Текст книги "Римские термы: Гладиатор (СИ)"
Автор книги: Алекс Разум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Глава 6
Напряженный возглас: «О-о-о!» пронесся среди зрителей. Но гладиаторы развернулись и показали, как они ловко зажали мечи у себя в подмышках.
Гости, увидев целых и невредимых бойцов, стали радостно хлопать в ладоши и кричать: «Браво!». А после, всей толпой бросились к гладиаторам и со словами похвалы стали их разглядывать и ощупывать их самих и оружие. Многие были убеждены в каком-то фокусе.
Говорили наперебой о невиданном до сегодня чего-нибудь подобного. Показательный бой был так агрессивен и правдоподобен. Скорость и темп бойцов вообще казались за пределами их представлений о возможностях человека.
– Теперь понятно, почему вы двое разбиваете всех в труху, – префект вигилов под впечатлением не сдерживал эмоций, – Почему не выступаете в одиночных боях? Ведь за такие больше платят, они считаются лучшими среди элитных.
– Мы хорошо бьемся в команде, – Германус тяжело дышал, но все же отвечал, – А поодиночке мы слабы.
– С такими выступлениями впору к самому императору идти, в его дворце выступать, – трибун деловито похвалил, качая головой с серьезной миной на лице.
– И туда обязательно сходим, если позовут, – Дакус ответил с широкой улыбкой, показав все свои белые зубы.
Луций остался очень доволен, теперь весь город станет обсуждать это выступление в его доме. Будут подходить к нему, интересоваться, просить советов.
– Жена, прикажи принести амфору лучшего сицилийского! – глава дома кричал так, чтобы все присутствующие услышали его слова, – И пусть принесут два кубка этим храбрым и ловким гражданам.
Он специально отметил факт римского гражданства у выступавших. Мол, смотрите, я собираюсь выпить не с рабами-гладиаторами, а свободными бойцами арены. При этом Луций подошел и похлопал по очереди по плечу Германуса и Дакуса. Его рабы поспешили выполнить приказания хозяина. Азий возглавил шествие слуг, а Фелица изящно и ловко подала два кубка гладиаторам. Дакус при этом не упустил момент, чтобы не подмигнуть ей с улыбкой.
Амфору распечатали при гостях, под их общий одобрительный гул. Азий специальном деревянным молотком сбил сургучную пробку. Затем, двое рабов плеснули из амфоры вино в глиняную кружку. Азий сделал большой глоток, продемонстрировав всем, что выпил до капли, перевернув над собой пустую посудину. Из амфоры вино перелили в несколько серебряных кувшинов. Уже из них рабыни разливали гостям в кубки. Луций сам, по очереди, подал каждому гладиатору по кубку. После поднял вверх руку со своим. Произнес: «Во здравие собравшихся! Благоволят нам боги!». Гости хором ответили: «Аве!» и выпили. Распробовав вино, стали нахваливать и уточнять с какого склона Этны собирали виноград для этого вина.
Когда эмоции утихли и вино было допито, Атилия распорядилась чтобы гладиаторов провели в баню, где они могли бы ополоснуться и привести себя в порядок. Затем, она пошла к префекту вигилов.
– А не увидитесь ли вы сегодня с сыном Луция – Секстом Цецелием? Ведь вам необходимо обойти все сторожки. Мы с мужем хотим узнать, как его здоровье и не нуждается ли он в чем-то.
– О, я обязательно сегодня к нему загляну, – префект был все еще на взводе, – Расскажу про нынешний бой гладиаторов в доме его отца. Непременно передам ваши слова.
– Да, и спроси у этого упрямца, – Луций снова громко говорил, чтобы все услышали, как он переживает за сына, – Почему он не пришел на сегодняшний ужин. Ведь я его звал! А он, неблагодарный, даже ничего не ответил.
– О-о-о, Луций, ты не справедлив к нему, – префект встал на защиту своего подчиненного, – Он отличный командир! Его когорта – лучшая! После первой, разумеется. Но если он и дальше будет выполнять так свои обязанности, так ты не заметишь, как он станет моим заместителем. А уж когда я уйду на пенсию – то и место мое займет с почетом. Да я сам буду его рекомендовать!
– Похвала сына его командиром – это лучшая похвала его родителям, – народный трибун старался угодить и Луцию и префекту, – Вот если бы его мать смогла бы дожить до этих дней…
После этих слов Атилия взглянула на мужа. Лицо его перекосила гримаса недовольства. Он сразу постарался избавится от обоих и спросил:
– Префект, не проводишь ли нашего приятеля, трибуна к его дому? А то он уже слегка шатается от вина.
Взяв под локти обоих – повел их к выходу, рассказывая по дороге как он устал, добираясь из Македонии в Рим. Увидев такое, гости стали собираться и прощаться с Атилией, говоря слова благодарности. После направлялись к выходу. Вскоре в большой гостиной остались лишь Серселия, которая скучая, ела виноград, и банщик с работорговцем.
Эти двое что-то негромко, но увлечено обсуждали. Атилия подослала к ним Фелицу, и та мягко проводила их за колонны в атриум, предлагая вина и сыра. Когда они уселись там и перестали обращать внимание на гостиную, Атилия подошла к подруге.
– Пора, дорогая. Поднимайся вслед за Фелицей в спальню.
Та, услышав, поспешила по указанному пути. Сама же Атилия вышла в столовую и велела одному из рабов позвать сюда Германуса. Вскоре тот пришел.
– Слушай, Германус, я придумала, как мы можем закрепить гарантией для тебя мое предложение. Серселия, знатная патрицианка и моя подруга согласилась заменить меня в таком деликатном деле. Как тебе такая гарантия – подойдет? Она ждет тебя в спальне наверху, там вам никто не помешает. Фелица проводит.
– Нет, матрона, я не согласен. Это не дает мне в нашем деле вообще ни каких гарантий.
Молодой гладиатор расплылся в широкой улыбке.
– А если, ты уж хочешь потакать желаниям своей подруги, то зачем ты меня пытаешься обмануть? Кроме тебя никто другой не будет мне гарантией безопасности.
– Ладно! Ты меня раскусил, извини что пыталась обхитрить. А что твой приятель, он хотел бы провести вечер с патрицианкой? Она готова очень щедро отблагодарить.
– Этот скорее всего не против. Сейчас узнаю
Германус удалился в столовую для слуг, где им накрыли стол. Через пару минут тихо зашел Луций. Атилия слегка дернулась, увидев его рядом.
– Не бойся, жена, это я. Ну что, он согласился нам помочь? И главное – сколько он за это запросил?
– Он отказался. Серселия предлагала тысячу денариев.
– Она с ума сошла!? Такие деньжищи! Это стоит в двадцать раз дешевле. И он отказался? Идиот!
– Тихо, Луций, не кричи. Он пошел за своим товарищем. И деньги даст Серселия сразу, не переживай у тебя она их не будет занимать.
– А что его товарищ, согласен?
– Да я в принципе не против, – с широкой улыбкой появился темноволосый Дакус, – Только кроме платы я хочу еще завтра вечером вашу рабыню Фелицу на часок. Тогда все выполню по высшему разряду.
– Да, ты что болван, совсем обнаглел, – Луций был вне себя, – Тебе дают целое состояние за ночь с приятной, и не старой еще патрицианкой, а ты торгуешься. Мой дом и слуги не участвуют в проституции. Давай иди уже к ней!
В это время подошла Фелица, и Дакус, убрав улыбку, последовал за ней.
– Ты посмотри какой наглец, – Луций не унимался и продолжал им в след, – Мой дом все же приличный.
Он еще немного поворчал и спросил:
– А где Эктор? Разве тоже ушел, у меня с ним еще дела.
– Они с торговцем жизнями в атриуме болтают.
– Атилия, я понимаю твою брезгливость, – Луций скривился в гримасе, – Я тоже недолюбливаю работорговцев, они ниже нас, как и Эктор. Но я вынужден для увеличения доходов иметь с ними дела. К тому же, Азий сейчас выведет одного из них. Ты должна немного еще посидеть с нами. Ты как хозяйка обязана управлять домашними делами, когда мне надо отвлечься.
После они пошли в атриум к банщику и второму гостю. Подойдя, Луций сразу, без церемоний, обратился к торговцу рабами:
– Слушай, не обессудь, нам надо с Экторм кое-чего обсудить. С тобой мы встретимся завтра в термах. Давай выпьем по глотку и Азий тебя проводит. Ты с охраной пришел?
– Да, Луций, не переживай, я всегда с охранником. Кстати бывший гладиатор. Выступал в Эфесе. Ты мог его видеть на тамошней арене – он знаменитость.
– Возможно, я там часто бывал. Вот, даже Атилии обещал свозить ее в этот чудный город как-нибудь. Ну, прощай.
Они подняли свои кубки и, сделав по глотку, распрощались.
– Знаешь, что, Эктор, дружок мой, – Луций уже пьянел, – на ближайших боях весь город будет ставить на этих бойцов, и выигрыш на победе сильно уменьшится. Но я придумал как заработать солидные деньги. Скажи, у тебя есть капитал для нашего предприятия?
– Есть, то есть. Но, во-первых: я должен знать, о какой сумме идет речь. И во-вторых: сколько можно заработать? И главное – каковы риски?
– Атилия, милая, распорядись принести нам еще вина и закусок. И пожалуйста не торопись, сама все проверь.
Она поднялась и спокойно ушла. Дав быстро распоряжения слугам, потихоньку вернулась. Остановившись за колонной, стала слушать, о чем говорят банщик и муж.
– Я уверен на проигрыше его команды можно поднять минимум в трое. Надо выкупить двоих, – это снизит их возможности. Ты слышал этого торговца, у него есть два нубийца, что о них знаешь?
Эктор подумав отвечал:
– Конкретно про этих – ничего, а вообще нубийцы очень выносливы и живучие. Да и среди них много высоких мужчин. Что касается котировок ставок, если на команду германца все кинутся ставить, то можно поднять и в пятеро. Надо нанять их хоть раз выступить так как сегодня на Форуме. Тогда успех в ставках гарантирован.
– Да еще можно, для уверенности слегка «подпортить» этого долговязого. Ты знаешь кому заплатить чтобы его пырнули ножом перед выходом на арену?
– Ножом нельзя, слишком заметно, – Эктор рассуждал деловито, – надо гвоздем ржавым в ногу.
– Тебе лучше знать. У тебя в охране амфитеатра Флавиев есть свои люди?
– Найдутся. А сколько ты хочешь поставить?
– Думаю тысяч триста денариев, – Луций отхлебнул и мечтательно закатил глаза.
– Да ты с ума сошел! – банщик аж вскочил от возмущения, – Такие крупные ставки всегда привлекают внимание.
– Я буду заключать пари с двумя сенаторами, по сто пятьдесят тысяч. А ты можешь ставить где обычно, тебе тоже стоит разбить сумму на несколько ставок в разных местах.
– Я думаю так может получиться. Надо подсчитать затраты: два нубийца двадцать тысяч, да двое из группы германца – не меньше десяти. Их надо купить сразу. После выступления на них цена вырастет, с увеличением популярности этих двоих.
– Здесь, ты прав. Они бьются в группе из шести, может купить троих или четверых? Затраты предлагаю разделить пополам.
– Вот ты хитрец! Я-то не смогу поставить как ты. Максимум тысяч пятьдесят удастся. Значит и траты должны быть соответствующими.
– Ладно! – Луций был недоволен, – Предлагаю потратиться поровну, а после я тебе верну со своего выигрыша.
Наступила ночь. Хозяин и его гость уже напились и спали на своих лежанках в атриуме. Атилия заранее продумала как обезопасить себя от мужа. Для этого она распорядилась, чтобы ему и его собеседнику подавали крепкое не разведенное вино.
Она привела Германуса в одну из спален для слуг в пристройке к дому. Там на кровати лежала Сира. Рабыня уже второй день как могла говорить и даже, иногда вставать с постели. Это она и пыталась сделать, когда увидела свою хозяйку. Быстро подняться у нее не получилось.
– Сира, прошу не вставай, ты еще слишком слаба, – Атилия старалась быть заботливой.
– Что с ней?
Германус не понимал зачем она его сюда привела, наверное, он был уверен, что они останутся наедине.
– Сейчас она сама тебе расскажет. Сира, расскажи ему кто это с тобой сделал. Говори правду, не бойся.
– Хозяин Луций наказал меня ремнем за непослушание.
– Скажи еще, почему он это сделал.
– Я бросилась ему в ноги и помешала бить хозяйку.
– Благодарю, Сира. Можешь отдыхать, тебя больше не станут беспокоить.
Они вышли в столовую для слуг, которая находилась рядом. По выражению на лице Германуса она поняла – его увиденное не впечатлило. Возможно он уже не раз с таким сталкивался.
– Ты можешь представить меня на ее месте, – Атилия говорила негромко, – Это вполне может скоро случиться. Если бы не эта хрупкая и смелая рабыня, возможно я бы так же выглядела, если выжила. Когда лекарь пришел первый раз к ней, он был уверен, что Сира оставит этот мир.
– Муж бьет рабов и жену – сколько их таких в Риме? Может каждый второй… Нового я ничего не увидел. Хочешь, чтобы я тебе помог – подготовь деньги и расписку. В ней обязательно напиши, что ты платишь мне за «особое поручение» и всю сумму. И не смей меня торопить в подготовке. Скоро должны начаться бои, и свободного времени мало.
– Кстати, по поводу боев. Только сейчас Луций с банщиком обсуждали как на этом заработать. Мне кажется ты и твой друг в большой опасности. Они собираются выкупить некоторых из вашей команды. Против выставить сильную группу с двумя нубийцами. А перед выходом на арену кого-то из вас пырнут в ногу гвоздем.
– Они об этом говорили? Они будут ставить на наш проигрыш?
– Да, так и говорили. Сотни тысяч денариев на кону. А где большие деньги там жди беды. Они хотят повысить вашу популярность выступлением на Форуме. Думаю, от этого следует отказаться. Типа вы заняты.
– Ты это случаем не придумала сейчас? Ну, чтобы перетянуть меня на свою сторону.
– Это легко проверить: думаю очень скоро вам предложат выступить на Форуме.
– Такое и ты можешь устроить, деньги у тебя есть.
– Банщик сам или через своего человека вам предложит.
– Ну я подожду, предложат – тогда встретимся. До этого я полного согласия не даю.
– Ты должен понимать – каждый день промедления может оказаться для меня последним. Послезавтра я пошлю к тебе Фелицу. Кажется, твоему другу она понравилась, но пусть держится от нее подальше. Кстати, о нем, не слишком уж он задержался наверху? Сейчас Азий с тобой рассчитается за сегодня. Доброй ночи тебе, Германус.
Она прошла коридором и поднялась по задней лестнице на второй этаж, в надежде увидеть Фелицу. Но там ее не оказалось. Тогда Атилия пошла к спальне рабыни. Приблизившись к дверям, она остановилась, из маленькой комнаты доносились странные звуки. Казалось Фелицу кто-то мучает. Это напугало Атилию и заставило сомневаться. «Не послать ли за охраной» – промелькнула мысль. Но охранники могли увидеть того кого им видеть не надо. После раздумий она тихонько приоткрыла дверь и заглянула в спальню служанки. Там было слабое освещение, горела одна маленькая лампа на столе возле кровати. Но когда Атилия все же увидела Фелицу, она чуть не закричала. Сумела удержаться в самый последний миг.
Рабыня стояла на кровати упираясь на колени и локти. Ее длинный хитон был задран на спину, а ноги и бедра обнажены. Сзади стоял гладиатор Дакус и прижавшись к ней делал резкие движения-рывки. Его рука держала в ладони длинные волосы Фелицы. Именно это заставило Атилию думать, что он насилует рабыню. Но она обратила внимание на лицо служанки. Та, приподняв подбородок и закрыв глаза, тяжело дышала и громко стонала, открыв широко рот. Лицо ее выражало наслаждение. По всему было видно, что Фелица получала удовольствие от происходящего. Это сначала смутило Атилию, но и успокоило ее.
– Глубже, Дакус, глубже, – шептала Фелица.
Его обнаженные ягодицы стали двигаться еще резче и быстрее.
Стоны рабыни звучали громче. Ее уже наверняка слышно во всех коридорах второго этажа. Атилия почувствовала смущение, от вдруг возникшего возбуждения.
Закрыв тихонько дверь, она пошла в гостевую спальню. Там на кровати лежала Серселия. Может она не дождалась того чего хотела и уснула от выпитого вина. Атилия приблизилась и обнаружила полностью обнаженную подругу. Ее тело белело в темноте. Дотронувшись до ее плеча спросила:
– Серселия, ты себя хорошо чувствуешь?
– Даже очень, – с улыбкой ответила ей та, – Еще немного отдохну. Пусть Фелица позовет мою рабыню с вашего двора. Она меня оденет, и я поеду домой.
– Ладно, – Атилия промолчала, что Фелица в этом момент немного занята, и не сможет сейчас пойти во двор.
Спустившись вниз, она послала за рабыней Серселии первого, кто ей попался. Теперь ей самой надо проводить служанку к гостевой спальне, чтобы не получился казус. Если та перепутает двери или кто-нибудь из рабов услышит стоны в коридоре.
Луций и его дружок Эктор храпели в атриуме. Атилия дождалась и провела, удивленную таким поворотом рабыню.
Непонятные ощущения наполняли ее, она чувствовала какую-то неловкость и странность ситуации. Но Фелица была ее любимой рабыней, служила ей уже давно и всегда очень хорошо выполняла все требования.
Через время звуки в маленькой спальне утихли, и она постучалась в дверь. Та вышла растрепанная и на ходу поправляла платье и волосы.
– Простите, госпожа, я немного отвлеклась, – Фелица явно не ожидала попасть в такую ситуацию, ее глаза выражали испуг.
– Проводи гладиатора к его другу, им уже пора уходить, – Атилия решила позже отчитать рабыню.
Когда все разошлись и в доме погасили свет, Азий покорно сидел в атриуме возле спавшего хозяина и его друга. Атилия в своей спальне слушала оправдания рабыни.
– Я не понимаю. Госпожа, как это все произошло, – Фелица сидела у кровати и пыталась объясниться, – они там так стонали. Я стояла, как вы велели, на лестнице и никого не пускала. Потом у них все затихло, и я поднялась на верх. Этот гладиатор вышел в коридор обнял и прижал к себе. Он был горячий и влажный… И я не понимаю, как, простите меня, но я сама затащила его в спальню.
– Ладно, Фелица, я завтра придумаю тебе наказание, – Атилия говорила, лежа в кровати, этот вечер ее порядком измотал, – теперь я хочу спать. Ты пойди, помойся и вернешься к моей двери, постелешь себе там.
Глава 7
Была уже глубокая ночь, когда Германус с Дакусом возвращались домой. Шли не быстро, оружие и снаряжение, которое использовали для выступления, они несли на себе. Дакус, без стеснения, не останавливаясь, рассказывал другу о своей удачи. Он в красках описывал, как у него получилось поиметь за один вечер и опытную патрицианку, и молоденькую спелую рабыню. Германус посмеивался над другом и всю дорогу подкалывал его.
Когда они прошли стену, отделяющую центральную часть Рима и бедные кварталы, то попали в Субуру. Здесь все разительно отличалось от кварталов с особняками богатых граждан. Дома в три-четыре этажа стояли вплотную друг к другу. Их фасады были серыми и сплошь расписаны пошлыми словами, и такими же картинками. Стены домов в облупленной, местами отваливавшейся, штукатурке. Рядом лежали кучи мусора, в которых рылись собаки и крысы. Лужи и ручьи сточных вод то тут, то там пересекали улицу, преграждая дорогу. В них накиданы брусчатка или кирпичи. Это чтобы хоть как-то перейти мутную воду. Зловонный запах гниения и человеческих испражнений усиливался с продвижением вглубь этих кварталов.
Знаменитая Субура зияла огромным чирьем на теле столицы мира. По окраинам города во множестве располагались и другие подобные районы. Но Субура была самой известной, и самой неприятной для добропорядочных граждан Вечного города.
Этот район бедноты и нищенства находился в низине между холмов. Во время дождей все воды потоками стекались сюда. Как только правители, от префекта города и консулов до самих императоров, не пытались исправить это район. Приукрашали его, ремонтировали. Некоторые здания, особенно уродливые и ненадежные, даже сносились и отстраивались заново. Каждый год десятки пожаров сжигали халупы с пожитками и, часто, с жильцами их. Для вигилов не было большего наказания, чем попасть в кагорту в Субуре. Количество их постоянно увеличивали и подкрепляли кагортами соседних кварталов. Но безопасности не становилось больше. Пожары, обрушения зданий, грабежи, разбои и убийства – были постоянными спутниками проживающих здесь. В конце концов, кто-то из правителей распорядился обнести высокой каменной стеной эти кварталы. Пытаясь так решить проблему нелицеприятной картины.
Не смотря на все ужасы этого района, многие небогатые граждане хотели жить в Субуре. Из всех бедняцких районов только этот вплотную примыкал к самому центру Рима. В каких-то пятнадцати минутах хода от сюда был Форум и все центральные городские храмы. А значит главный рынок и торговые лавки, которые нуждались в обслуживании и складах.
Именно в этих знаменитых кварталах и снимали комнату Германус с товарищем. После выступления с ними щедро рассчитались и теперь они шли при деньгах. Как известно серебро притягивает к себе тех, кто хотел бы его заполучить.
Только они миновали сторожку вигилов, и прошли по длинному переулку, к ним приблизилось с полдюжины темных личностей. Они сразу окружили их вплотную.
Когда Германус назвал себя и своего друга от них отошли. При этом вежливо и добродушно поприветствовав. Гладиаторов знали и любили во всех сословиях. За их боями и, особенно, победами следили все.
Германус пожелал им доброй ночи. Он предложил главному заглянуть днем к нему. Мол, у него есть некое дельце.
* * *
– Это было нечто, Атилия. Такого со мной еще не было.
Серселия не могла сдержать своих эмоций и рассказывала о прошлом вечере в подробностях. Они сидели в теплом бассейне центральных терм. На том месте, откуда их не могли видеть и подслушивать. Рядом на лавке сидела Фелица и рабыня Серселии.
Атилия иногда посматривала на реакцию своей служанки. Та робко прятала глаза, смотря в пол, и Атилия улыбалась. Сама ситуация теперь ее веселила.
– Да меня так ни разу в жизни не пялили, – Серселия даже не пыталась подбирать слова, и говорила словно простолюдинка на кухне, – Он такой напористый жеребец. Покрыл меня как кобылу на лугу. Скрывать не буду, я опытная в этом деле. Но он как меня только не крутил, столько поз новых узнала. А что, кстати, тот высокий светловолосый, не согласился?
– Нет, – Атилия отрицательно покрутила головой для убедительности.
– Гордый значит. Ну и ладно. Этот тоже крепок и неплох собой. От таких жарких ночей рождаются здоровые дети. Надеюсь родить черноволосого сына-крепыша. Такое надо обязательно повторить, и не раз.
– Да, Серселия, Луций просил, что бы это было в его отсутствии. Он догадывался, что ты захочешь повторить. Он ближайшие дни с утра до вечера будет занять в казначействе. Так что на днях можешь приезжать.
– Соседи увидят меня и гладиатора у тебя, и все поймут, – Серселия уже говорила спокойно без эмоций, – Пожалуй, я повезу мужа в наше поместье на недельки две-три. Ему полезен свежий воздух. Ну и там есть дом для гостей. Тайного гостя надо привезти, так что бы никто лишний не видел.
– Рассчитывай, что он будет выступать на боях, которые устраивает император. А это уже скоро.
– Спасибо, дорогая, та так добра ко мне. Я знаю, как тебя отблагодарить. Слышала что-нибудь про вавилонскую щекотку? – Серселия лукаво улыбаясь, посмотрела на нее.
Атилия отрицательно покачала головой. Подруга поднялась и жестом позвала следовать за ней.
Они уединились в закрытой комнате для массажа. Выпили немного вина с фруктами. Потом Серселия пригласила рабыню из Вавилона, которая уже делала им массаж раньше.
Все лишние были отосланы во двор.
Сначала Атилию растирающими движениями рабыня очень быстро и интенсивно массировала. После этого пучком из страусиных перьев стала нежно водить по всему телу. Это было приятно и все мышцы разгоряченные растиранием расслабились. Затем вавилонянка развернула Атилию и уложила ее на спину. С этой стороны тела проделала тоже самое, но задержалась перьями на ее сосках. От этого Атилия стала возбуждаться. Ее соски затвердели.
Вавилонянка, слегка раздвинув ее ноги, нежно водила пучком между них. От таких прикосновений по телу Атилии пробежала дрожь. Она открыла глаза и посмотрела на Серселию. Та лежала на своей тахте, положив голову на ладонь и, упершись в локоть, смотрела на подругу.
– Расслабься, милая, она знает что делать, – Серселия говорила мягко, – Это моя тебе благодарность за помощь.
Голова вавилонянки оказалась между ног Атилии. Она почувствовала там прикосновение губ и языка. Сначала Атилия напряглась. Но это было очень приятно, и она решила не противиться. Когда язык вавилонской рабыни оказался на ее клиторе, она невольно застонала, и ее тело подалось наверх. Рабыня действительно работала очень умело, и водила влажным языком именно там, где больше всего хотелось. Она меняла направления движений. То из стороны в сторону, то снизу вверх. От этого Атилия запрокинула голову, и глаза закатились. Из ее приоткрытого рта непрерывно вырывались стоны. Она ощущала, будто ее тело поднялось в воздух и висит, не прикасаясь ни к чему. Только ощущение как работает язык вавилонянки.
Атилия раньше, иногда, сама ласкала себя пальчиком, но это было по-другому. Сейчас она чувствовала теплый и влажный язык, и еще горячее дыхание. Рабыня стала увеличивать темп и делала это теперь все быстрее и быстрее. Атилия почувствовала, как что-то наливается у нее внизу. Будто должно что-то выплеснуться. Вавилонянка все ускорялась, и уже высунув язык, водила всей головой, вверх и вниз. Вот-вот, еще немного… Все тело Атилии напряглось и произошло это. Всю ее сначала затрясло. После яркая вспышка в глазах, и полнейшее расслабление.
Она услышала, как глубокий протяжный стон с эхом заполнил всю комнату. Через мгновение поняла – это был ее стон.
* * *
Эктор, узнав, что его сирийка сильно избита и не сможет прийти, послал за лекарем греком. Этот старик лечил и его рабов. Он ему хорошо заплатил и, стал расспрашивать о здоровье Сиры. Тот уверенно отвечал, что не меньше десяти дней она не сможет выходить. Шрамы на спине и руках рабыни останутся навсегда.
Еще он пожаловался, как часто ему приходится лечить рабов Луция Цецелия от избиений. В основном это оказывались женщины. Но такого серьезного случая уже давно не было. Лекарь вспомнил как несколько лет назад, еще при другой жене, Луций скинул с лестницы очень молодую рабыню. Как он ее не лечил, она не выздоровела, и даже теперь передвигается с трудом. Он часто видит ее у Пантеона – нового главного храма города. Увы, несчастная вынуждена просить милостыню. Бывший хозяин просто выставил ее на улицу за ненадобностью.
Эктору надоело слушать пустую болтовню старого зануды. Он несколько раз махнул рукой, давая понять, что ему это не интересно. Лучше пусть скажет, что сирийка передавала на словах для него. Грек задумался на время, потом неожиданно вспомнил. Сира просила передать, как к ней вечером заходили Атилия с гладиатором. Она потребовала рассказать ему о том, кто с ней это сотворил. Еще сирийка передавала, что сделала все, чтобы хозяйка к ней сильно привязалась. Она приходит ее навестить каждый день.
Эктор отпустил грека. Сам стал размышлять, как можно использовать услышанное.
* * *
Атилия проснулась, после того как кто-то вошел. Она не понимала, сколько времени спала. Открыв глаза, увидела в полумраке пустую лежанку рядом. Видимо Серселия ушла. Шаги Фелици она помнила на слух – вошла не ее рабыня. Такое ей уже не нравилось.
Приподнявшись, Атилия обнаружила перед собой толстого банщика. Он стоял и пялился. Она вскочила, прикрываясь простынею, так как все еще оставалась голая. Он приблизился.
– Я узнал о твоем секрете, – произнес с ехидной улыбкой, – Не бойся, не расскажу Луцию. Я твой друг.
Банщик подходил ближе. Она, желая отстраниться, отступала назад.
– О чем ты говоришь? Я не понимаю.
Атилию хоть и застигли врасплох, она старалась держаться подобающе патрицианке.
– Все ты понимаешь. Твоя связь с Германусом, – Эктор уже не улыбался, – Ваша интрижка стала мне известна. Но я согласен молчать. Я на многое для тебя готов. Конечно, если будешь ко мне добра.
Сделав еще шаг назад, она уперлась в стену. Дальше отступать некуда. Банщик смог подойти к ней вплотную. Его неприятное лицо приблизилось к ней. Противный запах его пота стал отчетливо слышен.
– Отойди от меня. Если ты сейчас не уйдешь – я обязательно сообщу Луцию.
– Ничего ты ему не скажешь. Потому что он сразу узнает о вашем заговоре против него.
Банщик схватил простынь, которой Атилия прикрывалась. Вырвал ее из рук, и швырнул на пол.
– Хватит строить из себя святую, – он говорил громко, – Ты трахалась с гладиатором. С этим варваром! Значит, и со мной будешь. И тебе придется сильно постараться.
– Я сообщу префекту города о твоих махинациях на ставках. И еще кое о чем. Тебя вышвырнут из Рима!
Она уже не сдерживала возмущения. Но страх все же сковывал ее. Атилия выставила руку вперед. Это немного помогло отстраниться от него.
– Тогда и твоего мужа вместе с тобой вышвырнут, – Эктор уже говорил не так громко, – Луций и не даст что-либо рассказывать. Да и не поверить тебе никто.
– Зато поверят в то, как ты подглядываешь за женами и дочерьми римских патрициев! Я доложу о твоей тайной комнате. Отойди!
– Ах ты, стерва! – он ударил ее ладонью по щеке и голову повернуло налево, – Я вырву тебе язык!
Банщик пытался схватить ее. Она увернулась и дотянулась к чему-то левой рукой. Взяв что-то металлическое, Атилия с размаха ударила его по лицу. Он взвизгнул и закрылся ладонями. Она смогла отбежать и, с разбега, толкнула плечом запертую дверь. Тот, кто стоял за ней отскочил от удара. Выйдя в коридор, увидела рабыню Эктора.
– Передай это своему хозяину, – сказала и отдала предмет из своей руки.
Рабыня в удивлении взяла его. Это оказался бронзовый стригель – крюк для очистки тела.
Атилия стала искать свою служанку. Вскоре нашла ее в раздевалке терм. Та стояла с одеждой хозяйки, как ни в чем не бывало.
– Фелица, ты почему не пришла ко мне?
– Госпожа, вы сами приказали мне быть тут, – рабыня смотрела и удивленно хлопала ресницами, – Когда матрона Серселия ушла, я сразу пошла за вами. Но рабыня распорядителя терм передала вашу просьбу – не беспокоить вас. И ждать когда вы пошлете за мной.
– Больше никого кроме меня не слушай! – Атилия все еще тряслась то происшедшего, – Тем более чужих рабов!
– Слушаюсь, госпожа. Простите меня. Больше не буду никого кроме вас и хозяина слушать.
– Одень меня. Мы идем домой.
* * *
Ночью муж не вернулся. Атилия долго не могла уснуть. Все думала и прикидывала – что бы это значило. Это его очередной загул в злачных местах, и он придет под утро. Или он остался по делам в казначействе.
Если его задержала работа – он вернется к обеду трезвый. За едой будет хвастать, как говорил с императором или с кем-то из его близких. После загулов он долго спит, и потом до вечера ходит мрачный.
Она переживала не за Луция, а из-за того, что он не пришел после случая с мерзким банщиком. Весь день она думала, как поступить когда вернется муж. Сразу ему все рассказать или вообще ничего не говорить. В итоге решила действовать по ситуации. Если Луций спросит или поведет себя не как обычно – тогда она все расскажет. То в чем управляющий терм ее обвинял, и что требовал за молчание. Выложит, как он ее домогался. После скажет, что он подглядывал за ней в банях.
