Текст книги "Воскресный философский клуб"

Автор книги: Александер Макколл Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава пятнадцатая

Изабелла нервничала, сидя в баре в ожидании Джейми. Это было заведение для мужчин – во всяком случае, в такой час, – и она чувствовала себя не в своей тарелке. Конечно, женщины могут одни ходить и в бар, и в паб, но тем не менее ей было как–то неуютно. Бармен, подавший Изабелле стакан лимонной настойки со льдом, дружелюбно ей улыбнулся и заметил, что сегодня вечером чудесная погода. Часы недавно перевели вперед, и теперь солнце заходило только после семи.

Изабелла согласилась с ним, но, так и не придумав ничего подходящего, что бы добавить, сказала:

– Весна, я полагаю.

– Наверное, – сказал бармен. – Хотя никогда не знаешь, чего ожидать от этой погоды…

Изабелла вернулась за свой столик. «Никогда не знаешь». Конечно, никогда не знаешь. В этой жизни может случиться что угодно. Вот она, редактор «Прикладной этики», собирается отправиться на поиски… убийцы. И в этой задаче ей будет помогать, хотя и не очень охотно, красивый молодой человек, в которого она немного влюблена, но который влюблен в ее племянницу, которая, в свою очередь, очарована другим, который параллельно крутит роман с соседкой своей сестры. Нет, бармен, конечно, всего этого не знает, а если бы она ему рассказала, то вряд ли бы поверил.

Джейми опоздал на десять минут. Он репетировал, объяснил он, и взглянул на часы всего за несколько минут до условленного часа.

– Но вы же здесь, – успокоила его Изабелла, – и важно лишь это. – Она взглянула на свои часы: – У нас есть около двадцати минут. Пожалуй, я изложу вам свой план.

Джейми слушал ее, потягивая пиво и время от времени на нее поглядывая. Вся эта история вызывала у него беспокойство, но ему пришлось согласиться, что она хорошо все продумала. Она подойдет к этой теме осторожно, щадя чувства Пола Хогга. Она объяснит, что не собирается ни во что вмешиваться и ни в коем случае не хочет причинить беспокойство фирме «Мак–Дауэллз». Но их долг перед Марком, да и перед Нилом, который обратил ее внимание на это дело, хотя бы попытаться что–то предпринять. Разумеется, лично она убеждена, что все ее подозрения развеются как дым, но если они что–нибудь разузнают, то смогут с чистой совестью забыть этот трагический случай как страшный сон.

– Хороший сценарий, – одобрил Джейми, когда она закончила. – Вы все предусмотрели.

– Думаю, Пола Хогга ничего не должно оскорбить, – сказала Изабелла.

– Нет, – согласился Джейми. – Если только это не он.

– Что «не он»?

– Если только не он сам в этом замешан. Может быть, это он занимается инсайдерством.

Изабелла с удивлением взглянула на своего спутника:

– Откуда у вас подобные мысли?

– А почему бы нет? Ведь он – то лицо, с которым Марк работал в самом тесном контакте. Он – глава их отдела или что–то в этом роде. Если Марк что–то узнал, наверное, это имело отношение к проектам, над которыми он работал.

Изабелла задумалась над его словами. Это возможно, но маловероятно, решила она. Она не сомневалась в искренности реакции Пола во время их первой встречи, когда всплыло имя Марка. Он тяжело переживает случившееся, это очевидно. Следовательно, он не мог быть тем, кто подстроил несчастный случай, а это значит, что он не мог быть тем лицом, которое боялось разоблачения.

– Вы это понимаете? – спросила она Джейми.

Джейми понимал, но считал разумным сохранять объективность в подходе к делу.

– Мы можем ошибаться, – сказал он. – Убийцы чувствуют вину. Иногда они скорбят о своих жертвах. Может быть, Пол Хогг именно из таких.

– Нет, – возразила Изабелла. – Вы же с ним еще не знакомы. Он не такой. Мы ищем кого–то другого.

Джейми пожал плечами.

– Может быть. По крайней мере, сохраняйте объективность.

Пол Хогг жил на втором этаже дома в георгианском стиле на Грейт–Кинг–стрит. Это была одна из самых красивых улиц в Новом городе, и с верхних этажей дома открывался вид на залив Ферт–оф–Форт – синюю полоску за Литом, а за ним – на холмы Файфа. И хотя со второго этажа нельзя было полюбоваться этим пейзажем, так как отсюда видна была только противоположная сторона улицы, у этих квартир были свои достоинства. Их называли «квартиры–гостиные»: они включали в себя главные гостиные старинных особняков, которые были разделены на квартиры. Поэтому здесь были очень высокие потолки, а окна занимали всю стену, от пола до самого потолка, так что комнаты буквально затоплял свет.

Изабелла и Джейми поднялись по общей лестнице с большими каменными ступенями, где слегка пахло кошками, и нашли дверь с прямоугольной медной табличкой с надписью «Хогг». Изабелла взглянула на Джейми, и он подмигнул ей. Его скептицизм сменился все возрастающим интересом к их предприятию, и теперь уже она испытывала сомнения.

Пол Хогг сразу же открыл дверь и принял их пальто. Изабелла представила Джейми, и мужчины обменялись рукопожатиями.

– Я где–то вас видел, – сказал Пол Хогг. – Не знаю где.

– В Эдинбурге, – ответил Джейми, и они рассмеялись.

Хозяин провел их в гостиную – большую, элегантно обставленную комнату с впечатляющим белым камином. Изабелла заметила на каминной доске приглашения – по крайней мере четыре, и когда Пол Хогг вышел из комнаты за напитками, а гости еще не успели сесть, она подошла к камину и быстро их прочитала.

«Мистер и миссис Хамфри Холмс, у себя дома, 15–го, в четверг». (Изабелла тоже была туда приглашена.) Затем: «Джордж Мак–Стоун будет рад видеть миз Минти Очтерлони в галерее «Лотиан“, в 18.00 во вторник, 18 мая». И еще: «Минти! Питер и Джерми, коктейли в саду (если позволит погода), в пятницу 21 мая, в 18.30». И наконец: «Пол и Минти, ждем вас на приеме по случаю нашего бракосочетания, Престонфилд–Хаус, суббота 15 мая, 20.00. Энгус и Тэтти. Дресс–код: вечерние туалеты или национальные костюмы».

Изабелла улыбнулась, хотя Джейми смотрел на нее с неодобрением, как будто она читала личные письма. Он подошел к ней и украдкой взглянул на приглашения.

– Вам не следует читать то, что адресовано не вам, – прошептал он. – Это некрасиво.

– Тсс! – Изабелла приложила палец к губам. – Эти приглашения для того здесь и выставлены – чтобы их читали. Мне приходилось видеть на каминной полке приглашения трехлетней давности. Например, на вечеринку в саду Холлируда. Они посланы много лет назад, но их все еще выставляют напоказ.

Изабелла увела Джейми от камина к большой акварели, на которой были изображены маки в саду.

– Это она, – сказала Изабелла. – Элизабет Блекэддер. Маки. Кошки на садовой ограде. Несмотря на простенькую тему, очень хорошо написано. – И она подумала: в моем доме нет картин с маками. И у меня никогда не застревают бедра, когда лезешь в чужое окно.

Там их и нашел Пол Хогг, вернувшийся с двумя бокалами в руках.

– Вот вы где, – произнес он бодрым тоном. – Именно эту картину я и приглашал вас посмотреть.

– Она очень хороша, – сказала Изабелла. – Все те же маки. Прелестно.

– Да, я люблю маки, – ответил Пол. – Как жаль, что они сразу же опадают, когда их срываешь.

– Остроумный защитный механизм, – заметила Изабелла, взглянув на Джейми. – Розам следовало бы брать пример с маков. Шипов, очевидно, недостаточно. Совершенную красоту лучше не трогать руками.

Джейми ответил на ее взгляд.

– О, – сказал он и тут же умолк. Пол Хогг посмотрел на него, потом перевел взгляд на Изабеллу. Заметив это, она подумала: ему интересно, в каких мы отношениях. Мальчик для забавы – так он, вероятно, думает. Но даже если бы это было так, с какой стати ему удивляться? В наши дни это достаточно распространенное явление.

Пол Хогг на минутку вышел, чтобы принести еще один бокал. Изабелла улыбнулась Джейми, заговорщицким жестом поднеся палец к губам.

– Но я же еще ничего не сказал, – начал оправдываться Джейми. – Все, что я сказал, – это «о».

– Вполне достаточно, – сказала Изабелла. – Красноречивое междометие.

Джейми покачал головой.

– Не знаю, зачем я согласился с вами пойти, – прошептал он. – Это же полное безумие.

– Спасибо, Джейми, – спокойно произнесла она. – Но вот и наш хозяин.

Вернулся Пол Хогг, и они подняли бокалы.

– Я купил эту картину на аукционе пару лет назад, – сказал он. – На первую премию, полученную от компании. Я купил ее на память об этом событии.

– Хороший способ запомнить что–то приятное, – заметила Изабелла. – Читаешь о брокерах, финансистах, которые отмечают свои успехи, устраивая эти ужасные обеды, на которых одно вино обходится в десятки тысяч фунтов. В Эдинбурге такого не бывает, надеюсь.

– Конечно нет, – подтвердил Пол Хогг. – В Нью–Йорке и Лондоне – допускаю. В подобных местах.

Изабелла снова повернулась к камину. Над ним висела большая картина в золоченой раме, и она немедленно узнала художника.

– Какой чудесный Пеплоу, – сказала она. – Изумительный.

– Да, – согласился Пол Хогг. – Очень славный. Думаю, это западное побережье Малла.

– А не Айона? – спросила Изабелла.

– Возможно, – пожал плечами Пол Хогг. – Где–то там.

Сделав несколько шагов к картине, Изабелла вгляделась в нее.

– Несколько лет тому назад на рынке было очень много подделок, – сказала она. – Вас это не беспокоило? Вы все проверили?

– Подделки? – удивился Пол Хогг.

– По крайней мере, так говорили. Подделывали Пеплоу, Кэделлса. Очень много. Был громкий судебный процесс, вызвавший среди галерейщиков настоящий переполох. Я знала человека, который приобрел такую подделку, – красивая картина, но она была написана всего за неделю до продажи. Очень искусная работа, – эти люди часто бывают мастерами своего дела.

Пол Хогг пожал плечами.

– Полагаю, всегда существует такая опасность.

Изабелла снова посмотрела на картину.

– Когда Пеплоу это написал? – спросила она.

Пол Хогг ответил:

– Понятия не имею. Наверное, когда отдыхал на побережье Малла.

Изабелла внимательно на него посмотрела. Этот крайне неубедительный ответ подтвердил мнение, которое начало у нее постепенно складываться. Пол Хогг крайне несведущ в искусстве, и более того, оно его не особенно интересует. А как же иначе можно иметь такого Пеплоу – а она была уверена, что картина подлинная, – как же можно иметь работу Пеплоу и не знать о ней хотя бы основное?

В комнате висело не менее десяти других полотен, и все они представляли определенный интерес, даже если ни одно из них не было столь впечатляющим, как Пеплоу. Например, там был пейзаж Джиллиса, очень маленький Мак–Тэггарт, а в дальнем углу – характерный Беллами. Тот, кто собрал все эти картины, либо очень хорошо разбирался в шотландском искусстве, либо сразу приобрел в высшей степени ценную коллекцию.

Изабелла перешла к другой картине. Хогг пригласил ее взглянуть на его Блекэддер, поэтому она вполне может проявлять любопытство – по крайней мере, в отношении живописи.

– Это Кови, не так ли? – спросила она.

Пол Хогг взглянул на заинтересовавшую ее картину.

– Думаю, что да.

Нет, это был не Кови. Это был Кросби, как сказал бы всякий мало–мальски разбиравшийся в шотландской живописи. Эти картины не принадлежат Полу Хоггу, а это значит, что они – собственность Минти Очтерлони, его невесты. Кстати, два приглашения на камине были обращены к ней одной. И оба эти приглашения, что знаменательно, были от владельцев галерей. Джорджу Мак–Стоуну принадлежала галерея «Лотиан», и он был как раз тем человеком, к которому шли, желая купить картину крупного шотландского художника начала двадцатого века. У Питера Тома и Джерми Ламберта была маленькая галерея в деревеньке под Эдинбургом, и им часто поступали заказы от коллекционеров, которые разыскивали какие–то конкретные работы. У этих галерейщиков был удивительный нюх на тех владельцев, которые хотели продать свои картины, но скрытно, без огласки. Так что на эти приемы были, вероятно, приглашены и друзья, и клиенты – или люди, которые одновременно являлись и тем и другим.

– Минти… – начала Изабелла, намереваясь задать Полу Хоггу вопрос о его невесте, но ее перебили.

– Моя невеста, – сказал Пол. – Да, она появится с минуты на минуту. Она сегодня работает допоздна – хотя по ее меркам это не поздно. Иногда она возвращается часов в одиннадцать–двенадцать.

– О, – сказала Изабелла. – Позвольте, я сама догадаюсь. Она… хирург – да, именно. Она хирург или… пожарный?

Пол Хогг рассмеялся.

– Ничего подобного. Пожалуй, она устраивает больше пожаров, нежели тушит.

– Как мило сказать такое о своей невесте! – заметила Изабелла. – Какая страсть! Надеюсь, вы бы сказали такое о своей невесте, Джейми?

Пол Хогг метнул взгляд в сторону Джейми, который сердито посмотрел на Изабеллу, а потом, словно вспомнив о своей миссии, сменил гнев на милость и улыбнулся.

– Почему бы и нет, – произнес он.

Изабелла повернулась к Полу Хоггу.

– Чем же она таким занимается, что удерживает ее на службе допоздна? – Задавая этот вопрос, она уже знала ответ.

– Финансы, – вздохнул Пол Хогг. Изабелла уловила нотку покорности в его голосе и сделала вывод, что в отношениях этих двоих существует некоторая напряженность. Минти Очтерлони, с которой им вскоре предстояло познакомиться, похоже, совсем не из тех невест, из которых получаются этакие уютные домашние кошечки. Женщины, интересующиеся финансами, обладают деловой хваткой и редко становятся домохозяйками. Именно ее деньги стоят за будущим браком, и именно она занимается коллекционированием живописи. Более того, Изабелла была уверена, что живопись приобретается ею не из любви к искусству, а совсем по другим причинам.

Они стояли у одного из больших окон – того, что рядом с Кови, который на самом деле был Кросби. Пол взглянул на улицу и тихонько постучал по стеклу.

– Это она, – сказал он, указывая на улицу. – Приехала Минти. – В его голосе звучала гордость.

Изабелла и Джейми посмотрели в окно. Внизу, прямо перед входом в квартиру, пытаясь припарковаться, маневрировал вульгарный спортивный автомобиль. Он был зеленого цвета, как британские гоночные автомобили; спереди красовалась хромированная решетка радиатора. Однако Изабелла, умеренно интересовавшаяся машинами, не узнавала марку. Может быть, итальянская, какой–то необычный «альфа–ромео»? (По мнению Изабеллы – единственная приличная машина итальянского производства.)

Через несколько минут дверь гостиной открылась и перед гостями появилась Минти. Изабелла заметила, что Пол Хогг вытянулся в струнку, как солдат при появлении старшего офицерского чина. Однако он улыбался и явно был в восторге от того, что видит свою невесту. Это всегда видно, подумала Изабелла: люди просто светятся, когда действительно рады кого–то видеть. Любовь ни с чем не спутаешь.

Она взглянула на Минти, к которой с объятиями устремился Пол Хогг. Это была высокая, довольно худая женщина далеко за двадцать – так далеко, что требовался макияж. Она была сильно накрашена, хотя косметика была наложена весьма искусно. Одежде тоже явно уделялось большое внимание: она была дорогой и хорошего покроя. Минти небрежно поцеловала Пола Хогга в обе щеки, а потом подошла к гостям. Она обменялась с ними рукопожатиями, быстро переведя взгляд с Изабеллы (безразличный, подумала Изабелла) на Джейми (заинтересованный, отметила она). Изабелла тотчас же прониклась к ней недоверием.

Глава шестнадцатая

– Вы ничего не спросили у него о Марке! – воскликнул Джейми, когда они спустились по лестнице и, закрыв входную дверь, вышли на вечернюю улицу. – Ни единого слова! Зачем же мы туда ходили?

Изабелла взяла Джейми под руку и повела его к перекрестку Дандес–и Куин–стрит.

– А теперь успокойтесь, – сказала она. – Всего восемь часов, и у нас уйма времени, чтобы пообедать. Сегодня угощаю я. Тут за углом очень хороший итальянский ресторан, и мы там можем побеседовать. Я вам все объясню.

– Но я просто не понимаю, какой был смысл туда ходить, – упорствовал Джейми. – Мы сидели там и болтали с Полом Хоггом и этой его неприятной невестой исключительно об искусстве. Причем беседу вели главным образом вы с этой особой, Минти. Пол Хогг смотрел в потолок. Ему было скучно, я это видел.

– Ей тоже было скучно, – заметила Изабелла. – Это видела я.

Джейми молчал, и Изабелла пожала его руку.

– Не расстраивайтесь, – сказала она. – Я все вам расскажу за обедом. А сейчас мне бы хотелось несколько минут подумать.

Они шли по Дандес–стрит, пересекавшей Куин–стрит, в сторону Тисл–стрит,[37] где, по словам Изабеллы, находился итальянский ресторан. В это время дня на Тисл–стрит практически не было движения. Поэтому они немного прошлись по проезжей части, и эхо от их шагов отражалось от стен по обе стороны улицы. И вскоре по правую руку они увидели неприметную дверь ресторана.

Помещение было небольшое – столиков восемь, и кроме них было всего двое посетителей. Изабелла узнала эту пару и кивнула. Они улыбнулись, а потом потупились и начали рассматривать скатерть. Конечно, проявляют такт, но им любопытно.

– Итак, расскажите мне все, – потребовал Джейми, когда они уселись.

Изабелла расправила на коленях салфетку и взяла в руки меню.

– Нужно отдать вам должное, – начала Изабелла издалека.

– Мне?

– Да, вам. Вы сказали мне в «Винсенте», что я должна быть готова к тому, что лицо, за которым мы охотимся, – это Пол Хогг. И ваши слова заставили меня задуматься.

– Значит, вы решили, что это он, – предположил Джейми.

– Нет, – ответила Изабелла. – Это она. Минти Очтерлони.

– Хворостина, не знающая пощады, – пробормотал Джейми.

Изабелла улыбнулась:

– Можно сказать и так. Я бы не выразилась именно таким образом, но с вашим определением согласна.

– Она не понравилась мне с той самой минуты, как вошла в комнату, – сказал Джейми.

– Что странно, поскольку я думаю, что вы–то ей понравились. Вообще–то я совершенно уверена, что она… как бы поточнее выразиться? Она вас заметила. Обратила на вас внимание.

Ее замечание, по–видимому, смутило Джейми: он не отрывал глаз от меню, которое официант положил перед ним.

– Я не заметил… – промямлил он.

– Конечно не заметили, – сказала Изабелла. – Только другая женщина заметит такое. Но она вами заинтересовалась. Правда, несмотря на это, через какое–то время мы оба ей наскучили.

– Ну не знаю. В любом случае, я терпеть не могу этот тип. Правда, не выношу.

Изабелла задумалась.

– Интересно, что же в ней внушило нам обоим такую антипатию.

– Это из–за ее душевных качеств, – предположил Джейми. – Она амбициозная и безжалостная материалистка, и…

– Да, – перебила его Изабелла. – Верно. Возможно, этому трудно дать определение, но мы оба точно знаем, что это такое. И вот что интересно: в ней это есть, а в нем – нет. Согласны?

Джейми кивнул.

– Он мне очень понравился. Правда, я не выбрал бы его себе в близкие друзья, но он, кажется, вполне дружелюбен.

– Именно, – согласилась Изабелла. – Безупречный и обыкновенный.

– И не из тех, кто станет безжалостно избавляться от того, кто грозит разоблачением.

– Определенно нет, – кивнула Изабелла.

– В то время как она…

– Леди Макбет, – уверенно произнесла Изабелла. – Должен существовать синдром, названный в ее честь. Возможно, он существует. Как синдром Отелло.

– О чем это вы? – спросил Джейми.

Изабелла взяла булочку и разломила ее на своей тарелке. Конечно, она не станет резать булочку ножом, как это делает Джейми. В Германии когда–то считалось дурным тоном есть с помощью ножа картофель – любопытный обычай, который она никогда не понимала. Однажды она спросила об этом своего немецкого друга и получила странный ответ, который не приняла всерьез. «Этот обычай появился в девятнадцатом веке, – сказал он. – Возможно, у императора было лицо, похожее на картофелину, поэтому пользоваться ножом считалось непочтительным». Изабелла посмеялась, но когда позже увидела портрет императора, то подумала, что, наверное, это объяснение не далеко от истины. Его лицо действительно напоминало картофелину – точно так же, как Квентин Хогг, лорд Хейлшем, слегка смахивал на свинью. Она вообразила, как ему за завтраком подают бекон, а он кладет нож и вилку и со вздохом сожаления говорит: «Я, право, не могу…»

– Синдром Отелло – это патологическая ревность, – пояснила Изабелла, потянувшись за стаканом газированной минералки, которую ей налил внимательный официант. – Обычно он поражает мужчин, заставляя поверить, что жена или возлюбленная им неверна. Они просто одержимы этой навязчивой идеей, и ничто не может их убедить в обратном. В конце концов они могут прибегнуть к насилию.

Она заметила, что Джейми слушает очень внимательно, и ей в голову пришла мысль: «Его что–то тут зацепило». Ревнует ли он Кэт? Разумеется, ревнует. Но ведь у Кэт роман с другим – по крайней мере, по мнению Джейми.

– Не расстраивайтесь, – попыталась она его ободрить. – Вы не принадлежите к этому типу.

– Конечно нет, – согласился он чересчур поспешно. Потом добавил: – Где можно про это побольше узнать? Вы что–нибудь читали об этом?

– В моей библиотеке есть одна книга, – сказала Изабелла. – Она называется «Необычные психические расстройства», и там можно прочесть удивительные вещи. Например, о культе карго, или самолетопоклонников. Это когда целые племена верят, что к ним рано или поздно прилетит самолет с грузом: одежда, продовольствие. В общем, живут в ожидании манны небесной. Антропологи описывают замечательные обычаи, возникшие в южных морях после Второй мировой войны. Многие островитяне верили, что в конце концов к ним заявятся американцы и сбросят коробки с едой, если только они будут ждать достаточно долго и изготовят макет посадочной полосы.

– А другие синдромы?

– Синдром, при котором вы воображаете, что узнаёте людей. Вы думаете, что знаете их, но это не так. Это что–то нервное. Вот, например, та пара – вон там. Я уверена, что знаю их, но, вероятно, это не так. Может быть, у меня развивается синдром узнавания. – Она засмеялась.

– У Пола Хогга он тоже есть, – заметил Джейми. – Он сказал, что где–то меня видел. Это первое, что он сказал.

– Но, вероятно, он действительно вас видел. Люди, как я уже говорила, вас замечают.

– Не думаю. С какой стати им меня замечать?

Изабелла посмотрела на него. Как очаровательно, что он ни о чем не подозревает. И, быть может, так даже лучше. Иначе он может испортиться. Поэтому она ничего не ответила и лишь улыбнулась. И где только глаза у Кэт!..

– Так какое отношение к этому имеет леди Макбет? – осведомился Джейми.

Изабелла наклонилась над столом.

– Убийца, – прошептала она. – Коварная, ловкая убийца.

Джейми затих. Оживленный, легкомысленный тон, в котором до сих пор велась беседа, резко переменился. Ему стало не по себе.

– Она?

Изабелла не улыбнулась и продолжила серьезным тоном:

– Я довольно быстро поняла, что полотна, которыми мы любовались, принадлежат не ему, а ей. Приглашения из галерей адресованы только ей. Он совершенно не разбирается в живописи и ничего не знает про эти картины. Это она все покупает.

– Вот как? Наверное, у нее есть деньги.

– Безусловно. Но разве вы не понимаете: если у вас есть деньги и вы не хотите, чтобы они лежали мертвым грузом в банке, то покупка картин – очень хороший способ их вложить. При желании вы можете платить наличными, и у вас будет ценное имущество, которое занимает не так уж много места. Если только вы знаете, что делаете. А она знает.

– Но я не понимаю, какое отношение это имеет к Марку Фрейзеру. Ведь вместе с ним работал Пол Хогг, а не Минти.

– Минти Очтерлони, эта не знающая пощады хворостина, как вы выразились, работает в инвестиционном банке и занимается корпоративными финансами. Пол Хогг возвращается из офиса домой, и она спрашивает: «Чем ты сегодня занимался, Пол?» Пол рассказывает, поскольку она работает примерно в той же сфере, что и он. Часть этой информации не предназначена для чужих ушей, но, знаете ли, беседа в постели должна быть откровенной, так уж повелось. Итак, Минти все наматывает на ус, а потом идет и покупает акции на свое имя – или, возможно, использует кого–то как ширму, и – о чудо! – мы имеем большие деньги, полученные благодаря конфиденциальной информации. Она получает прибыль и вкладывает ее в картины, чтобы замести следы. Есть и другой вариант: у нее имеется соглашение с продавцом картин. Он получает от нее информацию и покупает акции. Невозможно связать ее с ним. Он платит ей картинами, а поскольку картины уходят неофициально, в его журналах не делаются соответствующие записи, и доход не облагается налогом.

Джейми слушал ее с открытым ртом.

– Вы все это выяснили сегодня вечером? По пути сюда?

Изабелла засмеялась.

– Тут нет ничего сложного. Как только я поняла, что это не он, и как только мы с ней познакомились, все сразу встало на свои места. Конечно, это только гипотеза, но я думаю, что она может оказаться верной.

До сих пор Джейми все было ясно, но он не понимал, зачем Минти нужно было избавляться от Марка. Сейчас Изабелла все ему объяснила. Минти амбициозна. Брак с Полом Хоггом, который явно делал хорошую карьеру в «Мак–Дауэллз», вполне ее устраивал. Он был приятным, уступчивым человеком, и она, вероятно, чувствовала, что ей повезло с женихом. Более сильные и властные мужчины не ужились бы с Минти, поскольку это была бы постоянная борьба характеров. Так что Пол Хогг очень ей подходил. Но если бы обнаружилось, что Пол Хогг разглашает служебную тайну – даже безо всякого злого умысла, – его репутация была бы безнадежно испорчена. Он не занимался инсайдерством, но она–то занималась. И если правда откроется, она не только потеряет работу, ей вообще будут заказаны пути в сферу финансов. Это будет концом ее карьеры, и если это можно предотвратить, подстроив несчастный случай, – значит, так тому и быть. У таких людей, как Минти Очтерлони, нет совести. Они не задумываются о том, что ждет нас после земной жизни, а без этого единственное, что стоит между нами и убийством, – это внутренние критерии добра и зла. А что касается этого, сказала себе Изабелла, то достаточно одного взгляда на Минти Очтерлони, чтобы понять, что ей абсолютно чужды подобные представления.

– Наша подруга Минти, – сказала в заключение Изабелла, – страдает расстройством личности. Большинство людей этого и не заметили бы, но она определенно страдает этим недугом.

– Это синдром леди Макбет? – спросил Джейми.

– Может быть, и это тоже, – ответила Изабелла, – если он существует. Я думала о гораздо более распространенной вещи. Психопатия или социопатия – называйте как хотите. Она – социопатка. Она без всяких угрызений совести сделает то, что в ее интересах. Все просто.

– Включая сталкивание людей с галерки в Ашер–Холле?

– Да, – ответила Изабелла. – Именно.

Джейми задумался. Объяснение Изабеллы казалось правдоподобным, но что им делать дальше? Ведь пока у них есть лишь подозрения, не более того. По–видимому, нужны какие–то доказательства, если они хотят что–то предпринять. А доказательств у них нет, совсем никаких. Все, что у них есть, – это теория относительно мотива преступления.

– Итак, каков наш план? – спросил он.

Изабелла улыбнулась:

– Понятия не имею.

У Джейми вызвала раздражение ее беззаботность, и он не смог это скрыть.

– Не понимаю, как же мы можем на этом остановиться. Мы так далеко зашли. И что же, мы бросим наше расследование на полпути?

– Я не предлагала ничего бросать, – попыталась она его успокоить. – И не имеет значения, что в данный момент я понятия не имею, что нам делать дальше. Период ничегонеделанья – это как раз то, что сейчас нужно.

Видя, что ее слова ошеломили Джейми, Изабелла пустилась в объяснения:

– Я думаю, что она догадалась. Думаю, она догадалась, зачем мы приходили.

– Она как–то дала это понять?

– Да. Когда я с ней беседовала – вы в это время болтали с Полом Хоггом, – она сказала, что слышала от своего жениха, будто я интересуюсь – она употребила именно это слово: «интересуетесь», – Марком Фрейзером. Она ждала, что я пущусь в объяснения, но я лишь кивнула в ответ. Она вернулась к этой теме позже и спросила, хорошо ли я его знала. Я снова увернулась от ответа. Это ее встревожило, я видела. И меня это не удивляет.

– Значит, вы полагаете, она поняла, что мы ее подозреваем?

Изабелла взяла бокал с вином и пригубила его. Из кухни донесся запах чеснока и оливкового масла.

– Слышите, как вкусно пахнет? – заметила Изабелла. – Думает ли она, что мы что–то знаем? Возможно. Но что бы она ни думала, я совершенно уверена, что рано или поздно она подаст нам весточку. Ей захочется узнать, что мы замышляем. Она придет к нам. Давайте–ка дадим ей несколько дней, чтобы она дозрела.

Казалось, ее слова не убедили Джейми.

– Эти социопаты, – сказал он, – что они чувствуют? В душе?

Изабелла улыбнулась:

– Они равнодушны ко всему, что не затрагивает их интересов. Посмотрите на кошку, которая только что набедокурила. Она не выказывает никакого беспокойства по этому поводу. Видите ли, кошки – социопаты. Такова их природа.

– И в этом их вина?

– Кошек нельзя винить в том, что они кошки, – ответила Изабелла, – и поэтому их нельзя обвинять в том, что они ведут себя как кошки, – например, едят птичек в саду или играют со своей добычей. Кошки просто физически не могут этого не делать.

– А как насчет таких людей? – поинтересовался Джейми.

– Довольно сложный вопрос, – сказала Изабелла. – Этой проблеме посвящено много исследований. Социопаты могут оправдываться тем, что их поступки – следствие их заболевания. Они ведут себя подобным образом потому, что такова их личность, но расстройством личности они страдают не по своей воле. Так как же они могут отвечать за то, что от них не зависит?

Джейми бросил взгляд в сторону кухни. Он увидел, как шеф–повар окунул палец в миску и задумчиво облизал. Шеф–повар, страдающий расстройством личности, стал бы настоящим кошмаром.

– Такого рода вещи вы могли бы обсуждать со своими друзьями, – сказал он. – В Воскресном философском клубе. Вы бы могли обсудить нравственную ответственность таких людей.

Изабелла грустно улыбнулась.

– Если бы только я могла собрать клуб на заседание… – произнесла она со вздохом. – Да, если бы только мне удалось собрать всех вместе…

– Воскресенье – не очень–то удачный день для философствования, – заметил Джейми.

– Да, – согласилась Изабелла. – Кэт тоже так говорит.

В воздухе повисла пауза. Она предпочитала не упоминать Кэт в присутствии Джейми, потому что он всегда после этого погружался в задумчивость, а порой даже выглядел каким–то потерянным.