Текст книги "Ружемант 5 (СИ)"

Автор книги: Алекс Рок

Соавторы: Евгений Лисицин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 15

Сколько я не видел Кьярру? Несколько дней, недель? Меньше всего задавался этим вопросом.

Чувствовал себя паршиво – девчонку всю жизнь таскали от одного именитого дома к другому. Использовали, словно куклу, в политических играх.

Казалось, что сам превращаюсь в тех же паршивцев, которых осуждал.

– Волнуешься? – Трепет не ушел от глаз Бейки. Не знал, что ей ответить, просто покачал головой.

Все сомнения разом рассеялись, стоило мне услышать детское и непринужденное приветствие.

– Максим! – Она не забыла ни меня, ни тех суматошных дней под нашим крылом.

Девчонка бросилась в мои объятия, словно родная дочь. Доверительно взяла за руку.

– Ты пришел меня проведать?

Неоднозначно кивнул, не зная, что еще говорить.

Над ней хорошо поработали. Не знаю кто, но свой хлеб ели не зря – стараниями психологов она все больше походила на обычного, жизнерадостного ребенка.

– Комната. Моя, – потащила за собой, делая акцент на последнем слове. Глянул на Бейку, та улыбкой велела не сопротивляться.

Подчинился. Ждал кукол и игрушек. Вместо них Кьярра выбрала убранство в серых тонах.

Ириска была мудра: проводила сканирование окружения. Видеокамеры торчали едва ли не из каждого угла – наследница царенатского престола была под постоянным присмотром.

– Мне про тебя рассказывали, – легко проговорила малышка.

– Надеюсь, только хорошее?

– А ты много делал плохого? – склонила голову набок, будто филин. Вместо ответа пожал плечами. Пробежался взглядом по книжным полкам: что нынче модно у молодежи?

Те ломились от историй про словочаров и некро-паломников.

Забавно. Хотел бы знать, что за истории под обложками? О чем поют авторы мира, где магия – обыденность?

– Ты уже не считаешь меня рабом?

Кьярра густо покраснела, застыдилась себя прошлой.

– Извини. Я тогда маленькой была. И глупой.

– Думаешь, сейчас выросла? – позволил себе добрую насмешку, но царенатская принцесса все равно обиделась. Надула щеки, фыркнула, разве что не отвернулась.

Надо было исправлять положение… Подошел, приобнял ее, потрепал по волосам.

– Не обижайся, это же просто шутка.

– Просто не люблю вспоминать, какой была, вот и все.

– Твоей вины-то в этом нет. Тебя такой с самого рождения растили.

Кьярра выдохнула, прыгнула на кровать: та протестующе заскрипела. По-детски принялась болтать ногами.

– Ну да. Мне все здесь так говорят. Иногда помогает. А ты зачем приехал?

Боялся этого вопроса, что огня. Но отвечать надо было. Выдохнул, припал на колено.

– Нам надо будет вернуть тебя в Царенат.

Ждал разного.

Бури эмоций, слез, неприятной детской истерики. Вместо того взяла наполовину собранный кубик-рубика, принялась вертеть в руках. Приуныла, больше не глядя на меня р словно я в одночасье исчез.

Меньше всего люблю женское гнетущее молчание. Кьярра словно знала о том, потому дарила от щедрот… Сел на краешек, кровати, она обиженно отодвинулась. Ну, другого ожидать было сложно.

– Я плохо себя вела, да?

– О чем ты?

– Мне все говорили, что если буду капризничать – отправят домой.

Качнул головой. Как же ей легко оказалось управлять: местные манипуляторы наверняка млели от счастья.

– Нет.

– Тогда почему? Я туда не хочу! – отложила игрушку в сторону, на меня все еще не смотрела. Я же был уверен, что Бейка поднялась на пост охраны, следит за нами вместе со всеми.

– А почему туда не хочешь?

Девчонка ответила не сразу. Будто выбирала, что сказать.

– Там все не так. Все как будто живые, а на деле кукольные. Фальшивые улыбки, фальшивые взгляды, и сами… будто из пластилина.

Кивнул: так вот, значит, почему в ее комнате нет ни намека на кукол – она успела насмотреться на три жизни вперед. Больше не хотела…

– А здесь все наоборот. Тут живыми не кажутся… – Она подошла к экрану визора, щелкнула по кнопке. Перед нами вспыхнуло изображение с улицы. Сарказм хмыкнул: разве можно было ждать другого?

Разве что канала с бесконечными мультиками…

Установить окно в ее комнате не решились, как и расположить его с краю здания. Мы были в самом центре.

На улице не происходило ровным счетом ничего. Просто прохожие, просто машины…

Острый глаз царенатской принцессы видел дальше и больше. Проследил за ее взглядом: она не без любопытства смотрела, как бездомный подкармливает плешивого котенка. Младший из бригады строителей задумчиво дымил сигаретой, утопая в будних думах. Торговка в цветастой цыганской юбке зазывала прохожих глянуть ее нехитрый товар.

Я помнил Царенат, как народ рабодержцев. А еще вспомнил их диковатые обычаи – представить что-то подобное в стерильности их общества было почти невозможно.

– Тебе здесь нравится?

Девчонка кивнула. Я продолжил.

– Может, пришло время сделать так, чтобы у тебя дома было точно так же?

Она прищурилась, не понимая, о чем я. Разве ей не говорили, только пугали? Впервые начал сомневаться в профессионализме местных психологов.

– Разве забыла, кто ты? – Она задумалась лишь на миг, потрясла головой. – Ты принцесса Царената. Твой народ нуждается в тебе.

– Знаешь, сколько раз я слышала это дома?

Кивнул, не без этого – ничего нового ведь не придумал.

– Догадываюсь. Но всякий раз тебе не давали самой и шага сделать. Сейчас будет по-другому, обещаю.

– А… а ты поедешь со мной?

Выдохнул, посмотрел в любопытствующую линзу камеры: что сказать-то?

Вспотел почти как на первом свидании: нелегко отказать ребенку.

– Не смогу.

– Боишься? – Вместо закономерной обиды она тут же ударила следующим вопросом.

– Вовсе нет. Но если я, ты, много других людей хотим, чтобы в Царенате не только избранным, всем жилось хорошо, есть и те, кто хочет обратного – обратить все то, что ты видишь, в сборище рабов.

– Ужасно. – Не думал, что она так быстро со мной согласится. Как и придет к выводу, что родной ей уклад жизни не лучший. – Но почему? Мне думалось, превратить здесь всех в рабов хотят только у меня дома…

– Хотел бы знать, малыш. Хотел бы знать…

– Так, значит, ты пришел, чтобы попрощаться со мной? – В ее глазах стояли слезы. Было стыдно перед чужим, в-общем-то, мне ребенком. Явился, чтобы деликатно выдворить из страны. Уговорить не плакать, когда потащат против воли…

Качнул головой, прогоняя мерзость мыслей.

– Не попрощаться. Тебя отвезут снова во Вратоград.

– Разве там что-то осталось?

Признавать правоту ее вопроса было тяжко: в самом деле, после боев и «Дровосека» от сектора остались разве что рожки да ножки. Частично уцелели лишь окраины города: вражеские СМИ бесновались, отчаянно заявляя, что нам удалось захватить лишь развалины.

Нужно же им было что-то врать про нашу победу…

– Осталось. Люди.

Она вновь склонила голову набок, ничего не понимая. Я продолжил пояснять:

– Твои люди, Кьярра. Мужчины, женщины, старики и дети. Там ведь не только те жили, кого держали в рабстве. Были и другие.

Задумчиво склонилась: словно даже не раздумывала о подобном.

– Сейчас они находятся у нас.

– Как пленники?

Попытался подобрать слово лучше – и не смог. Вместо того просто покачал головой.

– Нет, не пленники – люди. Их кормят, снабдили жильем. Быть может, они живут не так вольготно, как прежде. И нет желающих по щелчку пальца чистить им сапоги, но живут. Как люди – никто их не заковал в кандалы, не швырнул на рудники…

– Вы удивительные. – Кьярра не удержалась от похвалы. – Я бы на вашем месте поступила так, как сказал ты. В кандалы и на рудники – чтобы ощутили, чтобы прочувствовали…

– Плохо желать страданий другим, – заметил я, – даже если другие желали их тебе. Потому мы и боремся – не для того чтобы обратить других в безвольных рабочих, но чтобы все могли быть людьми. Хотя бы на нашей земле.

– А я нужна, чтобы помочь сделать так повсюду?

Выдохнул: ох и не простят же мне кураторы этого проекта того, что собираюсь сказать…

– Нет. Не нужна и даже не необходима. Рано или поздно мы найдем способ отстоять право жить так, как хочется…

Кьярра ухнула в пучину непонимания. Едва ли не с пеленок ее убеждали в особенности. Теперь человек, которому она верит больше остальных, приплыл на драккаре разбитых надежд и говорит обратное.

Воображение рисовало спецназ, что уже грохочет сапогами в надежде остановить меня от других неосторожных слов. Ну и отвратительная же сцена получится…

Предпочел о таком не думать.

– Но разве ты сама не хочешь мира?

– Мира? – Девчонка часто захлопала глазами. Кивнул, подтверждая свои слова.

– Да. Чем мы занимаемся? Стреляем друг в дружку? Строим машины, чтобы давить, перемалывать, раскатывать других? Не пора ли это остановить, как думаешь?

– Пора! – Она не посмела разочаровать меня в лучших чувствах. Вновь погладил ее по голове в качестве награды: молодец, хорошая девочка!

– А вот тут уже без тебя не обойтись. Ты знаешь, кто я?

Нахмурилась, была не готова к такому вопросу.

– Командир отделения? – Девчат она не забывала. Кивнул ей в ответ.

– Так и есть. Пойдешь под мое командование? – дождался, когда малышка неуверенно кивнет, продолжил: – И первой твоей задачей станет внедриться, стать хорошей принцессой для своих людей. Привести нас всех к долгожданному миру. Идет?

Она задумчиво посмотрела на оттопыренный мной мизинец, не зная, что делать дальше.

Выдохнул, улыбнулся, рассказал ей о детской традиции мириться и заключать договора таким способом: она легко включилась в игру…

* * *

Она проводила меня до самого выхода. Нам не мешали, но я знал: любое резкое движение с моей стороны кончится плачевно. Незачем было сердить хмурых секьюрити…

Рассталась со мной как маленькая леди. Заверила, что только что заключенный договор в силе и она будет следовать своему обещанию. На том и порешили.

Бейка появилась из-за угла здания – сколько она там простояла? И когда успела там оказаться? Решил, что обойдусь без ответов. Чувствовал себя как никогда паршиво: вспомнил, какую популистскую чушь нес, какими мыслями забивал детскую голову – стало не по себе.

Оратором мне, может быть, не стать, но способности к подобному точно есть.

– Есть закурить? – спросил, сам не зная зачем. Бейка обошлась без лишних вопросов; протянула пачку, дала прикурить.

Я тут же закашлялся.

– Я был хорош?

– Как ненавязчиво ты жаждешь похвалы, просто диву даюсь…

Постояли у машины, Бейка присоединилась ко мне. Курить у нее получалось не в пример лучше моего.

– Что теперь будет?

– С ней? Или вообще? – хмыкнула командующая, пожала плечами. – Ну ты же сам только что подписал ее на то, о чем говорил.

– А без меня никак нельзя было обойтись? Зачем все это – психологи плохо с ней работали?

Бейка выдохнула.

– Мы это уже обсуждали по дороге сюда. Садись, новости последние посмотри: там немало хорошего.

Отчаянно на это надеялся. Оглянулся на монумент здания за нами: в самом центре осталась маленькая девочка. Только что своими словесами я уговорил ее ринуться в самое горнило политических битв за будущий мир. Вспомнил, как читал в детстве греческие мифы. Герои казались мне игрушками богов. Возмущался: на месте Геракла я бы плюнул на все, что предлагали, и пошел своим путем. Был мал, наивен и глуп: герои делали то, что должны были делать, иначе просто было нельзя.

В пору лихой юности как-то упрекнул друга-ботаника, Миху, что собирает контрактникам гуманитарку: носки, печенье, теплые одеяла. Смеялся: пока он тратит жалкие копейки на то, чтобы помочь, олигархи жиреют, разъезжая на мерседесах. Тогда он сказал, что ему все равно – он хочет спасти как можно больше своих ребят. Потому что по-другому он не мог.

Прав ты был, Миха, как никто другой. Иногда делать приходится то, что не должен, но просто по-другому не в состоянии. Совесть не позволит…

– Это не последняя твоя встреча с ней. Она будет возвращаться: вечно торчать ей там не разрешат, да и без надобности.

– Будете меня толкать к ней раз за разом?

– А разве ты сам не рад еще раз увидеться с ней? Чем-то ты ей запал в душу, Потапов. То ли в нужный момент рядом оказался, то ли показал что-то такое, что произвело на нее большое впечатление. Народ здесь неделями ее шлифовал и не добился того результата, что ты сумел всего одним разговором.

– Так что же, сейчас я самый главный миротворец в стране? Может, мне из ружемантов в дипломаты податься: осталась там где машина Скарлуччи? Сменю класс – и вперед!

Бейка прыснула в кулак, покачала головой.

– Смотри, в Вербицкого не превратись. Он тоже с хороших намерений начинал.

Пропустил насмешку мимо ушей, постучал по виску. Проснувшаяся Ириска побежала искать последние новости.

Сеть тряслась от очередной сенсации: к Вербицкому нагрянули с проверкой из спецслужб. Старик отказывался комментировать проявленный к нему интерес, как и кадры свежих находок. Фабрика новостей СМИ с федеральных каналов заработала во всей своей красе. Не без приукрашиваний, но не теряя хватки: на еще одной вертолетной площадке обнаружился подземный арсенал. Представители Вербицкого прятались и убегали от вездесущих репортеров, давили из себя деланые улыбки разодетые в официальное адвокаты. Грозили исками, но это их не спасало.

– Работает, Потапов. Кажется, нам удалось прижать эту жабу. Он строил свою империю годами, а начинает терять власть за какие-то недели.

Радости это не вызывало. Я задумчиво потеребил подбородок: может, стоило сбавить обороты? Все развивалось стремительно и быстро, а это редко шло на пользу.

– Тоже думаешь сдать немного назад, а?

– Есть такое. – Скрывать смысла не было.

Бейка посмотрела куда-то перед собой. Ей редко удавалось взять паузу и притормозить уже взятый разгон.

– Может быть, ты и прав. Но, боюсь, от нас уже ничего не зависит.

– Ты ведь понимаешь, что Вербицкий так легко не оставит это? Почему им вообще заинтересовались только сейчас? Раньше никому не приходило в голову проверить его склады?

– Проверяли, но закон был на его стороне. Частная собственность. Да и как знать, где и что искать? Вы сами-то не на первом попавшемся складе подземные этажи обнаружили. Ну а заинтересовались… Помнишь, что вы там устроили?

Кивнул. Адское пламя, чуть не пожравшее нас с головой. Чудо, что всем удалось выбраться живыми. Что я тогда подумал – «загорелся Кошкин Дом»? Зажмурился, пытаясь прогнать злое наваждение прочь.

– Пожар привлек внимание: его же тушили не силами местной охраны. Вызвали пожарных, а дальше сам догадаешься. Вербицкий там попытался все оцепить своими силами и купленной полиции, но та ничего против сил ФСБ сделать не в состоянии. У тех и полномочий, и методов больше. Сам догадаешься, что там нашли?

Кивнул: только что в новостях прочел.

Специалисты всех мастей и эксперты выуживали останки недавних боевых машин. «Сделано в Царенате» красовалось на некогда лощеных бортах. Судебные представители готовились открывать уголовные дела, выбирая статьи.

– Теперь Вербицкий не отвертится?

– Шутишь? Этот найдет способ выйти сухим из воды, но репутационные потери просто колоссальные: от такого просто так не отмашешься. Многие концерны отказываются иметь с ним дело до того момента, как пройдут разбирательства. Иные были куда категоричней, окончательно разрывая уже оформленные и будущие контракты.

– Вау. Мне думалось, его величество рубль куда больше правит умами людей.

Бейка хмыкнула, давая понять, что недалек от истины.

– Так и есть. За сверхприбыли здесь все еще порвут в клочья. Вот только их можно делать и без Вербицкого.

– Он говорил, что иначе: много что на нем не держится.

– И не лгал. Экономика в ближайшее время ухнет в рецессию – будут искать другие пути осуществления задумок, обращаться к иным производителям. Да и Вербицкий-старший через месяц-другой попросту заведет дочерние, как будто не имеющие к нему отношения компании.

– Все напрасно, хочешь сказать?

– Отнюдь, Потапов. Мы ведь только начали топить бриг его надежд. Продолжим в том же духе, и последние островки его империи пойдут на дно. В конце концов, инвесторы могут прийти к выводу, что деньги можно зарабатывать и без такой сомнительной фигуры, как он.

Кивнул: да уж, слыхал про подобное. Старику сейчас точно не позавидуешь.

– Дальше что будем делать?

– Заляжем на дно. Восстановимся. В конце концов, отвезем тебя на церемонию награждения. Костюм-то у тебя остался?

– Кажется, висит в шкафу с прошлого раза, – ответил улыбкой.

– Значит, едем за ним…

Глава 16

Все повторялось. Почему-то вспоминалось возвращение домой пару-другую месяцев назад. Приветливые улыбки, праздники двора, жизнь – Москва жила и пахла.

И СанСаныч все еще был жив…

Вчера наведался к вдове старика. Привез продуктов – сам не знаю зачем.

Женщина приняла меня с распростертыми объятиями: ей давно хотелось выплакаться. Ребятенок: вихрастый мальчишка в трусиках и маечке задумчиво выглядывал из детской комнаты, боялся подойти. Знал бы, что у них дети, привез бы ему пистолет…

– Ты, наверное, и не знал. Мы мальчика вот взяли из детдома. Давно собирались, в этом году только осмелились. Сам же знаешь, детей у нас не было. – Она распиналась передо мной, я послушно кивал. Что мне было ей сказать? Ее мужа убили только потому, что он воспротивился.

– Теперь вот… не знаю, как дальше. Одни мы с ним остались, Максимка…

Женщина хорошо знала того, чье тело я сейчас занимал. От нее пахло мамиными заботливыми руками, теплом и уютом. Слезы сами бежали на глаза, не давал им волю.

Пообещал ей взять над ними шефство – оплатить парню образование, помогать деньгами каждый месяц.

Летел домой как ошалелый…

Сейчас готовился к церемонии награждения. Костюм жал всюду, где только мог, но по-прежнему был впору. В воздухе витали манящие запахи деликатесов, все-таки имперский прием, празднество, бал. Сжимал в кармане лакированный квадрат приглашения, сразу же заверил Бейку, что получить висюльку-другую на мундир еще согласен, а все увеселения, концерты – увольте.

Как-нибудь без меня.

Бейка настаивать не стала.

Вместе со мной награждали остальных. С десяток фамилий названы на мрачной минуте молчания: кому-то благодарность от страны досталась посмертно. Потом все вошло в привычное, тухлое русло. Щелчки фотоаппаратов, протянутые руки: желавших сказать мне напутственные слова нашлось немало. Лично Император похлопал по плечу, вручил короб с орденами: чувствовал себя актером на очередном награждении. Почему-то стало скверно – улыбаться всем было невмоготу. Воевал не за медали: сначала заставили, а потом ради страны и девчат.

Они были рады за меня: видел, как счастливо блестели их глаза среди остальных гостей. Поймал на себе взгляд с самой галерки: Кьярра приветственно помахала мне рукой – как ей удалось уговорить спецслужбы отпустить сюда, ума не приложу. С другой стороны, здесь сейчас безопасней чем где бы то ни было. Охраны хватило бы на целый батальон…

В голову ударила шальная мысль: что, если рассмеяться, отказаться от побрякушек, толкнуть здесь и сейчас речь? В горле пересохло, и понял, что не смогу. Взял короб, отправился на свое место.

Не тут-то было: армия красиво разодетых кукол выстроилась передо мной, соревнуясь в фальшивости улыбок. Вооруженные микрофонами, они желали знать мое мнение. Спрашивали, не причастен ли к проблемам Вербицкого-старшего и не моя ли это мелочная месть его семье за то, что оказался в рядах нашей доблестной армии?

Вспомнил акул пера, которых прогнал сигналом тревоги, качнул головой: тех, что стояли передо мной, так легко не прогонишь, придется отвечать…

– Может, найдем помещение, где я смогу ответить на все ваши вопросы? В дань уважения ко всем собравшимся?

Ощутил на себе одобрительные взгляды иных отличившихся бойцов, набрался смелости.

– А с другой стороны, чем я так хорош? – легко и непринужденно перехватил все внимание на себя. Привычная церемония начинала приобретать свежие оттенки.

Бросил взгляд в толпу удивившихся моему вопросу людей. Нашел Бейку, та лишь кивнула: действуй, Потапов!

Почуял невесть откуда взявшийся прилив сил, выдохнул. Нахмурился Император, вручавший очередную награду – не любил, когда его перебивают.

– Перед нами бойцы! Каждый из них мок под дождями в окопах! Каждый из них терял друзей в горячих боях, стоял лицом к лицу с боевыми царенатскими машинами – и не дрогнул! Так почему же вы осами у меда кружите вокруг меня?

Журналисты смутились. На миг мне представился сморщившийся от неудовлетворения Вербицкий – наверняка это сборище работает на него.

Император терпеливо ждал продолжения, оглаживал усы: кажется, ему стало интересно.

Не стал заставлять его ждать.

– Но вы ведь герой! – возмущенно пискнула одна из клики. Обжег ее взглядом, покачал головой.

– А они? Где-то стоит линейка – вон тот герой побольше, тот поменьше, а третий этих двоих уделает, но только в ширину?

Окружение ответило смехом на непрошеную шутку. Репортеры смутились – впервые на их памяти не они крошили стену чужой уверенности, а жертва отчаянно вгрызалась в их настрой.

Шло хорошо, уловил вдохновение.

– Но вы ведь чуть ли не в одиночку вернули Вратоград!

– В одиночку? – По их мнению я должен был самозабвенно улыбнуться. Вместо того разозлился еще больше. – Вокруг меня были бойцы. Я руководил отрядом! Танки, вертолеты, отважные действия пехоты! Один бы я попросту сгинул! Рядом со мной были командиры, прекрасно выполнявшие свою работу…

Камеры как привязанные следили за моими глазами: перевел взгляд на Бейку. Не думал, что когда-нибудь увижу подобное чудо – она смутилась. Новостеносцы не унимались, жаждали очередного разноса.

– Как вы тогда прокомментируете политику правительства, так легко отправившего вас на войну? До нас дошли сведения, что дело было сфабриковано.

Император вскинул брови, в который раз проклял царящую свободу слова. Стервятники в костюмах заулыбались: сам того не зная, позволил задать им столь каверзный вопрос прилюдно, не где-то в застенках.

Вообразил себе старика, что довольно потирает ручонки, радуясь своей малой хитрости. И просто пожал плечами в ответ.

Улыбки сникли: мне оказалось чем ответить и на это.

– Положительно. Разве лично Император сопроводил меня на фронт?

– Позвольте, но ведь его указами и…

– У Российской Империи огромный управляющий аппарат. Армия министров, полк чиновников, батальон исполнителей – эти решения были приняты не лично им.

– Разве вам никогда не казалось, что с вами поступили несправедливо?

Бейка подключилась по нейросвязи: зачем только позволил?

Назойливо уверяла, чтобы я не поддавался. Раз уж затеял эту игру, то лучше выйти из нее победителем.

Был полностью согласен, но от подсказки бы не отказался.

Подсказок не было, все пришлось делать самому.

– Вопрос о справедливости в данном случае следует адресовать господину Вербицкому.

– Позвольте, но… – Клика журнашлюх возмущенно загалдела, пытаясь вернуть разговор в нужное им русло. Нет уж, братцы, не вы – я поймал вас на крючок! Не отвертитесь!

– Разве исполнительные органы спрашивали у Императора? Или хотели угодить господину Вербицкому? Пытались прикрыть гнилое поведение его внука?

– Но ведь при Императоре…

– Хотите оспорить влияние политических партий Вербицкого? Не он ли находится в оппозиции к нынешней власти?

Натянул на лицо самую хищную ухмылку: несчастных проняла дрожь.

В моем лице они видели жалкого лилипута, с которым можно наиграться всласть и упрятать в карман. А я вырос до исполина и уже готов их самих поселить в недрах кармана…

– Что за все время моей службы дала мне партия Вербицкого? Он сам? Вы спросите не у меня – у каждого сидящего здесь бойца! Мне довелось побывать в городе, что стенал под пятой Царената. Видел рабов – разве вам их не показывали?

Тишина мне в ответ, как и думал – им нечего мне ответить.

– Дави их, Потапов! – Бейка разве что не притопнула ножкой.

– Император заботился о солдатах. Новые боевые машины, вооружение, медперсонал. И поглядите на лица этих бойцов…

Присутствующие на награждении солдаты встали как по команде: то ли от уважения ко мне, то ли в солидарность.

Обвел их ладонью: кого тут только не было! Орки, эльфы, зверолюды. Великанами высились носферату, гномы шмыгали носом. Словно на сдачу, каким-то чудом затесался гоблин да близнецы-кендеры…

– Здесь много народностей. Император сумел заставить нас изжить наши различия, объединиться в целое и сражаться, сражаться, сражаться! Чтобы мы и наши дети никогда не познали горести царенатского плена. Правда считаете, что я должен осуждать Императора за ту политику, что он ведет?

По растерянности на лицах журналистов понял – это победа!

* * *

Вышел в гордом, почти торжественном молчании. После только что сказанной речи чувствовал себя опустошенным. Ждал, что ту армию вестознатцев вот-вот сменит свежая: и они уже придумают новые вопросы. Захотят расквитаться за собратьев, усадить меня в ту же лужу, в которую только что макнул их сородичей.

Решил, что не дам им себя трахнуть в любом случае, буду хитрее: выберу самую симпатичную из них, пообещаю личное интервью.

Сам ее трахну.

А если там одни мужики да старухи будут – не унимался злой сарказм. О таком даже думать не хотелось…

Плеча коснулись – непривычно, чуть не двинул нахалу прямо в скулу. Передо мной стоял камердинер – тот самый, что в прошлый раз. Или кем он там был?

– Император желает вас видеть. Наедине.

– Что, церемония награждения уже закончилась? – осмелился на вопрос.

– Отнюдь, господин Потапов. Но Его Величество желает высказать вам свои почтение, уважение и благодарность за сегодняшнее выступление. – Он заметил недоверие на моем лице, тут же поспешил добавить: – Лично и без телекамер.

– Надеюсь, что в самом деле так. Прямо сейчас идти?

– Не будем задерживаться. Позвольте, я провожу вас.

Противиться не стал.

Личный кабинет Императора был монументален. Заставлен картинами и старинным оружием. Не стал пялиться на убранство. Стушевался перед самим Императором – что там полагается при личной встрече? Поклон? Подскок?

Незнание этикета мне простили. Глава страны стоял ко мне спиной, глядя в ночное небо на экране: как и с Кьяррой, никто не стал дразнить снайперов и располагать кабинет у окон.

Здравые меры предосторожности…

– Вы удивительный человек, гражданин Потапов.

– Гражданин?

– Вы же сами писали мне увольнительную. Теперь не на службе, потому и не лейтенант. Впрочем, останься вы на ней – награждал бы капитана.

Он выдохнул, наконец обернулся, сделал ко мне несколько шагов.

Я пожал протянутую им крепкую, сильную руку. Только сейчас обратил внимание, что к могучему креслу был приставлен подарок Макмамбетова – винтовку, что он доделывал с моей помощью.

– Что-то хотели от меня, Ваше Величество?

– Хотел. Много чего, Потапов. Твоя сегодняшняя речь производит впечатление. Не ожидал. Ты готовился к ней? Кто ее написал?

– Чистый экспромт.

Император уважительно хмыкнул.

– Импровизация, значит… Знаешь, я опасался, что Вербицкий устроит нечто подобное на церемонии. Когда ты начал говорить, грешным делом подумал, что ему удалось купить и тебя. Прими извинения.

Кивнул, вновь не зная, что делать. Ириска спешно штудировала сеть в поисках современного сборника политической этики, но найти ничего не смогла.

Император не обижался на мою грубость.

– Первым делом, я хочу сказать, что ты молодец, Потапов. Хотел бы всегда видеть тебя в своих союзниках.

– Буду рад, – отозвался сразу же. Император задумчиво оглаживал гладко выбритый подбородок.

– Ты хочешь свергнуть Вербицкого с его трона? Свалить его империю?

Отрицать было глупо. Да и вряд ли Император был не в курсе: Бейка уже наверняка обо всем рассказала.

– Я могу предложить тебе помощь. Не официальную, конечно, иначе эти акулы съедят живьем. Сам видел, как накидываются толпой. Сегодня тебе удалось дать им отпор, но они будут пытаться раз за разом. Не давай им причин, хорошо?

– Так какого рода помощь? – Тянуть кота за хвост не было ни времени, ни желания.

– Вместе с наградой ты получишь денежное вознаграждение. Не могу сделать его больше, но могу помочь потратить деньги с большей пользой.

Я скривился – предложение, скажем, так себе. До того управлялся с этой задачей сам…

Недовольство не ушло от взора Владыки. Он ухмыльнулся и расхохотался.

– Понимаю, как это только что прозвучало. Нет, Потапов, не все так скверно: не буду предлагать тебе инвестировать в облигации госзайма. Но вот что делать дальше, могу подсказать. Ты уже направлял часть своих денег на разработку боевого дрона. Щебекин, стервец, пытался скрыть от меня твое участие в этом деле, но не тут-то было. Права на «Топтыгина» принадлежат тебе и только тебе. Но вернемся к Вербицкому…

– Как вы… позволили ему разрастись до таких размеров?

Император поднял взгляд усталых глаз, я же смутился – вновь его перебил. Меня простили и на этот раз.

– Все просто, мальчик. Когда-то он был моим хорошим другом. Желал строить Российскую Империю в величии. Но если я видел это величие в общих чертах, он считал наоборот. Страну делает великой личность, что ей правит. Власть – если не безграничная, то рядом. Те журналисты, что сегодня поют ему дифирамбы и восторгаются его понятиями свободы, даже не представляют, что при нем им бы попросту зашили рты. Или сделали чего похуже.

Сразу же вспомнилась Хромия – чародейка тоже желала верить в светлое будущее. Скарлуччи показал ей истинное место, что она займет в этой утопии.

Грязный хлев, цепь…

– В союзники он выбрал Царенат: тот давно косился на людей. Территории их интересуют в последнюю очередь. А вот немалый людской ресурс привлекает.

– Почему тогда не обратили взор на Синьилай? Сдается мне, там людей побольше…

– Плыть далековато и дорого, Потапов. Мне думалось, догадаешься об этом сам. – В Императоре жил стратег. – Дорого, долго и муторно. Мы находимся практически под боком и все равно сумели доставить Царенату проблемы. Взяв часть территорий, они застопорились. Да, мы оказались не готовы к их первым наступлениям: сам знаешь, как биться с бездушными машинами. Был ведь на полях сражений.

Кивнул: был, и возвращаться не хотелось.

– Мне думалось, что Вербицкий будет одним из первых, кто пожелает заключить перемирие. И он хотел, но когда я услышал, какие условия, дал отказ. Это было не перемирие, а капитуляция!

Что ж, закономерно.

– К тому моменту уже поздно было что-то предпринимать против него. Он стал слишком могуч. Мог подбить народ на бунт. Немало средств массовой информации работали на него: сам сегодня сумел удостовериться.

Я удовлетворился ответом. Спросил по поводу того, куда же Император посоветует вложить средства.

– Начни с политической кампании.

– Бейка и без того собирается это делать…

– Ты не понял. Не она – ты начни. Под моим руководством.

– Бойцы решат, что я на них в те же самые чинуши выезжаю, о которых говорил.

– И будут правы. Но ты идешь сделать их жизнь лучше, верно?

На миг задумался: сколько попавших в властный котел людей уговаривали себя точно такими же словами? И после скатывались до того, что попадали в коррупционный скандал. Жутко не хотелось быть на их месте.