Текст книги "Тайны великих открытий"

Автор книги: Александр Помогайбо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

«КОНТРОЛЬНЫЙ ПЕРЕЧЕНЬ» И АНАЛИЗ

Контрольный перечень" позволяет раздробить объект исследования, что позволяет изучить объект во всех деталях. А что, если само исследование провести в виде контрольного перечня типовых вопросов? Такой мыслью задался Мэтчетт, создатель так называемого «фундаментального метода проектирования». Он составил несколько подобных перечней вопросов.

Один из перечней выглядит следующим образом:

"Каким образом каждую часть проекта можно

–  упростить?

–  объединить с другими?

–  перенести?

–  исключить?

– унифицировать?

–  модифицировать?"

Этот универсальный "контрольный перечень" можно применить при изучении любого проекта.

Перечень отлично работает при "анализе функции". Вспомним – мы его уже использовали. Но мы можем анализировать объект не по "божественному наитию", а по определенным принципам. В частности, по контрольному принципу Мэтчетта.

1. Упростить.

а) Выполнить функцию частично.

Когда немецкие танки были уже под Москвой, для железных "ежей" не хватало металла, и их стали делать из дерева, окрашивая в черный цвет. Не было ни одного случая, чтобы немецкий танк пробовал на себе проверить подлинность противотанкового ежа.

Во время Первой мировой войны в воды Балтийского моря российские моряки сбрасывали плавающие перископы. Естественно, немцы не могли проверить, действительно ли под водой находятся подводные лодки, и потому перископы весьма успешно мешали судоходству.

Шасси на Ил-2 убиралось не до конца. Благодаря этому штурмовик мог приземлиться и при перебитой огнем с земли системе выпуска шасси.

б) Отделить функцию.

Во время Великой Отечественной войны один из солдат вызвался прикрыть отход своих товарищей. Когда его взвод перешел на запасные позиции, солдаты услышали последнюю, очень долгую, очередь из пулемета. Когда очередь смолкла, все решили, что оставшийся погиб.

Однако это оказалось не так. Зарядив последнюю ленту, боец прикрутил спусковой крючок проволокой и, пока немцы вжимались в землю, рванул в темноту.

Свою функцию – стрельбы – этот солдат "отделил" от себя и "оставил" с пулеметом, сам же покинул свою позицию, что спасло ему жизнь.

Примерно такой же принцип – отделения функции – применил Жиллетт, изобретатель одноразовых лезвий. Он был первым, кому пришло в голову отделить от традиционного бритвенного инструмента деталь с режущей кромкой.

По словам самого Жиллетта, эта идея осенила его во время бритья. Но если бы он составил несложную таблицу с двумя колонками "деталь" и "функция", то мог бы внести в процесс бритья еще более кардинальные изменения. Попытаемся представить, как могла бы выглядеть подобная таблица.

Деталь	Функция
Ручка	регулирование нажима, поддержание лезвия, передача усилия руки
Основная масса лезвия	обеспечение прочности кромке лезвия
Винт	обеспечение соединения ручки и лезвия
Кромка лезвия	срезание волос
Лента для правки лезвия	обеспечение поддержания лезвия в остром состоянии
Мыло	обеспечение безболезненности процесса бритья

Без каких перечисленных здесь элементов в принципе можно обойтись и какие можно улучшить? Прежде, чем пытаться искать ответ, полезно четко сформулировать и «вредные» функции каждого элемента.

Мыло	плохо пенится, требует приготовления и взбивания
Кромка лезвия	тупится, режет кожу, причиняет болезненные ощущения, заставляет тратить время на правку

Каждая из этих проблем в принципе преодолима. Мы видим, что Жиллетт своим изобретением решил лишь самую последнюю задачу. Но позднее его фирма «Жиллетт» справилась и с остальными – подбором марки стали, определением нужного угла заточки (и созданием соответствующей технологии заточки), разработкой специальных составов для бритья.

Итак, что дала таблица? Она позволила:

1) четко сформулировать функции – как нужные, так и вредные;

2) четко связать каждую функцию с ее "физическим носителем":

а) имея ясное представление, что имеется и что требуется, гораздо легче сделать необходимые изменения);

б) разделить функцию на два носителя.

Иногда одна и та же функция разделяется на два носителя. Ядерные ракеты запускаются двумя ключами – во избежании того, чтобы пуск не произвел сумасшедший.

Разнести в пространстве следует и расположение аварийных средств спасения и инструментов.

Жизненно важные элементы конструкции всегда желательно дублировать, причем "дубль" обычно делается максимально простым. К примеру, резервная телефонная связь на атомных подводных лодках по техническому уровню относится к XIX веку, но ее не модифицируют, поскольку она не требует источника питания (достаточно покрутить ручку магнето), и уже были случаи, когда такая связь выручала всю лодку. Дублирующий элемент может отличаться также и особой компактностью и удобством. У подводников, к примеру, есть по два кислородных аппарата – один, портативный, постоянно носится с собой; его запаса хватает лишь для того, чтобы добраться до места на лодке, где хранятся долговременные кислородные аппараты.

2. Объединить.

Примером применения такого принципа может быть танковый дальномер. Дальномеры самых первых конструкций находились у командира танка, наводчик же пользовался прицелом – пока кому-то в голову не пришло объединить оба предмета, нужные для одной и той же операции – стрельбы.

Временами полезно заложить вторую функцию ПОТЕНЦИАЛЬНО – для использования при аварии изменений внешней среды в особых обстоятельствах и т. д. Подводники хорошо знают, что железный лом, к примеру, вполне можно наварить на тягу привода горизонтальных рулей лодки, если эта тяга лопнет; веретенное масло и солярка могут как-то заменять жидкость гидравлики – и т. д.

Подобные возможности особенно тщательно продумываются в случаях, когда запасы "по определению" не могут быть большими. Когда американский космический корабль "Аполлон-13" потерпел аварию в космосе, астронавты стали страдать от избытка выдыхаемого ими углекислого газа. По совету центра управления полетом они соорудили из изоленты, шлангов скафандров, пластика и даже картона от бортового журнала конструкцию, которой можно было соединить воздухоочистители командного и лунного модулей. Это позволило им справиться с углекислым газом и благополучно вернуться на Землю (президент Никсон объявил, что считает их полет успешным, и, пожалуй, он прав – астронавты сохранили присутствие духа, а это более высокая цель, чем полетное задание).

Сложная механическая схема часто значительно упрощается, когда все ее элементы анализируются на возможность объединения.

Для такого упрощения лучше всего выписать в таблицу все элементы и, памятуя о функции каждого, прикинуть, каких результаов можно ожидать от попарного их объединения. В таблице, где объединение возможно, следует ставить единицы, где невозможно – "х". Дж. Джонс приводит пример тормоза ракетного пускового устройства – этот тормоз всего лишь при помощи таблицы удалось уменьшить в четыре раза!

3. Перенести.

Можно составить вышеприведенную таблицу и на предмет перенесения одного элемента по-другому.

Примером можно привести эпохальное изобретение советских инженеров М. Капелюшникова, С. Волоха и Н. Коренева. На заре промышленной нефтедобычи нефтяники добуривались до пласта при помощи вращающейся толстой стальной штанги, в нижнем конце которой располагались бурильная колонна и бур. Сама штанга при этом делалась полой – для того, чтобы по ней можно было пропустить водный раствор, вымывающий на поверхность раздробленную породу.

В 1922 году вышеупомянутые инженеры предложили сделать штангу неподвижной. Они перенесли приводной двигатель вниз, установив его прямо над вращающимся долотом. Перенос функции одного элемента подругому позволил сэкономить энергию, затрачиваемую на вращение штанги.

Но предложение инженеров имело еще одну оригинальную особенность. От отдельного привода бура предложено было отказаться. Теперь бур вращала небольшая турбина, стоящая на пути поступающей к буру воды.

Таким образом, перенесение одной функции вдоль другой позволило еще добиться и объединения функций. Это значит; что после одного "прохода" по изучению функций на разделение, объединение или перенесение полезно сделать дополнительный "проход".

4. Исключить.

Бывает полезно вообще исключить какую-либо функцию – ради лучшего выполнения других. Такое решение иногда весьма помогает. Мы уже приводили пример с "Москито", который не имел защиты с хвоста. Зато за счет отсутствия заднего стрелка он был легким и без труда уходил от истребителей противника.

Временами функция не отбрасывается полностью, но значительно ослабляется в пользу какой-нибудь другой. В свое время авиаконструктор А. Яковлев обратился к создателю авиадвигателей Микулину с просьбой создать двигатель с небольшой мощностью. Маломощный мотор потребляет меньше топлива и меньше весит, что позволяет самолету дольше держаться в воздухе. Аэродромов на Дальнем Востоке немного, прикрывать же требуется гигантскую по протяженности границу. Скоро такой мотор появился. Перехватчик Як-25 с этим мотором пролетал в 2–3 раза большее расстояние, чем другие истребители.

С другой стороны, временами стоит смириться с избыточностью функции. Когда на самолете ЛаГТ-3 меняли двигатель М-105 на более мощный АШ-82, возникла проблема изменения фюзеляжа, поскольку новый двигатель имел большие размеры. Эта задача была равносильна созданию нового самолета, что являлось роскошью в военное время. К счастью, заместителю С.А. Лавочкина, С.М. Алексееву пришла в голову удивительная мысль: нарастить с боков серийного фюзеляжа ложные борта. Основные нагрузки брала на себя внутренняя часть, ложные борта лишь сопрягали размеры двигателя с размерами фюзеляжа, не ухудшая аэродинамику. Получился новый, по сути, самолет – его назвали Ла-5, – с принципиально другим типом двигателя. Этот самолет был запущен в серию без изменений в основных технологических процессах.

5. Унифицировать.

Порой бывает полезно ввести новый элемент, который берет на себя функцию, используемую МНОГИМИ элементами. Особенно распространен такой прием в программировании, где повторяющиеся элементы программы пишутся в виде подпрограммы, к которой основная программа обращается время от времени, каждый раз давая этой подпрограмме новые переменные.

Другой пример. В начале XX века на военных судах поправку на изменение расстояния стали вводить с центрального поста, избавив наводчиков всех орудий от этой работы.

АНАЛИЗ ОПЕРАЦИЙ

Существует еще одна важная разновидность анализа – анализ трудовых операций. Вот чему нас не учили, так именно этому!

Очень во многих случаях действия человека можно сделать оптимальнее. Как? Вспомним "контрольный перечень" Мэтчетта.

Первым в этим перечне был принцип "упростить". Чаще всего для упрощения используется деление операции на составные части. Благодаря внедрению подобного деления, собственно, и стал богатым Генри Форд. "Моя цель – простота", – писал Форд. Свой метод Форд иллюстрирует в книге "Моя жизнь, мои достижения" на основе операции по сборке поршня:

"Для этого [сборки поршня] были поставлены два стола и, в общем, было занято двадцать восемь человек: в течение девятичасового рабочего дня они собирали всего-навсего 175 поршней. Заготовщик проанализировал различные движения по хронометру и нашел, что при девятичасовом рабочем дне четыре часа уходило на хождение взад и вперед. Рабочие не уходили совсем, но они должны были двигаться то туда, то сюда, чтобы принести материал и отложить в сторону готовую часть. Заготовщик предложил новый план, причем он разложил весь процесс на три действия, подогнал к станку салазки, поставил трех человек с каждой стороны и одного надсмотрщика на конце. Вместо того чтобы производить все движения, каждый человек проделывал только треть таковых – столько, сколько можно было сделать, не двигаясь в стороны… Рекордная производительность двадцати восьми человек была 175 штук в день. А теперь семь человек в течение восьмичасового рабочего дня выпускают 2600 штук".

Мы видим, что, создав своего рода "контрольный перечень" операций, определив временные затраты на каждую и оптимизировав затем операции, заготовщик увеличил производительность в 50 раз!

Во время Второй мировой войны самым большим подводным флотом среди стран антигитлеровской коалиции обладал Советский Союз. У него было более 200 подводных лодок. А вот Германия сумела в труднейших условиях непрерывных бомбардировок выпустить более тысячи. Эти лодки потопили 3 тысячи судов общим водоизмещением 15 миллионов тонн и 200 боевых кораблей. На дно уходили целые танковые и авиационные дивизии.

Как немцам удалось наладить столь массовый выпуск? Министр вооружений фашистской Германии Альберт Шпеер поручил строительство подводных лодок одному из руководителей автомобильной промышленности. Это вызвало буквально бурю негодования среди кораблестроителей и руководства ВМФ. Но прошло время – и недовольство начало утихать. Новый руководитель был хорошо знаком с конвейерным производством Форда и потому организовал строительство лодок совершенно по-новому. Раньше лодки делали на стапелях: все операции производились последовательно. Теперь же на небольших, разбросанных по разным городам предприятиях из-готовлялись секции подводных лодок; в секции делать работы можно было параллельно, причем весь технологический процесс стал много удобнее. Готовые секции свозились в одно место и состыковывались.

Благодаря этому методу, несмотря на большие боевые потери, к концу войны Германия все еще обладала мощным подводным флотом.

В "Российской газете" от 5 февраля 1996 года С. Птичкнн приводит малоизвестный факт. После войны на дне Балтийского моря были обнаружены замаскированные водорослями законсервированные, готовые к действию подводные лодки. Позднее стало известно, что экипажи этих лодок готовились особо. Полагают, что после победы союзников немцы планировали спровоцировать конфликт между ними на море. Это давало фашистской Германии последний шанс.

Но лодки остались лежать на дне. У них не было экипажей. А. Маринеско 30 января 1945 года потопил гигантский лайнер "Вильгельм Густлов", отправив на дно 1300 немецких подводников. Времени для подготовки новых экипажей уже не было.

В 1912 году Форд ввел конвейерную систему. Раньше машины собирались в статичном положении и этот процесс занимал 12 часов 28 минут. Конвейер двинулся, избавив от необходимости передвигаться каждого рабочего (принцип "унификации"), и это изменило весь характер операций. В результате время сборки одного автомобиля сократилось до 1 часа 30 минут.

Особо отметим, что для повышения производительности труда Форд не стал чрезмерно интенсифицировать труд. Это, по его убеждению, и нерентабельно – повышается количество брака, растет аварийность. Все, что понадобилось его "заготовщику" для резкого повышения производительности, – составить перечень операций и полчаса, почесывая голову, над ним подумать.

Можно, правда, возразить, что с подобным разделением труда исчезает творческий элемент, человек превращается в придаток машины. Форд же придерживается иного мнения:

"Средний работник ищет, к сожалению, работы, при которой он не должен напрягаться ни физически, ни особенно, духовно. Люди, мы бы сказали, творчески одаренные, для которых, благодаря этому, всякая монотонность представляется ужасной, легко склоняются к мысли, что и их ближние так же беспокойны, как они, и совершенно напрасно питают сострадание к рабочему, который изо дня в день выполняет одну и ту же работу".

Система Форда была основана на принципах, предложенных в свое время Ф.У. Тейлором. Учение Тейлора – одно из тех учений, которые для нас так и не дошли. Ф.У Тейлора обычно связывают с выражением "система выжимания пота" – однако он был вовсе не капиталистом, как можно было бы подумать, заинтересованным в извлечении максимальной прибыли из труда своих рабочих, а простым инженером. В свое время Ф.У. Тейлор создал самый мощный в мире кузнечный молот. Чтобы достичь такого результата, американский инженер тщательно расписал функции всех деталей обычного молота, а затем попытался оптимизировать их работу.

Уже только за это метод Ф.У Тейлора следует изучать в каждом университете – поскольку метод можно применять для совершенствования любой машины, а также для совершенствования любого дела. Затем инженер Ф.У. Тейлор создал систему, оптимизирующую действия рабочего. Можно, конечно, эту систему называть "системой выжимания пота", но пот обычно выступает там, где работать неудобно. Я помню, как в свое время, работая на конвейере, забивал и закручивал шурупы. Это называлось "практикой"; в советские время под видом практики студентами затыкали дыры во время летних отпусков. Сначала мне дали слишком маленький молоток, затем слишком большой; обоими работать было неудобно. ДАЖЕ НАХОЖДЕНИЕМ ОПТИМАЛЬНОГО РАЗМЕРА МОЛОТКА НИКТО НЕ ЗАНИМАЛСЯ! Да, практика на подобном заводе многому научит. Из-за подобных практик я и написал эту книгу.

Но больше всего меня поразили кусачки – и продолжают поражать до сих пор. Тяжелые, неудобные, толстые. Других не выпускается, кроме кусачек поменьше – но у них почему-то ручки совсем маленькие, словно тонкие провода перекусывают только дети.

С такими инструментами, ворующими по стране миллионы часов времени, только Тейлора и ругать.

Примерно в те времена, когда Форд запустил свой конвейер, Фрэнк и Лилиан Джилберты разработали "20 принципов экономии движений". Они весьма актуальны и для сегодняшнего дня:

"Начинай и заканчивай каждое движение одновременно обеими руками;

применяй наиболее простые движения, обеспечивающие выполнение заданной работы;

траектория движений не должна выходить за пределы нормальной рабочей зоны;

располагай инструмент и материалы в надлежащей последовательности всегда на одних и тех же местах; применяй наименьшее количество движений; по возможности применяй ножные педали, чтобы освободить руки;

не держи предметы в руках во время работы – применяй тиски и зажимы, чтобы высвободить руки для перемещения деталей;

по возможности используй для перемещений свободное движение деталей под действием силы тяжести"и т. д.

После длительного изучения работы каменщиков Ф. Джилберт пришел к выводу что труд каждого каменщика состоит в общей сложности из 30 движений, и распределил трудовые операции так, чтобы каждый выполнял только 5 движений! Эта рационализация позволила увеличить часовую производительность работы каменщиков с 120 кирпичей до 350!

Один из друзей Джилберта побывал на англо-японской выставке, где увидел за работой японскую девушку, заворачивающую коробки с ботинками с поразительной быстротой. Он рассказал об этой девушке Джилберту, заметив, что для нее тот вряд ли смог бы что-то предложить. Джилберт сам отправился на выставку. Постояв какое-то время возле девушки с секундомером, он установил, что она заворачивает 24 коробки за 40 секунд. Это действительно было удивительно много, но в перерыве Джилберт сообщил девушке, что она работает быстро, но неправильно. Та сначала обиделась – ее, лучшую работницу, критикует какой-то случайный посетитель выставки! Однако Джилберт объяснил ей, как изменить действия, чтобы работать еще быстрее. Девушка его послушалась и благодаря этому стала заворачивать 24 коробки за 26 секунд, а потом даже установила рекорд в 20 секунд.

Таким образом, Джилберт, показав, как более рационально использовать движения, смог увеличить ее производительность в два раза.

Принцип экономии времени на трудовые операции в наше время является частью американского характера. Можно сказать, что именно на этом принципе держится высокая производительность труда в США, а также высокий уровень жизни. Автору этих строк довелось поработать в канадской компании, в которой рабочие получали в 12 раз больше, чем работающие по соседству их российские коллеги-нефтяники. В ответ на мои вопросы по поводу оплаты один из менеджеров показал график, судя по которому его компания работала ровно в 12 раз быстрее, чем российская. Оборудование же было примерно одинаковым. Забавно, что канадцы носили, как правило, украинские фамилии (нефтедобычей занимаются в «украинской» провинции Альберта), а их руководитель – русскую (он потомок матроса с «Потемкина»).

Прискорбно, что любое сколь бы то ни было ответственное строительство в Москве обязательно ведет какая-либо иностранная компания. Гостиницы воздвигают югославы. Памятники архитектуры реконструируют турки. Даже Кремль реставрировали иностранцы. Идти на это приходится не от широты души. Реконструкция Третьяковской галереи российскими строителями затянулась на десятилетие, через несколько месяцев после открытия галереи мостовая возле нее поплыла волнами.

Нам говорили, что стоит открыть границы – и тут же иностранцы польстятся на дешевую рабочую силу. Открыли… Теперь рабочую силу ввозят к нам.

Увы, но организация труда в России так плоха, что выгоднее нанимать иностранных рабочих и везти даже с обратной стороны земного шара, чем использовать своих.

Россия теряет миллионы долларов в год на изготовление за рубежом печатной продукции – при том, что в нашей стране есть прекраснейшая полиграфия. За несколько месяцев отечественная типография может отпечатать альбом на высшем мировом уровне. Но – за несколько месяцев, а журнал надо издать за два дня и на третий доставить его продавцам. Опоздай на день – и читатель журнал не возьмет, а продавцы откажутся от нестабильного издания. Миллионы долларов в год только на печатной продукции Россия дарит другим странам лишь из-за того, что в школах нет уроков, аналогичных немецким Wirtschaftslehre, "изучение хозяйства", на которых преподавался бы анализ трудовой деятельности.

Анализ операций не обязательно должен связываться лишь с рабочим местом. Его можно применить, к примеру, в образовании. Вспомним, как мы учились в вузе. Примерно 70 процентов времени лекции лектор диктует, около 30 – рисует или пишет на доске. Студент около 70 процентов времени записывает, около 30 – перерисовывает формулы и рисунки с доски. Времени на собственно усвоение иногда вообще не остается…

Мы как-то даже не задумываемся над всем этим, а вот в американских университетах лекции читаются не так. Перед лекциями раздаются ксерокопии. Все 100 процентов времени студент тратит на усвоение. Лектор широко использует проекционную аппаратуру; это не только избавляет его от лишней рутинной работы, но и позволяет ему иллюстрировать лекцию большим объемом визуального материала.

Автору могут возразить – это очень дорого. На это можно заметить, что в царской России еще в конце XIX века (!) студентам раздавались литографированные конспекты лекций, на которых были и все необходимые чертежи. Проекторами пользовались также. Сохранилось, в частности, свидетельство, что Жуковский временами так увлекался лекцией, что пытался стереть формулы на экране.

Каким же шагом назад стало "советское образование"!

Анализ операций выявляет низкую эффективность и школьного урока. Мы все помним, что урок начинается с того, что кого-либо ученика вызывают для ответа у доски. Это означает; что весь остальной класс погружается в полудрему – не слушать же плохой пересказ того, что хорошо описано в учебнике. Таким образом, из 11 лет учебы половина просто выбрасываются на ветер. Почти десятая часть единственной и неповторимой жизни.

В США же для опроса применяются тесты. Ученик пишет номера правильных ответов, к примеру, 324315; на проверку правильности такого ответа требуются секунды. Всего класса – две минуты. В десять раз быстрее, чем опросить одного-двух учеников в российской школе. Однако с разгромом в 1930-е так называемой "педологии", которая использовала тесты, официальные педагогические органы систему тестов предпочитали не вспоминать.

Тестовая система американской школы (в том числе и высшей) позволяет объективно оценивать знания, исключая непрофессионализм экзаменатора или какие-либо личные пристрастия.

В США, правда, существовали и существуют свои пламенные борцы с тестами – и они выдвигают здравые, на первый взгляд, доводы. К примеру, как может ученик не ответить на вопрос: "В каком году Линкольн стал президентом?", если предлагается три ответа: 1860 год, 1914 год и 1945 год?

Да, действительно, на подобные вопросы легко ответит даже человек, не знающий истории США. Но на то и существует искусство составлять тесты. К примеру, попытайтесь ответить на два вопроса: "Когда началась Гражданская война в США?" и "Когда началась Война за независимость?". В первом случае вы можете выбрать из ряда: 1860, 1861, 1863, 1864, 1865, во втором – 1772, 1773, 1774, 1775, 1776. Без точных знаний ответить совсем непросто, вероятность же случайного правильного ответа на оба вопроса равна всего четырем процентам, то есть ничтожна мала. Двадцатъ-тридцать таких вопросов, по всей истории США, позволяют быстро и вполне объективно оценить истинный уровень знаний.

Тесты в США применяются не только на экзаменах, но и непосредственно в процессе урока, чтобы проверить усвоение. Тесты бывают двух видов – multiple choice, с несколькими вариантами ответа (обычно с четырьмя), и TRUE/FALSE – с двумя ответами, построенными по принципу "правда или ложь" (вопрос при этом обычно легкий, но суть его – не поймать на плохой памяти, а заставить подумать). Оценки на экзаменах проставляются либо по четырехбалльной системе (вернее, по "четырехбуквенной" – A,B,C,D), либо в виде процентов.

В российской же школе ученик всецело зависит от учителя; от прихоти, настроения или уровня подготовки экзаменатора вуза может зависеть вся жизнь абитуриента или студента. Помимо вопросов билета российский экзаменатор имеет право на "дополнительный вопрос" – временами нелепый и провокационный. Если абитуриент ответил на вопрос, можно задать еще, а потом еще, до тех пор, пока абитуриент не запнется.

При приеме в американские высшие учебные заведения абитуриенты сдают экзамены также с помощью тестов. Это уравнивает шансы.

Сдаются тесты на специальных приемных пунктах. Делается это для того, чтобы все талантливые молодые люди были востребованы своей страной. Если абитуриенту не хватает баллов для поступления в престижный университет, ему могут предложить менее престижный.

В России же престижный институт может позволить себе роскошь при конкурсе 5 человек на место оставить одного, а остальных четверых – талантливых (иначе бы они не решились пойти в престижный институт) – отправить в армию, чтобы через три года они уже позабыли школьный курс и потеряли способность конкурировать с новым поколением.

Но это полбеды. Малопрестижные институты имеют небольшой конкурс; зная это, туда идут люди со средними способностями – и проходят; поскольку конкуренции им почти нет.

В результате значительная часть лучшей молодежи остается за бортом, а дипломы – а значит, и право на высокие посты – получают посредственности, не имеющие ни культуры, ни способностей к творческому труду. Что мы и имеем в России – и чего нет в США.

Об этой особенности американской высшей школы я знал еще 20 лет назад и написал про нее в факультетской стенгазете. 20 лет пролетели как один день. За это время на такую экзаменационную систему при помощи тестов и на централизованную обработку тестов перешла вся Европа. Кроме России.

Каждый год в экономику страны вбрасываются сотни тысяч посредственностей и полузнаек. Такого не выдержит ни одна страна мира.

Что удивительно – каждый год экзамены проводятся дважды, выпускные в школе и приемные в институте. Причем принимают их одни и те же учителя! В Америке этого нет.

Впрочем, сравнивая американскую и российскую системы, видишь столько абсурда, что орган удивления от частого использования начинает понемногу атрофироваться и усыхать. Спасает только то, что я весь давно уже превратился в один сплошной орган удивления.

Система тестов имеет еще и другое преимущества. Благодаря общему тесту по курсу можно выявить ВСЕ непроработанные места и, обратив на них внимание ученика, добиться полного усвоения предмета. А это часто важно – не усвоив в седьмом классе разницу между щелочами и кислотами, он уже не может нормально осваивать новые знания и о щелочах, и о кислотах. Фундамент слишком нестоек, чтобы на нем что-то строить.

Второе преимущество – готовясь к тесту, приходится постигать суть урока. Готовясь к ответу у доски, необходимо зазубривать долгий вывод – при этом конечные результаты могут в голову просто не втиснуться.

И, наконец, соображения элементарной человечности. Ученик – это не партизан и не преступник, чтобы ставить его перед всем классом. А учитель (в наши дни святой человек, работающий исключительно из энтузиазма) – не следователь и не погоняла. Опросом должен заниматься тест. Он же – погоняла, поскольку ученик должен знать, что пока он не ответит правильно на определенные вопросы, хорошую (или проходную) оценку он не получит. И лотерея с экзаменационными билетами его не спасет.

Уолт Дисней не был бы американцем, если бы не изучил, какие операции на его киностудии лишние. Одним из результатов этого изучения стало то, что Микки Маус… лишился одного пальца. Отныне неунывающий киногерой стал щеголять в белых перчатках с четырьмя пальцами. Экономисты подсчитали, что только эта деталь позволила компании «Дисней» сэкономить сотни тысяч.

Что нужно для победы марафонцу? Тренироваться, тренироваться и тренироваться. Но только ли? А не будет ли здесь полезен анализ операций? Конструктор авиадвигателей Александр Микулин заметил, что, когда человек бежит, его тело описывает при каждом шаге дугу. Для обычного человека это неважно, марафонец же должен помнить, что, чтобы тело описало дугу, оно должно совершить работу против сил тяжести. Небольшую – но на дистанции 42 километра приходится взбираться на гору в пару километров высотой. Отсюда вывод – надо бежать так, чтобы уровень головы при беге был постоянным.

Поскольку читатель уже ознакомился с принципом рационализации трудовых операций, он, без сомнения, легко решит задачу, которую не могут правильно решить многие ученые мужи. Задача такая:

Висят две веревки; взявшись за одну, человек не может дотянуться до другой. Как ему взять в руки концы обеих веревок?

Эту задачу можно найти во многих учебниках по техническому и изобретательскому творчеству. Встречается она и в учебниках психологии.

Решение задачи следующее:

Нужно привязать к одной веревке груз и толкнуть груз, чтобы он раскачивался. После этого следует взяться за вторую веревку – и первая сама придет в руки.

Такое решение приводится как пример нестандартного мышления.