Текст книги "Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги (СИ)"
Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
У многих жителей этой негостеприимной страны имели свои соображения на этот счет. И Соединенные штаты Америки – они ни в коей мере не устраивали…
Старый, побитый пикап «Тойота», бурча только позавчера отремонтированным в пешаварской мастерской дизелем – ускорился перед затяжным подъемом в гору, из-под колес летел гравий. Машина выглядела старой, ни к чему не годной – если не смотреть внимательно. И тогда обнаружишь совсем новые внедорожные дорогие покрышки и тоненькую полоску антенны через все стекло, пыльное и побитое камнями.
Запаса хода хватало, не пришлось подтыкать понижающую, изнашивая коробку. Пикап горным козлом взлетел на холм – и взору его пассажиров предстало небольшое скопление строений в чем-то, напоминающем чашу. Все как обычно – глиняные дувалы, улочки, дом на отшибе для гостей. Горы, на фоне которых все кажется таким мелким и мелочным. Типичное пакистанское поселение в суровом и негостеприимном краю. Разница была лишь в том, что это была засекреченная оперативная база ЦРУ, созданная еще во время войны СССР в Афганистане и теперь расконсервированная.
Дальше было проще – это не в гору, где ты едешь и не видишь, что ждет тебя впереди. Пикап выдал оговоренную серию сигналов фарами, подтвердив статус «свой». Затем остановился у гостевого домика. Это был обычный с виду гостевой домик, два этажа, низкий дувал, какой-то огородик. Разница была лишь в том, что изнутри были броневые плиты, у обитателей этого домика имелся русский пулемет НСВ и снайперская винтовка Мак-Миллан, а от домика до основного комплекса зданий – вел укрепленный подземный ход.
Пикап остановился у домика, навстречу вышел человек в пакистанском камуфляже, с окладистой, коротко постриженной черной бородой и в солнцезащитных очках. Ради большей безопасности – здесь старались не говорить по-английски и выдавали себя за подразделение специального назначения пакистанской армии, когда надо было за кого-то себя выдавать. Пару раз местные их попробовали на прочность – и отстали, силу здесь понимали очень хорошо. Выдавать себя за пакистанских военных было хорошо еще и тем, что пакистанские военные держались друг за друга, ничего не прощали и разгром базы означал бы для местных жителей карательную операцию с бомбежками…
– Салам алейкум.
– Салам… – ответил Джордан через окно машины.
– Привез что-то?
– Да, но не то на что рассчитывали…
Пакистан. Пешавар
Район Шейхан
Днем ранее
Больше всего – Николасу Джордану было не по себе, когда он видел детей. Этих детей. Их было много, чертовски много, примерно столько же, сколько раньше было в американских пригородах. Вот только эти дети – были совсем не из тех, которые вызывают умиление. Нет, сэр, совсем не из таких. Они играли камнями, вырезанными из дерева автоматами Калашникова и ножами, настоящими ножами. И костями животных. Животных здесь резали много, прямо на улице – каждый раз собирались дети, в надежде получить кусочек дрянного мяса или окровавленной шкуры животного. Они с детства видели кровь и смерть, они, черт возьми, были совсем другими. Ты это хорошо понимал, когда раскрывался, когда дети понимали, что ты американец. Взгляды этих детей становились отстраненными и жесткими, глаза как речные голыши… не надо было провидцем, чтобы прочитать их мысли. Как перехватить глотку тебе… как барану.
Нет, с ними ничего не сделаешь. Единственное решение проблемы – выжженная земля.
Джордан вздохнул и почесал бороду. У него была чертовски примечательная борода – с серебристой полосой посередине, как у Коленвала [50]. Парни подшучивали над ним и говорили, что это не борода, а произведение искусства и он не имеет права сбривать ее. Вероятно, этим уродам нравилось постоянное ощущение растительности на лице, раздражающее и постоянное напоминающее о себе присутствие волос. Джордан считал дни до того момента, как он вернется в Форт Мид и наконец то сможет побриться. Он даже представлял себе, как это будет… он неспешно поправит на ремне бритву с костяной ручкой, которую купил на распродаже за двести девяносто долларов. Потом – он возьмет немного пены и…
– Ястреб три… твою мать…
Черт…
– Судья, я Ястреб три – негромко сказал он в пустоту – готов.
– Ястреб четыре, готов – тут же прозвучало в наушнике, упрятанном в ушной раковине и совсем не видимом со стороны.
– Окей… База передает – движение, движение. Отсчет три майк. Первый за бэттера, второй за раннера. Остальные – за кэтчеров. Ожидание. Ожидание…
Термины профессионального бейсбола, известные любому американцу – означали совсем не то, что они обычно означают. Бэттер – подающий, игрок команды нападения в бейсболе, сегодня это Дик. Спокойный, медлительный парень из Техаса с пистолетом Глок. Профессионал на службе правительства и лучшие стрелок из всех их – сегодня ему предстоит свалить, по крайней мере, троих, прежде чем кто-то что-то успеет предпринять. Раннером сегодня Де Соуза, он должен принять и упаковать единственного, кого сегодня намечено было оставить в живых, удержать его на месте, и подать в фургон Судье – после чего сматывать удочки. Остальные, в том числе и он – за кэтчеров, принимающих. Им предстоит оказаться каждому в своем доме в строго определенное время и проследить за тем, чтобы все прошло как надо. А если что-то не пойдет как надо – устранить источники угрозы. Именно так – сказал им начальник местного отделения ЦРУ, парень по имени Рифт Виденс. Устранить источники угрозы. Для этого у него есть НК МР-7А1 с запасным магазином и две гранаты. В кобуре на лодыжке дожидается своего часа Глок-26, а в кармане – ключи от мотоцикла, припаркованного на улице (не дай Господь, угнали) и машины – неприметного пикапа на соседней улице. Таких машин и мотоциклов было несколько, их заранее расставили сотрудники посольства. Если они не пригодятся – то так и будут стоять здесь до второго пришествия… Мохаммеда.
– Ожидание…
Черт бы все побрал…
Джордан, как и все остальные американцы на этой улице принадлежал к малоизвестному и засекреченному подразделению американской армии, известному как AWG – группа асимметричной войны. Это подразделение было создано только в 2003 году, задачи его были опасно неопределенными – идентификация и уничтожение источников угрозы, а так же выявление, анализ и передача в части американской армии передового боевого опыта, полученного в ходе GWOT. Подчинялось оно TRADOC – отдельному командованию вооруженных сил США, занимающемуся тренировочным процессом и организовывающем советнические миссии в самых разных уголках земного шара. В подразделение приходили из самых разных мест, в том числе из Дельты, сейчас переименованной в Combat Applications Group, группу боевого применения, из рейнджеров, из группы Альфа – засекреченной группы в составе восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии, из морских котиков. В группе требовалось наличие значительного боевого опыта, поэтому никого моложе тридцати, салаг – тут не было совсем. Первоначально – они в основном и занимались советничеством, не только передавая опыт – но и набираясь самого разного опыта в самых разных уголках мира у реально воюющих, иногда не одно десятилетие людей. Потом – до Пентагона дошло, что в экстренных случаях задействовать хорошо подготовленную советническую группу, которая уже находится на месте, знакома с оперативной обстановкой и прошла адаптацию – гораздо проще и разумнее, чем посылать через половину земного шара… котиков к примеру. Так – они стали не только передавать опыт – но и нарабатывать свой. Причем часто в тех местах, где официальное вмешательство американской армии было невозможно.
– Ожидание… отсчет! Пятьдесят два, пятьдесят один…
В крови плеснулся адреналин. Пора! Американец неспешно двинулся вперед, позволил толпе увлечь себя. Толпа – это не всегда плохо, толпа обезличивает тебя, делает «одним из», никем, еще одним мазком кисти на пестрой палитре восточной улицы…
– … Сорок три… сорок два…
Все началось с информации Интерпола. Не самый острый нож на кухне… бюрократизированная и европеизированная организация, но иногда даже она способна на прорывы. В аэропорту Исламабада во время прохождения контроля был достоверно опознан человек по имени Чилито. Это получилось случайно, и во многом благодаря неосторожности самого Чилито – кто-то всучил ему скверный, плохо подделанный паспорт. Чилито не был террористом, он был внесен в международную базу лиц как лицо, в отношении которого есть достаточные основания для подозрения в контрабанде наркотиков и незаконных финансовых операциях. Появление Чилито рядом с мировым центром производства героина насторожило Интерпол – но прежде, чем он успел залажать дело – система перехвата Эшелон перехватила информацию и направила его в Форт Мид, в центр идентификации и оценки угрозы Агентства национальной безопасности. Там компьютер, известный как «Маленькая птичка», которого официально не существовало, и который превосходил по быстродействию следующие за ним десять компьютеров – лидеров – вычленил это сообщение из терабайт мусора, которые проходили через него каждую минуту и пометил сообщение как «возможно, содержащее элемент угрозы». С этой пометкой – сообщение попало в Национальный антитеррористический центр. А там – догадались пусть в Интерпол ложное сообщение о том, что Чилито на самом деле убит в ходе совместной операции американского DEA и мексиканской федеральной полиции. Это было до того, как пакистанцы или кто-либо еще успели показаться Чилито на глаза и обосрать все дело.
Сбор информации, предпринятый антитеррористическим сектором станции ЦРУ в Пешаваре – показал, что с этим синьором точно стоит поговорить где-нибудь наедине. И в тихом месте. А поскольку никто не знал, сколько еще Чилито будет в зоне досягаемости – дело поручили им. Советникам пакистанского спецподразделения по борьбе с терроризмом…
– Двадцать два, двадцать один, двадцать…
Нужно было почувствовать ритм. Синхронизировать собственный отсчет времени с отсчетом времени всей группы. Он должен был появиться в доме с точностью до секунды – ни секундой раньше, ни секундой позже. Только идиот – будет торчать на одном месте как свинья с кукурузным початком в заднице в таком песте как Шейхан…
– Двенадцать, одиннадцать…
Как во сне – он увидел, как на край крыши каменного здания с вывеской «Мизан Исламик Фондс» ложится тонкий, с длинным пламегасителем ствол снайперской винтовки Драгунова…
– Впереди слева!
Он ломанулся вправо, сбивая прицел снайперу. Ударился боком о стену, в руке уже был автомат. Он открыл огонь очередями, из невыгодной, неустойчивой позиции, надеясь, что град автоматных пуль собьет прицел и возможно хотя бы ранит снайпера…
Магазин ушел в считанные секунды. На улице – оглушительно грохнул пистолетный выстрел, затем еще один – у всех у них было оружие с глушителем. Начался кавардак…
Это невозможно описать, это надо видеть – во что превращается улица исламизированного города после выстрелов. Орущие, мечущиеся люди, сигналы машин. Кто-то закрывает лавку, кто-то отбивается от мародеров, стремящихся пограбить – а кто-то уже и домой за припрятанным автоматом метнулся…
Неожиданной болью обожгло руку, магазин был пуст, он повернулся. Белые от ярости глаза, борода, распяленный в крике рот, рука с ножом, на котором теперь есть и его кровь. Лавочник. Местный лавочник, резавший мясо, а теперь решивший зарезать неверного…
Уйдя от второго удара ножом, он бросился вперед, сшибая и расталкивая людей на улице. Кто-то выстрелил еще раз – но он узнал пистолетный… снайпер не работал. Выстрел снайперской винтовки Драгунова – несколько растянутый звук – он узнал бы в самой горячке боя.
Его еще раз ударили – но не ножом, и на том спасибо. Ни у кого под рукой не оказалось оружия – слава Аллаху! Он проломился вперед – как раз в тот момент, когда старый белый фургон Мерседес индийской сборки проламывался по улице. Боковая дверь открылась – и он буквально ввалился внутрь…
Ствол пистолета в лицо…
– Это я! Я!
Де Соуза опустил пушку.
– Твою мать, ты охренел?
– На крыше был снайпер!
– Что?!
– Снайпер, мать твою! На крыше!
– Откуда!?
– Его спроси!
Де Соуза выругался по-испански. Что-то там насчет «эль каброн»
– Взяли?
– Да… Посмотри, что с Джеком.
Только сейчас – он увидел, что Джек сидит. Привалившись к борту фургона. На лице его – застыло то выражение, которое бывает у раненых, состояние которых серьезно и они стараются всеми силами держаться…
Правильно. Он оказался на острие удара – с пистолетом, один против нескольких. И без прикрытия – все работали по его цели.
Джордан перегнулся через сидения, дотянулся до аптечки. Машину сильно трясло – но не стреляли. Держась за крышу – он перебрался назад.
– Ну-ка, старина, что тут у тебя. Руку…
Увидев кровавое месиво, он присвистнул. Это из чего же стреляли…
– Так…
– Что? Отпрыгался?
– Да брось. Просто пойдешь на гражданку и расплатишься, наконец, за дом.
– Всегда мечтал…
Джорждан выудил из аптечки пузырек с антибиотиком. Хреново, но ничего пока нет.
– Блин, врубите кто-нибудь свет!
Он повернулся, и случайно наткнулся глазами на холодный, немигающий, змеиный взгляд лежащего на полу фургона человека. Связанного человека.
Не того, на кого они охотились.
Хамза с гордостью хлопнул по капоту. Ртутный свет ламп играл на лобовом стекле пикапа.
– Движок совсем новый, эфенди.
– Новый?
– Клянусь Аллахом, пршлого года. Почти новый. Шины тоже новые поставил, все сделал эфенди…
Надо объяснять, откуда движок? С угнанной машины, вестимо.
Американец хлопнул невысокого, бородатого пакистанца, облаченного в майку с изображением Каабы.
– Благодарю.
Пачка денег перекочевала из рук в руки.
– Ай, спасибо…
Брата Хамзы зарезали исламисты за то, что ион не проявлял большого усердия в вере и осмелился с кем-то из них поспорить. Хамза это помнил. Здесь ничего и никогда не забывали. И далеко не все были сторонниками Аль-Каиды и Талибана – хотя причины, почему они выступали на стороне западного мира – впечатлительного западного либерала могли привести в оторопь. Здесь был совсем другой мир.
Американец взял ключи от пикапа. Подбросил на ладони и сунул в карман. Посмотрел налево, где рядом с Мерседесом стоял Ссанг Йонг-вэн с затемненными стеклами.
– Эфенди амрикай… Мерседес сильно паленый?
Да уж…
– Хоть нос зажимай. Я бы на твоем месте с ним не светился.
Пакистанец кивнул.
– Все понял.
Кузов – на следующий день будет в огромной куче металлолома у металлургического завода. Все агрегаты – будут проданы на рынке. Сам Хамза будет молчать, потому что это его бизнес. Лучшего способа избавиться от паленой машины – не было.
Вздохнув, Николас Джордан пошел к машине, принадлежащей одной гуманитарной организации, на деле – ЦРУ США.
Их куратор, Даббер был злым как черт. Он стоял у машины рядом с Де Соузой.
– Так, какого хрена произошло – без предисловий начал он.
– Сэр, я шел на сближение с объектом и увидел парня со снайперской винтовкой Драгунова на крыше здания Мизан-фонда. Мне не оставалось ничего сделать, как отреагировать, сэр.
– Парня со снайперской винтовкой Драгунова? – переспросил Даббер.
– Так точно, сэр.
Даббер пальцами смял почти докуренную до фильтра сигарету. Но не бросил ее на пол гаража, как это сделал бы любой из гражданских – а сунул в карман. Милые привычки конторы.
– Ты видел ублюдка, который был с винтовкой?
– Нет, сэр. Я видел только ствол.
– Ствол?
– Так точно, сэр.
– То есть, ты не видел, кто это был. Видел только ствол.
– Да, сэр. Неконтролируемая активность могла угрожать любому из нас.
– Вашу мать…
Из салона Ссан Йонга вылез посольский медик – в машине, оборудованной как скорая помощь, только без сирен и крестов – было все для оказания помощи в случае пулевых ранений и минно-взрывных травм. Он подошел к Дабберу, что-то прошептал на ухо. Даббер помрачнел лицом.
Понятно… Где-то в Техасе у пацанов скоро появиться новый бейсбольный тренер. Или футбольный.
– Так… Ну и что мне делать со всей хренью, которую вы наворотили, мать вашу? – сказал Даббер словно в пустоту – объект мертв. Потерян чертовски хороший оперативник. И у нас на руках какой-то подозрительный хрен с горы, о котором мы знаем только то, что он есть. Мать вашу…
В фильме – проблема прихваченного подозрительного типа решалась просто – две пули в голову и ближайшая свалка. Двадцать второй калибр – его обожают все исполнители потому, что мягкие свинцовые пули потом почти невозможно привязать к конкретному стволу. Но в жизни все было по-другому: всем придется писать рапорты о произошедшем и потом держать язык за зубами. Если кто-то проболтается по пьяни или просто решит отомстить конторе – история эта может настигнуть ее участников и через десяток лет в виде внутреннего или даже судебного разбирательства. А как вы думаете – почему существует Гуантанамо, почему существуют десятки других тайных тюрем, содержание которых, между прочим, встает в копеечку, а при их эксплуатации ставятся под угрозу жизни американского персонала. А вот поэтому – просто никто не хочет брать на себя ответственность. Проблема отодвигается на потом, до следующего директора ЦРУ, министра обороны, до окончания GWOT, хотя конца края этому не видно и не предвидится.
– Сэр, разрешите…
– Что…
– Сэр, мне кажется, что это совсем не простой человек – сказал Джордан – нормальные люди так не смотрят. Он что-то знает.
– Зашибись! – раздраженно отреагировал Даббер – теперь у нас уже освоили новое искусство, читать мысли по глазам. Зашибись просто!
Было видно, что куратор оперативно-боевой группы просто сильно зол на проваленную операцию с потерями и не знает, что делать с ее последствиями.
– Сэр, мне тоже кажется, что это не простой гражданский. Он держался ближе всего к объекту, я едва схватил его…
Даббер что-то промычал, как будто его пытали.
– Ладно, хрен с вами. Везите его на точку Футбол. Переправим его в Афганистан, дальше и решим, что, нахрен делать. Со всем с этим. Машина есть?
– Да, сэр, обо всем договорились.
– Тогда прочь с моих глаз. Оставаться вам здесь нельзя, обосрались по самое… Вместе с вертолетом уйдете в Афганистан. Там дальше будем разбираться…
Ежу было понятно, что засвеченным в инциденте со стрельбой оперативникам оставаться в Пакистане нельзя. Отношение пакистанских властей к легально и нелегально присутствующему в стране американскому персоналу было все более и более враждебным.
Ссанг Йонг, резко взяв с места, выкатился из гаража. Де Соуза – сел за руль только что купленного ими пикапа, несколько раз газанул, слушая звук мотора. Нормально… до точки дотянет. Остановиться где-нибудь в горах из-за поломки – часто означало смерть и нелегкую…
Пикап тронулся с места, подкатил к фургону, где Джордан стоил и смотрел на связанного, лежащего на полу фургона человека, которого ни взяли. Что-то подсказывало ему, что с этим человеком совсем не все ладно…
Де Соуза – вышел из машины, залез в фургон, который они видели последний раз, прикинул глазами, как удобнее взяться.
– Помоги, что встал! – раздраженно бросил он.
Интересно… кто же ты есть…
Пакистан. Район севернее г. Читраль
Неконтролируемая территория
Продолжение
Нажав на кнопку отбоя гражданского спутникового телефона INMARSAT – Том Янгерс, начальник передовой базы ЦРУ, известной как Футбол, выругался нецензурной бранью…
– Что там, сэр?
– У них нет свободных птичек, все задействованы на медэвак-миссиях. Ждать придется как минимум сутки…
– Мать бы их…
Еще один ЦРУшник – начал доставать из большой упаковки пивные банки, выставляя их на стол. Де Соуза, как лучший друг Джека – вскрыл бутылочку с джинном, аккуратно вылил ее на стол так, чтобы образовалась длинная, через весь стол полоса. Чиркнул зажигалкой.
– За Джека, парни.
– За Джека…
На столе – полыхнуло пламя, огненная полоса – как символ войны. Грубые, бородатые мужики, не вылезавшие с военных и прочих передовых баз вот уже десяток лет – прощались с одним из своих, который обречен был уйти на гражданку.
– На гражданке он не сможет – убежденно сказал Джордан, прихлебывая пиво.
– Нет, не сможет – согласился Янгерс.
Все знали, что это значит. Они играли в игры со смертью и эта игра – настоящая, живая, с самыми высокими ставками – затягивала настолько, что на гражданке было существовать уже невозможно. Здесь – они жили настоящей жизнью, и друзья были настоящими, такими, которые вытащат из под шквального огня и будут тащить до вертолета, пока сами не упадут замертво. А выходя в отставку и поселяясь в маленьких тихих пригородах – они обречены были до смерти копошиться в мелких, мерзких проблемках. Выбирать самую дешевую заправку в округе и спешить на рождественскую распродажу. Разбираться с соседом, который громко включает музыку по вечерам, и думать, стоит ли попробовать починить сломавшуюся машину самому – или все-таки гнать ее дилеру. Терпеть придирки менеджера на работе. Но самое страшное приходило ночью – кинолента жизни стремительно прокручивалась назад, и ты возвращался в Афганистан или Ирак с жесткими как нож взглядами, с взрывами у дороги, с щелчками снайперских пуль по камням и мертвыми друзьями. У многих вернувшихся – месяцами, а то и годами не было нормальной половой жизни. Многие не могли нормально спать и напивались, чтобы заснуть. Почти все – не могли смотреть телевизор. Все это – приводило в общество анонимных алкоголиков, в психушку, в тюрьму, к адвокату по бракоразводным делам. Многие – нанимались в частную военную компанию и снова улетали туда, где можно было жить по-настоящему, ограничивая общение с семьей редкими встречами по Скайпу да посылкой денег из жалования. Почти никто из сидящих за этим столом с горящей полосой посредине – не помнил, какими они были до того, как началась GWOT, не знали, будут ли они живы через неделю или через месяц и не представлял, что они будут делать, когда так же как и Джек отправятся на гражданку, по доброй воле или вынужденно.
– Черт возьми, по крайней мере, этот парень сохранил обе ноги, обе руки и свой х…й – пошутил кто-то. Настроение было совсем не праздничное.
– Ладно, парни, хватит – подвел итог Янгерс…
Парень, который собирался поставить на стол еще по банке – переменил свое намерение. Напиваться – было не место и не время.
– Что за хрен сделал это с Джеком? – грубо спросил Пит по прозвищу «Акула»
– Черт его знает – ответил Де Соуза – там такое месиво было. Все пошло ко всем чертям, когда Ник начал палить…
– Черт там был снайпер! Ты что, хотел бы получить гостинец тридцатого калибра в башку, а?
– Легче, легче. Я тебе верю, парень. Ты не из тех, кто будет палить куда попало…
– Что за парня вы взяли – не унимался Акула.
– Пит, заткни пасть! – грубо сказал Янгерс.
– Этот парень чертовски странный – сказал Гарри Нослер, один из отрядных медиков, бывший медик с вертолета-медэвака – я его осмотрел мельком. У него есть сведенные татуировки.
– Татуировки?
– Да. И кажется, этому парню делали пластическую операцию. Кожа на подбородке натянута.
Все поняли, о чем идет речь. Кто бы он ни был – исламистом он быть не мог. Исламисты не признавали татуировок, считая их осквернением. Человека, сделавшего татуировку – могли за это зарезать.
– Надо его допросить, нахрен.
– Так. Встал из за стола. Встал!
Акула встал, он покраснел – интересно, с чего это его так развезло, с банки пива? Или он еще что хлебнул.
– Пошел на пост. Живо!
Американец криво усмехнулся и вышел.
– Пит дело говорит. Его надо допросить – сказал и Де Соуза – этим никто не занимался.
– Пусть в Баграме занимаются…
– Время все равно есть…
– Ладно – решил Янгерс – тогда вот что. Иду я и еще двое. Никакого рукоприкладства, твою мать, мне потом не хочется отвечать на вопросы. Остальные – займитесь делом и не шляйтесь нахрен по улице.
Пленные здесь содержались примерно в таких же условиях, в каких они содержались моджахедами: дыра в земле, прикрытая автомобильной покрышкой и листом железа. Но поскольку этого пленного рассчитывали отправить отсюда как можно скорее, первым же бортом – он содержался в одном из домиков, с садом и зинданом, под охраной.
Увидев входящих людей, охранявший с автоматом пленных сотрудник поднялся на ноги.
– Парни, я…
– Все нормально – Янгерс вошел третьим.
– Я еще тут нужен, сэр?
– Да, постой пока…
– Тут еще Акула…
– Если припрется еще, гони его нах… Понятно?
– Есть, сэр…
Янгерс поймал ключ. Отпер массивный навесной знак, на котором еще виднелся советский знак качества…
Трое – вошли в небольшую комнату. Если бы отсюда не было вынесено все лишнее – только большой тюфяк на полу – тут стало бы очень тесно.
Неизвестный сидел на тюфяке, но не поджав ноги как правоверные, а вытянув их перед собой – из этой позиции невозможно быстро встать. Вообще, он вел себя не как гражданский, и не как террорист… и это озадачивало. Журналист? Искатель приключений?
– Ну и кто ты нахрен такой? – агрессивно начал Янгерс.
Человек промолчал.
Дальнейшее – было досконально отрепетировано – Джордан изо всех сил дал ногой по тюфяку. Попало и этому… несильно.
– Отвечай полковнику, идиот!
У Янгерса не было такого звания – в ЦРУ воинских званий нет. Но если этого урода придется отпускать – подпустить тумана никогда не помешает.
– Я плохо говорю по-английски.
Джордан еще раз дал по тюфяку ногой, но уже слабее.
– Хочешь сказать, что ты знаешь пушту, отродье?
– Я не понимаю. Я понимаю испанский.
Вот это заявка…
– Понимаешь испанский, парень – моментально включился де Соуза – тебе же хуже, педик. Потому что я тоже его понимаю. Итак, сколько ты купил?
– Я не понимаю.
На сей раз – прилетело по ноге. По лодыжке. Человек поморщился – но они видели, что скорее с досады, нежели от боли.
– Все ты нахрен понимаешь! Тебе кто разрешил здесь покупать, козел? Ты кто вообще такой, нахрен!?
Человек раздвинул губы в улыбке. Неприятной, неискренней.
– Я не более, чем турист, синьор. Только и всего. Я ничего не покупал…
– Чего… Хватит пургу гнать, козел…
Конечно, разработка была так себе. На уровне школьного любительского театра… матерый волк на такое не поведется, да и не слишком матерый – тоже. Но времени не было и возможностей тоже. Этот – был не местный, а армия в Пакистане, частенько сплавляла налево дурь и боролась с частными конкурентами за трафик.
– Я ничего не покупал. У меня нет денег.
– Да? А нахрена ты нам тогда нужен, придурок? Замочим и выбросим в канаву, если за тебя никто не заплатит.
– Сэр, это Акула… – донеслось в наушниках…
Янгерс поднял руку, требуя тишины.
– Что у тебя?
– Движение на дороге. Несколько автомобилей, несколько, не один!
– Так… все понятно…
К объекту – нельзя было просто так подобраться, что по дороге, что без нее. Датчики системы REMBASSII, потомки тех, которые использовались во Вьетнаме, для контроля тропы Хо Ши Мина – отслеживали вибрацию почвы, они могли отличить грузовой автомобиль от легкового, а человека – от животного. Данные все стекались в центр управления, кусочек двадцать первого века в веке девятнадцатом, на проверку движения мог подниматься армейский беспилотник. Поэтому – когда машины подошли ближе – американцы уже знали, кто едет. Не знали только – зачем. Но Янгерс – приказал занять позиции по плану отражения нападения. Для этого – у американцев были три крупнокалиберных пулемета, и два автоматических гранатомета МК-19, не считая менее мощного оружия…
Сам Янгерс – встретил машины на полпути между гостевым домиком и основным жилым комплексом. Заступив дорогу, жестом приказал остановиться…
Три машины – все три пикапы, два из них с крупнокалиберными пулеметами – остановились на дороге так же, как и ехали – один за другим. Ни одна из этих машин не принадлежала государству – они принадлежали одной из частных военных компаний, принадлежащих отставным пакистанским генералам и полковника и охраняющим конвои, идущие из Карачи на север. Фактически – рэкетирские компашки для вымогательства денег из американского оборонного бюджета, все нашумевшие дела с сожженными конвоями по сто, по двести машин – происходили как раз тогда, когда вставал вопрос об увеличении выплат или о задержке причитающегося. Янгерс знал, кто приехал и сомневался, что он предпримет что-то серьезное против американских граждан и представителей американской разведки – в конце концов, лично этому козлу не меньше лимона перепало только за прошлый год. Но надо было быть всегда начеку – никогда не знаешь, что въедет в голову этим…
Из головной машины – выбрался худощавый, стройный человек, на нем были полусапоги из натуральной кожи, джинсы и черного цвета куртка – бомбер. Глаза скрывались под блестящими серебром очками. Этот парень был полковником МВД Пакистана до того, как ушел на частные хлеба, он был непосредственно связан с очень опасным человеком – генералом Насраллой Бабаром, бывшим министром внутренних дел, сохранившим власть и влияние. Именно с этим человеком – надо было договариваться о прохождении конвоев, именно этот человек мог обеспечить мир и стабильность в какой-нибудь провинции – а потом по его слову начнется кровавая баня. Короче, оставалось понять, на кой черт этот человек, довольно статусная персона – пожелал появиться здесь. Тем более, что здесь была совсем глушь и у местных горцев – совсем нет уважения к власти.
– Салам, брат…
– Салам, Юсеф. Что привело тебя сюда…
Бандит приблизился, обнял американца. Ни один ни другой – не питали ни малейших иллюзий, сколько это объятье значит для другого.
– Два миллиона. Сейчас один – прошептал Юсеф, склонив голову на плечо американца – и один в Пешаваре…
Вот так – так…
– Что так мало? – ответил американец во время второго объятья.
– Не наглей, друг… – ответил пакистанец во время третьего – это больше, чем стоит жизнь твоя и твоих людей здесь.
Янгерс – толкнул пакистанца от себя, напоследок прошептав ругательство, за которое в приличном обществе запросто давали в морду.
– Приехал проведать тебя, друг… – громко, явно на публику сказал пакистанец – бедно живешь. Нехорошо…
– Зато честно, друг Юсеф. Тебе показать обратную дорогу?
– Обратную дорогу я знаю – сказал пакистанец и вдруг начал цитировать Коран на редком здесь дари, в расчете только на себя и на Янгерса – для вас основа в возмездии о обладатели разума. Быть может, вы будете богобоязненными…
– Кто он? – резко спросил Янгерс на том же дари.
– Тот, кто тебе не по зубам, американец. Его надо отдать. Если надумаешь – ты знаешь, как со мной связаться… Аллах с тобой…
Юсеф сел в машину. Три пикапа – красиво, синхронно развернулись в обратном направлении. Янгерс долго смотрел им вслед, потом сплюнул и выругался. У него было мерзкое ощущение, что неприятности только начинаются…
