Текст книги "Битва за Родину (СИ)"

Автор книги: Алекс Шу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Николай Чернов. Псевдоним «Никнэк». «Замороженный агент». Завербован коллегами из ФБР ещё в 1962 году. Был оперативным фотографом ГРУ. Впоследствии стал фототехником Международного отдела ЦК КПСС. Выгнан с работы за пьянство. Задержан неизвестными. Удалось случайно узнать, что у знакомого Чернова – капитана 1-го ранга, являющимся профессиональным переводчиком, неизвестными изъят подаренный ему Черновым словарь, который мы передали ему. В книге была специально подготовленная зашифрованная копирка для тайнописи.

Николай Исидорович Кулак. Полковник КГБ. Внешняя разведка. Псевдоним «Федора». Сотрудничал с нами в Нью-Йорке ещё с 60-ых годов. После отъезда в Москву и отставки был замороженным агентом. 26 октября умер недалеко от подъезда своего дома. Официальная причина – инфаркт. Но на сердце никогда не жаловался.

– Что скажешь?

– Интересно, – задумчиво протянул Дерек.

– Интересно? Интересно?! – взвился директор ЦРУ, – Это всё, что ты можешь сказать? Так я тебе только малую часть сводок за последние полторы недели прочитал. Наших агентов вылавливают в Африке, Европе, даже у нас в Америке. Арестовывают, задерживают, убирают. За пару недель мы лишились самых лучших и результативных работников, к которым искали подходы годами. И всё рухнуло в один момент. Скажи мне, черт побери, как такое могло произойти? Они даже по разным ведомствам и подразделениям проходят.

– Пока не знаю, – спокойно ответил Росс, – слишком мало информации. Есть какой-то неучтенный фактор. Что-то мы проморгали.

– Значит так, – благородное породистое лицо аристократа, похожего на Шонна Коннери, исказилось в злобной гримасе, – поручаю тебе разобраться в этом, и найти этот чертов «неучтенный фактор». Делай что хочешь, привлекай кого угодно. Все наши фонды, возможности, и лучшие агенты в твоем распоряжении. Если надо, езжай к «красным», в эту чертову Москву и разбирайся на месте. Дипломатическим паспортом тебя обеспечим. Подкупай, убивай, пытай, шантажируй, делай что угодно, но чтобы результат был. Ты меня понял?

– Слушаюсь, сэр, – Дерек вскочил и вытянулся перед начальником, – Будет исполнено.

– Давай Росс, действуй. И сядь ты уже на место, – махнул рукой Стенсфилд, – Если что-то понадобится, сразу со мной связывайся в любое время дня и ночи. Ко мне вчера Кейси заходил. Как член Президентского совета по внешней разведке он тоже читает эти сводки. Президент очень недоволен, и просит немедленно решить проблему. Обещает любую помощь. Ты наш лучший аналитик. Если не справишься, никто не справится. Бери любых сотрудников Центра специальных операций. Тебе все карты в руки. Только разберись, что происходит, черт подери!

– Я понял, сэр, – Дерек встал, поправляя костюм, – Список людей сегодня подготовлю. После утверждения, и оформления документов, готовы немедленно вылететь в Москву.

29 октября 1978 года воскресенье. СССР. Жаворонки. Утро

Черная «волга» останавливается перед знакомыми серыми воротами.

– Откроешь? – поворачивается ко мне Виктор.

– Конечно, – дергаю внутреннюю ручку машины. Щелчок, дверь открывается, и я выпрыгиваю наружу. Захожу через небольшую калитку, снимаю железный запор и поочередно развожу ворота, отходя в сторону.

Волга трогается с места, заезжает на территорию дачи, и замирает в углу у забора.

– Привет внук, – на порог выходит бодрый дед. В руке у Константина Николаевича дымится чашка чая, – Заходи в дом. И ты Виктор тоже.

– Привет деда, – обнимаю генерал-лейтенанта.

– Как ты там бабушке говорил в прошлом году? Прекрати эти телячьи нежности? – улыбаясь, Константин Николаевич ответно прижимает меня к себе.

– Было такое, не обращайте внимание. Вырос, исправился.

– Ну раз исправился, пойдемте я вас чайком с печеньем напою, – весело предлагает дед.

– Пойдем.

Дед пропускает меня и Виктора на кухню, наливает нам чай с большого пузатого самовара, сверкающего золотистыми боками. Берет тарелочку с печеньем, отсыпав водителю половину.

– Виктор ты пока тут чай попей, можешь в гостиной телевизор посмотреть, – предлагает генерал, – А мы с внуком в кабинете поговорим.

– Хорошо, – кивает шофер, – Я тогда в гостиную перейду.

Мы шагаем по деревянной лестнице на второй этаж. Ступеньки возмущенно скрипят под ногами.

Оказавшись в кабинете, дед предлагает мне присесть, а сам тихо закрывает дверь, фиксируя её щеколдой. Константин Николаевич бросает быстрый взгляд на настенные часы и поворачивается ко мне:

– Через час-полтора приедет Ивашутин. Я ему сказал, что будем договариваться о встрече с «предсказателем». Как мы условились, он не знает, что ты будешь на даче. Теперь послушай новости. Петр Иванович нам окончательно поверил. Твои предсказания сбылись с удивительной точностью. Войтыла стал папой Иоанном Павлом II, Микоян умер. У Полякова, в его отсутствие, был проведен обыск. Тайники были в тех местах, которые ты указал. К ним добавили результаты наблюдения, и Полякова взяли. Начались задержания и других предателей по твоим материалам.

– Сразу и всех?

– Скажем так, большей части тех, которых ты упомянул, – уклончиво отвечает дед.

– Это плохо, – поджимаю губы, – Сам же должен понимать, что подобные действия привлекут к себе внимание. Как наших заокеанских «друзей», так и предателей из Политбюро и спецслужб. Тот же Андропов на говно изойдет, получив информацию о задержании Гордиевского и других офицеров ПГУ КГБ. Петра Ивановича просто растерзают за подобную самодеятельность. Аккуратнее надо было. Как же так дед? Вы ведь опытные мужики, офицеры и так подставиться?

– Мальчишка! Не учи ученых! – дед хмурится, – Петр Иванович начальником Особого Отдела был, когда тебя ещё и в проекте не предусматривалось. Думаешь, он это не предвидел? После поимки Полякова, со всеми доказательствами к Дмитрию Федоровичу пошел.

– Устинову?

– К нему. А вообще не перебивай. Ивашутин показал материалы, и сказал, что есть возможность обезвредить большое количество высокопоставленных предателей в ГРУ и КГБ. Просил дать добро на аресты и допросы, гарантировал результат. Устинов попробовал его переадресовать к Андропову, но Петр Иванович сказал, что информация может случайно утечь и вся операция сорвется. Здесь ещё один момент роль сыграл. У Устинова выпал шанс показать отличную работу армейской контрразведки. Мол, КГБ не смог, профукал кучу предателей, а его ведомство ГРУ отлично сработало. Подумал, созвонился с Брежневым, захватил с собой Ивашутина, и поехал в генсеку в Раздоры за санкцией. Брежнев тоже долго мялся, думал, но в итоге, посмотрел материалы, согласился не информировать Андропова и сохранить всё в тайне. Разрешил действовать, но «под личную ответственность». Ему же тоже надо иметь козыри против председателя КГБ. Если Петр Иванович облажается, то Леонид Ильич вроде ни причем. А если всё сделает, как требуется, то часть успеха тоже на Брежнева перейдет. Он же санкционировал захват предателей. И ещё один фактор сыграл. Генсек сам участник войны, и возмущался массовым предательством офицеров. Так что тут всё идеально сложилось.

– Дай бог. Но Андропов будет рвать и метать, – вздыхаю, – Думаю, не рановато ли вы их взяли?

– Не рановато, – суровеет дед, – Каждый час работы этой сволочи на американцев и англичан, это проданные и преданные товарищи, информация о нашей промышленности и секретных разработках, разрушенные агентурные сети. Петр подумал и решил: не нужно этим гнидам и дальше на свободе гулять. Раньше сядут – меньше ущерба. Да и не всех пока взяли, как я понял из его объяснений. Приедет, расскажет подробнее.

– Хорошо, подождем, – соглашаюсь я.

– Только сначала я с ним поговорю, а потом тебя представим как предсказателя. Он, наверно, шокирован будет, – улыбнулся дед, – Мой внук – предсказывает будущее. Петр же тебя ещё с малых лет знает. Честно говоря, и сам бы в это не поверил, если бы не убедительные доказательства.

– А что делать? – шутливо развожу руками, – Других предсказателей у меня для вас нет.

– Ты помнишь, как вести себя с Ивашутиным? – Константин Николаевич внимательно посмотрел на меня, – Мы это с тобою уже обсуждали тогда на лавочке.

– Конечно. Быть убедительным и искренним. Не волнуйся, я помню, – успокаиваю деда, – Все, что от меня зависит, сделаю. Не подведу.

– Будем надеяться.

– Давай проработаем все варианты действий. Первый, если у нас общение не сложится. И Ивашутин захочет повезти меня к себе в контору. Дед я сразу говорю, никуда не поеду. И тебя не пущу. Стоит мне только засветиться, всё, дни мои сочтены. Слишком многим я со своим предвиденьем будущего не нужен. Или, наоборот, необходим, но только под полным контролем и закрытым в каком-нибудь подземном бункере поглубже, чтобы выпотрошить и грохнуть. Поэтому, как только будет попытка нас забрать, придется уходить в бега. Родители и бабушка ничего не знают. Предъявить им нечего. Помурыжат немного на допросах и отстанут.

– Погоди, – нахмурился дед, – В какие бега? Без денег мы и десяток дней не протянем. Да и стар я бегать и прятаться в своей стране. А о работе отца ты подумал? Ему же после этого, в армии не быть больше. Но думаю, нас никто никуда везти не будет. Это маловероятно. Петр мог меня на первой же встрече попробовать взять. Насколько бы это ему удалось, другой вопрос. Но ведь не стал. Выслушал до конца. Удостоверился в полученных сведениях. Начал арестовывать предателей. Так что не выдумывай глупости. В бега он собрался.

– Да и потом, если Петр серьезно намерен нас взять, – после небольшой паузы продолжает Константин Николаевич, – то легко это сделает. Заранее окружит дачу подразделением спецназа, скрутят, ты и глазом моргнуть не успеешь.

– Дед, тут много нюансов. Мы не предатели, а ты боевой генерал, участник войны. Это слишком уже будет. Да и скрыть подобную операцию тяжело. Тут же все соседи – твои хорошие знакомые.

Константин Николаевич хочет что-то сказать, но я его останавливаю:

– Ладно, давай тогда этот вариант не рассматривать. Но если что, будем действовать по обстановке.

= Договорились, – усмехнулся Константин Николаевич, – Какие ещё у тебя варианты?

– Допустим, мы сегодня договоримся с Ивашутиным. У тебя есть мысли с чего начнём действовать?

– Ты говорил, что надо установить контакты с Романовым и Машеровым, – задумался генерал-лейтенант, – Это правильно. Но сначала нужно искать подходы к кому-то одному.

– Согласен, – киваю я, – считаю начинать нужно с Петра Мироновича.

– Почему?

– Потому что к Машерову легче подобраться. Романов сидит в Ленинграде. Это второй город по значимости, после Москвы. Вокруг него много самых разных людей: партийных чиновников, руководителей предприятий, стукачей из КГБ. Слишком много шансов спалиться. Любая попытка контакта привлечет к себе внимание. Тем более что Андропов опасается Романова, считает его конкурентом, претендентом на кресло генсека. И внимания к нему КГБ гораздо больше. Следует ещё учитывать, что в высшем партийном руководстве недоброжелателей у Григория Васильевича много. Его считают приверженцем «жесткой линии» управления. Также Романов ВПК курирует. Представляешь, под каким он колпаком?

– А Петр Миронович республикой руководит. Думаешь, к нему легче пробиться? – иронично улыбается генерал.

– Легче. Машеров – человек не конфликтный. И демократичный. Запросто общается с простыми людьми. Он более открыт. Регулярно с утра до вечера ездит по предприятиям, разговаривает с рабочими. У Петра Мироновича своя, преданная ему команда во власти. Стукачей и всякой дряни намного меньше. Даже Яков Николкин – глава белорусского КГБ, человек Машерова, а не своего босса – Андропова. Поэтому в 1980 году, перед смертью Машерова будет заменен Балуевым.

– Хорошо, принимается, – кивает дед, – Как думаешь, к нему подобраться?

– А об этом мы все вместе и подумаем.

– Это само собой, – кивает генерал-лейтенант, – Но у меня уже есть определенные мысли.

– Так поделись? Интересно же, – оживился я.

– Машеров – участник войны, руководил партизанским отрядом. Можно найти его фронтового товарища, и попросить организовать встречу.

– Вариант, но опять придется задействовать посторонних людей. Значит вероятность того, что привлечем к себе внимание органов, повышается.

– Можно сделать всё проще. Возможно, в ведомстве Петра Ивановича найдется сотрудник, имеющий возможность выйти на Машерова, или кто-то из боевых товарищей. Если начальник ГРУ хочет встретиться с Петром Мироновичем, то это не вызовет какой-то подозрительной реакции. Мало ли что ему нужно? Может, базу на территории Белоруссии хочет построить или ещё что-то обговорить. Этот вопрос мы сегодня и поднимем. А заодно рассмотрим и другие возможности, если их найдем.

– Годится, – улыбаюсь я, – А ещё надо обговорить, как и когда будем встречаться. Систему оповещения разработать в экстренной ситуации. И дальнейшую работу по предателям обсудить. Сейчас Андропов будет двигать Пятнистого во власть. Он в Ставрополье уже много лет на минеральные источники лечиться от почечной недостаточности ездит. А Меченый там с ним близкое знакомство завязал, угождает по-всякому председателю КГБ.

17 сентября этого года на станции Минеральные воды в поезде уже состоялась судьбоносная встреча Брежнева, Черненко и Андропова с Пятнистым. И было решено двигать его в Москву, на место умершего летом Кулакова. А такое дерьмо в секретарях ЦК КПСС нам не нужно.

– И что ты предлагаешь делать? – прищуривается дед – Валить это говно? Так потом вонь такая поднимется, что всем тошно станет. Ты вообще представляешь, что начнется, если партийного чиновника такого масштаба убьют?

– А зачем его убивать? Достаточно компромат на него убойный собрать. В Ставрополье Мишка по самые гланды в криминале и взяточничестве замешан. Я знаю, где копать. Доказательств хватит, чтобы его гнать в три шеи, не только с ЦК КПСС, но и с секретарей Ставропольского крайкома партии, а потом ещё и посадить лет на пять-десять. Но времени у нас совсем мало. 27 ноября на пленуме Пятнистого изберут секретарем ЦК. Он переедет в Москву, а через год станет кандидатом в члены Политбюро. Что-то сделать с ним будет гораздо сложнее. Поэтому провести расследование и предъявить доказательства злоупотреблений надо раньше, до середины ноября.

– Что-то Леша тебя совсем занесло, – дед с иронией смотрит на меня, – Ты что, опером себя великим вообразил? Как ты себе это представляешь, компромат на Горбачева в Ставрополье собрать? При первой попытке тебя милиции или бандитам сдадут. И все необходимые сведения вместе с потрохами и кровью выбьют.

– Не драматизируй деда, – морщусь, – Не такой уж я и беспомощный. Эта задача решаема. Но мне бы в помощь хороший оперативник не помешал бы. Один я, действительно, могу дров наломать.

– Ладно, обсудим, – задумался дед, – только никакой самодеятельности. Действовать будешь строго по утвержденному плану и с опытными людьми, если Петр Иванович найдет таких, кому можно это доверить. Понял?

– Понял, – вздыхаю я, – Только у меня тоже право голоса имеется. И всё до мельчайших деталей обсудим.

– Договорились, – кивает Константин Николаевич, – Что ещё у тебя?

– Много чего, – уклончиво отвечаю я, – Это разговор даже не на несколько часов. Просто давай сначала с приоритетными задачами разберемся. Это подход к Машерову, компромат на Горбачева. Ещё интересно Петра Ивановича послушать, что у него с предателями получилось, и как он отбиваться от взбешенного Андропова и многочисленных контроллеров будет.

Дачную тишину взорвал пронзительный гудок автомобильного сигнала.

– Петр Иванович, приехал, – деловито сказал Константин Николаевич, выглянув в окно, – Пойду встречу. А ты пока с Витей на первом этаже посиди, телевизор посмотри. Я тебя позову, когда понадобишься.

– Хорошо, – поднимаюсь со стула. Спускаемся с дедом по скрипучей лестнице вниз. С размаху плюхаюсь на диван рядом с водителем. Виктор широко улыбается:

– Поговорил с дедом?

– Ага, – киваю, развалившись на мягком диване, – рассказал о своих делах, как батя с матушкой живут-поживают, добра наживают.

– И как там Александр Константинович с Анастасией Дмитриевной?

– Нормально, – улыбаюсь, – Сам же видел, цветут и пахнут.

– Понятно, – шофер опять поворачивается к телевизору.

– «Служу Советскому Союзу» смотришь? Тебе армия, наверно, после этого по ночам будет сниться? – усмехнулся я.

– А что ещё смотреть? – развел руками Виктор, – Зато через часок, после «Здоровья», «Утренняя почта» начнется, если не уедем.

– Скорее всего, не уедете, – улыбаюсь я, – дед с гостем друзья, оба воевали, поэтому найдут темы для разговоров и воспоминаний. Думаю, пару часов, а то и больше, тебе придется здесь просидеть.

– Что поделать? Я человек подневольный. Начальник, сказал надо, я ответил, есть, – сокрушенно заявил Виктор. Но в глазах водителя прыгают веселые чертики.

А дед уже пропускал в дом невысокого широкоплечего пожилого мужчину с залысинами. Квадратное, властное лицо, раздвоенный ямочкой волевой подбородок, суровый взгляд чуть выцветших серо-голубых глаз вызывали желание вытянуться по стойке «смирно».

– Здравия желаю, товарищ генерал армии, – вскочил с дивана Виктор.

– Вольно, – Ивашутин взмахом руки, приказал ему опуститься на место.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался я.

– Леша? – в глазах начальника ГРУ мелькнула искорка узнавания, – Привет.

За генералом в холл шагнул здоровенный двухметровый лейтенант-водитель с кобурой на поясе, и в комнате сразу стало тесно.

– Виталий, посиди тут с ребятами, пока я со старым другом пообщаюсь, – попросил начальник ГРУ

– Слушаюсь, – козырнул офицер.

– Не надо этого, не на плацу, – поморщился Петр Иванович, – Я в гости к старому другу приехал. Здесь можно просто, без казенщины общаться.

– Есть, общаться без казенщины, – выдохнул лейтенант и расслабился.

А начальник ГРУ уже шел вслед за дедом на второй этаж.

– Можно? – спросил водитель.

– Падай, – приветственно махнул рукой Виктор. Здоровяк сел рядом. Огромная туша заполнила часть дивана. Оставшегося места нам хватило, хотя теснота уже ощущалась.

На экране рассказывали репортаж об отличниках боевой подготовки, демонстрировались кадры учений, высадки на берег морской пехоты, бравых десантников, прыгающих с парашютов, работы специальных подразделений. Бойцы в камуфляже лихо преодолевали препятствия, стреляли по мишеням, укладывали штабелями противников в рукопашных схватках.

Смотрел телевизор автоматически, мыслями пребывая далеко. Сегодня ночью мне опять снились Сливко и Чикатило. Истерзанные тела жертв, дергающихся в последних предсмертных судорогах, искаженные в безумной похоти лица маньяков, кровавым калейдоскопом проплывали перед глазами. Казалось, высшие силы или зудящая совесть, терзающая подсознание, напоминают мне о данном обещании. После ночного кошмара меня захлестнули эмоции. Хотелось плюнуть на всё, схватить сумку, сменную одежду, выкидной нож и рвануть сначала в Новошахтинск, а потом в Невинномысск. И отправить двух кровавых уродов в ад, где им самое место.

Разумеется, никуда я не побежал. Позволять эмоциям брать верх над холодным разумом – последнее дело. Это верный путь к провалу. Любую акцию необходимо тщательно готовить, тем более ликвидацию маньяков, обладающих звериным чутьем. В таких делах мелочей нет. Без скрупулезного планирования, продумывания каждого действия риск быть пойманным возрастает. Поэтому, с большим сожалением, отложил акцию на позднее время. Сегодня мне нужно сконцентрироваться на разговоре с Ивашутиным. Договоримся с Петром Ивановичем, поеду в Ставрополье, собирать материалы на Пятнистого, заодно и Сливко отправлю в котел к чертям.

– Леша, – голос деда врывается в сознание, прерывая раздумье, – иди сюда.

Поднимаю глаза. Дед стоит на лестнице и машет. Послушно поднимаюсь за ним на второй этаж. Перед дверью в кабинет, делаю глубокий вздох и на секунду зажмуриваю глаза, как перед нырком на глубину. Сердце начинает отстукивать барабанную дробь. Во рту пересыхает. Сейчас всё решится. Пан или пропал. Константин Николаевич открывает дверь и жестом, приглашает пройти.

Дед заходит за мною и тихо прикрывает дверь.

Ивашутин с недоумением смотрит на меня.

– Вот Петр Иванович, познакомься, это и есть тот предсказатель, о котором я говорил.

Глаза руководителя ГРУ изумленно расширяются:

– Леша?! – и тут же лицо генерала армии снова становится каменным. Он поворачивается к деду:

– Это что, шутка такая? – голосом Ивашутина можно замораживать воду.

– Подожди, Петр Иванович, – примирительно поднимает ладони Константин Николаевич – Не делай поспешных выводов. Ты же сам увидел, всё сбылось. Просто послушай его.

– Хорошо, – генерал армии стискивает челюсти. Голубые глаза со стальным отливом холодно смотрят на меня:

– Говори.

И я начинаю рассказывать. О своей службе в армии, хронологии распада Союза, уходе на гражданку и гибели в Белом доме. Потом, как чудом очутился в своем 17-летнем теле, и как у меня на первом уроке истории, вместе с каплей крови, вылетевшей из носа и расплывшейся бесформенной кляксой на странице учебника, активировалось «предвидение».

– Знаешь, Петр я сам сначала думал, что это подростковые сказки, – добавляет дед, – но мне Леша такие подробности озвучил из фронтовой жизни, что волей-неволей пришлось поверить.

– Хорошо, – взгляд Ивашутина становится колючим, – А обо мне ты можешь что-то интересное рассказать? Хочу удостовериться в твоих сверхъестественных способностях лично.

Фигура начальника ГРУ на секунду мутнеет, растекаясь в бесформенное пятно, затем снова появляется «резкость». Озарение, мелькнувшее в мозгу яркой вспышкой, дарит бесценную информацию.

Мои губы расплываются в довольной улыбке.

– Запросто. Сейчас вы Петр Иванович – трезвенник, пьете очень редко. Но в молодости был один случай. Помните, в 1929 году вы работали слесарем на заводе «Сантехстрой».

– Помню, – в глазах Петра Ивановича появляется интерес, – Давай дальше.

– 5 октября у мастера – Андрея Семеновича был юбилей. Вы не хотели пить, но пришлось. Рабочие постарше такого «неуважения» бы не поняли. Вас сильно напоили. А потом, по пьяной лавочке накидали в телогрейку болтов, мелких деталек, и внаглую протащили мимо проходной. Когда проснулись дома и обнаружили эти детальки, вам так стыдно было. Хотели даже пойти и признаться начальству, но потом передумали, и тихонько пронесли их обратно на завод.

Суровое лицо генерала армии обмякает, напряженное тело расслабляется, в глазах плещется изумление напополам с ужасом. Ивашутин откидывается на стул и дрожащей рукой тянется к рубашке, пытаясь расстегнуть воротник.

– Ты, – хриплый голос Ивашутина прерывается, – Не мог этого знать. Это вообще никому не известно. По крайней мере, что я эти чертовы болты и детали обратно принес.

– А еще могу вам рассказать, что ваше настоящая фамилия Ивашутич. Ивашутиным вы стали, когда получили временный пропуск «Сантехмонтаже» с такой фамилией. Просто в отделе кадров кто-то ошибся. Вы так держались за свою работу, что побоялись его поменять, несмотря на недовольство отца. А хотите, вам ещё напомню, как вы в прошлом году поехали на Кубу проинспектировать базу радиоэлектронной разведки в Лурдесе, а потом с генералом Шмыревым и адъютантом Поповым пошли в бар «Тропиканка». И Оливейрос глава протокольного отдела МИД Кубы там рассказал, кто вы такие. А недалеко сидели американские бизнесмены. И Вас поприветствовали: «Дамы и господа! Сегодня у нас в гостях представители американской торговой фирмы и группа офицеров советской военной разведки!» Помните?

– Хватит, – пришедший в себя Ивашутин хлопает рукой по столу, – Убедил.

Послушно замолкаю, ожидая дальнейших вопросов.

– Скажи мне Леша, – глаза генерала армии впились в мое лицо, – А цель у тебя какая? Что ты хочешь добиться? Только честно.

– Чего хочу добиться? Просто сохранить страну, – спокойно смотрю на Ивашутина, – Распад Союза – это трагедия. Войны в Карабахе, Приднестровье, Чечне и других республиках. Десятки тысяч убитых в междоусобных конфликтах людей. От стариков до маленьких детей. Потоки беженцев, роющиеся в мусорках и побирающиеся пенсионеры. Рабочие и простые труженики, не получающие месяцами зарплаты в 90-ых. Старики, выброшенные кидалами, мошенниками и бандитами из квартир. Расстрелянные в Белом доме и убитые наймитами Ельцина женщины и дети. Ежедневные бандитские разборки, взрывы и убийства коммерсантов. Миллионы человеческих трагедий и уничтоженных в кровавом хаосе 90-ых жизней. Вот этого я хочу избежать, и сохранить все хорошее, что мы сейчас имеем, но не ценим. Мирное небо над головой, спокойную жизнь, страну для всех людей, а не для миллионеров.

– Понятно, – начальник ГРУ немного расслабился, – А кто её хочет уничтожить? Поясни.

– Очень многие. Я даже не уверен, что у нас получится. Слишком большие силы против, – честно отвечаю я, – Даже в разведке куча предателей и перебежчиков, как вы сами недавно убедились. И это ещё только цветочки. Главные ростки измены прорастают на самом верху.

– Например, – остро глянул Ивашутин, – давай конкретику.

– Пожалуйста, – глубоко вдыхаю, как перед погружением, – председатель КГБ – Юрий Владимирович Андропов. Именно он настоящий автор проекта разрушения, который Горбачев обозвал впоследствии «Перестройкой». Андропов – выходец из богатой купеческой семьи. До революции его родным принадлежал магазин «Ювелирные вещи» в Москве на Большой Лубянке. Правда, Юрий Михайлович намеренно запутал свою родословную, чтобы сам черт не мог в ней разобраться, выдав свою мать за приемную дочь купцов. Но у него даже в КГБ прозвище «Ювелир».

– Это пока только слова. Что-то посущественнее есть? – иронично поинтересовался руководитель ГРУ.

– Петр Иванович, а где я вам доказательства возьму? Дипломат с документами и неопровержимыми уликами из воздуха достану? Так я не волшебник, – развожу руками – Если помните, та информация по предателям, которую вам дед передал, тоже словами была. Но полностью подтвердилась, как и предсказания будущих событий. Или у вас другое мнение?

– Подтвердилась, – кивнул Ивашутин, – Во всех подробностях. Продолжай.

– План «Реставрация» или «М» Юрия Михайловича Андропова подразумевает несколько этапов действий. Цель – уничтожение социалистического строя. Сначала надо озлобить людей, подтолкнуть всеобщую деградацию. Поэтому когда Андропов придет к власти 12 ноября 1982 года, он сделает две важные вещи. Под предлогом борьбы с тунеядством и прогульщиками запустит патрули, которые будут отлавливать людей в кинотеатрах и других общественных местах в рабочее время. Это вызовет взрыв недовольства, хотя многие поначалу будут видеть в подобной «инициативе» наведение порядка. Второе, выпустит дешевую водку, чтобы население быстрее спивалось. Её даже назовут «андроповка». Дальше у него по плану будет нарастание дефицита, увеличение проблем с обеспечением населения самыми необходимыми товарами, в том числе и продовольственными. Но не успел. Почки подвели. Умер. Всё это удастся сделать только его преемнику, развалившему Союз – Михаилу Горбачеву.

– А если конкретнее, по пунктам, что сделать хотели и чего добиться? – интересуется Ивашутин.

– Можно и по пунктам. Первый – партия отстраняется от управления государством, – загибаю пальцы, – Второй – из состава СССР убирают несколько южных республик. Третье – в Союзе проводится полная реставрация капитализма. Главные выгодополучатели – перекрасившаяся в капиталистов партийная элита, ГБшники, руководители комсомола, теневики и криминал. Все государственное имущество будет поделено между небольшим количеством людей, приближенных к власти или сумевшими, найти к ней подходы. Так у нас в будущем и произошло. Большинство народа будет буквально выкинуто из процесса распределения собственности. Для этого в 1992 году них просто украдут деньги на сберкнижках, заморозив их на неопределенное время. А взамен, когда стартует приватизация, выдадут копеечные сортирные бумажки – ваучеры. Большинство этих ваучеров будет скуплено за копейки предприимчивыми дельцами, и использовано в приобретении бывшей государственной собственности. Пожилые люди, обычные работяги и инженеры НИИ без коммерческой жилки, будут находиться на грани выживания. Многие старики просто умрут от голода и болезней, не имея возможности купить еды и лекарств. Один рыжий реформатор – отец «приватизации», заботливо взращенный Андроповым и Горбачевым, так прямо и заявит: «Что вы волнуетесь за этих людей? Ну вымрет 30 миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом – новые вырастут».

– Это фашизм какой-то, – невозмутимый начальник ГРУ сидит красный от злости. Руки на столе крепко сжаты в кулаки до побелевших костяшек.

– Точно. Фашизм. Только экономический, – невозмутимо подтверждаю слова Ивашутина, – И вот этого мы и будем стараться избежать.

– Ладно, что ты там говорил о заговорщиках? – Петр Иванович уже успокоился, – Если можешь, давай дополнительную информацию

– Дед, можно ручку и листок бумаги?

Константин Николаевич кивает. Дед открывает ящик стола, достает стопку листов, синюю ручку и подвигает ко мне.

– Спасибо. Я сейчас здесь нарисую схему, что и как. Только я вам её не отдам Петр Иванович, сами понимаете. Но вы можете её впоследствии просто зашифровать и перерисовать.

– Хорошо, – помолчав, соглашается руководитель ГРУ.

– Вот смотрите, – рисую на белоснежном листе кружочек с буквой «А», – Это товарищ Андропов. Его первое доверенное лицо – Филипп Денисович Бобков.

На бумаге появляется второй кружок с буквой «Б» внутри.

– С 1969 года руководит Пятым управлением КГБ. Оно должно бороться с идеологическими диверсиями, работать с диссидентами, националистами, осуществлять контрразведывательную деятельность в этой сфере. А что на деле? Филипп Денисович всю эту работу намеренно провалил. Его подчиненные воюют с евангелистами, учителями иврита. Бобков намеренно концентрируется на разборках с диссидентами. А они сейчас имеют мизерное влияние. Я говорю не об узкой прослойке творческой интеллигенции, а обо всем народе. Обычные рабочие, инженеры, колхозники, строители и знать их не знают. При Бобкове пышным цветом расцветает национализм в республиках. Глава Пятого управления этого просто не замечает. Намеренно. А хотите интересный факт о личности и моральных качествах Филиппа Денисовича? Вы его, кстати, можете проверить по своим каналам.

– Хочу, конечно, говори, – Ивашутин хмур и сосредоточен.

– В 1961 году советские информационные агентства получили миллионные убытки. Фотография первого космонавта Юрия Гагарина стоила бешеные деньги. Самые престижные газеты и журналы мира готовы были платить пяти-, шестизначные гонорары за его снимки. И вдруг фотография Гагарина, неизвестно как, попадает в капиталистические средства массовой информации. Абсолютно бесплатно. При проведенном расследовании оказалось, что небольшой снимок 3 на 4, передал на Запад Филипп Денисович Бобков. Хотя я думаю, не передал, а продал. Он же и организовывал пресс-конференции Гагарина в капиталистических странах. Но у Бобкова оказались влиятельные покровители. И эта история сошла ему с рук. Вы можете проверить этот факт самостоятельно.