Текст книги "Битва за Родину (СИ)"

Автор книги: Алекс Шу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Я тебе верю братик, – кроха неожиданно обнимает меня, – Не переживай. Не подведу.

Не сомневаюсь, – вздыхаю я, обхватывая руками худенькое маленькое тельце, доверчиво прижавшееся ко мне.

Плохо, конечно. Все белыми нитками шито. Но Маша должна справиться. Есть у этой малявки стержень. Она не тепличная домашняя девочка, способная проболтаться. Ребенок, конечно. Но при этом рано повзрослевший и хлебнувший лиха полной чашей.

Всё, линия защиты выстроена. Конечно, у правоохранительных органов возникнут вопросы. А почему это Леша Шелестов, не побежал с дикими криками «караул» к директору? Не предупредил общественность о готовящемся страшном злодеянии?

Но и тут у меня ответ есть. Во-первых, не отнесся серьезно. Мало ли что этот малолетка обещал. Болтать, как известно, не мешки ворочать. Во-вторых, почему не предупредил? Предупредил.

Здесь мне очень повезло, если можно так сказать. Попрощавшись с малявкой в понедельник, подходил к воротам, и столкнулся там с покойным Маратом Альбертовичем, идущим в детдом. Ничего особенного, поздоровались, перекинулись парой-тройкой общих фраз, и пошли, каждый по своим делам. Важно, что нашу встречу видел сторож из своей будки. Слышать разговор он не мог, а вот то, что мы о чем-то общались, разглядел.

Теперь можно будет заявить, что я рассказал Марату Альбертовичу об угрозах Гудымы, и попросил проследить за ним. Он тоже к этому серьезно не отнесся, но пообещал приглядывать за потенциальным поджигателем. Вот и доприглядывался, на свою бедную голову.

А в среду я вспомнил об обещании Бидона, и на сердце так тревожно стало. Просто чувствовал надвигающиеся неприятности. Вот и уломал тренера съездить к детдому.

Конечно, немного неестественно, все выглядит. Прежде всего, возникает вопрос, почему тренер и другие ребята послушали меня, и гнали как сумасшедшие к детдому. А уж больно убедительно я выглядел. Быстро рассказал им всю историю с Гудымой, бледный был, клялся, сердцем чувствую, беда там. И пусть попробуют опровергнуть.

Зато гаишники – отличное алиби. Мы подъехали, когда пожар уже разгорался. Здесь никаких подозрений быть не может. А смутные сомнения к делу не пришьешь.

– Леша, – дергает за рукав меня малявка, заставляя отвлечься от мыслей, – Сюда какая-то тетя идет. Ты с ней встретиться хотел?

Поднимаю глаза. К нам направляется Света. Девушка выглядит прекрасно. Стройные ножки в серых брючках, плотно облегающая темно-синяя курточка подчеркивает точеную фигурку. Из-под каштановой челки, сверкают лукавые карие глазки. Встретившись со мною взглядом, шатенка улыбается, демонстрируя сахарно-белые зубки и милые ямочки на щечках.

– Привет, – здороваюсь с девушкой, целуя её в щечку.

– Привет, – чувствую горячее дыхание на шее и ответный быстрый, обжигающий поцелуй.

– Познакомься. Это моя сестренка Маша, – представляю малявку подруге.

– Здравствуйте, – малявка протягивает тете ладонь.

– Здравствуй Маша – шатенка с серьезным видом жмет руку крохе, – Меня тетя Светлана зовут.

Я фыркаю, тоже мне тетя 18летняя. Хорошо, хоть бабушкой не представилась.

– Можно просто Света, – продолжает подруга, кинув на меня негодующий взгляд.

– Очень приятно, – застенчиво говорит малявка.

– Ладно девчонки, пошли на карусели, – предлагаю я.

Вечер удался на славу. Сначала отправили Машу кататься на детской карусели. Малявка весело смеялась от полноты чувств, нарезая круги на поднимающейся вверх лошадке. Потом покатались на автодроме. Я с малявкой на одной, а Света на другой машинке. Таранили друг друга резиновыми бамперами, а в нас со смехом и возбужденными воплями врезались другие юные и не очень водители. Каждый раз, когда мы в очередной раз с кем-то сталкивались, кроха повизгивала и закрывала глаза, вцепившись ладошками в мой локоть.

Потом зашли в тир, постреляли. Даже Света и малышка сделали по паре выстрелов. Шатенка гордо отказалась от моей помощи, промазала и надулась. А Маша, ставшая на специальную табуреточку, поддерживаемая и направляемая мною, один раз попала. После этого и Светке показал, как прицелиться, поправил приклад, и она тоже поразила зазвеневшие и заигравшие разноцветными огнями часы-будильник.

Затем посетили кафе и перекусили шоколадным тортом с чаем. Глядя на радостную малышку и веселую Светку, с энтузиазмом уничтожавших сладости ложками, я наслаждался их обществом и каждым мгновением счастливой беззаботной юности.

В будущем мне предстояло пройти через серьезные испытания, поставить на кон всё, в том числе и собственную жизнь, схлестнуться в схватке со спецслужбами Запада, а также предателями, бандитами, и паразитами, которые как раковая опухоль пожирали страну изнутри. Но всё это будет потом, а сейчас я был просто счастлив, наблюдая за светящимися от радости девчонками.

19 октября 1978 года. Четверг

В просторной гостиной седой мужчина, раскинувшийся на мягком диване, смотрел программу «Время». Ведущий рассказывал о новом постановлении ЦК КПСС, регулирующим закупочные цены на молоко, овощи и шерсть, пафосно вещал о трудовых свершениях. Мелькали сюжеты о международных событиях, отражаясь пляшущими тенями в полутемной комнате.

Наблюдая за репортажем из Гайаны, генерал чуть слышно вздохнул. Трупы детей, женщин и мужчин кучно разбросанные по территории лагеря общины «Народного Храма» вызывали шок. Хорошо, что оператор, щадя чувства зрителей, показал страшную картинку мельком и нечетко.

«Ещё одна новость из Лешиных предсказаний подтвердилась. Этот маньяк Джонс застрелил конгрессмена, и заставил своих последователей покончить жизнь самоубийством. Всё как внук писал, точь-в-точь», – подумал Константин Николаевич.

– Костя, да не смотри ты эти ужасы, – встрепенулась примостившаяся рядом миловидная пожилая женщина, отвлекшись от вязания, – Зачем тебе эти страсти? Не принимай близко к сердцу. Лучше книжку почитай хорошую. За всех переживать, никаких сил не хватит.

– Да я и не переживаю, Алин, – отмахнулся генерал, – Глупо просто. Им бы жить ещё да жить. Сколько людей, молодых, сильных, здоровых и так глупо погибли.

– Так вроде, там не всё так однозначно. Кириллов так многозначительно говорил. Судя по репортажу, американские спецслужбы могли приложить руку. Конгрессмена всё-таки убили.

Пронзительная трель телефонного звонка прервала сонное бормотание телевизора. Константин Николаевич приподнялся с дивана.

– Сиди Костя, – остановила его жена, – я сама возьму.

Она отложила спицы и пряжу, и быстро поднялась с дивана.

«Легка ещё Алинка на подъем», – усмехнулся генерал, наблюдая за супругой, быстрым шагом покинувшей комнату.

Резкий вопль телефона внезапно прервался.

– Слушаю вас. Здравствуйте Петр Иванович. Спасибо, все нормально. Да, телевизор смотрит. Сейчас позову.

«Ивашутин», – генерал облегченно выдохнул, – «Наконец-то».

– Кость, это тебя. Петр Иванович звонит, – подтвердила его вывод Алина Евгеньевна, – подойди к телефону.

Генерал забрал трубку у жены, закрыл круглое отверстие микрофона ладонью, и глазами показал ей на гостиную.

– Алин, иди телевизор посмотри. И звук погромче сделай, – тихо скомандовал супруге.

Жена негодующе фыркнула, мол, «опять вы мужики секреты разводите», и гордо удалилась. Через пару секунд зычный голос Кириллова заполнил комнату.

– Привет Костя.

– Здравствуй Петя.

– Как там Евгеньевна не сильно тебя пилила за воскресенье? Выпили мы тогда прилично. Всё-таки не каждый день собираемся.

– Нет, конечно. Она же жена генерала. Всю жизнь со мною по гарнизонам моталась. С пониманием отнеслась. Всё-таки боевые товарищи встретились, павших помянули. Ну чуть поворчала утром. Не без этого. Так это возрастное.

– Клевещешь ты Костя на жену. Она у тебя замечательная. Ещё многим молодым фору даст. Слушай, а давай мы с тобой ещё раз на том же месте порыбачим на выходных. Ты говорил, что там место прикормленное. Но мы тогда больше общались, чем рыбу ловили. Я одному своему товарищу порекомендовал, он на днях съездил туда, посидел с удочкой. Довольный, полное ведро рыбы выловил и жирную щуку поймал. Благодарил за наводку.

– Это мы всегда, пожалуйста, – повеселел генерал-лейтенант, прекрасно уловив суть сказанного, – встретимся, я тебе ещё пару прекрасных мест подскажу для рыбалки.

– Давай тогда на воскресенье договоримся, к 10 утра, на то же самое место подъезжай. Я своего архаровца отпущу часа на четыре. А мы посидим, поболтаем, опять былое вспомним.

– Договорились, – улыбнулся Константин Николаевич, – буду как штык.

– Ну вот и отлично. Тогда до встречи.

– До встречи Петя.

19 октября, Четверг. Московская область. Вечер. 21:25

На середине стола тускло светила керосинка, отбрасывая длинные темные тени по сторонам. Наполовину опорожненная бутылка водка с пустыми двумя стаканами и одиноким блюдцем с неровно нарезанными кусками колбасы стояла перед двумя полными мужчинами.

– Михалыч, извини, но я задолбался, – решительно сказал Ермилов, хлопнув ладонью по столу, – сколько мы ещё в этой дыре сидеть будем?

– Так тебя, Егорыч, никто не держит, – осклабился Петренко, – вольному воля.

В тусклом свете керосиновой лампы, улыбка подполковника смотрелась особенно зловеще.

– Слушай, что мы тут забыли? – сменил тон Ермилов – Давно бы рванули в Туркмению. Связи и люди на местах остались. Нас Ханджар давно зовет к себе. Катались бы как сыр в масле, как баи в каком-то дальнем кишлаке, и никто бы до нас там не добрался. Чего ты до сих пор по Надюхе убиваешься? Нет её больше, нет. Пойми это! Тебе же Федорович всё рассказал. Не зря ему деньжат отмаксал, чтобы за хатой твоей присматривал. Хорошо, что теперь мы всё знаем. На жадности своей погорела сука. Зато никому ничего лишнего не расскажет. В той же Туркмении, можно нормальные дела делать, и денег у нас хватает. Хоть гарем себе заводи из молодых девчонок. А там такие попадаются, – Егорыч довольно зажмурил глаза», – огонь девки, фигуристые, ладные, в постели горячие. Да забудь ты уже о Надьке. Если честно, туда ей и дорога, курве. Нас под монастырь подвела, и сама не убереглась.

– Любил я её Егорыч, понимаешь, любил, – глухо ответил Петренко,

– Да, стерва была, знаю, – выкрикнул он. Стол содрогнулся от сильного удара кулаком. Бутылки и стаканы подпрыгнули, протестующе звякнув, и снова замерли.

– Но болит душа до сих пор. И пока мне за её смерть и наши проблемы кое-кто не ответит, никуда я не уеду. И я даже знаю, кто именно.

– Так Коля, погоди, не заводи опять свою шарманку о Шелестове, – вскинул ладонь Ермилов, – Пойми, бред это. Ничего точно ты знать не можешь, одни фантазии и предположения.

– Я нутром чувствую, Сашка это. Он во всем виноват, – зашипел подполковник, – Слишком уж много совпадений. Давай порассуждаем логически. Что можно сказать о грабителе? Первое – подготовленный мужик. Второе – точно знал, где находится тайник. Третье – вся акция была продумана идеально. Уголовников отметаем сразу. Обо мне они не знали. О тайнике – тем более. Ноги растут из части. Это кто-то из офицеров. Те, с кем постоянно пересекаюсь по работе, кто мог иметь доступ к документам, отслеживать мои дела, получать информацию. Логично?

– Допустим, – согласился Ермилов.

– Идем дальше. Тайник никто бы сразу не нашел. Тут попотеть надо, всю квартиру перевернуть, перекопать. А грабитель сразу в вытяжку полез. Вывод какой? Он знал, где и что искать. А кто ему мог об этом сказать, а?

– Надька? – мрачно глянул на него подельник.

– Она, конечно, – кивнул Петренко, – больше некому. А теперь самое интересное. Почему она могла слить инфу именно Шелестову?

– Ну расскажи, Михалыч, послушаю, – ухмыльнулся Ермилов.

– А Шелестов её на краже продуктов поймал. Об этом многие в части знали. Но скандал раздувать не стал. Жратву на место вернула и никаких проблем. А потом уволилась из части.

– Опять за рыбу гроши, – скривился прапорщик, – Да пожалел он её и всё. Вечно ты придумываешь чего-то.

– Ага, – злобно осклабился Петренко, – Пожалел волк кобылу. Ты ещё в эти сказки веришь? Короче, факты таковы. Рассказать о тайнике могла только Надька. Но для этого были нужны веские причины. Вот когда её поймали на краже, такая причина и появилась. Чем она от него откупилась? Только информацией.

– Перестань Михалыч, – поморщился Ермилов, – А чего же тогда она на него анонимку потом написала? Не сходится что-то.

– А вот потому и написала, – поднял палец вверх Николай, – от злобы бабской. Отомстить хотела исподтишка. Может он деньгами пообещал поделиться и обманул, откуда я знаю? Мотив у неё был. Она просто не ожидала, что её вычислят по почерку, вот и все. Дура деревенская.

– Складно излагаешь Михалыч. Другие твои тайники почему Шелестов не взял?

– А у него времени не было. Один вскрыл, и тут мы подъехали. Мокрушничать он не хотел. Уложил нас и дал деру.

– Все равно, как-то это всё за уши привязано, – с сомнением протянул Михаил, – на очень зыбкой почве свои теории строишь. Может быть всё совсем не так.

– Я уверен, Сашка это, паразит, – лицо полковника искривилось в гримасе ненависти, – я давно его взгляды внимательные на себе ловил. И больше некому. А здесь всё сходится. Крепкий мужик, рукопашник в хорошей физической форме и боевым опытом, Надьку на краже подловил, операцию продумал и осуществил идеально. Некому больше. Понимаешь, Миша, некому.

– Ну хорошо, – махнул рукой прапорщик, – устал я с тобой спорить. Чего ты хочешь?

– Завалить суку, – прошипел подполковник, – Пусть за всё ответит.

– Так в чем проблема? Поехали к Хаджару, попросим его, пусть пару басмачей для акции выделит. Того же Сеита и Шаназара. Кинешь по косарю-полтора каждому, оплатишь дорогу, так они тебе его голову привезут. В полиэтиленовом пакете.

– Ты не понимаешь, – безумный взгляд Петренко буравил лицо прапорщика, – Я сам хочу это сделать. Вот этими самыми руками.

Подполковник злобно потряс ладонями, и неожиданно успокоился.

– Короче, ты со мной?

– Куда же я денусь, – вздохнул прапорщик, – С тобой, конечно, столько лет вместе.

– Отлично, – повеселел Николай, – Тогда наливай.

Водка с бульканьем полилась в граненые стаканы. Через секунду они со звоном столкнулись, расплескивая прозрачную жидкость по скатерти. А потом два здоровых мужика резко опрокинули напиток в глотки.

– Хорошо пошла, – скривившись, Михаил, занюхал спиртное ломтиком колбасы и кинул её в рот

– Бррр, – встряхнулся покрасневший от выпитого Петренко, – давай еще по одной. Чтобы у нас всё получилось.

20 октября 1978 года. Пятница 6:30

Четверг пролетел как одно мгновенье. Школа, возбужденные одноклассники, обсуждавшие пожар. Анька, Дашка и остальные уже собирались лететь к детям, но я их остановил. Сказал, что, по моим сведениям, малышня за городом. О своем участии в тушении пожара и ловле поджигателя не распространялся. Не хотелось слушать девчачьи вскрики, ахи и охи, и подробно пересказывать события той ночи. И желания покрасоваться перед одноклассницами не было. Был бы я реально 17-летний, может и не удержался. А взрослый мужик за 30 в юношеском теле уже многое воспринимал по-другому.

Затем полдня провел в клубе. Усадил малявку с Настей, вручил ей кисточку, краски и несколько листов бумаги, и оставил рисовать в компании Цуркану и других художниц. Потренировался, глянул на растущую кучу детских вещей и подарков, посмотрел записи Вероники. Потом повел малышку перекусить в ближайшем небольшом кафе «Ласточка» рядом с клубом. Вернулся в «Знамя», услышал подробный отсчет по плакатам, обсудил с сэнсеем и комиссарами подробный сценарий праздника в колхозе и поездку к подопечным. Решили добавить некоторые изменения в выступлении, сделав его более зрелищным, и устроить детдомовцам небольшой банкет на территории лагеря. Отдельно с Игорем Семеновичем и парнями в нашей комнате для совещаний и одновременно кабинете учителя обсудили линию поведения с правоохранительными органами, когда нам начнут задавать вопросы.

Освободился поздно, уложил зевающую кроху на диван в своей комнате. Сам устроился на вытащенной из балкона раскладушке и вырубился моментально.

Проснулся ранним утром, свежий и полный сил. Малявка сладко сопит на диване, крепко обняв подушку. А я уже на ногах. Вчера договорился с Серегой о совместной пробежке и легкой тренировке. Рука чуть поджила, волдыри лопнули, не без моей помощи, правда. Вчера смазал ладонь и лодыжку мазью Вишневского, благо она в нашей аптечке присутствовала. Воняла она, конечно, так, что нос морщила не только малявка, но и родители. А потом плотно забинтовал поврежденные места 5–6 слоями бинтов.

Тихо, чтобы не разбудить малую, открываю шкаф и облачаюсь в теплый шерстяной костюм «Динамо» синего цвета. На ноги – теплые носки и белые шиповки той же «фирмы». Хватаю лежащие на тумбочке в коридоре ключи, и выскакиваю наружу. Тихо клацает замок закрываемой двери. Лечу по ступенькам на улицу. Недалеко от детской площадки меня уже ждет Мальцев, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

Дурачась, хлопаю ладонью по протянутой руке.

Небольшая разминка, разогрев суставов и связок. И мы готовы двигаться дальше.

– Ну что, побежали? – улыбаюсь Сереже.

– Побежали!

Несемся к лесу, расположенному в полукилометре от дома. Под шиповками хрустят ветки, шуршат засохшие листочки. Огибаем последнее здание перед лесом, и покрытые золотым ковром деревья неожиданно выпрыгивают нам навстречу. Наслаждаюсь необыкновенно свежим и пьянящим воздухом, наполненным утренней влагой.

Настраиваю свой ритм бега. Впереди маячит широченная спина Мальцева. Отдохнувший после сна мозг работает как швейцарские часы, а бег для меня – идеальное время, чтобы подумать о своих делах.

С момента моего появления в теле подростка, в голове яркими картинками, образами и мыслями появляются новые знания о будущем и прошлом страны. Как они возникают в мозгу, из каких глубин сознания выходят, не знаю. Может высшие силы, перенесшие меня в тело подростка, помогают? Но я чувствую – всё, что показывают мне «невидимые покровители», правда. Постоянно продумываю полученную информацию, выстраивая логические цепочки и формируя план действий.

«Прикинем с чем, и с кем мне придется столкнуться. Благодаря Никите, партийная номенклатура стала, практически, неподсудной. Арестовать высокого чиновника аппарата КПСС можно только с разрешения партийного комитета. Бонзы компартии, особенно в республиках Кавказа, плотно срослись с теневиками и криминалом. Вся сфера торговли построена на воровстве и хищениях. В верхушке ЦК КПСС уже сложился круг заговорщиков, решивших разрушить Союз, и реставрировать капитализм. Активно работают теневики, фарцовщики, валютчики, зашибая огромные по меркам советских людей деньги. Даже артисты и певцы, пропагандирующие в фильмах и песнях преимущества советского строя, вовсю зарабатывают на билетах с «черных касс» и других махинациях. Простые работяги тащат с заводов все, что плохо лежит. «Все вокруг народное, все вокруг мое».

Отдельное государство в государстве – воры в законе. Ещё одна потенциальная опора заговорщиков, будущий гвоздь в крышку гроба советской системы. А ещё есть западный мир, активно работающий против СССР. Спецслужбы, особенно США и Англии, вкладывают миллиарды в подготовку будущих агентов влияния и просто предателей в нашей стране. Ещё в 50-ых прошли стажировку в Колумбийском Университете по программе фонда Фулбрайта «архитектор» будущей «Перестройки» Александр Яковлев, бывший опер ПГУ, а сейчас генерал-майор, Олег Калугин и десятки им подобных. Интересно, что у Яковлева научным руководителем был ярый антисоветчик – политолог Дэвид Трумэн. И как спецслужбы СССР смотрели на это сквозь пальцы? Почему они допустили такое? А потому, что уже в после ХХ съезда КПСС, измена пустила глубокие корни в системе. Всё было подготовлено к перевороту. Пятнистый в 80-ых был просто куклой – забавным Петрушкой, которого показывали зрителям. А каждая кукла управляется умелой рукой хозяина, скрытой от зрителей.

В 1976 году создано ВНИИСИ, ставшее филиалом Международного Института Прикладного Системного Анализа, в свою очередь организованного в австрийском дворце Габсбургов «Римским Клубом» – самыми богатыми олигархами и влиятельными людьми Запада. ВНИИСИ, который возглавил Джермен Гвишиани сын ГБшного генерала и зять Косыгина, стал кузницей архитекторов «Перестройки», – гайдаро-чубайсовской команды разрушителей.

Активно работает западная пропаганда, через «Радио Свободу» и «Голос Америки», зарождая в советских гражданах сомнение в правильности социализма, пропагандируя культ потребления и жажду красивой жизни «как там».

А что советская пропаганда? Она удивительно замшелая и беззубая. К 70-ым годам стала привычной, нет содержания, поддерживаемого и понимаемого народом. «Решения 25 съезда КПСС – в жизнь»! Идиоты! Какого нахрен съезда!? Да, простые люди даже не знают, что там обсуждалось, и знать не хотят. Пустой треп, к которому уже привыкли. Затертые штампы, догмы, вызывающие у обычного человека рвотные позывы. Не потому, что они плохие. А потому, что надоели, приелись, и люди не чувствуют за ними реального, интересующего их содержания.

Дуралей и замшелый догматик Суслов, курирующий идеологию и пропаганду, вообще оторвался от жизни простого народа. Он просто не понимает, какой должна быть настоящая пропаганда. А она обязана быть мощной, цепляющей душу, наглядно показывающей наши преимущества, на доступном и понятном для всех языке.

А идеология – соответствовать духу времени, сегодняшним чаяниям и настроениям людей. Она должна видоизменяться и оставаться привлекательной для народа. Но при этом сохранить свою основу, на которой построено государство. Только так можно спасти страну.

С людьми нужно системно работать, вдохновлять новыми идеями и свершениями. Они должны постоянно чувствовать положительные результаты работы государства. Обществу требуются новые цели, программы, масштабные проекты. Как во времена Сталина. Тихое болото, в которое превращается Союз во времена Брежнева, губителен для страны. Именно в нем начинают прорастать зерна сомнений и предательства.

Ладно, что-то я отвлекся. Вернемся к предполагаемым противникам, с которыми мне предстоит столкнуться.

Это верхушка КПСС и спецслужб, а именно умный, расчетливый и хладнокровный глава КГБ и будущий генсек Андропов, Джермен Гвишиани, руководитель ВНИИСИ, заботливо выращивающий «новые управленческие кадры», начальник 5 отдела КГБ Филипп Бобков – хитрый, продуманный предатель, имитирующий борьбу с диссидентами и инакомыслящими. И, конечно же, агент «Пятнистый», тьфу ты, Михаил Горбачев, 27 ноября 1978 года, он станет Секретарем ЦК КПСС и кандидатом в члены Политбюро. А также сегодняшний посол в Канаде Александр Яковлев. Несмотря на внешний антагонизм с Андроповым, они оба работают, на одну и ту же цель – разрушение страны. А ещё Евгений Македонович (настоящее отчество, позже замененное на Максимович) Примаков, сейчас директор института Востоковедения при Академии Наук СССР, и куча шушеры поменьше. И это, не считая бывшего замминистра Госбезопасности Союза, отставного ГБшника, зловещего и скользкого как змея, генерала Питовранова, официально курирующего Торгово-Промышленную палату СССР, а неофициально возглавляющего спецслужбу под названием «Фирма» в этой структуре. Она налаживает контакты и сотрудничает с западным бизнесом, а подчиняется лично Андропову.

А кроме них – тысячи партийных чиновников, работников торговли, директоров заводов, мечтающих стать новыми «хозяевами жизни» с огромными особняками-дворцами, средствами производства, ресурсами, как на Западе.

В итоге, против меня мощная лавина, сметающая на пути любого человека или группу людей, пытающихся ей противостоять. А кто за меня? Потенциально я один. Но только потому, что знаю о будущей катастрофе и пытаюсь её предотвратить. И ещё за меня миллионы простых людей – тружеников. Они могут посмеяться над беззубой пропагандой, кремлевскими старцами, но искренне любят свою страну и гордятся ею, наслаждаются устроенной и спокойной жизнью.

На моей стороне дед, принявший решение сражаться за страну. Возможно, присоединиться Ивашутин. А это уже определенные возможности.

Имеются и предполагаемые союзники – Машеров и Романов, входящие в высшее руководство страны. Это люди, насколько я знаю, порядочные и волевые. Возможности и определенное влияние у них есть. Предать страну не способны. Поэтому первый был убит в 1980 году, а второй дискредитирован Андроповым.

Но до них ещё надо добраться. А это задача очень непростая. Может с помощью Ивашутина получится? Поживем-увидим.

А ещё нужно создавать свою небольшую команду для точечных острых акций. На союз с Машеровым и Романовым надо надеяться, но и самому не сидеть на заднице. Мало ли что может произойти? Работы по очищению страны непочатый край, и иногда придется принимать быстрые радикальные решения. А один я не всегда смогу справиться».

– Леха, тормози, – кричит Серега, заставляя отвлечься от мыслей, – мы уже пятерку кэмэ сделали. Хватит на сегодня.

– Давай в пятнашки, – предлагаю Мальцеву, – Три раунда.

Серега кивает и становится напротив меня, принимая боевую стойку с открытыми ладонями. Пятнашки – это имитация спарринга. Цель коснуться противника кончиками пальцев. От них можно уходить в сторону, закрываться блоками, отбивать ладонями. Работаем не на полной скорости, чтобы случайно не попасть в глаза и не повредить пальцы.

Мальцев, пользуясь преимуществом в росте и размахе, рук наседает. Его руки мелькают передо мной как пропеллеры. Только успеваю блокировать его движения локтями и предплечьями, смещаться в стороны и назад, разрывая дистанцию. Иногда огрызаюсь, короткими тычками пальцев, но и пропускаю тоже. Серега удивительно пластичен и быстр, для такой медвежьей комплекции. Обожженная ладонь побаливает при каждом контакте с противником, но терпеть можно. Три раунда пролетают на одном дыхании.

– Все Серый, давай заканчивать, мне ещё в школу идти, – смахиваю ладонью пот со лба. Хорошо размялись.

– У меня тоже занятия. На первую пару опаздывать нельзя. Высшая математика, – сообщает Мальцев, – Такой зверь ведет, что запросто выгнать может, если хоть на 5 минут опоздаю. А потом зачет не поставит или к экзамену не допустит. Плавали, знаем.

– Тогда в клубе увидимся.

– Подскочу туда после четырех. До встречи.

* * *

Школа встретила меня шумом и гамом. Первоклашки весело носились по коридору друг за другом с портфелями наперевес. Семиклассники с повязками «дежурный», заняли позицию у входа, и бдительно следили за наличием сменной обуви. Поток малышей и детей постарше ручейками растекался по этажам и классам, разговаривал, бегал, прыгал, переодевался в раздевалке. Малявки орали, подростки громко обсуждали свои дела. И вся эта людская масса топала и создавала шум, как стадо слонов, несущихся сквозь джунгли к водопою.

Крепкая ладонь хлопает меня по плечу:

– Здорово Леха, – раздается Ванин голос.

– Привет, – обмениваюсь с Волковым рукопожатием.

– Чего застыл? У нас первый физра, забыл, что ли? – Иван тянет меня налево, где расположена раздевалка и спортивный зал.

– Помню, у Гризли фиг забудешь, – улыбаюсь я.

Евгений Григорьевич – дядька мощный. Поэтому школьники ему и кличку такую дали в честь свирепого и здоровенного американского медведя – Гризли. Бывший вольник. Мужик невысокий – метр семьдесят пять где-то, но с такими плечищами, что напоминает квадрат, каким-то чудом поставленный на две здоровенные колонны – ноги. Обожает на переменах разминаться с двумя двухпудовыми гирями в руках. Раз по двадцать каждую поднимает чисто, без подпрыгиваний и особо не надрываясь. И лицо у него такое, что, если столкнуться с Гризли вечером, сам отдашь ему часы, кошелек и куртку, только бы этот монстр тебя не трогал. И рыкнуть физрук может так, что любой урка в штаны наделает. При этом Евгений Григорьевич добрый и хороший человек. Всегда за слабых заступается, говорит, что думает, резкий и прямой.

Помню в той первой жизни, когда я уже давно был курсантом, случайно встретил Гризли с красивым фингалом под глазом, переливающимся яркими сине-желтыми оттенками. На вопрос, где это так физрука угораздило, физрук отмахнулся, и отвечать не стал. А потом я узнал, что Евгений Григорьевич заступился за девушку, которую поздним вечером тащила в кусты пьяная компания. И один схватился с пятерыми уродами. Раскидал сявок, но бланш себе заработал. Погиб он нелепо, в начале 90-ых. В автомобильном ДТП. «Копейка» в которой физрук ехал с другом, столкнулась с фурой. Шофер «Камаза» задремал за рулем, и не стало нашего Гризли. Сам не видел, знакомые милиционеры рассказывали, что легковушка сложилась как гармошка.

Но сейчас Евгений Григорьевич жив, здоров. И очень не любит прогульщиков и опаздывающих на его уроки. Младшеклассников отжиматься и подтягиваться заставляет, старших – гири пудовые тягать до изнеможения. И ведь никак такому внушительному дядьке не откажешь.

– Леха, прикинь, ночью в среду детдом горел, – Ваню переполняют эмоции, – Надо узнать, как там Валька и остальные наши.

– Во-первых, если быть точным, в ночь со вторника на среду, – лениво поправляю товарища, – Во-вторых, все уже об этом знают. Ты просто со своими соревнованиями по гребле все пропустил. А в-третьих, с детьми всё в порядке. Мы их в пионерский лагерь отвезли. В субботу едем на показательное выступление к знакомому председателю колхоза, заодно и с детдомовцами повидаемся. Они там рядом находятся, и как я понял, на празднике будут.

– Так вы там тоже были, во время пожара? – у Ивана удивленно расширяются глаза.

– Да, так получилось, – лаконично отвечаю я, – Но пока об этом особо не распространяйся.

– Понял, – кивает Иван

Врать Ване я не хотел. Все равно ведь узнает, потом претензии будут, почему сразу не сказал. От девчонок тоже прилетит. Я же им об этом ничего не говорил. Но уж больно не хотелось, чтобы они расспросами доставали.

– Так расскажи, что там было, – Волков теребит меня за плечо.

– Вань, это очень долго, – обреченно вздыхаю, – давай после школы, в клуб заходи, поговорим.

Ладно, и… – Иван смущенно мнется, – Я тоже хочу с вами, Вальку и остальных увидеть. Конфеты ей привезу, ну и ещё кое-чего по мелочи.

– Обязательно, и не только ты. Аню с собой возьмем, она тоже к Ольке рвется, и других ребят. Детей проведаем, и свой праздник им устроим. Только разобраться надо, как будем туда добираться. Две машины у нас есть, но это очень мало. Надо будет ещё пару-тройку автомобилей найти, чтобы вещи малышне и людей туда привезти. Но вопрос решаемый. Вероника сказала, что всё организует.

– Здорово, – повеселел Волков, – если надо чего помочь, говори, не стесняйся.