Текст книги "Чудовища в янтаре-2. Улица моя тесна"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Придется поработать, ребята… – сказал он тихонько, со злой усмешкой.

Глава XII
ПОЛЕТ ВОРОНА

Сварог сидел в своем кабинете, откинув голову, прижав затылок к спинке кресла, прикрыв глаза. Шмели пока еще были на подлете – те, что отправлены в Вантерн, остальным до Шалуата еще лететь – они все же незначительно уступают в скорости реактивным истребителям, да и виманам тоже…

Он смог ими запяться только через сутки. Раньше никак не удавалось выкроить времени, лавиной нахлынули гораздо более важные дела. Все эти сутки (с трехчасовым перерывом на сон) к нему буквально вереницей шли военные, моряки, другие нужные сейчас люди, Интагар. И все это было не зря – и кое-какие меры успели не только разработать, но и начать претворять в жизнь, и наладили каналы информации.

Вот только легче от этого не стало нисколечко – он лишь стягивал силы, еще не вступившие в бой. А информация поступала насквозь удручающая…

В Харлане он, теперь уже никаких сомнений, потерпел нешуточное поражение. Утоплены восемнадцать из тридцати стоявших в тамошних портах кораблей – а среди тех, что все же прорвались, нет ни одного, не получившего серьезных повреждений. Все до одного придется ставить на долгий ремонт. Из тех моряков, что сумели высадиться на берег после потопления их кораблей (или если капитаны убеждались, что шансов прорваться ни малейших), погибло приблизительно две трети – они оказались разобщены, лишены единого командования, их было мало, да и плохо они (исключая морскую пехоту, понесшую гораздо меньшие потери) были не обучены сухопутному бою, разве что абордажному, а это существенная разница…

Гораздо успешнее действовали конница и пехота – у них потери процентов примерно сорок, хотя точных цифр еще нет. Ощетинившись оружием, они отступали с боями и редкими контратаками (чему как раз были обучены хорошо), при малейшей возможности сбиваясь в крупные соединения, как и было предписано. Последние еще уходили через границы (за которые харланцы не совались), но их не так уж много.

В Горроте царил покой – что сейчас для Сварога было еще хуже харланской заварушки. Судя по донесениям тамошней агентуры и ушедших в подполье людей барона Скалитау, большинство там приняли официальную версию событий (о которой продолжали вопить на перекрестках больших дорог и городских площадях разосланные по всей стране герольды) – попытка переворота, убийство королевы, везение принца, коему удалось уцелеть благодаря верным людям…

Главным козырем был как раз принц. Люди Сварога во дворце, знавшие истинное положение дел, погибли все до одного – а те из агентов, кто тоже был в курсе, не имели ни малейших средств воздействия на массы. Кто бы их слушал, притворявшихся самыми обычными обывателями, часто даже и не дворянами, не занимавшими мало-мальски авторитетных должностей и постов?

Очень быстро (что свидетельствовало: переворот тщательно спланирован) на главной площади Акобара отрубили головы девяти как раз занимавшим весьма высокие посты людям, военным и цивильным, в том числе военному министру и командующему военно-морским флотом. Еще не менее полусотни человек отправились за решетку. Все они считались преданными сторонниками королевы (и стоявший за ней Сварог мог на них вполне полагаться, играя их втемную). Как объявили герольды, именно эти супостаты и устроили заговор, за что и понесли заслуженную кару.

Ни малейших выпадов или каких-то силовых акций против обитавших в столице вполне легально подданных Сварога. Три его военных корабля, стоявших в Акобарском порту (куда, понятно, прибыли исключительно с дружественным визитом), уведомив портовые власти, что намерены отплыть домой, немедленно получили должное разрешение и уплыли из Горрота беспрепятственно. Сварога уже посетил горротский посол, подробно изложил ту самую официальную версию и заверил, что случившееся нисколечко не повлияет на добрососедские отношения меж Акобаром и Латераной, каковые принц Эгмонт (коему в скором времени предстояло короноваться) намерен сохранить и крепить. Что интересно, искусно плетя словесные кружева, он недвусмысленно зондировал почву: предоставит ли ему король Сварог убежище, если посол его попросит, как уже случалось в Глане несколько лет назад? Сварог столь же прозрачно намекнул, что предоставит – посол числился сторонником королевы (и справедливо опасался огрести теперь за это по полной), знал он много и мог оказаться полезным.

Бедная Литта, за свою, можно сказать, коронную роль поплатившаяся жизнью… Ей ближайшее время предстояли роскошнейшие королевские похороны, упокоиться предстояло в фамильной усыпальнице горротских королей – интересно, что она сама об этом думала бы, знай она заранее?

Принц-подменыш словно в воздухе растворился. Ну, не совсем так – всех остальных, погибших во дворце, тоже собирались хоронить с приличествующими согласно рангу почестями как верных слуг короны, геройски павших в бою с заговорщиками. Только один-единственный труп, тщательно завернутый в большое полотнище, украдкой вывезли из дворца и сожгли в печи одного из пригородных медеплавильных заводов – и это был как раз подменыш. Сварогу было его самую чуточку жаль – злобный, циничный, недалекий подросток, невероятно развращенный для своих лет, но все же смерти он никак не заслуживал…

Сколько Золотые Обезьяны ни наблюдали за происходившим во дворце, ничего полезного не открыли. Принц Эгмонт вел себя в точности так, как любой другой на его месте: советовался с новыми министрами и свеженазначенными генералами, как обустроить жизнь, и только. Ни разу не прозвучало каких бы то ни было выпадов против Сварога – и ни разу ничего постороннего. Обычные дела юного, но неглупого и энергичного принца, будущего короля, на чьи плечи легло тяжкое бремя власти. Единственная новинка – официальное создание нового отряда телохранителей, именовавшегося Королевские Безликие – в красивой форме и глухих черных капюшонах, где прорези для глаз, рта, носа и ушей были обшиты золотой тесьмой. Никто в Горроте не увидел в этом ничего необычного – случалось, личную королевскую стражу не только в Горроте именовали даже причудливее, и не раз они выступали с укрытыми лицами для пущего психологического воздействия на приближенных ко дворцу и широкие массы при торжественных выездах королей и королев.

Здесь пока что зацепиться не за что. Сварог лишь приказал Обезьянам наблюдать со всем рвением за «безликими» – возможно, от этого и будет какой-то толк. Как и следовало ожидать, придворных и высокопоставленных дворцовых служителей, во время резни имевших счастье оказаться за пределами дворца, заменили едва ли не поголовно – но кое-кто из рядовых лакеев и прочей услужающей публики остался на своем месте – а среди них давно затесалась парочка агентов Интагара. Так что наблюдение будет с самих разных сторон…

А вот мятежники… С ними до сих пор многое неясно. Установлено уже, что постоянное и хорошо налаженное руководство существует – они двигались б строгом порядке, изрядно этим отличаясь от иных мятежных отрядов других времен и мест. Насчитывалось примерно с полдюжины вожаков, часто собиравшихся на совет. Их разговоры Обезьяны всякий раз старательно слушали – но ничего необычного не случилось. Обычный совет главарей мятежников, обсуждавших маршрут, добычу продовольствия, налаживание разведки и прочие немаловажные детали похода…

Они, как и ожидалось, вышли к городу-провинциарию Тамизену, вошли почти без сопротивления. Перед этим Мистериор зарегистрировал в Тамизене новые «всплески», аналогичные тем, что случились в Роментале, Харлане и Вантерне, а также во время оставшихся необъясненными тех двух бунтов. Правда, на сей раз измелись некоторые отличия: в отличие от прошлых случаев сейчас «всплесков» было значительно меньше, словно на сей раз невидимый «сеятель» (а он, похоже, существовал) рассыпал некие ядовитые семена не полной горстью, а крайне скупо. Больше всего «всплесков» наблюдалось в расположении стоявшего в пригороде драгунского полка – каковой опять-таки полностью передался мятежникам. С горожанами и городской стражей, которым досталось меньше отравы, обстояло как раз иначе – там был явный разброд – часть примкнула к мятежникам, а часть пыталась оказать сопротивление, быстро подавленное ввиду численного превосходства. Ни грабежей, ни пьяного разгула победителей в Тамизене не было, хотя при мятежах сплошь и рядом бывает как раз иначе. Главари, по наблюдениям, дисциплину поддерживали строжайшую. В городе воинство это было недолго, запасшись продовольствием и разными необходимыми в походе вещами, от лошадиных подков до аптекарских снадобий, двинулось дальше, предварительно напялив на примкнувших к ним те самые белые колпаки – в обозе, судя по всему, их был большой запас, рассчитанный на немалое число «новобранцев» – то ли такие уж оптимисты, бабушку их через забор, то ли по каким-то причинам уверены в себе и рассчитывают на пополнение и в будущем…

Очень быстро им предстояло столкнуться с организованным отпором – Арталетта, получавшая от Сварога все новые сведения, не сидела сложа руки: к Тамизену форсированным маршем двигались пять оказавшихся не так уж и далеко (и на маршруте движения мятежников, идущих, если верить расчетам, тем же «полетом ворона» на Латерану) – полков, два пехотных и три кавалерийских, в том числе один гвардейский, стоивший в бою парочки «безымянных». Обычно гвардейцы считали ниже своего достоинства усмирять «бунтующее мужичье», и их по неписаной традиции на подавление не посылали (исключая случаи, когда жертвами мятежников становились гвардейцы – тут уж каста реагировала жестко и мстить отправлялась охотно). Однако по совету Сварога Арталетта пустила в ход надежный козырь: гвардейцам соврали, что это не мятеж, а провозглашенный по всем правилам ваганум – вот в этом случае они обязаны были воевать, нравится им это или нет. И полковые пушки имелись, к тому же в том же направлении следовал отряд Вольных Топоров в триста всадников – вот эти считали своим вечным долгом мстить «мужичью» за вурдалачью ночь так, чтобы небу стало жарко…

Нельзя было сбрасывать со счетов возможную опасность – учитывать, что и этот правительственный отряд форменным образом разбежится в приступе необъяснимой паники. Мэтр Тигернах, ввиду чрезвычайной ситуации самолично прилетевший в Латерану, высказал предположение, что и переход войск на сторону мятежников, и приступ паники как раз и вызваны всплесками. Идея была толковая – вот только подтвердить ее на практике пока что нельзя…

Силы, конечно, не равны – пять с лишним тысяч человек у Арталетты и девять с лишним у мятежников. Однако не стоит забывать, что у Артатетты сплошь – профессиональные вояки, особенно гвардейцы и Вольные Топоры – а у мятежников не менее половины – горожане и крестьяне, вооруженные чем попало. Как бы там ни было, уже через пару часов мятежникам должен был преградить дорогу внушительный отряд, а к Латеране стягивались войска, в основном кавалерия маршала Гарайлы, ратагайцы и гланские полки и военные пароходы. Даже если у «белых колпаков» и была дурная идея напасть на Латерану, к которой они двигались тем же «полетом ворона», встретят дорогих гостей так, что уцелевшие помнить будут долго. Если, конечно, не случится поганых сюрпризов вроде необъяснимой с точки зрения прежнего опыта паники. Но уж в этом-то случае, поскольку речь идет о безусловном – и массированном – применении черной магии, Сварог мог с санкции Канцлера (а Канцлер наверняка таковую даст) пустить в ход имперские силы. Пока что для этого не было повода, и здесь царила своя бюрократия – но если паника среди правительственных войск повторится, Канцлер вынужден будет дать санкцию…

Ага! Сварог встрепенулся, получив краткий рапорт. Шмели наконец добирались до Вантерна и оказались над городишком, где зачем-то торчал Орк, – согласно неустанному потоку донесений от наблюдателей. Герцог изволит прогуливаться на окружной ярмарке, не интересуясь никакими товарами, уделяя время исключительно молодым смазливым особам неблагородного звания – роман там у него с Дали или нет, но что-то не похоже, чтобы он собирался хранить ей верность, какой сроду не страдал…

Передний Шмель круто пошел вниз по безукоризненной прямой, остальные два оставались высоко над ним, прилежно наблюдая происходящее. Ни у кого, в том числе и у Орка, не возникнет ни малейших подозрений: самый обычный шмель с разлету ударил прохожего в грудь – бывает…

Все заслонил вишневого бархата камзол Орка… Миг темноты, и Шмель, словно пуля, вылетел у Орка, из спины, развернулся, полез выше в небо, присоединяясь к собратьям.

Именно так! Он буквально прошил Орка, словно солдатская пуля – соломенное чучелко на стрельбище. Вошел в грудь, вышел из спины, не встретив ни малейшей преграды, ровным счетом ничего не зафиксировав необычного, словно пролетел сквозь полосу тумана или дыма костра!

А Орк не обратил на вздорное насекомое ни малейшего внимания, так словно вообще его не видел и ничего не почувствовал. Все так же неторопливо шагал вдоль торгового ряда с молоком, сырами и творогом, покручивая усы и высматривая торговок покрасивее и помоложе. Объяснение было одно: это не Орк, это иллюзия, что-то вроде «синего морока» или «стеклянной тени»… нет, пожалуй, все-таки «морок», «тень» дает осязательные иллюзии, которых не мог бы не почувствовать Шмель. Синим мороком владеет любой лар – и Сварог с Марой его когда-то использовали в Равене, и Бравая Компания, когда вопреки приказам с приближением Багряной Звезды отправилась на поиски Сварога… да кто его не использовал, сколько раз случалось, никаких законов это не нарушает и соответствующими службами не фиксируется.

Вот так. Это иллюзия, а настоящий Орк пребывает неизвестно где. И не стоит винить в промахе ни орбиталы, ни Золотых Обезьянов, ни самого себя – все было нацелено исключительно на визуальные наблюдения, есть аппаратура, позволяющая определить, что перед Тобой не живой человек, а «синий морок», но она в ход не пускалась. Подмена была, без сомнения, Орком устроена в какой-то подходящий момент… Но получается, он заранее знал, что за ним будут неустанно следить? Ох, похоже на то…

Сварог просидел, как на иголках, еще не менее трех квадрансов, пока другие Шмели не вышли к Шалуату – не к княжеству, а столице. И прямиком ринулись к княжескому дворцу.

Удачно получилось – Дали не в своих покоях, куда пришлось бы добираться кружным путем, отыскав во дворце открытую оконную створку или неприкрытую дверь, а то и каминную трубу. Она стоит у конюшни, о чем-то оживленно беседуя с двумя доезжачими, почтительно снявшими шляпы с кокардами в виде княжеского герба внутри подковы…

Шмель спикировал, не превышая скорости полета обычного шмеля, пошел по прямой линии…

И повторилось то же самое, что с Орком, – краткий миг темноты, Шмель, пронизав тело девушки словно туман, ушел на бреющем, над самой землей, подальше от конюшни, полез в небо… Правда, на сей раз свидетели имелись, оба доезжачих, невольно шарахнулись, когда меж ними целеустремленно пролетел шмель. А вот «Дали» ничего не почувствовала и не заметила, все так же стояла, наставительно помахивая рукой, отдавая какие-то указания. «Синий морок» – персона в сто раз тупее любого безмозглого робота, глух и слеп ко всему окружающему, выполняя заложенную в него программу от сих и до сих. Доезжачие недоуменно переглянулись, но промолчали, вновь обратились в зрение и слух, почтительно внимая распоряжениям хозяйки. Возможно, решили, что им просто примерещилось…

Он отправил Шмелям приказ возвращаться – больше в них не было никакой надобности. Итак, ни Дали, ни Орка на месте нет, вместо них – «синий морок». В таком случае, где они? Ничего нельзя заранее сказать насчет Дали, а что касается Орка, можно быть абсолютно уверенным: такие вещи он ради забавы никогда не делал. Дважды за последние годы случалось, что уходил из-под наблюдения именно таким вот образом, оставив призрачного, сотканного из воздуха двойника – перед тем, как в глубокой тайне отправиться на Диори, еще в какой-то авантюре, которой Сварог не интересовался, поскольку это было еще до него и не касалось текущих дел. Что-то связанное с безуспешными поисками Верных Кладов короля Шелориса, кажется.

Где? Наблюдение за мятежниками ведется чисто визуальное – но все равно, с уверенностью можно сказать: среди главарей их нет ни Дали, ни Орка. Все главари – мужчины, так что Дали исключаем заранее, а голос Орка Сварог узнал бы моментально. Следует допустить, однако, что они могут скрываться среди нескольких тысяч людей в белых колпаках. Очень уж не похоже на совпадение: Орк ушел от наблюдения, скорее всего, в Вантерне, и именно оттуда вывалилась орава, положившая начало мятежу. Не бывает таких совпадений. Где Орк – там и авантюра…

Итак? Против лома нет приема… окромя другого лома. Без труда сыщется и управа на Орка. «Ореол», ясное дело. В научных пояснениях на сей счет Сварог в свое время ничего не понял – но это и ни к чему начальнику спецслужбы – но суть уяснил четко: человеческий мозг испускает некое излучение, столь неповторимое и уникальное, как отпечатки пальцев. Соответственно, и в восьмом департаменте, и в девятом стоде есть техника, способная очень быстро отыскать человека на земле по «ореолу» – если только он пребывает на открытом пространстве, не в доме или, скажем, подземелье. Однако Орк по подземельям никогда не прятался, вообще не шастал, а если он что-то замыслил, под крышей сидеть не будет. В тех двух прошлых случаях не было приказа его искать, он перед законом ни в чем не провинился, просто-напросто хотел свои странствия сохранить в полной тайне. Вот и не искали.

Есть, правда, одно обстоятельство… Получать разрешение на такой поиск следует непременно у императрицы – какой-то из параграфов Эдикта о вольностях, «тайна личности», как выразились классики. Но вряд ли Яна, узнав, в чем дело, будет цепляться за замшелые параграфы. Нужно будет еще узнать в Вентордеране, найдутся ли там способы поиска человека по «ореолу», – ведь средства наблюдения, подслушивания и подглядывания, какими располагают Золотые Обезьяны, превосходят имперские. Может, и теперь… Черт, что там у них творится?

Он подошел к окну, приоткрыл створку. Над городом, над высокими крышами тяжелой волной проплыл густой, пронзительно чистый бронзовый звон. Звучал Толстяк Буч, главный городской колокол, громадина в пять человеческих ростов, покрытая выпуклыми изображениями мифологических животных, дубовых ветвей и звезд, чей язык поначалу, при первых ударах, приводили в движение четверо дюжих звонарей, и лишь потом оставался один. И еще удар, и еще, и еще, от могучего звона тихонечко задребезжали стекла в высоких окнах.

Круглая Башня, где на звоннице в окружении полудюжины колоколов поменьше висел Толстяк Буч, располагалась в неполной лиге от его королевского дворца. Сварог впервые в жизни слышал, чтобы колокол бил набат – а это был именно набат, никаких сомнений. Такое, он знал, случалось в чрезвычайных ситуациях – когда, скажем, к городу неожиданно подступали враги (которым сейчас просто неоткуда взяться), иди происходило еще что-то, заставляющее всполошить город.

Он нажал нужный завиток на столе, и в кабинет влетел очередной дежурный адъютант, то самый молоденький лейтенант Черных Лучников, что дежурил в прошлом году в день Снегопада. Как и тогда, его лицо был белым как мел, щегольские черные усики казались нарисованными черной тушью. Но держался он браво, вытянулся по-уставному.

– Что? – рявкнул Сварог.

Лейтенант, все так же вытянувшись, ответил совсем не по-военному:

– Беда небывалая, государь…

…Сварог гнал Рыжика галопом, на полкорпуса опережая полусотню ратагайцев, заранее выхвативших сабли. Паники на улицах, по которым он мчался, не было, но переполох начинался нешуточный: кто-то бестолково метался, люди стояли кучками, что-то оживленно обсуждая, телега с бочками въехала на тротуар, конные полицейские протектора торчат на перекрестках с оцепенелым видом…

Чем ближе к Ителу, тем гуще становился поток бегущих, скачущих навстречу, кучера ожесточенно нахлестывали лошадей, встав на облучках и козлах, с одной из ломовых телег посыпались, подпрыгивая на мостовой, квадратные рогожные тюки, судя по всему, с шерстью иди чем-то еще мягким – и Сварог едва успел обогнуть один, преградивший дорогу, вернее, Рыжик сам успел.

Потом он вылетел на высокий откос, полого спускавшийся к реке, натянул поводья. Кто-то за его спиной громко охнул. Река, оба берега, была как на ладони.

Не впервые в жизни, но крайне редко видел Сварог такие ужасы. Река прямо-таки кишела длинными, проворно изгибавшимися, пенившими воду исполинскими змеиными телами в черно-зеленых знакомых узорах. Ублюдки двух великанских змеев вскидывались из воды до половины, падали верхней частью туловища на край одетой гранитом набережной, выползали целиком, так же проворно скользя по гранитным плитам мостовой, уползали в выходящие на набережную улицы, некоторые, выбивая головами оконные стекла, заползали в ближайшие дома. Порт был далеко отсюда, и Сварог не мог видеть, что там творится, – но подозревал, то же самое, учитывая, что Ител кишит змеями, а порт расположен выше по течению, и змеи, несомненно, пришедшие из моря, никак не могли его миновать. В голове промелькнула трезвая, холодная мысль: вполне возможно, они поднялись по Тею, таким путем до моря гораздо ближе…

Палубу стоявшего у противоположного берега небольшого военного парохода заполнили змеи – и новые, взметываясь из воды, переваливались туда, ломая фальшборт. Сварог и отсюда видел, что там все кончено. Второй пароходик, идущий из верховий, издали открыл огонь двух носовых орудий, взлетели белопенные фонтаны, забилась змея, несомненно, пораненная ядром, – но навстречу метнулось скопище других, обрушилось на палубу. Запоздало и бесцельно прогрохотали орудия обоих бортов, над рекой поплыл пороховой дым…

Сварог рысью спустился по откосу. Змеи были совсем недалеко – одна, дергая верхней половиной туловища, трепала, как терьер крысу, коня со всадником в гвардейской форме – конь уже не бился, всадник не кричал. Вторая прянула навстречу Сварогу. Понимая, что конь тут бесполезен, он слетел с седла, развернул Рыжика головой к откосу и силой хлопнул по крупу. Рыжик припустил на откос – кажется, с превеликим облегчением.

Шагнув навстречу, Сварог отщелкнул застежку и выхватил из чехла топор. От змеищи ничем не пахло, она метнулась к нему, сделала молниеносный выпад утюгообразной головой, желтые глаза горели холодным огнем, пасть широко разинута, обнажая густой ряд небольших, но острейших зубов…

Доран-ан-Тег опередил. Отсеченная огромная голова гулко грянулась на мостовую, хлынул фонтан черной крови. Сворог вовремя отскочил – и чтобы его не забрызгало, и чтобы уберечься от бившегося в судорогах обезглавленного туловища, длиной, пожалуй что, побольше десяти уардов – тут все пятнадцать будет…

Поймав топорище, размахнулся и отправил Доранан-Тог в полет – над набережной мелькнул косо наклонившийся туманный диск с рубиновой полосой по кромке. Топор смахнул голову ближайшей змее, словно ребенок снес одуванчик хворостиной, еще одной, метнулся к третьей, гнавшейся за улепетывающим во все лопатки моряком в бирюзовом камзоле торгового флота, с цветастым платком на шее. Смахнул и ей башку, а потом вернулся к Сварогу – больше поблизости змей не было, они выползали на берег уардах в тридцати.

За спиной у него захлопали пистолетные выстрелы – ратагайцы ожесточенно палили по змеям, что, если прикинуть, зря: особенного вреда змеям пистолетные пули причинить не могли. Сварог подумал, что нужно отступить, против такого скопища, затопившего оба берега, бесполезны и пистолеты, и сабли, да и топор не справится, надолго увязнет в огромной стае змеи. Нужно отступать – и скомандовать выдвигаться к порту всей артиллерии, какая только найдется в Латеране, – с такими тварями справиться можно только пушками… Сколько же их, Господи! В голове вертелась неотвязная мысль: как же это допустили, где…

Ага! Под водой что-то происходило: сначала одна змея всплыла на поверхность, неподвижно, мертво выпрямилась, потом их стало несколько, а там они нелепой, неподвижной ордой – некоторых уже сносило быстрое течение – замерли от берега до берега. Ну наконец-то, где ж вы раньше были…

Из реки выныривали отливающие синеватой сталью «Ящеры» Морской бригады, их становилось все больше и больше, они били теперь по обоим берегам яркими сиреневыми лучами, целя змешцам в головы – и те моментально цепенели, замирали, вытягивались во всю длину безобидной падалью. «Ящеры» кинулись в выходящие на набережную улицы, прочесывая их ливнем сиреневых лучей. Все по законам и уставам – Морская Бригада обязана истреблять таких вот чудищ и средь бела дня, не озабочиваясь количеством зрителей на земле. Но почему они опоздали? У Оклера достаточно датчиков в море, а уж возле устья рек…

«Ящер» со знакомой эмблемой по борту камнем упал уардах в пяти от него, поднялась левая дверца, и выпрыгнул Оклер, в начищенных до зеркального блеска сапогах, синих форменных брюках с красным кантом и черной кожаной тужурке с золотой косаткой на грид. Стоявшие за спиной Сварога ратагайские конники невольно попятили коней.

Оклер подошел и отдал честь.

– Где вас носило, адмирал? – сквозь зубы спросил Сварог. – Вы их должны были засечь гораздо раньше…

– Не засекли, – тихо и серьезно сказал Оклер, стоявший с озабоченным лицом. – Честное слово, не засекли. Они как-то ухитрились проскользнуть в Тей незамеченными. Не зафиксировали их датчики. Никто еще ничего не понимает, но датчики их не засекали. Только когда они всплыли, орбитад поднял тревогу…

– И чего теперь делать? – сквозь зубы сказал Сварог. – Простите, что вспылил…

– Ничего, я понимаю… Справимся. Пустим в ход детектор массы, еще кое-что… Канцлер только что отдал приказ истребить их полностью. Мы непременно справимся, Лорд Сварог!

…Все равно, погибли около ста человек – разрушения столь мизерны, что они не в счет. Главное, те устройства, что Оклер пустил в ход, работали исправно, и змей истребляли повсюду – а тех, что выподзли на берега и дохлыми плавали по реке, лучами другого цвета превращали в пар. Вся полиция и половина гвардейских полков вышла на улицы, но все равно пройдет немало времени, прежде чем успокоится взбудораженная Латерана. Сварог разослал всех имеющихся под рукой герольдов огласить короткий, наскоро сочиненный манифест, гласивший: король ручается честным словом, что угрозы больше нет и такое не повторится. Однако все, кто имел такую возможность, кинулись верхами, экипажами и пешими в свои загородные имения, усадьбы и домики – и упрекать их не следовало… Следовало разве что пресечь всевозможные дурацкие слухи, как всегда в подобных случаях, разлетавшиеся по городу лесным пожаром…

Увидев мигающий огонек, он нажал на завиток, разрешая войти. На сей раз лейтенант Черных лучников не выглядел ни испуганным, ни ошеломленным – но лицо его было горестным.

– Говорите! – рявкнул Сварог. – Офицер вы или кто?

– Плохие новости, мой король, – решился адъютант. – Отряд герцогини Браг, посланный против мятежников, разбит наголову на Гарритальском поле…

– Была паника? – спросил Сварог, борясь с подступающей тревогой.

– Ни малейшей, мой король… но наши потерпели форменный разгром. Командир, генерал, погиб, потери огромные, оставшиеся в живых беспорядочно отступают… то есть, называя вещи своими именами, бегут, рассыпаясь по окрестностям. Мятежники их не преследовали. Вероятнее всего, отнюдь не по недостатку сил, а…

Сварог его прекрасно понял. Разбитого наголову противника не преследуют в двух случаях: когда собственные боевые порядки расстроены и погоню не удается наладить, а если такого не произошло, то это выражает крайнее презрение к потерпевшим поражение. Поскольку лейтенант уверен, что первого не произошло, – иначе не докладывал так уверенно, он парень толковый – значит, второе. Наглость поразительная – обычно так себя ведут только военные, а мятежники редко когда удерживаются, чтобы не пуститься в погоню…

Случайное совпадение, или командир отряда умышленно выбрал для боя именно Гарритальское поле? Историческое место, один из символов ронерской воинской славы. Лет восемьдесят назад, во время очередной снольдерско-ронерской не особенно большой войны (их набралось слишком много, так что названия получила одна из пары десятков, из разряда крупных) немаленький снольдерский корпус потерпел там сокрушительное поражение, едва четверть вторгшихся унесла ноги – ронерский генерал, командовавший войсками, их не преследовал именно что из презрения к драпавшему противнику. Даже если место было выбрано с умыслом (вполне вероятно, хотели еще больше воодушевить свои войска), на сей раз все случилось наоборот…

– Что известно? – спросил Сварог.

– Туда летали люди из военной разведки. Разбежавшихся собирают по окрестностям – все же не было всеобщего драпа, некоторые подразделения отошли, изрядно потерявши в числе, но в порядке. Принявший командование командир гвардейского полка делает все возможное… Мятежники добили раненых – что законам войны решительно противоречит, но мятежникам они всегда не писаны… Они встали укрепленным лагерем. Своих убитых сжигают на огромных погребальных кострах – старинный военный обычай, давным-давно вышедший из употребления, но они почему-то о нем вспомнили… Никаких поминальных служений на сей раз, правда, не производилось. И вот что еще… К нашим людям буквально кинулся один из Вольных Топоров – у них самые большие потери, хорошо, если уцелел один из двадцати. Он кричал, что должен поговорить с вами, что он вас знает. Подумав, они взяли его в самолет и привезли сюда. Он сейчас в Орлецовом кабинете. Шесть раз ранен, но все раны не особенно опасные. Его хорошо перевязали, накормили, келимаса дали самую чуточку, исключительно для бодрости – коли уж он хочет с вами говорить, должен быть в соображении. Какие будут распоряжения?

Сварог спокойно сказал:

– Никаких. Я сейчас туда пойду…

Подобно многим другим залам и покоям, получившим название от убранства или отделки, Орлецовый был украшен панелями и медальонами полосатого орлеца, густо-красного с белым и темно-желтого с голубым. Помещение было не особенно и большое, как несколько других, служившее Сварогу для частных разговоров с глазу на глаз. Человек в темно-зеленом камзоле излюбленного Вольными Топорами фасона встал и вытянулся, когда Сварог вошел. На первый взгляд он казался чересчур толстым для Вольного Топора – они всегда жилистые, поджарые, без капли лишнего жирка – но Сварог тут же сообразил, в чем дело: камзол сиял многочисленными прорехами от многочисленных ударов клинками и пиками, и в доброй половине из них белели чистые бинты.