Текст книги "Противостояние 3"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Киргизская ССР, озеро Иссык-Куль
   Санаторий
   28 июля 1987 года

   Озеро Иссык-Куль, что находилось в небольшой горной советской республике Киргизия, было не меньшим чудом света, чем тот же Байкал. Самое высокогорное из крупных озер мира, оно отличалось удивительной чистотой, в нем ловилась рыба, и удивительно хорош был отдых. Неудивительно, что по берегам Иссык-куля было настроено к тому времени немало санаториев, профилакториев и домов отдыха, был даже санаторий Управления делами ЦК КПСС. Был там и военный санаторий.

Грязелечебный санаторий министерства обороны СССР "Тамга" располагался в деревне Тамга на южном берегу Иссык-куля и был одним из немногих заведений подобного профиля, куда действительно ездили лечиться. Ни для кого ни секрет, что в Крыму, в Сочи, в Абхазии или Аджарии не столько лечатся, сколько отдыхают, благо соблазнов было много, для отсидевшего целый год на удаленных точках офицерья – даже слишком много. Пропивались деньги, разрушались семьи – было и такое. Что же касается Тамги – то там лишних соблазнов почти не было – какие в высокогорье соблазны? Выпить даже бывает негде, если только с собой не привез, от бдящей супруги надежно заныкав...

   Бывало такое, что некоторых гостей привозили вертолетами. С юга. На это просто не обращали внимания...

   Среди отдыхавших в это теплое солнечное лето в санатории выделялся высокий, седой старик, которого привезли в санаторий на вертолете и которому выделили отдельный номер – люкс. Поскольку в узком кругу отдыхающих скрыть что-либо было невозможно – уже через день все знали, что старик – генерал, из группы инспекторов Министерства обороны, получил путевку и приехал поправлять здоровье. Путевку естественно дали на самое лучшее время – генерал как-никак.

   В повадках старик ничем не выделялся среди всех остальных. Видали здесь всякое, генералы любили почудить, на то они и генералы. Но старик вел себя тихо – стоически принимал все прописанные ему процедуры, подолгу лежал в ваннах с целебной грязью, питался диетической пищей, которую можно есть разве что с большой голодухи, иногда купался в озере. Вечерами либо сидел в своем номере, либо выходил прогуляться перед сном. Один раз его пригласили за шахматный стол – не отказался. Играл он на среднем уровне – грамотно, но без таланта. В конце концов, на старика просто перестали обращать внимание...

   Второй вертолет прилетел под вечер, когда солнце уже садилось за горизонт, и над горами стояла удивительного, багрово-фиолетового цвета дымка, фоном подчеркивающая изломанный горный рельеф. Вертолет прилетел оттуда – мало кто называл это место в разговорах своим настоящим именем, чтобы не накаркать. Оттуда – и все. Высадив всего одного человека, вертолет сразу же улетел...

   На следующий день старик изменил свой распорядок дня. Сославшись на недомогание, он отказался от грязевой ванны, и вместо этого, взяв удочки побрел по берегу вдаль от жилья. Порыбачить.

   Подвернув штанины до колен он довольно долго брел по мелководью, выбирая место порыбачить, иногда старик подбирал камешки и бросал их далеко в воду, наблюдая как они отскакивают от воды несколько раз, прежде чем окончательно уйти на дно. Следящего за ним человека он не замечал...

   Человек, который следил за ним был намного его моложе. Средних лет среднего роста, крепкий, поджарый, с небольшими, аккуратными черными усиками, он крался следом, прячась то за какими-то развалинами, то за сваленными на берегу лодками. Он был осторожен и опытен, он умел выслеживать добычу, потому что делал это раньше не раз и не два. Причем, тогда он выслеживал намного более опасную дичь чем этот старик, бредущий по щиколотки в воде и кидающий голыши как ребенок. Нет, тогда противники были намного опаснее.

   Но все его противники, как бы ни были они опасны – были мертвы. А он – он до сих пор был жив, и это само по себе о многом говорило...

   Наконец старик нашел себе место – за нагромождением валунов, непонятно как оказавшихся здесь на берегу. Самыми крупными из них были валуны в два человеческих роста, образовывавшие нечто напоминавшее небольшую крепость – возможно это даже было дело человеческих рук, хотя непонятно зачем такая крепость была нужно именно на берегу, у самой кромки воды. Валуны были теплыми, шершавыми, ноздреватыми – за исключением их нижней части, холодной и отполированной вековой работой воды.

   Старик неспешно размотал леску, наживил катышек хлеба. Забросил леску, присел на небольшой камень, облокотившись на колени...

   Следивший за ним человек выждал какое-то время, потом стремительной перебежкой достиг валунов прижался к их теплому ноздреватому боку. Заметил? Не заметил?

   Похоже не заметил. Теперь можно идти. Только осторожно. Шаг... Еще шаг...

   – Командор Танай... – негромко позвал старик, не отрывая взгляда от колеблющегося на легкой воде поплавка

   Человек замер на месте, превратившись в статую.

   – Командор Танай, право слово, это несолидно для вас. Играть в такие игры при такой должности. Выходите оттуда.

   Недавно назначенный министр обороны Демократической республики Афганистан, бывший офицер батальона коммандос Афганской народной армии, выпускник Рязанского воздушно-десантного училища Шахнаваз Танай окончательно понял, что скрываться смысла нет.

   – Когда вы меня заметили? – спросил он, выходя из за камней

   – Да сразу и заметил. Я, дорогой мой рафик, в деле был, когда у вас еще Эманулла-хан* правил.

   – Ну это уж вы напрасно... Не наговаривайте на себя...

   – Если и наговариваю – так совсем немного. И не стоит вести себя как шпиону – вы воин, вот им и оставайтесь.

   – Возможно, вы правы... – Танай присел рядом на корточках в типичной для афганца позе – долго еще ждать?

   – Не знаю. Как получится. Чтобы скрасить досуг – можете рассказать мне о том, что у вас происходит.

   – Скрасить?

   – Ну... чтобы не просто сидеть, понимаете. Просто сидеть скучно.

   – Да... скучно, я понимаю. А в Афганистане плохо, дорогой рафик. Плохо.

   – Что, хуже чем было?

   – Да не хуже. Но и лучше – не становится.

   – Это уже прогресс...

   – Да какой прогресс! – Танай добавил несколько слов на пушту – какой прогресс... Наджиб не верит армии, посылает нас в самое пекло без поддержки, безо всего**. У него теперь одна идея – сделать ХАД по силе равными армии.

   – До этого в пекло шли мы – заметил старик

   – Мы знаем! И мы вам за это благодарны, вы немало пролили за нас крови! Но теперь мы, афганцы должны работать и воевать вместе.

   – Это не удается даже нам – воевать вместе... – с горькой иронией сказал старик

   Это и в самом деле было так. Шесть начальников в Афганистане – посол, главный военный советник, командующий сороковой армией, начальник оперативной группы министерства обороны в Афганистане, резидент КГБ, главный военный советник в Царандое от МВД. Каждый – скорее умрет, чем согласится с тем, что другой прав. Каждый тащит одеяло на себя – афганцы уже научились использовать противоречия между советскими начальниками в деле выбивания дополнительной помощи и ресурсов. Каждый считает себя... если говорить простым, человеческим языком – "пупом земли". И ведь до беды доходило. Разработает штаб Сороковой армии операцию – и вдруг появляются инспектирующие из оперативной группы МО – в званиях не ниже полковничьих. И ладно если советами ограничатся – не раз и не два такие вот полковники-генералы решали "покомандовать при случае". Это при том, что операция уже идет! Это при том, что вносимые "командирами" изменения толком ни до кого не доводятся! А потом, если операция успешная – моя заслуга, под моим чутким руководством. Если провалилось – а как не может провалиться если "главнокомандующий" ни плана не знает ни в обстановку толком не вник – ваши проблемы, исказили смысл отдаваемых приказов. Доходило до смешного – во время одной из операций, когда возникла угроза "перехвата управления" – находившиеся на пункте боевого управления офицеры придумали эпидемию холеры, только чтобы спровадить генералов из оперативной группы МО обратно в Кабул. Уж лучше потом выговор получить за то, что допустил в части вспышку холеры – чем пацанов хоронить из-за таких вот...

   А ведь это было намного серьезнее чем казалось на первый взгляд. Все то что происходило в Афганистане показывало насколько больно наше общество – армия это всего лишь зеркало общества и нечего на зеркало пенять коли рожа... Вся эта мелкая и крупная грызня, упоительные баталии в ходе которых люди, офицеры из разных силовых структур – КГБ, МВД, армии – начинали ненавидеть друг друга, все это говорило о том, что нет больше единства***! Вы можете себе представить что в Великую отечественную войну на фронте было шесть командиров и каждый больше заботился бы о том, чтобы отстоять какие то свои бюрократические позиции, а не о том как победить врага? Я не могу. И не в Сталине дело, совсем нет, Сталин один на всех и за каждым не усмотрит. Просто тогда была единая цель, и все было подчинено этой цели. Выстоять. Победить. Изгнать фашиста с родной земли. Уничтожить фашиста в его логове. Это было подчинено все, ради этого сражались и умирали. И то, ради чего сейчас грызлись и подсиживали друг друга в Афганистане, все обиды относительно того кому первому звание вручили или кому больше трофеев с каравана перепало – по меркам тогдашних фронтовиков не стоило и плевка!

   – Что с Политбюро? – спросил старик

   – А все то же! Халькистов изгнали, потом аминистов изгнали, потом кармалистов изгнали, теперь между собой все грызутся. Лаек тянет на себя, Наджиб на себя, каждый член Политбюро вокруг себя группировку людей сколачивает. Были выборы на Лойя Джирга**** – знаете, сколько за Наджиба проголосовало?

   – Нет.

   – Тридцать три процента*****! А довели до шестидесяти, подменяли бюллетени. Но ведь все же знают!

   – Кто знает?

   – Э... рафик... – горько протянул командор – весь Кабул знает. Те кто бюллетени эти писал и вместо настоящих считал – они же все и рассказали. Мы друг друга ненавидим. А духи все вместе, как пальцы в кулаке.

   Для наглядности командор Танай сжал свои пальцы в кулак

   – У духов тоже проблем много. Не раз стычки были******.

   – Но духи могут себе это позволить. Мы – нет. О каком единстве народа можно говорить, если нет единства в руководстве партии?

   – Хорошо, что вы это понимаете, командор... – сказал старик, глядя на показавшийся вдалеке кораблик...

   Это был мотобот – небольшой дизельный катер, принадлежащий местному полигону по испытанию минного и торпедного вооружения. Испытательный комплекс по всем документам проходил под кодовым названием "Объект Озеро". Некая часть озера была закрыта от туристов и отдыхающих и там периодически гремели мощные подводные взрывы, на поверхности воды вставали султаны разрывов. Так ковался морской меч Империи...

   Мотобот подошел близко к берегу, даже очень близко, настолько близко что носом цепанул прибрежное дно. И с борта прямо в воду, задрав до колен штаны – это не помогло, он все равно вымок до нитки – спрыгнул тучный, средних лет человек, запоминающийся всем кто его видел некоторым несоответствием реакций. Улыбался он много, держал имидж тучного и добродушного человека – и даже когда к нему в Кремль приезжали проштрафившиеся чины в высоких званиях, от него они выходили в уверенности, что человек это добрый и участливый. Ну а что наказывает и наказывает строго – так оно так и надо, партийная никак дисциплина. И мало кто замечал, что глаза, которые этот человек любил скрывать за линзами очков, не улыбаются практически никогда...

   – Уф... – Александр Владимирович, который совсем недавно снова продвинулся по карьерной лестнице, получил сектор в ЦК, смешно размахивая руками выбрался на берег, отфыркался как тюлень -едва не утонул. Лето – а вода не сказать, чтобы теплая...

   – Всю рыбу мне распугали, товарищ... – сказал старик

   – Да бросьте. Наловим. Наловим мы рыбки, придет время – только корзины подставляй...

   В официальной обстановке Александр Владимирович говорил нудным, скучным, полным канцеляризмами языком, даже среди обитателей Кремля он слыл занудой. Мало кто знал, как он преображался в кругу своих. В кругу своих он говорил веско, многозначительно, часто его слова можно было трактовать совсем по-разному. Сначала военные привычные к четкому языку приказов не понимали его, потом привыкли...

   – Александр Владимирович... – заведующий сектором ЦК протянул руку настороженно стоящему чуть в стороне афганцу – можно Искандер, как это у вас принято.

   – Мы привыкли к русским именам – министр обороны ДРА пожал протянутую руку

   – Вот и хорошо... Прогуляемся по берегу? Да бросьте в эту удочку, все равно пока мотобот тут стоит – клева не будет...

   Три человека – вместе выглядящие настолько комично что могли бы сыграть в какой-нибудь комедии медленно пошли вдоль берега...

   – Товарищ министр... – негромко заговорил зав сектором ЦК – я рад, что вы смогли уделить несколько часов мне и нашему с вами разговору. Понимаю как это было сложно, учитывая складывающуюся в ДРА обстановку. Но разговор этот рано или поздно должен состояться. И состояться он должен именно с вами.

   – Со мной? – нарочито равнодушно спросил Танай

   – Именно с вами. Потому что с вами, как мы считаем можно дальше иметь дело.

   – А с кем нельзя?

   – Скажите сами с кем можно? – в том же тоне, нарочито равнодушно спросил зав сектором

   Танай хотел было уже возмутиться – и тут же понял, что тем самым он загонит себя в угол. Генерал был рядом – тот самый генерал, который курировал училище и не раз был в нем тогда, когда он там учился. Немало он делал и потом. И теперь, если он начнет возмущаться – генерал припомнит ему его же слова. Про Наджиба, про Лаека – про всех. И он потеряет лицо перед русскими.

   – Думаю что ни с кем.

   – Ошибаетесь. Кое с кем можно иметь дело. Но только эти люди – не на первых ролях. И еще – кое с кем из противоположного лагеря.

   Танаи немного помолчал.

   – Речь идет про моджахедов? – спросил он

   – Именно. Сейчас в ЦК идет проработка решения по выводу советских войск из Афганистана, и вы должны это знать.

   – Вы представляете ЦК? – задал несколько неуместный вопрос министр, неуместный для тех, кто не знал подноготную взаимоотношений этих трех людей.

   Зав сектором тонко улыбнулся

   – Конечно же нет. Я не имею никакого права говорить от имени ЦК. Я простой чиновник, которого послали проверить работу полигона. Пришла жалоба на работу их первичной организации. Так что воспринимайте меня именно в таком качестве. Скажите, рафик министр, народная власть удержится в Афганистане после вывода войск? Только честно.

   – Возможно...

   – Нет, не удержится – сказал, как припечатал Александр Владимирович – и вы это знаете. С тех пор, как началось заигрывание с бандами, как начался процесс мирного примирения – натиск банд все усиливается.

   – Чего вы хотите?

   – Подробно вам расскажет Павел Иванович, я скажу кратко. Параллельная группа в настоящее время разрабатывает альтернативные варианты решения афганского вопроса. При этом, изучив обстановку мы приходим к выводу, что Афганистан как единое государство обречен.

   Шахнаваз Танай был не из кабинетных генералов – он служил в самом подготовленном батальоне афганских вооруженных сил, в батальоне коммандос. Он не раз смотрел смерти в лицо, не раз убивал за Афганистан и готов был делать это снова. Он с трудом сдержался, чтобы не броситься на шурави и не убить его голыми руками. Вместо этого он лишь глухо спросил

   – Почему?

   – История Афганистана и история Пуштунинстана – это не одно и то же. Весь север Афганистана заселен теми, кто пришел с севера – таджики, узбеки, хазарейцы. Этих людей много, но им не предоставлено место в афганской политической жизни. В то же время пуштуны как нация вполне доросли до собственной государственности. Пуштунистан мы предложим возглавить вам. Северный Афганистан – рабочее название пока такое – возглавит другой человек.

   – Это будет Масуд? – понял Танаи

   – Какая разница. Время поговорить о вас.

   Время поговорить о нас...

   – Какой строй планируется установить?

   – Социалистический, естественно – пожал плечами Александр Владимирович – какой же еще? Есть другие предложения?

   Надо было подумать. Остановиться, все взвесить. Но времени не было – безумный водоворот рвался вперед, и гладки были стены ущелья. Зацепиться было не за что.

   – Советский союз будет оказывать нам помощь?

   – Конечно же. Но войска рано или поздно придется вывести – большую их часть.

   – Кто останется?

   – Детали вам Павел Иванович расскажет. Летчики, вертолетчики, ракетчики. Спецназ.

   Они хотят нас стравить. Точно! Пусть два Афганистана воюют друг с другом! Они хотят перевести конфликт в чисто афганский!

   – Рафик Шахнаваз. Давайте взглянем правде в глаза. НДПА скомпрометировала себя полностью в глазах афганского народа. То что происходит – еще цветочки, ягодки будут когда из тюрьмы начнут выходить халькисты. У многих – срок десять лет, значит – восемьдесят девятый и девяностый годы. Это – окончательный раскол страны и война – все против всех и при поддержке извне. Нужно перевести конфликт в другую плоскость, тогда можно будет принимать какие то решения. Разделение страны – это как раз и есть такой шанс, оно все равно рано или поздно произойдет, но по неуправляемому варианту и с гораздо большей кровью. Смотрите правде в глаза.

   Соглашайся! Они все равно сделают только без тебя. Соглашайся, а потом... возможно стоит сыграть и в свою игру.

   – Что требуется от меня? – этими словами министр обороны ДРА подтвердил свое присоединение к команде

   – Детали – с Павлом Ивановичем. Пока – от вас требуется только молчать. И расставлять своих людей на посты, которые вам укажут. Мы вам поможем...

   * Эманулла-хан – правитель Афганистана в 10-20 годы, друг Ленина

   ** Наджиб или Наджибулла до избрания генсеком возглавлял ХАД. Так что его стремление превратить ХАД в противовес армии вполне понятно.

   *** прим автора – в Чечне это проявилось еще более рельефно. Автору известны случаи, когда пытались сделать единую частоту для МВД и армии – и бросили это занятие. Потому что общение на единой частоте заканчивалось матом и оскорблениями типа «федерал» и «мент поганый».

   **** Лойя Джирга – совет старейшин племен, высший орган власти Афганистана

   ***** Это правда и тому есть свидетели. Тот же Э. Абдуллаев

   ****** И это правда. Еще в период присутствия ОКСВ в Афганистане между бандами были кровопролитные стычки. Многие командиры банд официально разрешали своим бандитам выслеживать других бандитов, искать их нычки с оружием и припасами и грабить их. Сразу после падения режима Наджибуллы, когда не стало общего врага – в Афганистане вспыхнула междоусобная война когда афганцы стали резать уже друг друга.

Кабул, База
   Июль 1987 года

   Нужная им вилла находилась на окраине Кабула, недалеко от дороги, ведущей в аэропорт. Чтобы попасть туда, им нужно было проехать через весь Кабул. Чтобы хоть как-то привыкнуть к суматохе местной жизни – они пошли пешком.

   За восемь лет советского присутствия Кабул изменился и сильно. Когда они приходили сюда, весь город состоял из базаров, мечетей, нескольких центральных кварталов, построенных в основном еще при короле – и нищих, до ужаса нищих мазанках, как ласточкины гнезда прилипшим к горным склонам. Еще были виллы – они были по окраинам и в них жили богатые люди.

   Русские много чего построили. Теперь здесь была ТЭЦ, был хлебозавод, был троллейбус. В Москве тоже был троллейбус – но Скворцов так долго пробыл здесь, что уже и забыл, что это такое – рогатый автобус Шкода с круглыми глазами фар и блестящей фальшрадиаторной решеткой. Было видно, что город готовится к беде: когда они были здесь последний раз на улице было много кумача и не было бронетранспортеров на перекрестках. Сейчас на всех улицах можно было видеть группы защитников революции, среди них много было женщин – они никого не проверяли, но стояли с автоматами, готовые ко всему. Скворцов уже знал – от словоохотливого капитана, высадившего их на окраине – что афганский космонавт слетал в космос, а по улицам возили огромные установки оперативно-тактических ракет: чтобы показать что русские не бросят Афганистан в беде и душманы не пройдут. Среди защитников революции было много женщин – они отчетливо понимали, что их ждет по приходу душманов и готовы были драться за давшую им свободу власть до конца*. Еще Скворцов знал, что город начали обстреливать ракетными установками – не положенным на шифер снарядами Градов как раньше – а настоящими ракетными установками. И еще недавно взорвали кинотеатр – крови было столько, что ее потом собирали тряпкой и выжимали в ведро.

   Вот так вот. Война – есть война.

   И все же Кабул был еще жив. Бегали такси – старые ГАЗ-21 и более свежие Волги и Жигули, ходили автобусы – ПАЗики, желтые, какие обычно ходят в ССР в сельской местности. На одной из улиц не работал светофор – и регулировщик с белой палкой регулировал движение. Работали дуканы – попытки насадить магазины как в СССР не ждали результата.

   Довольно молодой, усатый человек улыбался с немногочисленных плакатов – доктор Наджиб, он же Наджибулла. Нынешний генеральный секретарь ЦК НДПА. Пока.

   Добравшись за два с лишком часа до нужной виллы – она была как и все остальные, окружена высоким глухим забором, выше чем сам дом. Скворцов постучал в калитку, и она сразу открылась. За калиткой стоял афганский офицер, среднего роста, с аккуратными черными усиками, с автоматом АКМС в руках – и автомат этот был нацелен на них. На голове – берет темно-бордового цвета – берет коммандос. Афганские коммандос были единственными, кто по-настоящему воевал с духами и кого духи боялись как огня.

   – К полковнику – по-русски сказал Скворцов.

   Офицер молча отступил в сторону, показал рукой – проходи.

   Полковник пил чай в одиночестве, на заднем дворе виллы, сидя по-восточному за достарханом так, как мне восточный человек сидеть не смог бы. Чуть в стороне курился дымом тандыр – земляная печь, в которой готовят все афганские блюда. Рядом с полковником лежал его автомат, редкий АКМСН, у него пламегаситель как у СВД, длинный и не так слепит при выстреле. Да еще и планка для прицела штатная. Как и все необычное из вооружения, такой автомат очень ценился в 40ОА.

   – Товарищ полковник! – обозначил строевую стойку Скворцов

   – Вольно, садитесь.

   Сесть так как полковник им не удалось – несмотря на длительную практику в отрядах Масуда. Полковник что-то крикнул в сторону дома – не на пушту и не на дари, оба эти языка они если и не знали, то понимали.

   – Как добрались?

   – Кха, рафик дагероль, ташакор**.

   Цагоев нахмурился

   – На губу отправить досидеть, чтобы русский язык и армейский устав вспомнили? Сорбозы, пальцем деланные. Хада квал***.

   Попасть на губу в Кабуле – хуже нет. Если у себя в Джелалабаде туалетов не так то много, то тут... за начальственными задницами то...

   – Никак нет, товарищ полковник.

   – Уже лучше...

   Принесли еду – лепешки, плов, чай в чайнике с чашками. Прислуживала женщина, скорее даже девушка – без пананджи, гибкая как тростинка, лет шестнадцати на вид, может и меньше. Необычно высокая для афганки и смелая. Не побоялась посмотреть на шурави, и даже чуть заметно улыбнулась Скворцову. Николай поймал себя на том, что посмотрел ей вслед – молодой организм все же требовал своего, а у Масуда свободных женщин не было. Верней были, но чуть что – женись, и это в лучшем случае. А в худшем – заимеешь кровника, и не одного – а всех мужчин в роду. И вражда эта не пройдет со временем: согласно афганской легенде пуштун отомстил своему врагу через сто лет, и отомстив сказал: я поспешил.

   Произнесли короткую молитву, всего в одно слово – бисмилля, во имя Аллаха. Полковник Цагоев, как старший и по званию, и по должности и по возрасту приступил к еде, за ним последовали и остальные. Ели, как едят все афганцы – плов брали руками, мясо заворачивали в куски лепешки с зеленью. Трое, все трое разных национальностей – осетин, русский, украинец-хохол и вдобавок к ним пуштун, а встреть где-нибудь без формы – типичные афганцы.

   Такова была эта война на свой восьмой год – и игра шла отнюдь не в одни ворота. Научились уже многому.

   Поев, полковник довольно рыгнул – здесь это было принято, так показывалось, что гость сыт. Это было даже уважение к хозяевам.

   – Прежде всего – запоминаем как вас теперь зовут. Ты – полковник указал на Скворцова – теперь будешь Туран, это теперь единственное твое имя. Повтори.

   – Туран.

   – А ты теперь... Кочай****.

   – Кочай – повторил Шило.

   – Товарищ полковник, для чего все это?

   – Тихо. Поперек батьки в пекло! Сейчас придет еще один человек. Тогда – доведу до вас следующее задание.

   Еще одним человеком оказался тот самый офицер – коммандос, звали его Толвак. По тому, как он выбрал место чтобы сесть и как положил рядом с собой автомат видно было, что этот человек хлебнул военного лиха.

   – Задача следующая... – полковник достал из внутреннего кармана формы фотографию – прежде всего опознание. Видели когда-нибудь?

   Первым посмотрел Толвак, отрицательно качнул головой.

   – Нет, рафик командир

   Вторым за фотографию взялся Скворцов – и чуть не выронил ее из рук. Он уже и думать забыл о том происшествии, о том, что произошло в горах на спорной территории. Позабылся и легший там Сашка-Грузин – отомстил он за него, хорошо отомстил. А так, глянул только – и как ножом по сердцу. Ничего не позабылось...

   Молча передал фотографию Шилу, тот не сдержался

   – Е... это тот.

   – Знаком?

   – Так точно. Тот самый. Что мы взяли в горах. На караване. Он жив?

   – Мы думаем что да. Пока жив.

   Так вот почему их выдернули оттуда! Вот почему прервали их работу у Масуда, многообещающую работу – их уже принимали за настоящих моджахедов! В свое время Скворцов дорого бы дал, чтобы выглядеть, говорить и действовать так, чтобы его по-настоящему могли спутать с моджахедом.

   Они – единственные кто знают этого человека в лицо и достоверно знают! И самое главное – он должен знать их, по крайней мере, Скворцова. Если кому и вытаскивать его – так только им.

   Только – откуда вытаскивать?

   – Мы считаем, что этот человек не только жив, но и находится в Кабуле. В ближайшее время должна будет произойти его передача лицам, связанным с ЦРУ США – бандитам из кабульского исламского подполья. Мы должны помешать передаче и захватить указанное лицо живым с целью вывезти его из Афганистана. Это теперь – единственная ваша задача.

   * Это и в самом деле так. Среди защитников революции было много женщин, они понимали, что новая власть освободила их о того скотского состояния, в котором они были до революции. Говорят, что когда был штурм Кабула – многие сражались до конца, хотя надежды уже не было.

   ** Хорошо, товарищ полковник, спасибо

   *** Дураки, идиоты (пушту)

   **** Кочай – странник, путник. Туран – храбрый. Толвак – властный над всеми, властитель. Это пуштунские имена, но могут быть и кличками.