Текст книги "Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги (СИ)"
Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
– Джахад… Джихад… Джихад…
Словно какой-то злой демон, демон войны, смерти, крови, разрушений – повторял это слово раз за разом, будя демонов, содержащихся в душах людей. И демоны, просыпаясь, рвались наружу, превращаясь в лужи крови на улице, перевернутые и подожженные машины, разбитые стекла, град пуль, языки пламени, лижущие построенные трудом людей строения. С рынка – вперемешку бежали торговцы и грабители, схватив то, что попалось под руку. Стреляли со всех сторон и во все стороны, под шумок грабили, поджигали, расправлялись. И все это – под плывущее в раскаленном воздухе как удары набатного колокола – Джихад, Джихад, Джихад…
– Надо сойти с трассы!
– Нет! Иначе мы не выберемся отсюда! Тревис! Тревис!
– Мать твою, он мертв, сэр!
– Рик!
– Папа, я возьму!
Делайла, тонкая, худая как ласка, но сильная – начала пробираться вперед.
– Черт… Я сзади…
– Куда ехать?
– Гони вперед!!!
Хоть ситуация совсем не располагала, но…
– Сьерра Альфа, это Палач! Сьерра Альфа, это мать твою, Палач!
Ответа не было.
– Сьерра Альфа, это мать твою, Палач! Ответь, у нас серьезные проблемы…
Ответа не было.
Сержант достал сотовый, нажал на кнопку… они уже отъехали от зоны активной перестрелки, здесь, видимо, еще не въехали, что происходит. Но скоро въедут.
Телефонный номер старого друга и сослуживца не отвечал. Совсем – не отвечал. Даже не «оставьте свой номер, вам перезвонят» – а мертвая тишина…
Вашингтон. Округ Колумбия
Отель Уотергейт
Поздний вечер 19 июля 2015 года
Должность заместителя директора ЦРУ по разведоперациям – сейчас должность правильно называлась «Director of the National Clandestine Service», директор Национальной тайной службы – одна из двух должностей в ЦРУ США, которая считается undercovered, то есть о человеке, который ее занимает, узнают только после его отставки, да и то не всегда. Вторая такая должность – это Директор Поддержки, под таким внешне безобидным названием скрывается человек, занимающийся предоставлением ресурсов для тайных полевых операций, в том числе и подготовленных оперативников. В настоящее время – должность директора Национальной тайной службы занимал Питер К. Склодовски, поляк наполовину и подонок на все сто. За время своей карьеры – он лгал, предавал… это и должен был делать разведчик, но только не по отношению к своим людям. Директором Тайной службы он стал, когда ему не было и пятидесяти – очень рано для такой должности. Основной его взлет пришелся на времена неоконов – сами неоконы были уже не у власти, некоторые даже в тюрьме – но люди, которых они внедрили в государственную машину остались и продолжали делать свое черное дело…
Вернувшись домой, Питер Склодовски переоделся, сменив деловой костюм на неприглядную ветровку и темные джинсы. В гараже большого дома в дорогом пригороде Вашингтона – стояли три машины, в том числе черный Порш Кайенн. Обычный государственный служащий вряд ли решился бы приобрести такую вызывающую машину, пусть и подержанную – но Питер Склодовски не был обычным государственным служащим. Официально – машина была записана на дочь.
Директор по тайным делам сел за руль, повернул ключ – немецкая восьмерка отозвалась глухим утробным рокотом. Он был напуган, хотя и стремился не показать этого. Сегодня утром – он сделал все, чтобы подставить своего начальника – но и сам он был под ударом. Он знал, что в случае чего им пожертвуют без колебаний: его имя не объявлена и еще одна смерть или самоубийство никому не известного правительственного чиновника – не привлечет ничьего внимания…
Барабаня пальцами по рулю, он ждал, пока неторопливый сервомеханизм поднимет дверь. Он газанул, как только проем показался ему достаточным, выехал на улицу, тормознул около неприметного фургона со складной лестницей на крыше, стоящего в нескольких ярдах от дома.
Стекла двух машин опустились почти синхронно. Директор Тайной службы перебросил в фургон средних размеров термос, водитель за рулем в спецовке ловко его поймал.
– Спасибо, сэр.
– Эфиопский. Прислали оттуда, вкус просто божественный. Я намереваюсь прошвырнуться по городу, не думаю, что вы угонитесь за мной.
Когда было нужно – Склодовски мог быть самим обаянием.
– Хорошо, сэр. Надеюсь, вы не будете заезжать в дурные районы.
– Ничуть, ребята. Просто выйду погулять, даже такому старому псу как я иногда это нужно.
– Удачи, сэр…
Сотрудники, отвечающие за безопасность директора Национальной Тайной службы, пару раз проследили за ним, тайно. Всегда – маршрут заканчивался у отеля Уотергейт, удалось отследить и девицу. Двадцать четыре года, свободная художница, завсегдатай тусовок… в общем гламурная проститутка. В этом не было ничего такого: Склодовски не жил с супругой уже давно. Он соблюдал осторожность во время таких встреч – и его решили оставить в покое. Каждый имел право на небольшой кусочек личной жизни, и все мужчины относились к этому с пониманием. Все, за исключением журналистов…
Порш директора прокатился по тихим, обсаженных канадскими кленами и голубыми елями улочкам их кондоминиума, мигнул фарами на выезде, который охраняли вооруженные секьюрити, проехал дальше. По левую руку мелькнул гигантский молл… когда его только построили, ночью он светился как рождественская елка, подсвеченный прожекторами – а теперь это была мрачная бетонная глыба, в которой пустовало больше половины торговых мест. Кризис, экономия электричества и все такое. Склодовски родился в семье католиков – эмигрантов, в детстве он еще слышал рассказы деда, который рассказывал, как плохо было при коммунистах, как обеднели люди. Иногда директора посещала мысль, что коммунистов нет – а страна живет все хуже и хуже. Но он старался гнать от себя эти мысли.
Наконец, он вырулил на триста девяносто пятую – и прижал педаль газа…
Отель Уотергейт – бетонная многоэтажная махина длиной с целый квартал – располагался на берегу Потомака и уже давно был не просто отелем – хотя и номер тут снять можно было. Здесь были рестораны, в том числе один из лучших рыбных ресторанов Нью-Йорка, тут были офисы – расположение считалось престижным. Тут даже заседал Федеральный резервный банк Вашингтона – по странному стечению обстоятельств именно под номером, где проходили заседания Федерального резервного банка, снимал номер комитет Демократической партии, в который незаконно проникли, чтобы установить подслушивающие устройства сотрудники администрации Президента Никсона, которому потом за это объявили импичмент. Здесь же – по слухам бессменный советской посол Анатолий Добрынин снимал номер для того, чтобы тайно встречаться с Госсекретарем США Генри Киссинджером – если это правда, то вряд ли тут кто-то сможет понять, кто кого использовал и в каких целях. Уотергейт стал частью легенды под названием «Вашингтон, столица США» и даже частью легенды под названием «Америка» и если вам когда-нибудь доведется гулять по Вашингтону – не поленитесь заглянуть и туда. В этих стенах – не раз творилась история…
Склодовски не был известен Вашингтону, поэтому он принимал минимальные меры предосторожности. Он спросил про номер, который был постоянно снят на подставных лиц Министерством Юстиции, получил ключ от него, тайком сунул пятьдесят долларов – лучше, если люди будут благодарны тебе лично. На лифте наверх он не проехал, поднялся пешком по лестнице. Прошел по уютному, тихому коридору, осмотрелся – никого. Ключ пошел в замок, здесь кое-где еще были старомодные замки, не карточки. Так оно и лучше… от этих карточек одна беда. Скоро – шагу нельзя будет ступить без того, чтобы об этом не узнал «Большой брат».
В номере приглушенным светом горел ночник. Шторы были наглухо зашторены…
– Ты опоздал…
Директор Национальной Тайной службы прошел в номер, раздраженно бросил свою куртку на широченную кровать. Сидевший в кресле министр безопасности Родины Ти-Джей Пачеко, второй по влиянию сейчас человек в Вашингтоне – иронично следил за его дергаными, резкими, нервными движениями.
– На улицах пробки.
– Выехал бы пораньше…
– Времени не было. Я еще и работать должен… – директор Национальной Тайной службы налил себе виски – у нас проблемы.
– Когда было по-другому? – философски заметил Пачеко.
– На сей раз, они касаются нас. Нас, лично. Помнишь ту маленькую сделку, связанную с операцией Небесное равновесие?
– Забыл – спокойно ответил Пачеко – и тебе советую.
– Черт возьми, хватит играть в игры! – взорвался Склодовски – кажется, этот ублюдок вышел из-под контроля. И начал играть в свою игру.
– Реши этот вопрос. В конце концов, куратором этого агента был ты. Кто ведет агента, тот и отвечает за него, верно?
Глаза Склодовски сузились.
– Да, ты прав. Куратором от ЦРУ этого агента был я. Но главным от Министерства безопасности Родины на том корабле был ты! И ты завербовал этого урода, наладил с ним контакт. И деньги – мы тоже всегда делили пополам. Так что если хочешь соскочить – не выйдет!
Ти Джей шутливо поднял руки.
– Сдаюсь. Какой ты подозрительный, однако. Чуть что, сразу начинаешь бросаться. Твоя должность плохо на тебя влияет. Профессиональное выгорание.
– Я просто знаю, что ты думаешь. Случись чего, этого ублюдка можно и сдать, свалить все на него. Но мы оба – по уши в дерьме. Черномазый ублюдок попал в наши руки в девятом, а в пятнадцатом – он уже на свободе и захватывает в заложницы гражданку США. Это все дурно пахнет и мы слишком близко от этого, чтобы надеяться не провонять.
– Я никогда так не думал – сказал министр безопасности Родины со всей искренностью, какая только возможна в Вашингтоне – и никогда не уклонялся от своей доли ответственности.
– Надо что-то делать – нервно сказал Склодовски – возможно, стоит направить в регион группу Морских львов [37].
Пачеко отрицательно покачал головой.
– Нет. Не выйдет. Пока там нефть, мы должны ублажать этих ублюдков и гладить их только по шерсти. Сделаем вот что. Это попало в общий доступ?
Таким термином – называлось попадание информации в руки журналистов. Как только в руки этих пронырливых ублюдков – борзописцев попадало нечто подобное – начинался скандал и кресла начинали шататься даже под политическими тяжеловесами. Удивительно – как порой мало надо, чтобы журналисты затравили кого-нибудь до смерти. Политической, естественно.
– Нет. По крайней мере, два часа назад – еще нет.
– Тогда я наложу запрет на оглашение. Мы переговорим с этим подонком и узнаем, что взбрело в его тупую черномазую башку. Заодно закажи своим – политический анализ по стране и по группировке… Боко Харам… правильно произношу? В любом случае – надо начинать подбирать преемника для нашего Черного Принца. Пока он окончательно не охамел.
– Может появиться еще одна проблема…
– Черт возьми, у тебя одни проблемы!
– Я не сам их придумываю! Один из морских пехотинцев, который участвовал в той операции, Небесное равновесие. В заложниках – его дочь… проклятая миссионерка, мать ее. Он знает слишком много и умеет складывать два и два. Он не вышел из-под контроля, но может выйти в любой момент. И заговорить.
– И что он скажет? Что он видел?
– Достаточно видел. Он видел, что происходило на корабле, и мог что-то слышать. Он видел, как этого черномазого ублюдка взяли живым и доставили на корабль.
Пачеко задумался…
– Расскажи-ка мне все об этой ситуации…
Склодовски начал рассказывать. Пачеко слушал, закрыв глаза…
– Великолепно… – сказал он, как только Склодовски закончил рассказ.
– Да? А по-моему как раз дерьмово.
– Нет, это великолепно. Можно было бы фильм снять. Просто великолепный сценарий. Отец… дочь попадает в руки врага отца. Как ты думаешь, Халли Берри подошла бы на роль дочери? Нет… она слишком стара.
– А как ты думаешь, два присутствующих в этом номере идиота подошли бы на главные роли в фильме «Коррумпированные сотрудники разведслужб дают показания Большому Жюри», а?
– Не психуй – сухо отрезал Пачеко.
Наступило молчание.
– Ладно, извини. Что только нашло на этого черномазого урода…
– Что нашло? А что нашло на тех ублюдков в Пакистане, которым мы помогали в восьмидесятые против Советов – а в две тысячи первом они устроили одиннадцатое сентября, а? Просто они решили, что они – крутые сами по себе и помощь Аллаха – вполне может заменить нашу помощь. Если день за днем ты встаешь раком и долбишь какую-то ерунду по пять раз в день в одно и то же время – то рано или поздно начнешь в это верить…
И снова – молчание.
– Это надо использовать. Этот… морской пехотинец. Он сейчас на вольных хлебах?
– Да. Какие то тренинги для частных лиц.
– Профессионал? Держит себя в хорошей форме?
– Исходя из того, что я узнал – это один из лучших снайперов в стране.
– Вот и отлично… Надо дать им зеленый свет.
– В смысле?
– В прямом, Господи Боже… – раздраженно сказал Пачеко – я так думаю, этот придурок стучит копытами и рвется в бой? Отлично! Мы закрываем глаза на то, что он собирает небольшую группу и едет туда. Мы даже немного поможем ему… скажем, объясним, что если он в такое то время выйдет на связь на такой то частоте и сумеет подобрать посадочную площадку – то его заберет вертолет морской авиации и доставит на американский военный корабль. Поможем разведданными, картинкой со спутника, спутниковой связью, все по-взрослому, в общем. Мы закроем глаза за тренировки, на провоз оружия… на все, в общем. Подбери человека, который смог бы все это разумно и непротиворечиво объяснить нашему папаше. Мол, мы сами не имеем права вмешаться, но так уж и быть, по старой памяти, если он…
– Но ты же только что сказал, что вмешиваться нельзя…
– О, Господи… Вмешиваться нельзя нам. Если ты пошлешь туда Морских львов – это попадет на страницы прессы. Если они провернут все чисто – тогда нас осыплют лепестками роз, но обозленные черномазые начнут нападать на буровые вышки и про контроль над ситуацией можно будет забыть. А если они облажаются – то это тоже может попасть в газеты и нам придется отвечать. И если это не попадет в газеты – нам тоже придется отвечать. А тут – просто разъяренный отец взял винтовку, и отправился вершить правосудие по своему усмотрению. Мы тут – ни с какого бока, если он облажается – мы просто от него откажемся.
– А как же американский спасательный вертолет?
Пачеко укоризненно покачал головой.
– Все поляки такие тупые или только ты? А кто сказал, что этот вертолет, нахрен, будет? И если Черный Принц узнает о предстоящем рейде мстителей – он тоже оценит нашу дружескую помощь по достоинству, как ты думаешь?
Индийский океан
Ударный авианосец «Dwight D. Eisenhower»
Картинки из прошлого
14 сентября 2009 года
Оперативный офицер ЦРУ Питер Склодовски – сейчас он занимал должность начальника сектора «Северная Африка» в антитеррористическом управлении, но уже к Новому году ему обещали повышение – стуча ботинками по стальному настиле палубных переборок и рифленым ступенькам лестниц вышел на главную палубу огромного авианосца как Иона – из чрева кита. Блаженно вдохнул ночной, все еще пахнущий горелым керосином воздух…
В темноте, дальше, у носовых лифтов в темноте – рдел огонек сигареты. Склодовски присматривался какое-то время, потом пошел вперед. Один к трем, что там стоял тот человек, который ему и был нужен. Он был настоящей совой – вставал не раньше десяти, но мог вести ночные допросы до пяти часов утра…
Ставка сыграла. Это был он…
– Ну? – спросил он, не оборачиваясь и жадно смоля сигарету.
Склодовски плюнул на палубу. Это было святотатство, но никто не видел.
– Бесполезно. Это настоящий фанатик, упертый. Он не будет сотрудничать.
– Вот как?
Что-то в голосе собеседника – не понравилось Склодовски.
– Именно так! Мы можешь вырвать ему один ноготь за другим, но он только будет зыркать нам в лицо своими каменными глазами! А если ему в руки попадет пистолет – то через несколько секунд будет полная комната трупов. Его не сломать. Надо просто его ликвидировать и все. Пустая трата времени…
– Хорошо… – сказал человек у самого края стального обрыва и бросил сигарету в воду. Багряная точка покатилась вниз как звезда по ночному небу и навсегда канула в холодной пучине.
– И чего в этом хорошего?
– Он нам еще пригодится.
Склодовски, имевший за последние двадцать четыре часа только два часа для сна взорвался.
– Черт, ты что не слышал, что я тебе сказал? Он неуправляем. Совсем неуправляем, никак, ни при каких обстоятельствах. Если мы отпустим его, будут еще трупы и больше ничего!
Еще несколько месяцев назад – Склодовски в жизни не подумал бы так разговаривать с этим человеком так, как он разговаривал с ним сейчас. Потому что тогда – он был одним из приближенных вице-президента Чейни, тайного властителя Америки. Он был одним из тех парней, которые не лезут под телекамеры, но при этом выполняют основной объем работы. Но пришла новая администрация – и этого человека вышибли из Совета национальной безопасности, отобрали пропуск в Белый Дом и в приличном обществе он был теперь персоной нон-грата. Ему удалось зацепиться за аппарат Министерства безопасности Родины, но непонятно насколько это было серьезно. Поговаривали, что он чем то насолил демократам и они ему как коту – подвесили к хвосту консервную банку. Следующая остановка – преподаватель права в каком-нибудь захолустном университете или общественный помощник у одного из крайне правых конгрессменов или сенаторов.
– Именно поэтому мы его и отпустим.
– Что? – растерянно сказал Склодовски.
– А ты еще не понял, что? – человек резко развернулся – не дошло? Этот парень – один из тех, кто дает нам работу, мать твою!
– Ты что несешь?
– Правду! Правду, друг мой. Ты помнишь, как разгромили ЦРУ в девяностые. Придурки решили, что им не нужна национальная безопасность. Мирный дивиденд, мать твою! И до чего мы так доэкономились? Я знал лично парня, который видел еще Вьетнам и заваливал управление меморандумами с предложением разобраться с Бен Ладеном еще в Судане [38]. А потом – б…ди на слушаньях заявляли, что они ни хрена не знали, пока Северная башня почему то не начала рушиться в облаках пыли! Я видел умнейших ребят, которые поработав стажерами, уходили на Уолл стрит, потому что им не находилось места, Ты что, хочешь чтобы эта чернозадая образина все повторила? Нет, сэр, я этого не позволю!
– Ты… чего…
– Существует угроза. Мы должны ее контролировать. Но мы должны понимать и то, что наличие угрозы дает нам работу. Этот парень фанатичен и искренен? Прекрасно! Его-то как раз легче всего сломать, чем займусь я. После чего – мы его выпустим.
– Но…
– Заткнись. Пошли…
Они снова вышли на палубу, когда на востоке уже занимался рассвет, а матросы из числа особо проштрафившихся – начали первый, утренний осмотр палубы, готовясь к очередному дню полетов…
– Вот и все! – бывший исполнительный офицер Совета национальной безопасности Ти-Джей Пачеко прищурился, глядя на разгорающуюся на востоке зарю, на кроваво-красную рану как от удара мечом, рассекшую небо и океан. Потом зевнул…
– Я не знал, что ты так хорошо знаешь арабский…
– Я много чего знаю, дружище…
– Но что ты ему сказал? – сам «борец с терроризмом» Склодовский не знал никаких языков, на которых обычно говорят террористы. Так и ехал на польском и русском.
– Какая разница? Главное – у тебя тут. Заводи агентурное дело и получай поощрения по службе. Думаю, это парень далеко пойдет в своей Нигерии.
Склодовски с сомнением посмотрел на папку, которую он зажимал подмышкой. Там лежало собственноручно написанное террористом заявление о желании сотрудничать с американской разведслужбой. Отсняли они и кассету… по сегодняшним меркам это значило, что вербующий офицер качественно сделал свою работу. Вот только – Склодовски было что-то не по себе, не верил он, что этот отмороженный фанатик реально будет сотрудничать.
– Что-то я сильно сомневаюсь, что как только мы выпустим подонка из рук – эта папка пополнится хоть одним агентурным сообщением.
Пачеко неприятно хмыкнул.
– А голова тебе на что? Напиши сам… помоги агенту, хе-хе…
И глядя на обалделого Склодовски – хлопнул его по плечу и рассмеялся.
Проверявшие палубу матросы – со скрытым любопытством смотрели на двоих веселящихся мужчин в гражданских костюмах.
Вербовка потенциально очень ценного агента сыграла Склодовскому безусловно в плюс, когда принимали решение о его повышении. В Вашингтоне не особо интересовали всякие домыслы об опасности, фанатичности, несгибаемости агента, потенциальной вероятности того, что он подставился под вербовку специально и тому подобный бред. Заявление есть? Есть. Кассета есть? Есть. Количество агентов, которых удалось завербовать американцам непосредственно в структурах Аль-Каиды – не вскрыть почтовый ящик, перехватить телефонный разговор и спрогнозировать поведение, а именно завербовать – исчислялось единицами. Поэтому – за перспективного агента схватились руками и зубами и чем больше людей пытались примазаться к этому делу как к потенциальному локомотиву в карьере – тем больше было людей, кровно заинтересованных в том, что этого агента продолжали считать надежным. Как раз в это время – такой вот «надежный агент» подорвался на передовом посту Чэпмен в провинции Нангархар и убил семерых оперативников ЦРУ. На стратегически важном направлении – образовалась дыра и на нее бросили тех, кто был в это время на слуху – в том числе Склодовского. На какое-то время – завербованного на авианосце исламиста со странным именем Какаа он потерял из виду.
Но до того, как он отправился в Афганистан – нужные люди передали ему десять тысяч долларов США. Наличными и без каких-либо расписок. Просто передали и все. И он – взял их.
Деньги были от Ти-Джея Пачеко. Который в свою очередь получил их нелегально через цепочку посредников – если бы кто-то взялся за труд ее размотать, то пришел бы в конечном итоге к инвестиционному фонду, созданному на паях домом Саудов и семьей Бушей. Но на таком уровне – никто не копал.
Северная Нигерия. Сокото
Неконтролируемая правительством территория
30 июля 2015 года
Ганнери – сержант морской пехоты США Грегори Бунт как всегда плавно нажал на спусковой крючок. А затем – еще, раз за разом. Три выстрела – гарантированный резерв снайпера. На мгновение смазавшееся в прицеле изображение приобрело четкость – и он увидел, как ракетчик с РПГ-7 и мешком с ракетами за плечами – валится на землю с пулей в животе. Смотреть на результаты второго и третьего выстрела – было некогда…
Еще минус три…
В следующее мгновение – раскатисто загремели Калашниковы, десятки пуль прорезали воздух во всех направлениях. Но его это уже не волновало – скользнув назад и закинув винтовку за спину – чтобы не мешала и не нагружала руки – он побежал по следам своей маленькой группы…
Еще минус три. Но они – продолжают идти. Они все равно продолжают идти.
Сержант бежал внешне неспешным, размашистым бегом, все подмечая по сторонам. Могло быть все что угодно – просевший участок голой, свободной от растительности земли, означавшей наличие мины. Блеск проволочки в траве – растяжка. Просто – нора муравьеда. Змея – а здесь подавляющее большинство ядовиты. Но он ко всему к этому был готов.
Где-то далеко позади взорвалась граната, раздался новый взрыв ярости, выраженной в автоматном огне. Боевики нарвались на гранату под небольшим валуном – кроме осколков гранаты их хлестнет еще и осколками валуна. Двое, трое… может быть, четверо. Но они все равно не остановятся, они опытные и терпеливые воины и рано или поздно загонят их насмерть.
Сержант уважал их. Он убивал их – но он и уважал их. И понимал, что ему отсюда уже не уйти – он умрет здесь.
Уже ближе к вечеру – хотя дни сейчас долгие… – он увидел свой маленький караван уходящих от преследования людей. Они сидели.
– Какого хрена?! – он обрушился на них со всей яростью старого опытного служивого, сержанта лучшего рода войск в мире – какого, мать вашу хрена вы сидите!
– Папа…
– Я не тебя спрашиваю! Рик, какого хрена они…
Делайла – оттолкнула сержанта Ричард Типа в сторону и заняла место перед отцом. Глаза ее сверкали.
– Это я приказала! Они устали!
– Уставать будете в гробу!
– Папа, это всего лишь гражданские! Они не супермены, мы идем уже второй день!
– И будете идти пять, десять, сто дней, пока мы нахрен не выберемся отсюда!
– Делайла…
Это был один из ООНовцев.
– Тебе какого хрена, а?
– Сэр… извините, сэр. Мы и в самом деле очень устали. Но мы ценим то, что вы делаете для нас и продолжаете делать. Думаю… мы готовы идти, верно?
– Да в гробу я видел то, что вы цените…
Сержант внезапно понял, что он перегорел. Все. Можно ругаться, орать – но в душе есть только одно – понимание, что либо он, либо они все.
– Рик. За мной. Остальным – собираться, пять минут!
Они отошли в сторону.
– Рик…
– Сэр, мне это все не нравится. Радио перестало ловить, сигналов совсем никаких нет. И смотрите…
Он показал спутниковый навигатор.
– С самого утра ничего не показывает, сэр, ни одного спутника. Вообще ни одного.
Ганнери-сержант искренне старался постичь то, что говорит ему его подчиненный. Получалось плохо.
– Просто эта долбанная железяка сломалась. Выбрось ее нахрен.
– Нет, сэр. Она исправна, я проверил это – только сигналов от спутника нет.
– Ладно, нахрен все это. Слушай сюда. Ты готов сделать то, что нужно для спасения этих людей?
– Конечно, сэр.
– Вот и отлично. Тогда – сделаем так. Сейчас – ты поведешь их в ночь. Не торопись, замети следы, ты это умеешь. А я сейчас вернусь, немного пошумлю – и поведу их немного другим путем. Надо разделиться – иначе мы не выберемся.
– Это мне не нравится, сэр.
– Это приказ, сынок. Нравится он тебе или нет – ты должен его выполнять, так?
– Сэр, помнится на Пэрис-Айленд нам говорили, из боя возвращаются либо все, либо никто. Настоящий морской пехотинец не бросит своих. Припоминаю, что это говорили нам вы, сэр.
Сержант улыбнулся, улыбка была по-настоящему страшной.
– Это было так давно, парень, что я уже и не припомню. Подумай сам – смогут ли эти ублюдки завалить меня, а? Да обломаются. Заложники – только сковывают меня, не позволяют мне действовать так, как я привык. Если их не будет – я этим ублюдкам инквизицию устрою…
Типп смирился.
– Хорошо, сэр. Какая моя задача?
– Идете тихо и максимально незаметно. Я уведу их от вас, они не будут вас преследовать, теперь ваша задача будет как можно тише выйти к цивилизованным районам, к побережью. Там обратитесь в полицию, в офис какой-нибудь компании… неважно. Главное для тебя вывести заложников. А я – еще помотаю их…
– Нет, не помотаешь!
Двое военные повернулись – Делайла стояла в нескольких шагах, ни один из них не слышал, как она подошла.
– Делайла…
– Нет, не помотаешь. Ты останешься с нами…
– Делайла…
Ганнери-сержант подошел ближе, взял ее руки в свои.
– Выслушай меня. Хоть раз в жизни. Ты должна понимать, что не все в жизни происходит так, как задумано.
– Да это хрень собачья, мать твою!
– Не ругайся. Не бери с меня пример. Так вот, если такое происходит, если все летит ко всем чертям – не остается ничего, кроме как импровизировать, положившись на свой опыт и знания. Мой опыт – поможет мне выжить здесь… где угодно. Ваш опыт здесь ничего не значит, он не поможет здесь выжить. Доброта здесь не имеет никакого значения. Имеет значение лишь сила.
– Папа…
– Я знаю… Я горжусь тобой. Несмотря на то, что ты росла без меня, ты выросла такой же как я. Сильной. Это самое главное. Будь сильной. И честной.
– Папа, я… люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. Но ты должна выводить своих людей. Ты должна спасти их, ведь это твои люди, и ты отвечаешь за них. Считай, что ты на службе в морской пехоте…
Делайла всхлипнула.
– Всегда мечтала…
– Я вернусь.
– Обещаешь?
– Обещаю. Теперь – иди…
Северная Нигерия. Сокото
Неконтролируемая правительством территория
Несколько дней спустя
Вот, кажется и все…
Нога распухла – нора какого-то животного сделала то, что не смогли сделать сотни стволов и тысячи пуль. Отбегался…
Сержант глянул в бинокль – благо тут была относительно ровная и не заросшая растительностью местность. И увидел черные ручейки, катящиеся по долине. Экстремисты и местные племенные боевики – шли за ними, неутомимо и быстро…
Сержант взглянул на свое оружие, то, которое у него было – патронов к винтовке осталось немного. Потом – он расчехлил саперную лопатку, заточенную до остроты бритвы. Штык лопаты – вонзился в жирную, кроваво-красную африканскую землю…
Через полчаса – сержант отложил лопату в сторону и снова посмотрел в бинокль. Черные ручейки были ближе.
Он установил винтовку – и дважды, раз за разом выстрелил. Кажется… один раз даже попал. Он хотел просто привлечь внимание к себе – но для снайпера стрелять и не попадать – все равно что святотатство.
Потом он продолжил копать.
– Эфенди…
Какаа открыл глаза. В голове стучали барабаны…
– Эфенди, местные на грани бунта. Они считают того, кого мы преследуем дьяволом и не хотят идти…
Какаа – открыл дверцу машины, вышел. В руках его – был автомат АКМС.
– Нкози… – обратился к нему лидер местного племенного ополчения – вы не понимаете, мы не сможем его убить. Мы столько раз в него стреляли все и без толку, у него есть какой-то амулет. Может быть…
– А почему у тебя нет такого амулета? – спросил Какаа.
Негр суетливо хватанул какой-то черный мешочек на веревке.
– У меня есть, но у этого дьявола видимо был более сильный колдун. Да и это защитный амулет, он только…
Длинная автоматная очередь почти разорвала высокого негра пополам.
– Ну что, помог тебе твой амулет? Все мы в руках Аллаха! – заорал Какаа – только Аллаху ведомо, когда прервется жизнь каждого из нас. Аллаху и его верным воинам. Убить можно любого! Слышите, любого? Кто в это не верит, ну?
Местные ополченцы подавленно молчали.
– Тот, кто погибнет сегодня – станет шахидом. Героем! И получит все то, что и не мечтал получить здесь, на земле Дар аль-Харб, земле войны. Слышите меня?! А того, кто погибнет как трус – просто закопают в землю. Вот так! Аллаху Акбар! Аллаху Акбар!
Отрывисто щелкнул выстрел, мимолетной молнией сверкнула выброшенная гильза. Сержант уже свалил как минимум пятерых – и больше желающих идти на плохо подготовленный приступ горы – не было.
Я здесь… приходите и берите меня…
Пули, пущенные с расстояния, много превышающего прицельную дальность огня АКМ, плюхались в землю то тут, то там поднимая фонтанчики грязи. Прицельно никто не стрелял.
Что будет дальше – сержант Бунт хорошо знал. Подъедут несколько внедорожников, на каждом будет крупнокалиберный ДШК, «диско» – или миномет. Они будут стрелять с большого расстояния. Потом – снова будет атака.
Но и у сержанта – было чем им ответить.
Ганнери – сержант морской пехоты США Грегори Бунт погладил холодную ствольную коробку стоящего рядом с ним в окопе русского ручного пулемета Калашникова – тот же автомат, но с более длинным стволом. Это было мощное и надежное русское оружие, которое он раздобыл в Афганистане и по своим каналам переправил в Штаты. А теперь – взял с собой в Африку на случай, если будет неладно. Хотел сделать его легальным, с возможностью только одиночной стрельбы, купить одобренный BATF ресивер [39]– да как то все руки не доходили.
