Текст книги "Битва за Родину (СИ)"

Автор книги: Алекс Шу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Сейчас нашу завклубом позову, она вам все покажет, – председатель разворачивается к толпе, отыскивает глазами веснушчатую девчонку с вздернутым носиком и орёт, – Зинка, быстро найти Варвару Игнатьевну.

Девчонка кивает, разворачивается и ввинчивается в толпу. Через пару минут она уже появляется со стройной женщиной лет 40-ка в огромных очках, похожей на строгую учительницу.

– Варя, это наши гости, Игорь Семенович со своими ребятами, я вам о них рассказывал. Будут сегодня выступать у нас в клубе. Выделите ребятам комнату, чтобы переоделись, подготовились к выступлению, покажите наш клуб. Если что, организуйте им всё необходимое, воду, перекусить там или ещё что-то.

– Хорошо, – кивает заведующая клубом, – пойдемте товарищи.

– Шелестов, Миркин, Волобуев, Мальцев, Подольская за мной. Остальные подождите здесь, – командует сэнсей.

Мы заходим на первый этаж. Заведующая заводит нас в большой зал, мы проходим между расставленными вряд стульями и поднимаемся на большую сцену.

– Вот здесь вы будете выступать, – говорит Варвара Игнатьевна, – сначала наши девочки споют пару песен, потом дети почитают стихи, а затем вы выходите. Места хватит?

– Вполне, – улыбается Зорин, окидывая взглядом большой зал и просторную сцену.

– Тогда идемте, я вашу комнату покажу, – разворачивается заведующая, – она за сценой находится.

Вера Игнатьевна приводит нас в небольшое помещение с зеркалом, вешалкой, небольшими шкафчиком и несколькими стульями.

– Это вообще-то гримерка для приезжих артистов, – смущенно говорит она, – наверно, вам здесь будет не очень удобно. Но другой комнаты предложить не могу.

– Нормально, – отмахивается Игорь Семенович, – подойдет. Сколько у нас времени?

Заведующая смотрит на часы.

– Так, сейчас 11–20. Через десять минут будем запускать народ в клуб. Потом у нас песни, стихи. Где-то через 40 минут начнём.

– Отлично, – оживляется Зорин, – это даже больше, чем нужно. Мы минут через 10–15 будем уже готовы.

– Игорь Семенович, а мне где переодеваться? – иронично интересуется Вероника, – С ребятами вместе?

– Можете у меня в кабинете, – предлагает заведующая.

– Не надо, – отмахивается сэнсей, – Времени у нас достаточно, поэтому всё сделаем проще. Первой переодевается Подольская, а парни потом. Вероника тебя это устраивает?

– Вполне, – боевая блондинка, как всегда лаконична.

– Да, товарищи, может вам водички организовать или покушать желаете? – спохватывается Варвара Игнатьевна, – Если захотите, можете немного подождать. После вашего выступления на втором этаже будет банкет. Наши работники там собираются. И вы тоже приглашены.

– Спасибо. Конечно, мы подождем, – успокаивает её Зорин, – а водичка у нас и своя есть.

– Есть ещё какие-то вопросы? – спрашивает заведующая клубом.

– Нет, – отвечает сэнсей.

– Ну тогда я пошла. Если понадоблюсь, мой кабинет на втором этаже слева, возле библиотеки, его легко найти по табличке «заведующая». Минут за десять перед выступлением я к вам зайду.

– Подождите, а туалет у вас где? – интересуется Миркин.

– За клубом каменный белый домик, там два входа «м» и «ж», – улыбается Варвара Игнатьевна.

– Так ребята идем обратно, будем инвентарь переносить, – командует Зорин.

Оказавшись у клуба, сэнсей подходит к ожидающим нас ребятам и девчатам.

– Артём, мы сейчас в твою машину, что можем, перегрузим, поедешь сейчас в детдом. С тобой отправляются Иван, Павел, Аня и Даша. И малышек заберите. Посадите себе Машу и Надю на колени. Начнете разгружать вещи и подарки, отдадите Ирине Анатольевне деньги, Вероника их вам сейчас передаст, и ждете нас. Если что, вас там в столовой покормят, договоренность об этом с директором есть. Мы долго не задержимся. Отработаем, парни к вам поедут, а я ещё с Николаевичем часок-другой пообщаюсь, а потом тоже приеду.

Милиционер солидно кивает. Он вообще парень немногословный и основательный. Предпочитает не говорить, а делать.

– Пап, я с тобою хочу, – заныла Надя.

– Доча, мне Николаевич сказал, что зал будет переполнен. Тебе там тяжело будет. Лучше с ребятами поедешь. Вон Маша тебе компанию составит и с другими детьми познакомит. Машуль, покажешь всё Наде?

– Да, дядя Игорь, – кивает серьезная малявка.

– Анюта, а тебя я прошу присмотреть за ними. Пусть будут всё время у тебя на глазах.

– Хорошо, Игорь Семенович. Не беспокойтесь, всё будет нормально, – обещает зеленоглазка.

– Отлично, – сэнсей поворачивается к нам, – Чего стали парни? Открываем машины, выгружаем и относим в комнату инвентарь. Вероника, это и тебя тоже касается, быстро всё Артёму передаешь, и бегом к нам.

* * *

Короткий резкий вскрик, нога наставника резко взлетает и обрушивается на деревянную дощечку 1,5 сантиметровой толщины, в руках у Мальцева. Доска с треском разлетается. А Зорин, хекнув, мощным ударом кулака разбивает вторую, заставив Волобуева невольно отшатнуться.

Мы расходимся и делаем традиционный поклон залу. Крепкие фигуры парней в камуфляжных маскхалатах производят впечатление на публику. Девчонки шепчутся между собой и лукаво стреляют в нас глазками. Многие парни заворожено смотрят на сцену, но парочке такое пристальное внимание подруг к нам не нравится.

Затем я и Миркин выходим вперед. В правой руке Игоря резиновый нож. Он делает резкий выпад. Смещаюсь в сторону, захватываю его предплечье руками, правой со стороны мизинца, левой – ближе к кисти по направлению к большому пальцу. Резко поворачиваюсь вокруг своей оси, выкручивая запястье противника вверх, на излом.

Игорь перелетает через меня и с глухим стуком хлопается об пол, не забыв сделать самостраховку с таким контрольным шлепком руки, что весь пол загудел. Да и я дергал не сильно резко и чуть придержал его в последний момент, как и договаривались, чтобы избежать травм.

После этой демонстрации в центр выходит Вероника. На неё поочередно нападают с резиновыми ножами Мальцев и Потапенко. Руку первого быстро выворачивают хитрым способом, немного корректируя движение, и нож, пружиня лезвием, втыкается в грудь Сереги. Затем он получает короткий тычок ребром ладони в горло. Возвратным движением Подольская захватывает руку противника, дергает его, одновременно подсекая ногу стопой. Мальцев оказывается на полу и успешно изображает потерю сознания, хотя боевая блондинка все удары просто сымитировала.

Кинувшийся следующим Вова, получает короткий удар ногой по месту, где ноги мужчин соединила природа. Хотя, на самом деле, Вероника просто обозначила тычок по внутренней стороне ляжки, рядом с пахом. Затем имитация тычка «клювом орла» в глаз, рывок деморализованного противника на себя и показушное «ломание» шеи на публику.

– Да херня это, всё – раздается громкий крик с зала, – клоунада.

Варвара Игнатовна, сидящая с председателем в первом ряду, вскакивает.

– Карасев, опять ты? – орет она, прожигая взглядом крепкого парнишку лет 20-ти, – Вон из зала!

– Я-то пойду, – парень, набычившись, встает.

– Только они действительно клоуны. На арене кривляются, а наши дуры и рты открыли, – кивает он на стайку девчонок, – а на самом деле я бы каждого здесь по-простому ушатал, рабоче-крестьянским способом, без этих хитрых приемчиков.

– Подождите, – останавливает сэнсей, завклуба, готовую взорваться очередной возмущенной речью.

– Ушатал, говоришь? – Игорь Семенович смотрит на парнягу, – ну так давай попробуй сейчас. Покажи, на что способен. Или ты только говорить умеешь?

– Игорь может не надо? Твои же парни этого дурака покалечат, – вмешивается председатель – Или он кого-нибудь случайно прибьет, в этом бугае дури немеряно.

– Александр Николаевич, не переживайте. Будем аккуратно работать. Никто особо не пострадает. Просто вопрос принципиальный, – успокаивает председателя Зорин.

– Игорь ты уверен? – тихо спрашивает Александр Николаевич, подошедший к нам вплотную, – Может ну его на фиг такие эксперименты?

– Все будет нормально Саша. Леша просто поуворачивается от его ударов, может пару раз шлепнет в четверть силы, чтобы не зарывался. У него даже капы с собой нет, если бы сомневался, не выпустил бы, – также тихо отвечает сэнсей, – Тебе же нужно, чтобы бухать перестали? Зрелище будет красивое. После него все твои алкоголики, хулиганы и тунеядцы сами в местный клуб записываться побегут, когда мы его откроем.

– Ну смотри. Под твою ответственность, – председатель резко разворачивается, сходит со сцены и опять садится на своё место.

– Выходи на сцену, ушатыватель, для начала попробуй за три минуты попасть в Лешу, – сэнсей издевательским жестом приглашает бугая подняться, – Он у нас самый маленький по возрасту и мелкий по габаритам. Справишься со школьником?

В глазах парня мелькает растерянность.

– А может, вы мне этого здорового дадите? – указывает он на Мальцева, – зашибу же мальца, жалко.

– Ты в него сначала попади, – усмехается Зорин.

– Ладно, – жмет могучими плечами парень, – сами напросились.

Он сбрасывает стеганную куртку, стягивает свитер и остается в короткой футболке. А парень то нереально здоровый. Под футболкой бугрятся широченные трапеции, валунами перекатываются мышцы спины и шары здоровенных плеч, необъятная бычья грудь грозит разорвать ткань, а огромные бицепсы, перевитые толстыми жгутами вен, производят устрашающее впечатление.

«Вот это бычара», – мысленно восторгаюсь я, – «если схватит, порвет как Тузик грелку».

Парень выходит на сцену и становится напротив меня.

– Слушай меня внимательно, – Зорин подходит к Карасеву, – Работаем по правилам бокса. У тебя есть три минуты, чтобы достать Шелестова. Алексей тоже может отмахиваться в ответ. Бороться и входить в клинч, запрещается. Вот и покажешь, как ты его на деле уделаешь. Все понял?

– А чего тут не понять, – здоровила пожимает могучими плечищами, – я готов.

– Теперь ты Леш. Можешь бить в ответ, только постарайся не покалечить.

– Хорошо Игорь Семенович, – я спокоен, – не переживайте, все будет хорошо. Я буду аккуратен.

В глазах амбала вспыхивает ярость.

Сейчас принесу боксерские перчатки, и начнем. Пока постойте тут, – и Зорин исчезает за кулисами.

Через пару минут мы уже в шестнадцатиунцовках, похожих на большие коричневые подушки. Лапы Карасева еле влезли в перчатки. Мальцев и Потапенко завязывают шнуровку, и уходят в сторону, оставляя нас одних.

Сэнсей разводит нас в стороны и, глянув на часы, командует – Бокс.

Здоровила делает шаг вперед и широко замахивается правой прямо «из-под задницы».

«Ооо, как тут всё запущено, похоже, больших проблем не предвидится», – констатирую я.

Быстрый джеб тюкает здоровенного в лицо, разбивая губу. Делаю нырок под летящую по широкой дуге руку, разворачиваюсь циркулем, и добавляю прямым в челюсть.

Амбал разъярен. Из губы течет кровь, пятная футболку. Он что-то рычит, а потом опять несется на меня. Кладу ему «двоечку» на отходе. Кулаки с глухим стуком вонзаются точно в подбородок.

Опять нырок, скачок вперед, и я нахожусь сзади Карасева. И когда он поворачивается ко мне, опять замахиваясь, расстреливаю его двоечкой, и добавляю боковым в челюсть.

Глаза парняги наливаются кровью. Он несется ко мне, обхватывая меня своими лапищами.

– Брэк, – звучит команда сэнсея. Он разводит нас в стороны и на отходе Карасев неожиданно бьет меня правой, сопя от злости. В последний момент успеваю уклониться, но здоровенная ручища всё-таки задевает макушку по касательной. В глазах на секунду темнеет. Меня пошатывает.

– Ты что делаешь, скотина? Команды не слышал? – Зорин отталкивает Карасева так, что тот отлетает на пару метров.

– Леш, с тобой всё в порядке? – сэнсей обеспокоенно смотрит мне в глаза.

– Всё нормально, – сквозь зубы говорю я, – я готов, давайте продолжать.

На макушке распухает большая шишка, и меня трясет от злости. Не на убогого Карасева, на самого себя. Расслабился, уверился, что бой будет легким и получил. Молодец колхозник напомнил мне, известную истину «никогда нельзя недооценивать противника». Спасибо за науку. Теперь мой черед преподать тебе урок.

– Ты уверен? – сомневается Зорин.

– Да, – крепко стискиваю зубы, – давайте продолжать.

– Хорошо, – наставник отворачивается от меня, – бокс.

Карасев несется на меня, желая добить. Калечить я его не хочу. Но и миндальничать больше не намерен. Резко выпрыгиваю навстречу, бросая левый боковой на скачке. Глухой звук удара был слышен по всему залу. Парняга валится вперед, вставая на одно колено, опираясь рукой на пол.

– Леша, я же просил тебя аккуратнее, – Игорь Семенович недоволен.

Вместе подхватываем парня за локти и поднимаем. Его пошатывает, как матроса на палубе во время шторма.

Усаживаем амбала на стул, заботливо принесенный Вероникой. Мутные глаза здоровилы, постепенно проясняются.

– Вы его не покалечили? – на сцену выскакивает обеспокоенная завклубом.

– Да ничего с ним не будет, Варя, – отмахивается председатель, – Это же Карасев. Он же постоянно дерется. То с шубинскими машется, то ивановских гоняет из-за девок. Надеюсь, теперь поумнеет хоть немного.

– Я в порядке, – бурчит громила, отмахиваясь от хлопочущей рядом завклубом и какой-то пожилой женщины, похоже, его мамы.

Он поднимает голову, встречаясь со мною взглядом, – а ты молодец мелкий, здорово меня уработал. Не ожидал.

– Ты тоже меня чуть спать не отправил, – признаюсь я.

Карасев протягивает руку. Обмениваемся крепким рукопожатием.

– Ладно, – улыбается Александр Николаевич, – переодевайтесь. Ждем вас на втором этаже. Там уже стол накрыли.

21–22 октября 1978 года. (Продолжение)

21 октября. Суббота. 17:00

Запах шашлыка плыл над территорией пионерлагеря. Он дразнил обоняние, заставлял выделяться слюну, манил к истекающим соком кусочкам мяса, медленно доходившим на стреляющих огненными искрами рубиновых углях.

Серега метался между двух самодельных мангалов, сделанных из кирпичей, лежавших небольшой кучкой у ограды. Он азартно махал картонкой над шампурами, разгоняя в стороны сизые хлопья дыма. Вокруг него столпились детишки, жадно наблюдающие за процессом и глотающие слюни. В глазах у малышни светилось предвкушение будущего пира.

Приехали мы недавно. Председатель настоял, чтобы наша команда тоже посидела за общим столом. Пришлось идти. Перекусили салатиками, бутербродами с колбасой, нарезкой из сыра и буженины, пообщались с местными. Нас усадили с местной молодежью. Пришлось рассказывать девушкам и парням о нашем клубе, отвечать на вопросы. Хотя особого настроения после спарринга с Карасевым не было. Немного трещала голова, и набухающая шишка отзывалась приступом острой боли при случайном прикосновении. А моему бывшему противнику всё было нипочем. После тяжелого нокдауна, обычно человека должно подташнивать, а голова – раскалываться. А он уселся напротив, и начал с аппетитом сметать снедь со стола, молодецки опрокидывая в себя одну за другой стопку водки. Правда, после пары-тройки возлияний, притормозил. Разговорились с Карасевым. Его, оказывается, Юрой зовут. И парень был неплохой. Просто приревновал нас к своей зазнобе – Алине, высокой и стройной девице с толстой русой косой. Ему показалось, что она чересчур заинтересованно смотрела на выступление парней. Вот и сорвался. А теперь горел желанием овладеть техникой рукопашного боя. Пригласил парня заехать в наш клуб, и пообещал, что тут поможем организовать секцию. Как это сделать мысли уже были. Александр Николаевич готов был выделить новому тренеру дом, где недавно жила одинокая старушка, помочь обустроиться и предлагал зарплату – 120 рублей. И продуктами обещал снабжать в разумных пределах, и в колхозной столовой кормить. Подыскать тренера на таких условиях Зорину было несложно. У него имелись знакомые отставники, владеющие рукопашным боем, и желающие переехать в сельскую местность. И мы периодически будем заезжать в клуб, и проводить совместные тренировки. Благо, детдом, рядом. В старое здание, которое спешно ремонтировали, он вернется ещё нескоро, и какое-то время будет находиться в пионерлагере.

Посидели пару часов на банкете для приличия, потом откланялись и поехали в пионерлагерь. Сэнсей остался обсудить с председателем некоторые рабочие моменты, пообещал прибыть позже.

Рассматриваю веселящуюся детвору, резво прыгающую по спортивной площадке. Ирина Анатольевна и Елена Станиславовна возятся с малышней.

Максим Иванович, с которым я познакомился час назад, усевшись на скамейку, деловито обрабатывает ножом деревяшку, делая игрушку для одной из воспитанниц. В умелых руках пожилого учителя труда из небольшого поленца из-под колец стружек проступает забавная кошачья мордочка. За этим процессом наблюдают несколько детей, чуть постарше Маши.

Замечаю Гордея, Сороку и их компанию. На пожаре видел, как Семен успокаивал малых, общался с докторами, тащил пострадавших детей в машину «Скорой», но тогда мы пообщаться не успели. Не до того было.

А сейчас Гордей, Сорока и ещё несколько парней и девчонок из их «банды» сидят отдельно от остальных и о чем-то оживленно болтают. Мы с белобрысым встречаемся глазами. Он решительно встает и быстрым шагом направляется ко мне.

– Привет, – протягивает руку Семен.

– Привет.

Обмениваемся рукопожатием.

– Что же ты Сема за Бидоном не уследил? – с укором смотрю на него, – Поговорить-то ты с ним поговорил, но надо было и присматривать за уродом. Сам же видел, что он в полном неадеквате. Гудыма чуть всех вас не спалил живьем.

Белобрысый чуть отводит взгляд, не желая встречаться со мною глазами. Насупился, крепко стиснул челюсти. Переживает.

– Ладно, бывает. Не дуйся. Главное, что все обошлось, – хлопаю Гордея по плечу.

Семен немного расслабился. Десяток секунд молчит, а потом тихо говорит:

– Я что сказать хотел. Спасибо вам всем огромное за то, что малых вытащили и шмоток привезли. Леш, если тебе что понадобится, всегда обращайся. Не подведу, – взволнованно тараторит Гордей.

Вижу, что парень искренен. Может использовать его в оперативной комбинации со Шпилем-старшим? А что, это идея.

– Мы с тобой попозже ещё поговорим. Есть у меня к тебе одно дело. Только никому не трепись, ни Сороке, ни дружкам, хорошо?

– Да я… Могила. Отвечаю, – белобрысый замолкает. После пожара, он готов за меня и Зорина в огонь и в воду. Только свитер на себе не рвет от избытка чувств.

– Тогда позднее вернемся к этому разговору. Завтра утром, хорошо?

Сема послушно кивает.

– Ладно, иди к своим. Поговорим ещё попозже.

Белобрысый, благодарно взглянув на меня, уходит.

Мальцев поочередно снимает шампуры с огня, несет их к большому столу под навесом. Затем он одним движением ножа сбрасывает мясо с кольцами лука прямо в подготовленный большой таз. Елена Станиславовна раскладывает дымящиеся коричневые кусочки свинины по тарелкам, разливает в чашки, привезенный нами лимонад, и раздает их примостившимся за столом детдомовцам. Сначала – самым маленьким. Потом детям постарше. В каждую тарелку добавляется пару кусочков порезанного хлеба «кирпичика», горкой лежащего на большом подносе. Бесподобный аромат жареного на углях мяса продолжает дразнить меня, заставляя желудок довольно урчать в предвкушении дегустации.

Даже Маша, важно водившая за собой Надю Зорину, не удержалась, и уселась за стол со своей новой подругой. Девчонки сразу же получили по тарелке мяса с хлебом, и принялись увлеченно ковыряться вилками в шашлыке.

Мальцева сменяет Потапенко, а Серега отправляется ко мне, держа в руках пару шампуров и бутылку лимонада.

– Держи, – мне вручается мясо.

– Пойдем, присядем, – показываю взглядом на пустую беседку метрах в пятнадцати от нас.

– Пошли, – охотно соглашается Мальцев.

Шашлык получился великолепным. Сочные и мягкие коричневые ломтики таяли во рту, радуя хрустящей корочкой и неповторимой вкусовой гаммой пахнущего угольками мяса.

Серега, приставив горлышко бутылки к выступу скамейки, ударом ладони сверху сбил крышечку.

Несколько минут мы молчали, наслаждаясь трапезой и запивая шашлык лимонадом. Мальцев, сняв зубами очередной ломтик, даже глаза прикрыл от блаженства.

– Как вкусно, – выдохнул он, расправившись с мясом, – Батя всегда на праздники шашлык готовил прямо у нас во дворе. Так к нам все соседи сбегались на запах. А батя добрый. Он каждого угощал. А соседи в ответ, кто водку, кто салатик, кто наливку тащили. Потом эта гулянка танцами и всеобщим застольем кончалась. Эх, здорово было.

– Ага, – отрываю зубами последний кусочек свинины, и медленно перемалываю его, наслаждаясь каждым мгновением.

– Мы тоже с матушкой и отцом пару раз на природу с друзьями выезжали и шашлык готовили. Здорово было.

– А давай вечерком к речке смотаемся, – загорелся Серега, – она тут неподалеку находится. Я эти места знаю. Ребят с собою возьмем, посидим, у костра компанией, поговорим, я гитару взял.

– Давай, – соглашаюсь я, – Почему бы и нет?

* * *

Темнело. На опушке леса бесновалось пламя, жадно пожирая сложенные пирамидкой сучья. Серега задумчиво перебирал струны гитары. Аня вытянула ладошки, наслаждаясь теплом костра. Даша сидела рядом с подружкой, о чем-то задумавшись. Иван и Паша расположились рядом, периодически подбрасывая ветки в огонь.

Из-под открытой двери «копейки» торчали ботинки Миркина. Игорь объелся шашлыков, и когда мы приехали, сразу же завалился дрыхнуть на заднее сиденье, отказавшись принимать участие в наших посиделках.

Вова Потапенко деловито собирал ветки для костра на окраине леса.

Замечаю, что зеленоглазка зябко ежится. Куртка у неё совсем легкая, а вечером похолодало. Иду в машину, залажу к дремлющему Миркину. Игорь чуть приоткрывает глаза, узнает меня, поворачивается на бок и опять мгновенно засыпает. За задним сиденьем у стекла лежит свернутое шерстяное покрывало. Я его давно приметил. Беру покрывало, подхожу к костру, разворачиваю и накрываю плечи зеленоглазки.

– Спасибо Леша, – Аня благодарно смотрит на меня.

– Всегда, пожалуйста, – улыбаюсь однокласснице.

Чуть дальше от ВАЗ-2101 стоит синий москвич 408 сэнсея. А сам он сидит недалеко от нас на холме с видом на спокойную гладь воды. Сложил ноги в позе лотоса, и устремил взор куда-то далеко на другой берег. Медитирует.

Когда Игорь Семенович сказал, что поедет с нами, я сильно удивился. Зачем сорокатрехлетнему мужику скучать в компании молодежи? Но Зорин был непреклонен.

– Я за вас всех отвечаю. Мало ли что может случиться. Дураков хватает. Ты недавно с одним из них боксировал. Поэтому только со мною или никак.

Мы дождались, пока наставник уложит свою дочку спать вместе с другими детьми, и присоединится к нам. Затем поехали на речку.

Артём и Вероника неожиданно отказались ехать к речке. Влюбленный милиционер уболтал боевую блондинку на вечернее свидание. Вероника, похоже, сильными чувствами к нему не пылала. Она относилась к Артёму просто, по-дружески. Но в беседке с ним вечером посидеть согласилась. Ей, как и каждой девушке, нравилось внимание поклонников. Поэтому парочка осталась в пионерлагере, и только помахала нам из беседки, когда машины выезжали из лагеря.

Усаживаюсь рядом с Пашкой и Ваней. Они подвигаются, освобождая мне место.

Мальцев перебирает гитарные струны, и негромко напевает:

 
– Прибыла в Одессу банда из Амура,
В банде были урки, шулера.
Банда занималась темными делами,
И за ней следила Губчека.
 

– Серый, – поморщился я, – ну к чему эта пошлость? Дай-ка мне гитару.

– А чего пошлость? – смущенно бормочет здоровяк, – известная же песня. Народный фольклор.

Но гитару мне послушно передает.

– Пошлость это, Серый. Нытье уркагана напополам со стонами. Блатная романтика в худшем своем проявлении. И не спорь.

Мальцев, собирающийся что-то ответить, замолкает.

– Тогда ты нам чего-то спой, правильное, – подначивает меня Потапенко.

Задумчиво перебираю струны. Пронзительные аккорды разрывают тишину ночи, и уносятся вдаль, постепенно затихая в непроницаемой тьме. Только искры костра взлетают к небу, где светятся тусклые огоньки далеких звезд, разбавляя черную мглу мягким сиреневым светом.

– Шелестов, может, ты действительно нам сыграешь и что-нибудь споешь? – спрашивает Аня.

– Да, Лех, давай, у тебя должно классно получиться, – поддерживает её Ваня.

– Хорошо, – соглашаюсь, – а что вам спеть?

– Про любовь можно? – робко просит Даша.

– Вот еще, – фыркает Волков, – вам, девкам, только сладкие сопли давай. Леш, лучше сбацай что-нибудь сильное, героическое, пробирающее до самой души.

– Героическое, говоришь? – задумчиво протягиваю я, перебирая в уме подходящие варианты. Исполнять что-то банальное и всем известное не хочется. Яркой кометой в сознании мелькает воспоминание об Афганистане. Сейчас я вас расшевелю. Эту песню я часто пел в компании сослуживцев, и она стала неофициальным гимном нашего разведвзвода.

Опять трогаю струны. Звучат первые аккорды любимой мелодии.

– Ребята, помните, мы изучали историю древнего мира в пятом классе?

Амосов и Волков поочередно кивают, остальные напряженно ждут продолжения. На лице Волобуева явственно проступает недоумение.

– А причем здесь это? – удивленно спрашивает он.

– Сейчас объясню. Я спою вам песню. Но сперва небольшое пояснение. В свое время я зачитывался историей Древнего Рима. В самом начале своего существования это был город, где каждый мужчина был воином. Служба в армии была обязанностью и почетной привилегией любого гражданина зарождающейся великой республики. Благодаря стойкости, воле, выучке и дисциплине своих солдат Великий Рим стал править большей частью античного мира. Его владения простирались от Британии, почти на всю Европу, также охватывая часть Северной Африки и Ближнего Востока. Правда, потом могучая республика стала империей, а через несколько веков одряхлела. Множество римлян вместо грозных воинов, наводивших ужас на соседние народы, выродились в высокомерных патрициев, погрязших в неге и разврате. Страну как раковая опухоль разъедала коррупция, сотрясали бунты легионеров и восстания провинций, преторианцы из личной гвардии императоров, превратились в заговорщиков, регулярно возводящих угодных им полководцев на трон. И Великий Рим пал под неистовыми ордами варваров.

Но тысячелетия его величия были обеспечены могучей армией – непобедимыми легионами, ставших нерушимой преградой для толп дикарей.

Шестой легион «Феррата» был создан Гаем Юлием Цезарем. Это были поистине стальные люди, готовые любой ценой выполнить приказ командования. Они дрались в Испании, Сирии, Греции и даже Армении, наводя ужас на противников стойкостью, железной дисциплиной, идеальной выучкой и стальной волей. Враги боялись и уважали легионеров «Феррата». Именно на таких солдатах, сражающихся и гибнущих за свою Империю, держалась вся мощь Великого Рима. Пока они были живы и противостояли варварам, потомки Ромула и Рема могли спать спокойно.

И моя песня будет об этих стальных солдатах, умиравших во имя империи. И пока между Римом и ордами варваров стоит хотя бы один легион, империя будет жить.

Первые два куплета текста сочинил еще в 60-ых годах, чешский писатель Йозеф Томан, остальные дописали наши археологи, участвующие в раскопках Херсонеса.

Пальцы бегают по гитаре, заставляя её взрываться гремящей мелодией. Ребята замирают в ожидании.

Мой голос взлетает в ночное небо, растворяясь среди звезд. Возникает ощущение, что даже пламя бьется в неистовстве под звуки марша легендарного легиона.

Начинаю тихо, постепенно усиливая голос:

 
Пусть я погиб под Ахероном
И кровь моя досталась псам —
Орел 6-го легиона,
Орел 6-го легиона
Все так же рвется к небесам.
Орел 6-го легиона,
Орел 6-го легиона
Все так же рвется к небесам.
 

На лицах завороженных песней ребят пляшут темные блики костра. Они даже дышать перестали, вслушиваясь в каждое слово.

 
Все так же быстр он и беспечен
И, как всегда, неустрашим.
Пусть век солдат так быстротечен,
Пусть век солдат так быстротечен,
Но вечен Рим, но вечен Рим.
 

Беззвучно шевелятся губы Паши Амосова, повторяя слова гимна. Тихонько подпевает Волков. Задумчиво наклонив голову набок и укутавшись в покрывало, слушает песню Аня.

 
Пот, кровь, мозоли нам не в тягость
На раны плюй – не до того!
Пусть даст приказ Тиберий Август,
Пусть даст приказ Тиберий Август —
Мы с честью выполним его.
 

Подошедший наставник, вспоминая о чем-то своем, тяжело вздыхает, и отводит глаза. На его челюстях буграми перекатываются желваки, грозя порвать кожу, а взгляд, устремленный вдаль, приобретает знакомый стальной блеск. В глазах Вовы Потапенко, напряженно вслушивающегося в каждое слово, сверкают искорки костра.

 
Сожжен в песках Ершалаима,
В водах Евфрата закален,
В честь императора и Рима,
В честь императора и Рима
Шестой шагает легион.
 

Завершающий куплет, точно повторяющий первый, подпевают все ребята. Заканчиваем мы хором.

 
Пусть я погиб под Ахероном
И кровь моя досталась псам —
Орел 6-го легиона,
Орел 6-го легиона
Все так же рвется к небесам.
 

Гитара замолкает. Несколько секунд над поляной царит молчание. И только громко трещат ветки, обугливаясь в пламени костра.

– А что потом произошло с шестым легионом? – нарушает молчание Паша.

– Точно неизвестно. По одним источникам был расформирован. По другим – пал в бою. Во всяком случае, в конце 4-го, начале 5-го века нашей эры, когда Рим приходил в упадок, его уже не существовало, – отвечаю я.

– Понятно, – вздыхает Амосов.

– Леша, а можно тебя на пару минут? – интересуется Аня. В зеленых глазах девушки отражаются отблески пламени, белое лицо с тонкими чертами оттеняют длинные волосы цвета воронова крыла. Ночной полумрак нежно окутывает её стройную фигурку, придавая Николаенко особое очарование.

– Конечно, – я встаю, и подаю девушке руку. Она опирается на неё и поднимается, поддерживая ладошкой уголки покрывала на плечах. Серега, улыбаясь, подмигивает мне. Потапенко показывает большой палец. Аня уходит вперед, и я украдкой грожу ухмыляющимся парням кулаком, затем разворачиваюсь и догоняю зеленоглазку.

Помогаю Николаенко спуститься с крутого бережка вниз, на небольшой пляж перед речкой. Потом Аня расстилает покрывало на толстом бревне, предлагая мне усесться рядом.

– Знаешь, я так бы часами смотрела на звезды и речку, – журчит её звонкий голосок, – Когда я была маленькой, меня папа пару раз брал с собой на рыбалку с ночевкой. Мама тогда была в командировке, а я сама напросилась. И мы так и сидели, он с удочкой, а я рядом. И смотрели на воду и звезды. Так хорошо было.

– Понятно, а я к рыбалке равнодушен. Не знаю, почему. Может просто усидчивости не хватает. Не могу так часами просиживать, – признаюсь я.

– Знаешь Леш, а ведь мне Оля рассказала, что ты её вытащил из огня. Я сначала на тебя обиделась, что ты ничего не сказал. Но потом успокоилась, – признается Аня, – ты спас Ольку, девчонок… Я даже не представляю как, наверно, страшно, нырять в это огненное пекло и прорываться сквозь пламя к ним. Спасибо.