Текст книги "Каурай. От заката до рассвета. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Александр Артемов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Чудовищ меньше не становились – их толпы смыкались. Одноглазый рвался к спасательному кругу, на ходу вытаскивая из поясного кармана склянку с Морцией. Вырвав пробку зубами, он подбросил ее над плешивыми головами. Ударившись о череп карлика изумрудная пыль вырвалась на свободу и вместе с ним накрыла еще пятерых упырей, превращая их шкуру в кипящее желе. Попутно Каурай выхватил штык и послал в морду горбатого монстра, который едва не сцапал его своими щупальцами. Клинок пробил ему грудную клетку, заставил утробно заворчать, но не остановил – горбун продолжил упрямое движение. Тогда следующий клинок влетел ему прямо в морду, скосил ее на бок и принудил чудище рухнуть на пол, уступив место новому порождению мрака. Сабля располосовала и его.

Наконец скакнув через белую черту, Каурай развернулся, вскидывая саблю, и бросил печальный взгляд на арбалет, который он по глупости оставил тварям. В колчане оставалось порядочно болтов, которыми он считай и не пользовался, а портупея со штыками была уже наполовину пуста. Сабля и несколько посеребренных штыков – единственное на что он мог положиться.

Считать врагов уже не имело смысла – в притворе и срединной части, спина к спине, столпилась уже сотня упырей, вурдалаков и горгулий, а их собратья сплошным потоком текли из-под полов и вылезали из углов на потолке. С образов на иконостасе сходила выцветшая краска, обнажая мохнатые рыла и перепончатые крылья. Выбравшись из своих расписных темниц, горгульи с шипением и клекотом ползли по стенам как пауки и ступали на пол, присоединяясь к общему шествию. Все больше скрюченных, горбатых созданий рождалось в темноте – в притворе и средней части храма, со стен и с потолка свисали едва ли не три сотни клыкастой чертовщины. Они облизывались и во все глаза глядели на дрожащий гроб за спиной одноглазого.

Сначала они похрустят его косточками. А потом насладятся Боженой.

Интересно… – присвистнул Каурай. И откуда в самом сердце густонаселенного городища взяться такому воинству? Видать порядочно нагрешили валашцы, что привлекли так много порождений Ямы. А то и в былые времена на Пограничье творились дела настолько мерзкие, что сам Сеншес снял бы шляпу.

Отбросив эти мысли, Каурай захлопнул крышку гроба и, попросив прощения у усопшей, вскочил сверху. Раскатисто ударило по ушам – полыхнувший огонь мигом раскидал с десяток чудовищ, стоило им только ступить на магический круг. Следом за поднявшимся эхом толпа дрогнула, взревела и оскалилась, но не оставила попыток добраться до глотки одноглазого. От всей этой свистопляски Каурай поежился, устроился поудобней и стал ждать. Он умел ждать. Ночь предстояла долгой.

Круг взорвался искрами и диким воем, следом заблестела сабля и черная кровь зашипела на гранях магического круга. Плотное кольцо сжалось: орава шипела, рычала и тянула щупальца, огонь ревел, а Каурай обливался потом, рубил, сек и колол, уворачиваясь от железных когтей, которым удалось прорваться через испепеляющее пламя.

Остро воняло горелым гнильем, в ушах звенело от жутких визгов, с которыми чудища отбрасывало прочь от круга, но все больше их кидалось самоубийственным валом – десятки их, а потом и сотни отлетали горящими, визжащими и порубленными кусками мяса.

Скоро волна исчадий тьмы отхлынула и, обиженно рыча и сверля упрямого человечка своими бледными, синими глазищами, принялась расхаживать вокруг барьера в поисках бреши. Напрасно. Их жуткий вой слился с подземным колокольным звоном, заставляя полы вибрировать, а потрескавшиеся стены гудеть и дрожать от ужаса. Добраться, догрызться, убить, разорвать!

Да, им обещали, – было написано ни их физиономиях. Но на их пути встал всего один человек. Да, их обманули.

Они кружили адским хороводом вокруг недосягаемого гроба и в один момент с разочарованным ревом кинулись на него снова, и вновь первую волну разметало как россыпь сухих листьев. Вторая волна бросилась в пламя следом и уже парочка упырей прорвалась за черту – там их встретила сабля и штыки Каурая. Ни один не дотянулся до гроба.

Стоило орде снова отхлынуть зализывать раны, как одноглазый нащупал баночку с остатками Эсселума и под яростный рык опустился на пол, стараясь не соваться слишком близко к краю. Закольцевав еще один круг, он поднялся и вскинул дымящуюся, почерневшую саблю, чтобы встретить очередной вал. Мгновение ему представилось, что они отмахнутся от барьера как от назойливой мухи и порвут его на части. Но колдовство Хель держало крепко – к нему прорывался каждый пятый, остальных россыпью углей развеяло по мордам собратьев.

Давно с ним не было такого чистого Эсселума. Сунься он сюда с составом, который готовил лично, тянуться бы его кишочкам прямиком до врат алтаря. Едва ли здесь сдюжил бы и Куроук, будь он неладен.

Он горячо поблагодарит Хель после. Если выживет.

Каурай обезглавил очередного горбуна, пинком отправил его жариться в пекло и тут же, повинуясь инстинкту, пригнулся – перед глазами все взорвалось искрами и ошметками тлеющей плоти, когда огромные челюсти клацнули и едва не лишили его головы. Здоровый, толстокожий и ревущий во всю глотку рогатый вурдалак чем-то напоминал быка на двух мускулистых ногах.

Он перемахнул гору обгорелых собратьев и нахрапом попер на одноглазого. Передних лап у него отчего-то не было, зато челюстями вурдалак мог с легкостью откусить ему руку. Каурай ударился спиной о гроб и вскинул саблю навстречу этой громадной махине. Зубы немедленно сомкнулись на клинке, морда дернулась и едва не вырвала рукоять из судорогой сжатых пальцев. Штык уже покинул ножны и с мерзким чавкающим звуком застрял в бугристом животе, не причинив вурдалаку никакого вреда. Он только выпустил облачко смрадного пара из здоровенных ноздрей и сильней сжал челюстями клинок. Сталь выгнулась и лопнула с отчаянным звоном.

Казалось, этот звук услышали все чудища до единого, и в то же мгновение зубастая орда с радостным ором рванула на приступ. Огонь взметнулся до самой крыши, облизывая стропила и закоптившиеся росписи на потолке.

Расправившись с саблей, гигантская пасть клацнула зубищами и раскрылась вновь, готовясь вцепиться уже в ее хозяина. Каурай сунул руку под плащ в поисках штыка, но пальцы нашли лишь горлышко пузыря пана Рогожи. Выхватив бутылку, он саданул ею по одному из кривых клыков и разбил ее сотней блестящих осколков. Жидкость брызнула во все стороны и половина залилась прямо в глотку вурдалака, опалив ему все внутренности. Тот страшно заревел, подарив Каураю получил драгоценный шанс – он бросился в сторону, силясь подойти к чудищу со стороны, и едва не попал в лапы упыря, прорвавшегося за барьер. Росчерком обломка сабли одноглазый вспорол ему брюхо, и бледные черви внутренностей зашлепали по раскаленному полу.

Вурдалак начал поворачиваться, широко раскрыв дымящуюся пасть и жутко вереща от боли. Одноглазый прыгнул на рукоять штыка, который все еще торчал у того из бочины, и забрался на волосатую спину. Чудище не ожидало от человечка такой прыти и пару мгновений вертелось на месте в попытке высмотреть негаданно пропавшую жертву. Каурай вцепился вурдалаку в загривок и со всего маху вогнал осколок сабли в толстую шею – брызнула черная кровь, и судорога сотрясла гигантское тело. Не без труда вынув сабельный огрызок из раны, Каурай забил его по самую крестовину и бил до тех пор, пока истошно визжащая образина не рухнула на пол.

Тогда уперев каблук в затихшую тушу, он вырвал штык и с двумя клинками в руках бросился на новых врагов, которые огромной ревущей и оплавленной массой наваливались на пожирающее их пламя. Большая часть темного воинства сгинула в огне Эсселума, но все больше озверевших чудовищ перебиралось через груды горящего и шипящего мяса, чтобы броситься на Каурая.

Он самозабвенно колол, резал и рубил чудищ, забыв про все на свете. Он почти ничего не видел, ослепленный огнем, оглох из-за истошных криков упырей, перемалываемых в дурнопахнущую кашу, и ориентировался по звуку. Бил штыком в ответ на каждое движение, когда очередной упырь прорывался к нему, чтобы получить свою порцию стали в брюхо.

И продолжалось это довольно долго. До тех пор, пока где-то далеко не проскрипело горло проснувшегося петуха. Но упыри не услышали его пения – они были слишком злы и бесстрашны, они видели перед собой только ощетинившееся мясо, до которого не могли добраться.

И даже когда через дыры в прохудившейся крыше заалел горизонт, они не оставляли попыток разорвать барьер и погрузить зубы в плоть одноглазого. Так и сдохли – одна половина рассыпалась углями на подступах к гробу, другая сгинула, запоздало попытавшись сбежать и вспыхнув как свечки при первых лучах зародившегося рассвета.

Глава 12

– Не знал, что ты якшаешься с такой мразью… Впрочем, чего ждать от дочурки Кречета, – проговорил Драко, пока пленников мотало из стороны в сторону, а колеса громыхали ухабистой дороге.

Грубо сколоченному, скрипучему фургону, который тащился на цепи за другим груженым вагончиком, было ой как не просто передвигаться по дорогам Пограничья. Но таборщики спешили и как могли подстегивали лошадей. Солнечный денек был в самом разгаре, едва пробиваясь под разноцветный полог.

Со связанными руками усидеть на скачущем полу было ой как непросто. Игриш с Малуньей, сидя спина к спине, из последних сил старались не хлопнуться на очередной кочке. Еще один синяк мальчику был не к чему, он и так едва мог открыть сильно заплывший глаз.

Изрядно потрепанный Драко развалился на козлах, нервно крутил в пальцах шкатулку и время от времени поглядывал на пленников с выражением, не обещавшим ничего доброго. Скулу юноши украшал свежий шрам от когтистой лапы.

– Так она твоя? – подбросил Драко шкатулку. – Вижу, что ты глаз не сводишь с нее. Знакомая?

– Это шкатулка Божены… – отвернулась ведьмочка. – Лучше выброси ее. Она проклята.

– Ага, нашла простофилю! – хмыкнул Драко и спрятал вещицу в карман. – На такой можно неплохо навариться на ярмарке. Сунул ее какому-нибудь толстосуму и дело в шляпе! Или там внутри что-то ценное?.. Покажешь, как открыть?..

– С чего бы мне облегчать тебе задачку? – хмыкнула ведьмочка.

– В благодарность за спасение? Твой кошак задрал двоих наших. За это тебя по всем законам табора полагается раздавить телегами. А мы тебя и пальцем не тронули, ведьма.

– Во-первых, это не мой кошак, а зверь Хель, который сам едва не сожрал нас. Во-вторых, одного “спасибо” тебе будет вполне достаточно, раз уж мы сидим тут, со связанными руками и едем невесть куда. Да и не напомнишь мне, кто размахивал железкой у меня перед носом? Кажется, ты! Нашелся спаситель, на мою голову.

– Да? Предлагаешь отпустить тебя и вот этого вот, дружка… Как, говоришь, кличут твоего друга? – обратился Драко к Игришу. – Слышишь, ты, оглох что ли?

– Я не говорил… – с трудом у него получилось разлепить губы, липкие от крови.

За Драко ответила нагайка. Игриш взвыл и таки повалился на пол, потянув за собой визжащую Малунью.

– Драко, хватит! – кричала она, пока кожаная плеть змеей извивалась в руках юноши.

– Молчи, дура, не с тобой балакаю! – рявкнул Драко, забираясь под полог и присаживаясь на корточки. – Пусть скажет спасибо, что до сих пор дышит. Очень уж у меня руки чешутся выбросить его в овраг вот прямо сейчас! Но ты сказала “нет”. Значит, потом. Когда сделаешь дело.

– Не собираюсь я делать никакое “дело”! – пыхтела Малунья, пытаясь сесть, но барахтающийся Игриш мешал ей выпрямиться. – Тупой что ли или глухой? Думаешь, это как в сказке? Щелкнул пальцами, и в воротах проделана огромная дыра? Без метлы, без серег… без сапог, в конце концов, я как голая!

– Та белоглазая тварь, которую мы схватили в лесу, говорила то же самое… – покачал головой Драко, – а потом, стоило только нам отвернуться, пустилась колдовать. Пришлось немного помять ей бока, чтобы утихомирить дурочку.

– Какая белоглазая?! – вырвалось у враз побледневшей Малуньи и она повалилась прямо на Игриша. – Хлоя?!

– Как хорошо, что ты сразу поняла о ком я, – прыснул Драко, наблюдая как они ворочаются на подпрыгивающем полу. Юноша и пальцем не пошевелил, чтобы помочь им. – Так что, прошу, не держи меня за простака! Той ночью, когда ты обращала опричника в волка, с тобой не было никаких метел с серьгами.

– Ты не понимаешь, – промямлила Малунья, когда они с Игришем наконец сели обратно спина к спине. – Я готовила это превращение очень долго… и для другого. Даже пришлось взять кое-что у Хель без спросу…

– Ага! Значит, это ты спасла шкуру этого опричника?!

– Спасла… – насупилась Малунья. – И что из того?

– Ничего иного от ведьмы и не стоило ожидать…

– Я ведунья, а не ведьма!

– Ха! А есть разница?

– Большая…

Драко на это только хихикнул.

– Сначала спасаешь убийцу моего отца. А теперь путаешься с его дружками. Хороша наша Малунья-Шалунья… Вся в папашу.

– Не тебе мне указывать, с кем мне “путаться”! Твой папаша тоже, знаешь ли, хорош. Ни у кого не спрашивал с кем ему путаться. Да и ты с Гароном…

– Ну, Малунья… – сжал зубы Драко. – Ты ходишь по самому краю! Скажи спасибо, что о том, кто ты такая, знаю один я. Лучше закрой ротик, а то как бы я не отрезал твой длинный язычок, пока он не сболтнул лишнего. Мы с дядькой сделали то, что следовало сделать давно – шаг к тому, чтобы срубить голову Шкуродеру и освободить Пограничье! Еще спасибо скажете, что мы убрали эту вшивую шавку Крустника. После того как ты с этой Хлоей поможешь нам в этом – сломаете стену в острог и натравите воронья на тех, кто решит защищать Шкуродера. Это же твои поганые птички налетели на нас вчера, правда? Не отворачивайся, по глазам вижу, что это твоя работа, – он ткнул пальцем в шрам на скуле.

– А тебе даже идет… – дрогнули губы ведьмочки.

– Две ведьмы же лучше, чем одна, верно? – продолжал Драко. – Может, шепнешь ей что-нибудь, чтобы она стала сговорчивей? Сделаете дело и можете ступать на все четыре стороны. Хотя зачем вам уходить? Вольное Пограничье примет всех бедных да убогих, даже ведьм, если только они не враги народу Пограничья. Но вот ты, засранец, не обольщайся, – кивнул он Игришу и ухмыльнулся. – После того как мы возьмем острог, я лично посажу тебя на кол. Присядешь рядом со Шкуродером за компанию. И с этим… как там его?

– Каурай тебя самого на кол посадит, недоумок… – отозвался Игриш со смешинкой в дрожащем голосе. – Не помогут тебе ни твои дружки, ни украденный у него меч.

– Что? Что ты сказал?!

– Что слышал… – ответил ему Игриш. – Он оставил с носом самого Крустника. Какой-то вшивый таборщик для него – просто клоп под сапогом.

– Не слушай его, Драко, – взвизгнула Малунья, видя что Драко выкручивает хрустящую плетку. – Паренек малясь повредился рассудком…

Но нагайка все равно взвизгнула и прошлась Игришу по голове, едва не выбив глаз. Малунье тоже досталось – один из хвостов полоснул ее в плечо. Оба снова рухнули на пол и забились как две связанные рыбы, пока Драко вымещал на них свою проснувшуюся ярость.

– Драко, хватит! – из последних сил взмолилась Малунья. – Прекращай! Ты ж так забьешь его насмерть!

Драко вскинул нагайку, но не стал бить.

– Я не забуду про тебя, сопляк! – выплюнул Драко ему прямо в лицо. – Просто так забить тебя тут как собаку, это слишком просто, скучно! Выбросить тебя в овраг на растерзание волкам – считай пожалеть. Знаешь, что? Слыхал я, ты любитель посидеть в колодцах?

Игриш похолодел, его сердце упало при этих словах. Драко сверкнул белоснежными зубами.

– Оно и видно! – радостно подскочил юноша, едва не влетев головой в деревянную балку. – Значит, закончишь свою жалкую жизнь в колодце! Каждый в таборе будет проходить мимо и плевать тебе прямо на голову. Целый колодец наполним!

Он расхохотался такой идее.

– Ты не посмеешь! – зыркнула на него Малунья. – Он тебе ничего не сделал. Такой недотепа и мухи не обидит, не то что убить твоего непутевого отца. Если ты навредишь Гришу, то имей в виду, этот Каурай отомстит. И уж поверь мне, Драко, опричник куда более охоч в деле размахивания саблей…

– А ты еще и угрожаешь мне?..

– Нет, дурак, жизнь тебе спасаю! Ох, и ты еще не понял, Драко?! Гриш куда важней для тебя живым, чем мертвым!

– Ах, так он ему дорог? – задумчиво почесал подбородок Драко. – И вправду…

– Только понял? Возьми его как заложника, балда! Тогда Каурай сам прибежит к тебе. Дошло, нет?

– Замолкни, сука!

Малунья испуганно пискнула, вжавшись в доски, когда он снова вскинул нагайку. Но плетка так и не упала на ее плечи.

Драко сильно пихнул Игриша сапогом. Мальчик снова оказался на полу и, ожидая что на этом он не остановится, свернулся калачиком, стараясь сберечь голову, с которой прошлым ударом едва не сорвало скальп. Но Драко даже не посмотрел на него – схватил Малунью за волосы и ткнул ее лицом в свою напрягшуюся промежность.

– Боишься за этого змееныша, а? – шепнул он ей. – Втюрилась что ли?

– Еще чего, – попыталась она отвернуться, но тот только теснее прижал ее к себе, а потом принялся спускать портки.

– Драко, мудак, только не так! – воскликнула она, когда кое-что твердое и розовое начало хлопать ее по щеке. – Ну, не при нем же!

– А чего? Стесняешься что ли? – хохотнул Драко, задорно пошлепывая ведьмочку по пухлым губам. Малунья поморщилась и закатила глаза.

– Давай-давай, сука, – прошипел Драко. – Посмотрим как сильно ты раскаиваешься!

– Грш, оверись…

* * *

Вдоволь натешившись с ведьмочкой, Драко слез с нее, натянул портки и, переступив через Игриша, отправился на свое место на козлах.

Там юноша откинулся спину и больше не произнес ни слова, всецело поглощенный разгадыванием головоломки. Шкатулка трещала, хрустела и позванивала на все лады, но с его попыток не было толку – внутренняя полость так и оставалась тайной.

Телега скрипнула на ухабах еще пару десятков раз и встала как мертвая. Драко вскочил и скрылся снаружи. Довольно долго Игриш слышал только неразборчивые голоса атаманцев и шелест листвы над крышей. Пахло чем-то жутко вонючим.

– Малунья?

– Чего… – она как была так и продолжала лежать на тюках. Не двигаясь, уперев глаза в брезентовую крышу.

– Ты в порядке?

– В полном.

– Мне жаль…

– О чем ты?

– Что он так… с тобой.

– Ты предпочел бы, чтобы он и меня бил плеткой?

– Нет. Но это…

– Да пошел ты! Ничего ты не понимаешь. Была бы со мной метла или сапоги на худой конец, я бы отгрызла его стручок и поминай как звали.

– Знаешь, куда нас везут?

– Сам не догадаешься, дурачок? – устало вздохнула ведьмочка, но когда Игриш не ответил, подобралась и села, поглядев на него влажными сверкающими глазами. – Они хотят брать штурмом острог Шкуродера. И им позарез нужно, чтобы мы с Хлоей помогли им добиться победы. От Хель до туда ходу где-то пару деньков пешком, а они не натягивали поводья с самого утра. Спешат, сволочи. Боятся, как бы их карманная армия не разбежалась, пока они пускают красного петуха по всем хуторам. Слышал, как лошади хрипели? Значит, недалеко осталось. К вечеру…

Тут полотно с задней стороны фургона поднялось и к ним сунулся Драко:

– Вылезайте!

Солнечный свет ослепил Игриша, и ему пришлось вылезать чуть ли не на ощупь. Со связанными руками это было равносильно издевательству, но в конце концов оба оказались снаружи, щурясь от яркого полуденного солнца.

Сотни вооруженных людей на лошадях, с копьями, пищалям и луками текли по дороге бесконечной шумной цепью, толкаясь с фургонами и не обращая внимание ни на отменную погоду, ни на двух оборванных пленников, которых только что вытащили на воздух. Яркостью одежек таборщики легко могли поспорить с людьми Кречета, но были и те, кто выделялся скорей своей угрюмостью и серостью – одетые в простые кольчуги и бригантины, с арбалетами и копьями на плечах. Дезертиры. Сбежавшие с одной войны, чтобы тут же окунуться в водоворот другой.

Вдали еще громыхали десятки телег, но еще больше сгрудились у моста через реку, который показался Игришу смутно знакомым. Вернее у того, что от него осталось.

На месте памятного моста через речку Смородинку, где Игришу довелось познакомиться с Кречетом и его людьми, распласталась кучка гнилых, почерневших досок, которых изрядно пожевало огнем и разметало течением. В небо еще поднимался легкий белесый дымок. Путь для армии был отрезан.

Пока таборщики налаживали переправу, Игриша с Малуньей отвели подальше от дороги, и тут порыв ветра донес до них запах паленого, который едва не свалил их с ног. Пройдя еще немного, Игриш разглядел в небе несколько плотных столбов дыма – тут и там, над деревьями поднимались черные ручейки, уходящие в чистое безмятежное небо.

– Ребята Коляды развлекаются, – кивнул на открывшуюся картину Драко, подталкивая пленников к еще одной телеге, стоявшей поодаль. Там собралась небольшая компания таборщиков в расшитых куртках и возилась с каким-то скарбом.

– Ничего себе, спасители Вольного Пограничья, – хохотнула Малунья. – Да вы просто банда подонков-грабителей, которые только прикрываются громкими словами!

– Радуйся, что рядом нет моего дяди, – больно ущипнул ее за плечо Драко. – Он бы не стал церемониться, а сразу сунул бы тебя в мешок и утопил в речке Смородинке – пристанища всех глупцов и простаков.

– Это я-то глупая простушка?!

– А кто же? Не умеешь различить грабеж и наказание тем, кто годы верно служили Шкуродеру и обворовывал Пограничье. Знай же, что огонь полыхает только в домах шкур, которые смиренно продавали свою землю, хлеб и волю за кровавые медяки Крустника.

– Это когда это ты успел стать таким патетичным? Кровавые медяки? Продавали волю? Эхма, вижу знакомые мотивы! Это что же, наслушался как бает наш общий знакомый?..

– Иди молча уже… Все в сборе? – кивнул Драко, подводя пленников к грузовой телеге, откуда на землю спускали здоровенную дубовую бочку. – Хорошо. Вытаскивай ее – думаю, ей уже хватит.

Приятели Драко выхватили ножи и, пинком опрокинув охнувшую бочку, принялись ковырять крышку. Когда бочка была наконец открыта, Драко сел на корточки и ударил пару раз о деревянную стенку:

– Ты чего там скурвилась уже? – крикнул он. – А ну вылезай! Скажешь привет своей подружке.

Изнутри послышался болезненный стон, кто-то зашипел и крепко ругнулся, а потом на свету показалась растрепанная русая шевелюра, а за ней зверски избитая женщина в оборванном платье.

– Быстрей, давай, – нетерпеливо похлопывал по бочке Драко, пока Хлоя, охая и постанывая, выползала на траву. – Я бы на твоем месте радовался, оказавшись на свежем воздухе после целой ночи там.

Женщина полностью вылезла из бочки и начала выпрямляться, громко хрустя позвонками. Ее платье было все изорвано и едва держалось на осунувшихся синюшных плечах. Руки были крепко связаны за спиной.

– Да нет, милок, – попыталась она ответить как могла непринужденно. – Не таков твой бочонок, чтобы сломать старушку Хлою, – хохотнула она и отбросила волосы назад.

Несмотря на распухшую губу и полный набор кровоточащих синяков, Игриш все же признал в ней одну из ведьм, от которых они с Бесенком сбежали пару ночей назад. Хлоя…

– Милош предлагал распять тебя на воротах вашего гадюшника, – сказал Драко и изысканным жестом убрал с ее раздувшегося лица пару прядей. Она поморщилась, когда он слегка дотронулся до ее разбитой брови. – Но я придумал кое-что получше. Для дела.

– Где, кстати, этот паршивец?

– Не твое дело.

– Надеюсь, что на конце у твоего дядюшки. Передай ему, что он и у меня может взять за щеку, – огрызнулась Хлоя, невидяще устремляя глаза мимо лиц. – Да и ты, Драко, не стесняйся. Твой бочонок, конечно, помял мне косточки, но на то, чтобы трахнуть тебя в твою тощую задницу у меня силенок хватит.

Драко притворно рассмеялся и с размаха влепил ей пощечину. Хлоя едва не полетела на землю, но его приятели удержали ведунью на ногах. Не успела она твердо встать на своих двоих, как ее тут же оттолкнули, словно таборщикам попалась какая-то пакость. Хлоя закачалась, но смогла удержаться. Нагнулась и сплюнула себе под ноги.

– Если ты все еще думаешь, что я буду помогать вам с Гароном и тем немытым говном, который называет себя Коляда, то почему бы вам не отсосать друг у друга, голубки? Это будет куда умнее, чем то, о чем ты смеешь просить, малыш.

– Радуйся, что Коляда тебя не слышит, – цыкнул зубом Драко. – А то бы давным-давно отрезал бы тебе ноги, посадил на цепь и заставил бы бежать вприпрыжку. И то, тебе повезло куда больше чем твоим подружкам…

– Что вы с ними сделали, выродки?! – сглотнула Хлоя.

– То же, что сделаем с тобой, если ты продолжишь упираться. Кстати, тута с нами и твоя милая ученица. Малунья, поздоровайся с тетей.

Стушевавшаяся Малунья исподлобья глядела на Хлою, но не сказала ни слова. Тогда Драко больно дернул ее за волосы – ведьмочка вскрикнула, едва не повалившись на землю.

Хлоя на это только прыснула со смеху:

– Эта твоя “Малунья” кричит как беременная корова!

– Хлоя, это я… – пискнула она, когда Драко щелкнул зубами прямо у нее перед носом и больно ущипнул за плечо.

– Не верю, – слегка качнула головой ведунья. – Настоящая Малунья, конечно, безмозглая дуреха каких поискать, но даже у нее хватило бы мозгов не вляпаться в этот капкан. Наверняка она уже далеко от всего этого бардака.

Тогда Драко выхватил кинжал и приставил его Малунье к горлу.

– Хлоя, да это я же, твоя Малунья! – зашлась ведьмочка визгом, когда острие опасно укололо ее под подбородком. – Скажи, что узнала, хватит придуриваться!

– Если ты и вправду Малунья, то ты мигом прикусишь свой неуемный язычок, – проговорила Хлоя, не поведя и бровью. – Забыла правило, дура? Ведунья умеет держать язык за зубами.

– Рад, что вы узнали друг друга, девочки, – довольно ухмыльнулся Драко, убирая кинжал. – А теперь поболтайте. До вечера. Когда мы доберемся до стен острога, извольте приготовить заклятье, чтобы обрушить стены Валашья. Если его не будет, мой дядя очень сильно расстроится.

– И не думай мне угрожать, мальчик, – холодно проговорила Хлоя, выставив подбородок. – Ты не знаешь о чем просишь.

– Да что ты? – поднял бровь Драко. – Летать по небу на метле, насылать болезни и мор для вас, ведьм, в порядке вещей, а проделать дырочку в заборе – нет?

– Я не ведьма, это во-первых, – сощурилась Хлоя, на что Драко с таборщиками охотно хмыкнули. – А во-вторых, речь идет о том, что для меня неприемлемо.

– Что же это? Гордость?

– Нет, – покачала она головой. – Гадливость. Я никогда не помогала, и впредь не стану помогать такой падали как вы.

Игриш подумал, что на это Драко вновь разозлится и набросится на колдунью с кулаками, но юноша только расплылся в довольной улыбке.

– Хорошо, – кивнул он. – Я уж думал, что ты скажешь не “неприемлемо”, а невозможно. Это меняет дело. Значит, нам нужно только поднажать.

И тогда он ударил ее. Жестко, прямо в живот, от чего колдунья со стоном согнулась пополам и рухнула на землю. За ней полетела и Малунья, навалившись на нее грудью, и они обе завопили, пока таборщики осыпали их ударами и пинками. Игриш попытался остановить их и с криком бросился на Драко, но тот, быстро развернувшись, ударил Игриша коленом по голове. Сознание на мгновение покинуло мальчика.

…когда он очнулся, лагерь продолжал жить своей жизнью – таборщики раздували похлебку, чинили сбрую, поили лошадей. Все делалось в страшной спешке: еще чуть-чуть и они готовились снова сорваться в путь.

Куда унесли ведуний, Игриш не видел – к нему повернулся разгоряченный Драко со сбитыми в кровь кулаками.

– Очухался? – спросил он мальчика, разминая кисти. – Пошли, дам тебе чего-нибудь пожрать, раз уж убивать тебя пока рановато.