Текст книги "Румбы фантастики"

Автор книги: Александр Бушков

Соавторы: Иван Ефремов,Василий Звягинцев,Александр Силецкий,Анатолий Шалин,Владимир Щербаков,Олег Чарушников,Андрей Дмитрук,Елена Грушко,Виталий Пищенко,Юрий Медведев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 38 страниц)

– Возьми в стенном шкафу. Слева. В коричневом флаконе. Две таблетки – за пять минут до сна, – почти механически ответил Владимир, думая о чем-то своем. И вдруг без всякой связи спросил:

– А о чем вы с ним говорили?

– С кем?

– С Борисом.

Игорь вздрогнул, чуть не выронив флакон, испуганно посмотрел на Владимира.

– О разном, – помедлив немного, ответил он. – И о тебе тоже… Я, собственно, из-за этого и пришел…

– Обо мне? – насторожился Владимир.

– Борис, вернее, его голос, спросил: кто еще, кроме меня, прилетел на станцию. Я ответил, что Павел и ты.

– Ну, а он?

Игорь переминался с ноги на ногу, как нашкодивший мальчишка.

– Он сказал, чтобы ты пришел к кратеру, извини, в кратер, сам.

– Ты спросил его, почему именно я?

– Да.

– И что он ответил?

– Он сказал, что вы с ним вместе выросли и что ему с тобой нужно о чем-то очень важном поговорить.

Игорь удивленно посмотрел на изменившегося в лице Владимира.

– Володя, – Игорь попытался улыбнуться, но у него ничего не получилось. – Что с тобой? Неужели ты этому всему всерьез веришь?

– Нет, что ты, – Владимир словно очнулся. – Я уверен, что это тебе все показалось. Нашел таблетки?

Игорь кивнул и наконец-то улыбнулся, увидев вновь перед собой обычного Владимира.

– Спокойной ночи, – сказал Игорь, выходя из комнаты. – Разбуди меня, пожалуйста, завтра пораньше.

– Хорошо. Спокойной ночи.

– Да, – Игорь задержался в дверях, – а это правда, что вы с Борисом вместе выросли?

– Нет, неправда, – соврал, даже не сморгнув глазом, кибернетик. – Мы с ним вообще не были знакомы. Спи спокойно, – сказал он, выключая свет.

4

Яркое маленькое солнце медленно взбиралось на кручу фиолетового неба. Черные тени становились все короче. Ветра почти не было. По Владимир знал, что через неделю-другую погода резко изменится. Желто-красная пыль затянет небо почти на полгода, а ветер подует со скоростью 50–100 метров в секунду. Приближалось великое противостояние – время глобальных бурь.

Владимир встал с холодного камня, тяжело вздохнул, еще раз бросил взгляд на скалу-обелиск и могильный камень, пошел к вездеходу. Задумчиво обошел его, осмотрел ходовую часть. Проверил, надежно ли к скобе вездехода привязан шнур, и только после этого вызвал по радио станцию.

Игорь ответил сразу же:

– Володя, ты у скалы?

– Да. Я написал тебе записку.

– Но ведь Павел запретил…

– Я помню…

– А почему ты меня не разбудил?

– Жалко стало – ты так сладко спал.

Игорь обиженно замолчал.

– Ну, ладно, не обижайся. Я часа через два-три вернусь. Если с базы меня кто-нибудь запросит – переключи на мою радиостанцию.

– Договорились, – без особой охоты согласился Игорь. – Скажи честно, Володя, ты поехал из-за голоса?

– Да.

– Ну и?..

– Пока – ничего.

– Я же говорил: показалось мне, – облегченно вздохнул Игорь.

– Наверное.

Владимир отключил радиостанцию, проверил: крепко ли она держится на поясе, пристегнул к поясу второй конец шнура и подошел к кромке кратера.

Идеально круглая выемка, метров сто в диаметре и около пяти – глубиной, тускло блестела в лучах утреннего солнца.

«Странно, – подумал кибернетик, – ни царапинки, ни камешка – словно всю поверхность только что отшлифовали. Почему никто раньше не обратил внимания на такой необычный кратер?»

Постояв минуты две у кромки, он спрыгнул вниз. Ноги легко спружинили, смягчив удар.

«На Земле с такой высоты можно и пятки отбить», – отметил про себя Владимир и осмотрелся. Дно кратера было ровным и гладким, как крышка стола. Кибернетик присел на корточки и попробовал отбить кусочек «столешницы» ультразвуковым геологическим молотком. На гладкой поверхности не осталось даже царапинки.

– Ну и ну! А если его бластером? – пробормотал он вслух.

– Думаю, все равно ничего не получится.

Владимир резко обернулся. Ему показалось, что голос прозвучал у него за спиной.

Вокруг не было ни души.

Владимиру стало не по себе, хотя он и готовил себя подсознательно к чему-либо подобному.

– Только не пугайся, пожалуйста, – голос теперь звучал где-то в черепной коробке. – Здравствуй. Это я, Борис. Жаль, не могу пожать твою руку!

Владимиру показалось, что сияющий кратер и темно-фиолетовое небо покачнулись. Он попятился и прислонился спиной к холодной стене.

– Ну вот. И ты испугался, – в голосе Бориса послышалась печаль.

– По ведь тебя… три дня назад похоронил Олег, – выдавил наконец из себя Владимир, преодолевая противную дрожь.

– Заговорил! Вот и молодец, – по голосу было слышно, что невидимый Борис обрадовался. – Ты, главное, успокойся. С ума ты пока не сошел. Мое тело, действительно, похоронено. Во всяком случае, я надеюсь, что это так. А сам я жив. Понимаешь, место, где ты сейчас находишься, как бы точка соприкосновения двух миров. Когда в меня попал метеорит, я стоял у кромки кратера. Я потерял сознание и скатился вниз. Очнулся в огромном зале. Меня, оказывается, скопировали, синтезировали по «готовой формуле». Кстати, ты ведь сейчас тоже стоишь в этом зале, а тебе кажется, что ты находишься в кратере. Только здесь, в зале-кратере, я теперь и могу общаться с людьми.

Голос Бориса засмеялся:

– Ты знаешь, старик, право, смешно было видеть, как ты вваливаешься ко мне через потолок и начинаешь ковырять в зале паркет.

Владимир кисло усмехнулся про себя: его похоронили, а ему смешно! А вслух спросил:

– Как бы ты на моем месте поступил?

Голос перестал смеяться и вполне серьезно ответил:

– Наверное… так же.

Владимир немного успокоился и осмелел:

– Ты сказал, что тебя кто-то синтезировал заново. Кто?

– Он называет себя Разумом.

– Что он из себя представляет?

– Это очень сложная мыслящая система.

– А люди в этом… твоем мире есть?

– Нет.

– А какая-нибудь жизнь вообще?

– Тоже нет. Планета идеально стерильная. Здесь нет даже микроорганизмов.

– Кто же тогда создал Разум?

– Бывшие жители планеты.

– Они погибли?

– Нет. Они покинули планету несколько тысяч лет назад, когда она попала в область сверхжесткого межзвездного излучения. Люди ушли, все живое погибло, а машины, заводы и фабрики, системы жизнеобеспечения либо продолжают функционировать, либо выключены, но находятся в приличном состоянии. Как только Разум оживил меня, он сразу же запустил одну из фабрик синтеза продуктов питания. Блюда шикарнее, чем в «Астории». – Борис засмеялся. – Боюсь растолстеть!

Владимир разозлился:

– Тебе смешно, а из-за тебя вчера отправили на базу Олега.

– Что с ним?

– Ты еще спрашиваешь? Сошел с ума.

Голос надолго замолчал, и Владимир даже успел пожалеть о сказанном. Наконец Борис заговорил снова, но, как показалось кибернетику, на сей раз глухо и хрипло:

– Поверь, я этого не хотел. Я не знал, что для него стал невидимкой. Я окликнул Олега и бросился обнимать… Ничего не получилось – я прошел сквозь него…

– Что было дальше?

– Я плохо помню. Кажется, я кричал и ругался, а потом выбежал из зала и долго не возвращался. Когда вернулся, ни Олега, ни моего… тела не было.

– Твое тело? Оно было осязаемым?

– Нет. Я сначала думал, что это мое голографическое изображение, оставленное мне на память Разумом, но потом догадался, что это было мое земное тело, и Олег забрал его.

– Как по-твоему, почему Разум синтезировал именно тебя?

– Потому, что я погиб.

– Но и до тебя земляне гибли на Марсе.

– Да, но не в этом зале-кратере.

Владимир замолчал, что-то обдумывая, а потом вдруг спросил:

– Значит, если я сейчас открою гермошлем скафандра, то попаду к тебе?

– Наверное.

– А назад?

– В обратную сторону дверь пока не открывается.

– Пока?

– Хочется верить. Я, собственно, потому и позвал тебя.

Владимир устало сел на пол и прислонился спиной к стене.

– Разум мне рассказал, – снова заговорил Борис, – что местные жители, узнав о грозящей им опасности, стали искать подходящую для переселения планету. Времени было в обрез, и они решили перебраться на Марс, предварительно перекачав на него атмосферу своей планеты. Но когда установки для перекачки атмосферы и переброски грузов были уже смонтированы и отлажены, местным жителям удалось отыскать в какой-то звездной системе более подходящую планету с хорошей атмосферой, биосферой и, что самое главное, без разумной жизни. В оставшееся время они построили новый центр переброски.

– А почему они не воспользовались уже имеющимся, «марсианским» центром для переселения на другую планету?

– Это практически невозможно. Центр такой рассчитывается и создается индивидуально для какой-либо планеты, настроен жестко. Перенастроить его с планеты на планету во много раз сложнее, чем построить новый.

– Постой, постой, – Владимир встал и заходил взад-вперед вдоль стены. – Ты хочешь сказать, что этот «марсианский» центр можно запустить, и ты вернешься на Марс?

– Да. Но не только во мне дело. Мы можем дать Марсу жизнь, перекачав на него атмосферу теперь уже мертвой планеты. Наши ученые смогут пуститься вслед за бывшими жителями, на любой брошенной ими планете должен сохраниться центр переброски. Мы можем вступить с ними в контакт – разве это не мечта многих поколений землян?

– Что нужно сделать?

– Система управления агрегатами и установками для перекачки атмосферы и переброски грузов не подключена к Разуму. Когда-то некоторые агрегаты были подсоединены и перебрасывали на Марс и с Марса разведчиков и тех, кто готовил там приемный кратер. Но потом, за ненадобностью, и эти агрегаты почти все отключили. Разум управляет сейчас только системами слежения, настройки и информационно-аварийной. Так что попасть сюда можно только… умерев в кратере. Да и то, появишься здесь в синтезированном виде. Подключить все остальные системы, установки и агрегаты, думаю, можно, но я, ты же знаешь, почти не разбираюсь в схемах.

– Ясно, – сказал Владимир и надолго замолчал, обдумывая услышанное.

– Послушай, Борис, – спросил он задумчиво через некоторое время, – почему ты уверен, что с атмосферой мы дадим Марсу жизнь? Ведь одной атмосферы мало, на барханах и скалах яблони не зацветут.

– Здесь огромные подземные склады забиты техникой и другими грузами, созданными специально для освоения Марса. За год-два вся эта армада машин, заводов и фабрик превратит марсианские пустыни в плодороднейшие пашни. Останется только засеять их. Местные жители собирались капитально осваивать Марс, даже искусственное солнце намерены были зажечь на его орбите. Теперь им это ни к чему. Они не вернутся и на старую планету. Сырьевые ресурсы ее почти исчерпаны, рано или поздно они ее все равно бы бросили. Покинутая планета для них не первая и не последняя.

– Предположим, я… переберусь к тебе. А если хоть один из агрегатов центра неисправен? Не забывай, сколько им лет!

– Конечно, полной гарантии быть не может, но ты определишь, какой агрегат неисправен, а Разум произведет необходимые расчеты, расконсервирует один из заводов-автоматов и даст взамен неисправного – новый. Хотя, впрочем, уговаривать тебя не намерен – не тот случай.

– Почему ты так уверен, что Разум во всем будет нам помогать? Ведь он создан чужими для нас разумными существами?

– У меня нет причин не верить ему – он подарил мне жизнь…

– …и сделал своим пленником!

– Досадное недоразумение. Он не виноват в том, что, покидая планету, ее жители почти полностью заколотили ненужную им дверь. Разум они не могли забрать с собой – он контролировал весь процесс переселения.

– Ну, хорошо, – Владимир посмотрел на часы. – Мне пора возвращаться на станцию.

– Ты уходишь насовсем?

– Я пока не обещаю тебе ничего, но завтра в это же время приду сказать «да» или «нет». Извини, мне надо собраться с мыслями, обдумать все и, если я все же решусь, хотя бы написать завещание.

– Прощай.

– До завтра.

5

«…Уберите мой труп из кратера и больше в кратер не приходите. Не осуждайте меня строго – поступить иначе я не мог», – голос Владимира умолк.

Павел выключил магнитофон и посмотрел на притихшего Игоря.

– Бред. Он сошел с ума.

Игорь задумчиво покачал головой, но промолчал.

Павел вынул микрокассету из магнитофона и легонько подбросил ее на ладони:

– Это – его завещание.

– Павел, а Владимир и Борис были раньше знакомы?

– Знакомы?! Да они друзья детства, выросли вместе, – ответил Павел и, помолчав, добавил:

– Собирайся, Игорь. Через час мы улетаем с этого проклятого места. Станцию придется законсервировать. Хватит с нас сумасшедших и… самоубийц.

6

Прошли годы. Многие уже успели забыть о драматических событиях, разыгравшихся в свое время на затерявшейся где-то на плато Тавмасия станции МС-32. Но вот однажды утром перенаселенная Земля была потрясена новостью, переданной с Марса. Наблюдатели сообщили, что гигантский фонтан чистейшего, богатого кислородом воздуха забил над стометровым жерлом кратера, расположенного у самого подножья естественного обелиска, что молчаливо возвышался над могилой космонавтов…

Игорь Ткаченко

Советы начинающим

Вводная лекция по курсу графофантомании, прочитанная для участников традиционного семинара в Верхней Кеше

«Эль Брус едва успел отскочить в сторону, как мимо него, сминая шеренги закованных в броню боевых черепах, пронесся сорвавшийся с терминала бот. Дюзы его были разворочены, стабилизаторы погнуты, но изничтожатель главного калибра исправно посыпал округу пудовыми ядрами. Эль Брус поправил повязку на левом глазу, потом на правом. Снял дыродел с предохранителя и стал ждать».

– Ничего себе начало, а? Главное в нашем деле – хорошо начать, дальше все просто. Вообще, фантастические рассказы пишутся очень просто. Только обладая воображением древопитека (да простят меня критики), можно говорить о кризисе жанра и сетовать на недостаток сюжетов. Если же вам не удалось придумать совсем новый сюжет, а фантастом стать очень хочется, возьмите сюжет старый, давно себя зарекомендовавший с лучшей стороны. Нет-нет, я не призываю вас к плагиату, я призываю вас к критическому осмыслению творческого наследия предков в свете современных достижений науки и техники.

Ну что, попробуем?

Для начала определим круг героев и дадим им имена. Кстати, имена – это тема отдельной лекции, тут разработаны интереснейшие методики, позволяющие в считанные минуты изобрести любое имя от Казб Ека и Сев Ера до Антона, Клима, Стаса.

Наших же героев назовем просто и со вкусом: Краша, Бака и Оник.

Крашу сделаем капитаном корабля, космического, разумеется, Баку – начальником отдаленной станции, а Оника отправим работать в Службу Космического Дозора.

Желательно ввести в рассказ лирическую линию, такие опусы хорошо принимаются читателями до шестнадцати и после шестидесяти, то есть основной читательской массой. Линию предлагаю такую: Краша любит Оника, он об этом не подозревает и любит Крашу. Где любовь, там и зло. В нашем рассказе зло будет представлено своком про которого мы не будем ничего объяснять. Ведь все читали, что каждый уважающий себя космолетчик вооружен бластером, деструктором, аннигилятором, уничтожателем, дыробоем, но что это такое и с какой стороны стреляет, не знает никто. Вот и своки пусть будут таинственным и опасным порождением Космоса. Кстати, «космос» нужно писать только с большой буквы. Сами понимаете почему.

Теперь заправим нашу кашу сентиментальностью по вкусу и поперчим научными терминами для остроты. Не беда, если вы в школе выше «удовл.» по точным наукам не имели. Математика давно стала сродни оккультным наукам, а физики, как и сто лет назад, не знают, что такое электрон. А если полет происходит еще и на сверхсветовых скоростях, при сверхнизких температурах и сверхвысоком давлении под– или надпространства, то с нас, фантастов, взятки абсолютно гладки. Только не увлекайтесь подробным описанием работы всяких космических механизмов. Читатель сейчас не обладает тем долготерпением, что было у него во времена Жюля Верна, и может запросто уснуть, если на протяжении доброй половины рассказа космолетчики объясняют друг другу принцип работы и внутреннее устройство корабля, на котором летят вместе вот уже десять лет.

Рассказ можно назвать как угодно. Например, так:

СЛУЧАЙ В КВАДРАТЕ ХЕТ-717964/РО7-125а

Длинная блестящая стрела стремительно вспарывала пространственно-временной континуум. Кварковый реактор с нейтринным инжектором на медленных фотонах бесшумно всасывал пустоту и лишь изредка по-детски всхлипывал, пытаясь раздробить флуктуации плотности. В необозримом четырехмерном чреве корабля пустота рвалась, сжималась, пережевывалась в могучих жерновах мюонных полей и, обессиленная, отлетала далеко за корму. Там она запоздало возмущалась, свивалась в тугие воронки, пульсировала и разбегалась во все стороны длинными гравитационными волнами, едва ощутимо покачивая корабль. Корабль был похож на огромного кальмара, несущегося о немыслимой скоростью в океане пустоты.

Краша стояла на капитанском мостике, скрестив на груди тонкие руки с длинными нервными пальцами пианистки. Сквозь подошвы космобутс она чувствовала легкое подрагивание палубы, которое передавалось всему ее телу, и от этого казалась себе слитой с кораблем воедино. Так оно и было. Долгими месяцами циклическая система жизнеобеспечения корабля кормила, поила, обувала и одевала капитана, а дважды в неделю даже делала маникюр. Корабль был для Краши домом, надежно защищающим от безжалостной радиации и несущим к звездам.

Сзади, за кормой, звезд видно не было, только пронзительная чернота вечной ночи. Звезды всей Вселенной собрались по курсу корабля в идеально сферический сверкающий комок. Умом Краша понимала, что это всего лишь релятивистский эффект, зримое подтверждение правильности преобразований Лоренца, но чувства… Краша даже шагнула вперед, завороженная необузданной игрой красок, но, коснувшись лбом иллюминатора, тряхнула коротко стриженной копной огненно-рыжих волос и поспешила в ходовую рубку.

Щелкали реле, по-домашнему уютно гудел силовой трансформатор, на экране центрального визора то одним, то другим боком кокетливо поворачивалась изящная фигура Лиссажу, любимца капитана. Все было в порядке. Как всегда.

Краша села в кресло, привычно провела ладонью по гладкой выпуклости бортового Мозга, где под матовой поверхностью белыми и голубыми змейками пробегали мысли.

– Моз, а Моз, – тихо позвала она.

– Я здесь! – бодро откликнулся не любивший долго оставаться в одиночестве Мозг.

– Что-то мне не по себе…

– Что случилось?

– Какое-то томление, предчувствие, ожидание…

– Ожидание беды, предчувствие опасности? – деловито осведомился Мозг.

– Нет, не то.

– А томление сладкое? – вкрадчиво спросил Мозг.

– Пожалуй… Да, сладкое, очень сладкое! – обрадовалась точному определению Краша. – Что бы это значило?

– Любовь!

– Тьфу на тебя! – возмутилась Краша. – С тобой как с человеком, а ты… Просто в рационе нужно убрать мясо и добавить хлореллы, понял? Как там у нас с энергией?

– Пока хватает, но можно подзарядиться. Я рассчитаю курс на ближайший пульсар, – отрапортовал Мозг, решив больше не возвращаться к теме томления.

Отдельные змейки мыслей слились в цветной хоровод.

– Расстояние три парсека, отклонение пи пополам. Совершать маневр?

– Не надо, так долетим, – рассеянно сказала Краша, перелистывая подарочное издание любимых таблиц Брадиса.

«Сказанул же! – думала она. – Любовь! Стареет Моз, стареет. Во время ближайшей профилактики нужно вычистить у него эти романтические бредни из левого полушария и заменить транзисторы в выходном каскаде».

– Как думаешь, станция на Проксиме еще держится?

– А куда ж ей, железной, деваться? – фривольно брякнул Мозг, но спохватился и по-уставному доложил – Станция АБВ-5 типа «Хатка» рассчитана на прямое попадание метеорита весом с наш корабль и скоростью в половину абсолютной!

– Я не о том, – Краша устало провела рукой по лицу, – своки активизировались.

– Своки совершенно безобидны, – возразил Мозг.

– А «Вымпел»? Как ты объяснишь его гибель? Займись-ка ты лучше изучением сводок, а не романов.

Мозг молча проглотил упрек.

– Вероятно, нарушилось равновесие между своками и людьми, – сказал наконец он. – Какая-нибудь случайность…

Краша задумалась. Равновесие… Состояние в Космосе редкое и неустойчивое. Не столь редкое, сколь неустойчивое. Космос не прощает ошибок. Погибли Стаси, Млад и весельчак Ика.

– Интересно, как там Бака? – вполголоса спросила Краша.

– Не могу идентифицировать имя.

– Эх ты, глупенький! Бака – начальник станции и моя лучшая подруга.

Мозг сконфуженно молчал, решив раз и навсегда покончить с чтением романов. Перемигивание лампочек на панели индикации ясно говорило, что решение это окончательное и пересмотру не подлежит.

– ЛИЧНЫЙ ВЫЗОВ! ЛИЧНЫЙ ВЫЗОВ! – рев воксофона прогнал чуткий сон капитана.

– Вызов принят, – откликнулась Краша, щелкнула тумблером связи. – Прием, прием.

Экран видеотелекса засветился, и на нем появилось озабоченное лицо Оника. Время от времени по нему пробегали судороги. Краша подкрутила резистор частоты кадров, улыбнулась и исконно женским движением поправила волосы.

– Только что своки напали на патрульные корабли, – вместо приветствия сообщил Оник.

– Есть жертвы? – Краша наклонилась вперед. Пальцы, обхватившие подлокотники кресла, побелели от напряжения.

– Нет, нападение отбито. У тебя все в порядке? – Оник озабоченно взглядывался Краше в глаза.

– Конечно. Служба Дозора может спать спокойно. За бортом пустота. Не просто пустота, а пустота, умноженная на десять в минус двадцатой.

Оник вздохнул.

– Не нравится мне это десять в минус двадцатой. Своки могут быть где-то в твоем квадрате. Наблюдатели сообщают, что они как-то странно себя ведут. Кучкуются. Может быть, тебе стоит вернуться?

Краша нахмурилась. Мужчине он бы этого не предложил, подумала она, даже и не заикнулся бы.

– Нет, Оник. Меня ждут на станции, – решительно отрезала она и вдруг лукаво улыбнулась, – мы ведь так давно не болтали с Бакой!

– Если ты повернешь назад, никто тебя не осудит.

– Нет. У тебя все?

– Все.

– Конец связи.

Краша щелкнула тумблером и откинулась на спинку кресла. Сердце обволакивала трепещущая теплота. Волнуется, подумала она, только ли по долгу службы?

Она давно любила Оника, но ни за что не призналась бы ему в этом первая. Бака смеялась, называла ее дикаркой и убеждала признаться в чувстве. Уговоры не помогали. Краша, та Краша, что не страшилась в одиночку сновать в легкой шлюпке в кольцах Сатурна, боялась, просто трусила, как самая обыкновенная девчонка.

«Я дойду, – думала она, – обязательно дойду до станции. А потом, может быть, признаюсь Онику».

– Моз! – воскликнула вдруг она, – когда мы прилетим на станцию, я притащу тебе целую кучу романов!

И она счастливо улыбнулась. Ведь она была самой обыкновенной девчонкой.

Всплески жесткого излучения от черных, белых, серых и прочих дыр нещадно хлестали эфир. Видеотелекс был бессилен, и только голос Баки, неузнаваемо обезображенный помехами, с трудом пробивался к кораблю.

– Милая Бака! – кричала Краша, – я скоро буду у тебя!

– …у с нетерпением, – голос Баки то взлетал до фальцета, то опускался до гулкого баса.

– Я везу тебе новый скафандр, какой ты хотела, с рюшами, из Дома Космических Моделей Зайкина! И твои любимые пирки!

– Очень ра… шно соскучи… товлю сюрпри…

Неожиданно связь наладилась, и усиленный до предела голос Баки оглушил Крашу:

– Своков нет. Жду тебя. Немного заболела. Шлюзовую откроешь са…

Эфир взорвался истошным воем, воксофон умолк, пробки вылетели.

Корабль выбросил из себя шлюпку, и она по красивой параболе устремилась к станции. Краша изящно (видел бы Оник!) посадила ее в центр посадочного пятака и шагнула к шлюзу. Створки не поддавались. Краша на ощупь нашла аварийный шнур и сильно дернула. Створки распахнулись.

– Эй, засоня! Принимай гостью! – крикнула Краша в глубину коридора.

Ответом ей было гулкое эхо. Вдруг жгучая боль пронзила ее мозг. Краша покачнулась, сделала шаг вперед, но тут же, будто споткнувшись, тяжело рухнула на пол. Термосумка стукнулась о стену и откатилась в темноту. Пирки вывалились, над ними поднимался легкий пар.

«Своки! Не перепаяла выходной каскад… Не сказала Онику… Я себе этого не…» – было последней мыслью капитана. Потом пришла тьма.

Вот такая история. Как ее закончить? Можно так:

– А что было потом?

– А потом пришел ОхотНИК, убил Серого ВОлКА, распорол ему живот, и оттуда вышли КРАсная ШапочкА и БАбушКА, живые и невредимые. Вкусные ПИрожКИ они съели, запивая сладким чаем. Спи, дружок, завтра я расскажу тебе новую сказку».

Этот конец один из возможных, но профессионалы так не поступают. Это называется «рубить сук, на котором сидишь». Оник, конечно же, должен спасти… Кого? Конечно, Баку, а потом вместе с ней отправиться спасать Крашу куда-нибудь в параллельную Вселенную. Чувствуете? Это уже повесть или цикл рассказов. А началось-то все с чего? Со старой сказки? Нет, с ее творческой переработки! Для разгона советую вам взяться за сборник русских народных сказок, непочатый край сюжетов. Вот, например, для затравки: все говорят – баба-яга, баба-яга. А что – если не баба-яга, а баба-йога, а?

Есть и другой путь проникновения в плотные ряды фантастов у дверей редакций и издательств. Фантаст, особенно начинающий, должен быть наблюдательным и наблюдения свои должен уметь экстраполировать. Вот вы ежедневно или не ежедневно меняете носки, рубашки и прочее. А что если менять не одежду и белье, а тела? Планета, на которой мода шагнула дальше, чем у нас. Что подумает о жителях этой планеты ничего не подозревающий молодой космолетчик-землянин, капитан какого-нибудь «Громобоя»? Кровь стынет в жилах от того, что он может подумать. И прекрасно, пусть себе стынет. Что может быть лучше читателя со стынущей кровью?

Или вот еще: ваш знакомый на спор съел по частям мясорубку. Нелепо? Конечно, нелепо. Но давайте мыслить шире: что будет, если все начнут есть мясорубки, экскаваторы и самолеты? Несварение желудка? Нет, гораздо страшнее – крах цивилизации. Настоящему фантасту крахнуть цивилизацию – раз плюнуть. Вот так-то.

Дерзайте, друзья мои. Я не оставлю вас без поддержки и в следующих лекциях приоткрою завесу тайны над искусством хождения в редакции и общения с тамошними обитателями. Многие рассказы о недостижимости пресловутого «контакта» родились как раз после посещения подобных мест, мест таинственных и еще до конца не исследованных.

Единственное, чего я боюсь, так это того, что, воспользовавшись моими советами, все начнут писать фантастику. Вот это уж действительно будет крах цивилизации.