Текст книги "Противостояние 3"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

   – Но мы не санкционируем такую сделку! Ее же легко отследить, это огромные деньги! Десятки миллионов!

   – Сотни, мистер Уорден – улыбнулся Гуль – и как же вы ее не "санкционируете"? Это будет сделка двух юридических лиц, вы не сможете ее сорвать.

   Милтон Уорден плеснул себе еще виски – все что оставалось в бутылке. Надо было подумать.

   Они уже нарвались на этом один раз – только что. В Вашингтоне разгорался скандал связанный с Иран-контрас и со лжесвидетельством в Конгрессе. Одной из ошибок, какая погубила схему было использование одной и той же инфраструктуры и одних и тех же счетов для финансирования самых разных операций. Помощник советника президента США по вопросам национальной безопасности посетил Швейцарию и открыл там на подставное имя всего один номерной счет. В итоге, когда одна за другой начали вставать проблемы – финансирование моджахедов, финансирование контрас в Никарагуа – все финансовые потоки пришлось завязать на этот счет, чего делать было категорически нельзя. Использовался он очень активно, туда перечисляли деньги американские крайне правые, туда же сыпались деньги от монархий стран Персидского залива – на борьбу с СССР. В итоге когда Конгресс зацепил лишь одну из этих операций, не самую важную и потребовал предоставить всю информацию – посыпалось такое...

   Теперь финансирование моджахедов срочно пришлось переводить на резервную схему – счета открыл саудовский Мухбарат в лице принца Турки аль-Фейсала, главы разведслужбы Саудовской Аравии и одного из самых опасных разведчиков в регионе. Через этот счет проходят миллионы и миллионы долларов, к восьмому году войны финансирование движения наконец то поставлено на широкую ногу. И если всплывет и этот счет – а ключи от него контролировало ЦРУ, хоть и открывался он третьей стороной – Управлению конец. Никто не будет ничего доказывать, никто не будет разбираться куда именно пошли деньги. Претория – это болевая точка американской демократии с тех пор, как негры получили право голосовать на президентских выборах. Если какая-то публичная компания хочет быть успешной – она не должнпа торговать с ЮАР, у General Electric подобное – отказ от торговли с ЮАР записан в корпоративном кодексе поведения. Если выяснится, что деньги американских налогоплательщиков были истрачены на незаконную сделку с ядерными материалами с режимом Претории – поднимется волна, которая сметет всех, президент, даже такой консервативный как Рейган, президенту тоже надо переизбираться, и президенту надо отвечать перед партией за тех, кого он выдвинул. Если ЦРУ так облажается – Президенту будет куда проще распустить агентство к чертовой матери, оседлав волну народного гнева и сделав то, что от него ожидают – и не стоять насмерть на его защиту.

   Да, так и сделают.

   – Есть какие-то доказательства того, что вы только что рассказали мне? Сами понимаете, пока это просто слова.

   Генерал Гуль выложил на стол пакет из плотной крафт – бумаги – в американских забегаловках в такие обычно заворачивают завтраки.

   – Здесь кассеты. На них в том числе и президент. Результаты аудиоконтроля кабинета Ахтара. Я собирал их какое-то время, чтобы материал получился полнее. Прослушайте внимательно эти кассеты – и никаких сомнений у вас не останется.

   И еще эти кассеты не сразу были переданы резиденту потому, что генерал Гуль выстраивал схему, позволяющую ему занять место Ахтара, а возможно – чем черт не шутит – и самого Уль-Хака. Такие отношения были нормой в среде пакистанского генералитета.

   – Насколько вы контролируете схему? – спросил Уорден

   – Не так, чтобы ее остановить или изменить ход событий. Существует штаб операции, в него входит Ахтар Абдул Рахман – хан, Рахимутдин-хан, скорее всего – президент и возможно кто-то еще. Военная разведка к этому делу если и подключена, то втемную, мне отдают приказы и я обязан и исполнять. Рахимутдин-хан*** является моим непосредственным начальником. Кроме того – я частично контролирую события благодаря совместно осуществляемой нами программе ELINT****. Это – все, больше возможностей влиять на ситуацию у меня нет.

   – Какие задания вы получили по этой программе на сегодняшний день?

   – Пока никаких. В распоряжении Ахтара целая разведывательная служба, он явно не хочет выпускать информацию наружу. Кроме того – за последнее время он создал целую агентурную сеть, раскинутую по всем основным странам мира нацеленную на закупку оружия. Пока никаких.

   Уорден подумал еще немного – и думы эти были тяжкими, он просто не знал что предпринимать в такой ситуации, она выходила за рамки его компетенции. Так ничего толком и не решив, он снова сунулся в сейф, где помимо прочего лежали деньги, крупные суммы, ассигнованные на работу с агентами. Он взял аккуратную пачку стодолларовых банкнот, подкинул из в руке, потом – подумав добавил еще одну. Все это он молча выложил на стол рядом со стопкой паспортов, к деньгам он присовокупил листок бумаги ручку. Нужно было выбирать: паспорта или деньги, деньги или паспорта.

   Подумав, генерал Гуль выбрал деньги. Аккуратным, красивым почерком штабного писаря написал расписку в получении.

   – Не пытайтесь вести работу против Ахтара, по крайней мере – пока. Снимайте ту информацию, что и снимали раньше, теперь это работа наивысшего приоритета.

   – Периодичность контактов?

   Уорден задумался. С одной стороны – Гуль вполне имел право как директор военной разведки встречаться с Уорденом, резидентом дружественной разведслужбы, ничего такого в этом не было. С другой стороны – если директор военной разведки без видимых причин зачастит в американское посольство – все это не останется без внимания. Здесь все за всеми следят, это может быть симптомом готовящегося военного переворота, а генерал Уль-Хак, сам пришедший так к власти ревностно следил, чтобы никто из генералов не смог повторить своего достижения. Потерять же такого агента и в такой момент – Уорден не имел права.

   – Сделаем так. Объявим... совместную программу. В ЦРУ действует программа помощи дружественным разведслужбам, с переподготовкой персонала и аудитом текущей деятельности. Это будет основанием... для более частых встреч.

   Генерал Гуль кивнул, соглашаясь.

   Когда директор пакистанской военной разведки покинул пешаварское консульство – Уорден первым делом запер пленки в сейф, прослушивать их здесь он так и не решился. Этой же ночью он решил лично выехать в Исламабад, в посольство, там из рук в руки передать пленки дипломатическому курьеру в пакете, адресованном Клэру Джорджу, заместителю директора ЦРУ по операциям на данный момент. Но резидент обязан был не только передать информацию – но приложить к ней личную первичную оценку – а с этим то как раз и были проблемы.

   С пониманием мотивации генерала Гуля проблем как раз не было – карьерист, хитрый и осторожный, не пытается прыгать сразу через две ступеньки, но и никогда не отходит назад. Произошедшее было для него значительным риском, это ему не было свойственно – и то что он на это пошел, означает что ситуация в самом деле чрезвычайная. Он увидел возможность одним ударом освободить сразу три места на игровом поле – директора СИС, председателя ОКНШ Пакистана и самого Президента. По меньшей мере два из них, а возможно и третье – то на что он вправе претендовать, если окажет помощь США. Сторонником США он ни разу не был, американская разведка и американская военная мощь – это инструменты, которые могут быстро и эффективно убрать врагов и помочь продвинуться выше. Он предупредил Управление об опасности, возможно грозящей ему – и теперь рассчитывал на щедрое вознаграждение. Что ж, если все окажется именно так – он должен получить это вознаграждение, в виде одного из двух освободившихся кресел. Скорее всего, директора ИСИ, на ОКНШ его ставить нельзя, там нужен человек с чисто военным опытом.

   Остается так же возможность что Гуль просто сфабриковал эти две пленки, чтобы избавиться от своих конкурентов. Подумав, Уорден решил, что скорее всего пленки подлинные, не сфабрикованные. Гуль знал правила и старался играть по ним, он знал что будет, если он сознательно сдаст дезинформацию, начнет играть с ЦРУ США в грязные игры – его просто сольют местным контрразведчикам, а они умеют задавать вопросы. Нет, скорее всего – пленка подлинная и что-то надо в связи с этим предпринимать. Предпринимать не ему, это уровень Лэнгли – но надо готовиться к поездке для разъяснений.

   Могут ли местные генералы пойти на такое? Могут и даже очень. Эти люди никогда по-настоящему не были преданы США – они признавали Америку как силу, способную защитить от надвигающейся и с юга и с севера угрозы – и только поэтому признавали американскую власть и подчинялись ей. В душе они ненавидели Америку, ненавидели ее так, как только могут ненавидеть свободную демократическую страну маленькие бонзы – диктаторы из маленького захолустного государства. Им был чужд американский образ мысли, образ жизни, американские приоритеты – они видели в них опасность для стабильности собственного режима но вынуждены были терпеть. В этом государстве армия является фетишем здесь не армия есть у государства, а государство есть у армии, и если есть на земле что-то такое, что позволит местным генералам ощутить себя по-настоящему крутыми парнями – они в лепешку разобьются чтобы достать это. Тем более – после двух проигранных войн и сильно уязвленном самолюбии. Они пойдут на сделку с самим дьяволом, они продадут США ни за грош – но достанут то, что они хотят. Пока эти люди нужны им – но недалек тот час, когда Советы уйдут из Афганистана и тогда они могут стать опасными, а с ядерным оружием – смертельно опасными. Значит – атомную бомбу они получить не должны.

   С этими мыслями резидент быстро накатал записку – меморандум на имя зам. директора по операциям, где оценил самого агента как в высшей степени заслуживающего доверия, а само сообщение – как просто заслуживающее доверие. После чего он сложил все – и пленки, и меморандум, в конверт, опечатал его и положил в мини-сейф, который он пристегнул к руке наручником. В этот же вечер он выехал обратно в Исламабад. С охраной. А уже на следующий день утром дипломатический курьер вылетел в Вашингтон, везя в числе прочего и переданный Уорденом секретный пакет.

   На самом деле Милтон Уорден ошибся, определяя мотивацию генерала Хамида Гуля как чисто карьеристскую. Эту же ошибку он озвучит на срочно собранном совещании оперативного департамента ЦРУ, на которое его пригласят через несколько дней. На самом деле мотивация генерала Гуля, решившего подставить президента и его маленький секретный штаб была куда глубже.

   ЦРУ кое-что упустило. Перед тем, как генерал Гуль пришел в консульство в Пешаваре – в Пакистан прилетал человек. Он прилетал с обычным транспортным рейсом на Чахлалу, доставившим в Пакистан очередную партию гуманитарного груза для лагерей афганских беженцев, его имени не было ни в списках экипажа, ни в списках экипажа самолета. Человек этот пробыл в Пакистане всего лишь несколько часов – но успел добиться большего, чем американская разведка добилась в Пакистане за многие годы. В числе прочего– он переманил на свою сторону генерала Хамида Гуля, сделав его не двойным а тройным агентом. Оно было неудивительно – прилетавший человек был в некотором роде коллегой Гуля и считался одним из самых опасных разведчиков в регионе – а возможно и во всем мире.

   Человека этого звали принц Турки Аль-Фейсал и принадлежал он к правящему в Саудовской Аравии королевскому дому.. Помимо принадлежности к королевскому дому и должности главы разведки Саудовской Аравии – Мукхабарат Аль-Амма – принц занимал высокое положение в одном из суфийских орденов и имел право на обращение "шейх". А у суфиев было свое видение будущего региона и места Пакистана в нем – оно сильно отличалось от американского

   * есть свидетельства этого, хотя официально этого никто не признавал и не признает. Потому как применение химического оружия для подавления восстания – это тяжелейшее преступление против человечности, и американцы косвенно участвовали в этом.

   ** Это соответствует действительности. Сын начальника военной разведки генерала Хамида Гуля, Мохаммед Гуль еще в юношестве вступил в ряды боевиков, в пятнадцать лет убил первого советского солдата и забрал его оружие, чем очень гордится. Оружие это до сих пор хранится на вилле Гуля в привилегированном районе Исламабада.

   *** На момент происходящих событий – председатель Объединенного комитета начальников штабов, генерал армии

   **** ELINT – electronic intelligence, электронная разведка, общее название разведывательных операций с использованием средств электронного фиксирования информации. Агентурная разведка называется HUMINT, human intelligence

Дорога
   Июль 1987 года

   К нитке они вышли ранним утром, недалеко от ближайшего кишлака – и в то же время не рядом с постом. Пост здесь был чужой, зеленых. А зеленые, как известно, придерживаются в жизни простого правила: солдат спит, служба идет. Потом думаем – почему такие потери на дороге.

   Дорога...

   Эта дорога была для ОКСВ дорогой жизни. Грузились в Термезе – и через Саланг, через Богом проклятый тоннель, уже взявший с шурави обильную дань человеческими жизнями* – до Кабула, по узкой, горной, петляющей как серпантин, смертельно опасной дороге. Заставы были на самой дороге – ее в основном караулили зеленые, "союзники", заставы были и над Салангом. На стратегических, позволявших контролировать дорогу вершинах намертво стояла десантура и пограничники. Зубами вцепившись в горы они стояли под обстрелами и налетами, они держались за эту чужую, неприветливую, плюющуюся пулями земли так, как их деды держались за родную – в сорок первом. Особенно страшно было на заставе, проходившей в таблицах связи под позывным "Космос" – ее обстреливали практически ежедневно, несколько раз пытались штурмовать, из них один раз – едва не привел к гибели всего личного состава заставы. Тех, кто уходил на заставу, уходил держать перевал, провожали водкой и величали "космонавтами". И было этим космонавтам – по девятнадцать – двадцать лет.

   Масуд в последнее время не старался активно действовать. Пару раз они ходили на дорогу – но не более, основной груз он получал с такими вот, тайными караванами с обоих сторон Пандшерского ущелья. Из разговоров, Сысоев понял, что Масуд старается не связываться с советскими войсками и копит силы. Для чего – непонятно.

   Перед выходом, Ахмад Шах подарил каждому из них карманный Коран – не тот, который печатали для пленных на русском языке – а настоящий, на арабском, с тисненой золотом обложкой и мелким, едва различимым текстом. Да пребудет с вами благословение Аллаха – проводил он их, этот рыцарь афганской войны, среди своих зовущийся Лакор**.

   Перед тем как выйти на дорогу – всю ночь они провели на камнях – они переоделись в советское, сунули по карманам документы, которые дал им полковник Цагоев – не было смысла сомневаться в том, что настоящие. У каждого из них было по автомату Калашникова.

   На дорогу они вышли утром, когда только взошло солнце и основные колонны еще только выходят от Термеза. Адрес, куда им нужно было явиться в Кабуле, они знали, бумажку – сожгли. Двое умеренно потрепанных шурави, в ношеной форме и с большими рюкзаками. Чем-то они были похожи на разбойников с большой дороги.

   Это случилось, когда они уже собирались выходить на дорогу. Недалеко была река, она здесь уже разливалась, влачила свои грязно-бурые воды с гор на равнину и через нее шурави построили бетонный мост. А для прикрытия моста – построили два блок-поста по обе стороны моста, и в каждом был капонир для БТР. Раньше на этих блоках стояли свои, сейчас зеленые – потому что была принята политика на "афганизацию" конфликта, сороковая армия собралась уходить с этой земли. Вот и остановился вдруг старший лейтенант как вкопанный, да так неожиданном, что идущий за ним прапорщик чуть не впечатался носом в его спину.

   – Ты чего? Духи?

   – Красиво здесь...

   Здесь и в самом деле было красиво. С одной стороны горы, высокие, изломанные горные пики, подсвечиваемые солнцем. В этих горах были какие-то минералы, старлей не знал какие именно – но от них то тут то там, на матовой серо-бурой поверхности нет-нет – да проскакивали вспышки, будто кто-то сигналил сигнальным зеркальцем. Здесь у воды, в благодатной, намытой за многие века почве густо росли какие-то кустарники и деревья. И тишина – по дороге пока не громыхали машины, сорбозы тоже давили на массу на своем блоке, совершали намаз муджахеддины... сейчас эта земля замерла, отдыхая от безумия войны.

   – Горы и горы. Первый раз видишь что ли?

   – Нет... Это не просто горы. Чего только не видели эти горы, а? Только представь.

   – Э... старшой – Шило раздосадовано покачал головой – что-то ты мне не нравишься. Тебе дай волю, ты бы у духов еще на один срок остался.

   – Да нет. Дела не ждут. А ты похоже, по волчьим пряникам*** соскучился.

   – Есть немного.

   – Тогда пошли.

   Ждать пришлось недолго. Колонна не остановилась бы, колонна по правилам вообще не должна была останавливаться, но правила это одно, а жизнь это другое. Да они ждали не колону – вышли на дорогу когда по ней проезжал потертый и побитый афганскими дорогами УАЗ – таблетка с черными армейскими номерами.

   Скворцов поднял руку, словно дело происходило в средней полосе России – а не на дороге на Кабул. УАЗ от удивления сразу не тормознул, проскочил мимо – но отъехав несколько метров остановился.

   Из УАЗа выбрался капитан, в такой же как у них потертой военной форме, только без погон, с самодельным "лифчиком" – разгрузкой и АКС-74. Сделав несколько шагов, он неверяще уставился на них.

   – Тащ капитан, до Кабула подбросите? – помог ему преодолеть замешательство Скворцов.

   – А ну-ка... документы предъяви старлей... – при этих словах капитан едва заметно локтем поправил откинутый приклад автомата.

   – Пожалста...

   Капитан принял документы, пролистал – все на месте, не просрочены и даже отметка об увольнительной имеется. Эти двое ему сразу не понравились – то ли сумасшедшие, то ли самоходчики**** то ли еще кто. Просто так голосовать на дороге в духовском районе – надо быть редким идиотом, чтобы пойти на такое. Могли быть и духи, свои, ставшие духами – но его бы, старую ушатанную таблетку, они бы не тормознули. Если бы это были духи – им нужна была бы добыча пожирнее.

   – Ты старлей совсем с головой поссорился или как? – спросил капитан, протягивая документы обратно – ты что тут делаешь?

   – Да, малость по дуканам пошмонались. Шурави-контрол*****, так сказать.

   – А часть твоя где?

   – Где положено, в ПВД******. Вот, в нее и возвращаемся. Шило, засвети.

   Шило молча полез в свой объемный рюкзак и засветил поллитру водки настоящей, советской – огромное богатство по местным меркам. Московская, с зелененькой этикеткой.

   Капитан нервно сглотнул слюну.

   – До Кабула?

   – До него, родного. Документы в порядке, сами видите. Выручайте, тащ капитан, не все же нам тут стоять. Того гляди – духи...

   – Залезайте.

   * В тоннеле под Салангом не было никакой вентиляции и невозможно было разъехаться – тоннель очень узкий. В результате – дважды там происходили происшествия с человеческими жертвами, погибло, задохнувшись выхлопными газами около 50 человек.

   ** Лакор – удачливый (арабск.)

   *** Волчьи пряники – галеты, которые выдавали в пайке, пресное печение

   **** то есть военнослужащие самовольно оставившие часть.

   ***** По дуканам пошмонаться – то есть грабить дуканы во время операции, было и такое. Шурави-контрол – выражение, которое знал почти каждый афганец. Оно означало в зависимости от ситуации или досмотр (транспорта, вещей, личный) либо пробу чего-либо или примерку. «Чи, бача шурави-контрол, за..ись!» – эту фразу знал каждый афганский бача

   ****** ПВД – пункт временной дислокации

Пакистан, Пешавар
   Библиотека
   Лето 1987 года

   Близость Пешавара к зоне боевых действий, к Афганистану делала город довольно опасным местом, для каких бы то ни было встреч – но встреча была назначена именно здесь. Это было нечто вроде Берлина в Западной Европе, где Уорден тоже служил в свое время. Западный Берлин, город-государство, оазис свободы и демократии на самом краю открытой тирании. Кусок плодородной земли, зацепившийся за край обрыва.

   Тем удивительней был уровень происходившей здесь встречи.

   Заместитель директора ЦРУ по операциям Клэр Джордж прилетел в Пакистан по документам на имя сотрудника ООН Алана Ленца – одна из тех тысяч биографий, которая ведется и обновляется директоратом поддержки ЦРУ. Если бы кто-то усомнился в биографии Алана Ленца – то наведя справки в секретариате ООН узнал бы, что Алан Ленц младший действительно является работником ООН, участвовал в кампаниях по облегчению страданий беженцев в некоторых районах Африки и Латинской Америки, имеет благодарность от генерального секретаря ООН. Если бы его стали проверять дальше – то узнали бы что гражданин США Алан Ленц имеет банковский счет, номер социального страхования, две банковские карточки, закладную на небольшую квартиру в Нью-Йорке и водительские права. Он трижды платил штрафы за превышение скорости и неправильную парковку, но по более серьезным поводам к суду не привлекался. Словом, это была биография высшего класса, способная выдержать любую серьезную проверку.

   Куда хуже было со внешностью. Заместитель директора по оперативной работе не раз бывал в Пакистане, посещал лагеря моджахедов в Пешаваре и окрестностях, неоднократно встречался с Раббани, Хекматиаром, Моджадидди и Салехом. Встречался он и с официальными лицами в Исламабаде и Пешаваре, те знали его в лицо, и он знал их. Это не говоря о том, что его не мог не знать в лицо местный резидент Милтон Уорден и все сотрудники резидентуры, также и многие другие сотрудники посольства США. С любым из них он мог столкнуться как в Карачи, куда он прибыл, так и в Пешаваре, куда он намеревался попасть. Но этого то как раз и нельзя было допустить – он не мог раскрывать свое инкогнито ни перед чужими, ни даже перед своими.

   А потому, заместитель директора ЦРУ по оперативной работе прибыл инкогнито, взяв в сопровождающие всего одного человека – бывшего офицера спецназа, участника "налета на Сонг-Тай" Ричарда "Дика" Медоуса*, одного из контрактников ЦРУ. Сделал он это по совету добрых и разбирающихся в этом деле людей, которые объяснили, что если Дик Медоус не сможет сохранить жизнь человеку, которого он защищает – то ее никто и ничто не сможет сохранить. Мистер Джордж не желал пропасть в Пакистане без вести и доброму совету последовал: Медоус летел в этом же самолете, при нем была аккредитация журнала "Солдат Удачи", с которым он сотрудничал и с которым сотрудничало ЦРУ, при нем не было оружия, зато была достаточная сумма в долларах США и пакистанских рупиях, чтобы его приобрести на базаре в Карачи.

   Оба они – телохранитель и охраняемый прошли таможню – ничего запрещенного ни у кого из них не было, у Ленца к тому же был статус сотрудника ООН, а Медоусу, летящему совсем без легенды пришлось задержаться и продемонстрировать любопытным сотрудникам свою новенькую фотокамеру. Но все закончилось к обоюдному удовольствию сторон (таможенники свое удовольствие спрятали в карман) – и путь в Пакистан был свободен.

   Джордж взял напрокат небольшой белый пикап Тойота, Медоус – совсем крошечный индийский Марути. Какое то время они петляли по городу, затем заместителю директора прошлось сворачивать к рынку и какое-то время ждать, пока не будет куплено все необходимое. Через некоторое время Дик подошел к машине Джорджа и ни слова не говоря забрался внутрь. В руках у него был пакет из плотной бумаги, точно такой, в каких в США прячут купленное спиртное в тех штатах, где открыто пить его нельзя – а на лице играла довольная улыбка.

   – Вот негодяи. Надо было поторговаться еще больше – да не было времени. Содрали две цены. Держите, сэр, это вам.

   Директор удивленно повертел в руках небольшой, курносый, неожиданно тяжелый пистолет.

   – Макаров?

   – Он самый, сэр.

   – Я думал, Дик вы предпочтете что-то... потяжелее

   – При таких габаритах, сэр – это отличная вещь! Его можно спрятать в карман – и в то же время я видел, как человек, в которого попала пуля Макарова упал и уже не встал, при том что на нем был легкий бронежилет.

   – Дело ваше. Может быть, вы поведете?

   – Думаю, это не лучшая идея, сэр, за рулем лучше остаться вам. Я не знаю маршрут, а вы его знаете. Кроме того, вести машину и стрелять одновременно будет весьма затруднительно.

   – Вы считаете, что в нас будут стрелять? – директор постарался вложить в эти слова максимум иронии

   – Ничего нельзя сказать наперед, сэр. Здесь стреляют так же часто, как и говорят, у всех есть оружие, и без дела оно не лежит. Один парень рассказывал мне, что его обстреляли просто за то что он обогнал машину на трассе.

   – Постараемся не нарушать правила...

   Заместитель директора завел мотор.

   Путь их был неблизок, и в нужное место они прибыли только к вечеру. В отеле останавливаться не решились, любой портье из отеля был осведомителем либо полиции, либо бандитов, либо и тех и других сразу. Переночевали прямо в машине, на раскладных сидениях, утром Медоус сходил за завтраком в ближайшую чайхану. Кофе не было – вместо него была какая-то бурда, то ли кислая, то ли горькая, и лепешки с мясом и зеленью. После ночи, проведенной на откинутом сидении у заместителя директора ЦРУ затекли ноги, ломило спину и болела голова. Как то некстати он вспомнил, что последний раз он проводил так ночь – на откинутых сидениях машины – почти тридцать лет тому назад, и компанию ему составлял кое-кто получше отставного зеленого берета.

   Но тут делать нечего. Уровень контакта с той стороны требовал именно его присутствия. Зато – если контакт увенчается успехом, он впишет свое имя в анналы побед ЦРУ. Такой победы – кинуть СССР и выхватить целую страну прямо из под ее носа, причем без единого выстрела – такого еще не было. Причем – он сделает это сам, лично, никому не перепоручая. Тут недалеко и до поста директора – хотя по традиции на пост директора ЦРУ не должен был назначаться профессиональный разведчик, в последнее время это правило нарушалось.

   Нарушат и на этот раз.

   Первый контакт должен был состояться в Архивной Библиотеке – старинной, основанной еще при британском владычестве публичной библиотеке Пешавара**. К этому красивому, старинному зданию, в котором удивительным образом даже в летнюю жару сохранялась прохлада, белая Тойота подъехала ровно в десять ноль-ноль по местному времени.

   – Я иду внутрь. Связь – по экстренному каналу.

   У заместителя директора ЦРУ как и у всех сотрудников ЦРУ такого ранга было нечто вроде брелка для ключей – но если на него особым образом нажать – эта штука начнет подавать сигналы тревоги и их можно будет принять даже в Вашингтоне – сигнал идет через спутник.

   – Я должен сопровождать вас, сэр.

   – В этом нет необходимости.

   – Сэр, я должен вас сопровождать – упрямо и спокойно повторил Медоус

   – Черт, вы работаете на меня, извольте выполнять мои распоряжения!– вспылил, наконец, заместитель директора. Усталость и условия, в которых он провел ночь, дали о себе знать: нужно было излить скопившееся раздражение, и он это сделал.

   – Сэр, в моем контракте написано, что я должен привести вас отсюда живым, и я намерен сделать это, нравится вам это или нет, сэр.

   – Хорошо – сдался Джордж – только не светись.

   Читательский билет заменила пара купюр, американец поднялся на второй этаж, в читальный зал. Он ожидал здесь увидеть нечто вроде читального зала Библиотеки Конгресса в миниатюре – но вместо этого его взору предстали холодный мраморный под, высокие окна, наполовину открытые и длинные стеллажи с книгами из потемневшего от времени дерева. Библиотекарей не были – читатели сами брали понравившиеся им книжки и садились читать, некоторые даже спускались с книгами на первый этаж. Побродив между стеллажами, заместитель директора взял первую попавшуюся книгу и уселся с нею за свободный столик.

   Книга – к его удивлению была на английском. Про первое вторжение британских войск в Афганистан. Началось все с того, что русский посол прибыл в Афганистан и был принят тамошним эмиром со всеми почестями. Британцы давно опасались России и ее активности на Востоке – ведь Россия становилась все сильнее, в то время как британцы не могли ничего с этим поделать. Все британское могущество заключалось во флоте, на суше Британия была слаба как ни одна из великих держав того времени. Россия же не зависела от морских коммуникаций и не боялась британского флота. В ночных кошмарах британские лорды представляли себе как орда казаков хлынет в Индию – и некому будет ее остановить. А Афганистан – это почти что Индия, если афганский правитель пропустит русские войска к Индии, остановить их уже будет невозможно.

   Тогда британцы предприняли экспедицию с целью сменить правителя Афганистана, и им это удалось. Разбив войско афганского владыки, они взяли власть в Афганистане и посадили на трон своего человека. Вот только через два года в стране началось восстание, погромы – и закончилось все это тем, что из Афганистана, из числа шестнадцатитысячного контингента британских войск спасся живым лишь один человек.

   Заместитель директора ЦРУ отложил книгу. Из шестнадцатитысячного контингента британских войск спасся живым лишь один человек.

   Один человек.

   На развороте книги была картина. Большая, на весь лист. Один изможденный человек, едущий на каурой, выбивающейся из сил лошади. Всего один человек.

   И тут словно чем то злым, темным, пророческим пахнуло со страниц этой книг, словно он оказался ртам, рядом с этим человеком, в Афганистане, в этой безмерно жестокой стране. И человек этот, увидев посланца из мира живых, из мира победителей вдруг поднял голову и сказал: берегитесь! Берегитесь! Опасайтесь этих гор, этой страны и этих людей. Здесь можно одержать победу, но здесь нельзя выиграть войну, каким бы храбрым и сильным ты ни был. Смирите свою гордыню и забудьте об этих горах, и о жителях их – ибо ничего не закончилось. Все только начинается.

   Все только начинается...

   Разведчик захлопнул крышку, спасаясь от черного морока, хлынувшего на него со страниц, которых до него касались тысячи рук. Из-за жары что ли? Здесь было сухо и жарко, пыль была везде и дышать было нечем. А он – не мальчик, здоровье уже не то.