено.

– Это что-то новенькое. Раньше ты это при посторонних не делал.

– А у него сейчас повышенная жажда жизни! – снова заржал Андрей. Может, я позже зайду? А то тебе сейчас надо... это, – он глянул на Лену, ... успокоиться. Во!

– Лейтенант, сейчас в морду схлопочешь от покойничка за такие намеки. Понимаешь, Лена, они меня только что... ну вроде как... – замялся я.

– Расстреляли мы его, – новый приступ смеха заставил Андрея поставить чашку с кофе на стол. – Из девяти стволов. Прямо в лоб. По моей команде. Ой, не могу...

– Вы его что? – не поняла Лена. – Что-то он для расстрелянного слишком живой.

Я постарался рассказать девушке все происшедшее и достиг в этом некоторых успехов, невзирая на взрывы смеха, которые у Андрея начинали носить истерический характер. У Андрея? Лена давно переместилась с моего колена на пол и тихонечко всхлипывала, не в состоянии больше смеяться.

Надо отдать должное, я тоже ржал, не переставая.

Через некоторое время, когда "буйство стихий" поутихло, лейтенант спросил:

– Так о чем ты хотел со мной поговорить, когда тебя... гы-ы-ы-ы...

– Не начинай снова, – попросил я, чувствуя, как рот сам расползается до ушей, готовясь к новой серии истерического смеха.

– Давай, я тебе все-таки сделаю кофе, – предложила Лена. – А еще лучше, что-то покрепче. Говорят, после смерти полезно...

– Лена! – мой голос уже был придушен, и слова выговаривались с трудом. Я покосился на Андрея. Он уже сидел ровно, не улыбался, и о его переживаниях можно было догадаться только по ярко-пунцовому цвету лица. "Сейчас лопнет", – решил я и, чтобы разрядить обстановку, спросил:

– Народ, вы хотите личные реактивные самолеты?

В комнате стало тихо. Лейтенант быстренько стал менять окраску в сторону нормальной, а Лена, наконец, занялась выпивкой.

– А зачем нам самолеты? – спросила она, поставив передо мной стакан.

– Вот и я думаю – зачем? – произнес я, закуривая.

– А зачем ты тогда спросил? – поинтересовался Андрей.

На их лицах было написано недоумение, и, кажется, оба пытались определить, что из моих слов вытекает.

– Вопрос не хуже любого другого, когда хочешь отвлечь собеседника.

– Гад, – резюмировала девушка и принялась переливать вино из стакана в себя.

– А поговорить я хотел вот о чем. Пора нам выходить из резиденции и начинать обустраиваться снаружи. Наши планы предполагают легализацию полученных денег и дальнейший заработок путем ведения своего бизнеса. Пора подумать и над этим. В самом начале, я думаю, нужно определиться с местом нашего, так сказать, "проживания", потом легально иммигрировать туда, а дальше – по обстоятельствам. Какие будут предложения?

– И на кой черт тебе эта Индонезия? – Лена смотрела через мое плечо в экран компьютера. – Там же жарко. Мы там все поджаримся. А туземцы? Ты видел их рожи?

– Ну и что? Туземцы – эка невидаль. Да с туземцами мы вообще встречаться не будем. Купим небольшой остров и устроим себе там базу. Ну, типа "юридический адрес", – я покрутил джойстик. – Зато смотри какое море, песок, пальмы. Просто рай. Одно слово – тропики! Я давно туда хотел попасть. Даже проспекты собирал одно время...

– Духовка.

– А ты что скажешь? – спросил я лейтенанта.

– Будет трудно создать комфорт, но маленький остров легче охранять и меньше людей будет соваться в наши дела. Я думаю: это хороший выбор. А что касается жары, то есть кондиционеры, и, кроме того, человек привыкает к климату. Сойдет и Индонезия.